Исповедь озёрного призрака

Картинка взята








Вы  держите  в  руках  рукопись,  написанную  моим  братом.  Сама я,  этого сделать  не  смогла...  Умерла.  Стала призраком или духом... точно не знаю.
Возможно, прочитав её,  вы взглянете на мир иначе.

«Мать похоронила отца,  когда  мы  с  братом  были  маленькими,  а после его смерти наступил  Ад.
 Росла  я  непредсказуемым ребёнком,  предоставленная самой себе.
  Мать  работала  на  износ: уборщица, вахтёрша, дворничиха...  а,  я,  занималась  воспитанием   младшего  братишки   Глеба.  Мать  души в нём  не чаяла, и это сводило меня  с  ума.
  Я  злилась  и  ненавидела того,  кого должна  была  любить.
Странно? Да. Но, это - правда.

Тайком от матери, я  пакостила брату   как только  могла:  добавляла соль  в  налитую ею  тарелку супа   и   заставляла   съесть  без  остатка.  Воровала конфеты, и их исчезновение  сваливала  на  него. Мне казалось несправедливым: «Меня любят меньше»...
Большие  удивлённые глаза Глеба,  при всей моей нелюбви... Имели способность  пробивать  возведённую  мною  защитную стену.  Он  молча   выслушивал  упрёки  матери  и  молчал. А мои пакости  начинались сначала. 
 
Двумя годами позже,  в нашем доме  появился  он:  потный,  толстый дядька. Сказал, чтобы мы с  Глебом  называли его:  «дядей Толей».   Брат сразу  молодым росточком   потянулся  к  нему, привязался.  Мужчина ответил  взаимностью, они  легко нашли общий язык.
 Как я позже узнала  со слов матери: он  всегда мечтал иметь сына.

  Я же,  возненавидела его лютой ненавистью,  как  неприятно видеть  большие ладони   чужого мужчины, что   касаются  тела  моей  матери, его  похотливые  взгляды.      Реальные и выдуманные   недостатки  дяди Толика,   вылились  в  волну ненависти   сметающую  здравый смысл.
  «Что брат нашёл в этом приблудном мужике?» - Терзало меня больше всего. - «Он такой противный».
   Стена непонимания  приняла  размеры «Китайской стены» -  я осталась одна.
 Не принимая того,  что он по-своему   любит меня  и  жалеет.    Все его попытки сблизиться,  провалились.  Я не воспринимала его ни как дядю Толика, ни как будущего отчима...

 В  один  летний,  раскалённый  сковородой  денёк,    никого не предупредив...  Я  отправилась  на озеро  купаться.  Берег  как  назло  в тот злополучный  понедельник  был пуст.  Заплыла  далеко...    не рассчитала сил.
 Помочь было некому.
   Наглотавшись  воды,  я  теряя сознание  пошла  на  дно.  Последнее что помню, зыбкий палящий  шар  солнца пробивающийся сквозь мутную воду.

Очнулась    на берегу.    Жива!    Так же   светило   солнце  ослепляя глаза,    плыли  по небесной сини облака.  Медленно  поднявшись,  я пошла в сторону дома.  Шатало,  казалось,  не  хватает воздуха.
   Позже, это неприятное ощущение исчезло.
Мне приглянулся  небольшой  цветок растущий  у самой кромки воды,  и   я решила его коснуться...  Пальцы прошли сквозь тонкие  лепестки...
 
В ужасе  я стала дотрагиваться   до  всего  что  меня окружало,  но  напрасно. И, тут, поняла:   меня больше  нет –  я  умерла,  утонула!     Этот мир не тот, что был прежде: он выцвел старой  любимой  майкой брата,   застиранной  до  дыр.
Для меня  -  время застыло навсегда.
Стало безумно страшно, а потом  безразлично.

 Я развлекалась отбросив все мысли в сторону:  спокойно стояла рядом с целующейся парочкой.  Подглядывала  как переодеваются  в  сухое  бельё купальщики.   Хихикала идиоткой,   балуясь  над  ухом спящего отдыхающего.    Поняла:  дух  мой   не  видит   никто  -  кроме животных.  Я  могу вселяться  в  забредающих   сюда  собак,  коров, птиц...  Заставляя  их  пакостить людям:  грызть и разбрасывать вещи,  кусать за  ноги. Поначалу  это меня забавляло,  но потом...  надоело.

Уйти  далеко от озера я не могла, казалось,  невидимые  нити связывают меня с местом   гибели.    Оставалось  совершенно хладнокровно  наблюдать, как  моё раздувшееся тело спустя  три  дня  нашли  и  вытащили из под коряги водолазы.
Не испытывая ни капли  чувств,  я  равнодушно рассматривала заплаканное лицо матери  и   скорбное лицо  дяди Толика.   Жалко было только одного человека –  моего брата.
 Его слёзы  убивали меня  и  мёртвую.  Я была духом, но чувствовала, как они разрывали  мне  несуществующее сердце.

Время в людском мире неслышно  отмерялось:  боем часов,  движением звёзд,  тихим стуком  кухонного  таймера...  Брат подрос,  мать постарела,  дядя Толик  всё также жил с ними.
А, я, пребывала  в том же состоянии:  зависнувшим между мирами  озлоблённым  призраком.

 Но однажды  тёплой   поздней  весной,  не поверила своим глазам:  на берегу  озера появился  Глеб   и  неловко стоящий на ногах дядя Толик.
Он что-то громко  мычал  и  всё  старался похлопать Глеба по плечу.  Что они забыли здесь в это время?
Я стояла рядом когда...

Неожиданно резко  мужчина  обернулся к брату,  а берег в этом месте  озера  был достаточно  крут...  Не удержался на краю обрыва и сорвался в воду. Хрипло смеясь, он  поплыл в глубь озера.
Мне стало интересно.

 Невидимкой  находясь  напротив  дяди Толика,  и  смотря  ему пристально в  глаза.  Я передёрнувшись  от   отвращения:  с   ненавистью  сдавила  его  ногу  пальцами  руки.  Вонзив   острые  ногти  как  можно  глубже в тело.
  Я так желала, причинить ему боль.
Не знаю,  как  получилось... 
Но рот  мужчины  скривился.  Он  громко с матерился  и  стал  бултыхаться  в  воде,  пыхтя и  отплёвываясь.  Попутно стараясь растереть  голень.   А я...   продолжала  терзать его  плоть.
Он крикнул брату,  чтобы  тот позвал на помощь людей.

Глеб заметался по пустому берегу.  Плавал он плохо  и  до моей смерти,  а  после неё – шарахался от воды  как от чумы,   но  не в этот раз.
Неловкими  движениями  загребая  воду, брат  по-собачьи  плыл к нам.
 Мужчина уже  достаточно нахлебался воды, устал.  Раззявив  рот, он ещё предпринимал слабые попытки удержаться на поверхности.  Когда брат добрался до дяди Толика, тот уже обессилил. 
Я же  улыбаясь,  смотрела, -   как ненавистный мне человек  тонул.
 Мелькнула  раскрытая большая пятерня  и  окончательно скрылась под  водой.
  В  вытаращенных глазах брата я увидела  отчаяние.
Глеб пытался нырнуть следом, но никогда прежде  этого  не делал. Он стал тонуть: лупя по воде руками  и  захлёбываясь.
 Но,  так,  и  не позвал на помощь...
 
 Мне стало страшно, что я делаю?..   
Перед глазами возникли старые видения:  Глеб молчал, когда его ругала мать за мои проделки.  Ласково прижимался ко мне  в  кровати беззащитным котёнком стараясь согреть,  гладил мои руки и пытался поцеловать...
 Как  дядя Толик  катал маленького  Глеба на закорках,  как  сидел ночами  у   постели  больного ангиной  брата,  сменяя падающую от усталости мать.
Струна ненависти  натянутая  и  звенящая – лопнула.

Закричав, я схватила   уходящую  в глубины вод  руку мужчины:  что заменил брату отца.  Потащила вверх...  Обняла  Глеба   и  стала  толкать  обоих к берегу...   Совсем ничего не помню из того   что произошло дальше:  только  местного пастуха  пришедшего на рыбалку. Он и завершил начатое мною спасение.
 Это всё, - что я могу  вам рассказать.

 Вечерами  Глеб  стал  приходить  на  берег,  удобно устраиваться на облюбованном камне   и  долго-долго...  смотреть  на Лунную дорожку:   разговаривая  со мною. Он чувствовал в момент гибели  что ему  помогли, и верил,  что это была я. 
А однажды...
 Он достал  небольшую  затёртую  тетрадку   и  спросил у озера,   обращаясь ко мне: - «Любовь...   сестрёнка...  ты  здесь?  Ответь».
Я отозвалась, и  он услышал!
Карандаш в его дрожащей  руке стал выписывать слова  этой  истории - моей исповеди.
Ну, вот и всё.  Мне пора уходить.

Прощай  -   братик,  прощай  –  мама.  Люблю вас.
Дядя Толик прости...»