Я лишняя

...Я лишняя. Вы понимаете, о чём я? Я говорю, не о ничтожности, которую ощущаешь, глядя на звёзды. Нет. Я о необходимости одной человеческой жизни. О том чувстве собственной «нужности», которое даёт силы жить. Мне иногда кажется, что все сутулые люди на Земле от того сгорбились, что никому не нужны или чувствуют себя таковыми.
...Вот я и есть ненужный, пустой фрагмент человеческого существования. И доказательством этому служит вся моя жизнь. Ну, например, моё рождение. Кому это было надо? Вам? Точно ЗНАЮ, что — нет. Может моим родителям? Не плохой вопрос. Им, вообще, зачем нужны были дети? Нас у них двое. Вот моя сестра - она родилась первой - она ещё понятно зачем. Вроде как: «У всех есть, а чем мы хуже?» или «Семья без детей - не семья» и тому подобное. Потом, у них опыта ещё не было. Ну, попробовали. Ну, мешает ребёнок жить так как хочется. Ну, спать мешает, капризничает, в гостях не посидишь допоздна, да и средства на содержание требуются. Все кто пробовал - все знают, там проблем не оберёшься. Так ежели не понравилось родителями быть, зачем меня-то родили? Не понимаю. Я представляю себе несколько вариантов ответа. Первый, что один, что два ребёнка - разницы никакой, пусть живут себе. Одежду от старшей дочери к младшей по эстафете передавать станем. Едят дети не так много. Да и будут меньше мешаться, так как им вдвоём веселее. Второй, квартиру могут дать. Веский аргумент, только и нас там, на этой новой территории, будет больше. Третий, так получилось. С этим, вообще, не поспоришь. А может эти три аргумента вместе и есть объяснение моего появления на свет Божий.
...Ладно, случилось, так случилось. Вот она я. Не убивать же теперь. Пусть живёт... пока. Сестру так любили, что даже лупили. Лупили за всё. За шалости, за едкий характер, за тройки в дневнике и так, когда достанет сильно. Нет, вы не подумайте, что мои родители звери какие-то. Вовсе нет. Добрые, милые, гостеприимные, хлебо-сольные, не пьянь- шваль какая-то. Просто, не умели, не знали как детей воспитывать, терпения маловато, да и «кого люблю, того луплю, т.е. воспитываю, даю образование и т.д. и т.п.». Ну так с сестрой всё понятно. Меня же не лупили, не любили и не замечали. Я не была «гадким утенком», я скорее была для них кошкой. Многие потому кошку дома заводят, потому что не сильно мешает, не требует много места и внимания: немного корма, чуть-чуть рваной газетки и подстилка, даже гладить и ласкать её не обязательно. Вот и меня - «завели».
...На сестру надежды возлагали, от неё и в школе пятерки требовали, и в институт сразу заставили поступать, и замуж выдали не сомневаясь. Она же рвалась на свободу, от родителей подальше. Мужем её, почти что, первый встречный стал. Она долго не собиралась, рванула, что есть мочи вперёд на волю. А, чтоб уж наверняка, сына родила в тот же год. Почему, она от них бежала понять не сложно. Но они продолжали любить её и не замечать меня. Даже родственники, жившие отдельно от нас любили её и почти не замечали меня (да и сейчас тоже). Одна только двоюродная сестра любила меня. Да и то, потому что младшая. Мелкие всегда за старшими сёстрами и братьями бегают. Но, и за это ей спасибо.
...Вы не подумайте, что я ревновала, нет. Я думала, что так и должно быть. Ведь я маму свою за маму не считала, моей мамой сестра была. Она меня замечала, по-своему любила и била как полагается «мамам». Только отец у нас был один. Он к нам дышал ровно, он вообще сына хотел, а родились две дочери. Ничего страшного, мы научились паять, пилить, сверлить, чинить утюги и люстры, даже драться немного научились, правда, по девчачьи, но всё-таки. Но в доме главной всегда была мать. Отец не был у неё «под каблуком», он просто плыл по течению, смотрел на всё как бы со стороны. Смотрел на ссоры жены с его матерью, на скандалы жены с ним и на нас смотрел, почти, со стороны.
...Я доучилась до конца восьмого класса и ушла в техникум, тоже в поисках свободы, а главное в поисках своей необходимости. Я везде, кроме родного дома, противостояла себя старшим и сильным, боролась за справедливость, отстаивала права униженных и оскорбленных. Я получала разного рода наказания, но и благодарность. Эта благодарность и была для меня временным признанием, мгновением, когда я нужна кому-то. Так я на доли секунд оказывалась в том мире, в котором живут обычные дети в обычных, любящих семьях. Этот субстрат из гонения и противостояния, этот революционный дух, эта партизанщина и признание среди равных были для меня аналогом любви. Более того, я всегда всё схватывала на лету. Я обожала и обожаю математику и технику (отцовское воспитание). Мне было легко учиться. И учителя и сокурсники признавали мои способности. Только я никогда не любила «зубрить» и «прогибаться», а этого преподаватели не ценят, не все конечно, но многие. Потом я работала в «почтовом ящике». Теперешние студенты не знают, что раньше «почтовым ящиком» именовали секретные предприятия, их ещё «закрытыми» иногда называли. Я и для шпионов оказалась не интересна, так как те секреты, которые мне посчастливилось узнать, теперь всем известны.
...Потом я вышла замуж и родила сына. Это «потом» достаточно большой и интересный период моей жизни описан мною уже, или же будет описан после, в моих других рассказах, Там, в этом «потом», очень много любви. Здесь же речь не об этом....Теперь у меня прекрасная семья. Я любима двумя людьми на этой планете и люблю их не меньше. Нас только трое и нас уже трое. Только иногда в моменты моей слабости злые демоны, из моего детства родом, нашептывают мне на ушко страшные слова об эфемерности моего счастья, о ложности моей необходимости для этих двух людей. Они говорят мне, что мой муж сильный, умный, состоявшийся мужчина, который нравится женщинам всех возрастов, и любим детьми, всегда сможет найти себе пару. И этот миф обо мне, как о «единственной» - это сила привычки и удобства. Демоны показывают мне, что сын мой так любит своего отца, что я мало нужна мальчику, когда отец его рядом. Но это всё злое, демоническое гоню я от себя уже более одиннадцати лет. Я сильнее в три раза, когда рядом со мной добрые мои, любимые мои мальчики. И мое детство тает где-то вдали. И мама кажется несчастной больной и глупой женщиной, и отец - ничего не достигший в жизни прокуренный мужичек со шрамами на руках, и сестра - дважды жена и дважды мать, уставшая от вечной борьбы за свою свободу. Мне, теперь всё чаще, бывает их жалко, жалко по-доброму, жалко с высоты своего счастья, пусть даже эфемерного. Но кто знает, что скажет о своей и моей жизни мой сын. Только ему я доверяю вынести вердикт о нужности, или ненужности, моей жизни, моего существования, моего звена в человеческой эволюции.