Нечистая сила

     Это было давно, лет тридцать пять назад. Мои молодые беспокойные руки одолевал творческий зуд. Отсутствие больших денег и наличие маленькой дочери не позволяли приступить к масштабным деяниям, как-то – построить дом, вырастить сад… Поэтому мои творческие поиски ограничились обустройством комнаты в коммуналке, где обреталась в то время моя небольшая семья.
   Первой ласточкой стала декоративная деревянная перегородка, отделившая спальную зону с детской кроваткой. Нехитрое сооружение из брусьев и реек чудесным образом превратило одну комнатёнку в гостиную и спальню, хотя и более чем скромных размеров. По завершении этого фундаментального проекта  я перешёл к декоративным миниатюрам, которые, по авторскому замыслу, должны были оживить казённый интерьер из дешёвой мебели местного производства и цветастых бумажных обоев, безнадёжно выгорающих уже через два года.
Поиски в сказочных сюжетах привели меня к избушке на курьих ножках. Разумеется, сушить натуральные «окорочка» я не собирался, их должны были заменить сосновые мутовки. Сказочная избушка была сложена из брёвен, поэтому массу времени я затратил на изготовление миниатюрного сруба из выточенных круглых палочек одного диаметра. Мелкая работа оказалась очень кропотливой, если учесть, что высота изделия в целом не должна была превышать сорока сантиметров.
    Задача осложнялась ещё и тем, что моя избушка должна была иметь и практическое, утилитарное назначение – служить светильником - «ночником», компактно вмещающим в себя необходимые электрические потроха – трансформатор и лампочку от карманного фонарика.
Наконец избушка достаточно устойчиво встала на две сосновые «куриные» ножки, а её окошки засветились тусклым оранжевым светом. Недоставало какой-то изюминки, некоего лесного шарма. И шарм был найден…
    Оба высоких ската крыши избушки я выложил, как черепицей, чешуйками еловых шишек. Коричневая блестящая чешуя ровно и плотно укрыла избушку. Этот каприз стоил мне не одной недели труда, если учесть, что каждая чешуйка пришивалась к основе тонкой медной проволокой, которую затем маскировал следующий ряд чешуек.
Эта избушка и по сей день стоит у меня на даче, комфортно разместившись на огромной высушенном грибе «трутовике». Я давно освободил её от электрической начинки, сохранив как память о собственном трудовом энтузиазме.

     Вскоре после завершения работы над ночником я, перелистывая взятые напрокат журналы «Декоративное искусство СССР», наткнулся на фотографии коллекции старинного китайского фарфора. После созерцания разнообразных, причудливо изогнувшихся драконов я обратил внимание на вазу с барельефом «лица» Мефистофеля. Уж слишком необычной для китайского фольклора показалась мне эта работа. Но и в китайской интерпретации нечистая сила выглядела более чем убедительно: хищный кривой оскал, зловещий взгляд. И в то же время «чёрт» имел явно уловимые элементы восточного декора – необычную «причёску», мелкие украшения… Короче, я «запал» на эту нечистую силу!
   Не знаю, долго ли трудился над своей деревянной куклой папа Карло, который, в отличие от Джузеппе, не был столяром. Я тоже не был резчиком, поэтому очень долго прокорпел с самодельными резцами и ножичками над толстенной осиновой доской. Дьявольский лик получился в «натуральную» величину, с гнутыми рогами и экзотически раздвоенной бородой. Естественно, я не стремился воссоздать точную копию оригинала с китайской вазы, да и не смог бы этого сделать, располагая всего одной фотографией. Фотограф, снимая вазу, отнюдь не ставил своей задачей показать в деталях весь барельеф, часть которого на снимке оказалась затенённой. Невидимые детали я дополнял с помощью собственной фантазии. Всё же мне удалось достичь желаемого – маска получилась весьма зловещей.
   Блестящее лаком тёмное дерево выглядело особенно эффектно при подсветке, падающей под определённым углом. Поэтому «чёрт» вскоре получил от меня в подарок изогнутую деревянную трубку, служащую подсвечником для небольшой декоративной свечи. Свеча обеспечивала освещение маски в наиболее выгодном ракурсе.
   Для полного завершения адской композиции не хватало пустяка – коробка спичек. Но к стене его рядом с маской не приклеишь, чёрту на рога не положишь! Нужна была рука…
Двух коробок пластилина хватило, чтобы слепить подобие кисти человеческой руки ладонью вверх, с полусогнутыми пальцами. Образцом для изготовления муляжа послужила моя собственная кисть. Но лицо маски не является человеческим, поэтому и рука не должна быть естественной!  Рука «усохла», стала чуть меньше, утратила «мясо», превратившись в конструкцию из костей, сухожилий и кожи с увеличенными узлами суставов. Напряжённо скрюченные пальцы вместо ногтей получили изогнутые крючковатые когти. Но одно дело – слепить эту чертову лапу из пластилина, другое – воспроизвести её в дереве!
   Любые «сборные» варианты я заранее отмёл как недостойные настоящего резчика, а таковым я уже, не лишённый тщеславия, начал себя считать. После двух неудачных попыток (сколы древесины) я всё же умудрился с величайшей осторожностью вырезать эту клешню из целого куска дерева. Кисть была прикреплена к стене чуть ниже маски, и много лет она держала наготове коробок со спичками.

     Супруга моя одобрительно и с пониманием относилась к моим творческим потугам, однако изготовление упомянутой композиции в восторг её не привело. Тем не менее, маска занимала своё место на стене, переезжала вместе с нами на новые места жительства, то есть внедрилась в нашу жизнь прочно. Впрочем, это не помешало моей благоверной, начитавшись и наслушавшись всякого мистического, вновь начать наступление на «нечистую силу». Деликатно, дабы не обидеть автора, она «выжила» маску на дачу, но и там не пустив её в жилые помещения. Требования уничтожить маску супруга напрямую не высказывала, опасаясь справедливого моего гнева, но её намеки и недомолвки на этот счёт были более чем красноречивы…
    И вот на днях, вдоволь напарившись в собственной русской баньке, приведя своё тело и душу в состояние благостной истомы и сладкой неги, я решился…

Печь в бане ещё не угасла. Дрова уже сгорели, но красные угли пылали ровным жаром. Я в последний раз взглянул на блестящую от лака бесовскую морду, вздохнул и бросил её в топку на слой пышущих жаром углей. Бес молча лежал на углях и смотрел вверх, в дымоход, через который ему предстояло вылететь лёгким сизым дымком. Я прикрыл дверцу и вышел вон.
     Супруга позвала меня к ужину, а спустя минут двадцать я вновь заглянул  в баню и приоткрыл топку. Угли по-прежнему были красными, жаркими, но маска НЕ ГОРЕЛА! Осиновая доска, не имеющая никакой огнезащитной пропитки, более того – с одной стороны покрытая горючим спиртовым лаком, не желала гореть! Ровный низкий венчик пламени окаймлял все кромки маски, но лакированный дьявольский лик оставался невредимым. Стихия огня не смела поглотить образ повелителя Преисподней…
   Мне стало не по себе. Я сходил в дом, снял со стены сиротливо торчащую «руку», вернулся в баню и бросил её в топку, прямо на несгораемую маску. Рука тут же запылала, а на моей голове противно зашевелились волосы…
   Ещё минут через пятнадцать я опять заглянул в топку. Руки уже не было, а маска неохотно обгорала по краям, лишённая рогов и бороды.
      «Слава Богу - процесс пошёл!» - с облегчением выдохнул я и прикрыл дверцу. Ещё через двадцать минут маски не стало. Суммировав время, я прикинул, что за этот период в бане успела бы сгореть полновесная вязанка дров.
   …Возвращаясь в тот вечер с дачи в город, я вёл машину напряжённо и осторожно. А вдруг «нечистая сила» в отместку учинит по дороге какую-нибудь пакость! Но, как видите, обошлось…