Однажды я ушел

Однажды я ушел. Собрал вещи в рюкзак и ушел. По дороге к станции я твердил себе: «Больше так не могу. Все. Я ненавижу этот город, я ненавижу этот дом. Я ненавижу ее и не вернусь сюда никогда!».
Была весна. Ранняя, слякотная. Когда подходил к станции, вдруг выглянуло солнце. Я решил, что это хороший знак. Внутреннее бурление затихало, нервы успокаивались. Я даже купил мочалку у симпатичной бабушки. Вспомнил, что дома нет мочалки.
В пустой электричке я сидел у окна. Глядел на проплывавший мимо заснеженный лес и думал. Пятнадцать лет я с ней прожил. Первые годы было вроде бы хорошо. Я ее очень любил. Она позволяла себя любить. Но потом в ней что-то стало ломаться. Бывали еще ясные дни, вот с таким же робким весенним солнцем. Но все чаще небо надо мной застилали грозовые тучи.
А лет пять назад эти тучи прорвало, и на меня посыпался град. Даже не град – камнепад. Я жил на линии огня. А долго ли можно вот так жить: каждый день – вспышка слева, вспышка справа? Взрывы, слезы, проклятия. А иногда, что еще хуже – долгое молчание.
И вот я ушел.
В первые дни одиночества я от радости просто качался на люстре. Дома было тихо и уютно. По утрам я покупал газеты в киоске и стоял на остановке с протянутой рукой, останавливая улыбающиеся маршрутные такси. Мне казалось, что и пассажиры маршрутки улыбаются мне и немного завидуют. По вечерам я писал рассказы, стихи, песни. Рассказы публиковали в газетах. С песнями и стихами я выступал в ЦДЛ. Купил новую машину. Съездил за границу. Потом еще раз. Мне хорошо было одному. Я наслаждался одиночеством.
Так я прожил два года.
Но однажды что-то стало ломаться во мне. Я стал скучать по ней. Плохое забылось. Я вспоминал ее голос, глаза, волосы. По утрам я прятался за колонной у метро, чтобы увидеть ее. Я стоял и волновался. Как двадцать лет назад. Мне она чудилась везде: на улице, в метро, в магазинах. Мелькнет стройная фигурка в красной курточке, и я бегу за ней. А это не она. Позвонить ей я боялся. Я боялся услышать: «Что тебе надо, сволочь недобрая?». Или что-то в этом роде. Москва меня стала мучить. На какой-нибудь улице я вдруг вспоминал, что мы когда-то здесь бродили с ней, держась за руки. Я даже вспоминал, о чем говорили. А в командировках, в других городах, я представлял ее рядом, и говорил с ней, показывал красивые места, спорил. По ночам я писал грустную музыку, выл на луну и плакал. И поглядывал на люстру. Качаться на ней уже не хотелось. А хотелось повиснуть, немного подергаться и замереть.

* * *
А недавно она позвонила. Просто сказала: «Привет!» А потом стала что-то рассказывать. Долго, весело. Я слушал, и мне казалось, что вышел из дома только вчера. Отлучился ненадолго. И сегодня вечером мы опять будем вместе.
Она вернулась. Или я? Теперь это не важно.