Неблагодарный труд

В жизни Алексея Фёдоровича Реброва, государственного и сельскохозяйственного деятеля первой половины XIX века, прославившего Ставропольскую губернию далеко за пределами Северного Кавказа, человека демократического склада и мецената, есть эпизод, бросивший тень на его безупречную репутацию. Речь идёт об истории его опекунства над поместьем Маслов Кут (ныне с. Стародубское Будённовского района).

Чтобы разобраться в сути более чем полувекового масловокутского конфликта, вошедшего при советской власти во все учебники истории как пример борьбы крестьян против крепостного права, нужно обратиться к истокам образования села, к истории заселения Северного Кавказа.

В конце XVIII века Россия была вынуждена принять ряд мер по укреплению своей южной  границы. В числе их - основание новых поселений на Кавказской линии и в её тылу. Этому способствовал указ Екатерины II,  гласивший:

«По плодоносию земель, составляющих обширную степь, простирающуюся по линии Моздокской  и их удобности, не токмо для хлебородия и скотоводства, но и для произведения разных произрастаний, тамошнему климату свойственных, мы всемилистивейше дозволяем раздавать те земли желающим под поселение, препоручая исполнение сего в единственное распоряжение нашего генерал-губернатора Новороссийского, Азовского, Астраханского и Саратовского князя Потёмкина, с таковым наблюдением, дабы при переводе в тамошний край помещичьих крестьян поступать во всей точности, по силе Указа нашего, данного Сенату 20 октября 1782 г».[1]

Но насколько легко было помещикам получить землю на Кавказе, настолько трудно и убыточно показалось им заселять её собственными крепостными людьми. Переводить их из России значило обессиливать уже устроенные хозяйства, кроме того, страшили случаи, когда одним набегом горцев в какой-нибудь час истреблялось то, что стоило долгого труда и немалых денежных затрат.[2]

Поняв, что на помещиков рассчитывать не стоит, главная ставка была сделана на переселение государственных (казённых) крестьян. (Они занимали промежуточное положение между крепостным и свободным населением и в отличие от помещичьих крестьян  считались лично свободными.)

Последовали указы Сената от 22 декабря 1782 г. и 24 июня 1784 г., где был определён порядок раздачи земель государственным крестьянам, в которых предполагалось их «раздавать желающим под поселение без различия рода и звания». Указом 18 декабря 1784 года это положение узаконивалось окончательно.[3]

Число казённых селений с каждым годом увеличивалось: если к 1784 году их насчитывалось четырнадцать, то к концу 1790 года их число выросло до 41-го.[4]

Власти бдительно следили за тем, чтобы крестьяне исправно платили налоги и выполняли всякого рода повинности, а вот на действительную принадлежность крестьян к казённому ведомству смотрели сквозь пальцы. Из-за катастрофически высокой смертности поселенцев вследствие инфекционных болезней, голода и постоянных нападений горцев нехватка людских ресурсов ощущалась повсеместно. Поэтому  нередко на местах к казённому ведомству причисляли и беглых крепостных, списки их вносились в окладные книги для записи платежей податей по соответствующему уезду. 

Такими вот вольнолюбцами и было основано в 1774 г. село Маслов Кут (Привольное)[5]. По злому стечению обстоятельств, несмотря на то, что «количество свободных земель оставалось всё ещё огромным»[6], именно эти земли в 1785 г. были подарены Екатериной II Г.А. Потёмкину.[7]

По причине государственной занятости светлейший не только не побывал на дарованных ему землях, но даже не проявил интереса, что сии земли собой представляют.[8] О них позаботился  дядя Григория Александровича (у А. В. Потто - двоюродный брат  светлейшего князя Таврического) – генерал-поручик Кавказский генерал-губернатор граф Павел Сергеевич Потёмкин. Он приказал провести обмежевание земель князя, о чём и записано в журнале: «Обмежеванных по обе стороны реки Кумы от всех смежных селений одною окружною межою, 33.192 десятины, собственно же удобной земли 30.102 десятины[9]; внутри окружной межи состояло село Привольное, во владении генерал-фельдмаршала князя Г.А. Потёмкина, в нём подданных мужского пола 394, женского 284 души». Но так как о них ничего не говорилось в официальных документах, то они на основании указа от 13 января 1789 г. были приписаны к казённому ведомству.[10]

В 1791 г. Потёмкин умер, и масловокутские земли достались его племяннику генералу Николаю Петровичу Высоцкому, который продал их в 1794 году[11] камердинеру  Екатерины II  Захару Константиновичу Зотову. Это был поистине чёрный день для масловокутских жителей.

Пользуясь своим положением, Зотов попросил государыню подарить ему и крестьян, сидящих на маслокутских землях и считающихся государственными. («Захарушка», как ласково называла его императрица Екатерина, умел извлекать из своей службы все сопряжённые с нею выгоды, в том числе, и материальные.)[12]

Результатом его просьбы стал императорский указ от 30 сентября 1795 года правительствующему Сенату и генерал-губернатору Рязанскому, Тамбовскому и Кавказскому Гудовичу, где было сказано: «Всемилостивейше повелеваем: как означенную землю, так и поселившихся там жителей казённого ведомства и польских выходцев оставить во владении помянутого камер-фурьера, камердинера нашего Зотова».[13]

С этого времени и вплоть до отмены крепостного права несколько поколений жителей села Маслов Кут будут бороться за возвращение им статуса государственных крестьян. (Как могли они примириться с новым положением, если все соседние сёла оставались казёнными, а им судьба уготовала крепостное бремя?) 

После смерти Екатерины, последовавшей через год, маслокутцы через Ставропольскую почтовую контору послали прошение новому царю Павлу I. Ответ монарха был опубликован в официальном разделе газеты «Московские новости» 27 ноября 1798 года: «…села Маслов Кут крестьянам, утруждавшим государя просьбою о переводе их в другие казённые селения, по высочайшему повелению отказывается, поелику указом 1795 года утверждены они во владении Зотова».[14]

Однако крестьяне не успокаивались, конфликт их с зотовским управляющим принял затяжной характер, и потребовалось вмешательство армейского подразделения, чтобы усмирить «бунтующих мужиков». Репрессивные  жёсткие меры возымели действие, и до поры до времени маслокутцы притихли.

Новый виток напряжения начался после смерти Захара Зотова. В 1825 году его наследники продают имение господину Калантарову, названному кизлярским дворянином. «Надо заметить, - пишет Георгий Прозрителев, - что помещик Калантаров был простой армянин и на владение крестьянами, как не дворянин, права не имел. Это обстоятельство послужило главным мотивом в длинном ряде волнений в Масловом Куте».[15]

Так был покупатель имения дворянином, или не был, каков был порядок получения дворянства в Российской Империи?

Признание некоего лица в потомственном дворянском достоинстве начиналось в губернском Дворянском Депутатском Собрании, которое, на основании представленных в него документов выносило определение о внесении лица в одну из шести частей дворянской Родословной книги. Затем это определение с копиями доказательств отсылалось на утверждение в Департамент Герольдии Правительствующего Сената. Правительствующий Сенат либо утверждал определение губернского Дворянского Собрания, либо не утверждал - в любом случае, результатом его рассмотрения являлся указ губернскому Дворянскому Депутатскому Собранию. Дата и номер указа о признании в потомственном дворянском достоинстве являлись как бы "визитной карточкой" рода.

Сохранился «Список дворян, внесённых в дворянские родословные книги Ставропольской губернии, Терской и Кубанской областей с 1795 г. по 1 декабря 1912 г.», составленный Ставропольским дворянским депутатским собранием по постановлению очередного губернского собрания, состоявшегося 16 декабря 1909 года. В нём под номером 323 записаны братья Степан и Иван Калантаровы с многочисленными отпрысками. В графе «Год, месяц и число и № определения, которым признан в дворянстве» у Калантаровых несколько дат, и первая относится к 16 маю 1806 года. Таким образом, номинально  Калантаровы могли считаться дворянами. Другое дело, что число и номер указа Сената, которым было утверждено определение Собрания, относятся ни много ни мало к 3 июля 1850 года. Что же касается Варлаама  Калантарова, сына Степана Калантарова, который фактическим стал первым хозяином поместья, так его вообще нет в списках.

Маслокутцы поспешили воспользоваться спорной ситуацией, чтобы вернуть свой прежний статус. Тем более что новый хозяин и его управляющие своей жестокостью и самодурством давали всё новые и новые поводы к возмущению. Крестьяне стали подавать жалобы, за что каждый раз жестоко наказывались.  В декабре 1829 года такая жалоба привлекла внимание главнокомандующего в Грузии Ивана Фёдоровича Паскевича (Эриванского), который приказал прекратить преследования крестьян за подачу жалоб и в своём отношении на имя министра внутренних дел высказал мнение о необходимости взять имение Маслов Кут в опеку, отстранив от управления помещика Калантарова.[16]

18 января 1833 г. по приказу генерала Алексея Александровича Вельяминова опекуном был назначен Алексей Фёдорович Ребров.

Так распорядилась судьба, что год 1833 вошёл в историю Северного Кавказа как год невиданной засухи, тяжёлые последствия которой сказались и на экономике 1834 года. Можно представить, каких трудов стоило Алексею Фёдоровичу обеспечить своих и опекаемых крестьян хлебом, обеспечить их посевным материалом. (По сообщению областного предводителя дворянства Роставанова, из помещичьих имений Ставропольского и Пятигорского округов хлеба в 1834 году в продажу вовсе не поступало и для продовольствия и для засева полей вовсе будет недостаточно.)[17] И в это время (уже с мая 1833 года) начались жалобы крестьян на  «изнурительное для них опекунское управление», в частности, генералу Вельяминову, наиболее сочувственно относившемуся к маслокутцам. 

Ответить на вопрос, что двигало крестьянами (Неужели Алексей Фёдорович в одночасье стал тираном?), попытался ставропольский писатель Александр Васильевич Коротин в своем художественно-историческом романе "Маслов Кут":

… Калантаров поманил приказчика: ближе: «И ещё, Стёпка, вот что скажу. Найди мужиков, много найди, пускай пишут Вельяминову: плохо живут, совсем не могут жить… Пускай пишут: опекуны хуже Калантаровых. Оброк неправильный берут. Жулики опекуны, не надо опекунов. Пусть так пишут… Много пишут…»

Но как ни привлекательна версия калантаровского науськивания крестьян, трудно с ней согласиться, зная их ненависть к хозяину, зная, какие жестокие наказания следовали за жалобой.

Исследуя историю масловокутского противостояния, можно видеть, как все эти десятилетия только одно стремление владело крестьянами: «Волю хотим, волю!»[18] Не нужен был им ни злой хозяин, ни добрый опекун.

Можно предположить, что воодушевлённые своей маленькой победой, крестьяне  понадеялись – вот узнает начальство, узнает царь-батюшка, что опекун Ребров ничуть не лучше хозяина Калантарова, и совсем освободят их от крепостной зависимости. В октябре 1837 года маслокутцы исхитрились подать прошение проезжавшему через Ставрополь Николаю I, которому жаловались на отягощение работами крестьян опекуном Ребровым.[19]

В этом же году брат В. Калантарова Герасим просит освободить имение от опеки, т.к. Варлаам Калантаров, действия которого повлекли за собой передачу с. Маслов Кут в опеку, умер.

В 1838 году Командир Кавказского корпуса генерал Евгений Александрович Головин распорядился снять опеку, при этом «жалобы маслокутцев на опекуна Реброва были признаны неосновательными».[20]

Чего же добились крестьяне, оболгав достойного человека? Герасим Калантаров, новый хозяин поместья, стал обращаться со своими крепостными много хуже своего брата, но словам  маслокутцев больше никто не верил. Так, в 1842 г. крестьяне обратились с жалобой к руководству области на жестокое обращение с ними помещиков, но Начальник войск Кавказской линии генерал-лейтенант Павел Христофорович Граббе приказал лишь подтвердить жалобщикам, чтобы они «не вовлекались в такое домогательство, которого неосновательность и вредные последствия им вполне известны».[21] Лишь восстание маслокутцев в 1853 году, повлекшее за собой многочисленные жертвы, вновь привлекло внимание областного начальства, и начавшееся следствие  вскрыло факты крайне жестокого обращения с крестьянами.[22]

Что же касается Калантаровых, они, добившись отмены опеки, начали затяжной судебный процесс против Реброва, требуя возвратить им «неправильно выведенные в расход 191 руб. 28 коп.».[23]  Алексей Фёдорович, в свою очередь, предлагал «коснуться подробной проверки отчёта за 1833 год»[24], где один взгляд на цифры всё расставил бы по своим местам, однако по каким-то причинам дело затянулось на пятнадцать лет.

Можно, вслед за Алексеем Фёдоровичем, предположить личную заинтересованность чиновников в этом деле, можно предположить мстительное желание Калантаровых досадить тому, кого областное начальство посчитало лучшим хозяином… Как бы то ни было, сам Ребров в письме сообщал, что «готов забыть все нанесённые ему оскорбления неправедными обвинениями»[25].   

Время всем воздало по заслугам. Последующие наследники и владельцы Маслова-Кута «оскудели», и уже после отмены крепостного права имение Калантаровых было выставлено на продажу за долги ставропольскому банку.[26] 

 

 

 


[1] Наш край (Документы, материалы, 1777-1917 гг.). «Указ Екатерины II о раздаче земель по Азово-Моздокской линии переселенцам из центральной России». Ставр. кн. изд-во, 1977, стр. 37.

[2] С-р-ъ И. Из жизни малороссийских колонистов на Северном Кавказе // Киевская старина. - 1884. Т. IX. N° 7 (июль), стр. 468.

[3] С. А. Чекменёв. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII и в первой половине XIX века. Пятигорск, 1967, стр. 45.

[4] Там же, стр. 48.

[5] В.А. Романовский. Материалы по изучению Ставропольского края. «У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского». Москва, Воскресенье,2003, стр.67.

[6] С. А. Чекменёв. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII и в первой половине XIX века. Пятигорск, 1967, стр. 51.

[7] В.А. Романовский. Материалы по изучению Ставропольского края. "У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского". Москва, Воскресенье,2003, стр.67.

[8] А.В. Коротин. Маслов Кут. Ставропольское книжное издательство, 1991, стр.9.

[9] 33,192 десятины=36,26 га, 30,102 десятин=32,88 га.

[10] С. А. Чекменёв. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII и в первой половине XIX века. Пятигорск, 1967, стр. 332.

[11] Г.Н. Прозрителев. Дело крестьян селения Маслов-Кут Ставропольской губернии 1853 года. «У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского». Москва, Воскресенье,2003, стр.13.

[12] А.Иванов. Дом фельдмаршала М.И. Кутузова. Журнал "Адреса Петербурга», №32/2008.

[13] В.А. Романовский. Материалы по изучению Ставропольского края. «У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского». Москва, Воскресенье,2003, стр.67.

[14] А.В. Коротин. Маслов Кут. Ставропольское книжное издательство, 1991, стр. 43.

[15] Г.Н. Прозрителев. Дело крестьян селения Маслов-Кут Ставропольской губернии 1853 года. У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского. Москва, Воскресенье,2003, стр.10.

[16] В.А. Романовский. Материалы по изучению Ставропольского края. «У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского». Москва, Воскресенье,2003.

[17] С. А. Чекменёв. Социально-экономическое развитие Ставрополья и Кубани в конце XVIII и в первой половине XIX века. Пятигорск, 1967, стр. 165.

[18] Наш край (Документы, материалы, 1777-1917 гг.). «Из заключения ставропольского губернатора о вооружённом подавлении восстания крестьян с. Маслов Кут». Ставр. кн. изд-во, 1977, стр. 131.

[19] В.А. Романовский. Материалы по изучению Ставропольского края. «У истоков крестьянской воли. Из истории ставропольского села Стародубского». Москва, Воскресенье,2003.

[20] Там же.

[21] С-р-ъ И. Из жизни малороссийских колонистов на Северном Кавказе // Киевская старина. - 1884. Т. IX. N° 7 (июль), стр. 474.

[22] Наш край (Документы, материалы, 1777-1917 гг.). «Из следственного дела о причинах восстания масловкутских крестьян помещиков Калантаровых». Ставр. кн. изд-во, 1977, стр. 122.

[23] А.Ю. Клычников, Ю.Ю. Клычников. Алексей Фёдорович Ребров: страницы биографии. Пятигорск, 2011, стр.18.

[24] Там же, стр. 22.

[25] Там же.

[26] С-р-ъ И. Из жизни малороссийских колонистов на Северном Кавказе // Киевская старина. - 1884. Т. IX. N° 7 (июль), стр. 484.