Последний старец по страницам 134

- Это хорошо, - загадочно произнёс верховный, выстукивая трубку о пепельницу. – Очень хорошо. Помнится, товарищ Будённый призывал нас не уподобляться Юпитеру и Марсу.  Мне кажется, что планируемые операции следует назвать именно так. Запишите, товарищ Василевский. Готовы? Операцию по ликвидации вражеской обороны на Ржевско-вяземском направлении мы назовём «Марс». Операцию по окружению группы армий «Центр» под Волховом и Демьянском – «Юпитер». А за отвлекающей операцией на юге пусть останется предложенное вами название. Я имею ввиду «Уран». Кто за?

    Все многозначительно закивали. Берия, уронив голову на плечо, глубокомысленно прищурил свои узкие, миндалевидного выреза глаза. Пенсне на тонком породистом носу вспыхнуло как хрустальное. Он первый поднял руку. Неспешно. Как будто сделал кому-то невероятное одолжение. Шапошников отложил указку. Его рука поднялась второй. Вскоре возник лес рук.

  …Выпроводив членов ГКО, Сталин отдал Шапошникову распоряжение: Жукова отправить снова в Ленинград. Для подготовки удара нужно скоординировать действие Ленинградского фронта. Тем более, что Жуков уже отличился в Ленинграде. С огромными потерями,  защищая город на Неве, который немцы больше не собирались атаковать. А Жуков в 41-м и 42-м году организовывал атаку за атакой на Пулковских высотах. Там по его вине полёг почти весь отряд Кронштадтских матросов. Оставшихся едва хватало на обслуживание орудийных башен на кораблях балтфлота. Огонь из главных калибров, способный подавлять вражеские батареи,  таким образом вёлся в пол силы. А командующий группой армий «Север» фельдмаршал фон Лейб принимал у себя при штабе эксперта по взятию крепостей фельдмаршала Манштейна.  Таковым тот стал после оккупации Крыма и взятия Севастополя. Подтянув под Ленинград осадные орудия, включая трофейные советские, демонтированные под тем же Севастополем, 600-мм мортиры и французские 100-мм «Рено», он взялся за бомбардировки стойкого города со знанием дела. Город был разбит на сектора. Каждая батарея отвечала за свои цели. Таким образом, снаряды ложились кучнее, причиняя городу с его замёрзшими полуголодными защитниками и почти истощёнными жителями всё новые жертвы и разрушения. Кое-как в борьбе с вражескими сухопутными «стервятниками» помогали наземные батареи на железнодорожных транспортёрах, а также в фортах «Серая Лошадь», «Красная горка» и «Обручев».  Но на них непрестанно налетала вражеская авиация. А корабли помимо толстой брони обкладывались поверх палуб бронеплитами. При попаданиях бомб те лишь разлетались, что добавляло работы крановщикам и только.

- …Останься, - тихо сказал Сталин Молотову.

   Тот повиновался. Сняв пенсне, тут же потёр переносицу. Без двух овальных стёклышек на латунной дужке его лицо с примятым носом, с близорукими глазами выглядело по-детски незащищённым. Может, нарочно снял – что б я увидел это? Так подумал Сталин. Он знал силу коварства.

- Так что, может пойти нам на сепаратные переговоры с Австрийцем?

- Товарищ Сталин, Коба… Если  тебе угодно знать моё мнение, то я отвечу. С тем, кого ты имеешь ввиду, надо было договариваться ещё в весной 1941 года. Ещё до Арденн и Дюнкерка. Он уже тогда открестился от двухстороннего пакта. Стал наймитом Чемберлена. Наша позиция не уступок его только раздразнила.  С одной стороны осуществляем стратегические поставки, а с другой… Ну зачем надо было говорить о крахе империализма? Зачем распускать слухи о том, что нам удалось столкнуть лбами империалистических хищников? – Молотов заметно волновался. – Австриец решил, что мы играем им. Стал вести свои закулисные переговоры. Когда он догадался, что «Лётчик» работает на нас и с нашего ведома предложил бомбить Британию, и отреагировал соответственно. Я же предупреждал: миссия этого… ну, ты понимаешь, о ком я… лишь первая весточка усиления кливлендской группы.  Англия и так находится меж двух огней. Как тогда, так и сейчас эти лорды боятся усиления США. Вот они и предприняли классический ход конём.

- В роли Буцефала, надо полагать, выступил наш австриец, - пыхнул трубочкой Сталин. – Лучшей кандидатуры не нашлось. Продолжай…

- О чём, собственно? Ах, да…

- Что да?

  В кабинете на мгновение повисла гнетущая тишина.

- Ну ты, как я понял, имел ввиду оценку обстановки? Параллели: вчера- сегодня? Так вот, это противостояние во многом затянулось. Его и сейчас можно использовать. Фюрер ведь не дурак. Понимает, что он лишь разменная монета в руках великих. Ты, кстати, один из них, Коба. Так вот… - Сталин загадочно усмехнулся. – Можно только намекнуть ему. Дать понять, что мы не против возобновления отношений. В том русле, каковыми они были до известных событий. Что у нас в общем-то общие цели и задачи. Не допущение распространения… ум… гм… нашего восточного соседа.

- Японии? – усмехнулся Сталин.

- Ну вот, ты шутишь, - усмехнулся в свою очередь Молотов-Вече. – Зачем? Итак всё ясно: Гитлер продолжает вести прежнюю линию. И бомбёжки германской авиацией островов носили скорее символическое значение. Тогда как на нас бомбы сыплются по-настоящему. А граф Мальборо… Известно, как и благодаря чьим усилиям этот аристократ вошел в палату лордов. Стал членом правительства ещё при Чемберлене. Его ловят на контактах с паралитиком. Он и так опустил флаг Британии до уровня доминиона одной континентальной державы. Без помощи этой державы Британии не выстоять.

- Да, - усмехнулся Сталин. – Ещё одно наше поражение – и Черчилля можно будет сдавать в нафталин. На веки вечные. Ты так решил?

- Так решила обстановка, - задумчиво произнёс нарком.

   Сталин  прошёлся к стене. Посмотрел с минуту на портреты Суворова, Кутузова и Александра Невского.  Затем перевёл взгляд на Молотова.

- …Возвращаясь к начатой теме: где нам стоит наступать? – спросил он. – Мнения разделились. Шапошников считает что под Ржевом и Вязьмой. Василевский того же мнения. И Каганович, и Микоян, и Будённый… Даже главный партизан и главный подпольщик. Товарищ Ворошилов. Только Жуков считает – под Сталинградом. А как ты?

- Коба, я гражданский человек, - часто заморгав, ответил Молотов. Через секунду он справился с собой. Его голос зазвенел как натянутая струна. – Наступать можно сразу на обоих направлениях. Чтобы противник не догадался какое из них решающее. У него меньше сил, чем у нас. Но он их может быстро сконцентрировать. Если вникнет в наши планы.

- Или если узнает о них заранее, - п и л я щ е сказал Сталин. Он продолжил свой маршрут. На этот раз прямо на Молотова. – Так ведь? Ты верно сказал: если проникнет в наши планы. Если… А мы помешаем ему в них проникнуть. Ведь если об этих планах станет известно его  ч е л о в е к у, то он у нас под колпаком. Не так ли? Пока это тайна двух или трёх, это уже не тайна, - Молотов совсем сник. – Так вот, - Сталин окончательно приблизился к нему. Взял за крахмаленную манжету тёмно-синего костюма. – Вече! Ты и я – мы оба знаем о том, что не знают другие. Я поведаю тебе: наступление произойдёт под Сталинградом. Только там! Так и передай. Если передашь… - он приблизил своё изрытое рябинами лицо. Сверкнул не людским светом в жёлтых, окружённых морщинами глазах.

- Спасибо… - с Молотова ручьями лился пот.

- Пожалуйста, - спокойно ответил Сталин. Словно стотонная глыба свалилась с его плеч. – Не сомневался в этом. Ты чуткий человек, Вячеслав. Тебе не нужно объяснять, что будет. Если информация уйдёт к адресату. Если тайна станет известна  е м у. У тебя, в конце концов, есть Полина, - покатые плечи в синем костюме дёрнулись. Залысая приплюснутая голова в обрамлении седины заплясала на них. – О ней тоже стоит подумать. Пока думаю только я, товарищ Сталин.

- Коба… - став пепельным, проскрежетал Молотов. – Я всё понял. Но и ты пойми меня. Я всегда старался для тебя. Для нашей дружбы…

- Мы знаем друг друга много лет, - Сталин накручивал пальцами манжету. -  Ты знаешь как долго могу я терпеть измену. Я прощал Бухарчику, когда он плёл вокруг меня заговоры. Когда таскался за Надеждой по тёмным углам. Подслушивал наши разговоры и убедил её доносить на меня. Я даже предложил ему остаться в Швейцарии. Под предлогом вывоза архива Маркса-Энгельса. Возможно он не понял меня. Вернулся из этого турне сам. Привёз с собой даже молодую жену. Хоть бы о ней подумал, дурак. Теперь ты…

- Хорошо, я подумаю, - уклонился Молотов от прямого ответа. – Подумаю…

- Подумай, - в голосе Сталина появились настойчиво-упрямые нотки. – Заодно вот о чём. Риббентроп… Он как никто другой был и остаётся сторонником германо-британского сближения. Понимает ли он, что карта этой империи давно бита? С того самого момента, когда бомбы люфтваффе обрушились на Лондон и Ковентри? С этих самых пор Британия приковала себя тяжёлыми цепями к нам и Рузвельту. Сначала пыталась упросить нас – нападите на Гитлера! Не напали… Тогда упросили Гитлера напасть на нас. Что он пожинает? Что пожинают они? После Пирл-Харбор – войну на два фронта. Гитлер окончательно отрезал себя от Британии. И рассорился с Америкой. Подумай над этим. Ты был и остаёшься умным, Вече. Думаю, ты поймёшь. И всё верно сделаешь.

- Коба! Одно прошу: не трогай Полину, - умоляюще прошептал Молотов. – Она у меня всё: и смысл жизни и сама жизнь. Оставь её. Если провинилась, я сам…

   Он отбыл из кремля. По специальной кремлёвской ветке метрополитена достиг секретного подземного бункера, расположенного у станции «Октябрьская». (Москвичи ежедневно садились здесь в вагоны подзёмки, но никто не подозревал, что за стеной из белого кафеля с изразцами, с позолоченными бронзовыми фигурами-барельефами революционного матроса, солдата и комиссара с обнажённым маузером, появляется вождь.) Минуя многочисленные посты бойцов кремлёвского полка НКВД, сплошь вооружённых самозарядными винтовками, Сталин, прошёл систему подземных галерей. Спустившись через ярко освещённый, белоснежный тоннель с часовыми у металлических телефонных аппаратов, он сначала оказался в бомбоубежище. Выкрашенное в светло-зелёные тона, с белым высоким потолком, оборудованное телефонной и радиосвязью, с аккуратно застеленными койками, комнатой для отдыха и курительной, она располагала к тому, чтобы укрыться от назойливого внимания. Здесь же, по соседству, за массивными бронированными дверями с герметическими замками в виде колёс, находилась радарная станция «Эдисон». За металлическими коробками с зеленоватыми экранами сидели бойцы ПВО. Они внимательно следили за тем, какие серебристые чёрточки появляются и исчезают в «сеточке» на Московском направлении. Перед каждым лежал журнал с записями авиавылетов, по которым они сверялись с экранами.

    В подземном кабинете, что был точной копией кабинета в кремле, Сталин выкурил трубочку. Снова прошёлся по ковру вдоль массивного дубового стола с бронзовым письменным прибором, хрустальными графинами, стаканами и пепельницами. Мысленно представил себе членов ГКО. У каждого из них – своя тайна. Многие тайны известны ему. Многие. Но не все.  И человек, думая, что его тайна раскрыта, начинает понапрасну метаться. Делать глупости. Как ягнёнок при виде зубов волка. Ему и надо это. Ему нужен «момент истины». Чтобы каждый их них раскрылся. Они сами должны того хотеть. Он загадочно пыхнул себе под нос. Усмехнулся. Напугал я Вече. И не зря. Компроматериала на него и его благоверную жёнушку набралось сверх.   И по линии НКВД, и по линии Разведуправления РККА. Что до сих пор лелеют они, сердечные, мечту втравить Россию в войну на стороне Британии. За интересы лордов. И пока нами не дан чёткий ответ «да» или «нет», нас «воспитывают» поражениями. А Молотов мог бы настучать фюреру. Сталин почувствовал прилив нечеловеческой ненависти, но в ту же минуту благополучно задавил его.  Мог бы… Но слишком явны его намерения. Слишком многие знают о его «амурах» с Риббентропом. И о шведском канале, и о связях по линии Международного Красного Креста. А эти организации давно под колпаком CIS. И ведомства адмирала Канариса. И службы Рейнгарда Гейдриха, которого подозрительно быстро разорвало на куски в Праге, когда он, примерив на себе корону чешских королей, выехал в открытом авто. Бомбу, по данным Лаврентия, кинули чешские агенты британской разведки. Зачем? Нарушил древнее проклятие – надругался над народной и имперской святыней… Гейдрих, как и Шелленберг, был задействован в системе агентуры Особого сектора ЦК ВКП (б). Благодаря этому обергруппенфюреру SS, основателю SD, Сталину удалось сохранить наиболее разветвлённую резидентуру НКВД и РУ в Европе. Центр которой обосновался в Париже. Источники имелись в министерстве авиации, министерстве  иностранных дел, в штабе верховного командования и командования сухопутных сил третьего рейха. Непосредственно возле Герина и Геббельса были агенты. Оба, в своё время задействованные советскими спецслужбами, были теперь противны Сталину. И тот и другой, словно сговорившись, «пели» в эфир накануне 22 июня 1941 года: войны не будет! Войска концентрируются для отвлекающего манёвра. Вот-вот поступит предложение от фюрера: пропустить танковые группы и часть пехотных дивизий через границу. Чтобы те, либо по суху либо через азиатские порты СССР, достигли Передней Азии. Даже перед самым нападением, когда оставались считанные часы, от них продолжала поступать успокоительно-разрушающая информация: фюрер введён в заблуждение своим подлым окружением. (Подлецами были, соответственно не они: Борман, Гиммлер, Риббентроп и другие.) Упреждающий удар Красной армии лишь сыграет на руку англичанам. На границе на 22 июня, конечно, возможны провокации. Даже возможны бомбардировки отдельных объектов на территории СССР. Некоторые части, возможно, перейдут Буг. Атакуют советские заставы. Но – не более того.

    И Сталин поверил. Кому? Этим мерзавцам, что были завербованы ещё в 20-х Европейской секцией Коминтерна? Товарищем Карлом Радеком-«крадеком», с подачи папы-Троцкого? Но он поверил. И попался…

- Товарищ Сталин? – это постучался в дверь Власик. В отсутствии Вали и Поскрёбышева он оставался его ангелом-хранителем. – Чаёк поспел. Не желаете? – не дожидаясь ответа и угадав его, пятясь задом, начальник охраны установил сияющий поднос с тонкостенными стаканами в бронзовых подстаканниках с вычурными ручками. С розеткой, где красновато искрились ягоды кизилового варенья. – Угощайтесь, товарищ Сталин.

- Угощайся со мной, - сделал попытку пошутить вождь.

- Как можно? Разрешите идти…

- Ладно. Разрешаю, - когда Власик чётко повернулся и встал к нему спиной, сказал, точно глядя прямо в затылок: - А ты бы где наступал, Коля?

- На юге? – Власик, стоя спиной, лишь оборотил голову в профиль.

- Да, - растягивая буквы и в тон ему подсказал Сталин. – Именно там.

- Ну так то ж… Под Царицыным бились в гражданскую вместе с вами. Там, мне, конечно, привычнее думать… Главное, не играть в поддавки с противником. И что б он с нами не играл в поддавки. А он это может.

- На юге или в центре?