Привет из прошлого 2 часть

          После Черненко решили не рисковать и выбрали самого молодого, не просчитав последствий. И началась перестройка, закончившаяся распадом СССР и переходом его в чуть менее благозвучное образование СНГ. То есть все те же кроме бывших прибалтийских республик, спешно переносящих свою внешнюю границу с запада на восток. У тех, кто остался, внезапно начался парад суверенитетов, – всем по президенту, парламенту, флагу, гимну и т.д.
Бывшие республики считали, что только они пашут, а остальные лишь кушают, а если не так дипломатично – жрут. Однако вскоре выяснилось, что лень, разгильдяйство и безалаберность на территории СНГ (Совет независимых государств) особо не зависела от национальности. Оказалось, что кроме этнических особенностей у нас давно уже возникло некое единство, получившее исключительно точное определение – совки. Так что вопрос кто больше работал, а кто больше потреблял, так и остался без ответа. Введение карточек покупателя, в отсутствии которых на территории соседней области невозможно было приобрести продукты и товары первой необходимости, попадающие в разряд дефицитов – большей степени маразма придумать сложно. Сам же народ, бывших союзных республик, после такой калейдоскопичности событий находились в некоторой растерянности:

             Я весь немного вздрогнутый, –
             Такая наша жизнь,
             Я был сначала согнутый
             Немного в коммунизм.

             Потом явились гнульщики, –
             Сказали: – Все не так,
             Что гнули политурщики,
             А это явный брак,

             А мы-то, дескать, трезвые,
             Сейчас исправим чуть.
             Они ребята резвые,
             И ну в другую гнуть.

             Затем явились новые,
             Упомянули мать,
             Сказали: Те – хреновые,
             Здесь трезвостью не взять.

             Теперь я весь изогнутый,
             Три раза буквой "Г",
             Таких нас много вздрогнутых
             По нашей С Н Г.

          После введения свободных цен у основной массы людей, простых тружеников и пенсионеров, подгибались коленки, в тот момент, когда они проходили мимо прилавков, которые быстро начали наполняться импортным ширпотребом. Деньги теряли вес на глазах. Именно тогда тысячу рублей стали называть куском, ведь за нее в начале 90-х можно было купить только кусок колбасы. Люди стали все чаще жаловаться и на помутнение в голове и ослабление других частей тела. У меня это невольно зафиксировалось:

                Сны меня давно не посещают –
                Эротические, я имел ввиду,
                И, похоже, что-то мне мешает –
                Я грешу немного на еду.

                То ли мне калорий не хватает,
                Витамины может быть не те,
                Ну а может что-то выгорает
                Когда жарю на своей плите?

                А когда откушав блин горелый,
                (У меня же масло – дефицит),
                Я невнятно ощущаю тело
                И в глазах по странному рябит.

                И за этой странноватой рябью,
                Словно у Ван-Гога и Дега
                Не воспринимаю стать я бабью,
                Не волнует грудь или нога.

                А волнует то, что вымирает
                Вся страна, хотя и нет войны,
                И народ все больше забывает
                Что такое эротические сны.

            Кстати о хлебе и вине. Большая часть людей в начале девяностых ностальгировала именно по этим, в советские времена доступным по цене продуктам. В одной из самиздатовских книжек провинциального поэта, я нашел этому прямое подтверждение:

                В столовой ели хлеб бесплатно,
                Стояли соль, горчица, перец.
                Вино там пили аккуратно –
                Нам в коммунизм хотелось верить.

            Тем временем прилавки заполнялись бросовыми импортными товарами, имеющими броские этикетки и непомерную цену. Появившаяся на экранах телевизоров реклама помогала взгревать эти цены, но порой очень раздражала. У меня даже родились контр рекламные отбивки:

                „Упса“ – хороший аспирин, –
                Вот только после пучит, блин!

                Хоть памперсов значенье велико, –
                Зато без них ходить легко!

                Весь попрочнел и посветлел наш дядя Вася, -
                Он смотрит сериал про тетю Асю.

                На сеновал ее, пожалуй, не зови -
                Пока не купишь ей „Понтин Про-Ви“.

                Хотя б на каплю заподозрил, что ты трус, -
                Купи для подстраховки „Олвейс - Плюс“!

                Жаль поздновато завезли к нам „Бленд-а-Мед“,
                Когда уже зубов здоровых нет.

             Здесь надо немного оговориться. Тетя Ася рекламировала стиральный порошок, придающий белью исключительную белизну и прочность, „Понтин Про-Ви“ – шампунь, „Олвейс-Плюс“ – женские гигиенические салфетки, ну а „Бленд-а-Мед“ – зубная паста.
             В киосках и ларьках появились не только шоколадные батончики „Сникерс“ и „Марс“, но и страшно дефицитные в советские времена коньяк „Наполеон“ и ликер „Аморетто“, причем по вполне доступной цене. Если в начале 80-х в Крыму я видел „Наполеон“ по 36 рублей (10 бутылок водки), то здесь он соответствовал всего 2-3 бутылкам родного зелья. На столах у простых тружеников по поводу и без повода появлялись пузатенькие пятизвездочные бутылки, с красивой этикеткой. И хотя на вкус он соответствовал среднему самогону, все делали вид, что пьют божественный напиток.
Но народ катастрофически нищал и появился новый продукт – голландский спирт „Рояль“. Его везли вагонами, толь-ко очень сомнительно, чтобы из Голландии. Народ повально спивался и теми же вагонами уходил в мир иной. Ну, как же тут не возникнуть у трезвой части населения таким мыслям:

                На подходе к коммунизму,
                Нас скрутило только так.
                Перестроечную клизму
                Вставил нам один чудак.

                И с тех пор вот все основы
                Вводят нам посредством клизм
                Популярно, – вот и слово
                Появилось – „популизм“.

                Вновь раздрай по нашей хате:
                В коммунизм! – В капитализм!
                Но куда-то все же катим,
                И, похоже, в катаклизм.

                Вновь вливание – мол, скоро
                Будем все и все иметь.
                Лучше б дали от запора
                Нам спокойно помереть.

              Волна ностальгических настроений начала стихать лишь в начале нового тысячелетия. Люди потихоньку приспосабливались, наступила определенная экономическая стабильность. И что интересно, стала появляться определенная тоска по бедности, дефецитам и прочему. В одном из номеров газеты „Русь“ я прочел строчки поэта Владимира Филиппова: „От сытости птицы летать не умеют,/И в клетках теплицы тюльпаны толстеют“. Захотелось продолжить эту мысль:

                В моей голове
                мысль крамольная зреет,
                Что люди от сытости
                сразу наглеют.
                Я в мыслях – назад,
                где было несладко,
                Где было все скромно
                и часто украдкой,
                Где голодно было,
                пустые прилавки,
                Купить было можно
                одни лишь булавки.
                Но были тогда
                наши помыслы чисты,
                А чуть что не так –
                подчистят чекисты.
                Но время сменилось,
                теперь все борзеют,
                Живут все теперь,
                как когда-то евреи.
                Везде всё спокойно,
                толстеют тюльпаны,
                И нет в магазинах
                небесной лишь манны.
                От сытости птицы
                на юг не летают,
                О хлебе насущном
                никто не мечтает.
                Мы все изнываем
                от мерзостной скуки,
                Одно остается –
                лишь творчества муки.

           И вот когда наступает эта мерзостная скука, я достаю старые тетрадки и читаю свои стихи того времени - это привет из моего прошлого.