Военное дело по-военному и по-революционному5

…И кто его знает, как бы вышло, если бы я оказался не солдатом, а офицером, если бы окончил школу прапорщиков, отличился в боях, получил бы уже другие офицерские чины и к этому времени разразилась бы революция. Куда бы я пошёл под влиянием тех или иных обстоятельств, где бы оказался? Может быть, доживал бы где-нибудь свой век в эмиграции? Конечно, потом, через год-другой, я был уже сознательным человеком, уже определил свой путь, уже знал, куда идти и за что воевать, но тогда, в самом начале, если бы моя судьба сложилась по-другому, если бы я оказался офицером, кто знает, как было бы. Сколько искалеченных судеб оказалось в то время у таких людей из народа, как я».

      Вот типичный пример – судьба будущего маршала СССР  Л.А.Говорова. Будучи из простой крестьянской семьи он сумел закончить три класса сельской школы, поступил в реальное училище, которое было доступно для выходцев из простого народа. (Неизвестно, того ли самого, в котором письмоводителем служил его отец самостоятельно освоивший грамоту.) После его окончания поступил в 1916-м в Петроградский политехнический институт на факультет кораблестроения. В том же году призван на срочную службу. Но связи с имеющимся образовательным цензом и большими потерями в офицерском составе направлен на скоренные курсы при Константиновском артиллерийском училище. После выпуска из училища он был почему-то направлен для прохождения службы не на фронт, а в Томск, где в чине подпоручика при мортирной батарее встретил октябрьский переворот 1917-го. После демобилизации старой армии Говоров вернулся в Елабугу, где, по всей видимости, жил его отец. Но в 1919 году после захвата города армией Колчака его призвали на службу. В войсках «верховного правителя» он находился до октября 1919-го, после чего дезертировал с частью солдат своей батареи. Добрался до Томска и после того, как туда вошли части Красной армии, добровольно вступил в её ряды.

        Сразу же оговоримся: никакие репрессии 1937-го Говорова никоим образом не коснулись и на карьеру никак не повлияли. Более того: он непрерывно рос в должностях и званиях, вплоть до 1942 года оставаясь беспартийным. Весной 1942-го он был назначен командующим группой войск Ленинградского фронта, а в июне – командующим войсками всего Ленинградского фронта. В период обороны города-героя, продолжавшейся 900 дней, 67 дней этой обороной руководил Леонид Николаевич Говоров. Сын крестьянина Вятской губернии села Бутырки, бывший подпоручик старой армии, служивший целый год в армии Колчака.

        Кстати, «прапорщик» это суть производное от «прапор», то есть штандарт или боевое знамя. В буквальном переводе на русский, это «стоящий под знаменем» или «несущий службу под знаменем». Известное дело, кто стоял под знаменем в эпоху ранних войн. Тем паче, когда стреляли залпами или плутонгами, а дымный порох плотными белыми клубами заволакивал поля сражений. Под развевающимися штандартами, чтобы было видно рядовым солдатам, теснились обычно обер-офицер (старший командир) с золотом или серебром эполет на плечах, а также плюмажем на шляпе, штаб-офицер (его помощник), субалтерн-офицеры (младшие командный состав уровня «прапорщик» и «поручик»), а также горнист (флейтист) и барабанщик. Два последних, если помните по фильмам, были одеты в отличную от остального состава форму, украшенную яркими шнурами, что позволяло их не только слышать, но и видеть издалека. Таким образом, прапорщик, по Мухину, да и по авторам, это то же, что и фанен-юнкер. То есть, это русский эквивалент «кандидата в командиры». То есть, в переводе с профессионального языка на нормальный,  это кандидат на постоянное повышение в звании и в должности. И основы к этой структуре постоянного комплектования командного состава, как видим, были заложены и в русской армии. Правда, была в той русской армии обидная поговорка:  «Курица не птица, а прапорщик не офицер», что, впрочем, вовсе не так уж и плохо. Вероятней всего, придумавшие её остряки (сами из прапорщиков) лишь подчёркивали свою близость к народу и солдатской массе.

       Шапошников в своих воспоминаниях тоже не отрицает унтер-офицерскую «закваску» старой армии. По прибытию его на службу прапорщиком в Туркестанский военный округ и приняв взвод, он обнаружил одну странность. Солдаты брали винтовки «на караул» не по-уставу, а как-то по-особенному. Унтер-офицер доложил, что так их учил фельдфебель Серый. Когда того позвали,  Шапошников  продемонстрировал ему как надо. Но Серый, и глазом не моргнув, гнул своё: « Понял, только у нас иначе делается». «Так вот, запомни раз и навсегда, что нужно делать так, как в уставе. А кунштюки с винтовкой я и сам умею делать!» – отвечал ему прапорщик. В подтверждении своих слов он взял у него винтовку. Показав ещё раз как надо, он подбросил её от ноги и после того, как она трижды перевернулась в воздухе, ловкой поймал на уровне груди. Посрамлённый фельдфебель с тех пор никогда не встревал в подготовку солдат, меняя что-либо не по уставу.

      Таким образом, русская армия до 1914 года и далее это – армия младших командиров. Звена «унтер-офицер» (помощник командира взвода) и «фельдфебель» (помощник командира роты), которые потенциально рассматривались, особенно в случае «незапланированной» убыли офицерского состава на их  должности. Из унтер-офицеров и фельдфебелей, после школ прапорщиков, комплектовалась «армия командиров», что и обеспечивала во многих случаях спайку, о которой повествует Жуков. Но дальше батальона или дивизиона (артиллерийский полк) это не шло. Если верить Жукову, в должности командиров полков и выше выходцев из низших и средних слоёв не пускали. Или не пускали в достаточном количестве. Но так ли это было на самом деле?

      Ещё один немаловажный фактор. В Высшем военном совете Республики Советов (РВСН) состояли  такие кадровые царские военные, как Бонч-Бруевич и полковник Антонов-Овсеенко, что был братом известного революционера. Главой высшей военной инспекции РККА состоял А.Брусилов. Военной разведкой заправлял генерал А.А. Самойло, бывший резидент царской военной разведки в Вене, которому ошибочно приписывают вербовку полковника А. Редля. При нём начал свой стремительный карьерный рост в основанном регистрационном управлении Георгий Валентинович Шапошников, бывший полковник царской армии и кадровый военный разведчик, также окончивший императорскую военную Академию. А в белых армиях с кадровиками в высшем управлении обстояло не так хорошо. Их можно перечесть по пальцам: А.И.Деникин, Н.В.Колчак, убитый под Екатеринодаром Л.Г.Корнилов (кстати, побывавший в австрийском плену), скончавшийся в ходе Ледяного похода генерал Алексеев. (Практически все принадлежали к группе «ястребов», что, во-первых, яро ненавидели Германию и провоцировали с ней войну, а, во-вторых, по А.Бушкову, организовали убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараево, что явилось мощным катализатором к этой войне. Хотя не так давно в программе «Время» были показаны документы Интеллидженс сервис, рассекреченные МИ-6. В них говорилось, что убийство наследника Австро-Венгерского престола было совершено британской резидентурой на Балканах.) Вот, практически, и всё.  Начальниками штабов в белых армиях были в большинстве своём офицеры военного времени. Так, у адмирала Колчака им числился некто Лебедев. Мало того, что призван был на войну из запаса, так ещё и ставший генералом в одночасье. Дело в том, что Колчак произвёл его на эту должность из капитанов. Именно в таком звании Лебедев  встретил Февральскую революцию, а затем последующие события, подтолкнувшие Гражданскую войну.

      Показатель знаменательный – не кадровики-дворяне, а выходцы из народа, каковыми был попович Василевский и сын польского железнодорожника Рокоссовский. Получив золотые басоны со звёздочками на оба плеча, первый  после октябрьской революции верно служил своему народу. Константин Рокоссовский, будучи унтер-офицером, снискал доверие солдат, и очень быстро пошёл на повышение. В РККА он дорос накануне Великой Отечественной войны до командира корпуса. Что примечательно – как и Жуков, закончил лишь командирские курсы «Выстрел».  Ни в каких военных академиях Константин Константинович не учился, что не помешало ему стать выдающимся полководцем. Кроме этого, ни Рокоссовский, ни Василевский, ни Малиновский, включая других героев Великой Отечественной войны,  не запятнал себя зверствами против пленных белогвардейцев и тем более против гражданского населения. Никто из них не принял участия в подавлении народных восстаний. В этом списке особняком стоит маршал СССР Конев, что принимал участие в подавлении Крондштадского восстания. Руководил этой операцией, как известно, столбовой дворянин Тухачевский.  Что примечательно - как раз кадровый военный: окончил Александровского пехотное юнкерское училище, где был так называемый «цуг» или, говоря проще, дедовщина. Но даже такие сословные предрассудки не помешали потомственному дворянину Тухачевскому по прибытии из германского плена скоренько устроиться по протекции старых большевиков Кулябко и Енукидзе в Красную гвардию. Сначала на должность военного комиссара (фактически,  полковничья или генеральская  должность) Западной завесы, кои стали прообразами фронтов. А  после Гражданской войны он стал начальником Военной Академии РККА, был награждён золотым оружием и высшими орденами Республики Советов, затем начальником Генерального штаба и получил звание маршала СССР.

        Правда, Мухин и Белкин не правы ещё вот в чём: кадетские корпуса в Германии всё же существовали. Но это была кайзеровская Германия до конца Великой войны. Этот период, когда юношей отдавали на обучение в закрытые военные учебные заведения, прослеживается в биографиях ряда германских генералов, в том числе Браухича и фон Бока. Есть такой этап и в биографии Хайнца Гудериана:

        «В 1891 году мой отец по долгу службы переехал в Кольмаг, в Эльзас. Там я пошёл в школу, когда мне исполнилось шесть лет, и учился до 1900 года, когда отца перевели в Лотарингию – в Санкт-Авольд. Санкт-Авольд был слишком маленьким городком, и в нём не было средней школы, поэтому родителям пришлось отправить нас в пансион, в другой город. Стеснённость нашего отца в средствах и страстное желание его обоих сыновей  стать офицерами предопределили выбор учебного заведения – и мы продолжили обучение в кадетском корпусе. 1 апреля 1901 года нас с братом послали в кадетский корпус в Карлсруэ, в Бадене, где я и учился вплоть до 1 апреля 1903 года, когда меня отправили в старший кадетский корпус в Гросс-Лихтерфельд, что под Берлином. А через два года за мной последовал и брат. В феврале 1907 года я сдал итоговые экзамены – райферпрюфунг. До сих пор, когда я вспоминаю своих учителей и наставников тех лет, меня переполняет глубокая благодарность и уважение. Наше обучение в кадетских корпусах было, конечно, по-военному, строгим и простым. Но оно строилось на принципах доброты и справедливости. Учебный курс основывался на предметах гражданских школ того времени. Как и в реальной гимназии, большое внимание уделялось языкам, математике и истории. Эти знания очень пригодились нам в жизни, причём они давались нам в том же объёме, что и студентам гражданских учебных заведений.

        В феврале 1907 года меня, в ту пору курсанта второго курса – фенриха, распределили в 10-й Ганноверский егерский батальон, располагавшийся в Биче, в Лотарингии. До декабря 1908 года батальоном командовал мой отец. Это был настоящий подарок судьбы, потому что мне снова представилась  счастливая возможность пожить в семье своих родителей после шестилетнего обучения в пансионе. Окончив военную школу в Меце (где проходил обучение с апреля по декабрь 1907 года), я был произведён в чин младшего лейтенанта 27 января 1908 года – за выслугой лет, начиная с 22 июня 1906 года».