***

Небо дышало необычайной свежестью в эту ночь, звезд не было видно – пасмурная погода обеспечивала, нет, не холод, а всего лишь страстную прохладу – прохладу перед будущей стихией. Разряженный воздух помогал дышать полной грудью, позволяя ощущать каждой клеточкой своего тела то, что ты часть этой стихии – ты хрупкий человек. Александр отвел взгляд от горящей нежно зеленым цветом панели приборов. Высотомер отчетливо показывал 2000 метров. Взяв штурвал на себя заставив Томогавк стремительно набирать высоту. Звено истребителей прикрывало несколько средних бомбардировщиков Бристоль Бленхем.
- Они приближаются на два часа, отчетливый и до боли знакомый голос майора Уоткинса потревожил эфир. Самолет выполнил команду натренированной руки и развернулся к невидимому противнику. Вот он перед ним, его не видно, его скрывает ночь. Александр нажал гашетку и тут же отпустил, короткая очередь разрезав воздух, мимолетно осветив трассерами крылатые тела Миссершмитов. Мгновенно несколько огненных дорожек вспыхнули и погасли возле самолета.
Противник наседал, удачно реализовывая численное превосходство. Четыре Хариера и один Томогавк не могли сколько ни будь существенно повлиять на исход боя.
Вот он момент пора, самолет вздрогнул, очередь огненной дорожкой достигла цели, превратившись в огненный факел, Миссершмит лениво наклонился и стал стремительно падать, уходя туда, от куда пришел – в ночь. Эфир молчал, да собственно и говорить было не кому – Хариер майора Уоткинса разорвало мгновение назад, звена больше не было. Бристоли добивались немецкими ассами, превращаясь в огненные шары, и не долетев до земли взрывались оглушительным фейерверком.
Александр отвел штурвал от себя и стал снижаться, пара Миссершмитов последовало его примеру. Упущенное мгновение и ураган пуль градом застучал по обшивке. Вот оно последние мгновение, фонарь разлетелся осколками, смешавшись с кровью пилота, на войне как на войне - всего лишь один пилот погиб...
Луч света проник в комнату и побежал по кипе старой прессы, разбросанной на полу. Часы издали мелодичный бой возвестив о начале нового трудового дня. Открывать глаза не хотелось, но того требовала природа. Затхлый воздух и царивший полумрак оживлял картины давно минувших дней.
Вода закипела в электрическом чайнике, устремив струйку пара в потолок. Гадкое растворимое кофе вернуло к жизни.