Время уходить -

   
   Можно жить по максимуму, сгорая на огнищах вселенских притязаний, с будто подпаленными мозгами сжигая всего до остатка самого себя и опаляя при этом окружающих! Успевая сделать много, сообразно таланту, и еще больше не доделать задуманного. Можно жить по минимуму, пытаясь попасть в никому не ведомую нирвану, оцепенев в священном бездействии и бормоча бредовые мантры. А можно еще, на всем пути жизненной дороги, придерживаться золотой середины, гармоничной уравновешенности, оставаясь при этом посредине, меж двух колей, между правой колеей и левой. То есть, нигде. И чаще - никем…
   Ну, это с точки зрения человека живущего и желающего продолжения сего происходящего в нем процесса обмена веществ. Причем, точка зрения, само зрение и мировоззрение сильно отличаются у индивидуумов: или начинающего жизненный путь, или добравшегося до середины, или приближающегося к неведомому темному туннелю, в конце которого сосредоточенно маячат все несбывшиеся за жизнь надежды.
   Влад никогда не жил ни по максимуму, ни по минимуму, и не знал золотой середины. А если посмотреть строго и критически, то он всю жизнь плыл по течению. И оно часто совпадало с направлением его пожеланий. Но сказать, что Влад прожил свои сорок семь  без волнений и треволнений, никак нельзя. Сказать, подобно неким эпатажно успешным гражданам, что если бы еще раз можно было выбирать, и он бы выбрал такую же судьбу, Влад категорически бы не смог.
   Однако, если посмотреть все же реально-снисходительно, то все существование Влада складывалось каким-то образом без трагедии, без комедии, правда и без золота середины, хотя по сути своей природной он был ярко выраженный середняк. Но по складу своей сущности, Влад мог достичь цели, и это бывало с ним неоднократно, чего бы оно того ни стоило: трудов, страданий, потраты страстей, времени…Если таковая цель была!
   Ему довелось побывать музыкантом с профессиональным образованием, тоже средним. Эта среднесть надоела и Влад целеустремленно добился высокой чести представлять себя на международном уровне в качестве бармена дальнего заграничного плавания. Лет пятнадцать прошло в легком, среднем и неописуемом кайфе. Путешествие в рабочем порядке по всему миру, при этом с доходом высоким, иногда до неприличия перед простыми советскими коммунистами, которым, почему-то, далеко не всем открывали загранвизу. Но флот, а пассажирский в первую очередь, распродали-расхапали, и Влад, который к тому времени увлекся написанием прозы, и даже уже одна книжка увидела свет, написанием песен и романсов, и даже одна из них прозвучала неоднократно на центральном телевидении, Влад опять повернул вектор своего бытия на крутое количество градусов.
   Но крутым он не стал. Что-то заклинило в движении его звездной астрологии. Книги Влада выходили, их стало уже шесть, но они не становились коммерчески выгодным проектом. Песни исполнялись, и очень хорошими певцами, лучшими в городе, но не в шоу-бизнесе всей страны. Влад создал телепрограмму, которая стала весьма как популярна на региональном уровне, а вместе с ней и сам Влад. Но не далее того же региона. Наконец, можно добавить, что его со скандалом, из-за козней националистов, не

                -  2  -
приняли в национальный союз писателей, зато приняли в союз журналистов, такой же национальный.
   Все это не приносило денег. Достаточных материальных поступлений от творческой деятельности Влада не было. А это не вызывало никакого энтузиазма для создания последующих шедевров…И даже терялась, нельзя сказать, что вера в шедевренность создаваемого, а терялся смысл всего существования. Если людям не нужно то, что ты делаешь, и они не оценивают это как должно, значит, ты делаешь бесполезное дело?  Бесполезность и бесцельность существования конкретной творческой единицы становилась со временем все существеннее. Цели в жизни Влада, оказывается, не было.
  Вернуться же в свои прежние миры Влад уже не мог: время ушло и там, где в свое время он был профессионалом, на сегодняшний день можно было рассчитывать лишь на роль подмастерья. Начинать там все сначала? Даже мысль об этом вызывала в душе Влада скептицизм и тоску зеленую. А вот с зеленым змием было проще. Потому что, это самый популярный и легкий способ избавиться от всех проблем. Выпил, и все заботы, как бы,  растворились в коричневой дымке коньячного забытья.
   И в то же время, сложнее. Потому что, то время, когда Влад с легкостью побеждал любые количества спиртного, тоже ушло! Пока еще он в этой беспощадной борьбе с зеленым змием был на равных, но все обстоятельства склонялись к тому, что вместе с годами, уходили и способности здоровья сопротивляться неумеренной потребности к замене творческих поражений на призрачное коньячное успокоение. И силы духовные уходили тоже, вместе со здоровьем, подрываемым хроническим отравлением этиловым ядом. В какой бы упаковке он не находился. Хотя, в творческой среде бытует мнение, что талант пропить нельзя. Спорное мнение…Пропить можно все, что угодно! И талант тоже! Однако, при условии, что сей талант все-таки имеется в наличии.
   Влад не сомневался в таковом наличии, он внешне в шутку, а внутренне всерьез, считал, что хотя бы один его роман удостоится Нобелевской премии. Может быть, даже посмертно! Правда, к сожалению, вскоре он узнал, что нобелевки посмертно не дают.         
   Словом, невостребованность и непризнание сделали существование Влада бесцельным. А когда цели в жизни долгое время нету, то это обстоятельство делает сию жизнь бессмысленной…
  …и наконец-то, можно покончить…покончить…ну, хотя бы, вот с этим необходимым вступлением.
   
                = 2  =

   «Ах, какая женщина, кака-ая женщина! Мне б такую…». Недаром говорят, что настоящая песня – это маленькая завершенная пьеса. С завязкой, развитием сюжета и финалом. Ситуация у Влада оказалась такой же, как и в песне. Только без финала… 
  Она! Именно, ах, какая! Вошла в затемненное помещение ресторана типа фортель, но еще не бордель, затемненное, по понятиям интимности устроителей полуподвального заведения капиталистического стиля. Здесь было все, что требовалось. Кому?  Да, новому нашему человеку. Непонятно каковому, правда, он же сам себя не очень-то понимает – то ли, он порождение возникающего среди теперешних людей капитализьма, то ли, порождение его было, и сильно еще отрыгивается, в эпоху развитого, но так и погибшего недоразвитым, социализьма. В этой социально-политической эклектике

                -  3  -
происходящего и заложен весь секрет так называемой славянской души. Феномен сей души прост и недоступен понятию, как и все гениальное!
   Она вошла…И все! Влад, сидевший в состоянии непривычной для него трезвости и в привычном для него уголке полуподвального заведения, его здесь привечали, скорее за телепопулярность, и часто угощали, как принято говорить, на «шару», Влад, при виде сего идеала женской красоты, внутренне остолбенел. Может еще и потому, что к тому времени привычной «шаровой» рюмки любимого коньяка он не получил.
   Она была светла. Тем светом, который излучают существа женского полу, даже независимо от того, осознают ли они силу сего сияния либо просто и запросто пользуются влиянием оного на мужскую часть окружающего их населения. Сияние Божьего дара, не только лишь внешнего, невероятно гармонично сложенного, как бы составленного на чудодейственном компьютере Создателя, изображения, сияние Божие у нее излучалось изнутри, сверху, сзади…От появления этого небесного создания стало светло везде.       
  Так показалось Владу. И тут наконец, принесли ему рюмку вожделенного напитка, сто граммов коньяку…
  Финала не было. Чудесная девушка пришла в свите сопровождения некоего плюгавенького человечка, не устававшего сучить правой ножкой тридцать пятого номера размера вокруг самого себя. Было такое впечатление, что у него это получалось. Влад узнал в сем индивидууме олигарха местного розлива…
    Слушать, террористические по своей сути воздействия на окружающих, извращения подпившего «аллигатора», изображавшего при помощи закупленного безответно местного оркестра поп-звезду, Влад никак не смог. А к возможности испражнения для таких случаев желудок Влада приспособлен не был. И издевался поп-олигарх как раз над песней, которая была так по душе Владу и так соответствовала ситуации: «Ах, какая женщина…», запуская ее в течение вечера не один раз.               
   Смесь блевотины с небесным сиянием осталась бы в памяти человека, страдающего от собственного безумного коктейля в душе: бреда и реальности, но случайный приятель Влада спас его, появившись в заведении вовремя, и утащив страдальца в коньячное, причем в данном случае обильное, небытие.
   Песня про «ах какую женщину» в памяти непризнанного поэта осталась дымкой невесомой, легким движением смычка по самой основательной, четвертой струне инструмента души. И с этим все…
         
                =  3  =

    Но пришла весна. Пришла, как всегда: долгожданная, великолепная, светлая, окрашенная обновляющейся природой в яркие тона свежих побегов. И принесла с собой тысячу надежд. Может и больше, но не для Влада: его надежда затерялась в бессмысленности существования, которое так и не привело его ни к какой цели. Даже локальной – все для Влада было безразличным. И еще улавливалось некое раздражение, глубоко запрятанное в тайниках души. Казалось бы, надо радоваться вместе со всеми новому расцвету жизненной природы, но ему не доставляло удовольствия наблюдать, как радуются другие! Он понимал, как же это плохо: это затаенное раздражение, эта скрытая зависть к чужим способностям улыбаться весне, эта собственная невозможность весеннего обновления…
                -  4  -
  Но ничего с собой и своим состоянием поделать не мог. Да и не хотел. Все равно - ведь цели, а она означала для Влада и сам смысл, жизни так и не предвиделось. Налицо образовалась классическая ситуация конфликта: личная трагедия на фоне всеобщего счастья! Такая вот весна.
   И пришла Владу одна безумная идея. Безумная – не от большого ума, конечно, но идея эта так захватила Влада, уставшего от своей постоянной безыдейности, что он тут же приступил к ее претворению.
   Есть у некоторой, довольно многочисленной категории людей стремление к, так сказать, обеспечению тылов. Чтобы небеззащитно встретить Черный день, эти люди откладывают какие-то средства, пытаются подстраховаться от пришествия всяческих напастей и бедствий. У Влада тоже имелась «святая» заначка, которую он не трогал ни при каких жизненных обстоятельствах: будто бы забыл до поры до времени об этом серебряном портсигаре, слегка наполненном денежными купюрами. Заначка осталась еще с флотских его заработков и была стоимостью в одну тысячу американских долларов. 
   Влад достал из потаенного места десять зелено-серых бумажек, слегка припахивающих от долгого запертого хранения плесенью и тленом, но представляющих своим номиналом возможность претворения безумной идеи в жизнь! Влад сунул денежные бумажки назад в портсигар, и далее, в карман и ринулся к цели. На улицы цветущего весной города.
   Даже на бесцельно пропахшего коньяком мужского человека, хронически отсылавшего свой жизненный потенциал в сторону небытия, на человека, чуть выше средних лет, изъеденного бездумным самоедством, весна…Весна! Да, эта волшебная сила природных возможностей воздействовала своим пробуждающе-возбуждающе-всепроникающим ароматом чудодейственной жизни в какой-то мере даже на закоренелого интроверта Влада Петрошевского. Будущего посмертного Нобелевского лауреата. Так сказать, в этом смысле возможности допускаются…
   Весна. Это весна! Она может сотворять чудеса. С любым и каждым, кто чувствует себя человеком. А вся штука в том и заключается, что весной буквально все себя чувствуют по-человечески, то есть, нечто светлое может обнаружиться даже у подсобного рабочего скотомогильника. Влад был не чужд ничему человеческому: его охватила всеобщая эйфория расцветающей весны. К тому же он ощущал в себе едва уловимое значение некой целенаправленности. Он брел, опьяненный чудесным временем года, по улицам любимого города. И даже постепенно, безумность посетившей его идеи стала уходить было куда-то в сторону легкой дымки, окружавшей солнечный диск.
   Как вдруг! Влад одновременно опустил взгляд с голубых небес и опустил руку в карман, и замер от неожиданности…Он обнаружил перед собой молодую женщину, светлого виду, когда-то в одном полуподвальном ресторанчике сделавшуюся его недоступной мечтой, а в кармане рука Влада наткнулась на холодок серебряного портсигара.   
   Безумная идея тут же вернулась на свое место. Впрочем, она захватила Влада всего целиком, все возможные места, и поместилась и в сердце, и в душе, и в мозгах головы и спинного хребта. Дрожь охватила захмелевшего от весны мужчину, которому состояние трезвости, в общем-то, было незнакомо. Но сейчас в его организме не было ни капли коньяка либо еще какой отравы. Нет! По всем внутренним системам растекалось действие яда безумной идеи, посетившей Влада накануне.
                -  5  -
   - Девушка, а как вас зовут, - ничего глупее в данном случае придумать было нельзя и Влад пробормотал вдогонку, - можно вас спросить?
   Женская сумка – это откровение нежданной находки, кладезь информации о хозяйке из не сочетаемых имеющихся здесь предметов, кладбище для самых необходимых вещей. Девушка, остановившаяся в поисках чего-то в своей сумке, оторвалась от сего безуспешного занятия, посмотрела на Влада и слегка улыбнувшись, ответила, - Джулия, Юлия Владимировна. Для вас – просто Юля.
   - Почему для меня просто – Юля? – глупость состояния возымела затяжной характер.
   - Не знаю. Может быть день такой, может быть вам повезло, - она улыбнулась так, будто бы всем своим светлым ликом хотела сказать: ну, день такой чудесный, весна!
   Это естественно, что встретившись со своей такой призрачной, как ему показалось, мечтой, дымкой невесомой, ушедшей в коньячное зазеркалье, Влад поначалу потерял нить уверенности в поведении. Но идея! Безумная идея, наполнившая его цельностью бытия, вернула Влада в нормально-невероятное состояние целеустремленности, чуть ли не на уровне обреченного предощущения конца света. И он рванул навстречу поставленной, в кои-то веки обретенной, цели!
   - Юлия, вас послало мне само провидение, - начал Влад, - мое предложение может показаться вам не скромным или даже наглым, но оно будет искренним и откровенным!
   - Интересно как-то: скромно, но откровенно. Нагло, но искренне, - лицо молодой женщины все еще светилось доброжелательным участием, - в чем же дело?
   - Юля, я хотел бы, чтобы ты провела со мной остаток дня, вечер, всю ночь и весь следующий день, - выдохнул Влад и наконец-то посмотрел прямо в глаза этой притягивающей до сердечного истомления и, пугающей его своей необычайной красотой, девушке.
   - И чем же обосновано ваше столь наглое, но искреннее предложение? – Юлия ничуть не смутилась ситуацией и смотрела на Влада даже с некоторым интересом. Только Влад ничего этого не видел. Он вытащил свой серебряный портсигар и взял оттуда половину денег.
   - Вот. Это – твои. А это, - Влад кивнул на остальные доллары, - это наши. На достойное времяпровождение.

                =  4  =   

   Приблизительно в четыре часа утра Влад принял вертикальное положение. Светало, и в приоткрытое окно прибрежного коттеджа вместе с рассветом проникал туман. Он тянулся легкими струйками, которые можно было погладить либо взять на ладонь и подержать пару секунд.               
   Влад отпил из бутылки Мартеля большой глоток любимого коньяка, и выбрался через окно наружу, к песку, усаженному елями и сосенками, к морскому прибою, призывно шуршащему неподалеку. Жизнь нарождающегося дня была прекрасна. Как тут хотелось воскликнуть: «Остановись-ка, мгновенье!» Но это же напрасно. Того, что было этой ночью - больше никогда не будет. Могло бы быть, но не повторится. Хотя бы потому, что повторить подобное блаженство – невозможно, оно единственное в своем времени. А это время ушло-прошло своим естественным и необратимым течением.
   А для каждого времени – свое блаженство. И оно проявилось в полной мере. Как только Юлия пробудилась ото сна, Влад принялся испытывать и доставлять это самое
                -  6  -
блаженство. Он был неутомим, как и предыдущей ночью. Юля отвечала такими же способностями, сдобренными недюжинной фантазией чувственных восприятий и
ответных воздаваний. И даже, могло показаться, что в комнате комфортного номера прибрежного и престижного отеля все это время витали братцы Эрос и Амур.
   Когда они заявились в ресторан позавтракать-пообедать-подкрепить силы, Юля была капризна и даже несносна. Она замучила официанта, заказывая и отменяя, не всегда вовремя, свои чудовищные пожелания, типа: селедка с шампанским «Моет Шандом» или 
чуть ли не ананас с гуталином…Но аппетит был у обоих отменным. И выпить оба были горазды: они просто не замечали огромного количества коньяка и шампанского, поглощенного ими за истекший период-миг-вечность с момента их встречи на весенней улице.
   А для каждого времени – свое блаженство. И оно проявилось в полной мере. Как  только они вернулись в свой, ставший чуть ли не родным, гостиничный номер, они принялись испытывать и доставлять друг другу то самое блаженство.
   И наступил вечер. Наступило время обусловленного своеобразным контрактом расставания. Наступило время окончания блаженства.
   И Юля и Влад были в растерянности. Никак не хотелось признавать-сознавать, что всякому блаженству имеется предел. Хотя, неизвестно, как там, в Раю с этим делом обстоит: блаженство остается таковым, когда оно стабилизируется в вечность, как это предполагается на небесах? Или блаженство по сути своей обязано восходить по нарастающей, а тогда, значит, когда-то неминуемо наступит этот самый предел. И вот тогда-то – конец!

                =  5  =

   Но для Влада это был еще не конец его безумной идеи! Чуть больше суток они провели вместе с Юлей и, кроме чудовищно бурного, фантастического секса, между них…Именно не между ними, а меж них, где-то в неуловимом меж человечьем пространстве, возникло нечто общее, зыбкое еще содружество, берущее основу себе на некоей уже взаимной даже зависимости: ментальной? Физиологической?  Что-то все-таки в этом смысле и направлении с ними и произошло…
  - Я обратила на тебя внимание еще тогда, в ресторанчике. Я была там с давним своим другом: мы иногда помогаем друг другу, - сказала Юля, как бы между прочим, как ничего не значащие слова, когда они уже выходили из прибрежного отеля. И не поясняя, в чем же заключается эта помощь друг другу?
   В этот вечер у Влада было приглашение на одну весьма престижную тусовку, типа огроменного юбилея очередной телекомпании, с которой он каким-то образом сотрудничал. Проходил юбилей в самом большом и комфортно-престижном заведении города. Туда, по предложению Влада, они с Юлией и направились.            
   Если сказать, что они опоздали, то не к раздаче «слонов». После встреч, объятий, рукопожатий, взаимных приветствий и беззаветных подколок, многочисленных знакомых, приятелей, коллег и даже приверженцев талантов Влада, оказалось, что Юлию-Джулию тоже знает немало здешней элитной публики.
   Проходя по кругу общения среди блестящего зала, человек с музыкальным слухом, Влад, несмотря на громыхающую звуком сцену, шум огромного количества собравшихся в одном месте людей, услышал немало интересного в свою сторону. Именно из-за
                -  7  -
чрезмерного шума люди кричали друг другу и их было не так уж плохо слышно со стороны.
   Интересовали всех два абсолютно противоположных вопроса. Первое: что эта красивая, молодая женщина нашла в этом далеко не молодом человеке, при всей его
популярности. И второе: что имеет общего этот довольно приличный, как его ни охаивай, с этой супер продажной женщиной. Да вы шо? Как это понимать? А так вот! Супер? Потому что - дорогая! А дорогая? Так, потому что – супер! Кому надо, это же всем известно!
   Праздник был явно удачным. Это было торжество определенной части элиты города. Телевидение присутствовало всеми своими каналами и телекомпаниями. Представители пишущих СМИ были в лучшем составе. Руководители и прочие отцы города имели представительный вид. И тут. Для именительно-поздравительного слова на сцену вызывается популярный телеведущий Влад Петрошевский.
   Влад вышел на огромную, ярко освещенную сцену, подошел к микрофону. Жаркий свет множества осветительных приборов, пронзительный взгляд десятка глазков телекамер, гул, разгоряченных встречей, почти тысячи приглашенных гостей и участников юбилея, не действовал сейчас на Влада никоим образом. Хотя, за многие годы работы перед зрителями, он так и не смог стать равнодушным к этому публичному процессу: каждый раз волновался перед любым выступлением.               
   Спокоен был Влад, потому что безумная его идея внедрилась в него пожизненно. Или посмертно. Может быть потому, что долгое время это место в душе Влада пустовало, а по сути-то практически вся душа его давным-давно была пуста из-за бесцельности существования.
   И закончив официальную, заранее подготовленную часть выступления, Влад Петрошевский сказал: «Дорогие и любимые мои родные, друзья, коллеги, зрители, а также недоброжелатели, а может быть у меня есть даже и настоящие враги. Я все же достоин иметь достойных врагов. Известно ведь: чем более талантлив человек, тем свирепее у него враги. Но суть не в этом. Как-никак, здесь много моих друзей и приятелей, и просто людей, к которым я отношусь с любовью либо уважением. И у меня есть сегодня уникальная возможность сказать последнее «прощай» сразу всем. Я прощаюсь с вами, а вы уж прощайте меня. Каждый, как сможет…»            
   Влад вынул из внутреннего кармана пиджака пистолет, приставил его к виску и нажал на спусковой крючок…Безумная идея добилась своей цели. Претворения в жизнь, а вернее, в смерть. Смерть ведь тоже - часть жизни, хотя и конечная.



                А. Карпенко-Русый.      Март 2005г.