Часть 1.
Дискотеки хуже Рождества, - реже. В пубертате они сменили празднование Нового Года. Подростки перестали верить в Деда Мороза, но начали верить в хэви-металл. Ничего на этих танцульках, конечно, нет, но праздник, как рак на безрыбье, как корка хлеба в голодную зиму. Что-то из себя изобразить, пообниматься с девочками, делая вид, что танцуете. Иногда удавалось достать спиртное: на дворе горбачевская борьба с зеленым змием. Тоже мне, Георгий Победоносец нашелся.
В этот раз алкоголь достать не удалось. То ли денег не набрали, то ли просто не хотелось пить. Разгоряченные танцами, Максим с двумя приятелями вышли чуть подышать морозным воздухом. Отошли от школы всего метров на сто, когда к ним подвалили четверо. Уверенные в себе и в шайке своих неподалеку. С одним из хулиганов отошел в сторонку максов приятель и стал что-то тереть. Оставшиеся стали задавать наглые вопросы. Кто такие, откуда, куда, есть ли мелочь – все, как обычно. Узнали, что Максим не местный, начали объяснять, что не прав.
- Ты зачем приехал, чудик?
- На дискотеку….
- Неа…. Ты не на дискотеку приехал, ты приехал люлей получать!
Пару раз ударили. Неприятно, но бить они не умели. Ударили в пах, сбили с ног на колени. Один, подпрыгнув ножницами, ударил в лицо. Максим почувствовал кровь во рту. «Так. Пора прекращать балаган. Забьют». Он поднялся, закрывая лицо, словно в нокдауне. Неожиданным правым боковым снес одного, ударом снизу убрал с дороги второго и понесся в школу, под прикрытие стен. Прокуренные хулиганы не догнали, матерились издалека.
Максим смыл кровь, отдышался. Говорить ничего никому не стал. Только Наташа, которую все звали Багирой, подозрительно на него посмотрела, - увидела, что что-то не так с его лицом. А через полчаса у школы бесновалось десятка три подростков, жаждущих мести. А дискотека заканчивалась, всем пора было по домам.
Они вышли из школы, мыслями еще в танце. И недоуменно уставились на зловещую толпу хулиганов. Пока учителя понимали происходящее, пока побежали к телефону набирать 02, Максима уже вытащили и стали бить.
Он успел махнуть по паре рож: кто-то прыгнул на спину, другой прошел в ноги, - повалили. Мешали друг другу, мелькали ноги, отяжеленные зимними ботинками. Тело превратилось в сплошной комок боли. Рот быстро наполнился кровавым, грязным снегом. Один глаз быстро заплыл, нос хрустнул.
Его оторопевшие товарищи стояли тупой толпой. От приоткрытых ртов валил пар. Кто-то отвернулся, кто-то, напротив, пялился, как бьют того, кого они сами побаивались. Одна Багира металась между ними, требуя вмешаться. Она дергала за руки, кричала, обзывалась – все было бесполезно - юноши отворачивались от нее и продолжали понуро стоять.
Тогда она метнулась к драке, попыталась оттащить кого-то от тела Максима, но ее легко оттолкнули в снег. Багира вскочила, вернулась к своим. Так она и металась, срывая голос, от одной толпы к другой, но так ничего и не смогла.
Ему не давали провалиться в колодец нокаута частые удары, чувствительные, но недостаточно сильные для потери сознания. И в какой-то момент его тело перестало слышать боль.
Он схватил прилетевшую ногу, потянул и набросился на упавшее тело. Бил сверху кулаком в лицо, пылая ненавистью. Оттащили, но он тут же повалил второго. Снова бил, нависнув кровавой пастью. Ему хотелось вцепиться зубами, руками, рвать мясо, уничтожать врагов. Удары он только слышал, словно за стеной били подушкой – глухо, пыльно.
Схватил третьего, вывернул ступню и, бросившись к горлу, стал душить. Его вновь оторвали, но ему уже показалось, что роли поменялись. И он стал кровавым хищником на этом пиршестве, хозяином этой бойни.
Неторопливо подкатил милицейский «козел». Вышли два сержанта, к ним бросилась Багира и одна учительница. Несколько хулиганов ломанулись прочь, через заборы и дворы. На земле копошилась человеческая куча и сержант постарше шмальнул в воздух, чтобы прекратить эту возню.
Полтора десятка ублюдков подняли руки, пятеро стонали на снегу. Максим бросился, не вставая, на одного из вставших, свалил, начал бить. Его еле оттащили милиционеры и сковали наручниками.
Багира и учительница закричали, что не того, но сержант осадил их: «Разберемся». Вызвал по рации подкрепление, начали с напарником паковать хулиганов. Тут подъехала и «Скорая». Вылезли хмурые врачи, сперва начавшие осмотр пятерых лежащих. Багира потащила одного к жертве – к Максиму. Врач присмотрелся к нему, попросил снять наручники и увел в свой «Рафик».
Ушибы, синяки, сломан нос, легкое сотрясение мозга, ребра целы, но, похоже, пара трещин есть, множественные повреждения мягких тканей, ушиб внутренних органов – результат беглого осмотра Максима, раздетого до трусов. Глаза у Багиры наполнились слезами: втиснулась каким-то образом в «Рафик».
Поехали в недалекий «Склиф», она уцепилась с ними. В палату ее ну пустили, приехавшие ее родители уговорили ее уехать домой: все уже под контролем, от нее никакой помощи.
Максим метался, он все еще был в бою. Ему хотели вколоть успокоительное, но врач передумал, просто сел рядом, поговорил, успокоил.
Проснувшись к полудню, поплелся в туалет. Там усмехнулся своей неузнаваемой, синей физиономии, сжал кулаки. Горячую ярость сменила ледяная ненависть.
В палату не пошел, потребовал выписки. Его отговаривали, потом просто пытались запретить – ни в какую. Он попер уже так, в чем был, в сторону выхода, но кто-то додумался, позвонил в школу и Максиму сказали, что за ним едет Наташа. Он пошел в палату, вернулся в коридор, стал мерить шагами больничные покои.
Через час прилетела Багира: запавшие глаза, тревога на лице. Увидела его, прослезилась, жалея. Попыталась уговорить остаться, но по глазам поняла – бесполезно. Она почувствовала в нем какое-то упорство, которого раньше не было. Раньше он слушался одного движения ее руки.
Они доехали до его дома, Багира стала хлопотать: компрессы, чай, таблетки, еда. Он отмахивался и пытался смотреть в потолок. А она все спрашивала и спрашивала: «Где болит? Что хочешь скушать? Давай еще компресс?» Потом просто села рядом и взяла его за руку.
Так их и нашли его родители, заквохтали, запричитали, засыпали вопросами. Наконец, оставили вдвоем, сочтя свой родительский долг исполненным. Учитывая обстоятельства, разрешили Наташе остаться, благо, можно было потесниться и освободить девушке комнату. Но предупредили, что «в виде исключения». Она была довольна и этой малостью.
Надо было что-то решать со школой. Родители хотели его перевести, но он попросил тайм-аут. Представлял, как войдет в класс, увидит знакомые лица. Надо будет здороваться, отвечать на вопросы. «Да к черту это все! – вдруг подумалось ему, - Трусливые гады! Не хочу их знать больше!» И вечером сообщил родителям свое решение: он остается.
Уже по дороге в школу Максиму стало тошно от жалости во взглядах попутчиков. Перетерпел. Зашел в класс, повисла тишина. Кто-то из девочек всхлипнул, другая ойкнула. Максим нарочито громко сказал: «Привет, Багира!» и сел на свое место. Несколько одноклассников подошли, что-то спрашивали, - он их проигнорировал. Расселись по местам, начался урок. Учебный день прошел в молчании Максима и недоуменных взглядах на него и перешептывании одноклассников.
После школы Багира увязалась за ним.
- Зачем ты так с ними? Я понимаю, что тебе обидна их подлость, но не все же там были.
- Все, - буркнул он.
- Ну, что ты говоришь? Всего две трети класса ходили на эту проклятую дискотеку!
- Да! А оставшаяся треть? Почему они не пошли? Им было там неинтересно! Неинтересно с нами, с их товарищами!
- Даже если так, то что тут такого?
- Ничего тут такого. И точно так же нет ничего такого в моем отношении к ним.
- Нет, есть! За что ты их бойкотируешь?
- Им нет дела до меня, мне нет дела до них. Все, как в известной песне.
- Совсем недавно тебя это не волновало. И ты нормально с ними общался.
- Совсем недавно у меня не было вот этого! – Максим провел пальцем вокруг лица, - и это случилось и от их безразличия тоже.
- Посмотри вокруг, - повела она рукой, - по улицам ходят миллионы граждан! И они тоже виноваты? Ты и их будешь бойкотировать? Презирать?
- Да, - твердо сказал он, - думаю, для меня людей почти не осталось.
- Чушь. Ты просто горячишься. Тебе обидно, что с тобой такое случилось. Ничего, пройдет время, ты остынешь, и начнешь общаться, как раньше.
В ответ он только криво усмехнулся.
Через неделю к его поведению привыкли и стали считать чем-то обыденным. А он возобновил тренировки в секции.
На первой же, его засыпали вопросами, он отшучивался.
- Пчелы покусали.
- Да какие пчелы зимой, Макс?
- Злые. Злые зимние пчелы. Голодные потому что.
- Макс, ты скажи только, мы же соберемся, поедем разобраться!
- Да не надо, ребят. Я этих пчел сам поймаю. И крылышки пообрываю.
- Ну, смотри. Сам, так сам.
Ему чего-то не хватало. Тренируясь, как раньше, Максиму казалось, что он ленится, что он медлит, что он недостаточно старается. Он ускорил темп, в промежутках между раундами стал приседать. После тренировки еще полчаса подтягивался, качал пресс, стучал кувалдой по шине. Тренер подошел, начал говорить что-то про переутомление, но Максим отмахнулся от него, мол, все будет в порядке.
На следующий день всего ломало, - перегрузился. После школы, вернувшись домой, пошел в лес побегать. Думал, что ломота отступит. Через пятнадцать минут пробежки скрутило, потемнело в глазах, вырвало. Он посидел немного, отдышался, пришел в себя. Помотал головой и упрямо побежал дальше. Хватило еще на пятнадцать минут трусцы. С перерывами он набегал часа полтора. Ломота чуть отступила, но мутило и слегка кружилась голова. От усталости подташнивало.
Пожаловали гости: кК школе подвалили два хулигана, из тех, кто успел убежать. Его одноклассники заметили их, перешептывались. Максим спокойно вышел после уроков, пошел к метро.
- Эй, пацанчик, - донеслось. Он даже не повел ухом.
- Слы, ну чо ты? Мы ж не бить тебя пришли, - обогнали, встали на дороге. Он попытался их обойти, но они вновь перегородили ему дорогу. Максим посмотрел на них, мутных, прокуренных, спивающихся. Ему сделалось невыносимо противно от вида этих шакалов. Один из них положил ему руку на плечо. Максима передернуло, из глубины души резко поднялась ненависть, та самая, ледяная. Он неожиданно даже для себя пробил через эту руку левым боковым в челюсть, поймал отклонившееся от удара тело справа апперкотом, тело упало. Он накинулся на второго, опешившего от такой развязки, провел серию: два апперкота в туловище, правый боковой в голову. Шакала повело. Максим влепил ему двойку прямых в голову – на добивание. Противник упал. Максим оседлал первого и несколько раз вдумчиво ударил правой в ненавистную морду: губы в кровь, нос набок. Пересел на второго и проделал то же самое с его лицом. Встал и молча ушел.
Вечером пошел на тренировку, а после ее окончания записался в секцию штанги – соседняя дверь. Потягал железо, получил первичные наставления от тренера.
На ломоту он старался не обращать внимания. На пришедших разбираться родителей избитых им шакалов – тоже. Второе получалось хуже: вышла буча, учителя стояли за него, показывали пальцем в синяки, еще не до конца сошедшие, родители показывали свежие на своих детках. Присутствующий участковый вмешался:
- А зачем вы к нему опять полезли?
- Извиниться хотели, товарищ капитан.
- Они извинился, - спросил он уже у Максима.
- Извинились, - твердо ответил тот.
- А чего же ты их бить начал?
- А это я извинения принимал. В расчете мы теперь.
- Ну, вот, - заключил участковый, - расчет закончен. Забирайте своих гавриков, и чтоб больше они к этой школе на пушечный выстрел не подходили! Больше церемониться с ними не буду, сразу дело заведу!
- Как так! – завопили родители хулиганов, - он их побил, и они же и виноваты, получается?
- Ах, какие ангелы нашлись, - вступила одна из учителей, - вырастили хулиганье, а теперь заступаться за них еще смеете! Да они всему району прохода не дают! Поделом им досталось!
Родители взвыли, но участковый крепко взял их под локотки и вывел.
- Максим! И ты прекращай эти дуэли! Ты еще кровную месть устроил бы!
- А я уже устроил, - процедил он.
- Максим! Мы, конечно, все понимаем, но нам такие происшествия в школе не нужны!
- А я в школе и не дерусь, между прочим!
- Ты в нашей зоне ответственности. И заканчивается она, когда твои родители домой приходят, то есть часов в шесть-семь вечера.
- Хорошо, я это учту. Я могу идти, мне на тренировку надо?
- Иди. Надеемся, ты все усвоил.
- Все. Никаких драк до шести вечера, - издевательски улыбнулся он и вышел.
- Нет, ну что с ним делать, а? – устало сказал кто-то из учителей.
- Отчислим, если еще раз подерется, - сухо выдавила из себя директриса. На том и закончили.
У кабинета его ждала Багира, раскрасневшаяся – все слышала. Взяла Максима под руку и увела прочь.
Вернулся домой и не мог найти покоя. Не сиделось спокойно, снова отправился бегать. Пока получалось не очень – кружилась голова и темнело в глазах. Когда отпускало, перед мысленным взором вновь вставали лица обидчиков. Внутри что-то сжималось, в кровь впрыскивался адреналин и он вновь бежал.
На следующий день в школу вернулся после болезни Вовка, его старый друг. Вовка пропустил дискотеку и все последующие события. Максим поздоровался с ним, но держался несколько отстраненно. Вовка на переменах пообщался с одноклассниками, задумался. После школы выцепил Багиру, прогулялся с ней в целях разобраться в обстановке и в поведении Максима.
- Ты его просто пока не трогай, Вов, - попросила она, - думаю, отойдет.
- Да я и не трогаю, ты же видишь. Понять хотел, чего он на меня волком смотрит.
- Понял?
- Вроде понял. Хотя, при чем тут я – не вник.
- Ни при чем. Тебя не было с ним рядом.
- Так я же болел!
- Поэтому он с тобой, хоть сквозь зубы, но разговаривает.
- Вот спасибо за одолжение!
- Вов, ну, давай начистоту, а? Если бы не болел, ты бы разве пришел на эту дискотеку? Ты же на них не ходил ни разу еще.
- Если бы да кабы… - попытался отвертеться он.
- Вот я про это и говорю. И Максим это прекрасно понимает. Что твоя болезнь, по сути, дела не меняет. Но ты его друг и, видимо, он не может тебя взять и запросто вычеркнуть из жизни.
- Наверное. Я польщен.
- Не иронизируй. Если тебе не нужно общение с Максом, то чего ты меня позвал и время мое тратишь?
- Нужно. Не сердись. Просто я в растерянности.
- Ой, ты, да в растерянности. Ни за что не поверю! Все уже, небось, просчитал, продумал на десять ходов вперед.
- Да ничего я не продумал! Я его знаю шесть лет, но никогда таким, как сейчас, не видел.
- Люди меняются иногда.
- Да? Вот удивила! Я думал, они, как памятники бронзовые – как отлили в мастерской, так – на века.
- Ладно, Вов. Домой мне пора. Да и тебя надо оставить, чтоб подумал спокойно.
- Пока! Спасибо, Наташ.
- Не за что. Пока!
А Максим в это время ехал на очередную тренировку. По дороге он вспомнил, как его повалили. Подумал, что борцовского опыта у него, практически, нет и решил записаться в секцию, благо тренировки по боксу у него были три раза в неделю. И уже на следующий день сидел на матах в секции самбо.
Там на него смотрели с ухмылками, - новичок. Первое время он был, фактически, мешком. Его бросали, подсекали, отрабатывали приемы. Максим учился падать, поэтому особо не сопротивлялся. И его противник был весьма удивлен, когда через пару месяцев занятий, Максим неожиданно сжал противники руками и швырнул на маты, как куль с песком. Тот даже не успел толком сгруппироваться. Тренер сделал Максиму замечание – это был не борцовский прием. Но с тех пор с Максимом перестало быть легко. Уже через полгода он стал безусловным лидером борцовской секции.
К этому времени он уже начал нормально общаться с Вовкой, чему тот был весьма рад.
Лето прошло тяжело: два месяца он был в спортлагерях и всего пару недель на даче. Но там ему было уже неинтересно, - он скучал по тренировкам. К сентябрю ему пришлось не только покупать новую школьную форму, но и перешивать ее: плечи раздались и пиджак не подходил. В лице его тоже произошли некоторые изменения: похудело, заострилось, подбородок стал более волевым. И вообще появилась какая-то злая нацеленность. В транспорте он стал ловить на себе заинтересованные взгляды девушек.
В школе отношение к Максиму изменилось: недоумение сменилось глухой неприязнью. Многим казалось, что он считает себя особенным. Его захотели поставить на место.
Он пропустил этот переход – готовился к чемпионату Москвы. Тренировки стали ежедневными и увеличились с полутора до трех часов. Борьбу пришлось временно запустить, на нее оставался один день в неделю – воскресенье.
Начался чемпионат. Он понимал, что сильно вырос, как спортсмен, за эти полгода, поэтому никаких волнений не испытывал. Дорога к чемпионскому званию пролегала через восьмерых соперников.
Первые трое дотянули до третьего раунда – он их щадил и выводил из боя ближе к концу поединка. Начинал лупить во всю мощь и рефери останавливай бой, избегая ненужных травм. Ему отдавали победу «за явным преимуществом». Багира, неизменно присутствовавшая в зале, аплодировала, когда ему поднимали руку.
Четвертый показался ему наглым, перед боем сказал что-то оскорбительное, про «тупого качка», видимо, хотел вывести из себя. В первом раунде, когда Максим сбил его с ног во второй раз, рефери прекратил бой, увидев муть в глазах поверженного боксера. На щадящую формулировку «ввиду невозможности продолжать бой», Максим криво ухмыльнулся.
Пятый противник вызвал у него резкую антипатию, едва он его увидел в начале чемпионата. Загорелый, высокий, смазливый. Дорогие одежда и обувь, явно не нашего производства. Парня постоянно сопровождали две девицы того же типа. Тогда в лексикон начинало входить слово «мажор» и Максим понял, что это именно про его соперника.
Пока шли первые четыре боя плюс перерывы между ними, Максим составил план на бой, разумеется, ни с кем его не обсуждая.
Мажор отнесся к противнику легкомысленно, вышел, улыбаясь, подмигивая своим подругам в зале. И весь первый раунд держался уверенно – Максим ни разу не ударил в голову или корпус – все удары шли в плечи и руки. Но ударов было много и Максим в них «вкладывался». Поэтому во втором раунде мажор вдруг начал понимать, что боксировать ему все трудней, - руки переставали слушаться. Они были почти все в синяках и кровоподтеках. Но останавливать бой у рефери не было повода – боец ни разу не упал и даже не пошатнулся. На третий раунд он вышел уже совсем подавленный, - руки было трудно даже поднимать, не говоря уже об ударах. А Максим продолжал их бомбардировать. Мажор откровенно бегал от него по рингу, в зале свистели, Багира тихо смеялась. Максим уловил нужный момент: еще немного и рефери остановит бой. Он провел двойку: правый в корпус, сбить дыхание, левый в голову - шокировать. После чего быстро загнал мажора в угол и зарядил серию ударов, как из пулемета. Мажору некуда было деться и, когда рефери вмешался, он получил уже не меньше десятка в лицо. К моменту объявления победителя, глаза у мажора заплыли, нос опух, скорее всего, был сломан, одно ухо налилось малиновым. Казалось, что он побывал в гостях у пчел. На выходе из зала они столкнулись: мажора поддерживали под руки его подруги. Они злобно посмотрели на Максима.
- Сволочь, - буркнула одна.
- Мир – хижинам, война –дворцам, - ответил он.
Дальнейшие поединки прошли примерно одинаково: Максим давал достоять противнику до третьего раунда, потом устраивал спурт и добивался прекращения боя. Выиграв чемпионат, он получил звание кандидата в мастера спорта.
В школе к этому известию отнеслись нерадостно. Директриса, сообщив о случившемся завучам, добавила:
- Теперь его просто так не выгонишь. Налетят из РОНО, при поддержке его тренера, мол, губим молодой талант, будущее советского спорта.
- А что, теперь принято у спортсменов хулиганить? Драться на улице? – вступила завуч помоложе.
- Нет, конечно. Но любую драку теперь вывернут в его сторону. Напали – защищался.
- Может, стоит и нам его поддержать? До того, как придет соответствующее распоряжение «сверху», - это уже завуч постарше.
- Как поддержать? – не поняла директриса, - сказать ему, мол, бей кого хочешь?
- Ну, зачем же так радикально, Нина Петровна? Просто поздравить с победой, объяснить, что теперь ему не пристало драться на улице, как какому-то хулигану.
- Отлично. Возьмите это на себя, Мария Александровна.
Завуч зашла во время урока, торжественно объявила о победе и присвоении звания. Максим отрешенно смотрел в окно, одноклассники вяло похлопали, Багира – громко. Завуч произнесла важные словеса про ответственность, пример всем и прочую нудятину, не забыла упомянуть и про уличные драки. У Максима на это чуть дернулся уголок рта. С чувством выполненного долга завуч отбыла.
А Максим уже через пару недель после этого, случайно встретив пару хулиганов, позвал их в сторону «для беседы».
- Мы спешим, вообще-то, - поняв, что дело пахнет керосином, попытались отказаться они.
- Ну, никого не волновало, спешу ли я, когда вы на меня набросились.
- Да ладно, чё ты, мы ж извинились.
- Этого мало, - твердо сказал он и утащил обоих в укромную подворотню, где отлупил и оставил корчиться окровавленными мордами.
Этой случай не получил огласки, но хулиганы решили отомстить обнаглевшему парню. Сперва недооценили его и переценили себя: устроили засаду впятером. Максим отлупил их, как детей. Правда, разбил руки об их зубы, что вызвало вопросы у Багиры. Она отказалась верить, что это – следы тренировки, женским чутьем уловив вранье. Она и так старалась присматривать за ним: провожала до метро, утром встречала на пути в школу. Но иногда он необъяснимо сбегал от нее, - накатывало. В эти моменты Максим ненавидел всех людей, внутри расползалась какая-то черная пустота, руки и ноги лишались сил. Хотелось просто опуститься на землю спущенным шариком. Ему не хотелось, чтобы Наташа видела его в таком состоянии.
Хулиганы не угомонились, решили взять реванш. Пришло в этот раз их уже одиннадцать человек. Максим шел один, из подворотни справа качнулась тенью угроза. Показались двое, мотнули головами, мол, пошли. Неожиданно внутри него запело торжество предстоящего боя. Наверное, так себя чувствовали древние викинги, бросаясь на врага в предвкушении Валгаллы. Сосчитать врагов Максим не успел: едва он зашел во дворик, на него бросились толпой. Первые трое сразу отлетели на задних. Двое из этих троих выбыли из драки: держась за сломанные носы остались сидеть на асфальте. Хулиганы кинулись вновь, как обычно, мешая друг другу. Еще трое выбыли. У одного из оставшихся шести мелькнут в руке нож.
- Убери, - грозно сказал Максим, - иначе буду калечить.
Хулиган не послушался. Максим стал отступать от нападавших, внимательно приглядывая за перемещениями того, что с ножом. Он уворачивался от ударов, бил в ответ. Кто-то схватил его за ворот куртки, Максим перехватил его кисть и резко вывернул. Что-то хрустнуло и хулиган присоединился к выбывшим. Осталось трое, среди них – вооруженный. Максим быстро провел три левых джеба одному хулигану в лицо, а когда тот закрылся руками, нанес правый апперкот в голову. Хрустнула челюсть и противник упал без сознания. Вооруженный сделал выпад, Максим увернулся. Второй пошел вперед с ударами, уклон, левый боковой, правый боковой, - нокаут. Захватив руку с ножом при очередном выпаде, вывернул до хруста. Оружие выпало на землю. Максим ударил подонка в затылок, чтобы он упал лицом в асфальт, перевернул, прижал сверху и несколько раз ударил в лицо, уродуя. Подоспела милиция, вызванная жильцами дома, где происходило действо.
В отделении долго не могли вникнуть, как он один справился с таким количеством противников. Приехал тренер Максима с каким-то незнакомым мужиком, о чем-то недолго пообщались с милиционерами, после чего Максима отпустили.
Тренер укоризненно покачал головой и начал читать нотацию о недопустимости такого поведения для спортсмена, но незнакомец прервал его:
- Максим, долго это будет продолжаться?
- Недолго. Осталось девять негритят, - усмехнулся.
- Прекрати! Кем ты себя возомнил? Мстителем? Робин Гудом? Тут тебе не шервудский лес!
- Я не могу прекратить. Спать не могу, жить не могу спокойно. Пока эти гады ходят по земле…
- Месть? Она не даст тебе покоя. Ну, изобьешь ты еще десять человек…
- Девять…
- Неважно. Изобьешь девять человек. И что? Обретешь мир в душе?
- Душа – выдумки попов!
- Душа, заметь, исследуется советской наукой психологией.
- Не знаю. Душа, там, или что еще, не важно. Думаю, что меня перестанут преследовать мысли.
- Нет, не перестанут. До тебя уже было много таких. Месть не имеет конца. Она просто переключит твое внимание на других. Ты начнешь искать обиженных и мстить уже за них.
- Не начну.
- Начнешь. Все начинали.
- Я обещаю.
- Максим, кстати, познакомься, - вмешался тренер, - это – Борис Иванович. Он из райкома партии, курирует спорт в нашем районе.
- Очень приятно.
- И ты понимаешь, Максим, что ты показываешь очень впечатляющие результаты. Мы надеемся, что ты вырастешь в большого чемпиона. А ты тут про какую-то месть говоришь. Какой-то шпане дворовой войну объявил. Не там у тебя голова занята, не на то ты силы свои тратишь. А если бы тебя ножом пырнули? Что тогда? Все успехи, все тренировки – коту под хвост.
- Так не пырнули же.
- Короче, парень, - вмешался Борис Иванович, - завязывай с этим. У тебя – выпускной класс. Надо про институт думать. Или ты в армию хочешь пойти?
- Не знаю пока. Никак не пойму, что мне интересно.
- Ясно. Знаешь что, заезжай-ка ко мне в райком, подумаем вместе, рассмотрим варианты. Может, определишься.
- Хорошо. Когда и во сколько?
- Ну, скажем, послезавтра, в пятницу. Ты до скольки учишься?
- Примерно до четырнадцати.
- Давай, значит, к пятнадцати ко мне. Я тебе пропуск выпишу, на вахте спросишь.
- Хорошо. Только мне на тренировку успеть бы потом.
- Успеешь. Ты же с пяти тренируешься?
- С шести.
- Тем более, успеешь. Насчет хулиганов договорились?
- Я постараюсь. А если они сами сунуться?
- Не сунуться. Я милиционерам дал партийное поручение, - он хитро прищурился. Они с этими хулиганами проведут профилактические беседы. И те будут тебя за версту обходить. Все, давай, нам пора.
- До свидания.
Утром в вестибюле школы его поймала Наташа:
- Опять?!
- Они сами полезли.
- Да когда ж это кончится, Максим?!
- Да уже, вроде, кончилось….
Она вопросительно посмотрела на него.
- Был у меня вчера разговор серьезный.
- С кем?
- Да неважно, Наташ. Сказали, что хулиганами займется милиция. Всерьез займется.
- Ага. А до этого милиция где была? И что такое случилось, что теперь они за них возьмутся?
- А теперь им сверху из райкома ЦУ дали.
- Вот как? Ради тебя?
- Ради того, чтобы это все прекратить.
- Но все же, ради тебя? То есть, стоило тебе показать какие-то успехи, как сразу за тебя вступились?
- Почему – вступились? Приняли меры.
- Ну, я тебе говорю, раньше-то что ж эти меры не приняли?
- Раньше это была просто драка. Не могут же они из-за каждой драки вмешиваться. Милиция сама должна разбираться. А теперь это стало больше, чем просто драка.
- Ага. И в этой не просто драке участвуешь ты. А ты вдруг стал надеждой советского спорта. Поэтому приехал важный дядя и взгрел нерадивых милиционеров.
- Чего ты ерничаешь? Что тебя не устраивает? Ты переживала из-за этих уличных потасовок? Так они закончились!
- Переживала, не скрою. Но я переживала за тебя, как за человека. А не как за надежду и так далее.
- Блин, ну какая разница-то? – начал Максим заводиться, - тема закрыта и все. А какая причина, из-за кого это случилось, - неважно.
- Важно! Как ты не понимаешь… - тоже повысила голос Наташа, - их интересуешь не ты, а их работа. Их кресло, если хочешь. Твои успехи – это и их успехи. Пока ты был никем, никого не волновало, что школьника избили хулиганы. А стоило тебе стать чемпионом города, так сразу вмешались.
- Наверное, такова жизнь. Я вот у Покрышкина читал похожее. Пока летчик никого не сбил, он прикрывает других, асов. А когда сам стал асом, - уже его прикрывают другие, молодые, неопытные.
- Знаешь, сейчас не война.
- Война! Она, как магма под вулканом. Всегда есть. И в какие-то моменты просто выплескивается на поверхность!
- Ага. И кто с кем воют-то?
- Люди. Друг с другом. Как всегда, ничего нового. Вся человеческая история – это сплошная череда войн.
- Вот поэтому у тебя трояк по истории! Ты только войны и видишь! А между войнами рождаются великие художники, писатели, поэты! Скульпторы! Люди строят города, прокладывают дороги. Возводят прекрасные здания!
- Это все – пища для новой войны, - усмехнулся Максим, - стоит человеку создать чего-то прекрасное, как тут же находятся желающие завладеть этим!
- Допустим. Но лучше быть на стороне художников, чем завоевателей. Лучше творить, чем разрушать и завоевывать.
- Знаешь, мне никаких талантов не дали. Рисовать я не умею, мне трудно даже линию прямую провести, - мы же с тобой вместе на черчение ходим. И слуха у меня нет музыкального. Да и боксером я был средненьким. Если вообще не никудышным.
- Зато ты сейчас стал показывать большие успехи в спорте!
- Да! Но именно война сделала меня таким! Если бы не эта драка…. – он резко замолчал.
- Что? Договаривай! Если бы тебя не избили, ты бы не стал победителем?
- Да. Увы, но это так. Особых талантов мне это не прибавило, но я стал тренироваться в десять раз больше. Развивать реакцию, скорость удара и прочее.
- А я считаю, что просто твой талант дремал.
- Ага. А хулиганы его разбудили, как Герцен декабристов. Мне пойти им спасибо за это сказать?
- Наоборот.
- Что – наоборот?
- Декабристы разбудили Герцена.
- Неважно. Огарев его разбудил и заставил поклясться верности Ленинским горам.
- Неважно. Почему же с другими это не происходит? Ты же мне говорил не раз, что у вас в секции полно талантливых ребят. Что же они не стали тренироваться больше, не развивают в себе заложенное от природы? Их некому было будить, скажешь? Их никто никогда не бил?
- Ну, не знаю… - протянул он задумчиво, - не хочу красоваться, но, может, не так сильно били? Воздействие было маленькое, недостаточное?
- А где граница? Где мера?
- Если б я знал…. У меня в какой-то момент что-то выключилось и я перестал ощущать удары, боль.
- И что, извини? Это послужило причиной того, что ты стал активно тренироваться? Не вижу связи.
- Я тоже не вижу. Но она есть!
На этом непонимании закончили эту тему и отправились по своим делам.
В пятницу, как и было договорено, Максим приехал в райком и постучался в кабинет Бориса Ивановича. Состоявшаяся беседа показалась ему пустой, словно хозяин кабинета отрабатывал «для галочки». Его интересовало, как Максим стимулировал себя, чтобы увеличить нагрузки, почему стал больше тренироваться и что он вообще планирует делать дальше. Собирается ли расти, как спортсмен. Но Максиму показалось, что за этими вопросами скрывается что-то другое. Ни тема института, ни тема армии не поднималась. Максим не стал спрашивать сам, рассудив, что для первого общения в официальной обстановке это неудобно.
В понедельник после школы он поделился своими сомнениями с Наташей. Она задумалась, предложила перенести разговор на следующий день и позвала в гости.
Но их совместные размышления ничего не дали, оставив только вопросы. Через несколько недель они разрешились сами собой.
А Борис Иванович после разговора с Максимом никакими вопросами не терзался. Он позвонил тренеру Максима и договорился о встрече. После обмена приветствиями, перешел к делу:
- У меня для тебя не очень хорошие новости.
- Что такое?
- Поговорил я с твоим парнем, присмотрелся к нему. Псих он, вот что.
- Что значит - псих?
- Это значит, что его успехи, его мотивы – месть. Как он нам сам и сказал. Желание мести жжет его изнутри, он горит в этом пламени и от этого горения тренируется с особым рвением.
- И что тут плохого?
- Плохого тут то, что горение это прекратится. Или выжжет он себя изнутри, или топливо кончится. И сдуется твой чемпион.
- Хм…. Огорошил. Иными словами, мы его сейчас будем воспитывать, тренировать, вкладывать в него, а он через некоторое время просто остановится. Причем, время это весьма короткое, по твоему разумению. Допустим, мы его через год к первенству Союза будем готовить, а он боев пять проведет, развернется и уйдет. Уйдет в никуда. Так?
- Верно. Основную мою мысль уловил. Выводы сам сделаешь?
- А чего их делать-то? Все и так понятно. Ты его поддерживать больше не собираешься.
- Да. И советую тебе искать другого воспитанника. С этим ты только попусту время тратишь. Несмотря на его нынешние успехи.
- Ты мне предлагаешь бросить парня? Просто так, на основании твоих мыслей?
- Почему сразу «бросить»? Я просто тебе советую не ставить все на него.
- Я и не ставлю. У меня четыре десятка учеников, ты же знаешь.
- Но носиться с ним пора прекращать. Ты его сколько раз уже из милиции вытаскивал?
- Да вот – один.
- Ну и все. Больше не влезай. Еще раз попадет туда, - пусть сам выкручивается.
- Посмотрим.
- А чего смотреть-то?
- Хороший парень. Не злой.
- Это он был – не злой. А теперь это не так.
- Ты с ним два раза поговорил, а я его два года знаю.
- Он изменился, значит. Говорю тебе еще раз: вмешиваться запрещаю.
- Да понял я, не маленький.
- Ну, на том и закончим. Тебя подбросить куда?
- Сам, спасибо. Пройдусь, подумаю.
Внешне пока никаких изменений не произошло: тренер уделял Максиму много внимания, здраво рассудив, что пока его ученик побеждает, им надо заниматься. А дальше видно будет. Тем более, что приближался серьезный международный чемпионат и Максим был несомненным фаворитом в нем.
До вершины было семь соперников: трое наших, чех, венгр и два поляка. Трудным оказался только венгр: Максим с трудом обыграл его по очкам. Остальные бои закончились досрочно. Но радость победы слегка омрачал тренер, выглядевший озабоченным проблемой, чуть рассеянным. Максим недоумевал о причинах этого. Хотя долго думать было некогда, через две недели предстояло первое соревнование по самбо. Масштаб был, конечно, мелкий, но на важность события это не влияло.
Между чемпионатами случилась пара неприятностей в школе. Сначала Максим повздорил с парнем на год младше, сыном популярного актера. Не разошлись в коридоре и парень начал задираться. Максим схватил его за грудки, приподнял и припечатал к стене. Улыбаясь, сказал: «Щенок, не зли меня. Порву!» Тот проникся и тихо исчез. Человек он был нормальный, поэтому жаловаться не побежал. Потом случился конфликт с качком из параллельного класса: тот мнил себя очень крутым, просто королем школы. Максим случайно толкнул его, а тот в ответ ударил его ногой в щиколотку. Договорились разобраться после уроков. Пока шли занятия, Максим остыл. Ему не хотелось драться, да и Багира, бывшая в курсе случившегося, пыталась его успокоить и отговорить от потасовки. Она пошла вместе с ним. Качок, напоминавший Максиму веничкиного Борьку Мордоворота, хрюкал что-то угрожающее, разогревая себя. Максиму надоело слушать: «Ты трещать пришел или драться?» Мордоворот бросился в бой и тут же пропахал носом землю из-за подсечки. Вскочил в пене бешенства, бросился вновь и еще раз встретился с землей, но уже грубее. Встал и медленно пошел вперед на противника. Максим с некоторой ленцой сделал выпад левым джебом. На лбу мордоворота начала наливаться шишка. Багира громко сказала из толпы зрителей: «Боря, хватит! Он тебя сейчас по стене размажет!» Это только раззадорило качка. Он рявкнул в ответ: «Заткнись!» и попер, нанося неумелые удары. Грубости к подруге Максим не стерпел и мощно ударил противника правой в солнечное сплетение. Тот осел, задыхаясь и больше не выказывал желания драться. Максим сделал ему «сливку» со словами: «Так не разговаривают с девушками!» и заставил извиниться, чем еще больше унизил мордоворота.
Дня через три тот привел своего старшего товарища - заступиться. Максима подстерегли после уроков и позвали в подворотню. Товарищ качка был его укрупненной копией. Слов он не тратил и сразу попытался ударить Максима. Тот увернулся, правый апперкот в корпус, левый боковой в голову, - противник оказался на земле. Боря тут же огреб пару затрещин в воспитательных целях. Его приятель поднялся, но Максим, не дав ему опомниться, свалил его снова. Стоя над поверженным противником, прочел краткую лекцию о вреде культуризма для мозгов и о громко падающих больших деревьях.
Больше в школе не нашлось желающих попробовать на себе его кулаки.
Соревнование по самбо он провел неудачно, проиграв еще в полуфинале. Сила тут не играла решающей роли, его противники были опытнее, владели большим количеством приемов. Багира, видевшая его поражение, стала утешать его после схватки, но он насмешливо взглянул на нее и сказал, что совсем не расстроен поражением. «Я там новичок. И надеться на победу было бы просто глупо». Она улыбнулась в ответ и они перевели разговор на школьные темы.
Заканчивался декабрь. На конец января был назначен чемпионат Союза и Максим догуливал последние расслабленные деньки, со второго января тренировки вновь становились ежедневными. Он пригласил Багиру вместе отметить Новый Год, но она отказалась. Уже запланировала встретить его с родителями и своим молодым человеком, - сыном одной их учительницы, на год старше. Максима этот отказ как-то неприятно кольнул. Но он сделал вид, что все в порядке.
Посидев для приличия с родителями, около часа ночи отправился с Вовкой гулять по району. Как обычно, из разговоры скакали от всякой подростковой чепухи, до философских тем, в которых, впрочем, оба были не столь сильны, как себе казались.
- Макс, ну смотри, откуда берется то, что мы знаем?
- Как откуда? Из книг, например.
- Это понятно, я не об этом. Книги пишет человек. А откуда он берет свои знания, открытия, гипотезы?
- Вов, если бы это было известно, люди бы сидели в этом рыбном месте и черпали оттуда ведром. А не мучились в сотнях лабораторий и институтов.
- Да все уже известно. Есть энерго-информационное поле. Оттуда человек и берет все свои знания. Точнее, он к ним присоединяется. Ты, когда читаешь учебник, на самом деле учишься присоединяться к нужному месту этого ЭИП.
- А когда я что-то забываю? Отсоединяюсь от поля?
- Почти так. Происходит разрыв контакта. Если ты освежишь знания, - восстановится и контакт.
- А как быть с такими случаями, когда человек внезапно получает какие-то знания? Например, я тут читал, какую-то тетку грозой ударило и она заговорила на языке, который давно считали мертвым. В мире всего пара специалистов нашлась, что ее понимали, и то едва-едва.
- Удар молнии, тока, что-то сдвинул в ее голове, в мозгах. И она смогла без дополнительных усилий присоединиться к ЕИП. Только присоединилась она к какому-то случайному месту.
- Как будто ее выбросило из самолета и она приземлилась куда-то, сама не понимая куда?
- Ага. Причем, этот случай – одно из доказательств существования ЕИП. Ведь она не читала учебник этого языка?
- Вроде, нет.
- Вот! Откуда же она могла получить эти знания?
- А, может, это генетическая память проснулась? Такую версию, как раз в журнале и рассматривали.
На этом месте их прервал какой-то местный хулиган, подошедший стрельнуть мелочи. Ему сказали, что мелочи нет, но он пьяно раскачивался и продолжал что-то гугнить про «уважаешь?» и «меня тут все знают!» Они развернулись, чтобы уйти, но парень вцепился в вовкину куртку: «Я не поял! Чо такие дерзкие?» Максим резко толкнул его и хулиган улетел в сугроб. Неожиданно для себя он подумал о Багире и почему-то разозлился, представив, как она сейчас сидит в интимной обстановке со своим парнем и пьет шампанское при свечах. «Как кстати!» - подумал он, увидев, что на помощь упавшему бегут несколько его дружков. Вовка дернул его за руку:
- Ноги!
- Да перестань! Их же всего четверо!
- Пятеро!
- Пофигу….
С одним из подбежавших сцепился Вовка, ему было некуда деваться. Максим бил хулиганов с холодной злобой, сворачивая носы и ломая челюсти. Последний попытался удрать, но Максим легко догнал его, сбил с ног и, сидя сверху, старательно разбил лицо всмятку. Вовка еще топтался, неуклюже борясь с хулиганом. Максим расцепил их и зашвырнул противника в кусты. Вовка задрал лицо кверху и долго раскатисто хохотал. В окровавленном снегу тяжело возились хулиганы. Новый Год для них начался не очень удачно.
Часть 2.
Началась усиленная подготовка к чемпионату Союза. Тренировки длились по пять часов в день. В школе учителя старались не спрашивать Максима: ему было не до уроков, о чем директора известили официальной бумагой из Госкомитета спорта СССР. После тренировок он с трудом добирался до дома – не было сил. К штанге он не подходил по этой же причине, на самбо просто не было времени. Там решили, что поражение его сломало, - он не рассказывал о своих занятиях боксом.
Багира таскала ему из дома вкусные пирожки, в столовых и у родителей он ел за троих, но вес у него неуклонно снижался. Тренеру это было на руку: в нынешней весовой категории Максима было слишком много серьезных противников. Особенно выделялся Виктор Кучев, старше на четыре года, чуть мощнее и уже носившего звание мастера спорта международного класса. Поэтому тренеру хотелось, чтобы его ученик спустился на категорию ниже.
Но сам Максим этого не хотел, - ему очень хотелось схватиться с самим Кучевым. Поэтому через пару недель подготовки, когда организм чуть привык к нагрузкам и его перестало тошнить, он вернулся к штанге и стал наращивать мышечную массу для возвращения веса. С трудом, но это ему удалось к чемпионату.
А в школе у него начала расти популярность у женского пола: когда он отбывал уроки физкультуры, многие девушки старших классов находили повод заглянуть в кабинет или пялились в окно, если занятия проходили на улице. Да и несколько учительниц, из недавно закончивших институт, делали то же самое. Потом девушки стали присылать записки через подруг: от предложений встретиться, погулять, сходить в кино до пары весьма откровенных предложений. Последние заставили его покраснеть и больше никаких записок он не принимал, чем, по неопытности, только больше распалил своих поклонниц. Некоторые начали с ним здороваться не будучи знакомым, интересоваться про его дела, спрашивать про успехи в спорте. Как бы невзначай встречались с ним по дороге в школу, пытались заговорить. Максим прикидывался глухонемым. Он хотел попросить Наташу почаще ходить с ним, чтобы избавиться от приставалок, но не стал: та и так разрывался между ним и своим парнем. К тому же, ему пришло в голову, что это может быть унизительным для нее – служить пугалом. А ей тоже приходилось отбиваться: ее осаждали поклонницы Максима: часто видя их вдвоем, они решили, что она – его девушка. Наташа отрицала это и настаивала на дружеском характере их отношений. Тогда ее начинали спрашивать о существовании другой девушки, более близкой к их кумиру. Тут она не говорила определенно, уклонялась. На всякие просьбы познакомить и им подобные, отвечала резко отрицательно. Но ей слегка льстила популярность ее друга.
Как-то она спросила у него, почему он так относится к этим знакам внимания:
- Ты так и будешь шарахаться от своих поклонниц?
- У меня нет времени на девушек. Особенно сейчас, перед чемпионатом.
- Я не про сейчас тебе говорю.
- Да и не нравятся мне они. Пустые, раскрашенные куклы.
- Ты не прав, что всех стрижешь под одну гребенку. Среди них есть и нормальные девчонки. Интересные, не пустые. Я не настаиваю, пойми. Просто спрашиваю.
- Если просто интересуешься… то я тебе так отвечу. Помнишь, когда пришла завуч и объявила, что я выиграл первенство Москвы?
- Помню, конечно.
- После этого, на перемене, ко мне подошла Марго, наша красавица. Ты этого не видела, поскольку пошла в столовую.
- Как интересно, - протянула Багира, - и что?
- Марго стала что-то щебетать, поздравляла, спрашивала про трудности тренировок, заглядывала мне в глаза. И мне показалось, что она заигрывает: брала меня за руку, стала, словно в шутку, щупать бицепс и восхищаться.
- Ну, она у нас девушка такая… раскрепощенная. И что дальше?
- Ничего. Я сказал, что мне надо в библиотеку, - ничего умней не придумал, - и ушел.
- И она больше к тебе не подходила? Не заигрывала?
- Подходила пару раз. Более того, - раздобыла мой номер телефона и несколько раз звонила. Я старался побыстрее от нее отделаться, пару минут отвечал на ее вопросы, потом говорил, что сильно занят и вешал трубку. Отстала через некоторое время.
- Она тебе не нравится?
- Почему же? Марго – красивая девушка. И умная. И еще у нее много других достоинств.
- Тогда почему ты не стал с ней встречаться?
- Потому! Потому что пока я был просто деревенским пареньком, она смотрела сквозь меня. А стоило мне как-то выделиться, добиться успехов, - она тут же проявила интерес.
- Почему это ты деревенский?
- Потому что та окраина Москвы, откуда мы с Вовкой, для нее – деревня.
- А что тут такого? Ты выделился, ты добился, ты показал, что ты выше других хотя бы в спорте. Почему бы девушке не обратить после этого на тебя внимание?
- Потому что внутри я остался таким же человеком! Я тот же колхозник, почти провинциал. Я не читал книг, которые читала она, я только начал знакомиться с музыкой, которую она слушает уже давно…. Короче говоря, мы – люди с разных планет. Как были, так и остались. И это она мне дала понять. Изначально.
- К человеку присматриваются! Он мог казаться неинтересным несколько лет, а потом раскрыться, повернуться неожиданной, новой, интересной стороной. А тут речь идет о месяцах. Ну, не раскусила она тебя сразу. Что тут такого? За что ты ее осуждаешь?
- Я не сказал, что осуждаю. Мне просто безразлично ее внимание. Да, мы с ней сейчас можем стать ближе, начать встречаться. А потом что? Она пойдет в институт, а я пойду в армию. В лучшем случае, поступлю в физкультурный. И буду постоянно ездить на сборы, на соревнования. Я уже видел что-то похожее у своих знакомых. Ребята, старше нас на год. Они выпустились из школы, поступили в разные институты и все! Отношения кончились! Просто у каждого из них появились новые интересы, жизнь изменилась, изменился круг общения. А они были красивой парой. По крайней мере, так все говорили. И мне не хочется, чтобы так сказали и про меня с кем-то.
- Макс, это даже смешно! Почти все пары, получившиеся в школе, распадаются. Но никто этого не боится. Только ты видишь в этом какую-то проблему для себя.
- Я не вижу тут проблемы, поскольку не собираюсь ни с кем пока встречаться. И, я повторю, мне неприятно осознавать, что эти девушки заинтересовались мной только тогда, когда я чего-то добился. Я добился не благодаря им, а, скорее, вопреки. Они все смотрели на меня, как на пустое место. Вовка говорит, что время меняет нас местами. Вот и сейчас произошла такая замена. Теперь я смотрю на них, как на пустое место.
- Ну и зря! – горячо выкрикнула она, - я думаю, ты и дальше будешь от всех шарахаться.
- Ну и что? Даже если так? Я остался тем же человеком. И буду им и дальше. А вся эта известность пройдет, когда закончатся успехи. Так происходило со всеми спортсменами. Пока они блистают на арене, люди просят у них автографы, люди хотят с ними дружить, навязываются им. А стоит человеку сойти со сцены, их сразу все покидают. И бегут к следующему. А брошенный испытывает боль. А я не хочу ее испытывать. Поэтому лучше сразу отказаться от всех этих людей.
- Тогда бы почему тебе не пойти сразу в монастырь?
- Не язви. Я же не говорю, что хочу стать монахом.
- А мне показалось, ты именно этого и хочешь.
- Вовсе нет. Я не хочу, чтобы ко мне тянулись из-за моих успехов. Я хочу, чтобы меня воспринимали, как обычного человека.
- Но тебя трудно назвать обычным. Ты – уже выдающийся. И будешь еще более выдающимся. По крайней мере, я в это верю.
- Не думаю, что настолько. Я читал про американского боксера Мухаммеда Али. Он был великим чемпионом, но потом проиграл. Раз, другой, потом перестал выступать. И все про него забыли. А у него началась болезнь Паркина.
- Паркинсона.
- Да. И он ходит, как все, как обычный человек. Никто его не узнает уже, никому он не нужен. А другие спортсмены, менее известные, забываются людьми еще быстрей. И вот когда меня забудут, я подумаю о каких-то отношениях. Начну с кем-нибудь встречаться.
- Понятно. А ты не думал, что у тебя к тому времени появятся разные комплексы? Что ты просто не будешь знать, как подойти к девушке, как познакомиться?
- Почему? С какой стати они должны появиться, эти комплексы?
- Потому. Мне кажется иногда, что ты уже сейчас комплектуешь. Оттого и ведешь себя так.
- Нет, это тебе кажется. Поверь. И не заставляй меня это тебе доказывать, - он улыбнулся.
- Хорошо. Верю. Я понимаю твою точку зрения. И согласна с ней. С одним «но».
- С каким?
- Ты изменился. Я бы сказала, ты очень изменился, - добавила она, сделав нажим на слово «очень».
- Ну и что? Это плохо?
- Я пока не знаю. Просто твое построение строится на том, что ты такой же, а отношение к тебе изменилось. А я говорю, что это не так. Ты – другой.
- И моя привлекательность резко возросла?
- Да. Но… не обижайся, ладно?
- С чего бы? Не буду, говори.
- Этот человек… которым ты стал… и ведь ты продолжаешь меняться… ты все дальше уходишь от того Максима, с которым я познакомилась полтора года назад. И с этим человеком, которым ты сейчас стал, я бы вряд ли захотела общаться. Я бы его испугалась. Сейчас мне кажется, что это – маска. Скорее даже – скафандр. А под ним – тот же Максим, которого я знала раньше.
- Да? – он растерялся, - и что за человек? Точнее, что в нем такого? Страшного? Чем он тебя пугает?
- Он меня не пугает. Мне не нравится, что ты стал жесток. К людям жесток. Я все понимаю, что у тебя есть на то причины. Но сути это не меняет….
- Скажи, разве я кого-то незаслуженно обидел? Да, от меня крепко досталось хулиганам, но это… как там? Глаз за глаз? Зуб за зуб?
- Око за око. Они придурки. Которые только и могут, что нападать толпой на одного. Дурь у них в голове, просто дурь. Многие из них, когда вырастут и поумнеют, будут корить себя за это. Но ты – другое дело. Ты ведь понимал, что ты делаешь. И ты сознательно их калечил.
- Я их не калечил!
- Откуда ты знаешь? Ты их навещал? Нет! А я видела как ты бьешь. Если на ринге твои противники падают, когда ты в перчатках, то что происходит с людьми, которых ты бьешь голым кулаком?!
- Тебе их жалко?
- Нет. Мне их не жалко и от этого немного стыдно. Мне жалко тебя.
- Нет! – оборвал он ее, - вот этого не надо, прошу тебя. Получилось все так, как получилось. Ничего не изменить. И мне не хочется, чтобы ты меня жалела….
- А я не считаю, что ничего не изменить! Ты отомстил? Отомстил! Так перестань ненавидеть!
- Кого?
- Всех!
- Да никого я не ненавижу…. Наоборот, ко многим людям очень даже хорошо отношусь….
- Как же ты ошибаешься, Макс….
- Ошибаюсь? Я ко всем плохо отношусь? ЗдОрово….
- Подумай сам. Разве твоим близким не больно видеть в кого ты превращаешься?
- А в кого я превращаюсь?
- Я тебе уже сказала.
- Но я с тобой не согласился! Ты считаешь меня каким-то зверем! Может, я и зверь. Но я не опасен для тех, к кому я хорошо отношусь!
- Да? А где гарантия, что ты не изменишь этого отношения? Я вот тебя слушала и думала, - Марго ничего плохого тебе не сделала. Но ты к ней стал плохо относиться. За что? Она – красивая девушка. И ее благосклонности добиваются многие. А она, почему-то, должна была обратить внимание на тебя. Человека, как ты сам сказал, заурядного. Не обратила внимание, - все, - враг. А завтра….
- Все! - он не дал ей договорить, - я понял твою мысль. Мне пора, пока!
Резко развернулся и ушел. Обида душила его, хотя он понимал, что отчасти Наташа права. А она прикусила губу от досады и стояла, смотря ему вслед. «Зря… ох зря я ему это все наговорила. Не поймет. Ладно, завтра остынет, попробую как-нибудь иначе сказать».
Но на завтра он не пришел, - уехал на последние перед чемпионатом сборы на подмосковную спортбазу.
Оттуда заехал на день домой – собраться. И поехал на чемпионат, в Киев.
Пара дней ушла на оргвопросы: взвешивание, определение пар. В их с Кучевым весе было тридцать семь человек, шесть противников до победы. В первом бою Максиму достался харьковчанин, чемпион Украины прошлого года. В первом раунде присматривались друг к другу. Максим решил, что харьковчанин не слишком быстрый. Тот подумал, что его противник не владеет сильным ударом. В итоге, после трех падений украинца на ринг, рефери остановил бой.
Максим видел Кучева в бою и раньше, но тот был слишком неожиданным, чтобы можно было легко подобрать к нему ключ. И сейчас Максим вновь внимательно наблюдал за поведением на ринге своего главного, по его мнению, соперника. Лицо того, как обычно, ничего не выражало, никаких эмоций. Комбинации и отдельные удары от этого были еще более неожиданными. Коронным у него был левый боковой, от которого противники обычно падали на ринг. Но в первых боях Кучев пока не использовал свой главный козырь, обходился другими ударами. Опытный и хитрый, приберег его на более важные последующие бои. У него первым противником был мощный малый из подмосковного Серпухова. Но неопытный, поэтому слишком простой для Кучева. Он присматривался к нему полраунда, затем неожиданно провел мощную серию, противник упал. Поднялся на счете пять, не очень поняв, что случилось. Когда рефери дал бою продолжение, Кучев быстро добил противника несколькими сериями. Максим видел, что победитель не спешил раскрываться. Пусть его предстоящие противники не знают, насколько он опытен и хитер, какими владеет ударами. Не знают до поры. Пока он их не удивит. Максим запомнил эту хитрость, решив взять ее на вооружение в будущем.
Во втором бою ему достался азиат. Учитывая, что они чуть мельче европейцев, противник имел лишний вес. Максим легко загонял его в первом раунде, нанося много несильных ударов. И гонял половину второго, а потом, зажав в угол, попытался навязать рубку в ближнем бою, которую тот долго не выдержал и рефери остановил бой.
Против Кучева на этот раз оказался сибиряк. Не слишком быстрый, как и полагается жителю тех мест. Поединок прошел примерно как у Максима. Кучев загонял противника и добил во втором раунде. И снова он не раскрыл всех своих возможностей и скорости.
Отдыхая после первого раунда третьего боя, Максим заметил в зале Кучева. Тот наблюдал за боем, как обычно, без каких либо эмоций на лице. Это порадовало Максима: он понял, что Кучев воспринимает его всерьез. Этот бой был с очень сильным литовцем, но он провел два первых боя с сильными соперниками и подустал к третьему. Максим решил сделать вид, что тоже устал. Они неторопливо провели три раунда, и только под конец боя Максим провел несколько быстрых и многоударных серий. Литовцу не хватило времени отыграться и он проиграл по очкам.
Бой Кучева не отличился от трех предыдущих. Он закончил его досрочно, но в третьем раунде. Противник ему попался местный, поэтому публика, в большинстве своем поддерживающая своего земляка, была недовольна.
Перед четвертым боем Максиму захотелось прогуляться. Он сказал о своем желании тренеру, тот не возражал. Только попросил его обойтись без эксцессов.
Киев неожиданно понравился. Когда Максим осматривал Софийский Собор, то неожиданно поймал себя на мысли, что представляет рядом Багиру. Ему хотелось поделиться с ней красотой этого города. Затем он вспомнил их последний разговор и помрачнел. За тренировками Максим как-то забылся, не пытался проанализировать сказанное Багирой. Он и сейчас не хотел думать про ее слова, но так вышло, что всплыло обидное «я бы тебя испугалась». Он никогда не думал, что она может сделать что-то, что оттолкнет его от нее. А она, оказывается, считала, что он может отвернуться от нее, прервать их дружбу. И сейчас, посреди толпы, он впервые отчетливо понял вычитанную когда-то мысль, что одиночество особенно остро ощущается среди большого количества людей. Придя в гостиницу, долго не мог уснуть. Встал невыспавшимся, хмурым. Тренер, увидев его, испугался, что Максим опять влез в неприятности, пытливо расспрашивал о причинах плохого настроения. Поверил, что никаких драк не было, но косился, поскольку так и не понял, что случилось.
Максим вышел на ринг каким-то растерянным. Его мысли витали далеко от боя, поэтому в первом раунде он прилично нахватал от противника. Но ко второму собрался, вернулся в реальность, выровнял положение. Выиграл третий раунд, а с ним и бой. Переоделся и пошел смотреть другие бои.
Кучев провел поединок не напрягаясь, как бы с ленцой. Но убедительно выиграл по очкам у белорусского спортсмена.
К своему главному бою на этом чемпионате Максим пришел полностью готовым. Все лишние мысли он отбросил, пообещав себе разобраться с ними после. Сконцентрировался на противнике, составил примерную схему боя. Что ему приготовил Кучев, он мог только догадываться, но для того явно настало время явить себя во всеоружии.
И вот прозвучал гонг. Первую минуту Максим легко кружил вокруг противника, который невозмутимо проводил легкую разведку левой рукой. На второй минуте они начали обмениваться ударами потяжелее, ища бреши в обороне. А на третьей Максим все же пропустил главный козырь Кучева, левый боковой, вылетевший неожиданно из очень неудобного положения, швырнул его на канаты. Рефери открыл счет. Максим слегка подпрыгивал на месте, улыбаясь, давая понять, что с ним все в порядке. После возобновления боя, Кучев ринулся на добивание. С этой задачей он не справился, более того, пропустил пару неприятных ударов в голову. В перерыве тренер посоветовал Максиму действовать на контратаках. Начался второй раунд, но Кучев не рвался атаковать, постреливая с дальней дистанции одиночными джебами. В начале второй минуты они сошлись у канатов в ближнем бою. Началась лихая рубка: столкнулись два серьезных бойца, два характера. Успехи были примерно равны и Кучев разорвал дистанцию, отошел на более успешную для него позицию. И вновь под конец раунда Максим пропустил левый боковой. На этот раз Кучев попал точнее, Максим «поплыл», присел на одно колено. Рефери досчитал до восьми и дал команду «Бокс!» Кучев вновь рванул вперед, но неожиданно для себя налетел на прямой правой, замешкался и Максим провел быструю серию, из которой один удар достиг головы противника. К сожалению, удар был легкий и Кучев даже не покачнулся. Прозвучал гонг. На этот раз тренер посоветовал ему навязывать противнику ближний бой, мотивируя это успехом там Максима: «Видишь, ты его переигрываешь у канатов, он отступил!» Зал притих, многие уже стояли: начался последний раунд. Уже на первой минуте Кучев попробовал поставить точку – выбросил свой убойный левый боковой. Но Максим неожиданно даже для себя успел среагировать и поставить блок. И сразу сблизился с противником, нанеся серию апперкотов и боковых. Кучев поднырнул под последний, сместился, ушел в центр ринга. Едва максим оказался на расстоянии удара, противник вновь стрельнул левым боковым. И опять Максим успел блокировать: в зале кто-то захлопал. Кучев начал перемещаться по рингу, менять направление, стойку, непрерывно атакуя и постоянно пытался провести свой коронный. Ему не верилось, что его главное оружие перестало срабатывать. Неожиданно Максим вместо блока нырнул под удар, на выходе ударил левой в корпус, правый боковой в голову и закончил серию мощным левым боковым в челюсть. Одна нога его противника резко подвернулась, Кучев неловко свалился на ринг. Встал на четвереньки, помотал головой. На счет восемь уже стоял в стойке, готовый продолжать. Теперь Максим ринулся добивать противника, но тот вошел в клинч, повис на Максиме. Выиграл время, пришел в себя. Остаток боя они безуспешно атаковали. Победу по очкам отдали Кучеву, мнение судей было однозначным. Противники пожали руки, Кучев неожиданно выдавил: «Молодец».
Финал он выиграл тоже по очкам, хотя мог бы добить противника раньше времени. Тот падал на ринг три раза за бой, - главный удар Кучева работал в этом поединке безотказно.
Максим ехал на поезде, везя домой свою бронзу. Перестук колес вернул его к мыслям о Наташе. Он вновь и вновь прокручивал в голове их последний разговор. И все больше его задевали ее слова про то, что она его боится. «Разве я давал ей повод для этого?» - снова и снова спрашивал он себя и ее.
Вернувшись, он решил на пару дней съездить на дачу. Наташа звонила ему, но никто не брал трубку и она подумала, что он еще не вернулся. Вечером второго дня его родители сказали ей, что Максим на даче, но не успели рассказать про третье место, поскольку наташин парень начал выговаривать ей:
- Мы и так с тобой проводим мало времени вместе, да и это время ты отнимаешь у меня, чтобы позвонить своему Максиму!
- Он не мой. Не злись пожалуйста. Я просто хочу узнать, как он выступил.
- Узнала?
- Нет. Он уехал на дачу.
- Вот видишь! Ему до тебя нет дела. Он приехал и даже тебе не позвонил. А он один уехал или с подругой?
- Один. У него нет подруги.
- А ты-то откуда знаешь? Думаешь, он тебе все рассказывает?
- Думаю, что существование у него подруги он не стал бы от меня скрывать. Зачем? Какой смысл?
- Чтобы продолжать тебя эксплуатировать.
- Чушь какая! Он меня не эксплуатирует!
- Ага, как же! Он пользуется твоей добротой. Ты о нем заботишься, пирожки носишь….
- Да дались тебе эти пирожки!
- Мне ты их не носила!
- Скажи, ты же просто меня ревнуешь? И придумываешь всякие глупости, чтобы оправдать свое поведение?
- Да я тебя ревную! Потому что испытываю к тебе чувства! И ты об этом знаешь!
- Знаю. Но наговаривать на Макса – не лучший способ проявить свои чувства.
- Хорошо! Допустим, что я наговариваю. Но, подумай сама, хорошо ли с ним так нянчиться? Чем дольше ты с ним будешь возиться, тем дольше он будет оставаться подростком, не отвечающим за свои поступки. Ты мне говорила, что у него нет девушки и он как-то не рвется ее заводиться? Так вот, пока у него есть ты, так и будет продолжаться. Зачем ему девушка? Это – ответственность. Лишние обязательства. Думаешь, ему легко будет найти такую, как ты? Чтобы нянчилась и кормила с ложечки? А другая девушка потребует к себе внимания и много чего еще. А он это все ей дать не может. А с тобой всего этого не надо, ведь ты не его девушка. Тебе не надо оказывать знаки внимания, водить тебя в кино и вообще ухаживать.
- Такое ощущение от твоих слов, что я с ним, как мамка какая сижу круглосуточно. И хожу следом, вытирая сопельки.
- Ну, не так, конечно, все печально. Но что-то от этого есть.
- Давай сделаем так. Ты прекратишь меня ревновать, а я подумаю о твоих словах. Может, ты и прав в чем-то.
Наташа действительно крепко задумалась. Особенно о девушке Максима. Она не согласилась, что он не сможет найти себе такую, как она, поскольку видела сколько поклонниц у него только в школе. Самых разных. И некоторые из них были бы просто счастливы ухаживать за своим кумиром. Они пошли бы на многое хотя бы ради того, чтобы Максим иногда с ними прогуливался. Но разница состояла в том, что Максим не уважал всех своих поклонниц, а к ней он относился совсем иначе. Наташа понимала, что имеет на него влияние, которого нет у других девушек. С ними-то он даже общаться не хочет, а к ее словам прислушивается. Для нее самым важным было то, что Максим прекратил свою месть хулиганам и вообще, кажется, стал менее агрессивным, более терпимым.
Встретившись в школе по возвращению Максима, они как-то осторожно поздоровались. Общение не ладилось, словно что-то стояло между ними, мешая беседе. Ощущение некой вины перед другом, и, в то же время, легкой досады от несправедливого поведения другого.
- Как чемпионат? – наконец задала Наташа мучающий ее вопрос.
- Третье место, - скупо обронил Максим и замолчал, записывая в тетрадь объяснения учителя.
«Ее что, только это и интересует? Мои успехи? А мое состояние? Болит ли что-нибудь у меня? Все это на втором плане? Вот, замолчала. Выходит, недовольна третьим местом», - понеслись у него в голове невеселые мысли.
«Черт, он что нарочно проиграл что ли? И теперь будет меня укорять? И тем, что с ним не поехала и тем, что наговорила ему гадостей накануне боев?» - сердилась рядом Наташа.
Их последующее общение стало скупым, немногословным. Но делать шаги навстречу никто не спешил. Как не спешил и решительно объясниться.
Часть 3.
Слегка огорченный проигрышем, Максим стал больше времени уделять борьбе. Там, видя его рвение и успехи, выставили на небольшой турнир городского значения. Он не подвел и занял там первое место. Хотя и сам прекрасно понимал, что одержал победу больше не из-за мастерства, а благодаря физической силе, отменной реакции и упорству. Словно в отместку, на одной из тренировок у него случилась неприятность. Ему в напарники поставили лучшего борца клуба, мастера спорта, старше Максима лет на шесть. Максим был сильнее его, бороться мастеру было нелегко, он все больше злился. В итоге, когда к концу тренировки тренер дал команду бороться вольно, без заданий, напарник Максима стал отыгрываться. Несколько раз он удачно провел броски, потом взял Максима на болевой. Тот не хотел сдаваться, тренер вмешался, но чуть опоздал, - Максим получил растяжение сухожилий на правой руке. В медпункте ему наложили фиксирующую повязку и запретили тревожить руку примерно пару недель.
Увидев Максима, его тренер по боксу остолбенел. Сперва он подумал про очередную драку и ножевое ранение или перелом. Хотя и известие про растяжение ничуть его не порадовало. На носу был очередной турнир, куда должны были съехаться боксеры со всего СССР. И тренер рассчитывал на победу Максима на нем, для поднятия самооценки, возвращения веры в себя, после проигрыша на чемпионате СССР. Теперь ему стало очевидно, что никакой победы не получится. Хорошо, если Максим вообще выйдет на ринг турнира.
Не прошло и недели, как тренеру неожиданно позвонил заместитель главного тренера ЦСКА Арнольд Петрович. Знакомы они были шапочно, поэтому звонок выглядел совсем подозрительно. «Что такого ему от меня понадобилось? – размышлял он. Арнольд Петрович пригласил его в какое-то кафе посидеть, поболтать. Никаких своих целей по телефону не сообщил.
Встретились, заказали по кофе, тянуть Арнольд Петрович не стал.
- Мне интересен твой воспитанник Максим. Вижу у парня огромный потенциал, перспективы. Ты не подумай, что я тебе не доверяю, но….
- Что – «но»?
- Я знаю, что Борис Иванович не верит в твоего воспитанника. Знаю, что Максим слабовато учится. Три секции, сборы, чемпионаты, - я удивлен, что он вообще находит время для учебы.
- Да какая там учеба…. Так, на тройки его вытягивают….
- Значит, в институт он не поступит. Сам не сможет, а помощи ему оказать некому. Выходит, идет в армию. То есть, автоматически попадает к нам: пропасть такому таланту мы не дадим.
- Выходит так, - с грустью согласился тренер, уже не раз прикидывавший варианты и неизбежно приходя к такому же раскладу, как нарисовал сейчас Арнольд Петрович.
- Вот я тебе и предлагаю отдать нам парня сейчас. Чемпионом Союза он не стал, проиграл в полуфинале. Это не тебе укор, но сам понимаешь. Клуб у вас далеко не первого разряда: мощности не те, базы слабенькие, снабжение спортсменов. Он в чем у тебя выступал? В своем. Даже боксерки парню не выдали.
- Знаю, - отмахнулся тренер, - а что поделать-то? Нас завод не шибко средствами балует.
- Вот я тебе и предлагаю обмен. Ты нам Максима своего отдаешь, а мы тебе материальную помощь оказываем. Форма, боксерки, перчатки – сам скажешь, что тебе больше нужно.
- А зачем они мне, если у меня спортсменов не будет?
- Ну, не лукавь. У тебя полно перспективных парней. Я на соревнованиях человек пять уже высмотрел.
- Их тоже забрать хочешь?
- Нет. Мы же не жадные. Пусть растут твои парни. У нас своих перспективных хватает.
- Хорошо, Арнольд, понял я тебя. Думать буду, сам понимаешь. Такой вопрос… непростой. Не хочется сдаваться сразу, но и вариантов особо не вижу.
- Подумай. Время есть еще немного. Как чего надумаешь – звони.
На том и расстались.
А злоключения Максима не кончились на руке. Они пошли классом на занятия по астрономии в Планетарий. Народу из разных школ было много, слушали плохо, шумели, баловались. От местных служительниц звезд толку было немного. Одна компания веселилась особенно громко, и Максим, видя как морщится Багира, сидевшая, как обычно рядом, рявкнул на нарушителей тишины. Они начали хамить в ответ. Багира напряглась, положила ладонь на руку Максиму, успокаивая, но он уже завелся. Он подошел к компании, распрямил плечи, чтобы «задавить авторитетом», но навстречу ему поднялся парень, не уступающий Максиму в габаритах и чуть его выше. Болтать Максим не хотел, после их хамства, - сразу ударил. Парень неожиданно легко увернулся и ударил в ответ. Максим ушел от удара и схватился с парнем, думая победить того в борьбе. Но парень и тут был не промах. Они постояли минуту, пытаясь свалить противника, Максим, вроде, начал одолевать, но парень неожиданно ударил его головой в лицо. Хрустнуло, Максим почувствовал, как из носа потекла кровь. Это его просто взбесило, он освободил правую руку и провел мощный апперкот в голову парня. Теперь для того произошло неожиданное, голова его отлетела назад, он вырубился и упал на кресло. Максим вернулся к себе, где на него тут же напустилась Багира. Но увидев кровь, достала платок, начала вытирать. Поняв, что дело серьезное, потащила Максима на выход.
В «Склифе» поставили диагноз: «перелом». У Наташи выступили слезы на глазах. Она ругала себя, что не остановила Максима и его, за то, что полез в драку. Максим был понур, извинялся перед Наташей. Турнир он, видимо, пропускал.
Тренер задумчиво смотрел на его нос в пластыре и бинтах. Молчали. Каждый думал о своем. Максим о турнире, что надо попробовать несмотря на травмы. И о Наташе, которую он расстроил, неожиданно и паскудно. Тренер же вспоминал слова Бориса Ивановича и прикидывал не пора ли звонить Арнольду. Или чуть подождать, чтобы не выглядеть сдавшимся и выторговать больше.
Максим настоял, что пойдет на турнир. Тренер уступил, поскольку ничего не терял при любом развитии событий: если Максим проиграет, то это послужит основанием для отказа заниматься дальше его воспитанием, а если победит, то можно будет выжимать из Арнольда по максимуму.
Наташа отнеслась к решению Максима внешне спокойно, хотя ему показалось, что она весьма недовольна им. На самом деле ей надоели ссоры из-за Максима и она шла навстречу своему молодому человеку, предоставляя Максиму свободу поступать, как ему хочется, не участвуя активно в его судьбе. К тому же, происшествие в Планетарии подорвало в ней веру в то, что она сможет влиять на своего друга. И при ней он умудрился вляпаться в неприятности. Она переставала чувствовать себя нужной ему.
Начался турнир. Повязку с руки сняли, но травма еще давала о себе знать. Максим не мог бить правой в полную силу, да и защищаясь ей, он чувствовал боль. Отеки с глаз спали, молодые кости срослись. Но врачи с трудом дали ему разрешение на бои.
Наташа отказалась приходить болеть, сославшись на большую занятость и завалы в учебе. Максим понимал ее, не осуждал, но внутри у него не было мира. Сейчас он нуждался в ее присутствии, в ее поддержке больше, чем раньше. А она этого не поняла….
Первый бой на турнире он выиграл с трудом. У соперника, с которым в своей нормальной форме Максим разделался бы в первом раунде. В перерывах, когда он смотрел на своего тренера, дающего советы и указания, Максиму казалось, что тот где-то далеко от ринга, настолько неуместными казались некоторые его слова. Поэтому во втором перерыве он перестал смотреть на тренера, разглядывал полупустой зрительный зал. Вдруг почти напротив себя, за углом противника, Максим увидел на трибунах девушку. Она сидела одна, внимательно наблюдая за происходившем на ринге. Во время третьего раунда Максим иногда бросал на нее взгляды и несколько раз встретился с ней глазами. Девушка улыбнулась ему. Улыбка у нее была светлая и искренняя. Почему-то девушка понравилась Максиму и он с грустной завистью подумал о том, с кем она пришла.
Выйдя из раздевалки в коридор, он неожиданно увидел эту девушку. Она медленно шла, поворачивая голову то направо, то налево, словно читая надписи на дверях и указателях.
- Простите, - обратилась она к Максиму, - где тут выход? Что-то я заблудилась, - и беспомощно улыбнулась.
Максим проводил ее, по дороге они обменялись какими-то общими фразами. На улице она спросила, в какой стороне метро, он опять вызвался ей в провожатые. Пока шли, познакомились. Девушку звали Мила, имя ей шло. Она была чуть выше Максима, имела правильные черты лица, длинные ноги, точеную фигурку и светлые волосы. Он отметил, что она неплохо одета. У метро Мила предложила ему зайти куда-нибудь: выпить кофе, поболтать. Максим отказался, честно уведомив ее о своем зависимом материальном положении и, по причине этого, отсутствии денег на кафе. Мила захотела угостить своего провожатого, но ему это показалось неудобным. Тогда она предложила просто погулять, и он с радостью согласился.
Максиму было интересно, как она оказалась на соревнованиях, и она рассказала, что ей очень нравится бокс. Недалеко от ее дома находился небольшой спортзал и они с подружкой, прогуливаясь, как-то заглянули в его окна. Подружку увиденное не впечатлило, а вот Милу, - наоборот. Она считала бокс красивым видом спорта для мужественных и сильных людей. Поскольку Максим не раз видел в окнах своего спортзала любопытствующие лица, он легко поверил в такое объяснение. Вообще, она вызывала у него доверие: познакомились, практически, случайно, она не знала кто он, жила далеко от его школы и была старше его на три года, что делало ее знакомство с одноклассницами Максима почти невозможным.
Мила оказалась начитанной девушкой, хорошо ориентировалась в музыке и видела большое количество кинофильмов, что делало ее крайне интересной собеседницей. На какие-то вещи, как выяснилось, они смотрели одинаково. Стоит ли говорить, что к концу прогулки Максим был влюблен в Милу по уши. Она, казалось, тоже сильно им заинтересовалась. Он проводил ее до ее станции, они обменялись телефонами, договорившись снова встретиться в самое ближайшее время.
Мила быстро заполнила весь его досуг. Их отношения перешли в близость. Она была женщиной с опытом, вела его и подсказывала некоторые вещи неопытному в этих вопросах Максиму. Но, при этом, внимательно следила за его учебой, понимая важность поступления Максима в институт. Сама она не слишком хорошо владела школьной программой, поэтому лишь проверяла оценки в дневнике и сидела наседкой, пока он делал уроки. Его несколько напрягало такая ее забота, возня, как с ребенком, но, в то же время, и импонировала: взрослая, красивая женщина уделяла много внимания ему и его проблемам.
Перед вторым боем тренер попросил его не убегать сразу, поскольку хочет поговорить. Бой Максим выиграл, почти так же трудно, как и первый. Его уже ждала Мила и ему хотелось побыстрей закончить беседу с тренером.
- Макс, как у тебя в школе? – начал тот со стороны.
- Лучше. Подтянул многое в последнее время.
- Я тут с одним своим старым приятелем повидался, он сейчас преподает в институте физкультуры.
- Что преподает?
- Неважно. Главное – там есть свой человек. Который поможет поступить. Замолвит за тебя словечко.
- Я не хочу в физкультурный, - насупился Максим.
- А! Так ты в армию хочешь? Так бы и сказал сразу, - тренер выглядел раздосадованным.
- Нет, в армию я тоже не хочу.
- А куда же ты хочешь, не пойму? Может, в МГУ?
- В МГУ не потяну, - серьезно ответил Максим, - а вот в какой-нибудь технический ВУЗ хочу попробовать.
- Макс, ты понимаешь, что эта попытка у тебя одна? Что если ты ее провалишь, то пойдешь в армию? А там у меня, между прочим, знакомых нет. И в спортроту тебя пристроить я не смогу. А Борис Иванович смог бы, но он отказался. Поэтому у тебя выбор невелик: армия или физкультурный.
- А я думаю, что смогу, - упрямо выговорил Максим, - у меня есть шанс: я не тупой и кое-что в науках понимаю.
- Никто не говорит, что ты – тупой. У тебя осталось несколько месяцев на то, чтобы восполнить пробелы в школьной программе, которую изучают несколько лет. Тебе не кажется, что ты переоцениваешь свои возможности? Ты же последние года два так усиленно тренировался, что времени на учебу почти не оставалось. Я молчал, когда ты пошел заниматься штангой, молчал, когда ты пошел в борьбу. Но теперь молчать уже не могу, мне небезразлично твое будущее.
«И свое тоже», - неожиданно сердито подумал Максим.
- Я говорю не пустые слова. Ну, то есть… я же посчитал! Я знаю, что у меня запущено, сколько тем. И сколько времени на них надо – тоже знаю. Мне хватает времени, я успеваю подготовиться к вступительным экзаменам, - он хотел говорить уверенно, но получились какие-то жалкие оправдания и это злило его.
- Максим! Любые расчеты, как показывает опыт, неверны. Особенно такие. Ты посчитал, и что? Впритык хватает? – тренер уже не скрывал иронии, - и любое случайное обстоятельство нарушит твои расчеты. Вчера тебе нос сломали, а завтра, не дай бог, конечно, - ногу. И ты проваляешься в больнице, вместо занятий. Или… вот девушка твоя… видел. Да, красивая. Но она тоже может потребовать к себе больше внимания. И опять твои расчеты провалятся. Ведь ты же пойдешь ей навстречу!
- Да что вы …, - чуть не сгрубил Максим, - да она меня сама учиться заставляет! Уроки со мной делает, как с ребенком!
- Ну, извини, извини…. Не хотел тебя обидеть. И ее не хотел. Не знал, да…. Хм, значит, она достойна еще большего уважения, раз так поступает. Держись за нее.
- Держусь, - и Максим криво улыбнулся двусмысленности.
- Значит, ты однозначно настроен поступать самостоятельно? В технический? Знаю, что переспорить тебя почти никогда не удается, поэтому лишний раз спрашиваю.
- Да. Я буду поступать самостоятельно. Отец мне советует МИЭМ, он сам его заканчивал когда-то.
- Ну, МИЭМ, так МИЭМ, - добродушно улыбнулся тренер, но в его улыбке Максим не увидел радости.
Мила выслушала пересказ их беседы внимательно.
- Он, может, в чем-то и прав, - задумчиво произнесла она, - он же не знает, как ты сейчас упорно занимаешься.
- Не знает, - вздохнул Максим, в голове которого вращался калейдоскоп из интегралов, преломляющихся лучей, синусов и батарей постоянного тока. Ему как-то даже приснилось, что на ринге он дерется с большим знаком интеграла. У того было множество конечностей и Максим едва успевал отбивать целый шквал ударов.
- Почему ты так настаиваешь на техническом? Чем тебе не угодил физкультурный?
- Вовка сказал, что там одни тупари учатся.
- Ах, Вовка, - медленно и язвительно проговорила Мила, - Вовке-то твоему что? Он в МГУ поступит без проблем. Сам поступит, хотя, как я поняла из твоих слов, у него и блат там найдется, если что. Он тебя сейчас собьет с дороги, ты пойдешь в свой этот МИЭЛ, провалишься и загремишь в армию.
- МИЭМ, - поправил Максим, - года два назад я бы с тобой поспорил. Но сейчас я уже слишком хорошо знаю Вовку. Поэтому считаю, что в твоих словах есть доля правды.
- Тогда зачем ты к нему прислушиваешься? Шел бы себе спокойно в физкультурный….
- Дело не только в нем. Я и сам думал об этом. Вот скажи, куда я пойду после физкультурного? В тренеры? В лучшем случае, в какое-нибудь околоспортивное заведение пристроят. Короче говоря, весьма ограниченные перспективы.
- Почему – «ограниченные»? И чем плохо быть тренером? Работа с людьми, поддержание спортивной формы в себе. Тренер, к тому же, еще и наставник, учитель. А «хороший учитель прикасается к вечности», - выдала Мила очередную книжную мудрость.
- Это как? – немного ошарашено спросил Максим.
- Ну, так…, - чуть замялась она, - ты передаешь свои знания ученикам, они – своим ученикам. И так – до бесконечности.
- Хм… как-то я не думал пока о вечности. Слишком высокие это для меня темы.
- И потом еще: ты же сможешь продолжать путешествовать. Сейчас ты ездишь, как участник соревнований, а потом, - как тренер. Тебе же нравится путешествовать, или я тебя неправильно поняла? – сделав этот «пробный выстрел», Мила запоздало подумала, не слишком ли спешит.
- Нравится. Хотя я пока немного поездил, но….
- Ну, вот! – обрадовано подхватила она, - так что в физкультурном много плюсов, если подумать.
- Наверное. Ну и отец мне как-то сказал, что технарь всегда может стать гуманитарием. Но гуманитарий – технарем – никогда.
- Хм… твой папа, конечно, очень мудрый человек, но я не очень понимаю его слова. Точнее, понимаю, но какое отношение они имеют к нашей теме?
- Прямое. Я могу стать тренером и после технического. А вот стать кем-то, например, инженером, после физкультурного, - уже не получится.
- А ты хочешь стать инженером? – удивилась Мила.
- Я пока не знаю, кем хочу стать. Я же тебе говорил. Мне хорошо быть тем, кто я есть.
Они поболтали еще на разные темы, пока не доехали до дома Милы. Чмокнув его на прощание и пообещав на днях какой-то сюрприз, она упорхнула в подъезд.
Сюрприз состоял в том, что Мила встретила Максима после уроков у школы. Хотя она работала, периодически они встречались рано, до начала тренировок Максима: какая-то блатная должность секретарши начальника средней руки, давала ей возможность уходить с работы раньше или даже с обеда. Максиму ее появление было очень приятно, к тому же, Мила поцеловала его, чуть дольше обычного, осознавая, что на них смотрят. Так она давала понять школьным поклонницам, что место возле их кумира отныне занято.
Максим дождался пока выйдет Наташа и познакомил их. Мила давно выражала такое желание, да и Багире, он подумал, это будет приятно. Невольно сравнил двух девушек: Наташа, казалось, уступала Миле во всем. Но Максим мог разговаривать с Багирой на любые темы, а вот с Милой осторожничал: он пока не чувствовал в ней друга и не очень понимал ее целей. Даже влюбленность не могла изменить его настороженное отношение к людям.
Они немного поболтали втроем и разошлись. Мила была довольна: она не увидела в Наташе соперницы. А та была рада за друга, у которого, наконец, начала складываться личная жизнь. Да еще и со столь интересной девушкой.
На следующий день состоялся финал турнира. Максим, с трудом дошедший до него, вновь столкнулся с непреодолимой громадой Кучева. Мила сидела в зале. Максим накануне рассказал ей про будущего своего соперника и перед боем уловил, как Мила несколько раз бросила быстрые оценивающие взгляды на Кучева. Тогда ему показалось, что она прикидывает варианты исхода боя.
Конечно, Максим проиграл, несмотря на жгучее желание победить: сказались полученные травмы: рука болела, а из носа во втором раунде пошла кровь, после удачного попадания противника.
Поражение не расстроило его: травмы давали Кучеву фору, но он, тем не менее, не выиграл досрочно. Максим тешил себя мыслью, что будь он в порядке, еще неизвестно, как закончился бы поединок.
Мила, пока они шли к метро, была задумчива и разговаривала немного невпопад. Она попросила не провожать ее, ввиду того, что Максиму надо отдохнуть. Это немного расстроило его и дома он провел некоторое время, думая о возлюбленной, что сократило его занятия учебой.
Как назло, его на следующий день вызвали к доске и он схватил двойку. Сама оценка не была ему важна, но от своего графика, выходило, он слегка отстал и теперь придется наверстывать . Мила вечером позвонила ему, они весело болтали, пока она не спросила про школу. Когда он сказал о неудаче, в трубке повисла неприятная тишина. Потом она, словно опомнившись, стала подбадривать его: «Не расстраивайся, ты же исправишь! Главное не школа, а вступительные экзамены!», - и дальше в таком же духе. Однако когда он спросил ее о планах на следующий вечер, тот оказался у нее занятым. И вечер послезавтра тоже. Максим удивился: что такого вдруг случилось в жизни Милы, что столько вечеров подряд она оказалась занята.
- Понимаешь, Макс… я не могу себе это позволить. Я очень хочу с тобой встретиться, но потом, когда ты получаешь плохие оценки, я корю в этом себя.
- А при чем тут ты? Тебя же не было со мной, я сам себя отвлек от занятий и схватил пару.
- Это не важно…. Корю и все тут. Для меня, для тебя – для нас, - сейчас нет ничего важнее твоего поступления в институт.
- Да я понимаю!
- Если бы ты понимал это, ты бы не отвлекался от занятий!
- Ну, я же не робот! Я – человек. И не могу сутками сидеть над учебниками!
- А надо стать роботом. На время.
- Хорошо. Я постараюсь. Только….
- Никаких «только». И я все думаю… может, ты пересмотришь свое мнение насчет физкультурного?
- С чего вдруг, Мила?
- С того. Мне кажется, ты очень рискуешь. И эта двойка – лишнее тому подтверждение. Тебе может не хватить чуть-чуть для поступления, десятой доли балла. Ты можешь так же, как вчера, отвлечься на что-то и завалить экзамен. А если ты пойдешь в армию, это будет конец твоей спортивной карьеры, твоим надеждам, твоему будущему….
- Ты сгущаешь краски, мне кажется. Ну, пойду в армию. Ну, уйду из спорта. Жизнь-то на этом не кончится. Отслужу и займусь чем-нибудь другим.
- Ну, каким «другим», Максим?! – почти выкрикнула она, - спорт – твое призвание, твой дар, твой талант. А ты уже готов поднять руки, сдаться, все бросить! Ты должен стать великим чемпионом!
- Мила, я тебе не рассказывал, но я стал серьезно заниматься только чуть больше года назад! А до этого для меня все это было лишь физкультурой! Просто, чтобы быть в форме, быть здоровым. Ну и немного уметь постоять за себя. Я никогда не мечтал о спортивной карьере! И сейчас не мечтаю, просто делаю то, что получается.
- Макс, значит, тебе нужно подумать об этом всерьез. Я ведь видела много разных боксеров. И считаю тебя одним из самых талантливых.
- Спасибо! Но я-то отношусь к себе реально. И считаю себе заурядным спортсменом.
- Какая чушь! Заурядные не становятся чемпионами!
- А я вот стал. Такой парадокс. Стал, благодаря тому, что во мне кипела ненависть.
- Ненависть? Пускай. Но теперь-то эта ненависть выкипела. А ты все равно побеждаешь!
- Ага. Где, интересно? Третье место на Союзе, второе сейчас, на турнире….
- Заметь, ты проиграл одному и тому же человеку. Этому Кучеву, который тебя намного старше и опытнее. Я считаю, что через пару лет ты его спокойно победишь. Если не уйдешь в армию.
- Хм… возможно, - Максиму стало приятно, что ее мысли совпали с его, - но ты так про армию говоришь… странно. Как про конец жизни вообще.
- Отчасти это так. За два года человек забывает навыки, теряет знания и спортивную форму. Если, конечно, не тренирует это все там. Но такое удается очень немногим. Большинству после демобилизации трудно адаптироваться к гражданской жизни.
- Хм… я мало видел людей до армии и после. Хотя у нас в секции некоторые отслужили и вернулись. Кто-то сильно изменился и продолжает тренироваться, но уже для себя. А есть и такие, кто вернулся в спорт.
- Таких единицы, я думаю. Но я опять вернусь к физкультурному институту. Если ты уходишь в армию, то… ну мы уже перечислили. И ты к этому готов. Почему же тогда ты отказываешься от гарантированного поступления, где тебе будет несравнимо лучше, чем в армии? Где ты ничего не потеряешь: ни формы, ни навыков, ни времени?
«Ни меня», - вдруг почему-то захотелось добавить Максиму и он задал волнующий его вопрос:
- А ты будешь меня ждать?
- Макс, мы не об этом сейчас. Скажи мне, пожалуйста, про институт.
- Хорошо. Я не хочу туда идти именно потому, что это обеспечивает мой тренер. Я не хочу от него никаких подарков, никакой помощи.
- Как это? Почему? – опешила Мила.
- Потому что он не отстоял меня у … одного человека. Тот отказался мне помогать, а тренер согласился с этим. И так все и оставил. Не попытался доказать свою правоту. Выходит, правоты у него не было, он в меня не верит так же, как и тот человек.
- И ты ему хочешь доказать, что он не прав? Доказать таким вот …эээ… странным образом?
- Да ничего я не хочу ему доказывать! Просто делаю по-своему и все.
- Макс, а когда ты делаешь по-своему, ты обо мне думаешь? Или ты настолько эгоистичен в силу молодости, что тебе в голову не приходит подумать о близких тебе людях?
- Разве я делаю что-то, что тебе повредит?
- Макс… ну какой ты бываешь еще ребенок… я к тебе привыкла, я хочу продолжения наших отношений, а ты ради каких-то своих обид готов оставить меня на целых два года! Меня, молодую, красивую женщину! Ты подумал, каково мне будет тут, без тебя? Или все, на что тебя хватило, это спросить буду ли я тебя ждать?
Максим сконфуженно умолк.
- Молчишь? А я тебя еще спрошу: а ты? Ты будешь меня ждать? Там, в армии? Или забудешь через пару месяцев? Забудешь и найдешь себе другую? А?
- Перестань! Ты чего разошлась-то? – попытался он успокоить возлюбленную, - никого я не буду искать. Тут не искал и там не буду. Ты для меня – единственная!
- Да? Тогда сделай для своей единственной единственный шаг навстречу – пойди в этот несчастный физкультурный. Чтобы она не ждала тебя два года, не мучилась, не страдала.
- Но… послушай….
- Нет, это ты меня послушай, Макс! Твой тренер, что бы ты не говорил, - нормальный мужик. И зла тебе не желает. Да, он тебя не стал отстаивать. Но откуда ты знаешь, из каких соображений? Может, он, как и ты, хочет все сделать по-своему? И его предложение насчет института, - разве это не помощь тебе? Он хочет тебе помочь, он верит в тебя, а ты…. Ты, получается, плюешь в его руку, которую он тебе протянул!
- Да не плюю я, - буркнул Максим.
- Не суть. Не он тебе оказал в помощи, а дядя из обкома. Вот на него и злись! И делай что-то вопреки ему, а не тренеру.
- Хорошо.
- Все, Макс. И так я тут тебя отвлекла по полной. Иди, пожалуйста, заниматься. Потом поговорим.
Весь вечер он вместо учебы думал об этом разговоре.
Наташа тоже хотела ему позвонить, поддержать. К проигранному турниру добавилась эта несчастная двойка, - ей казалось, он будет рад услышать слова поддержки друга. Но ее парень, едва увидев ее с трубкой телефона, закатил глаза:
- Опять?!
- Ну, ты пойми….
- Да все я понимаю! Ты только никак не хочешь понять! У него теперь есть девушка. Появилась, благодаря твоим стараниям, я думаю. Вот пусть она теперь о нем и заботится. И утирает ему….
- Перестань! Ему не нужно ничего утирать! Это тебе, кажется, нужно.
- Мне не нужно! Ты подумай, представь сама: вот сейчас мне бы позвонила какая-то моя подруга и стала меня утешать. Мол, не бери в голову: твоя девушка и этот … получемпион… просто друзья. Она ему позвонит, утешит и вернется к тебе. И как тебе такое, а?
- Никак. Вы с ним слишком разные люди. Если бы у тебя был друг или даже подруга, с которым ты пережил то, что пережили мы с Максом, то я бы не вставала между вами, не мешала бы вашему общению.
- Ну да…. Я так и думал. Все свелось к тому, что твой Максим – великий чемпион, правда пока ничего особенного не добившийся, а я – никто. Обычный парень, сын своих родителей.
- Да при чем тут это, в конце концов? Ты что думаешь, если бы Макс остался таким же, как был, я бы иначе с ним общалась? Что я с ним общаюсь только из-за его успехов? Это же – глупость!
- Может и глупость. Но другие-то! Другие стали вокруг него виться, когда он изменился, когда он стал делать успехи!
- Но я-то – не другие! Я была его другом раньше, остаюсь им и теперь! А на других ему плевать!
- Плевать, ага. Особенно теперь, когда у него есть эта красавица, как ты ее описала. Что ему эти школьницы, когда он общается с женщиной старше себя на несколько лет.
- На два года.
- Что «на два года»?
- На два года Мила его старше, а не на несколько лет.
- Не цепляйся к словам, Наташ.
- Хорошо. Все, я ему не позвонила. Ты доволен?
- Нет. Потому что ты сделала это под моим нажимом, а не по собственной воле.
- Ты не прав. Скажем так: я прислушалась к твоим словам. И нашла в них изрядную долю правды.
- Изрядную? – он скептически усмехнулся, - ну, спасибо!
- Я подумала, что ты прав в том, что у Макса есть теперь Мила. И мне не стоит самой ему звонить.
- Гениально! Я скажу тебе проще: ты там теперь лишняя!
- Я не чувствую себя лишней для Макса!
- Скоро почувствуешь.
- Вот когда почувствую, тогда с тобой полностью соглашусь. А пока – извини.
Надутые друг на друга, они разошлись по комнатам.
Наташа долго не могла уснуть: крепко задумалась, что она никогда не рассматривала Максима именно в таком свете – как серьезного спортсмена с большим будущим. Вспомнила каких-то хоккеистов и штангистов из сборной СССР. Спортсменов, отстаивающих честь страны на Олимпиадах. Им дают хорошие квартиры, платят зарплаты по высокой шкале, вручают государственные награды и обласкивают всякими льготами. И среди всех этих мыслей Мила вдруг показалась ей весьма подозрительной особой. И с этой ее любовью к боксу и с этим случайным знакомством с Максимом. «Как-то уж очень она вовремя появилась, - думала Наташа, - Максим «на взлете», сплошные радужные перспективы, молод, не женат, даже девушки нет. И тут – она – Мила. Случайно ли?»
Уснув под эти размышления, она увидела сон, где в Максима впилось множество пиявок, сосущих кровь. И когда одна из них оторвалась от пиршества, Наташа увидела, что у нее лицо Милы.
А тренер тем же вечером достал записную книжку и позвонил Арнольду Петровичу.
(В процессе. Дописываю каждый день.)
AM, PM
© Copyright: Кирилл Луньков, 2012
Свидетельство о публикации №212072601071
Свидетельство о публикации №212072601071
Рецензии
Прочитала две главы.
Вы бы разбили все по частям. Очень неудобно читать.
Нормальная социалка. Я бы сильнее раскрыла характеры.
Ирма Зарецкая 13.08.2012 21:10 • Заявить о нарушении
Вы бы разбили все по частям. Очень неудобно читать.
Нормальная социалка. Я бы сильнее раскрыла характеры.
Ирма Зарецкая 13.08.2012 21:10 • Заявить о нарушении
Ирма, как разбить по частям? Именно в главах это сделать?
Я пока пишу...
Про характеры, в принципе, согласен.
Кирилл Луньков 13.08.2012 21:54 Заявить о нарушении
Я пока пишу...
Про характеры, в принципе, согласен.
Кирилл Луньков 13.08.2012 21:54 Заявить о нарушении
Да, Кирилл. Глава № 1, например, и каждую отдельным произведением.
И читать легче будет, и читателей больше привлечете.
Удачи и вдохновения!
Ирма Зарецкая 13.08.2012 22:40 Заявить о нарушении
И читать легче будет, и читателей больше привлечете.
Удачи и вдохновения!
Ирма Зарецкая 13.08.2012 22:40 Заявить о нарушении