а меня успокоил а

я помню, жевала какую-то еду через слезы, сглатывая комок в горле и было плевать вообще,что я ем. хоть комаров или червей, лишь бы слезы сдержать. ковырялась в тарелке, смотрела куда-то впустоту и в голове одна единственная мысль крутилась. поднялась со скамейки, зацепилась новыми узорчатыми колготками за двести пятьдесят рублей за гвоздь скамейки, и это стало последней каплей. с грохотом поставила дешевую керамическую тарелку, раписанную какими-то дибильными узорами,на жирную заляпанную клеенку, использовавшуюся в качестве скатерти, и уже не скрывая слез, прижимаю руки к лицу,к носу, громко шмыгая и несясь по коридорам, бежала и плакала. учителя останавливали, спрашивали,мол,плохую оценку что ли получила,а я мотала головой и дрогнувшим,блеклым,каким-то даже потрескавшимся голосом спрашивала разрешения дальше идти.
забежала,наконец,в туалет. стояла и смотрела в овальное зеркало над голубой дешевой раковиной и думала, какая я жалкая. стою тут с размазанной по щекам тушью,с жутко красным носом и лицом в пятнышко и плачу. пытаюсь найти пудру,а сумку оставила в столовой. вышла из туалета, все так же прижимая руки к лицу,и наткнулась на кого-то. ты стоишь и держишь мою прямоугольную черную сумку в руках. другой на твоем месте бы глупо улыбнулся и начал дурацкие шуточки,а ты сумку на пол поставил и подкатил ко мне,пнув ногой, как добрые парни в фильмах свои стволы плохим парням отдают - по полу и руки за голову. а потом внезапно так :" не красься, у тебя итак ресницы длинные" и записку сунул в руки, поспешно ретируясь.
слезы сменились недоумением,гадское настроение отступило,но вот нас разделяют три этажа, тридцать семь кабинетов, и я чиркаю на бумаге твое имя,а потом поспешно зачеркиваю его много раз. вдруг кто увидит?