Самые плохие сказки история первая

Жил в одной стране Иван.
Он не царь и не султан,
Не скажу, чтоб парень видный,
Правду молвлю, безобидный.
Жил, как в сказках то ведётся,
За что Ваня не берётся,
Всё из рук, и всё не так,
Звал его народ – дурак.
И спокойно б жил дурак,
Но случилось это так.
В град, откуда, бог не весть,
Донеслась такая весть:
Дескать, царь, исчезла дочь,
Чтобы горюшку помочь,
Добрых молодцев сзывает,
И в награду называет,
Полцарства, вместе со дворцом,
И дочь, под свадебным венцом.
Как только Ваня наш услышал,
Так сразу из трактира вышел
И, к дому, бросился бежать.
«Куда ты, Ваня?» «Поспешать
Мне надо. Слышали, небось?
Полцарства и царевну…» «Брось!
Зачем тебе полцарства, Вань?»
«Да, ты хоть на портки мне глянь.
В заплатах все. Ну, а кафтан?
Да и жена нужна…» «Иван…»
«Твои слова я знаю наперёд:
Трудись, не пей в трактирах…» «Вот!»
«А я и так иду трудиться,
Со страшным злом иду сразиться.
Ну, а награда, по труду.
Ты сам так говорил. Иду».
В дорогу быстро он собрался,
С минуту постоял, помялся,
За пазуху краюху сунул,
Взял посох, высморкался, плюнул,
Дверь запер, поклонился низко
И зашагал, ни далеко, ни близко.
Много ли время прошло или нет,
То я не знаю, велик белый свет.
Встретил старушку наш Ваня в пути,
Всё ей поведал и дальше идти,
Он собрался. А старушка: «Могу,
Ваня, помочь тебе. Да, помогу.
Так уж сложилось, за тысячи лет,
Что я должна дать тебе верный совет.
Царевну похитил трёхглавый дракон,
И в замок Кощея отнёс её он.
Кощей же жениться собрался на ней,
С царём породниться мечтает злодей.
Вот только зачем, не могу я понять,
Ведь злата и жемчуга не сосчитать
В его кладовых… Да, того мне не надо.
А ты, Ваня, слушай меня и награда,
Что царь обещал, станет верно твоей.
Запомни, где смерть свою прячет Кощей…»
«А, что же здесь помнить? Я знаю и сам.
В яйце есть игла…» «Верно. Верно, Иван.
Ну, а с драконом, как драться ты будешь?
Оружие, где ты, Ванюша, добудешь?»
«Оружие надо. Да, где ж его взять?»
«А ну-ка, Ванюша, попробуй поднять
Тот камушек». «Камушек? Это скала!»
«То верно, скала. Только, весом, мала».
«Ну, ладно, попробую». Взял за края,
Поднял и отбросил. «О, мама моя!
Ведь, это же меч! Он под камнем лежал!»
«Сей, меч, много разного зла побеждал.
Сослужит тебе он хорошую службу.
А вон, видишь, конь. Заведи-ка с ним дружбу.
Вернее, умнее, чем тот вороной,
Тебе не найти. Ну, а мне на покой,
Пора отправляться. Ведь, я так устала,
Три дня и три ночи, тебя я здесь ждала».
Сказав, поднялася, и вот тебе раз,
Исчезла, невидимой стала для глаз.
Как только в руках Ваня тяжесть булата
Почувствовал, сразу же новые латы,
Сапожки с загнутым носком, шлем стальной
На нём появились. «Ну, боже ты мой,
Бывают же в мире ещё чудеса!
Да гляньте туда! Ну и ну, небеса!
Конь скачет ко мне и уже под седлом!
Всё золотом пышет на нём серебром!
Я к схватке готов, да и зла не терплю,
Я Змея, Кощея, как тлю раздавлю».
Вскочил он в седло, гордо выпрямил стан,
Смотрю и не знаю - Иван, не Иван.
Конь встал на дыбы и помчался вперёд,
Посмотрим и мы, что Иванушку ждёт.
А долог ли, короток был его путь,
Не о том мой рассказ, и не в том его суть.
Достиг, наконец, Ваня царства Кощея.
Въезжает во двор и под деревом Змея
Он видит, лежит, растянулся в тени,
Так сладко сопит, даже жалко будить.
Но, Ваня не долго раздумывать стал.
Он выхватил меч: «Смертный час твой настал!»
Сказал и на Змея. Меч солнцем горел.
Змей глаз приоткрыл: «Ваня? Что ты? Сдурел?»
Но, Ваня взмахнул, Змей едва отскочил,
Ещё раз взмахнул, Змей траву помочил.
Отпрыгнул трёхглавый: «Одумайся, Вань!»
В ответ лишь отборную слышит он брань.
Тогда Змей на крышу взлетает стрелой.
«Спускайся на битву!» «Да, что я, больной?»
Вдруг голос раздался: «Зачем же, на бой?
Зачем же, ответь, Змею драться с тобой?»
«А ты кто такой? Проходи и не лезь.
Не то я в мгновенье собью с тебя спесь».
«Я, Ваня, Кощей. Ты меня не узнал?»
«Ты молод и строен? Прям, молодцем стал.
Смотри – дуб, сундук, в нём яйцо и игла…
Тебя в миг окутает вечная мгла».
«Я знаю, Иван, ты царевну спасать
Приехал сюда. Может, лучше, позвать
Её к нам? Пусть, Настенька выйдет во двор.
Пусть, скажет она, что я вовсе не вор».
«Плевать я хотел. То, что скажет она,
Пустой звук и чушь. Мне, всем миром, дана
Великая миссия – вмять тебя в грязь.
А там, всё равно, ты Кощей или князь».
«Причём здесь народ? Он любовь воспевает.
Мы любим, друг друга. То, каждый здесь знает».
«А мне, что за дело? Я выбрал свой путь.
С пути, как ты знаешь, не можно свернуть.
Жизнь, цели, итог – не орёл или решка,
Я должен убить, и я царь, а не пешка».
«Так, будь же царём!» «Вот, ведь, дело, какое.
Кто ж царство мне даст? Ну, хотя бы, такое».
Развёл он руками. «Отдам его я!
Пусть, только, любовь будет вечно моя».
«А кто даст жену? Чтоб обедом кормила,
Стирала, ткала и одежду чинила.
И, чтобы не просто, какая девица,
А царская дочь!» «То есть, Настя, царица?»
«Другой я не знаю, а эта, как раз.
Не зря ж, на неё положил ты свой глаз».
«Я глаз не ложил. Я люблю дочь царя».
«Поэтому, спрятал её за моря?»
«Не прятал. Мир злобный вокруг и больной.
Я, просто, искал тишину и покой.
Мечтал – жить, любить, но, как видно, всё зря.
Ты, здесь, прискакал, не смотря на моря».
«Да, я прискакал и своё получу.
Должно быть всё так. И я сам так хочу.
И хватит об этом, пустой разговор,
Люблю, не люблю. Ты обычнейший вор».
«Я, Ваня, пытаюсь тебя вразумить,
Ведь счастье легко, очень просто разбить».
«Ты мне надоел. Ты – Кощей, я – Иван,
Мне меч-кладенец в руки старою дан.
Я должен избавить сей мир от тебя,
А вся, твоя речь, не волнует меня».
Взмахнул Ваня, дуб одним махом срубил,
Сундук разломал и яичко разбил.
«Ну? Что ты, Кощей? Что стоишь? Где твой меч?»
«Я, Ваня, хочу твои силы сберечь.
Ты прав, сотни сказок, конец в них один,
Меня ты убьёшь, сам же – царь, господин.
Зачем же махать нам железками зря?
Ломай же иглу и спасай дочь царя».
«Конечно, сломаю». И взял и сломал.
Кощей пошатнулся и тут же упал.
Упал, как косою подрезанный колос,
С крыльца раздался тихий Настеньки голос:
«О, боже! За что? Обо мне ты подумал?»
«Чего? Есть один! Даже проще, чем думал!
Сейчас и второго достану. У, гад!»
Сказал, кулаком погрозил наугад
И бросился, было, за Змеем гоняться,
Но, стоп, вдруг застыл, перестал улыбаться,
Услышав протяжный и жалобный стон.
«С чего это вдруг?» - обращается он
К царевне. Она на коленях и стонет,
И мёртвую руку сжимает в ладонях.
Поближе к ней Ваня подъехал: «Что? Слёзы?»
Цветы вдруг увяли, и даже берёзы
Склонились, и птицы все разом умолкли,
Лишь где-то в лесу воют дикие волки.
«Что всё это значит? Румянец, где твой?»
В ответ лишь сильнее становится вой.
С колен поднялася царевна: «Иван,
За, что ты Кощея убил?» «За кафтан.
Теперь вся царёва награда моя,
Полцарства мои и ты тоже моя.
Теперь развернусь я, ты только держись,
Теперь у меня будет новая жизнь».
Царевна кивнула в ответ головой,
Рукой повела, и затих волчий вой.
«Не знаю я, как там награда царя,
Но знай, Ваня, ты не получишь меня.
Ты, Ваня, не просто Кощея убил.
Ты, Ваня, меня, мою душу сгубил.
И коль не досталась я, Ваня, ему,
То, знай, не достанусь теперь никому».
Сказала и, выхватив узкий кинжал,
Вонзила под грудь себе. Вот и финал.
Увы, в нашей жизни, Иванов полно,
А жертвы – мы, все. Вот такое кино.