Грозовой Восход 3

                Грозовой Восход 3

                Иммаюл все-таки отговорил меня от связи с Леотом, и уверил, что у нас есть более восьмидесяти процентов шансов, что версии найдут общий язык в теле Адаара. Неизвестно, знал ли он наверняка, или просто пытался удержать меня от отчаянного шага с непоправимыми последствиями, но мы явились в мою спальню вчетвером.
                Натакруна вытирала лицо короля носовыми платками, и они все были в крови.
                - Торопитесь, хозяин. Он может не дотянуть до утра. – Она прошла мимо меня, всхлипывая.
                Король с трудом открыл глаза, и издал хриплый крик.
                - Домиарн, что это за чудовища?!
                - Вот это лихорадка. – Иммаюл с пониманием кивнул. – Он нас видит.
                - Все хорошо, все будет хорошо. – Я подошел, положил руку на ему грудь, передавая всю любовь, что у меня была, веря в то, что я только что сказал, и надеясь, что никто из нас не видит смерти впереди, потому что ее там нет.
                «Давайте начнем с четверти точки невозвращения» - Послал я сигнал всем троим.
                Иммаюл кивнул, и коснулся крылом плеча Адаара. Его братья без выражений на лицах сделали то же самое.
                Энергия течет туда, куда я я ей прикажу. Паразит сам по себе практически безволен. И он останется именно этим – паразитом в твоем теле, если ты не дашь ему понять, что тебе от него надо. Именно тогда связь из паразитической становится симбиозной. Наверное, так со всем вокруг – ведь и время будет течь мимо тебя, пока ты не начнешь пользоваться им для своих нужд и целей.
                После первой точки невозвращения его сердце не остановилось. На подходе ко второй пальцы моей руки, и кончики крыльев аркчилов стали светиться. Адаар периодически приходил в себя, и переводил взгляд с меня на Иммаюла, рассматривая его долго и пристально, силясь понять, что это за видение.
                На третьей точке невозвращения король стал стонать. Меня охватил страх, и я хотел прервать эксперимент, но понимал, что назад дороги нет. Его затуманенные глаза наполнились слезами, и он дернулся всем телом, как бы пытаясь увернуться от того, что причиняло ему боль.
                В раскрытое окно ворвался холодный ветер. На секунду мне показалось, что я смотрел на все события с головокружительный высоты, но при этом отчетливо видел все детали происходящего.
                Я не знаю, о каких восьмидесяти процентах шансов мы говорили. Его и так ослабленное пневмонией сердце остановилось на трех с половиной точках невозвращения. Секунду я внутренне метался между обреченностью и полным сумасшествием, когда в моей голове раздался сигнал:
                «Не прекращайте подачу энергии. Все четыре потока слились в один. Его сердцебиение – более ста десяти циклов в минуту. Они перезапускают сердце. Не мешайте им. Они знают, что делать.»
                И тут же его сердце снова забилось.
                - Четыре точки невозвращения. Всем спасибо. – Иммаюл улыбнулся мне, а его братья тут же исчезли. – Я спас твоего драгоценного короля, и я даже спас всю твою планету. Что бы ты без меня делал? – Он хлопнул меня крылом по плечу, и растворился на фоне стены.
                Я глотал слезы, и гладил Адаара по благородному лицу, распрямляя морщины, стирая следы муки. Нас окутывала мглистая тьма, а из открытого окна доносился шум деревьев. Не в силах больше сопротивляться усталости, я упал на кровать рядом с королем, и забылся тревожным сном. Мне снилось, что Адаара уносит от меня на черном, обезумевшем коне, и я догоняю его. Но, вместо того, чтобы попытаться помочь, я перепрыгиваю со своего коня за спину Адаара, и мы вместе срываемся в пропасть.
                Небо над нами вспыхивает яркими сферами, сумасшедший конь отделяется от нас, и падает в пропасть один. Черная точка со ржанием скрывается в тумане, а король – у меня в руках, легкий, почти невесомый, переводит взгляд с меня на мои огромные черные крылья, и не может поверить, что спасен.

                Утро было пасмурным, но мы этого даже не заметили. Адаар встал рано, разбудил Натакруну, требовал завтрака, и тирских книг, а также хоть каких-нибудь новостей. Я спустился, и наблюдал с улыбкой, как он по-тирски пытался втолковать Натакруне, как правильно жарить яйца с обеих сторон.
                Объяснив, что еда ему больше не потребуется, я провел краткую лекцию на тему о том, как пользоваться новым телом, и пригласил его сесть у камина, чтобы рассказать главное.
                - Я отследил тот канал, по которому к вам пришла смерть.
                - Неужели на меня кто-то навел порчу? – Адаар всплеснул руками.
                - И да, и нет. Не кто-то, а вы сами. Где-то когда-то в разговоре вы неосторожно пожелали себе смерти. Наше подсознание – это наш верный слуга. Оно слушает все, что мы говорим, и потом исполняет. Мало кто это понимает. И я не думал, что скажу это такому глубокомысленному, и просвещенному человеку, как вы, но вы живете невнимательно.
                - Как так, Домиарн? Знаешь, у меня ведь и вещие сны бывают, и даже есть какой-никакой  ясновидческий дар. Но все это в зачатке, и никак не развивается!
                Я настроился на его сознание, и был мгновенно унесен вихрем из видений, и вещих снов Адаара - черная тьма, опустившаяся на его родной Шим Адаар, бесшумно влекущая свой непроницаемый подол по мерзлой земле, стволы деревьев, исписанные знаками ортосезериса, коричневая кожа седла, развевающийся плащ, грязный снег, серая пыль, ветви на фоне неба – каждое из этих загадочных видений кружилось само по себе, и вместе с другими, иногда сбываясь сразу, а часто не поддаваясь расшифровке до тех пор, пока не было слишком поздно.
                - Вы должны начать все это записывать. – Я коснулся его руки, волнуясь. - Тогда вы будете знать, где вы сказали не то, какие ваши слова привели к каким действиям, и особенно, вы смогли бы развить ваш дар – ибо сны можно расшифровать, только описав события, случившиеся после них, а все становится ясно не сразу, а много лет спустя.
                В этом месте люди обычно чувствуют, какая это огромная работа, и убегают от этого объема работы в обнимку с жутким чудищем под названием «Лень», а поэтому отвечают мне стандартной фразой - «мне не надо записывать, я все помню и так», мол – и сны все помню, и все события жизни помню. И король не стал исключением – ответил точь-в-точь тоже самое.
                - Да я все помню! – Он недоуменно покачал головой, и повторил эту фразу более уверенно несколько раз. – Ну, может что-то и выветрилось, так это было неважное.
                Раз-два-три, под эти отговорки я могу станцевать. Вот это наша мисконцепция – считать, что выветрилось ненужное. Выветрилось, как черепица с крыши после бури – через пень колоду. Но вы СЧИТАЕТЕ, что выветрились только «ненужные» кусочки черепицы. Нет такого понятия, как «ненужные кусочки черепицы» на крыше.
                Пропадет один, и у вас на потолке откроется течь. Поймите хотя бы это. Вот вы и живете в домах, где у вас отовсюду дует и подтекает, вы сгрудились у камина настоящего дня, кое-как перебиваетесь, с трудом вспоминая вчера, а во всем остальном доме вашей жизни – холод и тьма, но мы не понимаем, почему! Потому, что вовремя не удержали эти кусочки, понадеялись на память, которая подвела.
                - «Все» удержать просто невозможно, Караин. Если вы начнете записывать события каждого дня своей жизни, то вам откроются потрясающие истины. Вы также станете более внимательны к тому, что говорите сами, и что говорят вам, и научитесь избегать огромного количества проблем – просто потому, что вы первый раз внимательно прослушали и записали лекцию высших сил. Таким образом, уже не нужно будет, чтобы колба с химикатами жизни взрывалась вам в лицо – эту фазу обучения высшие силы приберегают только для невнимательных учеников.
                - Вот и хорошо, собирайся, об этом поговорим в дороге.
                В моей душе теснились свет и радость от того, что он жив, слабость от решения, которое уже принял, и любовь в форме негасимой энергии от пришельца из далекой галактики, которой я поделился с ним, не скупясь.
                - Я вынужден отклонить прекрасное предложение стать вашим супругом. Я много бы отдал за то, чтобы всегда быть рядом с вами, но мое место здесь. А мы так и так всегда будем вместе, потому что мы теперь – одно целое, и с этого дня я каждую ночь буду засыпать под стук вашего замечательного сердца. Счастливого пути, Караин.
                Он обнял меня крепко, и на секунду показалось, что его сердце снова забилось быстрее, впервые испытав ко мне что-то, помимо благодарности.