Открытые сферы д-р-в контроль 6

Не дожидаясь ответа, он нажал кнопку вызова. Прибежавший референт, тут же
получил необходимые распоряжения и скрылся. Науманн облачился в кожаное
пальто с лисьим воротником, надел на себя фуражку с лисьими наушниками. Он
собирался повязать повязал грудь шарфом с пёстрой баварской вышивкой. Но
подумав, как он будет выглядеть, отказался от этой затеи.

- Прошу вас, - жестом Науманн пригласил Аню в гардероб за китайской ширмой,
где висели шинели вермахта и СС, куртки на меху и латексе и прочие костюмы.
На особой вешалке размещались головные уборы, где среди фуражек и пилоток с
каскетками висели зимние шапки. - Переодевайтесь в форму войск СС. Я помогу
вам. Это необходимо для конспирации, вы же понимаете.

Он уже надевал на её плечи серо-голубую шинель с молниями на чёрных
петлицах, когда она уловила тёплую волну долгожданного спокойствия и
окончательно успокоилась.

"Опель-генерал", урча форсированным двигателем, мчался безо всякого
сопровождения по заснеженным улицам. Узкие всполохи света выхватывали из
темноты патрульных. Кроме Ани и Науманна, сидящих в мягких кожаных креслах,
рядом с шофёром возвышался чин СС без знаков различия. Они обменивались
неуловимыми жестами и короткими репликами. На Аню оберфюрер не смотрел, лишь
изредка массируя пальцем левое надбровье. Было в этом магическом движении
что-то тёплое, завораживающее и одновременно опасное.

Когда машина проехала Кадетскую и стала вихлять по извилистой дороге меж
низеньких домиков с редкими, вырубленными на дрова заборами и деревьями,
стало очевидно, что путь лежит к берегу Днепра. Проехав вдоль колонны
грузовиков "хеншель" и "опель-блиц" под белыми камуфляжными тентами (рядом с
пылающим костром сидела группа солдат и ходил часовой в белом меховом пальто
и войлочных галошах), шофёр уверенно затормозил возле четырёхэтажного
кирпичного домика с воротами. Внезапно их створки раскрылись и сквозь
малозаметную щель скользнула тёмная фигура. На мгновение из неё сверкнула
узкая полоска света, похожая на луч карманного фонарика.

- Выходим, фройлен, - Науманн вышел первый.

Молодой офицер СС открыл дверцу в салоне и протянул Ане руку в байковой
перчатке:

- Пожалуйста, фройлен. Выходите наружу.

Аня поблагодарила его будничным голосом, ещё раз удивляясь германской
педантичности. Не просто выходите - выходите наружу: Что ж, уже не страшно!
Ум уже расслабился, сознание впитывает лишь нужную информацию, которая
отложилась в нём заранее. Говорят, это называется подсознанием, но в данном
случае это совершенно неважно. Главное, чтобы этот фашист (или
национал-социалист, как они себя называют) не проверили её как дурочку
вокруг пальца. Пройдя мимо тёмной фигуры в ватнике и цигейковой шапке, что
подсветила им дорогу короткими вспышками фонарика, они стали подниматься по
деревянной лестнице. Ступеньки были выскоблены множеством ног, когда-то
живших и живущих здесь людей.

В коридоре третьего этажа, таком же деревянном и трескучем (казалось, что
дом раскачивало из стороны в сторону), мимо Науманна, что шёл впереди
шмыгнула какая-то старуха. Укутавшись в шали и платки, она на ходу крестила
себя, приговаривая: "Свят, свят, свят! Изыйди..."

- Открывайте, тайная государственная полиция! - кулак Науманна в лощёной
перчатке чувствительно толкнул дверь с номерком "29".

Аня стояла за ним. Молодой эсэсманн, утопивший шею в меховой воротник,
подозрительно осматривался. Время от времени, казалось, он погружает взор в
её затылок. Наверное, их этому учили, подумала Аня и тут же спрятала свои
мысли. Её показалось, что жало чужого внимания погрузилось ещё глубже и
становится ещё острее.

За дверью что-то зажглось и звякнуло. По всей видимости, упала связка
ключей. Затем замок туго кракнул. Свет от керосиновой лампы пробежал по
кожаному пальто Науманнна красновато-оранжевыми бликами. Через секунду Аня
рассмотрела женщину, что стояла на пороге с лампой в руках. Это была её
давнишняя знакомая и связная между ней и "Бородой"...

Оберфюрер рывком распахнул дверь и рукой отстранил эту особу в глубь
комнаты. Следом стремительно вошли Аня и её сопровождающий, что плотно
затворил дверь.

- Ви есть хозяйка этот квартир? Отвечайт, бистро! - рявкнул молодой
эсэсманн, страшно выкатив глаза.

- Зачем так грубо? - казалось, искренне удивился Науманн. Он что-то сказал
весьма грозным шёпотом по германски, и его подчинённый мгновенно вышел
наружу, затворив дверь. - К тому же, когда перед тобой столь очаровательная
русская фрау. Вряд ли у него бы получилось, разговаривай с вами в таком же
духе.

Он расстегнул пальто и положил на стол фуражку с тускло мерцающими
глазницами адамовой головы вместо кокарды.

- Мне известно, - продолжал он, пригладив виски, - фрау, как есть... Аграфен,
что вы служите в городской управе. Мне также известно, - он смахнул с
серебристого жгута на левом плече, указывающего его должность, а не звание,
невидимую соринку, - что вы и ваш пока неведомый мне хозяин водите за нос
мою службу. Делаете это весьма профессионально, что заслуживает уважения.
Браво! - он с силой хлопнул в ладоши, заставив эту хорошенькую женщину
съёжиться. - Это не есть хорошо! Получается, что вы работаете против Великой
Германии, и я вынужден вас арестовать.

Немного помолчав, он вынул из глубокого кармана пальто автоматические
наручники и пристегнул один браслет к руке Аграфены.

- Вот так, фрау! Что вы скажете?

- Это какая-то ошибка, господин офицер, - залепетала Аграфена своими
полными, красными губами. - Я никогда не работала против Германии. Простите,
я хотела сказать - против Великой Германии.

- Это снова не есть правда, фрау Аграфен, - Науманна этот раз коснулся её
подбородка, что привело её в мелкую дрожь. - Кто есть по-русски "Радуга"?
Видите, как хорошо я знаю ваши тайны? - он слегка хлопнул её ладонью по
щеке.

Из глаз Аграфены выпали предательские слёзы.

- О, слёз! Это слёз раскаяний? Так есть? Или это игра в русский театр? -
вкрадчиво продолжил допрос Науманн.

- Нет, нет: - вздрогнула женщина. - Только не надо меня бить...

Тряхнув её скованную стальным браслетом руку, Науманн подозвал эсэсманна. Он
велел ему "поработать со старушкой". Тот, коротко кивнув, вышел вон.

- Я прошу вас, не надо ей ничего делать, - заревела Аграфена. - Капитолина
Матвеевна, эта такой тихий, богобоязненный человечек. Не надо...

- Хорошо, ей ничего не сделают, - Науманн снова тряхнул её руку. - Не
бойтесь, фрау Аграфен. Вам тоже ничего не сделают. Вы знать этот человек? -
он молниеносно вынул из кармана пальто руку с фотокарточкой, что уместилась
на ладони.

По лицу Аграфены пробежала едва заметная тень.