Из серии Легенды развитого социализма

                ЛИМОНЧИКИ

       Вот это были времена! Не времена, а сказка! Люди одурели от дармовщины. «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!» – заявляли они и тащили, и тащили…. Один даже цинично признавался, что не может уйти с работы, не прихватив с собой хотя бы электрической лампочки. А наш горячо любимый и глубокоуважаемый товарищ Леонид Ильич Брежнев, Генсек ЦК КПСС и Председатель ВС СССР, на каком-то пленуме и заседании Правительства ласково пожурил мелких воришек, назвав их даже как-то нежно – «несуны». Их конечно задерживали, но наказание было символическим – административным, т. е. просто-напросто штрафовали или в случае крайней наглости «несуна» увольняли с работы, а чаще всего просто смотрели на них сквозь пальцы. Вероятно этими мерами прикрывали воришек рангом повыше, которые строили роскошные дачи и делали грандиозные ремонты в получаемых вне всякой очереди (при повсеместной нехватке жилья) полнометражных квартирах за счёт организаций и предприятий, где в поте лица трудились на руководящих должностях.
       Воровали не только материальные ценности, но и рабочее время. В эпоху всеобщего дефицита, которую сейчас уже плохо помнят, оно проходило в долгом стоянии в бесконечных очередях за продуктами питания и промышленными товарами (ширпотребом), как правило импортными, так как его отечественные аналоги не выдерживали никакой критики. А ещё много пили, и не газировку или соки, а кое-что покрепче, несмотря на всё дорожавшую и дорожавшую водку. Но об этом в другой раз…. А потом пришёл Андропов, и тут случилось неслыханное!... По всей одной шестой части суши прокатилась, напомнившая 20-е годы ХХ века, волна облав в крупных магазинах и кинотеатрах, и даже в парикмахерских. По центральному каналу ТВ демонстрировали показательные задержания прогульщиков со всеми вытекающими отсюда последствиями невзирая на социальное положение попавшихся под горячую руку. Досталось и «несунам» – кое-кто из них получил немыслимые сроки за кражу пригоршни гвоздей. Вот об этом-то и моя история, произошедшая в неком портовом городке….
       Порт работал круглосуточно не зная выходных и праздников в три смены. Портальные краны и докеры денно и нощно переваливали десятки тысяч тонн разных грузов; от генеральных до сыпучих с пирсов в трюмы сухогрузов или обратно. У второго причала стоял под разгрузкой сухогруз «Комсомолец Кубани» водоизмещением 50 тысяч тонн. Его трюмы под завязку были полны картонными ящиками весом 20 кг с лимонами из Северной Африки.
Лимон – фрукт южный, экзотический, достаточно дорогой и в те времена редкий, тем более, что из-за «бугра», а не из Грузии. Всем он хорош; от простуды помогает, а можно для аромата в чай положить или рюмочку коньячка лимонной долькой закусить. В общем был тогда лимон одним из атрибутов жизни сытой, в достатке и благополучии, наряду с дублёнкой, кожаным пальто, кооперативной квартирой, югославской мебелью, чёрной «Волгой» и прочим. Не каждый мог позволить себе роскошь – купить килограммчик, а довольствовался в основном двумя-тремя штучками….
       Разгрузка шла полным ходом. Кран подавал из носового трюма поддоны с коробками перетянутыми двумя тонкими капроновыми лентами на эстакаду около вагона-рефрижератора прямо под собой. Докеры деловито перетаскивали их в вагон и укладывали тесными рядами. Рядом с его широкой двухстворчатой дверью стояла крашенная рыжеволосая девица, одетая в джинсы и свитер, поверх которого была накинута телогрейка, на ногах были кроссовки. Было прохладно. Она отмечала в большой конторской книге количество перенесённых коробок. Это была учётчица, а по-морскому – тальман. Безлунная октябрьская ночь близилась к полуночи. Небо было пасмурным. Яркие лучи прожекторов освещали всю округу с разных сторон, отчего тени от окружающих предметов создавали замысловатые конфигурации, громоздились друг на друга, перекрещивались, переплетались. Смена заканчивалась. Вот очередной поддон опустел, и с палубы «Комсомольца...» бригадир, перекрывая зычным голосом лязг механизмов и скрежет тросов, объявил последний перекур. Все присели кто где смог и закурили.
– Эх! Хорошо бы хоть пару лимончиков взять! – произнёс один из сидевших на эстакаде докеров. – А то у меня дочка загрипповала.
– Да и возьми, – ответил ему другой, сидевший рядом, – вот будет отбраковка
– Да, когда ещё будет, а смена вот-вот закончится, – возразил первый.
По инструкциям внешторга повреждённые коробки отбраковывали и в вагон не грузили, а передавали в карантинную службу, а затем в местную торговую сеть. Но вот снова загремел кран, подавая с корабля полный коробок поддон. Погасив окурки, мужики, кряхтя, принялись за работу. Минут через сорок по трапу с сухогруза спустился бригадир и сказал:
– Это последний поддон! И шабаш!
Все обрадовались, и наверное поэтому у одного из докеров, такого малорослого и худенького, снимавшего коробку с верхнего ряда, руки разжались. Она упала на эстакаду, и по дощатому настилу в разные стороны покатились лимоны. Все бросились подбирать цитрусовые.
– Вот тебе и отбраковка! – сказал уже знакомый докер, – Бери пока дают!
Отец загрипповавшей девочки сунул в карман пару лимонов. Его примеру последовали другие. Но тут подскочила рыжеволосая тальманша.
– Собирайте, собирайте! Быстренько! – заверещала она, – Все до единого!
Лимоны собрали. Их оказалось чуть больше половины коробки.
– А где остальные?
– Видать коробка рванная была, они и рассыпались ещё при погрузке! – сказал бригадир, хитро подмигнув остальным рабочим.
– Что ж, – заявила девица. – Будем составлять акт!
Бригадир согласно кивнул. Тем временем остальные коробки перенесли в уже наполненный доверху рефрижератор. Дверь закрыли, опечатали, и «пломбы сдали» сопровождающему вагон экспедитору. Смена закончилась. Между рядами контейнеров, бочек, труб докеры потянулись в бытовку. Через полчаса, переодевшись, они уже спешили к проходной, весело переговариваясь между собой. Впереди их ждал выходной. Через вертушку проходной прошли гурьбой с шутками и прибаутками. Охранники, а их было трое, придирчиво осмотрели тормозки на предмет сокрытия украденной социалистической собственности. Но ничего такого обнаружено не было. Вскоре все бригады второй смены покинули порт, уступив рабочие места третьей. Никого задержать не  удалось. Замешкался лишь один парень из бригады разгружавшей «Комсомольца...». Он долго мылся в душе, потом неторопливо одевался. Вот на него-то и обрушилось всё внимание недремлющей стражи. Проверили не только сумку, но и карманы куртки, в которых оказалось пять лимонов.
– Что ж, пройдёмте, молодой человек, – довольно потирая руки, сказал старший поста. – Мы вас задерживаем. Составим протокол, пока напиши объяснительную! А я за начальником схожу.
Его препроводили в маленькую каморку, дали лист бумаги и ручку. Конфискованные лимоны остались лежать на краю стола, за который был посажен задержанный. Парень был несколько обескуражен. Когда собирался и шёл к проходной, он совсем забыл о лимонах, и что положил их в объёмный карман своей куртки. «И зачем я взял эти лимоны?» – подумал он, – «Теперь однозначно уволят. А ещё и посадить могут…. На кой чёрт дались мне эти лимоны! Что же делать?» Он посмотрел на слегка притворенную дверь каморки, из-за которой доносились голоса двух охранников, и взял один лимон…. Минут через пять с небольшим старший поста вернулся с начальником охраны порта.
– Вот он, Васильич,… я ему сказал чтобы он объяснительную написал, – говорил старший, пропуская начальника в каморку первым, – Это Иванченко из пятой бригады. Они сегодня на «Комсомольце...» работали. Я всё выяснил.
– Правильно Степан!.. Так, так! Хорошо! Ну, что, Иванченко, витаминчиков захотелось!? Получишь витаминчиков на всю катушку! Постановление партии правительства о расхищении социалистической собственности читал небось!
Парень сидел и молчал, устремив взгляд на чистый лист бумаги.
– Что молчишь? – продолжал Василич злорадно. – И ничего не написал… Хорошо… Так в протоколе и запишем! Степан! – обратился он к старшему поста. – А где вещдоки?
– Вот тут на столе лежали, – растерянно пробормотал он, оглядывая каморку, – Я всего-то на минуточку вышел вас пригласить. Иванченко, где лимоны, пять штук?
– Какие лимоны, начальник? Не было никаких лимонов. Вам это показалось!
– Как это показалось! Вот здесь на столе лежали! Есть свидетели! – он выглянул из каморки и спросил. – Задержанный выходил?
– Нет, – почти хором ответили два его подчинённых.
Он опять растерянно осмотрел комнату, в которой кроме стола и двух стульев ничего не было. Не было даже окна. Каморку освещала тусклая лампочка.
 – Ну-ка, Иванченко, встань! – сказал старший поста докеру.
– Нельзя ли повежливей, начальник, – отозвался тот, вставая из-за стола.
– Я тебе сейчас дам повежливей! Где лимоны?! Показывай карманы!
– Какие лимоны?! – опять спросил Иванченко, едва сдерживая улыбку. – Ошибочка вышла!
Васильич стоял ничего не понимая. В карманах докера не оказалось ни лимонов, ни кожуры, ни даже косточек, а лишь пригоршня подсолнечных семечек.
– Не придуивайся, Иванченко, все же видели!
– Ну, а где же они? Где? Привиделось всем, вот и видели! – теперь уже вызывающе заговорил докер. – Давай, начальник, отпускай! Уже час ночи! Я спать хочу! Смену отработал, а вы тут придираетесь!
Старший поста ещё раз оглядел каморку.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Васильич, вот тут, на столе лежали!
– Ладно, Иванченко, свободен! – сказал начальник охраны, – И смотри, теперь за тобой особый контроль будет!
Докер, прихватив свою сумку, которую тоже не приминули проверить, и проворно выскочил в коридор и, уже буквально на выходе из проходной, ехидно скривясь, улыбнулся и сказал:
– До свиданья, товарищи начальники! Будьте бдительней и внимательней!
Его язык нестерпимо жгло. Василич зло глянул на него и только махнул рукой. Иванченко выскочил на улицу и, отбежав в темноту, сунул два пальца поглубже в рот, чтобы вызвать рвоту….
 
Апрель 2003 г.