челик в лесу

безуспешно погонявшись с утра за мыслишками, утомленный челик скорчил
недовольную физиономию и раздраженно высказал все, что о них думает.
мысли же преодолевали любые энергетические барьеры, перемещаясь в пространстве гораздо
быстрее из всего, о чем можно было подумать. на своем пути они обрастали конкретными образами и всевозможными подробностями. при желании, и челик мог бы стать невидимым или не слышимым, проще сказать, не обнаруживаемым человеческой цивилизацией, мог бы трансформироваться в разные материальные объекты, от атома вплоть до звездных систем. как оно ускользающе-мимолетно, это время-времечко - не успел эту жизнь как следует пожить, а уже пора собираться в путь-дорожку, дорожку дальнюю.

 «вай, вай, ты с какой планеты
будишь? у вас чо там - все здоровы и
счастливы, шо ли? или в детстве тибя
головкой об пол уронили незаметно»

так уж они были устроены, эти исчадия, они верили в искусственный интеллект и совсем
не верили в Творца, им ближе были челиковские сказки, чем божественные истины. конечно,
записать партию в шахматы под силу и начинающему, но оценить величие происходящего на доске порой не доступно даже гроссмейстеру. вот они из кожи вон лезут все - все пытаются удивить: и стар, и млад, все туда же, и чего трепыхаются, непонятно, а может они больные?

жизнь обнаруживала себя по-разному: криком чайки над озером, чириканьем воробьев
в кустах, возгласами проходящих внизу людей, шумом проезжающих машин.
движение листьев на ветках при порывах ветерка создавало эффект бегущих от него черно-белых фигурок, забавно перебирающих ножками-листьями, которым все никак не удается оторваться и убежать от ветки. странное представление о культурном отдыхе бытовало в народе в том времени: покушать шашлычков, послушать музычку, оттянутся, попой двигая и другими тела частями, пива-водочки попить, на футбол поглазеть. но это скользкое словечко "свобода" всегда изменяло своим принципам, прославляло вседозволенность, ратовало за безнаказанность, умилялось попустительством, и вообче, делало все тик-так, чики-дрики, уки-пуки и оп-топ. складывалось впечатление, что и телевизионщики делали свои скучные передачи исходя из социального заказа власть имущих и власть передержавших бывших товарисчей комсомольцев-добровольцев. «ничо, ничо, скоро и мы подрастем и покажем вам, придуркам, как капитализьму строить, как власть делить и почем родину продавать»,- мыслило новыми категориями подрастающее поколение.
ну ладноть, понимать-то все понимаю, но мало трогають меня евонные энти переживания, да и чо сочувствовать челику, которому сочувствие по барабану и фиолетово, потому как он - дровосек железный и машина недоделанная.

 «эк-ка, вон какой мистраль поднялси,
так, глядишь явропу и продуеть, поганец,
и заболеет бедная явропа энфлюенцией,
и будеть у ней мигрень и расстройства»

пожиратель пространства потреблял временной ресурс окончательно и бесповоротно, несмотря на разные ухищрения. но таков был закон. естественное и противоестественное образовывали  грань бытия челика-обыкновенного, проходящего по документам службы надзора, как путешественника во временных потоках без специального снаряжения группы особого риска. рассудочность и логичность в объяснениях никоим образом не проясняли истинную причину происходящего, а были они тем бла-бла, которое из пустого в порожнее переливают со смаком, гордынюшку любимую свою теша

 «хляпко бучите, писуны закидонские,
оранжевать изволитесь, зеленушники
заокеянския, ну мы вам исчо покажем,
дряблорылые, мутью выпестованные»

выкидыш, а может и законнорожденное дитя советской государственной машины проявило
себя к населению достаточно гуманно, разрешив ему жить и плодиться. кузькина мать в строгости мир держала, кншно, лишнего не позволяла, но трудовые навыки нарабатывала оченно убедительно. чинуши из обезьяньего питомника думали как горы свернуть да реки вспять направить, чтобы и рыбку покушать и какое-никакое удовольствие получить. грустная картина, господа и дамы, кто про что, а вшивый все про баню, и не уразуметь нам тайны промысла и не понять нам доброй истины. противоречия противоречиям создавали морозные узоры на стекле, завораживали своим изяществом, удивляли фантазией и свободой выбора материала. временной же интервал позволил челику осуществиться давней мечте провести в шкуре не убитого медведя остаток отпуска и побродить в тишине таежной наедине со своими мыслями

 «шел бы ты, паря, лесом,
со своими историческими
умопомрачениями, тоже
мне, цыцырон нашелси»

аднака, как ни крути, как ни верти, все равно, останется за гранью смысла нашенское существование в скорбной сей юдоли, называемой земная жизнь челика