Itn часть 3

Я решил подождать снаружи. Мне было страшновато проходить внутрь. Тем более что я до сих пор не мог понять не только что не в порядке, но и почему мне так кажется. Хотя почему это должно быть то в порядке, если я не помню кто я, не понимаю где, да и еще и проснулся в средневековом склепе, сжег «ведьму» на костре, а теперь стою за дверью собрания какого-то куклус клана. Просто замечательно.
Стоять здесь? И ждать пока кто-то выйдет или пока на меня залезет один из этих полуметровых тараканов? Или зайти внутрь, куда меня совсем не зовут? Из двух зол я выбрал… более интересное.

Подкрался к двери. Собрался постучать (она была открыта), но меня уже засекли. Я не придумал ничего более гениально, нежели сказать:

-- У вас там большие паутины и жуткий ветер.
-- Кто это?

Мой друг, как же его там… Томас, кажется, представил меня своим друзьям, которые сидели за «круглым столом», который в реальности был вовсе не круглым, а составленным из «парт» уложенных прямоугольником, у одной из меньших сторон которого сидел один «старейшин». Я стою весь такой из себя и думаю «что за нах?» и замечаю на их лицах тот же вопрос.

 Ну короче я такой примазался к ним за стол… В общем дальше мне лень писать подробности, я планировал еще несколько стихов, так что прийдется подсократить эту прозу.

Расскажу вкратце в стиле «здравствуй Чехов». Всего я сразу и не понял. Это была какая-то тайная организация, в которой состоял Томас, а ранее и та девушка, которую сожгли на костре. Они чем-то там занимались, но чем понять невозможно было. Одни говорили в стиле евреев, а другие в стиле «интуитивно ясно, что», а я тупо сидел и клипал глазами. И я так не понял они собрались делать политическую революцию или нашли формулу лекарств от рака. Но одно я понял точно: дело в деньгах. Ну, по крайней мере мне так казалось, потому что мотив «любовь», каким романтичным он бы ни был, пришлось откинуть. Какая любовь в собрании 40 мужиков? Хотя…

  Короче я бы мог фантазировать до скончания веков, но собрание закончилось, и двое перекинулись парой фраз на немецком, попрощались по-французски, и разошлись.

  Мы вышли куда-то не туда, от куда заходили, хотя идти пришлось не долго. Я был рад дневному свету (хотя на улице уже смеркало). И тут я наконец понял что не так. Этот запах! Он был повсюду. Трупно-отходный. Сначала я думал, что это потому, что кладбище, но потом…

 Еще через несколько минул я увидел в небе «птичек»… Вот так зверь. Почти птерадактель. Он был реален. Я начал думать, что это всё слишком смахивает на средние века и хотел было окунуться в размышления, но эта птица подлетела ко мне и хотела поднять в воздух. Мой новый товарищь даже внимания не обратил.

-- Что это? – спросил я

-- Они как собаки: не бойся – не укусит. Ты слишком большей, чтоб послужить обедом. Видимо ты совсем не местный.
-- видимо. Наверное я не только не с этих краев, но и не с этих времен.

-- Всё может быть – улыбнулся Томас. – Главное не говори этого больше никому, а то тебя сочтут еретиком или сумасшедшим, а, значит, казнят.

 Он говорил всё слишком спокойно. Ни тени сомнения, насмешки, страха. Я начал думать, что ничего не понимаю, и эта мысль была для меня новой.

-- Как думаешь, сколько тебе лет?

--Я над этим и не задумывался.

--От куда ты?

--Не знаю. Но точно не от сюда.

--От куда ты можешь знать что не от сюда? Ведь ты ничего не помнишь.

--Я не могу описать какой я есть, но я точно знаю каким я не есть.

Я произнес это и остановился. Что-то слишком знакомое было в этой фразе. Знакомое. Сердце немного екнуло. Где же я это слышал?

-- Я пытаюсь припомнить хоть что-то, но ничего нет. Нет с чем сравнить.

-- Не бойся. Ты не умрешь от этого. По крайней мере не сегодня. Тебя ждет иная участь.

  Томас показал рукой в конец дороги. Там было трое солдат. И прежде чем я сообразил что нужно делать уже лежал на  дороге. Кто-то ударил меня дубинкой по голове. Это понял я только когда очнулся. И это не был весь в паутине полуподземный даже-не-знаю как назвать. Пол был обделан камнем. Почему именно пол? Просто это единственное, что я мог видеть, пока кто-то тащил меня куда-то за руку… И у меня уже голова шла кругом от непонимания и такого числа загадок. Я терял сознание. Снова и снова. Меня будили. Водой. Снова и снова. Я просыпался лишь на миг. И снова терял сознание. Я не понимал что происходит. Я пытался ухватиться за частичку сознания. Но снова его терял. Когда я наконец очнулся, то понял, что мои руки привязаны к чему-то непонятному, но твердому, так, что я не падал когда терял сознание, но при этом ноги… они шатались свободно. Мне в спину, которая частично была привязана тоже к чему-то твердому штырхали иголки, что заставляло меня приходить в себя снова и снова, и, как оказалось, более эффективнее, нежели выливать на меня ведра с водой, от которой я мог захлебнутся. Чего видно эти люди не хотели, поскульку решили что я что-то знаю. Они кололи меня иглами и задавали вопросы смысла которых я не понимал.
Мои единственным желанием было лечь поудобнее и отключится. Но они усердно возвращали меня в сознание, пока я не понял, что у меня жудко болит голова. Они спрашивали что-то. Что-то… я не знаю что. Видимо они поняли, что перестарались с ударом по голове, и что я перестал думать, и только штрыхали меня иголками не давая потерять сознание. Я не знаю сколько это продолжалось. Они повторяли все снова и снова. Пока я не начал различать звуки и образы и не очнулся. Я не знаю как они поняли, что я очнулся, но тут же применили некие меры. Первое, что я понял, когда очнулся, так что я мокрый, с меня стекает вода и пот, кругом воняет, холодно… Ия голый. Голый и привязан к какой-то деревяшке. Её спустили ниже и поставили мне стул, чтоб я мог присесть. Это было чертовски гадко и непривычно: сидеть на холодном железном стуле в какой-то песшере, истекая не менее холодной водой…
 Они задали один вопрос:
-- Хочешь выйти от сюда живым?
И хоть я был не совсем уверен, но все же выбрал вариант, последствия которого я хотя бы мог исправить и сказал тихо, хотя приложил для этого не мало усилий:
-- Да.

--Очень хорошо. – продолжил мужчина в теплой одежде с «защитой». Ты будешь отвечать на вопросы. За неправильный ответ два удара батогом. За правильный – один, за молчание – три, за все остальное – «очень много».

Я не очень был согласен с таким методом «поошрения», но возразить не успел. Мне задали первый вопрос.

--Как тебя зовут?
--Сложно ответить!
Он поднял руку и меня хлыснули дважды по плечам, один раз по животу и один по лицу. Мне было жутко больно. И резко начали наворачиваться слёзы. Я усердно сдерживал их. Но мой голос выдавал меня.
--Я же сказа правду! – истерично прокричал я, задыхаясь и усердно пытаясь сдерживать себя.
Он поднял другую руку. И меня ударили раз. По плечам. Было больнее чем в первый раз. Крик вырвался из моей груди.
-- Расскажи всё, что ты знаешь!—он говорил спокойным голосом.
Снова поднял правую руку и меня били по плечам столько раз, что я сбился с толку. Я заорал неистовым голосом:
-- Не помню.

Он подошел ко мне ближе. Ударил ниже пояса. Мои ноги скрутились вверх. И я начал реветь. Как буд-то вся боль, которую я терпел всю жизнь вырвалась наружу.

-- Честно, я почти ничего не помню. – произносил я ревя и задыхаясь. Я выглядел жалким. Мои ноги выпрямили и связали. Потом забрали ту деревянную опору и я как бревно рухнул на пол. В этот момент он штирхнул своим ботинком  мне еще раз ниже пояса и с отвращением произнес:
-- Отнесите это в клетку, пусть очнется, потом приведете. Пришлите к нему Пэт. Пускай оживит его.

Через миг я лежал на полу на этот раз в запертой «одиночной камере». Точнее там было три с половиной бетонные стены и решетка на агромном замке. Но мне было всё равно. Я просто опустил голову на пол и орал задыхаясь от боли. Не только физической. Хотя всё мое тело и ломало, это было не главное. Меня разрывало изнутри неведомое мне чувство. Я проорал так очень долго, пока не понял, что моя голова у кого-то на коленях и мои волосы успокаивающе поглаживали. Я перестал орать. Но боль была невыносимой. Я рыдал. К моим ранам прикладывали мокрые компресы, которые не были такими холодными. Иногда я чувствовал на своем теле нежные прикосновения. Я все еще задыхался и мне было чертовски больно, но… Появилось но. Я почувствовал некоторое неудобство за свою ногату и попытался сжаться. Последнее что я помню, так это как мне вытерли слёзы.
Мой организм немного успокоился и я заснул. Мне даже немного хотелось улыбаться.
  Я помню небольшой кусок с того сна. Я лежу посреди дома, один… У меня стучат зубы от холода и кто-то подходит сзади, прижимается к моему телу и нежно берет за плечи. Становится теплее и больно…


Я проснулся от хлыста по моему лицу. Я как прежде был половой тряпкой и меня куда-то тянули. Но к своему удивлению я очнулся у края дороги, за которой был лес. Я лежал под каким-то покрывалом. Хотел было встать, но понял, что нет одежды. Я сделал из покрывала… Короче я был похож на Римских полководцев или мыслителей.

 В общем, я встал. Понят-то было, что попутку я не словлю. К моему счастью на дворе был день. Но дороги были скорей тропинками. Я встал и пошел вдоль дороги. Не понимал зачем. Просто идти было теплее и создавало иллюзию занятости.
«Говорите: увеличение информации не уменьшает информативность?» -- подумал тогда я. Но, в основном, я шел. Долго. Далеко. Всегда прямо. Начинало смеркать.
Казалось, что очень долго я был одинок. Но сейчас я впервые в жизни был на столько одинок. Я был одиноким все людей, и это было ново. «Ну, хотя бы я имею время подумать. Может что-то вспомню.» -- подумал я и тот час же мои ноги подкосились. Я упал. Попытался встать, но я еле мог переползать. Жуткая усталость одолела меня. И я почувствовал голод. Лег на траву, прикрылся покрывалом и попытался заснуть. Это было трудно, поскольку мой желудок напоминал мне о той части меня, о которой я и без него помнил… Я хотел есть. Ужасно. Но был слаб двигаться. Я  затянул углы покрывала под себя и лежал на траве. Казалсь я даже не думал. Просто лежал. Я хотел заснуть, но голод… Он не давал мне этого сделать. Я пытался встать, но сил не было. Я начал терять сознание.

Не знаю что было дальше. Я очнулся в какой-то пещере. Я не знал как я сюда попал и помог ли мне кто-то или же это снова игры моего разума и я сам до нее дополз.  Но жуткий голод одолевал меня всё больше и больше. Я не владел собой.

Дальше я начал видеть всякие необычайные вещи, которые нельзя описать словами, и которых просто не существует в природе. Я думаю, что это были происки моего воображения на почве изнеможения организма.  Я подпоз к краю пещеры и увидел его высоту. Она была где-то… этаж 8-9… Моя голова кружилось от голода, поэтому я отодвинулся от края. Дольше на большем, таком как пытался меня унести как-то, «птерадактеле» прилетела девушка, она была чем-то похожа на амазонок с Геркулеса, но её лицо было закрыто вуалью шихеризады. Я понимал что это искривленное восприятие , но решил не сопротивляться ему. Все мутнело в моих глазах. И я облокотился об стену. Она подошла ближе, зашла за какую-то гору камней и потом вернулась с такими смешными подушками. Я начал смеяться с них. Истерично смеяться.
мой живот скрючило от смеха и он еще больше заболел и я начал истерично реветь. Моя плоть взяла верх над сознанием. Я был в состоянии одноклеточной амебы. Я сжимался от холода. Я открывал рот, чтоб в него положили еду. Потом прижался к этой девушке и начал снимать с нее одежду. Меня одолевали инстинкты. Наверное я бы не признался, если бы она сопротивлялась. Но она ублажила мои зверские склонности, которых я раньше в себе не замечал…

  В следующий раз я очнулся снова на траве и под тем же покрывалом. «вот это причудилось» -- подумал я. С облегчением встал, обернулся одеялом и пошел. Но вдруг понял, что у меня есть силы и чувство дикого голода исчезло. Я подумал, что «само прошло» или я опять потерял кусок воспоминаний. Короче я знал, что с моей головой что-то не то и уже не был ни в чем уверен. Просто надеялся дойти куда-то или встретить кого-то и разобраться хоть что происходит. Сложно помнить два куска дня и какой-то сонный бред. Я задумался «почему я не помню кто я, что со мной происходит, но помню как ходить, говорить… да и какие-то принципы помню… но ничего конкретного… только законы и навыки». Я придался в философию функционирования мозга, а тем временем всё приближалось к полудню, и становилось всё жарче и жарче. Мне хотелось одеть плавки и искупаться в пруду, но я шел укутанный покрывалом и не знал куда и зачем.

 Вдруг меня одолела «гениальная» мысль: надо раздобыть еды, чтобы второй раз не начались эти галюцинации. Хотя, признаюсь, я хотел испытать их еще. Это было чем-то изрядно новым для меня. Но я боялся, как боятся всего нового. Я решил раздобыть еду, а затем подразмыслить над смыслом бытия и стоит ли мне впадать в транс. Ведь я всё равно не имею никакой цели.