Военное дело по-военному и по-революционному10

Далее Жуков описывает, как курсы перебросили под Волхов, где курсантов учили переправе через реку с конём и амуницией. Рассказывает, как командир по фамилии Савельев, встал на седло и заставил лошадь плыть. Сделал он это, дабы не замочить обмундирование. Но кончилось тем, что рухнул в воду и потерял сапоги. Смешно… Но самое главное заключается в другом. Курсантов учили совершать конные марши на дальние расстояния. Скорее всего, их действительно готовили к военным авантюрам Троцкого, которые, к счастью, не состоялись.

        Всё бы ничего (и наступательная тактика хороша!), но к тому времени армии стран Антанты уже были насыщены танками и бронемашинами. Мы уже писали: на шасси грузовика «Кергесс» (Франция) устанавливался корпус из противопульной брони, в башенке которого размещался по выбору: пулемёт или орудие 35-37-мм. Уже начинает говорить о танках как о самостоятельном роде войск британский генерал и исследователь Фуллер. Пишет работы о самостоятельных моторизованных и танковых соединениях британский военный теоретик Лидел Харт. В.К.Триандафиллов напишет фундаментальный труд «Характер операций современных армий», где  будут такие слова: «широкое распространение искусственных препятствий в обороне и отставание средств подавления (артиллерии) от средств обороны выдвигают танки как одно из могущественных наступательных средств для будущей войны».  Он предлагает оснастить кавалерийские части подразделениями из лёгких танков и бронемашин, чтобы использовать их для прорыва вражеской обороны. Ведь, учитывая насыщенность армий Франции, Англии, США и даже Польши пулемётами и полевой артиллерией, широкое распространение автоматических винтовок, одной коннице не под силу будет в современных войнах взламывать оборону. Но Жуков с товарищами в ходе переподготовки и усовершенствования ничем таким не занимаются, хотя в РККА есть немало броневиков.  Как производства Ижорского завода, так и полученных от Антанты в ходе «империалистической», не говоря о трофеях. То есть красных кавалеристов готовили послать на верную смерть против закованных в броню машин, обучая вольтижировке, продолжительным походам и переправам через водные препятствия. Зато Жуков называет Тухачевского «самым талантливым», хотя тот, по сути, содрал всю «тактику сокрушения» у Трандафилова, дополнив её «классовой солидарность» по Троцкому. То есть упор делался на разложение вражеского тыла через раведовательно-диверсионную  сеть Коминтерн. Уже хотя бы за это Тухачевского, Уборевича с Примаковым и Баторским, по которым Жуков так горько плачет, следовало прислонить к стенке. А ведь они воспитали в таком духе немало военных кадров, что мыслили в стиле «перманентной революции».

       Жуков подтверждает это, касаясь работы Г.В.Шапошникова «Мозг армии». Маршал либо сам, либо  с чей-то подачи -  самоуверенно  пишет:

«Дело прошлое, но и тогда и сейчас считаю, что название книги «Мозг армии» применительно к Красной Армии неверно. «Мозгом» Красной Армии с первых дней её существования являлся ЦК ВКП (б), поскольку ни одно решение крупного военного вопроса не принималось без участия Центрального Комитета. Название это скорее подходит к старой царской армии, где «мозгом» действительно был генеральный штаб».

       Именно такие «загогулины» и не понравились капитану рейхсвера Хальму, что прибыл в 20-х с инспекционной поездкой в Военную Академию РККА. Если помните, он положительно охарактеризовал общий уровень подготовки пехотно-кавалерийских частей Красной Армии на манёврах Одесского военного округа, однако отметил, что средства связи, отравляющие вещества, танки и бронепоезда не применялись. «Грозная сила» (так Хальм назвал нашу армию) практически была без техники.  Кроме того Хальм изначально поддержал версию Шапошникова, Ворошилова и Будённого по поводу поражения армий Тухачевского в 1921-м  за Вислой. По его убеждению, виноват был только Тухачевский с его военным авантюризмом, который, далеко оторвавшись от баз снабжения и главных сил, стал поздно заботиться об угрозе фланговых охватов.

       Впрочем, в Веймарской республике вообще не было танков, современных бронемашин, авиации и артиллерии. Практически не было флота, кроме крейсера «Шлезвиг-Гольштейн». Но немцы приноровились выходить из положения:

       «Зимой 1923/24 года подполковник Браухич, который позже станет главнокомандующим армией, устроил манёвры с целью проверки возможностей моторизованных войск в части координации их действий с авиацией; эти упражнения привлекли внимание управления военной подготовки, и в итоге мне предложили должность преподавателя тактики и военной истории. Успешно пройдя тесты, я был отправлен на так называемую» инструкторскую стажировку». В рамках этой стажировки осенью 1924 года я попал в штаб 2-й дивизии в Штеттине (Щецин), которой командовал в то время генерал фон Чивиц, снова ставший таким образом моим непосредственным командиром.

      Однако перед тем, как попасть туда, я нёс ответственность под командованием преемника Чишвица на посту инспектора полковника фон Натцмера, за ряд знаний, как теоретических, так и полевых, целью которых является изучение возможностей применения танков, особенно по части разведывательных действий – во взаимодействии с кавалерией. Всё, что у нас для этих целей имелось, были «бронетранспортёры пехоты», неуклюжие машины, дозволенные нам по Версальскому мирному договору. Они имели полноприводный двигатель, но ввиду большого веса использовать их на бездорожье было проблематично. Я результатами занятий остался доволен и в своём заключительном слове выразил надежду, что в наших силах превратить моторизованные части из вспомогательных в боевые. Правда, мой инспектор придерживался прямо противоположного мнения, заявив мне: «Какие к чёрту боевые? Они муку должны возить!» Да, так и было».

      В Штеттине Гудериана попросили обучать офицеров, которым предстояла штабная работа, тактике и военной истории. Официально эта должность называлась «инструктор». Как вы уже поняли, «инструкторская стажировка», на которую был отправлен Хайнц Гудериан, была сродни нашим КУКСам. Возможно, даже она их копировала.  Дело в том, что полковые школы, где готовился младший и средний комсостав, в Красной армии появились ещё в ходе Гражданской войны, название которой Гудериан почему-то пишет с большой буквы, чего не делают иные наши историки. В отличие от Жукова, да и Монтгомери он подробно рассказывает, что он преподавал аудитории, которой «палец в рот не клади» (по его же собственному определению):

       «…Что же касается военной истории, то я особое внимание уделял наполеоновской компании 1806 года, которая в Германии незаслуженно игнорируется, несомненно, только из-за того болезненного поражения немцев, которым она завершилась; однако, что касается командования войсками в условиях мобильной войны, это была очень поучительная компания. Затрагивал я также историю немецкой и французской кавалерии осенью 1914 года. Это тщательное изучение кавалерийской тактики 1914-го впоследствии оказалось полезным для развития моих теорий, в которых большое внимание уделялось тактическому и оперативному аспектам перемещений».

       Гудериан предупреждает читателя: «аудитория была такая, что палец в рот не клади». Насколько это противоречит высказываниям Жукова о том восхищённом впечатлении, о Примакове и Баторском, в коих аудитория красных командиров просто не чаяла души. О своём отношении к Тухачевскому в ходе его первых лекций он позднее скажет: «Тогда мы были менее искушены в вопросах военной науки и слушали его как зачарованные».    Интересно, а когда стали более искушёнными, отношение резко изменилось? В какую сторону? (Далее Жуков анализируя военный потенциал с начала 30-х, уклончиво пишет о недоработках в артиллерии, о попытках «некоторых» притормозить 45-мм и 76-мм пушки, желая   запустить на конвейер некое универсальное орудие, совмещающее в себе и зенитку, и гаубицу и полевую пушку. Загадочных «некоторых» он так и не называет, хотя в другом месте отмечает вклад Тухачевского в развитие отечественной артиллерии.) А ведь краскомы, как и германские офицеры практически на одном уровне подготовки. Танковые войска ещё в зачаточном состоянии. Моторизация и в СССР и в Германии тоже отставляет желать лучшего. Но германская аудитория более критично относится как к преподаванию, так и к самим преподавателям. Очевидно, всё дело в целях. Гудериан не зря обозначил их, на взгляд авторов, когда уделил такое место анализу наполеоновской компании 1806 года.  Что-то сродни было и в преподавании на КУКСах, где тот же Примаков с Баторским вовсю «пиарили» мировую революцию, целью которой были «соединённые штаты Европы» или «земшарная республика».  Молодёжь вообще малокритична и думает уже после того, как делает с воодушевлением. А здесь воодушевление было в самой идее – даже не построить справедливое общество на планете, но привнести его на штыках! Естественно, по желанию иностранных трудящихся, которые их непременно ждут. Поэтому, надо полагать, описывая манёвры под Оршей, Жуков   уделил внимание вступлению 7-й Самарской кавдивизии в Минск: улица были заполнены народом.   Их встречали с таким воодушевлением, что, несомненно, и Жукову и многим его товарищам хотелось верить – точно такая же встреча будет уготована за границей, куда они войдут на «красных конях» и «красных танках».

            
      А германские слушатели имели другие цели. Более близкие и практичные: освободить рейх от оков Версальского договора и посчитаться с Антантой за позорное поражение 1914-18 гг. Всё просто и понятно, и никаких «земшарных» премудростей. Хотя «третий рейх» уже зарождался как теория и кое-кто из будущих генералов, как Рейхенау, друг Гудериана, бредил этими идеалами, это воспринималось в довесок.  Самое главное – сокрушить Францию, которую будущий фюрер решительно назвал «единственным врагом».
   
      Но перейдём к биографиям. И начнём анализ и сопоставление наших и германских генералов, а также фельдмаршалов, с книги В.Карпова «Маршал Жуков». Он, будучи допущенным в архивы министерства обороны как СССР, так и РФ, приводит нам такие данные:

      «Начнём с будущего фельдмаршала Вильгельма Кейтеля. Почему с него? Потому, что именно Кейтель в мае 1945 года будет подписывать безоговорочную капитуляцию гитлеровской армии,  которую положит перед ним на стол Жуков. Вот, что написано в личном деле Вильгельма Кейтеля. Родился в 1882 году в семье среднего достатка, среднего класса, даже с антипрусскими традициями. Первое офицерское звание – лейтенант – он получил в 1902 году. В 1914 году он уже был капитаном и служил в военном министерстве. В годы первой мировой войны (так в тексте – Авт.) в качестве офицера генерального штаба (так в тексте – Авт.) работал в штабах нескольких кавалерийских корпусов и дивизий. В 1920 году – преподаватель в кавалерийской школе. Затем после мировой войны он служил в различных частях на штабных и командных должностях. В 1923 году получил звание майора.

      (…)Эвальд фон Клейст родился в 1881 году. Звание лейтенанта получил в 1901 году, с 1910 по 1914 г. Учился в академии (? - Авт.) После окончания академии получил звание капитана (Жуков, как вы помните, в 1915 году только надел солдатскую форму). В годы первой мировой войны Клейст работал в штабах корпуса, а после него направлен на службу в генеральный штаб. В 1919 году – майор и работал референтом, завотделом в военном ведомстве».

       Ничтожно мало написано о биографии Фёдора фон Бока:
            

      «По возрасту, он ровесник  Кейтеля и Клейста, родился в 1880 году, тоже потомственный прусский офицер в третьем поколении. На фронтах первой мировой войны дослужился до командира полка».

      Нас здесь должен заинтересовать один факт. А именно: Кейтель и фон Клейст получили звание лейтенант в 18 лет. Фактически, это призывной возраст, когда юношу отправляют либо в военное училище, либо на военную службу.

      Впрочем, так дело обстоит почти у всех будущих генералов и фельдмарщалов Вермахта. Так Эрих Фриц фон Манштейн (Левински) в 19 лет закончил кадетский корпус и тут же был зачислен в 3-й гвардейский полк в Берлине. Как вы понимаете, для получения звания лейтенанта. Итак, с 1906 года вплоть до августа 1914-го Манштейн, находясь на службе, учится в Академии Генерального штаба. Будущий фельдмаршал Лист Вильгельм Зигмунд вступил в Рейхсвер 18-детним парнем и начал службу в 1-м баварском инженерном батальоне «стрелком». Через два года получил звание младшего лейтенанта. Войну 1914-18 гг. он закончил в должности инструктора по подготовке офицерских кадров при штабе Баварского военного округа.

     Но в разных источниках – разные подробности. В книге «100 великих полководцев»  издательства «Вече» о том же Кейтеле сказано следующее:

     «Вильгельм Кейтель родился 22 сентября 1882 года в Брауншвейге. Предки Кейтеля издавна были фермерами, однако, несмотря на желание Вильгельма остаться фермером, его земельный надел был слишком мал, чтобы обеспечить потребность двух семей.

     Это заставило его (!!! - Авт.) поступить на службу в полк полевой артиллерии. В 1902 году Кейтелю было присвоено звание лейтенанта, и он поступил на курсы инструкторов артиллерийском училище в Ютенборге, а в 1908 году стал полковым адъютантом. В 1910 году ему присвоено звание обер-лейтенанта, а в 1914 году – капитана.