Случай в автотранспорте

        Недавно ехал я, как обычно, в автобусе. На работу ехал. Автобус набился, как правило, под завязку. Яблоку некуда падать, например. А люди падают, например, в обморок, дышать нечем, духота страшенная. Окна закрыты, двери закрыты, не войдёшь не выйдешь - подыхай где хочешь, называется. Там наверху, правда, люк был, но его все не открывали - спрашивается, чего не открывали? - отвечаю: тренировали организмы.
        Мне повезло, я сидя был, жевал свой хот-дог - жирный с кетчупом, на остановке купил. Всё время на хот-дог ставили сумки, клали пакеты и локти, падали, приседали. Я виду не подал, я, будучи в привилегированном положении интеллигентом, терпел.
        Другим везло меньше. Они по-всякому отстаивали свои права: вертелись на поручнях, цеплялись зубами, упирались в пол и зависали в открытом воздухе. Но это их проблемы, я так решил, я спал.
        Люди всегда виноваты сами, я так считаю: входят как нравится, выходят как хотят, сидят где хочут. Те, кто внутри, лезут вон, а те, что снаружи, мёрзнут и норовят вовнутрь, и притом на приличные места метят. Каждый смотрит в свой шкурный вопрос. Каждый бездействует по мере необходимости. Вне социальной обстановки, так сказать. Таков порядок вещей. Ничего не повернёшь.
        Хуже тем, что в салоне кондукторша в наличии - сидит, сдирает таксу с каждого встречного. Из-за этого с ней многие часто вступают в полемическую риторику: кто из принципа, кто просто так. На данной почве обычно проявляются ругань, мат и коленоприкладство. С грустью я гляжу на это поколение.
        Словом, все в тот день выходили и все входили, из чего на каждой остановке возникал бардак. В голове и в обществе бардак дело привычное - в автобусе он принимает экстренные формы.
        Так вот, я говорю, на остановке сквозь заднюю дверь в джинсах и свитере полосатом входит один господин. Не совсем, так сказать, идиот, не вышедший из ума гражданин. Приличной наружности, прилично одетый. Не сказать, что пьяный. Не сказать, что бомж. Но и не сноб. И не вор. Не сказать что с разбегу - с протолку - раз, и на ступеньку - встал. Баран, одним словом. Дверьми его зад сперва прижало - сильно прижало, и правильно сделало - но очухался гад, не пискнувши даже. Едем. И вот эта кошёлка через минуту вопит ошалело на весь автобус:
        - Кто взади, - говорит, - вошёл, тот передай за проезд!
        А кондукторшей в тот момент была женщина славная - предпенсионного возраста баба, толстая и беспринципная. Она пробиралась сквозь пассажиров манерным путём и задевала всех своим тяжёлым характером, рубила напропалую прибором своим и давала сдачи направо и налево.
        Я не знаю, зачем такие масштабные женщины в кондукторшах ходят. По-моему, им в лесном хозяйстве надо, или на литейном комбинате. Словом, в тяжёлой металлургической отрасли. Но они почему-то всегда кондукторами служат. Я думаю, им так сподручней бороться с безбилетным пассажиром: весовая категория превалирует.
        Так вот, этот зашедший стоит как ни в чём не бывало на задней площадке и ничего не предпринимает - то есть посредством пассажиров не передаёт ни зги. Даже наоборот, совершенно игнорирует властный элемент. Отвернулся, главное, к стенке и молчит: притворился, падла, будто не слышит.
        Я скажу вам прямо: не люблю я таких личностей. Уж коли зашёл, то будь хорош проплатить. А если у тебя нету, то нехер входить и портить общественные отношения: они итак в транспорте натянутые. Дрянь это, а не человек, и я ему в лицо при первой же возможности плюну.
        Кондукторша, не обнаруживши денег, спустя некоторое время опять требует, передайте, дескать, за проезд, кто с Маркса вошёл. А то, говорит, не откроем двери, будете через переднюю все выходить.
        Автобус заволновался: я их понимаю, тяжело пробираться до передних дверей, тискаться никто не хочет. Занервничали все, ропот пошёл. Эскалация напряжённости началась. Стали все коситься на господина безбилетного. А с того как с гуся вода: он как будто и не слышит - смотрит себе в заднее стекло, городом любуется!
        - Молодой человек на задней площадке! - орёт кондукторша, - я к тебе, кажется, обращаюсь! Если щас же не передашь за проезд, выйдешь на следующей!
        А тот уже идёт на обострение конфликта и на неё ноль внимания. Кондукторша тогда и говорит ему:
        - Ах ты, - говорит, - тварь бесхребетная! Да я тебе щас все кости переломаю! Серёжа, подожди, я щас этого козла выпровожу.
        И двинулась через толпу к заднему выходу. Толпа безмолвно протестует:
        - Что ж вы это по живым ходите как по мёртвым! Аккуратнее надо бы, всё-таки у нас права есть, всё-таки демократия, чтобы так распихивать локтями.
        Таким макаром кондукторша незаметно добирается до задней площадки. Тут, наконец, и господин её замечает. Сначала опять хотел притвориться, будто не слышит. Но потом, как понял, что его раскусили, давай вдруг кривляться, корчить разные жесты, гримасы, рожи, а также тыкать себе в морду пальцами. Мычать начинает господин. Дурачком прикинулся. Юродивым, например.
        - Так ты пьяный ещё! - у кондукторши пена изо рта хлещет. - Нет, вы посмотрите на него: до поросячьего визга набухался - даже говорить членораздельно не в силах!
Толпа согласно кивает. Кондукторша продолжает:
        - Пропьют всё имущество, а потом входят в заднюю дверь, как будто можно без билета!
        Но тут внезапно замечают все, что не то что-то. Замечают люди, что не алкаш он. Да и не пахнет от него ни капли. И вид как будто растерянный, натуральный какой-то. Жесты, опять же: характерные, моторные. На горло всё показывает, на рот да на уши. И понимают все, что он даже глухонемой совсем, и ни слышать, ни говорить в данное время не может!
        Обидно сразу всем стало. Виноватыми оказались, не встали на защиту инвалида. Неполиткоректно поступили. Одна нестарая женщина так и говорит кондукторше:
        - Как вам не стыдно, - говорит, - с глухонемого голосом требовать за билет! Ни стыда ни совести в вас нет. Только бы своё отхапать.
        - Вот именно, - молча подтвердили пассажиры.
        А та ей в ответ:
        - А вы, матушка, молчали бы себе в плеер и не вмешивались в чужие личные дела!
        Не дослушал я, чем кончился этот инцидент, потому что мне надо было на следующей остановке выходить, и я стал протискиваться к выходу. На своей я, правда, не вышел, но зато на следующей с облегчением выбрался на свободу и пошёл весело на работу, чувствуя себя выспавшимся и заново рождённым.

Май 2012