Мутная река

«Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце» Екклезиаст гл.11 с.7

                1

Десять часов - полет нормальный. Уши у заядлых курильщиков уже давно свернулись в трубочки, а под крылом самолета, по - прежнему, вода, вода, кругом вода. Куда летим мы с Пятачком? Не секрет, в невиданную и загадочную страну Малайзия. Вот только, долетим ли, многие уже начали сомневаться. От взрыва народного гнева экипаж спас буфет ташкентского аэропорта, гордо исполнивший роль магазина дьюти – фри. Находился он уже за границей суверенного Узбекистана и продавал прошедшим ее водку без всяких ограничений. К счастью все когда – нибудь заканчивается, вот и самолет пошел на снижение.  Синее море превратилось в зеленое, это стеной встали кокосовые пальмы. Казалось, мы падаем прямо на них, но пилот ловко нашел промежуток в этом частоколе.
- Наш самолет совершил посадку в аэропорту Куала – Лумпура. Температура за бортом плюс тридцать шесть.

За бортом была жаркая середина марта одна тысяча девятьсот девяносто второго года, буйство тропической природы и места для курения. Двести пятьдесят измученных перелетом «совков» в дубленках, пуховиках и норковых шапках вывалились  на летное поле. Влажность окружающей среды составляла процентов двести, так что дышать  было просто невозможно. Интенсивно глотая воздух, как выброшенная на берег рыба, народ бросился к автобусу. Оборудованное климат - контролем чудо заграничного автобусостроения сформулировало для нас правило номер один: не отходи от кондиционера более чем на десять шагов, и будет тебе счастье. В аэропорту нас ждал следующий культурологический удар – траволатор. Что это? Так мудрено называется горизонтальный эскалатор. Мы сгрузили на него себя и сумки и поехали в сказку. С левой стороны чередой шли ворота для посадки в самолет, а с правой дьюти – фри шопы, настоящие, фирменные, набитые виски и духами, игрушками Лего и сигаретами Филипп Моррис. Навстречу нам ехали группы, возвращающиеся домой, и открыто смеялись, взирая на наши отпавшие челюсти и глупые лица. Нас разделяла пропасть из четырнадцати дней  жизни в капиталистическом раю с человеческим лицом, хоть и раскосым, но ужасно милым. По ту сторону границы нас ожидал гид – задорный пакистанец по имени Мухаммад. Он был учтив, приветлив, но имел фатальный для русскоговорящего гида недостаток: он не говорил по русски. Впрочем, он не обращал на это ни малейшего внимания и трещал без умолку. Минут через десять выяснилось, что из всего автобуса понимаю его английский только я один. Исключительно из чувства гуманизма я стал переводить наиболее важные тезисы. Мухаммад, поняв, что нашел добровольного помощника, еще больше воодушевился. Пока народ перегружался из автобуса в отель, он отвел меня в сторонку, как будто кто – то мог нас подслушать, и нанял меня на работу переводчиком за два комплекта талонов на ежедневные бесплатные завтраки в ресторане гостиницы.
Я стоял у стойки ресепшн уже полчаса, трудясь, не покладая языка, связующим звеном между портье и нашими туристами, как в холл влетели алкотуристы Игореша и Димон, в руке у первого была зажата длиннющая купюра с  невероятным количеством нулей. Эти люди не находились в трезвом состоянии ни секунды, потому приключения регулярно находили их сами. Надо сказать, что Малайзия, страна мусульманская и к алкоголю тут относятся не очень, но и ислам здесь тихий, и борьба с алкоголизмом не ведется, в отличие от беспощадной борьбы с наркоманией. Игореша и Димон были далеко не единственными в Лумпуре плохо держащимися на ногах белыми людьми, но в данный момент они решительно направлялись ко мне.
- Брат, узнай у  «обезьяны», сколько это в долларах, - с трудом изрек Игореша и протянул мятую купюру.
На ней был изображен слон – пролетарий, весело переносящий огромное бревнышко, и нули, нули, нули.
- Что это за деньги? – спрашиваю портье.
- Это индонезийские рупии, не стоят вообще ничего, американских центов двадцать.
Я перевел ответ алкотуристам, на их лицах отобразилось глубокое разочарование.
- Ты понимаешь, брат, какой пассаж. Тут, напротив, в подвале то ли бордель, то ли массажный салон. Мы заходим, выбираем девок. Они, типа, «мани, давай». Даем по червонцу, нормальные деньги. Они: « Ноу, ноу, это не деньги, -  прикинь, про наши  рубли, - вот деньги», и дают эту бумагу. Мы ее хвать, и сюда, а она видишь, пшик. – Игореша выразительно развел руками - обидно, Зин.
Глубоко разочарованные граждане России поскреблись к себе в номер, залить горькое чувство горькой жидкостью. Не успел избавиться от одних, подскакивают задорные бандюки Славян и Валерьян. Первый - маленький пухлый, второй - длинный тощий. На плече у меньшего здоровая видеокамера. Сейчас такие у профессионалов, а тогда других не делали.
- Пойдем, брат, ты будешь говорить местным, что их снимает русский телевизионный канал, и нужно побольше улыбаться.
Народ здесь и так приветливый, а уж для телевидения старались во всю. Валерьян жал прохожим руки, улыбался, а при этом обзывал их на русском языке последними словами. Славян аж подвывал от восторга и непрерывно снимал. Мне же этот юмор почему – то не понравился, и я под благовидным предлогом отправился восвояси.
Когда на город спустилась темнота и жара немного спала, мы с приятелем Анатолем вышли погулять. Короткими перебежками от магазина к магазину отдалились от гостиницы на пару километров. Шел священный месяц Рамадан, и местные свято блюли строгий пост. Но главный прикол ислама состоит в том, что ночью, когда Аллах не видит, можно делать все, что угодно, есть, пить и активно размножаться. Улицы Лумпура, подсвеченные миллионами лампочек, ночью представляли собой огромный ресторан, в котором люди набивали брюхо так, чтобы хватило на сутки.  Поперек входов в темные подворотни были натянуты веревки, с них свисали гроздья бананов абсолютно зеленого цвета. Выслушав мое мнение о том, какими должны быть бананы, одна из продавщиц молча протянула мне банан на пробу. Когда я отдавал ей доллар за огромную гроздь сладчайших  бананов, она посоветовала:
- Сходите завтра на рынок.
И действительно, там я узнал, что бананы бывают не только желтыми или зелеными, но и красными, и коричневыми, а уж по размеру разбег и вовсе составлял  раз  пять или шесть. Пока же мы заглянули в молл. Девять этажей над землей, шесть под. При входе в каждый бутик, рядом с нами возникала продавщица, которая немедленно подавала все товары, на которые падал взгляд белого человека. Чтобы уйти без покупки приходилось делать вид, что не понимаем ни слова из той безостановочной рекламной информации, которая из нее сыпалась. Непременным условием была двадцатипроцентная скидка на каждый последующий товар, но мы пока только приценивались. За моллом начинался чайна – таун. Китайские рынки во всем мире ничем не отличаются, просто здесь это не было специально выделенным местом, лавчонки стояли рядами вдоль проезжей части. В час ночи весь этот человечник пришел в движение. Продавцы побросали товар в стоявшие в лавках лари, повесили на них навесные замочки, такие, как у нас на почтовых ящиках, попрыгали на мотороллеры и растворились в темноте. Я успел схватить за руку одну из продавщиц.
- У Вас ведь весь товар украдут!
- Извините?
- Вы, что воров не боитесь?
- Я не знаю этого слова, до свидания.
И она умчалась вслед за остальными.
                2
Утром Игореша и Димон попросили узнать, как добраться до автовокзала.
- Зачем Вам? – удивился я. Парни явно уже опохмелились.
- Ты не догоняешь! Мы так путешествуем. Берем билеты в другой город, нажираемся в автобусе, спим всю дорогу, потом осматриваем достопримечательности того места, куда нас занесло, покупаем билет обратно, нажираемся… Ну, ты понял.
Я все понял, поймал такси и отправил их на автовокзал.
Более адекватная часть коллектива загрузилась в микроавтобус без дверей и отправилась в зоопарк. Те, кто бывал только в московском аналоге, а таких было большинство, испытали очередной шок, клетки в зоопарке отсутствовали. Звери жили в вольерах, утопленных, относительно дорожек с посетителями метра на три, да еще и окруженных рвом с водой и тремя рядами проволоки под током. Я перешел мостик под которым мирно паслось семейство носорогов и остолбенел. Возле жиденького кустика стояла птица, окрашенная краской «металлик» ярчайших, плавно перетекающих друг в друга от лап до головы, тонов. Подоспели со своей видеокамерой Славян и Валериан.
- Казуар?! – прошептал я, чтобы не спугнуть видение.
Бойцы переглянулись, на их лицах смешался восторг и недоверие. Нет, нет, не перед увиденным. Они не могли поверить, что я знаю, как это называется.
- Как ты сказал? – нарочито небрежно переспросил Славян и направился к табличке с названием птицы. Даже его скудного знания латыни хватило, чтобы прочитать слово «казуар».
- Брат, ты чо, ботаник?
- Нет, металлург.
- Так откуда же ты знаешь это слово, мать твою? – взревел Славян и даже рванул с плеча видеокамеру. Пришлось Валериану вмешаться и успокоить не в меру возбудившегося товарища.
Главной достопримечательностью зоосада были, естественно, коренные жители местных джунглей, орангутанги. Глава семейства возлежал в тени папайи, вознеся к небу толстый круглый живот, а две самочки старательно выискивали на нем блох, давили их ногтем указательного пальца и тут же съедали. Молодняк крутился вокруг этой группы, постоянно устраивая мелкие драки. Папик периодически приоткрывал один глаз и рычал на всех для профилактики. Драка немедленно прекращалась, но через минуту начиналась следующая.
Подошло время обеда. Посреди пруда, где гуляли фламинго, был насыпан остров, а на нем огромный ресторан быстрого питания Кентакки фрайд чиккен. Это мировая сеть, которая кормит народ куриными бедрами, вывалянными в хлопьях. К основному блюду прилагался гарнир, салат и булочка, размером с ладонь новорожденного. Глядя на лица своих подопечных, я спросил у повара – индуса:
- А  можно еще по булочке на порцию?
- А Вы откуда приехали? – поинтересовался он, с интересом глядя на меня.
- Из России.
- Горбачев?!
Не зная, что ответить на это тонкое замечание, я не нашел ничего лучшего, как ляпнуть:
- Хинди, руси пхай, пхай.
- Горбачев – хорошо! - поставил меня в известность пропустивший мою глупую фразу мимо ушей индус, и, одарив белозубой улыбкой, подал большую тарелку с целой горой булочек.
Обратно поехали на такси. Водитель долго молча смотрел на дорогу, потом вдруг резко спросил:
- Вы откуда, мистер?
- Из России.
- А какие у Вас деньги?
Я протянул ему десять рублей.
- Кто это? – он повертел купюру.
- Ленин.
- Не знаю такого.
- Мао знаешь?
- Мао, конечно.
- Это наш Мао.
- А  сколько в долларах?
- Почти два.
Водитель молча сунул купюру себе за пазуху, и я понял, что поездку  уже оплатил.
Поскольку вывозить из России можно было только пятьсот долларов, сумки большинства моих товарищей были набиты привезенными на продажу фотоаппаратами, биноклями, хрустальными бокалами и прочей чепухой. Вечером вся толпа двинула в Чайна – таун распродавать свои запасы. Приятель Анатоль припер десять банок красной икры, а я десяток часов наручных под названием «Ракета». Российские туристы ходили вдоль лавок китайских торговцев и предлагали моим голосом купить у них товар. И, что странно, покупали, видимо наши цены были  столь малы, что вполне удовлетворяли местное население. Я решил не размениваться на розничную торговлю, а продать часы оптом. Заглянул в первую попавшуюся часовую лавку и бросил на прилавок всю имевшуюся партию. Продавец посмотрел на часы, потом на меня, потом достал из - под прилавка здоровую амбарную книгу, исписанную иероглифами. Глядя в книгу, он произнес следующее:
- Принимаем российские часы с надписью Си Си Си Пи(СССР) или портретом Горбачева.
Китаец закрыл книгу и стоял в полупоклоне, ожидая дальнейших моих действий, а я впал в ступор от его тирады и не мог ни говорить, ни двигаться. После долгой паузы я сгреб, наконец, часы и, не попрощавшись, выскочил из лавки. В отеле я нашел Мухаммада и сунул часы ему.
- Завтра отдашь мне пятьдесят долларов.
- Эй, кому я продам их?
- Уважаемый, - я взял его за грудки – я работаю за тебя и не спрашиваю, почему? Постарайся для меня или считай, что я уволился.
- Круто! – поддержал меня Анатоль, глядя вслед  понуро удалявшемуся с часами гиду.
 
                3

Наутро мы с Анатолем смело отправились на пешую экскурсию по Лумпуру, с нами увязались Славян и Валерьян. К полудню мы осмотрели кучу достопримечательностей, устали  и изрядно проголодались. Рестораны в Лумпуре почти в каждом доме, но мы уже знали, что ни малайская, ни филиппинская, ни индонезийская кухни с нашими желудками несовместимы, а спасительный Макдональдс, как назло, не попадался. Голод взял верх, и мы решились зайти  в индийский ресторан. Сели за столик у окна, ждем меню. Кроме нашего, лишь один стол занят компанией пожилых индусов, с интересом уставившихся на нас. Не часто, похоже, видят они белых людей. Наконец, появился официант в грязном белом халате, встал возле стола по стойке смирно. Ждем меню.
- Что есть будете? – официанту надоело стоять.
- А что у Вас есть?
- Рис.
- Голый рис?
- Нет, с мясом, рыбой, курицей.
После недолгого обсуждения мы заказали три риса с рыбой и один с мясом. Официант отсутствовал недолго. Он принес четыре пальмовых листа, обтер тряпкой и разложил перед нами. В следующий приход он вынес здоровую кастрюлю с рисом. Склонился над листом Славяна и стал вываливать на нее рис. Гора все росла, индус не останавливался. Славян заорал:
- Тормозни его как – нибудь.
- Хватит, - сказал я официанту, и он немедленно переключился на лист Валерьяна. Алгоритм управления процессом был найден, и далее все шло, как по маслу, пока дело не дошло до заказанного Анатолем мяса. Получилось так, что у нас троих на здоровых кучах сухого риса лежало по куску сухой же рыбы, а мясо было покрошено на порционные куски и плавало в темно-коричневом соусе. Завистливый Славян немедленно потребовал соуса, ну и мы с Валерьяном присоединились. Я перемешал рис с соусом и отправил первую вилку в рот, то же самое проделали и остальные.
Термоядерные взрывы, произошедшие в четырех ртах одновременно, выбросили нас из кресел и понесли к холодильнику с пивом. Выпив залпом по бутылке, мы смогли дышать, а после второй вернулись к столу и стали поглощать свой обед, старательно обходя затронутый соусом рис. Степенные индусы с интересом наблюдали за всей этой суетой, но причин ее понять не могли. Скорее всего нам была предложена совершенно обычная для них приправа, но ее хватило, чтобы я поклялся, что ноги моей в индийском ресторане больше не будет.
В вестибюле отеля нас ждала странная группа: алкотуристы в сопровождении двух офицеров полиции. Один из них подошел ко мне, отдал честь, представился и попросил выступить переводчиком при допросе нарушителей границы. Нарушителями оказались, конечно, Димон и Игореша. Эти два дебила, как обычно загрузились пьяными в автобус, только автобус на этот раз ехал в Сингапур. Малайские пограничники их из страны выпустили, а сингапурские не впустили, визы у них, естественно, не было. А обратно им тоже нельзя, малайская виза у нас одноразовая. Если бы такая история произошла у нас, они до сих пор гуляли бы по узкой полосе ничьей земли,  малайцы же оказались невероятно гуманны и впустили их обратно, но полицейские обязаны были провести воспитательную беседу, а этому мешал языковой барьер. С моей помощью воспитательный процесс пошел гораздо живей, и когда белые люди поклялись, что никогда больше не будут нарушать государственную границу независимой Малайзии, офицеры посчитали свой долг исполненным и удалились восвояси.
Трудный день закончился всеобщей пьянкой. Завтра нас повезут к океану в Порт – Диксон.
Путешествие началось с забавного момента: Мухаммад, с кислым видом, протянул мне, я всегда сидел с микрофоном на переднем сидении, пятьдесят баксов. По его недовольной мине читалось, что часы он не продал, а отдает свои кровные, только чтобы не портить отношения со мной. Пустячок, а приятно.
Сразу за городом начались чудеса. Сначала автобус остановился у турникета, и водитель заплатил за проезд по частной дороге, потом по обочине потянулся казавшийся бесконечным ряд автомобилей. На каждом из них висел ценник и телефон продавца. И весь маркетинг. Не успели мы это обсудить, как империя нанесла последний удар. На обочине дороги громоздилась огромная пирамида арбузов, сбоку стоял стул с ценником, весами и коробкой под деньги.
- Продавец на обеде? – поинтересовался я.
- Нет, это продукция сельскохозяйственного кооператива, вечером подъедет бригадир и заберет деньги, - пояснил Мухаммад.
Когда я перевел народу его ответ, в автобусе надолго повисла гнетущая тишина. Прервал ее Славян.
- Спроси у него, как здесь остаться.
- Способ один, жениться на малайке. Я сам гражданин Пакистана, получил на год разрешение на работу, здесь хорошо платят, семье надолго хватит, - стал активно делиться информацией  гид.
- А если в тюрьму сесть? – продолжал настаивать Славян.
- Вы в местной тюрьме не выживете.
- В русской выжил, а здесь нет? – наш бандюган саркастически рассмеялся.
- Не сможете, - повторил Мухаммад – в камерах есть душ, телевизор и холодильник, но в них нет кондиционера.
- Звери, - прошептал Валерьян, и тема была закрыта.

                4

Через три часа автобус прибыл на курорт.
- Узнай, это точно наша гостиница, - попросил Анатоль, указывая на дворец, к которому нас подвезли.
- Это пятизвездочный отель «Плаза», - подтвердил гид – мы поживем в нем пока не сезон.
- А когда сезон? – немедленно поинтересовался пытливый Славян.
- В субботу, - ответил Мухаммад.
Славян свирипел быстро.
- Скажи, что я пробью ему репу, если он будет насмехаться.
- Да, да в субботу, я не шучу, - с жаром продолжил пакистанский подданный – в пятницу вечером прилетают на выходные японцы, и цены в отеле поднимаются в пять раз.
 Нас расселили, и так вышло, что мой номер оказался напротив двери алкотуристов. Они донимали меня просьбами позвонить на ресепшн и узнать каждый раз что – нибудь новое, пока я не заперся. Позже выяснилось, что они просто искали повод позаигрывать с красавицей индуской, которая там дежурила. Не успел я сходить в душ, как в дверь постучали. Пришел Анатоль распить бутылочку «Московской». Сели, дернули по первой, опять стучат. Я был уверен, что это Димон, и уже приготовился послать его ко всем чертям, но за дверью стоял одетый в ливрею служка из отеля.
- Вока, - произнес он незнакомое слово.
- Что?
- Вока, - повторил гость и изобразил процесс пития.
- Толя, по – моему он просит водки, - я был в полном недоумении.
- Йес, йес, вока, - обрадовался малаец.
- У нас нет водки, - отрезал я и собрался закрыть дверь.
- Русский? – спросил человек в ливрее.
- Русский, - подтвердил я.
- Вока, пять долларов даю - решительно потребовал он.
Поняв, что отделаться от назойливого посетителя не удастся, я вышел из номера и постучал в дверь напротив.
- Кто? – послышался сонный голос Игореши.
- Чуваки, продайте местным бутылку водки.
- Ты, чо?! У нас осталось всего шестнадцать бутылок, а жить еще пять дней. Гони этих попрошаек.
Я разозлился не на шутку, вернулся к своему столу, налил полстакана водки и протянул малайцу. Тот подошел, но увидев этикетку на бутылке вдруг заявил:
- Это  плохая вока, «Столичная», вот хорошая вока.
Мы с Анатолем переглянулись, было уже не смешно, парень конкретно утомил.
- Попробуй, потом скажешь.
 Абориген залпом выпил, поставил стакан на место, и собрался было уходить, но в этот момент зрачки его резко расширились, сбежались к носу, и он рухнул на пол.
- Потрясающий эффект, - констатировал склонный к философии Анатоль – давай вынесем тело.
Мы взяли субтильное тело за руки и вытащили в коридор. Дальнейшая его судьба мне не известна, но когда по окончании пьянки, Толя направился в свой номер, в коридоре никого не было.
В первый же вечер администрация отеля столкнулась со странной особенностью русских туристов. Нажравшись с вечера до потери пульса, они ночью сползались в бассейн, отмокать. После ухода Анатоля я вышел на балкон и обнаружил, что бассейн выходит из берегов от скопившихся в нем изможденных алкоголем  тел. Начальник охраны бегал вокруг бассейна, объясняя, что ночью купаться запрещено, но он был совершенно неинтересен ни одному из присутствовавших. Я посмеялся и лег спать. Надо отдать должное отелю, проблему они решили оперативно. Уже на следующую ночь возле бассейна дежурил спасатель, а покой купающихся обеспечивали двое автоматчиков, одолженных на военной базе, располагавшейся через дорогу от отеля.
Утром народ двинулся на пляж. Прямо в дверях на нас напал очередной сотрудник отеля. Он имел малайские черты лица, и черную до синевы кожу сенегальца.
- Руслан, - представился он – победитель конкурса на самого загорелого малайца.
Отработанным движением он протянул мне одной рукой полотенце, а второй ручку и амбарную книгу.
- Распишитесь, мистер.
- Строгий у Вас учет, - посмеялся я, расписываясь в получении полотенца.
- Старший менеджер в конце смены подсчитывает подписи и начисляет мне зарплату, - пояснил словоохотливый Руслан.
Окончательно добил нас пивопровод. В русском языке, наверно, и слова такого нет, тем не менее, из краника с надписью «Золотой якорь» в стоявшие рядом с ним кружки текла и текла холодная пенная жидкость небесного вкуса, похожая на «Жигулевское» только цветом. Горячий океан, холодное пиво, могу поспорить, до рая отсюда не более полушажочка. Но идиллия продолжалась недолго. Меня достали и на пляже. Это были две женщины из Краснодара.
- Мужчины, помогите, наших женщин задержали в магазине на военной базе. Вы ведь говорите по - английски, выручайте.
Пришлось идти разбираться. Диспозиция была следующая, три тетки с огромными сумками набитыми фенами, плойками, утюгами и чайниками стояли возле кассы и возмущались произволом. Продавщица объяснила мне, что здесь все дешевле, чем в других магазинах, потому что это военторг. Непродовольственные товары отпускаются только военнослужащим с занесением в военную книжку. Я перевел это нашим теткам, и те начали печально разгружать свои баулы. Вдруг один из офицеров, закупавших продукты, бросил кассирше свои документы и что – то сказал на малайском. Та кивнула и сообщила мне, что тетки могут оплачивать свои покупки, господин капитан разрешил записать их на себя. Красивый жест, не правда ли. Я оставил дам расплачиваться и благодарить учтивого офицера, а сам вернулся на пляж к солнцу и пиву. Анатоля я застал за странным развлечением: он гонял крабов. Почти весь песок, свободный от тел отдыхающих, был покрыт алым ковром малюсеньких крабов, но стоило тебе сделать шаг, и на метр вокруг ноги они исчезали. Добытые из песка для изучения особи были малы и неказисты, но колонией они представляли феерическое зрелище.
Целый день я провалялся, как тюлень, изредка скатываясь в тридцатиградусные волны, и никто меня не донимал, даже Славян с Валерьяном. Как оказалось, они нашли в торговом центре продавщицу, которая выучила названия размеров на русском языке. Сначала обрадованные парни сделали месячный оборот обувному магазину, где она работала, а потом потащили за собой и по одежным отделам. В результате пацаны конкретно прибарахлились, мудрая малайка заработала, а я спокойно отдохнул.

                5

На следующий день Мухаммад  предложил сводить нас в английский паб, мол, он знает здесь один классный. Мне все равно надо было ехать в центр выкупить в оптике очки для сына, и мы договорились встретиться на автовокзале в девятнадцать ноль – ноль. К указанному времени в условленное место прибыли мы с Толей, Славян с Валерьяном и пара – тройка дам из нашей группы. Гид отсутствовал. Через полчаса Славян, в качестве прокурора, затребовал для Мухаммада смертной казни, а в качестве судьи, утвердил этот приговор. Казнь должна была состояться в двадцать часов тридцать минут путем пробивания мозговой кости накосорезившего пакистанца. Поскольку, даже дама с медицинским образованием не знала, где такая кость находится, всем было очень интересно проследить за процессом. Мы спросили, какой автобус идет до нашего отеля, погрузились, и уже минут через пятнадцать увидели освещавшие его яркие огни.
Вдруг, перед самым отелем, автобус резко повернул влево и понесся в ночь в неизвестном направлении.
- Нам в отель «Плаза», - напомнил я водителю.
- Будет Вам «Плаза», - ответил тот, не отрываясь от дороги.
Местные жители, заполнившие проходы автобуса, безмолвствовали. Минут через пять нервно заерзал дремавший прежде Славян.
- Брат, скажи водиле, что нам в гостиницу.
- Он утверждает, что довезет нас в лучшем виде.
Автобус продолжал удаляться от нужного нам объекта. Лицо Славяна наливалось кровью прямо на глазах. Наконец, он вскочил. Все пассажиры обернулись к нему.
- Брат, скажи ему, что если он не развернется немедленно, я пробью ему кость.
Пока я обдумывал, как донести до шофера глубину угнетающих Славяна чувств, как автобус остановился, все малайцы вышли, а водитель улыбнулся мне и ласково произнес:
- Ну, а теперь «Плаза».
Все стало ясно. Автобус объехал военную базу и высадил сотрудников у задних ворот. Через десять минут мы уже искали Мухаммада по всему отелю, но его нигде не было. Мне удалось выудить у портье запасные ключи от его номера, и мы ввалились туда всей бандой. Пакистанец безмятежно спал. Увидев наши суровые лица, он осознал всю глубину своего падения и поклялся искупить. Сообщив, что суд состоится через десять минут в номере алкотуристов, мы оставили несчастного перепуганного гида.
На сей раз он прибыл вовремя. В каждой руке он сжимал по бутылке только что купленного у узбекской группы  «Советского» шампанского производства Ташкентского виншампанзавода. Димон помыл пару стаканов, хлопнули пробки и стаканы пошли по кругу. Постепенно атмосфера становилась все более дружественной. Игореша порол анекдоты, я переводил их на английский, и все хохотали до упаду. После третьего круга Мухаммад стал что – то мычать себе под нос.
- Парни, да он ведь из Битлов мелодию напевает, - изумился Димон. Он сбегал к воронежским ребятам за гитарой, и через минуту из номера неслись сильно перевранные слова «Yesterday». Допев, Димон вежливо поинтересовался:
- Пить – то будем сегодня?
- А мы разве не пьем, - глупо хихикнул пакистанец.
Реальные пацаны такими вещами не шутят. Димон достал из тумбочки бутылку водки, зубами сорвал алюминиевую крышечку и залпом выпил половину.
- Там ведь вода, правда?! – повернулся ко мне гид.
Я промолчал, а Димон протянул ему бутылку. Мухаммад смело хлебнул из горла и передал бутылку Игореше, который, не заставляя себя упрашивать, немедленно допил оставшиеся двести грамм.
- Это была водка, - потрясенно прошептал гид, когда к нему вернулась способность говорить.
Димка в это время уже разливал следующую бутылку. Песнопения продолжились, но Мухаммад быстро уснул. Мы с Анатолем вызвались отнести его в номер, и воспользовались этим поводом, чтобы не возвращаться на пьянку, которая гудела часов до пяти утра.
Утром я долго, но безрезультатно курсировал вдоль ресторана. Мухаммад опять отсутствовал, а вместе с ним и мои талоны на питание. Пришлось звонить в номер. Этот деятель опять дрых без задних пяток. Вскоре он появился, долго извинялся, и, как это принято и у нас в России, все валил на водку. Я не стал вести антиалкогольную пропаганду, забрал талоны и с обиженным видом проследовал в ресторан. Последний день хотелось провести на океане. На обед надо было ехать в город, и я решил сегодня ограничиться фруктами. Поднялся в номер, открыл холодильник, и тут из – за двери напротив раздался нечеловеческий крик, а сразу вслед за ним стук в мою дверь. За нею стояли взъерошенные неопохмелившиеся алкотуристы.
- Братан, это попандос, - вскричали они одновременно.
- Что случилось?
- Мы подумали, последний день, надо надеть чистые трусы, открыли чемоданы, а там…
- Что там?
- Пойдем, глянешь, кроме тебя нам никто не поможет!
 Мы зашли в их номер. На неприбранных постелях лежали два огромных чемодана набитые фотоаппаратами, биноклями, деревянными ложками и игрушечными машинками, которые после хлопка начинали двигаться, а после двух останавливались. Немая сцена.
- Чо делать? – заныл мелкий Игореша – Не тащить же добро обратно.
Я задумался. В отель уже начали заезжать японцы, вот они – то нам и нужны. Я прошел на рецепшн и попросил объявить по громкой связи, что в номере двести двадцать восемь открывается гипермаркет русских товаров.
Через три часа все было кончено. Чемоданы опустели, а на дне их лежали записки от жен с указанием, что надо купить. Внушительная пачка иен в руках у Димона позволяла предположить, что заявка будет выполнена. Парни бросились по магазинам, и когда мы вечером выезжали из отеля сумки были вновь полны.
В аэропорту Мухаммад протянул мне руку на прощание и попросил:
- Скажи мне самое главное русское слово, я его запомню.
- Главное русское слово, друг мой – халява.
- Ха - ля - ва повторил он по слогам, а что оно означает?
- Бесплатно, совершенно бесплатно! – я рассмеялся и покинул обескураженного пакистанца.
Мы ехали по траволатору, красивые, загорелые, в шортах и темных очках от Ray Ban, а навстречу в дубленках и норковых шапках двигались прибывшие нам на смену. Я смеялся над ними, а в душе завидовал, ведь у них было все впереди.

Прочитав эти заметки, я бы непременно задал автору вопрос, почему рассказ называется «Мутная река», ни о какой реке и слова не было сказано. Может быть здесь скрывается какая – то аллегория? Нет, нет, все гораздо проще, Куала – Лумпур переводится с малайского:
                МУТНАЯ РЕКА.