Клон-3, или в лабиринтах любви. часть 5

ЧАСТЬ 5. ФАНФИК по сериалу "Клон".

Вступление.
Хочу сказать несколько слов в своё оправдание тем поклонникам сериала, кто, решив прочитать очередную часть фанфика, обнаружит, что судьба забросила Лукаса и Тавиньо в Россию, и будет удивлен тем, как подробно описана поездка героев по российскому югу. Этому событию посвящена целая глава.
 Замечу сразу: это не какой-то рекламный ход, это не реклама Черноморского побережья. Как говорится в пословице? «Каждый кулик хвалит своё болото».
Вот и я, живя на юге Краснодарского края, решила описать красоту природы наших мест, не выдержав, поддавшись соблазну однажды пришедшей мне в голову идеи – отправить героев именно в те места, которые я вижу иногда собственными глазами, проезжая по горному серпантину до  Туапсе или в Сочи.
А именно так и произошло: в марте этого  года я ехала в Туапсе. И, глядя на ещё не покрытые зеленью горы, окружавшие со всех сторон трассу, а потом и показавшееся с  одной стороны море, такое голубое, сливающееся на горизонте с небом, я вдруг подумала, что пейзажи, которые проносятся у меня перед глазами, кажутся мне удивительно знакомыми по фотографиям из Интернета.
 Но на тех фотографиях – Марокко и Бразилия. И красоты этих двух стран я описывала в фанфике не раз. А горы, очень похожие на бразильские и марокканские, есть и в России!  Я с удивлением поняла, что в том же Туапсинском районе горы удивительно похожи и на Атласские горы в Марокко, как и на горы в Бразилии, окружающие удивительный город Рио-де-Жанейро.
Сделав такое открытие, я обрадовалась. Всегда мечтала в глубине души побывать в Марокко. А оказывается, что природа у нас такая же, как и в Магрибе, в стране на северо-западе Африки. И никуда можно не ездить, имея  и «Марокко», и «Бразилию»  в стране, где живем.
 Вот только нет здесь старинных средневековых городов с узкими кривыми улочками и ароматом восточных специй на их мединах. Тот же Туапсе – маленький современный приморский городок, совершенно непохожий на древний Фес или загадочный Марракеш.
Но зато есть что-то общее, пусть и оооочень отдаленно, с Рио-де-Жанейро: поросшие буйной зеленью горы вокруг, нефтехранилища, порт, море, пляж (правда, ну очень маленький и неприглядный). Так и хочется с обидой воскликнуть: ну почему Туапсе не Рио-де-Жанейро?
 Захотелось увидеть такой знакомый окружающий мир уже через восприятие любимых героев сериала. И я так и сделала.
 Правда, героев и их разговоры во время поездки я «наложила» на текст с описаниями природы и достопримечательностей, расположенных вдоль  трассы Краснодар – Сочи, текст,  основанный на материалах из книги местного краеведа А. Б. Пихуна «Туапсинский регион: популярный историко-географический очерк». – Туапсе. – 2007 год. Не могу сказать, что это плагиат. Просто я же не знаю  досконально обо всех населенных пунктах и их особенностях вдоль трассы Краснодар – Сочи. Пришлось искать материал и немного позаимствовать факты.
Кому будет скучно и неинтересно читать – пропустите 2-ю главу.
 Но, в основном, эта ЧАСТЬ 5 посвящена событиям в семье Мухамеда и Латифы, их семейной трагедии, в разрешении которой примут участие и дядя Абдул с Дунией, и дядя Али с Зорайдэ, которые будут стараться примирить родителей Амина и Самиры. 
У Саида, наконец, тоже не выдержат нервы, и он  решит предпринять действия против Рании…
А в Бразилию тем временем вернется Маиза… Для чего?
Сожалею, что не хватило времени описать те события, которые были мною обещаны в послесловии к 4 части фанфика. О жизни Хадижи мы почти ничего не узнаем пока, так же, как и злоключения Рании отходят в будущую 6-ю часть фанфика. Но так вот получилось, к сожалению.
Читайте и высказывайте свои замечания, пожелания, сомнения. Критикуйте, если вы не согласны с моим видением событий сериала или героев. Предлагайте свои варианты событий или поступков героев. А может быть, вы сможете придумать для фанфика какого-нибудь интересного необычного героя, который возьмет и перевернет жизнь всех героев фанфика – и знакомых нам по сериалу, и новых, придуманных мною.
(Для статистики – в этой части фанфика около 200 страниц, если печатать 14 шрифтом Times New Roman).
1. ЧАСТЬ 5 Глава 1.
Утро после свадьбы. Лукас в России
Жади проспала, и когда открыла глаза, на часах было уже восемь утра. А ведь она собиралась  поспать часик-два, чтобы немного отдохнуть, а потом успеть позвонить в гостиницу и узнать новости от Зорайдэ. Но уснула сразу, а проснулась поздно.
Жади потянулась под шелковой простыней и встала с постели. Тут же  протянула руку за теплым халатом, почувствовав утреннюю прохладу. Ночью она забыла прикрыть окно – вот и наполнилась комната свежим и уже по-осеннему холодным  воздухом.
«Где телефон? Где сумочка?» - заметалась она по комнате, отыскивая вещи, брошенные ночью, где придется.
 Даже вспоминать не хотелось, в каких расстроенных чувствах вернулась она со свадьбы дочери.
 Но теперь уже всё случилось, и Жади не терпелось позвонить Зорайдэ. Как она поняла, заглянув в сотовый, ей пока никто не звонил.
 Она взяла в руку телефон и подошла к окну, распахнув пошире створку и вдыхая полной грудью ароматы осенних роз с клумбы под самой стеной.
На улице сияло солнце, на небе не было ни облачка, ночная непогода не оставила и следа.
Жади почувствовала, как в её душе воцаряется странная умиротворенность.
- Сейчас позвоню Зорайдэ и узнаю, как всё прошло ночью, потом решу, куда мы поедем сегодня на продолжение праздника, затем надо позвонить Иветти – как там мой Пьетро, договорюсь , когда лучше привезти сына домой, - говорила сама с собой Жади, набирая телефонный номер отеля, где остановились Сид Али с Зорайдэ.
 Но уже через несколько минут, дозвонившись и поговорив с Зорайдэ, она поняла, что всем её планам на сегодня не суждено сбыться.
- Ало!.... Зорайдэ?... Я тоже рада слышать…Какие новости?...Ты видела Хадижу? Как она выглядит? Какое выражение лица у неё бы… Что?...Нет, Зорайдэ, повтори, я , кажется, не расслышала, что ты только что сказала!...
Жади покрепче сжала в руках трубку и стояла у окна с закрытыми глазами.
- Нет, прошептала она, - такого просто не может быть! Этого не может быть! Зорайдэ, как же так? Как такое могло случиться? …
- Я не могу поверить, Зорайдэ! – простонала Жади, отходя от окна и без сил опускаясь в кресло. По лицу её побежали крупные слёзы.
- Я что-то такое и чувствовала! Я знала, что вижу Хадижу в последний раз! Но почему они уехали так поспешно? Что  могло произойти? Расскажи мне всё, Зорайдэ! … А где дядя Али, я у него тоже хочу спросить, как такое могло случиться!
 Потом Жади некоторое время молчала, приложив к уху телефонную трубку, слушая рассказ Зорайдэ. Она раскинулась в кресле, и казалось, что все  жизненные силы покинули её.
- Но почему ты не позвонила мне, почему не сообщила об их отъезде?
Выслушав ответ, Жади попрощалась с женой сида Али и отключила сотовый.
  Новость её ошеломила. Жених оказался не в меру прыток. Успел и брачную ночь провести, сделав всё так, как требовал обычай, а затем, и сам отказался от сна, но не дав отдохнуть и молодой жене, быстро приказал собрать вещи – свои и Хадижи, которые заблаговременно были перенесены в их номер отеля. После чего подъехало заказанное такси, и молодожены, погрузив багаж, тут же отправились в аэропорт, чтобы не опоздать на уже начавшуюся регистрацию рейса на  самолет до Парижа.
«Да он заранее всё продумал! – поняла Жади. - И что за спешка? По какой причине он так резко изменил свадебные планы?»
 От Саида она знала, что сегодня в ресторане отеля продолжатся свадебные торжества. Но как это возможно без жениха и невесты?
- Сейчас же позвоню Саиду и потребую объяснений! – разозлилась она.
Зорайдэ не знала ответа на вопрос, что могло погнать Фарида так скоро назад в Марокко.
И у сида Али не спросить: он спал после бессонной ночи, и Зорайдэ не собиралась его будить даже ради Жади. Сид Али так переутомился на свадьбе, а потом ещё полночи пришлось по обычаю ждать под дверями номера молодоженов, чтобы собственными глазами увидеть специальную ткань с доказательствами невинности невесты, что старику удалось вернуться в номер отеля только под утро.
То, что с Хадижей окажется всё в порядке, Жади и не сомневалась. Но что случилось с мужем дочери? К чему эта спешка? Впрочем, если даже билеты были заказаны заранее и ждали своего часа, то Фарид просто решил показать свою власть над женой с первых минут семейной жизни. Как  любил повторять Сид Абдул? «Невесте в первую же ночь надо показать её место!».  Нет, не так. Там было что-то про петуха, которого положено резать в первую ночь!
Жади встала и, уже по привычке схватившись пальцами за виски, заметалась от окна к двери и обратно. Надо было обдумать, как задать вопросы  отцу Хадижи, чтобы он не обозлился, а ответил правду. Она вдруг поняла, что между ней и Саидом ничего не закончилось после того, как Хадижа покинула его дом, став женой чужого мужчины.  Им так и не поставить точку. Потому что теперь Саид   остался единственным человеком, который может связать её с дочерью.
До Жади дошло, что теперь она зависит не только от бывшего мужа, но и от мужчины, ставшего мужем Хадижи. А Фарид уже дал понять, что мира с ней у него не будет. Это значит, что узнать новости о собственной дочери можно будет теперь только через Саида.
- Саид, снова Саид! Почему судьба никак нас не отпустит друг от друга? – прошептала она.
- Что же мне делать: Звонить  Саиду? Но вчера он не ответил ни на один мой звонок! Ехать в гостиницу к дяде Али и Зорайдэ? Обязательно! Они прояснят то, что Зорайдэ не рассказала по телефону….так…, значит, надо срочно приводить себя в порядок и отравляться к родственникам.
Жади открыла шкаф, быстро перебрала плечики с платьями, нервно стянула с одного из них какое-то пестрое платье и бросила на кресло. Принесла подходящие легкие туфли и только теперь опомнилась, что надо ещё причесаться и хотя бы умыться.
После душа мысли женщины заработали намного лучше. Жади чувствовала, что успокоилась, что готова и к разговору с Саидом, и к беседе с дядей Али, у которого собиралась попросить и помощи,  и советов.
Одевшись и оглядев себя в зеркало, она подхватила сумочку, проверив наличие необходимых вещей и денежных средств, и спустилась вниз. Поняв, что без  завтрака она обойтись всё-таки не сможет, быстро сварила кофе, а, выпив его, бросила взгляд на столик с телефоном, куда решительно и направилась. И набрала номер Саида.

***Саид этой ночью всё-таки смог добраться до постели, а не остался дремать в комнате Хадижи. Поднявшись из кресла, он выбрался в полусне в коридор и завернул в первую попавшуюся спальню.
Рания еще не успела уснуть, но совершенно не ожидала подобного подарка судьбы. Осторожно передвинулась на свою половину постели, она молча наблюдала, как Саид скидывает с себя вещи. Боялась, что одним сказанным словом может разозлить мужа, который и так уже не появлялся в её комнате со времени поездки в декабре в Фес…
«Стоило Хадиже исчезнуть из этого дома, как Саид тут же вспомнил обо мне. И правильно: ведь это я родила ему сына. Теперь Мунир – старший ребенок в семье. А я его мать, и первая жена!» – самодовольно радовалась недалекая Рания.
…Ночью, между тем, ничего не было, потому что Саид сразу же провалился в сон, а уставшая Рания против воли уснула тоже. Их разбудил резкий звук телефона.
Сонно протянув руку в сторону прикроватного столика и едва не свалив ночной светильник, он всё-таки нашел телефон и поднес его поближе к глазам, желая увидеть на дисплее имя звонившего.
-Жади! – недовольно проворчал Саид.
- Что?!!! Саид, как смеет эта нахалка звонить тебе рано утром? Всё! У неё больше нет причин вообще вспоминать о тебе!  - злилась ревнивая женщина, резко повернувшись под одеялом лицом к мужу.
Саид насмешливо взглянул на Ранию, но промолчал, приблизив к уху телефон.
Судя по всему, оттуда понеслись многочисленные претензии. Рания видела, как у мужа сузились глаза, но в то же время в них запрыгали то ли злые, толи весёлые чёртики. Наконец, он заговорил:
- Жади…послушай теперь и меня. Заметь: я выслушал всё, что ты мне высказала. Всё, что ты хотела мне сказать, я услышал, не отключив телефон сразу же, как только понял, кто мне звонит… Нет, Жади…Нет…
И уже начиная злиться, он продолжил:
- Я отвечу тебе так: Жади, не вмешивайся в жизнь нашей дочери! Теперь Хадижа принадлежит своему мужу. И даже если мне однажды что-то не понравится в их отношениях, я не смогу даже вмешаться, ты не понимаешь этого?...
- Жади, Хадижа больше не принадлежит нашей семье! ..Они уехали так поспешно потому что так решил Фарид, муж Хадижи. Ничего не случилось, Жади! Потому что ничего и не могло случиться! С МОЕЙ дочерью всё в порядке – так, как и должно быть. Не смотря на то, что это ещё и твоя дочь. Аллах спас Хадижу от твоего влияния…
Было понятно, что Жади говорила что-то долго и страстно, и как ни странно, Саид всё это терпел. Он не стал прерывать не нужный, казалось, разговор. Это страшно злило Ранию.
- Саид! Отключи телефон! Для чего ты выслушиваешь эту женщину? Что у тебя с ней теперь общего? – зашипела Рания ему почти над ухом.
 Но Саид отстранил первую жену, которая вмешивалась явно не туда, куда следовало.
- Жади! Сегодня в том же отеле, где вчера праздновалась свадьба, в ресторане для издалека приехавших на свадьбу наших родственников будет продолжение праздничного обеда. Приходи вместе с Зорайдэ и дядей Али. Там мы с тобой и обсудим некоторые вопросы. Честное слово – я не выспался, говорить по телефону у меня нет никакого настроения. Согласись, что так будет лучше: ты приедешь, и мы  поговорим? Я жду тебя там. Только попрошу тебя об одном: не устраивай сцен, потому что это теперь бесполезно. Ничего не исправишь. А скандалы мне ни к чему. И не звони мне домой. Это нервирует моих жен, - бросив взгляд на Ранию, добавил с иронией Саид.
- Жади, - с удивлением переспросил он, - ты не поняла меня? Мы поговорим в ресторане, если ты, конечно, не решишь устроить сцену. Но я  могу повторить тебе: оставь в покое семью Хадижи! Забудь дочь! Она выросла и теперь не принадлежит нашей семье! Но я уже начинаю повторяться!
Саид отключил сотовый и, резко поднявшись с постели, шагнул к шкафу за теплым халатом.
- Саид…, - позвала его вопросительно Рания.
Но муж хмуро отмахнулся, заведенный разговором с матерью Хадижи. Всунув ноги в домашние бабуши, скрылся в ванной. А Рания осталась лежать в постели, вне себя от злости на бывшую жену Саида, которая испортила все её надежды и планы на утро.
- Мерзавка заплатит мне за это!- только и оставалось бушевать Рании, откинувшейся на подушку, сложив руки на груди и кусая губы.

***Жади, бросив телефон в сумочку, вышла из дома, села в поджидавшее её возле ворот такси и отправилась в гостиницу, где проживали дядя Али и Зорайдэ.
Поднявшись в номер родственников, она  увидела только старушку, накрывавшую столик для завтрака.
- Зорайдэ, а где дядя Али? - растерянно спросила Жади, не обнаружив его  в комнате.
- Сид Али в душе, он только что проснулся. Мы так и поняли, что ты примчишься к нам сразу же, как только узнаешь новости.  Поэтому завтрак в номер был заказан на троих. Присаживайся, Жади, пей кофе, пока не остыл. Здесь, в Бразилии умеют варить вкусный местный напиток – это я о кофе, но совершенно не умеют заваривать чай. Поэтому Сиду Али не терпится оказаться в доме Мухамеда и Латифы, чтобы выпить несколько стаканов настоящего мятного чая.
Видя, как суетится вокруг стола жена дяди Али, причем, не желавшая доверить этот процесс даже племяннице,  Жади села в кресло, достала сотовый и набрала номер телефона Самиры.
- …Это я, да, Самира! Что с фотографиями, тот парень согласен? Очень хорошо!... Нет, не беспокойся, это не дорого! Сколько бы это ни стоило, он должен продать фотоснимки и видео только мне. Да, отлично, встретимся там же, где и всегда!
Жади отключила связь, а на вопросительный взгляд Зорайдэ рассказала всё, что ей было известно о присутствии Самиры с приятелем на свадьбе Хадижи и необходимости теперь выкупить материал у папарацци.
- Жади! – осуждающе начала Зорайдэ, - Не играй с огнем. Если Саид узнает о том, что на празднике кто-то тайком занимался съемкой, будет большой скандал.
- При чем же здесь я, Зорайдэ? Наоборот, узнав от Самиры о том, что какой-то наглый фотограф решил заработать на снимках свадьбы моей дочери, я сразу же придумала способ получить фотографии в свои руки, чтобы ничто не просочилось в желтую прессу. И мне это удалось!
- Ещё нет, ведь фотографии пока не у тебя!
- Почти у меня. Они уже у Самиры. Я оставила ей деньги, которыми она расплатилась с парнем. Он думает, что Самира решила написать статью о марокканских свадьбах, а заодно подзаработать на одной из родственниц невесты. Вот так. Сегодня я встречаюсь с племянницей, она отдаст мне фотографии и фотопленки.
- Ох, Жади-Жади! Ты никогда не боялась рисковать.
- Что же делать, Зорайдэ? Если бы снимки попали в какой-нибудь журнал, кто знает, какие надписи или ёрническую статью придумали бы журналисты из желтой прессы, чтобы привлечь внимание читателей? Это не понравилось бы Саиду. И мне. И моя дочь не заслуживает того, чтобы кто-то насмехался над лучшим днем её жизни…, если, конечно, эту свадьбу можно так назвать.
- Жади! Потом принеси нам с Сидом Али посмотреть фотографии, - попросила пожилая родственница.
- Конечно, я так и сделаю, Зорайдэ! – тут же отозвалась Жади и обняла любимую наперсницу, ставшую ей за прожитые годы и матерью, и надежной подругой, и защитницей, и советчицей.
- Зорайдэ, что тебе пообещала Жади? – раздался у них за спинами голос сида Али.
- Я привезу вам показать свадебные фотографии, дядя Али! – переглянувшись с Зорайдэ, ответила Жади.
- У тебя был фотоаппарат? Не заметил в твоих руках ничего подобного,  – удивился дядя Али.
Жади усмехнулась:
- Мне вовсе не обязательно было самой фотографировать. Я наняла для этого специального человека.
- Поняяяятно, - протянул почему-то не поверивший племяннице Сид Али.
- Дядя Али! После того, как Вы позавтракаете, расскажите мне, что было после того, как мне пришлось уехать со свадьбы? – умоляюще попросила Жади.
Сид Али вздохнул:
- Расскажу, Жади, всё расскажу. Хотя ты и сама прекрасно знаешь, как всё происходит, когда молодожены удаляются в свой номер, а родственники остаются ждать результатов под дверями их комнаты. Скажу тебе, что ничего нового и в этот раз не произошло. Хадижа оказалась невинной, родственники с обеих сторон убедились в этом и разошлись по номерам спать. Я тоже уехал в отель вместе с Зорайдэ.
- Но, дядя Али, как же…
- Жади, ты хочешь знать, как получилось, что Фарид не захотел остаться на положенные для празднования несколько дней свадьбы? Я сам был крайне удивлен этим. И даже не сразу узнал об этом, что, надо сказать, меня задело. Если бы не Карима, то мы и сейчас были бы уверены в том, что Хадижа и Фарид находятся в своем номере в отеле.
- А Саид? Он, конечно,  знал о планах зятя? – возмущенно поинтересовалась Жади. – Я звонила ему недавно. Он так уверенно держался, посмел приказать мне не вмешиваться в семейные отношения дочери!
- Хм, - поднял брови, как будто что-то вспомнил, Сид Али. – Саид прав: Хадижа нам больше не принадлежит. У неё теперь есть муж. Но Саид сам был очень удивлен и так же, как ты сейчас, возмущен, когда узнал, что Фарид намерен, не дожидаясь утра, ехать в аэропорт, потому что у него на руках были заранее купленные билеты на самолет. Саид тоже не мог понять такой спешки.
- Так какое объяснение этому? – нетерпеливо спросила Жади.
Дядя Али укоризненно посмотрел на племянницу, которая и в 43 года вела себя как несдержанная девчонка. Впрочем, понять поведение Жади в данном случае было можно.
- Карима случайно услышала разговор Фарида с дядей, с Омаром Обенсуром. Она рассказала нам об услышанном. Каюсь: не посмел сразу же поговорить об этом с Саидом.
Жади видела, как расстроен дядя Али. Зорайдэ молча протянула старику чашку кофе и подвинула тарелку с печеньем. Сделав несколько глотков, он продолжал:
- Но и Саид вряд ли смог что-то предпринять в данной ситуации. Ведь Фарид заранее принял решение, купил билеты. Из того, что нам рассказала Карима, стало понятно, что дядя  Фарида очень беспокоился из-за предстоящей сделки, которую они  держали в секрете от других владельцев цитрусовых плантаций.  Тогда-то  Фарид и сказал, успокаивая родственника, что у него на руках билеты на самолет, и уже завтра он будет на месте и оформит сделку в Париже, как раз уложившись в положенные сроки. Омар Обенсур  остался доволен таким выходом из положения, хотя и удивился, как Фарид мог решиться на такую жертву – отказаться от части собственной свадьбы.
- Это неуважение к семье Саида, Вам так не кажется, дядя Али? Как дядя Абдул и Саид смогли проглотить подобное унижение? – не могла успокоиться Жади.
-Вот об этом же спросил и Обенсур, ведь они с Саидом  - компаньоны! А поступок зятя мог вызвать гнев Саида Рашида. На это Фарид ответил, что теперь он – муж дочери Саида, ему и решать, когда и куда поедет Хадижа после свадьбы. К тому же, там, в Марокко их ждет ещё один праздник, практически – ещё одна свадьба. Так чем может быть недовольна его молодая жена?
- Как он посмел – променять свадьбу с моей дочерью на какой-то контракт? – возмущалась мать невесты, прохаживаясь по комнате. Потом спросила у дяди:
 - И как прореагировал Саид, когда узнал об этом?
- Жади, как будто ты не знаешь характер своего бывшего мужа. Ты забыла, что Саид никогда не выдаст истинных чувств, когда дело касается его бизнеса.  Но здесь речь шла не только о мире с компаньоном, но и бизнесе его теперь уже зятя, и о спокойствии Хадижи, которой Саид боялся принести вред, если начнет возмущаться поступком Фарида. Саид умен, и не стал ссориться с зятем из-за того, что уже должно было случиться.
- Саид… Для него бизнес значит больше, чем собственная дочь!
- Нет, Жади, ты не права! – Я видел выражение лица Саида, когда Зорайдэ подошла к нему после торжества. Он занял место в холле в ожидании результатов брачной ночи,  а Зорайдэ  тихо сообщила о том, что через несколько часов муж увезет Хадижу. Растерянность, недоверие, гнев – всё промелькнуло на его лице. Но я видел, с каким усилием воли Саиду удалось взять себя в руки и сделать бесстрастное лицо.
- Саид не знал об отъезде молодоженов на следующий день после свадьбы?
- Да, Жади, это именно так. И не осуждай его: он не мог вмешаться, иначе…, - Сиду Али не удалось договорить, т.к. в дверь громко и торопливо постучали, и Зорайдэ с Али испуганно переглянулись.
- Что ещё могло случиться?
Жади быстро встала из-за стола и подбежала к двери. Она едва успела открыть её, как в помещение ворвалась Ясмин: вся в слезах, с красным лицом и растрепанными волосами. На голову был кое-как наброшен платок.
- Что произошло? – с ужасом спросил Сид Али внучку.
- Мой отец не позволяет мне пойти прогуляться по улице перед отелем! Что здесь такого? Я же не собираюсь выходить за территорию отеля! Знаю, знаю и о преступности, и о бразильских мужчинах! Но почему мне нельзя выйти подышать воздухом?
- А где Икрам? Он не может пойти вместе с тобой? – строго спросил Али, всё-таки сделав вздох облегчения.
- Икрам? Пришла бабушка, и они с отцом обсуждают нашу поездку в Сан-Паулу. Им не до меня. Я не затворница, чтобы сидеть в четырех стенах! Почему я не могу перейти через дорогу и прогуляться по берегу океана, о котором я столько слышала в рассказах родственников, и то – не о бразильском океане, а про марокканский.
- Это один и тот же океан – Атлантический, - вмешалась Жади. – Только на его одном берегу лежит Бразилия, а на другом – Марокко.
- Вы такая умная, тётя Жади! – нахально и с ехидством  заявила Ясмин.
- Замолчи! Прикуси язык, Ясмин! – приказал дядя Али, которому не понравился тон родной внучки. – Тебя никто не научил говорить с уважением?
Девушка недовольно и презрительно хмыкнула, и это получилось у неё настолько похоже на то, как это делает Дуния, что и Сид Али, и Зорайдэ вдруг опомнились: а ведь девушка только что сказала, что Дуния в отеле!
- Аллах! Как бы не вышло какого скандала! Зорайдэ, я пойду в номер, который занимают мои сыновья, ты, Ясмин, пойдешь со мной! – показывая на дверь и обращаясь к внучке, скомандовал Али. – Жади, я знаю, что Саид приглашает нас всех на праздник в ресторан, и ты поедешь с нами, потому что Саид хотел бы поговорить о Хадиже, о жизни в Марокко, как дальше сделать так, чтобы нам всем быть в курсе происходящего в жизни Хадижи. Встретимся на празднике.
И Сид Али вышел из номера.
Зорайдэ закрыла дверь и вернулась к Жади.
- Интересно, как это Дуния оказалась в отеле без сида Абдула? – удивилась старушка, собирая вместе пустые кофейные чашки и перекладывая печенье с одного блюдца на другую полупустую тарелку.
-Впрочем, у нас есть более важные темы для разговора.
- Зорайдэ, ты видела Хадижу после того, как…,  ну, ты понимаешь…
- Понимаю. Видела. Что тебе сказать, Жади? Хадижа, как любая невеста на её месте, была очень смущена. Сама понимаешь… Она не смела глаз поднять на присутствующих, так ей было стыдно и неловко. Ведь все знали, что только что произошло между ней и Фаридом.
- А потом? Ты видела, как они с вещами покидали отель?
- Нет, Жади, этого мы уже не видели. Ведь всё происходит в подобных случаях строго по обычаю. Мы не могли остаться, и как только всё закончилось, и мы узнали то, что нам было положено узнать, тогда Саид посадил нас в  одну машину, Мухамеда с Латифой, Каримой и дядей Абдулом – в другую. А сам, как я понимаю, на вернувшейся от нас машине отправился вместе с Ранией к себе домой.
- С Ранией? – встрепенулась задетая за живое Жади.
- Да, Жади, с Ранией. Ведь это она первая жена Саида. Другие жены уехали раньше, и они не присутствовали в отеле в ожидании результатов первой ночи. Были там ещё родственники Фарида, но ими занимался Омар Обенсур.
- Рания оказалась на моем месте! Там должна была стоять я! И ждать, когда в дверях комнаты появится моя дочь, ставшая женщиной!
-Жади! Ты сама выбрала такой путь. Так чем ты возмущена? На что ты могла надеяться?
- На справедливость Саида, на его благоразумие! Мы живем не в Средневековье! Мать Хадижи – я, а не Рания!
- Нет, Жади. Саид в этом случае поступил правильно. Ты ему не жена. Он не смог бы объяснить твоё присутствие там людям, строго придерживающимся традиций. Ведь родственники Фарида  - они все такие же, как наш Сид Абдул.
- Но на свадьбу я была приглашена. И всем было известно, кто я. Мать невесты!
- Да, Жади. Но свадьба – это вовсе не то, что … Вобщем, на свадьбе было много разных людей. Про тебя было известно не только то, что ты мать невесты, но и то, что твой новый муж – бразилец. Что ты в разводе с Саидом. Это было большой смелостью со стороны отца невесты пригласить её мать, о поступках которой помнят ещё очень многие. А кто не помнил – тем напомнили или рассказали сплетники.  Вот так, Жади. 
Жади горестно вздохнула и заломила руки.
- Моя принцесса! Что сейчас с моей Хадижей? Где она сейчас?
- Думаю, она сейчас летит над океаном. Саид узнал и сказал Сиду Али, что самолет вылетел в шесть утра.
- Саид ездил провожать их в аэропорт? – тут же задала вопрос женщина.
- Нет, Жади. Он не знал время вылета. И Фарид дал понять, что не желает, чтобы кто-то провожал их. Даже те родственники, которые прилетели вместе с ним на свадьбу – они остались в Рио-де-Жанейро, а через несколько дней они вместе с сыновьями сида Али отправятся в Сан-Паулу. Ведь у каждого из них есть там дела: кто-то едет навестить родственников в диаспоре, кто-то хочет решить вопросы бизнеса с родней и знакомыми, а кому-то надо найти невест или женихов для своих детей – вот как Сиду Али и Дунии.
- Зорайдэ, вы с дядей Али тоже поедете в Сан-Паулу?
- О, это без меня! Сид Али собирается ехать, ведь речь идет о выборе невесты для Икрама и женихов его внучкам. А Дунии он не доверяет. Но я  - нет, я не поеду! Останусь с тобой и Латифой в Рио-де-Жанейро. Надо помочь Латифе пережить семейный разлад. И хочу увидеть Самиру, узнать её поближе, понять, какой она стала.
- Зорайдэ, я думаю, что когда Лукас вернется из поездки, уговорить его съездить к вам в гости в Марокко. Ведь дядя Али не будет против?  А там мы все вместе навестим Хадижу в её новом доме! Разве это запрещено какими-то правилами?
- Не знаю, Жади, не знаю. Об этом расспроси дядю Али. Он тебе подскажет, как сделать так, чтобы  Фарид и его семья потом не взъелись на Хадижу.
- Бедная моя принцесса!
- Жади, не напрашивай на неё горести! Не говори: «бедная Хадижа», а то притянешь к ней неприятности.  Знаешь, - понизив голос, приблизившись к Жади, заговорила Зорайдэ, - а ведь  мы с Каримой, когда узнали о спешном отъезде молодоженов в свадебную ночь, решили, что Фарид оказался несостоятелен как муж.
- Ах! – издала возглас Жади, прикрыв пальцами губы.
- Нет-нет! Но ведь если бы произошло именно так, то это всё объяснило бы, почему они так спешат с отъездом: мужчина боится, что Хадижа может кому-нибудь рассказать об этом. Но ведь это же позор для мужа, которому больше никогда не видать ни одной жены. Слава Аллаху, что оказалось не так!
- Зорайдэ, пусть бы это оказалось именно так, и моя дочь могла бы отказаться от навязанного ей мужа! Она осталась бы в Бразилии…
- Жади, послушай себя, что ты такое говоришь! Хадижа тоже не смогла бы выйти больше замуж! И я думаю, она не стала бы позорить мужа – рассказывать кому бы то ни было о таком. Смирись, Жади. Прими случившееся: твоя дочь  - замужняя женщина. И её мужем стал Фарид!
- Не могу, Зорайдэ, не могу! Всё моё существо восстает против этого факта! Подумать только – моя принцесса выросла во дворце, а должна будет жить в развалинах! Как она сможет пережить такую перемену участи? Я помню, как однажды увезла дочь в Фес, когда мы с ней сбежали от Саида. Нам с Хадижей пришлось жить в ужасном доме без мебели, спать почти на голых лежанках, зарабатывать себе на жизнь, делая с утра до вечера украшения из дешевых бусин и продавать их совсем недорого на медине, где нас и выследили слуги Саида. И когда нас с Хадижей люди Саида настигли в развалинах касьбы, мне показалось, что после первого испуга Хадижа вздохнула с облегчением, когда Саид уводил мою дочь  с собой, считая, что делает это насильно. На самом деле Хадиже хотелось уйти с ним, чтобы вернуться к своей обычной жизни. И если она была со мной в таких жутких условиях, то только ради меня, чтобы не обидеть меня, потому что моя дочь меня любила! Как она будет жить всю оставшуюся жизнь не в таком, как у её отца, доме – похожем на сказочный дворец, а в дряхлом риаде, в котором, скорее всего, нет вовсе никаких достижений цивилизации??!
Зорайдэ терпеливо слушала Жади, не перебивая, потому что понимала, что матери Хадижи просто необходимо было высказаться.
В сумочке Жади зазвонил сотовый.
- Наверно, Самира звонит, - объяснила она Зорайдэ.
- Да, Самира! … Хорошо, я сейчас выезжаю. Я в отеле, где дядя Али и Зорайдэ, ты знаешь где. Это рядом. Жди меня.
Она рассталась на время с Зорайдэ, не успев поделиться с ней и половиной своих неприятностей, и отправилась на встречу с племянницей.


*** Жади без труда заметила Самиру, сидевшую за одним из столиков кафе,  в котором они обычно встречались и стали завсегдатаями. Девушка в ожидании тетки заказала сок и пирожное, а сама внимательно пролистывала модный журнал, положив его на столик рядом с тарелочкой и уже полупустым стаканом.
Жади  отметила, что  племянница была одета по-тинейджерски, как ей и полагалось, собственно. На Самире были облегающие джинсы, живописно порванные в нескольких местах, и майка-топик ярко-оранжевого цвета. Высветленные волосы были стянуты такой же яркой широкой резинкой из ткани, а на шее болтались цепочки с подвесками, а на обеих руках позвякивали и сверкали разные браслетики с колечками и  брелками, т.е масса разной недорогой бижутерии. «Наконец-то и Самира увлеклась украшениями, пусть и не золотом, как моя Хадижа! Ничего, и она  с возрастом изменит вкус», - подумала, приближаясь, Жади.
Самира, как будто почувствовав, что её разглядывают, подняла голову от журнала и тут же узнала Жади, не смотря на  дорогие темные очки, надежно укрывшие заплаканные глаза тети.
Когда девушка поднялась навстречу Жади, украшения на ней мелодично зазвенели и даже засверкали на солнце, от которого девушка не смогла укрыться даже за столиком, специально выбранном под навесом кафе,  чтобы можно было посидеть  на улице, а не в  помещении со спертым воздухом, но и не на солнцепеке.
- Здравствуй, Самира! – не очень весело поприветствовала Жади дочку Латифы.
- Что случилось, тётя Жади? Почему вы такая грустная? – недоуменно нахмурилась девушка.
 - Самира, ах, даже не знаю, как рассказать тебе…Я с самого утра в таком шоке, что просто нет сил пересказывать всю историю снова.
- Тогда и не стоит, - бодро посоветовала девушка. – Для чего пересиливать себя? НЕ хотите рассказывать – не надо. …Я принесла обещанные фотографии. Вот они, - протянула девушка большой пухлый конверт. – А здесь в тетрадке -  черновик статьи о марокканской свадьбе в Бразилии. Прочитайте. Надеюсь, дядя Саид не рассердится на меня. Впрочем, там даже имен не упоминается ни жениха, ни невесты.
- Самира, успокойся. Больше никакой цензуры! Хадижа вышла замуж. Саид мне больше не страшен! Мне всё равно: понравится ему твоя статья или нет. Но мне было бы любопытно прочитать, чтобы ещё раз пережить эти волнующие моменты из жизни моей и Хадижи.
- А… в каком настроении пребывает невеста? – осторожно спросила Самира.
- Что?...Ах, да… а знаешь, Самира, я даже не представляю, в каком настроении пребывает моя дочь! – горько хохотнула Жади.
- Тётя Жади! – вопросительно воскликнула девушка, поняв, что случилось нечто нехорошее, и это касается и свадьбы, и Хадижи, и тети Жади.
- Они уехали, Самира! Улетели ночью, даже не попрощавшись ни со мной, ни с дядей Али, ни даже с Саидом. Впрочем, о Саиде я ничего не знаю.
- Как – улетели? Но свадьба должна была продолжаться ещё несколько дней!
- Вот так – улетели, потому что, вероятно, муж Хадижи решил показать в первые же сутки, кто в семье хозяин. Пусть дядя Али и утверждает, что Фарид спешил на заключение очень важной сделки в Париж, но так не делаются такие вещи. Свадьба есть свадьба. А сделкой мог бы заняться тот же дядя Фарида. Но я ничего уже не могу понять! Саид ответил мне по телефону достаточно грубо, посоветовав больше не лезть в жизнь дочери, потому что его семье – Рашидам – она больше не принадлежит!
Самира внимательно выслушала сестру матери, слегка сузив глаза и потягивая через трубочку остававшийся в стакане сок.
- Скажу честно, тетя Жади, мне жених не понравился с первого взгляда. Только не обижайтесь на мои слова.
- Самира, я с тобой согласна! В чем может быть обида?
- Но… теперь это ваш зять, муж Хадижи.
- Мне стало известно, что у него была жена! Он развелся с этой женщиной совсем недавно, и, похоже, сделал это, чтобы жениться на моей дочери!
Самира поперхнулась от неожиданности. Она прокашлялась и хотела тут же резко высказаться, но…она видела, насколько сильно подействовали на тетку события последних дней. И ей захотелось успокоить тётю Жади. Но сделала она это как-то неуклюже:
- Тетя Жади, мне сразу же показалось, что Фарид – бабник. Что он не пропустит ни одной юбки. Может быть, я и не права, но он на свадьбе рассматривал молодых женщин с большим интересом, а на Хадижу вовсе не смотрел, - высказавшись так, девушка тут же прикусила язык, поняв, что говорит явно не то, чем можно утешить обеспокоенную мать Хадижи.
- Нет, Самира, не смущайся, ты выразила словами то, что засело  в моей голове ещё со вчерашнего вечера, но в чем я не решалась признаться даже самой себе! Он не любит Хадижу. И большой вопрос ещё – полюбит ли, если у него была женщина, которую любил.
 - Как Вы считаете, тётя Жади: что лучше – быть любимой человеком, который тебе не нравится или безразличен, или любить самой, даже зная, что тебя не любят? –  девушка постаралась увести разговор в сторону.
- А что думаешь ты, Самира? Пусть ты и спрашиваешь об этом первая…
 Племянница на секунду прикусила губу, немного подумала и ответила:
- Теперь, когда мне уже не 15 лет, а 23, я могу сказать, что предпочла бы стать любимой, чем любить без ответа. Но этот мужчина должен быть мне приятен!
- Но как же любовь – прекрасное взаимное чувство? – покачав удивленно головой, спросила Жади.
- Такой любви в наше время почти не бывает, - уверенно заявила девушка. Сколько примеров я могла бы назвать из жизни? Только историю вашей и дяди Лукаса любви. Взаимная любовь, прошедшая сквозь времена. И всё.
- Но разве ты не была влюблена в Зе Роберто?
- Тётя Жади, - снисходительно протянула девушка. – Это была первая влюбленность, которая не могла закончиться иначе, чем так, как она и закончилась. Окажись Зе Роберто сейчас рядом вот с этим самым столиком, я поздоровалась бы с ним – и только.
Как будто услышав её мысли, к столику приблизился официант, предложив выбрать что-нибудь из меню. Жади даже вздрогнула от неожиданности. Женщина что-то пробормотала про чашку кофе и кусок лимонного пирога, а Самира проводила парня чуть ли не насмешливым взглядом.
- Это не Зе Роберто. Я, правда, точно не знаю, где он сейчас, но недавно кто-то говорил, что он с родителями отправился в экспедицию в Китай, изучать шаолиньские монастыри.
- Вот как? И ты совсем не вспоминаешь этого мальчика? Любовь ушла?
- А она была? – в ответ спросила Самира.- Была влюбленность, а любовь – это такое редкое чувство. Его нельзя встретить на каждом шагу. Любовь, как мне кажется, это такое состояние, когда тебе трудно дышать от нахлынувших чувств. Когда не можешь сказать ни слова оттого, что слезы душат тебя от радости, или  это слезы печали. А мой одноклассник Зе Роберто…Я вспомнила его сейчас, и знаете, тетя Жади, ничто не шевельнулось в моей душе. Да, есть приятные воспоминания, ностальгия по годам юности, времени учебы в колледже. И только.
- Как же вы расстались? Такая многообещающая дружба, я же помню…
-Наша дружба распалась из-за   матери Зе Роберто, которая обвинила моего отца в том, что он заставил её сына принять ислам и работать бесплатно в магазине. Она была уверена, что мой отец использует парнишку. Отец не стал унижаться и что-то доказывать. Мне и теперь неприятно вспоминать ту сцену. Я знаю, что Зе Роберто пытался оправдать и моего отца, и рассказать историю о нас, но всё оказалось бесполезно. Эта женщина не пожелала слушать, и обо мне тоже. И всё сыграло на руку моему отцу. Брррр, - передернула плечами Самира, поправив браслет и отцепив от него какую-то деталь.
- Самира, не расстраивайся, у тебя всё ещё впереди. Мне кажется, что ты ещё сможешь пережить большую любовь. Взаимно влюбиться в человека, который будет таким же неординарным и необыкновенным по натуре, как и ты сама.
Жади прикрыла ладонью сжатый кулак девушки. Но как выяснилось, вовсе не острые воспоминания стали причиной такой конфигурации девичьих пальцев, а зажатый в кулаке необычный брелок.
Почувствовав внутри сжатой ладони какой-то твердый предмет, Жади удивленно посмотрела на Самиру.
- Это мама подарила мне что-то вроде амулета. Она часто рассказывала мне в детстве историю вашего зеленого кулона из нефрита. А мне всегда хотелось иметь что-то подобное. И тогда мама подарила мне однажды этот необычный брелок, который ей в своё время привез в подарок Сид Али. Я ношу его чаще всего на браслете, чтобы иметь возможность всегда видеть любимую вещицу.
Самира разжала кулак и повернула руку ладонью вверх, так что теперь можно было хорошо рассмотреть небольшой продолговатый предмет, почти идеальной овальной формы, желтый и прозрачный, если не считать странного темного пятна внутри камня.
- Что это, Самира?
- Это солнечный камень, янтарь. Это застывшая   много миллионов лет назад смола деревьев.
- Камень из смолы? – недоверчиво спросила Жади, хотя сама же не раз использовала янтарь в своих арт-украшениях.- Да-да, я что-то припоминаю…
- Взгляните, тетя Жади - внутри камня застыла почка едва не распустившегося цветка. Бутончик какого-то древнего растения, вот видите – крохотный лепесток смог только  слегка отогнуться, а потом цветок настигла катастрофа. Он оказался внутри упавшей на него гигантской капли смолы…
- Удивительно! – с интересом вглядываясь в кусок янтаря, проговорила Жади. – Цветок, которому было определено судьбой прожить совсем недолго, ещё  много миллионов лет назад, дожил до нашего времени, пусть и в таком виде. Он и жив, и мертв одновременно…
Жади отчего-то поёжилась. Ей стало как-то не по себе.
- Тётя Жади, у Вас такое выражение лица… Вы думаете, это нехороший знак – мертвый цветок внутри пленившей его капли-убийцы? Да, я Вас понимаю. Но мне отчего-то мой кулон очень нравится! Мне становится теплей на душе, когда я смотрю на него! Я даже боюсь носить свой кулон на шее,  на шнурке. И нет такого шнурка, который подошел бы для янтаря, пусть по моей просьбе и было сделано отверстие на одном конце овала, чтобы можно было использовать амулет как украшение.
- Самира, ты даже не представляешь, как рискуешь, нося при себе такое… украшение!
- Почему? – удивилась девушка.
- А ты почитай в Интернете про янтарь. Мне Лукас и Иветти рассказывали. Самые ценные экземпляры – те, внутри которых находится какой-то предмет. Древняя муха, травинка, головастик рыбки и т.д. пусть даже комар. Но ведь всё то, что внутри куска янтаря – это бесценные раритеты… Они такие древние – ты сама назвала возраст – им миллионы лет, что и цена им – огромна! Они бесценны! Возможно, у тебя в ладони зажато сокровище баснословной ценности! – закончила уже шепотом Жади. Возможно, она и преувеличила что-то в своём рассказе, но ей вовсе не хотелось, чтобы их разговором заинтересовался кто-нибудь из посетителей кафе, сидевших за соседними столиками.
Самиру ошеломили слова Жади.
- Но что же мне делать? Мне вовсе не хочется хранить мамин подарок под замком. К тому же янтарю нужно солнце – тогда этот камень будет жить.
- Кажется, я знаю, что можно сделать, чтобы обезопасить тебя и твоё сокровище! Сходим к ювелиру и попросим сделать для камня что-то вроде ажурного чехольчика – пусть камень будет лежать в таком необычном коконе из тонкой золотой нити, сквозь который не разглядеть не посвященному человеку, что там в куске янтаря. И кокон-кулон можно будет носить на шее, пряча украшение на груди под верхним краем топика, под одеждой…
- Да, хорошая идея, но всё равно будет понятно, что внутри камня что-то есть! – ответила обеспокоенная Самира.- Впрочем, до сих пор никто не обращал внимания на мои безделушки.
- Выход есть. Пусть ювелир сделает небольшую плоскую золотую розу как раз напротив древнего цветка, который будет таким способом надежно замаскирован.
- Золото? Тетя Жади, вы сказали – золото? С моей шеи украшение из золота сорвут через десяток шагов, едва я успею отойти от ювелирной мастерской!
- О, да, ты права. Но Самира, приезжай ко мне с кулоном, я сплету тебе кокон из тончайших кожаных шнурков и «цепочку» к нему тоже. На кожаное украшение никто не позарится? А ты сможешь при желании доставать мамин подарок из плетеного кожаного мешочка и любоваться им.
- Точно! Так и сделаем, тетя Жади!
- Да, Самира, буду рада заняться этим. Тем более, что мне просто необходимо отвлечься на что-то, чтобы не думать постоянно о том, где сейчас моя дочь, что с ней…, - женщина нервным движением взяла со стола бокал с соком и прикоснулась губами к трубочке.
- Тетя Жади, но ведь в Марокко Хадижа с мужем будут жить почти рядом с дядей Али и Зорайдэ. Неужели Карима и Зорайдэ не смогут узнать новости о том, как живется Хадиже?
- Да, конечно, мы договорились об этом с Зорайдэ. Думаю, и Саид попросил дядю Али об этом же – держать его в курсе событий из жизни Фарида и его семьи, а значит, и сообщать новости о Хадиже. Но что такое новости? Хадижа будет так далеко от меня. Чем я смогу помочь дочке, если ей понадобится моя помощь?
- А Вам, тетя Жади, не было страшно уезжать из Бразилии в незнакомую страну, когда вы остались совсем одна?
- О, это совсем другое дело! Я  - это я. За себя не так боишься, как за близкого и дорогого человека, которого не видишь и ничего о нем не знаешь, потому что он так далеко! И не можешь ничего узнать, даже если очень захочешь!
- Я понимаю. Мне было бы очень страшно идти по жизни, если бы рядом со мной не оказалось Вас и доны Журы, и моей старшей подруги Амалии. Мне очень повезло!
Жади видела, что девушка хотела сказать ещё что-то,  предложить какой-то выход, но неожиданно перебила её:
- Да, мне тоже в своё время очень повезло, Самира! Ведь в доме дяди Али я подружилась с Зорайдэ! Она стала мне и как мать, и как старшая сестра, и даже как подруга. Она столько раз помогала мне, что…Я пропала бы без моей Зорайдэ! А кто в доме Фарида поможет моей Хадиже?
- Я слышала, что у Фарида есть две сестры. Хадижа может подружиться с ними. Мне мама рассказывала при встрече. Ведь Халиса – двоюродная или троюродная сестра Фарида, точно не знаю. Мама расспрашивала её о Фариде и его семье, и  жена Амина многое рассказала.
- Латифа и мне рассказывала то, о чем узнала от Халисы. Сестры Фарида скоро выйдут замуж. Одну сосватают уже в этом году. Потом и второй найдут жениха. А такой женщины, как Зорайдэ, с ней рядом не будет. Даже свекровь, если она окажется добрейшей женщиной, не станет ей подругой. Свекровь есть свекровь, она всегда будет оставаться прежде всего матерью мужа!
Впрочем, Жади даже в голову не пришла мысль, а для чего, собственно, её дочери Хадиже нужна такая верная подруга как Зорайдэ? Нет, верная подруга, конечно, нужна. Но у Хадижи в её замужней жизни не намечался ни любовник, ни связанные с этим превратности судьбы. Но, конечно, одиночество в чужой семье – вещь страшная. А Хадижа выросла в доме Саида, не зная, что такое подчинение и повиновение воле других женщин. Для неё главным человеком в жизни был Саид, т.е. её отец. Даже первую жену Ранию Хадижа ни во что не ставила.
И как после такой жизни сможет Хадижа привыкнуть к обычаям и традициям, принятым в доме Фарида? Если бы муж дочери захотел, чтобы вхождение его жены в семью прошло безболезненно для всех, это было бы прекрасно! Только Жади в этом сильно сомневалась…
- Если бы я могла каким-то волшебным образом видеть всё, что происходит с моей Хадижей, мне было бы легче пережить разлуку!
- Это возможно и без волшебства! Тётя Жади, если бы у Хадижи был компьютер со скайпом или хотя бы обычный Интернет с электронной почтой – в иные возможности я просто не буду сейчас вникать, то вы с Хадижей могли бы разговаривать часами через компьютер, Могли бы даже видеть друг друга, если бы вместе со скайпом – это такая компьютерная прога – пояснила Самира, видя на лице Жади полное непонимание того, о чем  ей рассказывает племянница, - были и у вас, и у неё видеокамеры, то мечты стали бы явью. Но даже с помощью простой электронной почты можно посылать мгновенные сообщения! Обмениваться электронными письмами, которые доходят мгновенно, если не вникать в то, что есть ещё и «аська» - такая прога для компьютеров.
- Я в этом совсем не разбираюсь,- растерянно и разочарованно ответила Жади. – Но Саид, наверное, знает о таких возможностях.
- И дядя Лукас тоже не может не знать! – тут же подсказала Самира.- Вопрос в том, умеет ли этим пользоваться сама Хадижа? И позволит ли ей иметь собственный компьютер Фарид? Не станет ли он контролировать  каждое написанное ею слово? Но это уже Средневековье какое-то получается!
Жади сидела, задумавшись. Как же она сама не подумала о таких возможностях?
- Тётя Жади, мне пора! – поставив стакан с допитым соком на столик, сказала Самира. Жади так погрузилась в свои переживания, что еле смогла от них оторваться.
Но  племянница  вернула её в действительность.
- Самира, спасибо тебе за всё, что ты сделала на свадьбе! Дядя Али и Зорайдэ хотят посмотреть на фотографии, я им сейчас их отвезу. Есть у тебя деньги? Ты не голодаешь? Тебе что-нибудь нужно? – забеспокоилась Жади, видя, что девушка уже поднялась из-за столика, и готова уйти, потому что ей надо было куда-то успеть.
- Не волнуйтесь, тётя Жади, у меня есть деньги, мне всего хватает!
- Не стесняйся говорить мне, когда тебе что-то надо, Самира! Ты мне как дочь, так всегда было. Теперь ты для меня станешь ещё ближе и дороже, напоминая мне мою Хадижу! Ведь моей  принцессы рядом не будет! Ты - моё утешение! И с кулоном как-то надо решить проблему.
- Да, тетя Жади, но мы ещё созвонимся. И мне понравилась идея с кулоном в шнурках! Но теперь мне срочно надо попасть в редакцию – сдать статью в журнал, а потом, когда – и если – её напечатают,  я привезу вам с мамой журналы.
 - Договорились! Самира, подожди, я возьму такси, и мы поедем вместе: довезу тебя до редакции, а сама отправлюсь оттуда в отель к дяде Али. Представь: Саид в ресторане устраивает что-то вроде продолжения свадебного обеда, но уже без жениха и невесты.
Жади и Самира отошли от кафе и тут же остановили такси. Без происшествий добрались и до редакции, а потом Жади доехала и до отеля.
Она поднималась в кабине лифта на нужный этаж, прижимая к груди толстый пакет с фотографиями, которые смогла просмотреть только беглым взглядом.
Но теперь они с Зорайдэ смогут  тщательно рассмотреть каждую деталь, выражения на лицах гостей и родственников, и возможно, смогут обнаружить что-то такое, что станет для них открытием.
Едва выйдя из лифта, Жади обнаружила, что в сумочке вибрирует сотовый. Звук пришлось отключить, чтобы звонки не  отвлекали посетителей кафе. Пусть они с Самирой и сидели за столиком на улице, табличка с надписью-просьбой отключить сотовые телефоны бросалась в глаза, и они были вынуждены подчиниться странному правилу. И вот теперь она достала телефон, который вибрировал у неё в руке. Поэтому она не сразу смогла понять, что на дисплее высветилось имя мужа. Но как только Жади поднесла сотовый к уху, радость захлестнула её. Звонил Лукас!
- Лукас! Любимый, я сама столько раз сегодня собиралась позвонить тебе!...Да-да! Я расскажу тебе всё, когда ты вернешься, и ещё мы вместе посмотрим фотографии. Самира такая молодец, ей всё удалось! – бодрым голосом отвечала Жади мужу, который, конечно,  интересовался свадьбой Хадижи. Лукас спросил ещё о чем-то, но связь прервалась.
- Лукас! …ты меня слышишь? Твой голос то и дело пропадает…Что? Горы вокруг? Как в Бразилии? Вы едете по горному серпантину?.. Хорошо, Лукас, позвоню в полночь. А сколько времени тогда будет в России? Что?.. Да, поняла, разница во времени 7 часов. Там, где ты, будет уже утро, ты проснешься и будешь собираться на завтрак в отеле… Я позвоню! Вы доехали в Сочи? Подъезжаете? Мне надо сказать тебе…Лукас? Лукас! – с досадой взмахнула Жади рукой с зажатым телефоном. Постояв ещё некоторое время, Жади поняла, что Лукас не перезвонит. Положив сотовый в сумочку, Жади зашагала по коридору отеля в сторону номера, где поселились Зорайдэ и дядя Али.
***Дверь номера открыла Карима, почему-то оказавшаяся не в доме Мухамеда и Латифы, а в номере дяди Али и Зорайдэ. «Но это и к лучшему!»- решила Жади, думая только о том, как они все сейчас начнут рассматривать фотографии со свадьбы. Ведь время ещё есть до начала празднества, куда их пригласил Саид.  А если не сейчас, то вечером, после «послесвадебного обеда», уже совершенно ненужного, если в зале нет жениха и невесты, но на котором продолжал настаивать Саид.
- Жади! Ты пришла в таком виде? – тут же быстро-быстро запричитала Карима. – Как же так, Жади? Что о тебе скажут люди? И Сид Али расстроится! А Сид Абдул станет ругать тебя перед каждым из гостей на празднике! Ты же его знаешь!
- А что такого? – не поняла женщина.
- Но …как же в таком виде ты собираешься пойти на праздник? Тебя даже в зал не впустят в таком сарафанчике или как он у вас здесь в Бразилии называется. В отеле не пройдешь фейс-контроль! – с трудом выговорив трудное словосочетание, взмахнула руками возмущенная Карима.
На крики служанки вышли дядя Али и Зорайдэ, практически готовые к выходу в ресторан.  Жади схватилась пальцами за виски: действительно, что это с ней? Совсем забыла, что надо было сначала заехать домой и переодеться для праздника.
Видя, что Жади пришла в таком неподобающем наряде не специально, а, просто забывшись от свалившихся на неё переживаний, Зорайдэ только и сделала, что молча покачала головой. А вот дядя Али сказал:
- Жади, ты ещё успеешь найти себе более подходящую одежду! За нами Саид вот-вот пришлет машину, я попрошу завести нас сначала к тебе домой. Этот праздник всё ещё имеет отношение к свадьбе, а ты мать невесты, и все об этом знают. Будет нехорошо, если о тебе начнут ползти сплетни по медине Феса и по всему Мекнесу, что ты явилась на празднество в коротком платье с оголенными плечами и распущенными волосами, без платка. Ты и вчера пришла в платке, но потом он куда-то исчез. Но сегодня тебе лучше одеться так, как полагается, по всем правилам. Отсутствие невесты заставит злые языки искать изъяны у её матери и отца.
На все слова сида Али Жади только кивала.
- Да, дядя Али, поедем скорее в мой дом, я переоденусь так, как Вы говорите. Вот фотографии, переданные тем парнем со свадьбы Хадижи. Мне их Самира привезла.
В кармане сида Али зазвонил мобильник. Коротко ответив, Сид Али показал всем на выход из помещения, и Зорайдэ с Каримой потянулись к двери. Жади положила пакет с фотографиями на столик и тоже присоединилась к ним. Помедлив, опытный Сид Али взял пакет и спрятал в более надежное место – сейф, который имелся в их номере. Это задержало старика на немного, но именно поэтому он и оказался в лифте вместе с внучкой Ясмин и обоими сыновьями. За ними тоже была прислана машина Саида, они тоже собирались побывать на торжестве.
Пусть жених и невеста уже пролетели большую часть пути до  Парижа, но праздник никогда не бывает лишним. Праздник – это праздник, пир для души, веселье для сердца, услада для глаз, радость для желудка.  И при возможности – новые знакомства, и в последствии – выгодные сделки, деловое партнерство.
Только на лице Ясмин читалась скука и недовольство. Ну ведь никто не понравился девушке на празднике. Не было в обществе, в котором ей предстояло провести ещё один день, никого, кто мог бы тронуть сердце строптивой красавицы.

***Водитель Саида не стал спорить с родственниками хозяина и отвез сида Али и женщин по адресу, названному Жади. Впрочем, Рамиро был знаком путь к указанному дому, ведь именно он столько раз возил дочь Саида Рашида к её матери!
Поэтому добрались быстро, Жади, вместе с которой зашла в дом только Карима, тоже  переоделась, не мешкая,  пока Сид Али и Зорайдэ ждали их в машине, и потом, когда все собрались в салоне машины, автомобиль покатил уже туда, где их с нетерпением ждал хозяин праздника Саид.
… - Жади! Рада видеть тебя! Как ты? – расспрашивала Иветти несчастную мать. Она привезла с собой Пьетро с Далвой, не взирая на возражения Леонидаса, что так на подобные торжества не ходят. Но Иветти стояла на своём:
- Львеночек! Ты даже представить себе не можешь, что сейчас чувствует Жади, узнав, как неожиданно сорвался, улетев без предупреждения, её дорогой зять! Ты понимаешь, что она даже не смогла сказать своей дочери «до свидания!»? Нееет, я совершенно не понимаю этого человека – Фарида. Где синьор Саид нашел дочери такого типа? Это невежливо, наконец! Он всех нас оставил с носом!
- Но для чего везти с собой ребенка? – недоумевал Леонидас Феррас.
- Жади должна помнить, что у неё есть ещё ребенок, о котором надо заботиться! Дочь выросла, вышла замуж за странного типа, но есть ещё маленький сынишка, их с Лукасом ребенок! Пусть этот факт приведет Жади в чувство!
- Мальчик будет мешать гостям, бегать по залу, кричать и баловаться! Вобщем – всех раздражать, а виноваты будем мы!
- Ээээээ!  Леонидас Феррас! Это как раз твои отпрыски всё утро бегали, кричали, мешались по всему дому, это от них ты устал. Но Пьетро сидел себе в сторонке, ни во что не вмешивался и тосковал по родителям. Мало того, что отец уехал так далеко, ещё и мать вторые сутки на глаза ребенку не показывается.
- Это точно, дона Иветти! – вставила Далва. – Мальчонка весь засветился от счастья, когда позвонил Лукас, и Пьетро дали трубку, чтобы он мог поговорить с отцом!
- Вот-вот! Поэтому Пьетро поедет с нами, и точка! И ты, Далва, тоже собирайся! Пьетро – спокойный мальчик, и тебе не составит труда следить за ним. А потом, когда появится Жади,  на празднике он будет уже с матерью. Это с близнецами тебе уже трудно справляться. Даже меня они не всегда слушаются, пока не получат пару подзатыльников.
Вот так и получилось, что стоило Жади появиться в праздничном зале, как тут же рядом с ней оказалась всегда и всё понимающая и сочувствующая Иветти, которая за ручку привела к расстроенной Жади самое необходимое ей сейчас лекарство- её сына.
Жади и Иветти отошли в сторону и о чем-то тихо заговорили, при этом Жади подхватила сына на руки.
Дядя Али направился к Саиду, рядом с которым стоял Сид Абдул.
А Зорайдэ и Карима присоединились к сидевшим за длинным столом, уставленным разными сладкими яствами, соками и фруктами, женщинам. Карима тут же заметила, с каким скучающим видом глотала виноградину за виноградиной Ясмин, похоже, пропускавшая мимо ушей наставления  скандальной бабки.
 Дуния же сегодня была не в парандже, не позволявшей видеть даже лицо, а всего лишь одетая по всем правилам в строгий хиджаб, и поэтому на голове был повязан платок.  Дуния увлеченно что-то втолковывала внучке, быстро и цепко осматривая присутствующих в зале гостей.
- Зорайдэ, кажется, Дуния обсуждает возможных женихов, не иначе. Кого же она могла здесь присмотреть? – тут же заинтересовалась Карима.
- Молчи, Карима. Лучше не трогай эту женщину! Иначе может случиться большой скандал. Она и так зла на меня и сида Али…
- А там вот я вижу Латифу с невесткой! Может быть, присоединимся к ним?
- Да, пойдем к Латифе, пожалуй, - согласилась Зорайдэ.
…В зале снова гремела арабская музыка. Женщины танцевали, но большинство приглашенных сидело за столиками или большими столами, гости наслаждались марокканской кухней, оркестр живой музыки баловал присутствующих знакомыми хитами…Когда зазвучала мелодия «Хабиби», Жади так расчувствовалась, что слезы ручьем покатились из глаз. И она ничего не могла с этим поделать: эта песня, эта мелодия напомнила ей другой праздник: когда они втроем  - она, Хадижа и Саид были в гостях в доме у дяди Али, а весь мир отмечал в тот поздний вечер 2000-й год. И для её Хадижи ничто не предвещало будущих потрясений. Дочка танцевала под эту музыку, а Зорайдэ сказала тогда, глядя на неё:
- Хадижа  сладкая, как персик!
И Саид  был счастлив, глядя на дочь, и Жади тогда он почти верил, почти доверял ей. Они тогда ушли пораньше с вечера, потому что им с Хадижей ещё предстояло приготовить ужин. Жили они тогда ещё в Фесе, в том старом доме, принадлежащем семье Саида, в котором когда-то Жади поселилась у мужа сразу после свадьбы… В том доме временами жила сестра Саида и Мухамеда Назира.
Жади усмехнулась, вспомнив, как скандальная Назира придиралась к ней из-за не разобранной на полках одежды, из-за однажды закрытой на ключ двери в их с Саидом спальне, единственном укромном месте, где Лара Назира могла без помех  посмотреть украденную у Зорайдэ кассету с фильмом, в котором что и было предосудительного, так только поцелуй двух юных героев фильма. Как же назывался тот фильм? Жади никак не могла вспомнить…
Она вытерла пальцами слезы, катившиеся по щекам, потом приняла из рук Латифы носовой платок и зеркальце, чтобы с их помощью  оценить, как сильно пострадал макияж. Оказалось, что не очень, ведь Жади научилась плакать так, чтобы красиво подведенные глаза не страдали от часто проливаемых в своё время горьких слез.
И пока Жади приводила себя в порядок, за ней издали наблюдал Саид. Он тоже расчувствовался при звуках знакомой до боли песни. Но именно эта знакомая мелодия была частью его плана: вывести Жади из равновесия, потом пригласить её к разговору, кое-что выяснить, наконец… И поставить точку в одном беспокоившем его деле – Жади должна хотя бы на некоторое время оставить дочь в покое. Дать Хадиже адаптироваться к жизни в новой семье.
 Саид прекрасно знал, как умеет  бывшая жена  уговаривать и убеждать в своей правоте. Недаром его послушная дочь, от которой он никогда не ожидал ничего подобного, однажды сбежала с Жади не только из Рио, но и из Бразилии! Хорошо, что  племянница дяди Али  знала только одно место на земле, которое почему-то казалось ей абсолютно надежным – этим местом был город Фес в Марокко… Где он и обнаружил в тот раз беглянок.
В тот год Жади уговорила Хадижу сбежать из Бразилии в Марокко, но кто знает, если Хадижа не сможет быстро освоиться в пока чужой для неё семье,  в непривычной среде, не сможет ли Жади убедить Хадижу сбежать теперь уже из Марокко в Бразилию?  Это будет такой позор, что Саиду становилось плохо только от одной мысли о подобном развитии событий.
Саиду почему-то казалось, что для Жади прошлое не ушло навсегда в небытие даже после замужества с Лукасом.
 И в ней тоже живут воспоминания. Есть дочь, которая их связывала всегда,  как и сейчас. Куда опасней было положение Саида в годы молодости, когда у них с Жади не было детей, пока не родилась Хадижа.
Теперь он очень жалел, что упустил из виду те хитрости, к которым прибегала Жади, чтобы не забеременеть. Вот только с Хадижей у неё получилась промашка. А ведь Жади столько лет надеялась, выжидала, что придет её время, когда она сможет  освободиться от него, уйти и жить собственной жизнью.
Саид с горечью вспомнил, как однажды, лежа с женой в постели, задал ей вопрос: «Как женщина может не хотеть иметь детей?» Это после всех отговорок Жади про головную боль, когда солнце якобы так напекало её голову во время прогулок, что потом ему приходилось обходиться без секса.
 А Саиду хотелось иметь детей. Почему он сразу не догадался, что дело нечисто? Он должен был задать вопрос прежде всего самому себе: «Как молодая, здоровая женщина не может забеременеть? Что ей мешает? Или что она делает для того, чтобы в ней не смогла зародиться новая жизнь?» Но такие озарения приходят с опытом. А пока мужчина доверяет женщине, в которую безоглядно влюблен, то в его жизни всё случается так, как произошло у него с Жади.
Она могла родить ему много детей. Столько, что даже если где-то в глубине её души и тлела искра любви к Лукасу, то она не смогла бы даже ради него отказаться от всех детей. Материнский инстинкт, проснувшийся в Жади с рождением единственной дочери, позволил Саиду управлять ею, вернув в свою жизнь на долгих десять лет, и потерять её по собственной глупой самоуверенности и гордыне. Но если Жади всё же решилась бы бросить своих детей (а сколько их могло родиться?), ещё вопрос, нужна была бы она Лукасу. Нарожать кучу детей от мужчины, которого не любишь? Нет, Лукас отнесся бы с брезгливостью к такой Жади. В этом Саид не сомневался.
…Что такое? Саид нахмурился. Опять Рания о чем-то спорит с Фатимой и Аминой! Что опять не поделили его жены? Неет, Фатима здесь ни при чем, как и всегда. Рания, именно она была зачинщицей всех семейных склок и разбирательств.  Скоро, очень скоро он положит конец ещё одной из своих семейных историй! Но не сегодня, к сожалению. И скандал ему не нужен. Как удачно Амина бросила взгляд в его сторону! Она не смогла не заметить в его глазах ярость и угрозу. И правильно!
Теперь было видно, как после слов Амины Рания сбавила тон, покраснела (конечно же – от злости!) и нехотя отошла в сторону, а скорее даже – была оттащена  сестрой. Его первая жена была одета красивее и дороже всех на сегодняшнем празднике. И дорогое ожерелье брильянтовым блеском привлекало к ней внимание гостей. Но она не считала такое поведение не скромным – ведь она жена отца невесты, который и устраивал этот праздничный прием.
Фатима, оглянувшись на Саида и послав ему благодарную улыбку, перешла к стоявшим в стороне Халисе и Латифе. Саид усмехнулся: конечно, младшая жена поняла, что не сама Рания оставила её в покое. Вмешался муж. В последние дни от Рании было непросто уйти, если та начинала задевать замечаниями или насмешками.
«Она решила, что после отъезда моей дочери вся власть в семье будет принадлежать ей. Как Рания ошибается. И почему она так и не поняла за годы, прожитые в моем доме, что я ценю в семье мир и спокойствие, я желаю хорошо отдохнуть, вернувшись из офиса, чтобы моя голова могла отвлечься от напряжения дня. И мне совершенно не нужны её жалобы и доносы на других жен, её интриги то против Зулейки, то против Фатимы».
Саид залюбовался стройной фигурой  жены, о которой были только что его мысли. Фатима сегодня пришла на праздник в ярко-синем ткшейто, покрытом изумительно красивой вышивкой. Из украшений его жена выбрала только серебро. Даже на голове тускло сверкала серебряная диадема. И только в волосах как бы «запутались» несколько крошечных, специально для неё изготовленных, заколок с бриллиантами, крепившихся на почти невидимой основе.   
Саид ревниво заметил, какие взгляды бросали гости на его молодую жену-красавицу. «Вот и причина неприязненного поведения Рании. Зависть. Думаю, вечером или завтра Рания  начнет доставать меня претензиями из-за подаренных Фатиме украшений, забывая о том, Что было куплено в то же время для неё самой!»
Саиду подумалось, как неисповедимы судьбы людей. Разве мог он представить, решив взять в жены Жади, что в преддверии старости он останется без женщины, с которой его свяжет обряд на священном Коране, но в его доме появятся вместо неё три женщины!
«Пусть они молоды и красивы, и каждая из них мною по-своему любима, но от жизни я ждал не этого. Я любил Жади, любил столько лет и настолько сильно, что даже спустя пять лет после расставания, не могу забыть её».
 Он оглядел зал, и, как  назло, встретился с настороженным взглядом Рании, наблюдавшей за ним из-за стола. Саид отвел взгляд и продолжал размышлять:
«Я вспоминаю Жади даже при том, что мои жёны не оставляют мне времени для ностальгии по прошлому. Мне хочется побыть с детьми. Вкусно поужинать приготовленной дома едой. Для меня неважно, кто на каком месте сидит за столом, кто из женщин главнее. Но для Рании важна иерархия. И кажется, я знаю то место, такую семью, в которой Рании будет полезно пожить пару месяцев, чтобы навсегда отвыкнуть от подобных замашек. Кстати, если я разведусь с ней, то моей первой женой станет Зулейка, Фатима – второй. А Рания, если я всё-таки передумаю и решу вернуть её назад в семью ради Мунира, нашего сына, она станет только третьей. Это будет ей наукой».
Почему в порыве ревности и обиды тогда, много лет назад, Саид не пошел с дядей Абдулом на смотрины в семью Рании и не сосватал в жены Амину?
 Впрочем, Саид и сам понимал, что зря лукавит. Как дядя Абдул решил выбрать ему в жены юную Ранию, «нежную, как только что родившийся ягненок», так и сам Саид выбрал бы именно её, а не Амину, польстившись на юность и красоту. Амина не смогла бы вызвать в Жади ревность и раскаяние, как мечталось тогда Саиду, а Рания смогла бы. Но он просчитался.
Только прожив с Ранией, он  обнаружил, что «ягненок» превратился в злобную, скандальную гиену. Даже не в хитрую лисицу, которую напоминала ему Амина. Но он поздно понял, что  с Аминой было бы намного легче жить. Возможно, с сестрой Рании у него что-то и сложилось бы. И так, что Жади осталась бы при нем. Амина – умная и хитрая женщина, умеющая находить выход из положения, неся минимальные потери и не ведя открытой войны. Она поняла бы, что на самом деле хочется мужу, и нашла бы нужную стратегию, чтобы угодить ему.
За стратегический ум Саид и уважал Амину. Поэтому он и пригласил эту женщину на свадьбу дочери, попросив её остаться гостьей в его доме на некоторое время, надеясь, что Амина сможет образумить совсем зарвавшуюся сестру, и тогда дело до развода доводить не придется. Впрочем, Саид уже не верил в это. Развод с Ранией – вопрос времени. Но пусть Амина посмотрит собственными глазами, как ведет себя сестра, а затем после развода сможет рассказать родителям правду.
Саид прошелся по залу, лавируя среди гостей, останавливаясь то рядом с одними знакомыми, то здороваясь с другими. «Краем глаза» он заметил, что Фатима присела к Халисе и Латифе и о чем-то весело болтает с обеими. «Кажется, Фатима прижилась в моей семье, и если бы не Рания, это могло случиться гораздо раньше!» - пришел к выводу Саид.  Возможно, именно этот дискомфорт и мешает Фатиме внутренне почувствовать себя готовой родить ребенка. А, задумавшись о детях, Саиду захотелось, чтобы и Фатима стала матерью его детей. Может быть, и она чего-то боится и не хочет рожать?
Он вспомнил фразу, когда-то брошенную ему Жади: «Я боюсь, Саид! Боюсь, что не смогу забрать с собой ребенка, который родится, если я решу уйти от тебя!» Эти слова стали тогда страшным откровением. Саиду даже в голову не приходило, что Жади может помышлять уйти от него! Почему, как она может хотеть покинуть его, когда он всё делал для неё? Ведь она получала всё, что хотела!
Он дарил ей много хорошего золота, покупал дорогие ткани, брал с собой в поездки, которые Жади не очень-то ценила, относясь с пренебрежением к путешествиям за пределы Марокко  - это  вместо того, чтобы впитывать всё увиденное, пополняя кругозор, которого она была лишена из-за отсутствия образования. Ведь она училась в бразильской школе  только те несколько лет, что прожила с матерью в Рио-де-Жанейро до возвращения в Марокко в дом дяди Али после смерти матери.
Саид из-за того, что отвлекся на Ранию, а потом задумался о Фатиме, потерял из виду Жади. Вот совсем недавно она сидела за столом вместе с Каримой, потом что-то рассказывала Латифе, внимавшей каждому её слову, а теперь она вдруг исчезла.
Окинув несколько раз зал, но так и не увидев Жади, Саид, наконец, догадался, что единственным местом, куда могла бы удалиться Жади, была дамская комната.  Ну что ж, пусть «попудрит носик», говоря по-европейски, а он постарается найти повод заговорить с ней, если Жади сама не сочтет нужным подойти к нему.
А ведь ещё утром по телефону она умоляла его рассказать, что произошло после свадьбы: почему вдруг Фарид так резко изменил планы и вылетел с Хадижей в Париж?
Саид остановился в зале так, что оказался спиной к тому входу, через который должна была войти в зал Жади, возвращаясь оттуда, где «пудрят носик». Если Жади неловко подходить к нему, или она не решается, то он дает ей возможность для маневра. Он в прямом смысле встал у неё на пути.
 Так и стоял Саид, сложив руки на груди, осматривая с деланным вниманием зал, и танцующих гостей, и сидевших в дальней части зала на диванах мужчин, с трубками кальянов почти у каждого во рту, ведущих между собой беседы.
- Саид! – раздался голос Жади у него за спиной. – Можешь уделить мне несколько минут для разговора?
«Наконец-то!» - подумал Саид, но, ещё не успев повернуться к ней лицом,  «надел» на себя маску полного безразличия.
Он как бы нехотя повернулся в её сторону, нарочито медленно, что Жади непроизвольно сама сделала шаг в его сторону так, чтобы  оказаться с ним лицом к лицу.
- Жади, ты хотела что-то спросить у меня? Припоминаю наш утренний  разговор…
- Саид, ты знаешь сам, о чем я хочу спросить! Что может интересовать мать, дочь которой накануне вышла замуж, а на утро выяснилось, что к тому времени, как я проснулась, молодожены уже несколько часов летят над океаном! Чем это можно объяснить?
- Жади, - скривился Саид как от зубной боли. – Я уже говорил с дядей Али, почему так получилось. Неужели он тебе ничего не рассказал? Только не лги: знаю, что рассказал, потому что я ему звонил.
Жади молча смотрела в глаза Саиду, обхватив себя за плечи. Платок, в котором его бывшая жена появилась в зале, сейчас  сполз на плечи. Каштановые кудри обрамляли по-прежнему красивое лицо Жади, что Саид задержал взгляд на нем, засмотревшись на такие знакомые черты лица.
Она вопросительно качнула головой – и этот жест был до боли знаком Саиду! И он продолжил:
- На вопрос, который так и рвется с твоих прекрасных губ: почему я не принял никаких мер к тому, чтобы удержать их, отвечу: я и сам не знал об этом! Мне сообщил твой дядя, тоже случайно получив эти сведения, подслушанные наверняка Каримой.. Почему Фарид так неуважительно отнесся прежде всего ко мне, зная, что я заказал праздник в ресторане на сегодня, и всё равно предпочел уехать?
- Да, вот именно! – горячо подхватила Жади. – Почему, Саид, такое могло произойти?
Отец Хадижи только развел руками в стороны.
- Не знаю, Жади. Но я выясню, и когда-нибудь я научу этого наглого парня уважать меня, но пока я не хочу навредить Хадиже. Если он решил показать, что он хозяин в своей маленькой семье, придется с этим смириться. Я потом объясню ему, что такое уважение.
- Саид, - тихо сказала Жади, - не надо лукавить. Я знаю, что Омар Обенсур приказал Фариду совершить какую-то сделку в Париже. Очень важную для него и Фарида. Неужели какая-то сделка важнее свадьбы, собственной свадьбы?
- Да, Жади, сделка важнее, тем более, если это необыкновенно выгодная сделка, к тому же в условиях экономического кризиса! Но тебе этого не понять!
- Да, мне этого не понять, потому что моя дочь столько мечтала о свадьбе, о разных платьях и украшениях, о «дне хны», а на деле...
- Что, Жади? Наша дочь всё это и получила! И золото, и наряды, и были соблюдены все обычаи и традиции. Чем ты или Хадижа  можете быть недовольны? Даже первая брачная ночь прошла так, как предписано обычаем. Потом все разошлись, и молодые тоже удалились в свой номер в отеле. И на этом свадьба была закончена! А продолжение торжеств Хадижу ожидает в Мекнесе. Там тоже будет свадьба! Несколько дней празднества.
- О! Что-то я в этом очень сомневаюсь! – ехидно заявила Жади.
- Это твоё дело! – пожал плечами Саид. – Можешь думать, что угодно, всё равно случится так, как должно быть или как задумано.
- Саид, Хадижа улетела, даже не попрощавшись со мной. Разве так правильно? Это справедливо? – горько вопрошала женщина у бывшего мужа, даже не пытаясь понять, что и от него теперь ничего больше не зависит.
- Такова жизнь, Жади, - жестко сказал Саид. – Иногда она больно бьет нас по голове. А мы ничего не можем сделать.
- Можем! Саид, ответь, когда ты собираешься ехать в Марокко, чтобы навестить Хадижу, посмотреть, в каких условиях она живет, понять, как к ней относятся в семье, и нужна ли дочери помощь?
- Что, Жади? Повтори, о чем это ты? Прости, но я тебя не понял!
- Саид, ты планируешь съездить в ближайшее время в Марокко? Неважно, какая это будет причина: проверка складов, арендованных Мухамедом, или навестить сида Абдула с его пошатнувшимся здоровьем – это всё неважно. Главное – едешь ли ты в Марокко под любым предлогом, но чтобы увидеться с дочкой. Это тебе понятно?
- Жади, мне понятно то, что ты не желаешь оставить дочь в покое…
- Мне кажется, я прозрачно объяснила: Хадижа уехала от нас с малознакомым мужчиной  непонятно куда! Мы ничего не знаем, где и как она будет жить. Я считаю, что Хадижу надо навестить. Если это не сделаешь ты, то сделаю я.
- И кто тебя ждет в Марокко, в Мекнесе, в доме Фарида? – полюбопытствовал с долей издевки Саид.
- Лукас вернется из поездки, и мы решим, куда и когда отправимся в путешествие. Я предпочту путешествовать в Марокко, навестить дядю Али и Зорайдэ в Фесе, побывать в Волюбилисе на римских развалинах, посмотреть на сохранившиеся фрески и арки, сделать массу фотографий, чтобы отдать их Самире, моей любимой племяннице. А возможно, Лукас не будет против взять Самиру с нами, чтобы она не только посмотрела мир, но и смогла потом написать очерк о своем путешествии по дорогам Марокко!
Жади, говоря об этом, делала вид, что не замечает удивленно расширившихся глаз Саида, а потом и его начавших гневно раздуваться ноздрей. Но он пока молчал, давая Жади высказаться до конца.
И она продолжала:
- И вот тогда, на обратном пути из Волюбилиса, который ведь совсем рядом с Мекнесом, если судить по карте, мы можем заехать в Мекнес, навестить Хадижу. Ведь я её мать, так почему бы мне не приехать и не посмотреть, как живется моей дочери, которая так рано вышла замуж?
- Жади, теперь послушай меня. – Голос Саида стал серьезным и даже суровым. – И я, и ты  - мы любим Хадижу. Ни ты, ни я не хотим навредить ей. Но даже я понял, что с таким человеком, как Фарид, шутки плохи. Один неосторожный шаг, неверно понятый им взгляд или слово – и вот ты уже станешь его врагом.
Жади усмехнулась, и Саид пояснил:
- Я его не боюсь. Он сопляк, и зависит в бизнесе от меня. И он это понимает. Но в отношении Хадижи – по обычаю наша дочь теперь отрезанный кусок. Она больше не принадлежит нам. Она – его жена. Он её хозяин. Ты собираешься приехать к Хадиже? Нет, ты приедешь не к ней, а в ЕГО дом! Но Фарид тебя не позовет в гости, никто не станет приглашать тебя – и ты сама знаешь, почему. Тебя даже на порог не пустят, дверей не откроют.
- Это уже Средневековье какое-то! – возмутилась Жади.
- А насчет Самиры – это даже обсуждать нечего! Фарид НЕНАВИДИТ Самиру. Да он вас с ней и Лукасом на порог не пустит. Ты опозоришься сама, опозоришь нашу дочь, а когда ты уедешь, то для неё жизнь, возможно, превратится в ад. Ты способна понять это, Жади?
- Но что же мне теперь делать? Как мне увидеться с моей принцессой? – чуть не плача, спрашивала она Саида, человека, от которого когда-то отказалась и которого некогда проклинала и ненавидела. Теперь же она едва не умоляла его о совете, потому что речь шла об их дочери.
- Тебе не стоит так волноваться и накручивать себя из-за Хадижи, Жади. Пока я Саид Рашид, и у меня значительный бизнес, от которого зависит благополучие и Омара Обенсура, а тем более – Фарида, с Хадижей всё будет в порядке. Фарид не посмеет обидеть её. Но ты не вмешивайся, Жади. Ты способна вывести из себя любого, причем так, что мужчина забудет, что он и кто он. И тогда Фарид может просто забыться…
Их разговор неожиданно прервали Иветти и Леонидас Феррас, которые подошли к Саиду поздороваться и переброситься несколькими вежливыми фразами – всё в соответствии с «протоколом» такого рода мероприятия.  Но Иветти отвела Жади в сторону, поняв, что начался вежливый, но весьма нудный разговор о бизнесе -кризисе - мировой экономике и т.д.
- Иветти, где Далва с Пьетро? Я потеряла их из виду, пока выходила из зала.
-Да вот же они! Стоят у фонтанчика в дальнем углу зала, я их вижу.
- Спасибо, Иветти, я тоже увидела!
-Не переживай так, Жади! Всё будет хорошо. Не изводи себя напрасно! Скоро твоя дочь тебе позвонит, как только самолет долетит до Парижа. Если они вылетели рейсом на 6 утра, то … дай подумать! Они совершат посадку в Париже, когда в Рио будет 17-00.
- Сомневаюсь, что Хадиже будет позволено позвонить мне…, - начала Жади.
- Мы узнаем это очень скоро! Через полчаса! Если не дождемся звонка, сами позвоним! Жади, я никого не боюсь! Наберу номер сотового Хадижи и сама с ней поговорю, и все дела! – подруга улыбнулась Жади лучезарной улыбкой. И у Жади отлегло от сердца.
Но вдруг Иветти странно посмотрела на занятых беседой Львеночка и Саида и на мгновение нахмурилась. Потом подхватила бокал с  каким-то напитком, остановив   проходившего мимо них официанта. Увидев, что перед ним гости-бразильцы, тот, видимо, не счел нужным предупредить, какие напитки он разносит.
- Это, скорее всего, не спиртное. Жади, вот бокал и для тебя, - она протянула  напиток  подруге, снова с беспокойством взглянув в сторону, где только что стояли мужчины.
Но теперь Саид остался  в одиночестве, потому что Леонидас как-то не то чтобы спешно, но достаточно быстро удалялся прочь, забыв даже об Иветти.
- Что могло случиться с моим Львеночком? – посмотрев мужу в след, протянула задумчиво женщина. – Мне кажется это странным, пойду и выясню, в чем дело. Извини, Жади, что так срываюсь от тебя.
- Иветти! Конечно, иди к мужу. Когда подруга удалилась, Саид с каким-то растерянным видом повернулся к бывшей жене  и подошел к ней. Посмотрев на бокал  в её руках, в котором оказалось самое настоящее виски, успевшее слегка ударить Жади в голову и немного затуманить мозг, бывший муж промолчал, хотя незаметно и втянул носом воздух, будто не веря в то, что Жади способна пить подобный напиток.
- Не увлекайся, Жади. Лукасу не понравится, если со свадьбы дочери мой шофер привезет тебя пьяной, - всё-таки не удержался он от насмешливого замечания.
 - Мы не договорили, Саид. Нас перебили.
- Да… перебили. Сегодня отец твоего мужа несколько странный. Мне кажется, разговор шел самый обычный,   как говорится, дань вежливости. Я задал ему вопрос. И вдруг синьор Феррас изменился в лице, едва ответил  и удалился, спешно покинув и меня, и затем вовсе выйдя из зала. Чем я мог задеть синьора Леонидаса?
- А  о чем шел разговор, Саид? О чем ты спросил?
- Я поинтересовался, почему в Ангру семья синьора Леонидаса ездит исключительно на машине? Почему он не купит для семьи вертолет или небольшой самолет?
- Саид! – пришла в ужас бывшая жена.
- Что не так, Жади?
- Саид, неужели ты не знаешь, что много лет назад его сын Диого погиб в катастрофе? Вертолет попал в грозу, когда Диого летел в Ангру к своей невесте Маизе! Я не помню точно, что произошло, но вертолет потерял управление, рухнул на землю и загорелся. Брат Лукаса погиб.
- Да, теперь я что-то припоминаю… Хадижа рассказывала. Значит, у Лукаса был брат Диого? Ты была с ним знакома?
- Нет, Диого – брат-близнец Лукаса. Оба брата с доктором Альбьери - другом семьи Феррасов – путешествовали по Марокко, синьор Леонидас с Иветти отделился от них по какой-то причине, а Диого поссорился с отцом и вернулся в Бразилию. Лукас остался в Фесе… А его брат Диого погиб через несколько дней после того, когда мы только познакомились с Лукасом. Он улетел в Бразилию, а я осталась в Фесе, и дядя Али решил выдать меня замуж.
 - Вот как?...Теперь понятно, почему синьор Феррас так отреагировал на мои слова.
- Да, в его семье тема погибшего брата – табу. Столько лет прошло, но им всё так же больно. Они помнят Диого и скорбят о нем, как будто это случилось не двадцать пять лет назад, а совсем недавно.
- Жади…, - до Саида начали доходить некоторые детали её рассказа. – Ты сказала, что Диого летел к невесте, которую звали  Маизой. Так Лукас женился на невесте погибшего брата?
- Да, это так, - через силу сказала Жади. Разговор принимал неприятный оборот.
- Диого знал, что Лукас познакомился с тобой?
- Нет, думаю, он даже не подозревал о моем существовании! Он так никогда и не узнал об этом!
- Жади…
- Саид! Мне неприятно обсуждать эту тему, и я ответила на твой вопрос.
- Подожди, Жади. Не уходи. Прошло столько лет, что теперь некоторые моменты нашей жизни не имеют никакого значения ни для тебя, ни для меня. Но всё же… Я хотел бы кое-что узнать. То, что интересовало меня много лет. Это как чтение интересной книги… когда читаешь, и вдруг выясняется, что вырваны страницы, где описаны самые интересные сцены..
- Саид, ты начал читать романы? – усмехнулась Жади.- Это что-то новое.
- Нет, Жади. У меня нет на это времени. Но моя младшая жена Фатима так однажды выразилась. Это её слова, сказанные обо мне. Однажды ей захотелось узнать о моей жизни, каким я был в молодые годы. Я многого ей не рассказываю. Есть вещи, которые принадлежат только мне. Нам с тобой. Но для неё это те самые «вырванные страницы», где написано самое интересное.
- Я не могу понять, Саид, к чему ты клонишь?
- Жади, я понял после разговора с Фатимой, что и в моей «книге жизни» есть «вырванные страницы». Есть вещи, о которых я не знаю. Но раньше я не мог спросить у тебя о многом, потому что мне не позволяла гордость. Потому что события были важны для меня. Сейчас всё позади, и мне хотелось бы узнать разгадки некоторых событий из нашей семейной жизни.
-  Что же тебя интересует, Саид? – вынуждена была вежливо спросить Жади, ведь поссориться с отцом Хадижи означало то, что он может отказаться помочь встретиться с дочерью в Марокко. И вообще, если Саиду хочется разворошить прошлое, не понятно, правда, для чего, почему бы ей и   не удовлетворить его любопытство?
- Жади, я никогда не спрашивал тебя, как ты познакомилась с Лукасом? Где это случилось? Мы с тобой уже были знакомы? Дядя Али сосватал нас?
- Нет, Саид, нет. Ты ещё не был знаком со мной. Когда я в первый раз увидела Лукаса, я даже не подозревала о твоем существовании!
- Да? – с сомнением переспросил Саид. – Но где вы могли познакомиться? В Бразилии? Ты приехала в дом дяди Али, уже будучи знакома с Лукасом?
- Нет… Когда умерла мама, и дядя Али решил взять меня в свой дом, я, уезжая из Бразилии, даже представить не могла, что меня ждет в Фесе. И что я познакомлюсь с бразильцем в Марокко. Уехать из Бразилии, чтобы познакомиться с Лукасом в Марокко! Если бы я задержалась на несколько дней в Рио-де-Жанейро, ничего бы этого не случилось! Моя жизнь сложилась бы иначе. Но видимо Аллах решил, что моей судьбой должен стать Лукас! Это Мактуб.
- Никакой это не Мактуб, Жади. Ты должна была стать МОЕЙ женой, а Лукас оказался не в том месте и не в то время. И всё изменил в нашей жизни!
- Нет, Саид. Если ты помнишь, дядя Али сватал тебя Латифе, а не мне. Это её мужем ты должен был стать. Если бы не Лара Назира…
- Не упоминай при мне имени этой женщины!
- Саид, почему ты так не терпим к другим людям, но снисходителен к себе самому? – упрекнула Жади.
- Оставим это. Ты не ответила на мой вопрос, Жади. Как ты познакомилась с Лукасом?
- Саид, ты однажды задавал мне этот вопрос. Неужели забыл? А мне помнится, ты даже нанимал частного сыщика, который собрал для тебя материал о Лукасе. Ты не мог забыть об этом!
- Но я забыл. Или ты и тогда не захотела ответить мне на этот вопрос. А сыщик не смог выяснить таких подробностей. Почему ты не можешь сейчас удовлетворить моё любопытство?
-Хорошо, Саид. Я расскажу. Дядя Али был знаком с доктором Альбьери. Синьор Альбьери – его давний друг, они учились вместе.
- Я знаю об этом!
- Вот так случилось, что однажды синьор Альбьери пришел в гости к дяде Али, но не один, а привел с собой сына друга, им и оказался Лукас. Я была наверху, на женской половине дома. Мы с Латифой включили музыку, я надела зелёный костюм для танцев, найденный Латифой в шкафу, и стала танцевать для женщин. Все в доме сида Али были уверены, что девушка, выросшая в Бразилии, т.е. далеко от Марокко, не умеет танцевать. Но меня научила моя мама. Она танцевала очень красиво.
- И что?...- поторопил её Саид.
- Когда я танцевала, то в какой-то момент во время танца, прикрывая лицо большим зеленым платком, я повернулась к входу в комнату и увидела, что там стоит незнакомый парень. Он смотрел на меня такими глазами! В его глазах было столько восхищения,  что я влюбилась в него с первого взгляда!
- Как я в тебя когда-то, Жади! – глухо сказал Саид.
И она  только сейчас поняла, что допустила ошибку, начав откровенничать с бывшим мужем. Пусть он был её бывшим мужем, но даже старого льва не стоило дразнить палкой. Или как там говорится в арабской пословице? Садиться на сердце льва?  Саид  слушал и всё заново переживал!
- Продолжай, Жади! - потребовал Саид. – Что было дальше? Он вот так просто поднялся на второй этаж и прошел в комнату, откуда звучала музыка? Позволь тебе не поверить! Как такое могло произойти в доме уважаемого сида Али?
- Потому и произошло, что никому в голову не могло прийти, что подобное может случиться! А Лукас не знал, что в восточном доме гости не могут ходить, где им захочется. Он не знал, что мужчине запрещен вход на женскую половину. Пока Сид Али и синьор Альбьери увлеченно беседовали, Лукасу стало скучно, и он отправился гулять по дому. И услышал музыку. В чем его вина?
- Бразильцы не ведут себя так в гостях у своих друзей! Разве мог бы он бродить по дому, придя в гости к кому-то из коллег отца? – хмуро и ревниво произнес Саид.
- Знаешь, меня начинает преследовать ощущение, что всё это уже было: твои вопросы, эти же самые слова… Саид, ты сам сказал, что это было так давно, что уже не имеет никакого значения. Почему ты злишься? И Лукасу было тогда лет двадцать. Он был совсем мальчишкой!
- Жади, я злюсь, хотя и сам понимаю, что это бессмысленно – злиться сейчас. Но ты называешь Лукаса мальчишкой. Мне было немногим больше в то время, но я не считал себя мальчишкой. У меня уже был небольшой собственный бизнес. Магазин в Рио-де-Жанейро, которым потом стал управлять мой брат Мухамед.
- Лукас был избалованным сыном богатого предпринимателя. Это ты начинал с нуля, тяжелым трудом зарабатывая каждый дирхам в Марокко  или реал в Бразилии, а Лукас вырос в семье, которая с каждым годом становилась всё богаче.
- И этот золотой мальчик вошел в твою жизнь. Жади, а брат Лукаса… Диого.., Он бы тоже влюбился в тебя так же, как Лукас, как его младший брат Лео?
- Саид, почему ты задаешь вопросы, на которые я не смогу ответить? Я не была знакома с Диого, откуда мне знать, как он мог отнестись ко мне? Лукас говорил как-то, что они с братом были очень разные: Диого возненавидел Иветти с первого взгляда и категорически был против того, чтобы их отец женился на ней. А Лукасу всегда нравилась Иветти. Возможно, и я тоже не понравилась бы брату Лукаса.
Саид помолчал. Он думал о том, как же не повезло, что синьор Альбьери взял с собой в гости к Сиду Али Лукаса,  и именно Лукаса, а не Диого, которому, возможно, не пришло бы в голову бродить по незнакомому дому. Он бы не увидел Жади, Жади не влюбилась бы в Лукаса…. Впрочем, окажись рядом с Жади брат Лукаса, всё равно всё сложилось бы иначе: парень, которому нравилась аристократка Маиза, вряд ли обратил бы внимание на какую-то арабскую девчонку, увиденную в чужой стране, каким бы красивым ни был на ней расшитый блестками костюм для танцев.
  Жади с тревогой наблюдала за выражением его лица.
- Жади, но ведь ты рассказала, как вы впервые увидели друг друга. Но вы не могли познакомиться прямо в той комнате?  Значит, было ещё что-то.
- Да, Саид, - вынуждена была исповедоваться перед ним Жади и дальше, - ты прав. Когда Лукаса заметили женщины, поднялся такой крик, что дядя Али тут же примчался наверх, пока все женщины с воплями разбегались и прятались кто куда. И только я так растерялась, что осталась стоять в костюме для танцев посреди комнаты. Зорайдэ в ужасе выключила музыку... Или это сделала Латифа? Этого я уже не помню. Но когда прибежал Сид Али, он ударил меня по лицу, и я не видела, как синьор Альбьери увел за собой Лукаса.
- Дядя Али ударил тебя? Ещё бы! Представляю: ты была почти голая перед незнакомым мужчиной! Даже дядя Али не мог видеть тебя в таком виде! – занервничал вдруг Саид.
- Успокойся, ведь это было так давно, Саид! Теперь у тебя несколько добропорядочных жен, которым в голову не придет ничего подобного! Твоя репутация непоколебима! А то, что было в моей жизни когда-то, ещё до тебя… Ты не должен переживать из-за этого, тем более - сейчас!
Жади понимала, что Саид видит, как неприятны ей расспросы, но он продолжал:
- Так как, Жади, кто из вас стал искать новой встречи?
- Саид, зачем тебе это знать? – страдальчески спросила она.
- Мне это необходимо, чтобы закрыть вопрос в отношении прошлого. Я собираюсь поставить точку. Ты можешь помочь мне.
- Тогда слушай: Лукас пришел несколько дней спустя к дяде Али, чтобы извиниться за совершенный проступок, и мы столкнулись с ним во дворе дома возле фонтана. Столкнулись в прямом смысле – лицом к лицу. Мы не видели друг друга, я торопилась, боясь потерять из виду Зорайдэ, с которой собиралась отправиться на Медину. И я налетела на него, едва не сбив с ног!
- Вот как, - усмехнулся Саид.
-Да! Так. А потом мы встретились с Лукасом в развалинах старой касьбы…
Саид тут же ухватился за это признание:
- Жади, а откуда Лукас, оказавшийся впервые в Фесе, мог узнать дорогу в развалины касьбы, даже если он знал о существовании старой крепости?
Некоторое время женщина растерянно молчала. Она вспомнила, как сама показывала знаками Лукасу следовать за собой, так он и узнал впервые дорогу в развалины  крепости, следуя по запутанным узким улочкам медины. Она почувствовала, как по телу пробежали мурашки, когда представила, как много лет назад пробиралась через полгорода -  и в первый раз, и много раз потом, боясь, как бы её не увидели, не узнали знакомые дяди Али или дяди Абдула, надеясь в глубине души, что Лукас придет, но всё-таки опасаясь, что однажды надежды окажутся напрасными.
Но как она могла сейчас рассказать об этом Саиду? Жади вдруг обдало холодом: Саид никогда ничего не делает просто так. Если он начал расспрашивать её о прошлом, это ему для чего-то необходимо. Возможно, Саиду не хватает того самого «масла», которое подливают в костер, чтобы огонь горел лучше? Саид пытается разжечь в себе ненависть, его собственные воспоминания уже затерты до дыр, привычны настолько, что не могут вызвать жажду мести, и ему необходимо узнать что-то новое, что вызовет в нем прилив ненависти к ней и Лукасу, чтобы начать войну против них.
Тут же  вспомнились слова, сказанные ей Саидом в первую брачную ночь, когда он понял, что оказался не первым:
- Жади, даже если пройдет 20, или 30 лет, но если Лукас окажется рядом, клянусь, я убью его!
Возможно, Саид решил, что пришло время исполнить клятву, данную 25 лет назад? А ведь Зорайдэ и дядя Али предупреждали её, что Саид может решиться на нечто подобное. Аллах! Как же она оказалась глупа! Почему не вспомнила их предостережение раньше? Сама дала ему в руки повод для мести, подбросила полено в его костер.
 Жади вдруг не стало хватать воздуха. Она обхватила руками горло, тяжело задышала, а потом внезапно обмякла в протянутых к ней руках Саида, успевшего подхватить бывшую жену.
- Жади, что с тобой? – притворно заботливым тоном спрашивал он, похлопывая её по лицу, как бы стараясь привести женщину в чувство. Но тот, кто хорошо знал Саида, мог быть уверенным: никакой жалости в эти мгновения тот не испытывал.
«Вот как, Жади. Ты так испугалась. Даже сознания лишилась от страха. Да, ты поняла правильно: мне очень хочется отомстить и тебе, и Лукасу. Я не убью твоего Лукаса, как клялся когда-то. Это было бы глупо – губить себя из-за старого оскорбления. Но я отомщу вам иначе. Ты вернешься ко мне сама, униженная предавшим тебя Лукасом, а Лукас получит те же рога, которыми он одарил когда-то меня. Я их ему верну. Вот в этом сегодня я могу поклясться».
- Воды, принесите стакан воды! – приказал Саид подбежавшему официанту. Ему удалось усадить Жади на стул, и теперь он придерживал её за плечи, чтобы женщина не сползла со стула.
- Саид! Что происходит? – спросила подошедшая Фатима.
- Неужели Жади снова пытается вернуть тебя? Разве после замужества Хадижи между вами может быть что-то общее?- тут же подхватила появившаяся следом Рания.
- Что случилось с одалиской, Саид? – оказался тут же и Сид Абдул.
-Жади, что с тобой? – Зорайдэ взяла с подноса стакан с водой, принесенный официантом.
- Зорайдэ, намочи платок и протри лицо Жади. Здесь душно, вот ей и стало дурно, - сделал вывод дядя Али, который, впрочем, заподозрил неладное, но не стал озвучивать подозрения.
- Карима! Где Карима? Карима, подойди! – позвала Зорайдэ.
- Я здесь, Зорайдэ, уже здесь! Жади плохо? Что с Жади? Она совсем бледная! Жади плохо! Надо вызвать врача! – причитала,  откликнувшись на зов, Карима.
- Перестань, Карима, не причитай! – не выдержал Сид Али.
Жади открыла глаза после того, как Карима грубо брызнула ей в лицо холодной водой.
- Что это было? – едва слышно спросила она.
- Кариме скажи спасибо! Это она смогла привести тебя в чувство. А то мы уже собрались вызывать врача, - ответила Зорайдэ.
Пока женщины хлопотали вокруг племянницы, Сид Али отошел в сторону с Саидом и спросил:
- Саид, о чем вы говорили с Жади? Что такое вы обсуждали, что ей стало плохо? Я не вчера родился, Саид…
- Дядя Али, - примирительно сказал Саида, - ваша племянница попросила меня устроить ей встречу с Хадижей в Марокко, когда летом они с Лукасом и Самирой окажутся в Фесе. Жади сказала, что Лукас дал ей слово совершить путешествие – с ним или только с Самирой, к вам в гости, но так, чтобы обязательно встретиться с дочкой. Жади хочет, чтобы я поспособствовал этой встрече.
У дяди Али появилось на лице  удивленное и недоверчивое выражение,  и Саид понял, что Жади, как всегда, не сочла нужным посвятить кого-либо из родственников в предстоящую авантюру.
- Я думал, что Вам известно о планах Жади и Лукаса! Но, к сожалению, мне пришлось огорчить её: теперь моя дочь мне не принадлежит. Она вышла замуж, и только Фарид может решить, отпустить Хадижу в Фес в ваш дом на встречу с Жади или нет. Мне кажется, Жади не устроил мой ответ. Она не хочет верить, что власть моя над Хадижей закончилась. Теперь моя дочь принадлежит семье мужа, и я ничего не могу поделать.
- Понимаю, Саид. Но Жади мне ничего не говорила о поездке летом в Фес, - испытующе глядя Саиду в глаза, сказал дядя Али.
- Так спросите племянницу об этом. Думаю, она вам всё расскажет. Она приняла это решение совсем недавно, когда собралась звонить мужу в Россию. Она уверена, что Лукас, чтобы утешить Жади, пообещает ей эту поездку. Извините, но мне пора пообщаться с гостями. Я вижу, меня ждут синьор Караску и синьор Сернадес. Прошу прощения.
Саид отошел к группе людей, с которыми тут же о чем-то заговорил, а Сид Али обхватил подбородок и задумчиво смотрел на бывшего мужа Жади, пытаясь понять, что же всё-таки могло произойти между его племянницей и Саидом.
Новость, которую тот сообщил, была действительно неожиданной. Почему Жади не посоветовалась с ним и Зорайдэ? Почему начала атаковать Саида просьбой устроить встречу с дочкой, прекрасно зная, какие нравы царят в традиционных марокканских семьях, где молодая жена беспрекословно подчиняется мужу? И только в случае крайней необходимости отец может вмешаться в жизнь молодой семьи и что-то потребовать. Но должно случиться нечто такое,  о чем и думать не хочется. А Жади уже сейчас требует от Саида невозможного. Почему? Может быть, случилось нечто, что ему, Сиду Али, неизвестно? Что Жади скрывает от них с Зорайдэ?
Он с подозрением рассматривал племянницу, с утомленным видом сидевшую в окружении женщин. Он заметил, как подрагивали пальцы у Жади. Она  была так бледна, что темно-зелёное платье, очень красивое, придававшее Жади изящество, но не открытое, пусть и сшитое не в национальных традициях, сейчас ей совершенно не шло. Казалось, чудесное платье подчеркивало ещё больше появившиеся вдруг темные круги под глазами и делавшие её лицо ещё бледнее.
Сид Али дал себе слово не спускать с Жади глаз до конца вечера, но и потом стараться быть в курсе всего, чтобы там ни задумала племянница. И он был уверен, что Зорайдэ поддержит его, потому что слишком хорошо знает Жади и то, на что способна мать Хадижи.

2. ЧАСТЬ 5 Глава 2. Лукас и Тавиньо в России.

Жади и не подозревала, как обеспокоил дядю Али её разговор с  бывшим мужем. Ей стало скучно на празднике в ресторане, и с Саидом она так и не смогла обсудить то, что её интересовало, потому что  он дал ясно понять, что в жизнь дочери вмешиваться не намерен.
И Латифа, и Зорайдэ, даже Иветти не поддержали её.
- Жади, но ведь ничего ещё не случилось! Да, молодожены устроили такой финт – улетели, так сказать, по-английски, т.е., не прощаясь, ну и что? Эта современная молодежь! – находила доводы Иветти, чтобы успокоить подругу.
 Зорайдэ тоже призывала Жади не волноваться раньше времени:
- Мы с Али будем в оба уха прислушиваться ко всем разговорам на медине, Жади! Если нам что-то не понравится, Сид Али обязательно приедет в дом Фарида и всё выяснит.
 - Жади, твоя дочь теперь под защитой уважаемой в Мекнесе семьи! Никто не слышал ни одного плохого слова ни о матери Фарида, ни о его дедушке. Дед Рахим дружен и с Сидом Абдулом, и с Сидом Али. И Мухамед очень хвалит мужа Хадижи. Пусть я сейчас игнорирую Мухамеда и стараюсь делать вид, что меня не интересуют его слова, но я слышу разговоры, которые происходят в нашем доме. Даже Дуния – ты только подумай, ведь это очень требовательная женщина, ей трудно угодить, но даже она  с завистью отзывалась о том, какой завидный жених достался Хадиже, - убеждала сестру Латифа.
- Зорайдэ, уже время Хадиже позвонить из Парижа! Сейчас почти шесть вечера! Самолет должен был приземлиться  полчаса назад! Даже если они с Фаридом задержались на таможне и получая багаж, всё равно уже пора сообщить о прилете, чтобы мы не беспокоились о том, как они добрались до Парижа!
Зорайдэ оглянулась на сида Али. Он стоял рядом с дядей Абдулом и Саидом. Мужчины о чем-то увлеченно беседовали. Но вдруг все застыли. Саид достал мобильник и поднес к уху. Жади впилась глазами в его лицо: так и есть, у Саида появилось такое выражение, с каким он всегда говорил с Хадижей.
- Вот видишь, Жади, и спрашивать не стоит, и так понятно, что Саид разговаривает с Хадижей. Или с её мужем.
Как не хотелось матери Хадижи расспросить бывшего мужа, что ему сказала Хадижа, но, вспомнив, как с ней разговаривал Саид, ей расхотелось подходить к нему и расспрашивать. Лучше она всё узнает от дяди Али. Тот , конечно же, дипломатично задаст вопрос, но так, что Саиду придется ответить. Тоже дипломатично, правда. Но главное – с Хадижей пока всё в порядке. Долетели до Парижа, где молодожены проведут несколько дней, а в четверг они уже прибудут в Марокко, и Хадижа войдет в дом Фарида в Мекнесе как его жена. И начнется её замужняя жизнь.
Праздник продолжался. Столы снова были полны вкусной еды, чудесных напитков и фруктов, и как и вчера, веселились гости, танцевали женщины, и о чем-то беседовали мужчины.
  Но у Жади окончательно испортилось настроение, без Хадижи праздник её уже не интересовал, и поэтому, отыскав в огромном зале Далву с Пьетро, она покинула отель вместе с сынишкой, взяв одно из свободных такси.
Вскоре они с Пьетро были дома. После выходного дня их поджидала няня мальчика, и, слегка перекусив, т.к. на празднике Жади не могла проглотить ни кусочка, все отправились по своим комнатам. Пьетро соскучился по собственным игрушкам и велосипеду, и Карла  отправилась с мальчиком погулять в саду, хотя было уже темно. Вечер опустился на город ещё когда они возвращались домой с праздника. Но Жади позволила сыну немного покататься на велосипеде по дорожкам сада. Если Пьетро так хочется этого, зачем лишать его удовольствия? В саду не подстерегали никакие опасности. Жади выглянула в окно: у ограды прохаживался охранник. Мальчик с няней вышли в сад.
 А Жади закрылась у себя в комнате, достала часть фотографий, которые она не положила в конверт для дяди Али и Зорайдэ, вытащила старые альбомы, где хранились снимки маленькой Хадижи, и предалась воспоминаниям, то и дело смахивая слезы. Ей казалось, что  дочь не просто вышла замуж и уехала с мужем, нет –  она как будто испарилась, исчезла без следа, растаяла в воздухе навсегда – такое ощущение преследовало Жади и не давало ей покоя.
Если бы им с Хадижей удалось обняться перед расставанием, чтобы она могла ощутить на себе прикосновение дочери, вспоминая и храня его, то, возможно, Жади смогла бы понять, что они с Хадижей подошли к грани, которую придется переступить обеим: Хадижа больше не маленькая девочка, а жена Фарида, а Жади не сможет видеть её в силу обстоятельств так часто, как ей захочется.
Но увы… Жади последним запомнился момент, когда её принцессу уводил из зала молодой мужчина, вызвавшей в ней, как в матери, огромную неприязнь.
Наплакавшись, заливая слезами каждое воспоминание, Жади вдруг неодолимо захотелось поговорить с Лукасом. Увидеть его, обнять, прижаться к его груди, почувствовав его ладони на спине, успокаивающе поглаживающие её по волосам. Лукас, что и как бы он ни сказал, всё равно нашел бы для неё слова утешения. Он всегда умел пролить бальзам на её душу.
Где сейчас Лукас? Чем он занимается? И когда же он, наконец, вернется?
И не успела она подумать о телефонном звонке – почему бы на этот раз ей самой не позвонить мужу, пусть они и договорились, что звонить из России  будет сам Лукас, раздалась знакомая мелодия на мобильном.
 - Неужели Лукас «услышал» меня? – обрадовалась Жади, забывая, что в России при разнице времени в 7 часов, уже поздняя ночь, и Лукас может спать после утомительного пути.
И она, конечно же, ошиблась.
- Жади, почему ты ушла с праздника так рано? – раздался голос Саида. – Что-то произошло или тебе не понравилось? Ты так стремилась попасть на свадебные торжества, что меня удивил твой ранний уход.
Нет, это Жади была удивлена тем, что Саид позвонил после её ухода! Нахмурившись, она спросила:
- Саид, ты хочешь поговорить со мной о том, что мы уже обсудили с тобой пару часов назад? Ты передумал, и собираешься съездить в Марокко в ближайшее время?
- Нет, Жади, я не собираюсь никуда ехать. Я только решил узнать причину твоего поспешного отъезда.
- Вот как? Ты просто издеваешься надо мной! – вышла из себя Жади, едва не швырнув трубку на столик. И всё же резко положила её, так, что телефон ударился о столешницу.
- Ну, Саид! Как он может так вести себя? Неужели в его душе не шевельнулось беспокойство за судьбу Хадижи? Но ведь он так её любил? Ведь он же любил мою принцессу!
Походив по комнате, а скорее даже – пометавшись от окна к двери, от кровати к столику возле кресел, она взяла трубку телефона и решила сама позвонить Лукасу. Надо было услышать его голос, иначе она просто сошла бы с ума! И только попавшие в поле зрения часы на туалетном столике остановили её порыв. Звонить пока рано! Разбудить Лукаса в середине ночи после утомительного пути? Нет, пожалуй, пусть Лукас выспится, как следует, а в полночь, как они и договаривались, она позвонит мужу, всё обдумав к тому времени и взвесив каждое слово, которое она скажет мужу. Ведь Жади собиралась предложить Лукасу после его возвращения из России как можно скорее отправиться вместе с ней в Марокко. Теперь Жади не желала ждать даже до июля, когда бразильской зимой у Лукаса может оказаться  (как она сначала надеялась) немного свободного времени для путешествия с женой в Марокко. Жади сожалела только о том, что у Самиры начался учебный год в Университете. Но, кажется, она знала, какой довод она выдвинет, чтобы попасть в Марокко, не упоминая Хадижу.
Пьетро! Разве не пора её сыну побывать на исторической родине? И Лукасу будет нечего возразить, не только дяде Али и Зорайдэ. «Понравится ли это Саиду, меня не будет интересовать, – холодно подумала она. – Не собираюсь спрашивать у него разрешения на поездку в страну, где когда-то родился и вырос мой отец!»
Жади как-то сразу успокоилась, приняв решение. Она выбрала из фотоальбомов тот, в котором оставались незаполненными   почти половина листов, и решила вставить фотографии свадьбы дочери на пустующие страницы.

***Жади решила не звонить Лукасу, думая, что он спит в далеком незнакомом городе. Но это было не так.
Вероятно, от смены часовых поясов и переизбытка впечатлений он никак не мог уснуть. Сняв в огромном отеле с незапоминающимся названием  номер на двоих, Лукас с завистью прислушивался к тому, как в соседней комнате Тавиньо, точно так же уставший, похрапывает в своей постели. Но к Лукасу сон не приходил. И тогда,  перестав бороться с собой, Лукас Феррас решил во всех деталях вспомнить прожитый день, проанализировав увиденное. Ведь, собственно ради того, что они смогли увидеть сегодня, проезжая по трассе из  Krasnodara в  Sochi, и была затеяна эта поездка на малозначимый для их фирмы экономический форум.
Собственно, замысел Леонидаса Ферраса, отправившего  Лукаса вместе с адвокатом  фирмы Тавиньо, был таков: после того, как местом проведения зимней Олимпиады в 2014 году был объявлен город Сочи в России, стало понятно, что именно там необходимо будет приложить усилия к поиску мест для вложения инвестиций в это непростое время разразившегося в мире финансового кризиса.
Что такое Олимпиада? Прежде всего, это строительство олимпийских объектов, а также всей сопутствующей инфраструктуры и для спортсменов, и для туристов, которые приедут в 2014 году в качестве зрителей.
Леонидас Феррас как глава фирмы и главный акционер, собрал Совет директоров на совещание и поделился своими планами на будущее, предложив проработать бизнес-план предстоящих действий в этом перспективном направлении.
Лукас и сейчас помнил слова отца:
- Конечно, мне понятно, что строительством самих олимпийских объектов на месте проведения игр будет заниматься сама Россия. Но мои служащие собрали материал и выяснили, что город Сочи –  небольшой населенный пункт. Сколько бы отелей и гостиниц не было построено в этом курортном месте, всё равно город не способен будет вместить всех желающих, кто соберется приехать на олимпиаду. Сейчас только 2007 год, до 2014 года остается семь лет. И нам надо опередить конкурентов, заняв там нишу в строительстве сети отелей для олимпиады и заранее заключить договоры на поставку  собственных продуктов питания.
Сделав паузу, Леонидас Феррас осмотрел зал и продолжил излагать своё видение проблемы:
- Мы должны обратить внимание на прилегающий к месту будущей олимпиады район. Если посмотреть на карту, найденную в Гугле, самым перспективном в этом деле районом является часть побережья Черного моря, вдоль которого протянулась трасса международного  значения. Это район небольшой удаленности от Олимпийского Сочи, богатый рекреационными ресурсами и малозастроенный российским бизнесом. Возможно, в ближайшие год-два там всё изменится. Но пока мы можем попытаться выяснить, какие шансы мы можем там иметь.
- Лукас, Тавиньо, почему бы вам не съездить на разведку, так сказать, и не выяснить, как там на самом деле обстоят дела? Необходимо побывать на месте и оценить обстановку, присмотреться к деталям и особенностям российского бизнеса, чтобы понять: куда, во что стоит вкладывать денежные инвестиции.
Заметив недовольство на лице Лукаса, Леонидас сердито заметил:
- Вы всё равно должны будете поехать в Европу для заключения ряда сделок, почему бы вам не побывать и в России? Санкт-Петербург и Москва – это уже стоит в плане поездки, но я выяснил, что для стран БРИК (сообщество Бразилия-Россия-Индия-Китай) в марте именно в Сочи проводится в рамках развития экономических отношений между нашими странами семинар по поводу инвестиционных проектов, которыми мы можем заинтересовать друг друга. Из Бразилии для поездки в Россию уже  сформирована  группа предпринимателей, но я поговорил с нужными людьми, и вас обещали включить в состав делегации.*** (от автора: эта экономическая фантасмагория никогда не происходила в реальности и является результатом фантазии автора произведения!)
Видя сомнение и на лицах других акционеров, Леонидас Феррас продолжал убеждать:
- Да, есть риски. И, кроме того, прибыль – дело отсроченного будущего, ведь Олимпиада состоится в 2014 году, а сейчас только 2007 год, но всё равно мы получим прекрасный рынок сбыта для нашего мяса, и возможно – не только на время олимпийских игр. Есть шанс заключить долговременные сделки с гостиницами и отелями на побережье, которые останутся и после окончания олимпийских игр в Сочи.
- Надо смотреть шире на процессы в бизнесе! – увещевал синьор Леонидас соратников и держателей акций его компании.
- А затем придет очередь и Рио-де-Жанейро, где тоже в 2018 году будут проводиться Олимпийские игры, а это значит, что у НАШЕЙ фирмы, в отличие от конкурентов, будет наработан определенный опыт в строительстве олимпийских жилых объектов и обеспечении их жизнедеятельности, - с обезоруживающей улыбкой развел руки в стороны Леонидас Феррас. И, будучи главным акционером собственной фирмы, он смог продавить это решение среди самых недоверчивых держателей акций, убедив крупных акционеров и получив поддержку у членов Совета директоров.
Но всё-таки необходимо было осмотреться на месте, т.е. поехать в Россию, получить конкретные представления о местах, где можно было бы участвовать в строительстве сети гостиниц, после чего пугающие акционеров предполагаемые риски уже превратятся в выгодные  инвестиционные проекты…
Помнится, Лукасу сначала эта идея не пришлась по душе.  Но потом он понял, что поездка выгодна и для него. Он так устал решать проблемы с поисками возможных мест вложения инвестиций, что был рад отправиться в Россию.
Кроме того, выяснив, что дни поездки совпадают, как нельзя кстати, с датой свадьбы дочери Жади, Лукас с радостью согласился с предложениями отца. Идти на свадьбу в дом бывшего соперника не хотелось, а отпустить Жади одну, но не пойти самому, было нельзя.
Тавиньо же был счастлив получить передышку от ревнивой Лидианы, сменив хотя бы ненадолго обстановку. К тому же – приближались дни выплаты алиментов на Тавиньо-младшего, а это было чревато не только ежедневными страданиями Лидианы, но и встречей лично с доной Одетти, которая не упускала случая привести в их дом мальчика и разыграть при этом целый спектакль. С ужасом думал Тавиньо о новой встрече с бессовестной авантюристкой и её подлой дочкой Карлой, которые, не смотря на строго установленные и заранее оговоренные выплаты, каждый раз имели наглость потребовать ещё хоть самую малость на придумываемые дополнительные  расходы.
«Наверно, эти дамочки решили разорить отца ребенка, не иначе», - подумалось Лукасу, однажды выслушавшему грустную исповедь приятеля.
Вот так и получилось, что  в середине марта Лукас Феррас, сын главы фирмы, и его приятель-адвокат Тавиньо оказались за многие тысячи километров от дома, от Бразилии, на другой стороне планеты, даже в другом полушарии, чему ужасалась трепетная натура жены Тавиньо.
Лидиана не давала покоя мужу ни  когда они были в Европе, ни когда прилетели в Санкт-Петербург – красивейший город на севере России, ни когда оказались по делам в столице страны Москве. Тавиньо невозмутимо один раз в день отправлял единственную эсэмэску о том, куда в данный момент их с Лукасом забросила жизнь. И всё. Далее шло общение по электронной почте, в которой Тавиньо сначала прочитывал все письма, которые с подачи Лидианы писала их дочь Телминья, но потом письма стали оказываться всё более длинными и эмоциональными.
 И Тавиньо понял, что его супруга уже преуспела в освоении умения пользоваться электронной почтой… Поэтому Лукасу приходилось часто наблюдать, как  приятель, едва раскрыв в ноутбуке письмо от Лидианы, глазами скользил по тексту письма и тут же отправлял его в виртуальную корзину. Ответы он тоже писал скупо, всего несколько строчек. И всё. Исключением становились только сделанные им интересные снимки из жизни россиян, фотографии зимних пейзажей и виды местных городов.
Ведь то, что для жителей такой холодной страны было делом привычным – снег они видели всю зиму, которая длилась в России по полгода, а вот им, бразильцам, видеть падающую с неба белую вату, которая оказывалась тающими тут же снежинками, было непривычно. И Тавиньо, и Лукас не переставали удивляться многому из того, что им довелось увидеть в России.
И вот, когда после завершения дел в Испании и Париже, они заключили ряд соглашений в Санкт-Петербурге и Москве, Лукас Феррас с  Тавиньо  должны были отправиться на экономический форум. Но отказались от прямого рейса до Сочи, а выбрали индивидуальный маршрут. Они решили  вылететь  в Краснодар, а затем на арендованном автомобиле добраться из Краснодара в Сочи, тем более, что время в пути – всего около восьми часов, не смотря на не очень хорошие дороги и изматывающий горный серпантин, по-настоящему серьезный, как им сказали, после Туапсе - небольшого городка по пути следования.
Кстати, и район, который так заинтересовал фирму Феррасов, носил название по этому городку – Туапсинский район.
«Однако, как сложен русский язык: там, где можно ограничиться легкой и понятной для произношения иностранцев конструкцией «Район Туапсе», по аналогии с «районом Рио-де-Жанейро», нужно же было обозначить непроизносимое название даже на картах как Туапсинский район!» - впадал Лукас в лингвистические философствования при столкновении с языковыми трудностями.
И вот сейчас, лежа без сна в постели, он вспомнил, как, сойдя с трапа самолета и обрадовавшись тому, что в этом почти южном городе с названием Краснодар уже не так холодно, как было в Москве.
Тавиньо, набрав полные легкие свежего воздуха и медленно выдохнув, сказал:
- Поразительная страна. Я бывал во многих странах восточной Европы, но Россия не похожа ни на какую другую страну мира. Здесь даже климат необыкновенный. Мы прилетели из весеннего Парижа в заснеженную северную столицу, в Санкт-Петербург. Кстати, я удивлен этим фактом – я был уверен, что даже в таком огромном государстве всё-таки одна столица – Москва.
- Это образное выражение. Отец мне рассказывал, что раньше город назывался Ленинградом, в честь их вождя революции, которая у них была в 1917 году, если не ошибаюсь.
- Возможно,- осторожно согласился Тавиньо, который был не очень силен в мировой истории, но старался не показывать этого. Тем более, перед Лукасом – сыном владельца фирмы. Компетентность – вот главный критерий, который ценил Леонидас Феррас. Компетентность во всем!
- Но как уверяет Лидиана, а ты, Лукас, знаешь, что я каждый вечер читаю электронные письма из дома,  там, в Сочи, должно быть ещё теплее. В этой стране на огромных пространствах  зима длится по полгода, и снег лежит  несколько месяцев. То, что мы видели в Москве – всего лишь небольшая снежная аномалия со снегопадом. Если сравнивать с нашей солнечной и жаркой Бразилией, то Россия – страна вечной зимы. Здесь даже летом температура воздуха, как у нас зимой. Но! – поднял палец Тавиньо,- Лидиана вычитала, что, чем южнее, тем в России теплее. И город Сочи, куда нам надо попасть, находится в субтропиках.
- Что? – не понял Лукас. – Какие субтропики, Тавиньо! Тогда там должны расти пальмы и магнолии, а не тополя и кедры с соснами, как мы видели в Москве!
- Лукас, в Москве мы не видели ни кедров, ни сосен. Только ёлки, березы и тополя, - самодовольно поправил его Тавиньо.
- Но всё равно, согласись, что это не тропическая растительность!
- Будут в Сочи и пальмы, и магнолии. Мы ещё увидим их. Лидиана уверяет, что всё это есть на фотографиях.
Лукас недоверчиво покачал головой.
Они сели в предоставленный им приглашающей стороной автомобиль такого старого года выпуска, что Тавиньо не поверил глазам. 
- Неужели где-то в мире сохранились такие раритеты? Как мы поедем на  такой машине по горным дорогам? – сомневался, не скрывая испуга, адвокат.
- Я помню, когда мы с Жади ездили в Марокко, тоже видели подобное. Но там в качестве такси в основном были старые «Мерседесы».
Водитель, представившийся как Николай Иванович, видимо, прочитал на их лицах одолеваемые их сомнения, и  произнес на английском языке:
- Господа, машина вполне надежна. Я часто перевожу туристов, желающих добраться до курортов Сочи не на поезде или самолете, а на машине. И ни разу не попал в аварийную ситуацию, машина надежная, да и я водитель с большим опытом поездок по горному серпантину.
Обменявшись вежливыми фразами с водителем и выяснив самые общие сведения, мужчины сели на заднее сидение автомобиля. Пока Николай Иванович бегал куда-то по каким-то делам, что-то где-то «отмечая», некий «путевой лист», Лукас и Тавиньо смогли обменяться впечатлениями о предстоящей поездке и кое о чем договориться.
- Не уверен, что наш водитель владеет только английским и португальским языками, как утверждает. Он может знать и испанский, и португало-бразильский. Поэтому нам надо проявлять осторожность в высказываниях.
- Да, не стоит обсуждать возможности и желания нашей фирмы. Кто знает, что он за человек, этот шофер. Как говорит Зорайдэ, тетка Жади: надо больше слушать и меньше говорить, потому что человеку даны два уха и только один рот! – вспомнил к месту Лукас.
- Это правильно. Не станем обсуждать между собой увиденное, чтобы не выдать нашего интереса. Но по возможности, станем осторожно задавать вопросы Николаю Ивановичу, - одобрил Тавиньо план Лукаса.
Они помнили, что совещание, на котором было принято решение о поездке в олимпийский район России, носило закрытый характер, а все документы шли под грифом «для служебного пользования». Об этом не стоило забывать.
Но им не пришлось ни о чем расспрашивать водителя. Есть такая порода людей, которые очень любят поговорить. Обсудить что угодно даже с малознакомыми, а то и вовсе незнакомыми людьми. Такому человеку можно не давать повода и темы для разговора – он всё сделает сам: будет говорить, не заботясь о том, хотят ли его слушать или нет, будет сам находить темы для разговоров, не задумываясь, кому ещё интересно слушать то, о чем он разглагольствует.
Николай Иванович оказался именно таким. Подобные субъекты обычно раздражали как Лукаса, так и Тавиньо, но не в этот раз.
Водитель, зная, что ему выпал случай везти иностранцев, впервые оказавшихся в данном регионе России, он первым делом вывалил на ошеломленных предпринимателей поток самых разных фактов.
 Поэтому Лукас и Тавиньо, не успев проехать и нескольких километров, уже знали, что расстояние от Краснодара до Туапсе – около 180 км, что Туапсинский район протянулся вдоль Черноморского побережья  на 77 км,  а время в пути от Краснодара до Сочи – что-то около 7-8 часов.
- И чем же знамениты места, которые мы будем проезжать? – почти равнодушным голосом поинтересовался адвокат у водителя, скрывая интерес к ответу.
Николай Иванович хмыкнул и довольный проявленным интуристами интересом, выдал им подробную словесную справку:
- Доедем до городка Горячий ключ, потом – до Джубги. И начнется район-курорт, где около 250 здравниц, 20 стоянок древних людей, больше 200 дольменов, в устьях рек находятся остатки древних городов – в устье реки Нечепсухо –  остатки турецкой крепости Дузу-Кале и греческой Никопсии, а в устье реки Туапсе – древний город Топсида. Если у вас есть желание, и вы располагаете временем, можно и осмотреть достопримечательности…
- Нет, нет, - остановил его Тавиньо, - мы должны успеть вовремя в Сочи, и, кстати, примерно во сколько мы приедем туда? Успеем до заката солнца или въедем в город, когда уже стемнеет?
 Шофер задумчиво взглянул на часы на приборной доске.
- Сейчас 12 дня. Думаю, в восьмом часу вечера мы доберемся.  Пожалуй, уже начнет темнеть. Чтобы успеть доехать засветло, надо было и выезжать часов в 10 -11 утра. 
Тавиньо пожал плечами: это зависело не от них. Самолет приземлился с 10 утра, а потом ещё они перекусили в ресторане, потом искали нужную фирму, не умея толком объясниться. В России, как выяснилось, мало людей, владеющих хотя бы одним европейским языком. Но проблемы всё-таки разрешились, и вот они уже сидели в автомобиле, а Тавиньо продолжал задавать вопросы:
- А что известно об историческом прошлом побережья? Вы упомянули дольмены, греческие города и турецкую крепость.
- Так, это… история здесь богатейшая. Греки, генуэзцы, итальянцы, гунны и половцы, русичи с Тмутараканским княжеством…Потом и Тамерлан дошел до Анапы. Но впрочем, это на Тамани. А вот где мы будем проезжать, там было вот что: в 5 веке до н.э. здесь жили греки. Потом на целых 9 веков установилось Боспорское царство. Его разгромили племена готов, затем пришли гунны, потом началась христианизация земель – вот остатки города Никопсии и найдены в поселке Новомихайловском. В 15 веке побережье захватили турки. Это15-16-17-18 века земли здесь были под властью Турции. Пока в 1696 году наш царь Петр Первый не взял войной турецкие крепости Азов и Темрюк. И начались кавказские войны, а потом на Кубань пришла царица Екатерина Вторая…Это уже 18 век. 19 век – тоже Кавказские войны. В 20 веке – гражданская война, по Туапсинскому району проходила Таманская армия. А в годы Второй мировой войны – у нас эта война называется Великая Отечественная война, в 1942 году фашисты захватили Шаумян, Пшиш, вышли на Главный кавказский хребет. В Туапсинском районе шли ожесточенные бои, изгнали немцев в 1943 году. Как фашисты бомбили Туапсе, моя теща помнит из рассказов своей бабушки…
Тавиньо внимательно слушал, пытаясь понять тот язык, на котором изъяснялся с ними водитель. Это была смесь английских слов с португальскими. Но португальский был европейский и  исковеркан чудовищным акцентом. При том, что на английском Николай Иванович говорил довольно сносно. Но почему-то решил, что гостям будет понятней, если он воспользуется родным для них португальским языком, видимо, не очень представляя, что бразильский португальский отличается от европейского варианта.
Но Тавиньо не спешил делать замечание и просить говорить только по-английски. Кто знает, не обидится ли человек, а потом у него вообще ничего не спросишь и не узнаешь. Эта загадочная русская душа – сколько об этом читал Тавиньо и слышал…
А Лукас не слушал исторические экскурсы, потому что мысли его были заняты Жади. Он не смог ей позвонить накануне, пусть и очень хотелось. Он понимал, что на свадьбе Хадижи его Жади будет думать только о дочери, которую боится потерять.
Сегодня, оказавшись в Краснодарском аэропорту, он едва не набрал её номер, но вовремя спохватился: в Рио-де-Жанейро была глубокая ночь. Впрочем, зная, что марокканские свадьбы заканчиваются далеко за полночь, его жена вполне могла находиться на свадебном торжестве. Представив, как на его звонок отреагируют те, с кем рядом окажется Жади, как усмехнется Саид, поняв, что ею интересуется Лукас, как нахмурится дядя Али, а другой дядя – Абдул, кажется? – станет называть его жену  своеобразным ругательством «одалиска», и старику никто не посмеет возразить, даже сделать замечание, кроме дяди его жены…
Вобщем, Лукас вместо звонка Жади попытался поговорить с отцом, который тут же засыпал его вопросами о делах, о сделках, но ни слова не сказал о свадьбе, с которой, судя по всему, они с Иветти только что вернулись. Рискнув перезвонить Иветти, Лукас обнаружил, что сотовая связь его подвела: ему никак не удавалось соединиться с номером телефона Иветти. И чтобы не искушать себя, он убрал мобильник подальше. Если бы он был точно уверен, что Жади тоже вернулась домой со свадьбы, он позвонил бы обязательно. Но отец не упомянул, что Жади приехала вместе с ними.
Он понимал, что сейчас чувствует его Жади. Как переживает, как страдает. Если бы в своё время его дочь Мэл вышла замуж и уехала в другую страну, стал бы он или Маиза настолько сильно переживать? «Пожалуй, нет!» – ответил себе Лукас. Даже если Мэл переехала бы жить к мужу в Европу, он или Маиза в любой момент могли бы прилететь к дочери, просто позвонить ей, позвать её в гости. Но с Жади и её родственниками было не всё так просто. Другие обычаи, страна со строгими нравами, не позволяющими молодой жене распоряжаться собой по собственной воле. Только по решению мужа.
Лукас и верил Жади, и в то же время отказывался понимать, как в 21 веке современная женщина может быть так несвободна в своем выборе. Впрочем, наверно, это и есть выбор – ведь племянница Жади, Самира, не подчиняется обычаям собственных родственников. Правда, и поплатилась за это…
- Лукас, достань карту, пожалуйста. Я хочу отметить маршрут, по которому мы будем ехать, - обратился к нему с просьбой Тавиньо.
Лукас передал карту, и приятель обвел синим фломастером город, который только что проехали.
- Это Горячий Ключ, - подтвердил Николай Иванович. – Вот теперь начнется горная дорога. Но до Джубги ещё ничего ехать, на нормальной скорости, а потом – потащимся со скоростью 50 км/час, по серпантину это нормально. По времени выйдет так же, как если бы гнать сломя голову. То фуру догонишь, придется за ней плестись, то пешеходов в населенном пункте пропускать. А с небольшой скоростью серпантин и не чувствуется. Я по российскому югу накатался до отрыжки, очень достает ремонт дорог, караваны фур, отсутствие нормальных гостиниц.
Лукас заметил, как Тавиньо бросил на него выразительный взгляд. Вот недостатки, которые могут лечь в основу их будущих бизнес-проектов для вложения инвестиций. Правда, Лукасу хотелось спросить у болтливого шофера, почему ремонтом дорог не занимаются местные дорожные службы…
Но Николай Иванович будто услышал этот вопрос:
- Даааа, и сейчас-то дороги не очень, а как начнется олимпийская стройка, так пойдут фуры со строительными грузами, убьют всю трассу. Как пить дать.
Адвокат начал, было, переспрашивать, что означает странное выражение «убьют трассу», но тут они с Лукасом увидели нечто интересное у дороги. Машина притормозила, давая возможность Лукасу и Тавиньо сделать снимки на сотовые телефоны необычного явления.
- Что это такое? – удивленно рассматривал Лукас дерево, увешенное лоскутками ткани.
- Это всё туристы! Покидая Черноморское побережье, привязывают к веткам дерева лоскутки ткани, чтобы снова вернуться на теплое море, - пояснил Николай Иванович.
- А где же море? – спросил Лукас. – Мы проехали довольно много километров, но море так и не появилось.
- Море? Море появится сразу за Джубгой! Будем ехать по горному серпантину, а море  станет нас сопровождать.
Тавиньо кивнул, довольный ответом. Он так соскучился по  бесконечному  водному простору! Океан, который ему приходилось видеть каждый день в Бразилии, такой огромный, шумный, с накатывающим на песок прибоем… И вот уже несколько недель он был лишен этого привычного зрелища, от чего было как-то не по себе.
 И Лукасу тоже не хватало привычных океанских далей. Но оставалось только ждать, и оказывается – недолго.
А пока до Джубги дорога была очень красивая и несложная. Единственное, что пугало – это повороты на 180 градусов. Но водитель как будто не замечал их, ведя машину уверенно и спокойно.
Мимо проносились живописные речные долины и ущелья. Проезжая через небольшие горные селения, путешественники с интересом отметили типичную картину: небольшие деревянные дома выстраивались вдоль трассы, которая и являлась главной улицей, непременно был базарчик, магазин, клуб, обилие деревьев вокруг домов, из-за чего можно предположить, что летом дома утопают в зелени.
Правда, сейчас зелени не было – в марте только на некоторых плодовых деревьях виднелись цветы на голых ветках. Обоим мужчинам, в Бразилии привыкшим к иным пейзажам, всё казалось непривычным и удивительным. Те же деревянные дома… Правда, были  и кирпичные, добротные постройки в несколько этажей. И каждое село с боков как будто сдавлено сравнительно невысокими горными хребтами.
Лукас любовался местными пейзажами, отвлекая себя от тревожных мыслей о доме, о Жади и сыне Пьетро, с которым разговаривал буквально на днях, но уже скучал по нему безумно, видя из окна автомобиля играющих на улице местных мальчишек.
- Вот и Джубга, - объявил водитель.
- «Д-жу-б-га»… У вас такие странные названия, трудно произносимые и, тем более – незапоминающиеся, – сказал Тавиньо, с трудом выговаривая название поселка, воспринятое на слух и тут же найденное на карте.
- Да, названия те ещё. Но знаете, что оно означает? Слово переводится как «ночная красавица». Панорама ночью с моря открывается превосходная. Кто дал такое название – уже неведомо.
Днем же поселок выглядел не очень привлекательно.
-Это провинция, что вы хотите, - сказал Николай Иванович, когда переехали по мосту через небольшую речку, и  машина остановилась возле автозаправочной станции. Пока заправлялись, Лукас рассматривал поселок. Слева от дороги виднелись сады,  справа – жилые многоэтажки, а когда машина  тронулась с места и покатила дальше по трассе, мимо проплыли многочисленные кафе, сувенирные лавки, закусочные.
А через сотню метров от выезда из Джубги справа вдруг распахнулся морской простор, который до этого был закрыт горами. Вид был потрясающий, и Лукас с Тавиньо не могли оторваться от окон автомобиля. С высоты птичьего полета можно было наблюдать длинную полоску уходящей от них автомагистрали на фоне моря и дальних прибрежных гор, которые им  предстояло ещё преодолеть.
Видя, как рады бразильцы долгожданному морскому пространству, Николай Иванович, будучи, вероятно, художником в душе, заговорил:
- Если лететь вдоль Черноморского побережья Туапсинского района, то откроется удивительная по красоте картина – ярко-голубое море  с таинственными темными пятнами водорослей на дне, изумрудная зелень лесов, островки пансионатов, отелей и баз отдыха, в окружении девственной природы...
- Вы сами летали? – спросил Тавиньо.
- Приходилось, - уклончиво ответил их сопровождающий.
- А климат какой здесь?
- Климат… благоприятный! Летом до +27-30*, зимой обычно не ниже +5. Но бывает всякое. Вот этой зимой были суровые морозы – температура воздуха упала до – 17*. У тёщи на даче весь инжир вымерз. И не только инжир...
- А какая самая высокая температура  зафиксирована? – прервал поток слов Лукас.
- Самая высокая? Это было отмечено в 1957 году  - +41*. Может быть, и больше бывает теперь, климат заметно стал меняться, даже не верится. Но вот точно помню, что в 57 году была жара, потому что тёща моя как раз в тот год в школу  пошла, она недавно вспоминала сей факт биографии, 50 лет назад, стало быть, жара зафиксирована была.
Лукас совершенно не понял, какая связь между жарой и родственницей Николая Ивановича, но уточнять не стал.
- Ну вот, начался серпантин! – почему-то недовольно произнес шофер.
Вскоре они поняли причину: трасса, судя по всему, крайне нуждалась в коренной реконструкции.
- Да  должны будут дорогу отремонтировать к Олимпиаде! Вроде бы даже включили федеральную трассу в перечень объектов Олимпиады, вы слышали, наверно, что в 2014 году у нас пройдет зимняя Олимпиада? – при этом он вопросительно посмотрел в зеркало заднего вида на пассажиров.
- О, да! Конечно, мы знаем!- подтвердил тут же Тавиньо, не забывая поддерживать малейшую тему, способную привести к нужному разговору.
Проехав ещё немного, они оказались в поселке, где вплотную к трассе подходил прекрасный песчаный пляж. Набережная была выложена плиткой. Фонари. Причал для катеров. Над автотрассой построен пешеходный мост. Широкое устье реки  по берегам заросло тростником. Сейчас это были сухие, неживые на вид тростины, пережившие, судя по рассказу Николая Ивановича, суровую зиму.
- Лермонтовка, - объявил их водитель, исказивший, как отметил Тавиньо, если судить по карте, название населенного пункта, по которому они в данный момент проезжали.
- Поселок Лермонтово, - тут же поправил  себя шофер.
Перед ними открылась красивая бухта с обрывистыми мысами.
- Вот это мыс Шапсухо,  с него открывается вид на Тенгинскую бухту. Эх, море какое бескрайнее! Простор какой!- восхищался водитель. – Сколько проезжаю по этим местам, каждый раз дух захватывает от красоты. Жаль, в Краснодаре с семьей живем, море видим, только когда в гости к теще приезжаем, а вот ей повезло: живет в Туапсе в таком месте, что из окон её квартиры на верхнем этаже море видно. Выйдет на балкончик и стоит, любуется. Как потом начнет описывать то туман над морем, то закат, то полнолуние над черным зеркалом воды, так…романтик, одним словом, такая вот женщина.
Тавиньо и Лукас уже откровенно переглянулись: что может означать такое частое упоминание о женщине, которая пусть и приходится водителю родней, но о которой вовсе не обязательно знать тем, кого по долгу службы перевозит Николай Иванович. 
Удивляясь причудливому характеру товарища по поездке, мужчины с интересом уставились в правое окно: там за стеклом проносились здания, судя по сему, местных пансионатов, домов отдыха, санаториев.
- Вот это начался Новомихайловский курортный район,- пояснил водитель.
- Мы выехали за пределы Туапсинского района? - вдруг нахмурился Лукас.
- Нет, - удивленно взглянул в зеркальце шофер. – Курортный район, а не административный. Туапсинский район огромный, вот и разделен на несколько округов. И мы сейчас будем проезжать Новомихайловку, т.е.поселок  Новомихайловский.
Но сначала они увидели огромный 10-метровый монумент в виде языков костра, стоявший на просторной площадке с клумбами, на которых, правда, не было цветущих растений, кроме прошлогодних сорняков.
- Этот монумент ночью подсвечивается прожекторами и смотрится очень красиво, - не преминул заметить неумолкаемый Николай Иванович.- Это Всесоюзный Детский Центр «Орленок», на его территории есть дендропарк, вот только что именно от него осталось после январского урагана, который в этом году наделал здесь много бед, неизвестно. Здесь были собраны редкие растения, и даже выращена роща какого-то редкого каштанолистного дуба. Ветер порвал даже линии электропередач, а что он с деревьями мог сделать? Эх…, - с сожалением покачал головой любитель местной флоры.
 Впрочем, Лукас понимал его. И Жади, и Иветти, и  Маиза когда-то – женщины  всегда беспокоились за растения в своих садах.  Иветти рыдала, когда пришлось спилить старую развесистую пальму, которую она помнила ещё с тех времен, когда её «Львеночек» (Лукас при этом воспоминании ухмыльнулся) привез её (её, а не пальму) в первый раз в свой дом. Это было ещё до той трагической поездки в Марокко, когда отец надолго обиделся на Иветти и даже расстался с ней.
Но время всё расставило по местам, Иветти с отцом соединилась спустя 20 лет! Родила близнецов, а вот пальме пришел конец. Иветти призналась, что именно эта пальма была похожа на  неё саму: такая же крепкая, с упругими листьями, устойчивая, как бы ветер не мотал её листья из стороны в сторону… Но старую пальму пришлось всё же убрать с участка.
Рио… Лукас вдруг остро почувствовал желание поскорее вернуться домой. Увидеть Жади, сына, свой дом, отца с Иветти, и океан, и гору Корковадо с фигуркой Христа наверху, которая тоже подсвечивалась прожекторами, как только на город опускалась вечерняя тьма.
***Так затосковал Лукас, глядя на проплывавшие мимо дома и заборы, шедших по тротуарам людей, проносившиеся по соседней встречной полосе автомобили, и, кстати, это была вовсе не рухлядь, а в большинстве своём – дорогие машины современных марок и фирм.
Сидевший рядом Тавиньо не мог позволить себе вот так же расслабиться. Он не забывал о деле, поэтому ко всему   приглядывался очень внимательно,  так, если бы  у него самого были огромные деньги на осуществление инвестиционных проектов.
Миновав «Орленок», их автомобиль стал спускаться по трассе в п. Новомихайловский. В какой-то момент они проехали мимо отходившей влево дороги.
- Это село Пляхо!  А Михайловка чуть дальше, - снова ожил их добровольный экскурсовод. – В этих местах люди селились издавна. Начиная с каменного века. Около 2,5 тысяч лет назад здесь был греческий город-колония Никопсия, позже существовала крепость Дузу-Кале. А современный этап жизни этого поселка начался с 1864 года, с окончания кавказской войны. Сейчас Новомихайловка – самый крупный населенный пункт Туапсинского района.
Теперь они и ехали по названному населенному пункту.
Мимо проплывали 5- и 9- этажные дома, торговый центр со странным названием «Магнит», как перевел им водитель, административного вида здание, за которым пряталась церквушка, автостанция. Тавиньо заметил, что улицы в поселке асфальтированные. Как выяснилось, главная улица поселка носила название «улица Мира».
Но в общем, п. Новомихайловский не произвел на них никакого впечатления, ни хорошего, ни плохого.  Посёлок, похожий на множество других, уже виденных горных сел и поселков.
Вот только вызывало удивление отсутствие цветов и даже намеков на клумбы. Ничего! Ведь климат таков, что хоть какая-то зелень могла бы украсить  хотя бы центр крупного курортного поселка. Пусть даже сейчас не лето, а ранняя весна, но на юге март – это месяц, когда уже могут цвести некоторые растения. Ведь за оградами частных домов виднелись на грядках распустившиеся бело-желтые нарциссы и алели тюльпаны.
 Но нет. Видимо, жители не считали нужным украшать место, где сами же и живут. Лукас вспомнил, как проезжая по Рио-де-Жанейро, видел почти на каждом клочке земли цветущие кустарники, розы, множество разных цветов, названий которых даже не знал. Но главное – при огромном количестве зелени  горожане  с радостью украшали свой город цветами.
А на россиян, вероятно, так действует зима, холод, в котором им приходится жить, отсюда – отсутствие желания что-то улучшать в своей жизни и в окружающем их мире.
«А мусора сколько – как в Марокко на медине среди шумного торгового дня!» – ужасался Лукас, видя гонимые весенним ветром бумажки и пакеты, какие-то обертки  от сладостей или ещё чего-то непонятного.
 Но там, в Марокко, на узких кривых улочках шла бойкая торговля а потом – происходила уборка.
 Здесь, в российском поселке, не было узких  улочек, как в Фесе. Наоборот – поселок растянулся вдоль федеральной трассы. И всё было на виду.
«Какие-то равнодушные эти россияне – думалось и Тавиньо. – Им бы превратить свой курортный поселок в райский уголок  и получать деньги. Но, видимо, к ним и так едут туристы, если сами жители не желают ничего делать для того, чтобы улучшить имидж места, где они живут. Очень странно, но это опять же их загадочный российский характер. Бросают отходы на все эти поля, берёзки и тополя, по которым так любит всплакнуть загадочная русская душа. В Европе, к примеру, не до таинств души. Там народ рациональный: принимают законы об охране окружающей среды и выполняют их. Придумали даже биоразлагаемую бытовую химию. Нет, россиянам до этого далеко!»
- Ну вот! Встали, и сколько теперь простоим? – чему-то возмущался Николай Иванович. Лукас встрепенулся и приник к стеклу, чтобы понять, что происходит.
- Там на трассе стоит машина аварийной службы, - заметил Тавиньо. – Что-то случилось.
- Провод на столбе оборвался. Местные энергетики чинят. Вооон там, на столб мужик с кошками на ногах поднимается. Немолодой уже. Тяжело, наверно, на такую высоту взбираться в этом возрасте. Моложе никого у них нет, что ли? – переживал за незнакомого рабочего водитель.
Лукас ещё какое-то время наблюдал за работой местных энергетиков. Иногда из стоявших рядом машин до их слуха доносились слова, которые Николай Иванович наотрез отказывался переводить, объясняя тем, что это особенность их национальной русской речи. Таких слов нет больше нигде. И перевести их тоже никак невозможно.
- А мне казалось, что любое понятие или действие можно описать даже в переводе! – недоумевал адвокат.
Наконец, на место аварии прибыла машина с подъемником, и монтер, оказавшийся в кабине, быстро что-то сделал – что именно, у Лукаса уже не было сил наблюдать. Ему хотелось выйти из автомобиля и размяться. Пройтись. Подышать воздухом. Просто подвигаться, но не сидеть в машине. И как только он решил предложить Тавиньо так и сделать, вдруг трасса пришла в движение. Машины одна за другой стали объезжать аварийные службы, не растерялся и их водитель. О том, чтобы размяться, уже не было и речи.
Они пересекли в широкой долине мост через реку Нечепсухо, как назвал её водитель, и медленно покатили по поселку за местным автобусом.
- Может, повернем вправо и по улице Морской доедем до места, где был когда-то древний город Никопсия, а теперь располагается турбаза «Приморская». Правда, там одни развалины, почти ничего не осталось.
- Нет, не станем терять время, нам пока не до экскурсий, - отказался Тавиньо.
 - Как памятник археологии может находиться на территории действующего курортного объекта? – безумно удивился Лукас. – Это разрешено вашим законодательством?
Но водитель на этот раз промолчал. Видимо, тему эту он затронул по причине своей безудержной болтливости. А говорить об этом не следовало. «Наверно, какой-нибудь местный беспредел, с которым не могут справиться», - пришел к выводу Лукас.
- А море и пляж почему мы не видим? – задал вопрос Тавиньо.
- А, да, пляж здесь имеется, самый широкий в Туапсинском районе. Правда, не песчаный, а из мелкой гальки. Но раскинулся на 800 метров, шириной метров в 35. Но далеко от трассы. Не Копакабана ваша, конечно, но тоже неплохо.
- Не Копакабана и не Леблон, - согласился Тавиньо, - но мы пока не видели огромных пляжей. Может быть, просто не проехали ещё?
-Да, моря не видно, жаль, конечно, потому что поселок вытянулся как бы от моря вглубь гор. До моря здесь километра 3 пешком, мы с женой здесь как-то у друзей гостили. По жаре топать на море тяжеловато, а местный транспорт на море не ходит. Проблема, короче. Вот когда-то давно по морю ходили катера до Сочи, виды красивые морские у нас на фотографиях и сейчас хранятся..  Возле Новомихайловки несколько бухт, а по легенде  именно здесь родился предводитель адыгейских племен Инал, который распространял христианство среди своих современников.
- Легенды – это интересно, но почему здесь не развивают туризм? Не заметно что-то никаких масштабных строек, начатых проектов, -  поинтересовался Тавиньо.
Николай Иванович пожал плечами, но потом сказал:
- Как же  - нет проектов? Если верить газетам, этот курорт имеет большое будущее. Даже на выставку в Канны возили инвестиционный проект «Новомихайловский Посад».  Там будет жилая и курортная зоны, искусственное озеро и рестораны на воде, летние отели и развлекательные центры. Строить комплекс собирается, вроде как, инвестиционная компания …это…как же её название? Забыл!
 –Как называется проект - «Новомихайловский посад»? – заинтересовался Тавиньо. Он достал блокнот и сделал для себя какие-то пометки, отметил также что-то и на карте.
- Да, если Вас это заинтересовало, то на экономическом форуме об этом будет информация. Читал в прессе, что проект возили даже в Канны.
- Откуда у Вас эти сведения? Вы имеете отношения к курортному бизнесу? – доброжелательно спросил Тавиньо, насторожившись от такой осведомленности Николая Ивановича. Кто знает, кто на самом деле этот водитель? Может быть, не случайно оказался за рулем автомобиля, на котором им предстояло добраться в Сочи?
- Знаю! – махнул рукой мужчина. – Дочка у меня в школе реферат по краеведению писала про рекреационные ресурсы Черного моря. Предмет у них в школе такой теперь – кубановедение. Много я узнал через их домашние задания. Легенды там всякие, про археологические находки,  факты из истории, о природе, растениях. И предмет оказался полезным: когда я везу туристов, им всё это рассказываю. Легендами так все туристы интересуются. А ведь здесь их много - легенд. Я со стариками разговариваю, записываю. Фольклор собираю, одним словом.
- Очень интересно,- согласился Тавиньо. Лукас промолчал, но и он был не прочь послушать местные легенды. Когда-то в детстве Далва рассказывала им с Диого сказания индейцев, как и легенды о скале Корковадо и горе «Два брата», известные всем жителям Рио-де-Жанейро.
Тем временем их машина сразу за Новомихайловкой подъехала к автозаправочному комплексу, где не только заправились бензином, но было решено немного отдохнуть и перекусить.
- Это нам не помешает, - демократично заявил Николай Иванович, - впереди нас ждет несколько горных перевалов.
За скромным ланчем Лукас и Тавиньо выслушали целую лекцию о соседнем населенном пункте, мимо поворота к которому им ещё предстояло проехать.
- Псебе – это аул, где проживает коренное местное население, - откусывая от пиццы, говорил он. Севернее аула  есть пещеры в карстовых полостях, о которых местные жители рассказывают легенды, что якобы живет там кто-то ужасный, а воздух в пещерах отравлен. Бывал я в этих пещерах – обычные полости. Но интересно!
- Далеко отсюда пещеры? – заинтересовался, наконец, Лукас.
- От развилки дороги до аула 10 км, а пещеры – точно не скажу…Но идти далековато по горам, как и к дольменам. Вообще, по местным горам трудно ходить: и круто, и острые колючие кустарники цепляются. Привычка нужна и одежда для леса, а не в костюмчиках туда ходить, - кивнув на элегантные дорогие костюмы пассажиров, ответил водитель.- А пещер с интересной историей в районе много. В одной из них будто сокровища, принадлежавшие  монастырю, спрятаны. А есть гора Штабная, так там, в одной из пещер якобы ещё в гражданскую войну был склад с большим количеством оружия.
- Ищут? – с любопытством спросил Тавиньо, а Лукас усмехнулся.
- Ищут! И до  сих пор никто найти не может  - ни оружие, ни драгоценности монастыря.
- Ну а места вокруг аула интереснейшие, - покачал головой Николай Иванович. - Здесь вблизи асфальтово-бетонного завода археолог Тешев нашел когда-то большое старинное городище, начал раскопки, но скоро бросил свою затею: городище было огромным, объем работ также, а денег не было. Так и стоит это древнее неизвестное науке поселение под многовековым слоем грунта и ждет своих исследователей.
- Как же так? И сейчас нет спонсора, который бы вложил инвестиции в исследовательские работы? – удивился Тавиньо.
- Нет! – отрезал мужчина. – Кому это надо сегодня? Выгода какая? Когда Тешев проводил здесь экспедиции – то было нанесено на карты схема десятков курганов – захоронений раннего средневековья. А на склонах гор, где был вырублен лес, и почва готовилась под посадку фундука, после дождя можно было найти множество следов древнего человека – бусы, бронзовые браслеты. Но…
- А карты целы? Неужели это никому не интересно? Есть же ЮНЕСКО, наконец…
- Да кто этой проблемой станет заниматься? Хм, - усмехнулся Николай Иванович, - люди-хищники теперь. Здесь такие каштанники росли, т.е. каштановые рощи. А теперь что?  Взрослые деревья почти все больны, здоровые  - хищнически вырубают и вывозят из леса, где остаются пни, ветки, больные деревья. Здесь главная опасность – эрозия горных склонов, лишаемых растительности. И бурное развитие вредителей в гниющих остатках дерева. Необходимо принимать срочные меры для спасения кавказского каштана. Это экология в опасности. А до археологии кому есть дело?
- Почему ваши правоохранительные органы не реагируют на такие нарушения закона?
Увидев, как водитель снова пожал плечами, Тавиньо решил больше не задавать подобных вопросов.
- А ведь когда-то в древней религии адыгов существовал культ дерева, которое служило своеобразным храмом. Под ним люди молились, обращались к богам с различными просьбами, совершали жертвоприношения. На ветвях деревьев развешивали оружия и одежду умерших родных и близких, тесемки и тряпочки. Как же всё изменилось, деревья не жалеют больше.
Закончив обедать, сели в машину. Надо было ехать дальше. Вернулись на федеральную трассу. Когда проезжали мимо поворота на столь загадочный местный аул, оба бросили взгляд на дорогу, вьющуюся вдоль реки, повторявшую её изгибы.
- Здесь бы развивать экологический туризм, или этнографический, - заметил адвокат фирмы Леонидаса Ферраса.- Но это не наш профиль. Но почему же россияне не займутся этим? Не понимаю!
Пока шоссе поднималось на длинный пологий перевал, оба пассажира любовались открывающимися видами на горы, а, оказавшись на вершине перевала, обнаружили прекрасную панораму на долину реки Псебе.
- Там, - кивнул Николай Иванович в сторону, - видны отроги горы Лысой.
Затем шоссе начало спускаться вниз.
- Да, хорошо, что проливных дождей давно не было. А то грунт здесь мягкий, поэтому иногда происходят оползни, особенно после дождей. Справа от нас как раз такой участок – видите, соснами засаженный, - заговорил примолкнувший, как оказалось, ненадолго водитель.
- Да, так я же вам про дольмены не рассказал! – вдруг обрадовано повернулся к ним Николай Иванович, - Знаете про Стоунхендж  в Англии? Так и у нас здесь имеется нечто подобное. В Англии такой памятник один, а в Туапсинском районе из не то 200, не то 300 дольменов. И никто не может толком объяснить, что же это за сооружения? Кто их строил? Для чего? Ученые не могут разобраться! – поднял вверх палец, шофер, видимо, забыв, что на такой трассе за руль надо держаться обеими руками.
Но, видимо, водителем он был, и, правда, опытным. Он так и не понял, отчего побледнели его пассажиры. Но у Лукаса похолодело внутри. Одно неверное движение за рулем – и машина рухнет в пропасть!
- Дольмены я тоже видел. Всё-таки ученые считают, что это древние могильные сооружения. Представьте: огромные каменные глыбы и плиты, поставленные вертикально и накрытые сверху массивной плитой. Им примерно от 2 до 4 тысяч лет до н. эры. Хотя некоторые ученые утверждают, что им уже по 10 тысяч лет и они старше египетских пирамид .В каждом дольмене  есть круглое отверстие диаметром не больше 40 см, которое почти всегда выходит в сторону воды – ручья, реки, моря. В некоторых дольменах найдены скелеты, что и дало ученым право думать о дольменах как о погребальных склепах.
- Почему бы и нет? Правда, английский Стоунхендж – это не погребальное сооружение, а, скорее всего – древний календарь.
- Вот и я думаю, не может быть это усыпальницей для знатных членов рода, местом совершения культовых обрядов. Ну мыслимо ли, чтобы уважаемого человека, главу знатного рода после его кончины запихнули в каменную конуру? И при этом не оставили ни надписи, ни рисунка? Да так даже бомжей не хоронят! Конечно, есть и просторные дольмены, которые теоретически могли служить усыпальницами.
Лукас и Тавиньо молча слушали размышления попутчика. Им нравилось смотреть на залитые солнцем горы, на линию горизонта, изрезанную вершинами. Но водитель не умолкал:
- А т.к. плиты содержат кварц, то есть версия, что это своего рода ультразвуковые излучатели и использовались в качестве оружия для отпугивания врагов. Другой  ученый наложил схему расположения дольменов на геологическую карту местности, и оказалось, что все дольмены расположены на линии разлома земной коры. Такие зоны ещё называют «местами силы». Вот был я возле одного дольмена, и ничего сверхъестественного не ощутил, но у меня возникло подсознательное желание  остаться там подольше. И многие приезжают к дольменам, считая, что они дают силы и возвращают здоровье и молодость.   
Тавиньо вдруг встрепенулся. Вот эта тема его действительно интересовала. Омоложение организма – это было его больным местом. Если постоять у дольмена и получить заряд энергии, чтобы скинуть несколько лет у чудодейственного сооружения в полной загадок стране, то он готов был побывать и у дольменов. И Тавиньо решил взять это себе на заметку. Дольмены… Так-так…
Тем временем, спустившись с перевала и проехав по хорошей широкой дороге несколько км, они въехали в село  Ольгинку, названное так, по словам Николая Ивановича, в честь матери древнего князя.
Проехали мимо красивейшего пятикупольного сооружения с позолоченными главами и ажурными каменными украшениями – видимо, православной церкви.
- Самый красивый храм района, освящен был год назад, в 2006 году, - тут же послышались комментарии с водительского места.
 Через некоторое расстояние они увидели гору, по форме похожую на потухший вулкан. Мыс вдавался дугой далеко в море. А над всей прибрежной полосой протянулось неширокое плато, поросшее лесами и изрезанное небольшими ущельями.
- Мыс Агрия, - пояснил водитель. – Вот уж красивые места. Деревья сейчас пока не покрыты даже молодой зеленью. А вот наступит апрель –май…В это время зацветает рододендрон, его желтые цветы хорошо видны на склонах гор. Идешь по лесу: прохладно, тихо. На солнечных местах цветут незабудки. На полянах появляются ромашки. Под деревьями прячутся красные пионы – редкость большая. Стелются кусты падуба с колючими листьями.
- Можно даже встретить реликтовое  растение, которое  занесено в Красную книгу, - многозначительно произнес Николай Иванович, - иглица понтийская. Уникальное растение, а из него местные дворники делают метлы и метут улицы. Как можно так безответственно относиться к редкому растению?
 -Дааа-дааа, конечно, так относиться к редким растениям нельзя! – протянул Тавиньо, разглядывая через окно машины корпуса какой-то здравницы – высокие, остроконечные, в форме призмы, с огромными стеклянными стенами синего цвета.
- Здесь будет одна из нескольких экономических зон рекреационного типа, - между тем изрек водитель. – Забурлит курортная жизнь!
 Дорога шла вдоль берега моря, с неё открывались чудесные морские виды. Вдоль дороги проносились посадки сосны. Ещё немного – и береговые обрывы подошли прямо к морю,  ровных площадок на берегу не было.
«Поэтому пансионаты и расположены на склонах окружающих гор», - решил Тавиньо.
- Николай Иванович, - с трудом выговорил Тавиньо, подсмотрев в листок с записанным на нем именем водителя, - мы могли бы остановиться на несколько минут? У меня затекли ноги, немного размяться…
- Да, конечно! – ответил тот, плавно останавливая автомобиль у края дорожной полосы.
- Тебе пришла в голову хорошая идея! – поблагодарил Лукас приятеля.
Они прогулялись вдоль трассы с несущимися по ней автомобилями, медленно тянущимися огромными тонарами и ползущими автобусами.
Остановившись и глядя на морской простор, Тавиньо спросил:
- Лукас, что не так? Я смотрю на море, но меня преследует ощущение, что что-то не то…
- Конечно, мы не слышим звуков прибоя. Море сегодня спокойное, посмотри. Нет и мощного бриза с моря. Такая голубая гладь, что на линии горизонта море сливается с небом. Это не океан с его мощной приливной волной! Океан никогда не бывает спокоен настолько, как сейчас это море.
- Ты прав, вот в чем дело! – Тавиньо подошел ближе к обрыву. У самой воды виднелось нагромождение валунов. Скалы, местами отвесно обрывавшиеся в море, имели причудливые формы. Прибрежные скалы поросли пицундской сосной, спускающейся к воде.
- Удивительно, как они только держатся на склонах, впившись «всеми фибрами корней» в камень, - сказал Лукас, рассматривая деревья.
Они окинули взглядом береговую линию, изрезанную мысами и фантастически живописными бухтами даже в отсутствие зелени.
Вдруг Тавиньо что-то заметил и, улыбнувшись, достал мобильник, имеющий фотокамеру с  качественным разрешением.
Он присел к дереву и что-то сфотографировал. Потом показал получившееся изображение Лукасу.
- Лидиана удивится, увидев вместо заснеженных склонов гор залитое солнцем море и этот весенний цветок.
- Пожалуй, и Жади обрадуется, получив от меня  такую же фотографию, - решил Лукас.
Сделав несколько снимков, мужчины вернулись на свои сидения в автомобиле и продолжили путь…
В какой-то момент водитель решил прибавить скорость,  дорога в две полосы была почти пуста, мимо понеслись пейзажи – море и сосны.
- Пицундская сосна? – спросил у всезнающего водителя Тавиньо, благодаря Лидиане подкованный подборками из Интернета.
- Да! – с радостным удивлением ответил он.- И знаете, именно здесь, в урочище Сосновом, находится знаменитая роща пицундской сосны – эндемика Кавказа. Это уникальный участок побережья. Зимой и летом здесь всё утопает в зелени.
Пока он говорил об этом, автотрасса ушла от  моря, и они въехали в какой-то  поселок. Впрочем, останавливаться не стали.
- Море  часто такое …ласковое?  - не отводя глаз от безмятежного морского пейзажа, спросил Лукас, когда машина катила уже за пределами населенного пункта.
- Море у нас с сюрпризами, - как-то  самодовольно ответил Николай Иванович. – Иногда зимой на теплую поверхность моря, если долго стоит  теплая погода,  надвигается холодный арктический воздух, и тогда наблюдается удивительное явление: парение моря. Это когда над водой образуется пар, напоминающий облачное море. И тогда мачты кораблей видны над этим туманом.
- Как называется цветок, который у меня на снимке? – протянул Тавиньо телефон.
Водитель слегка покосился на него, стараясь надолго не отрываться от дороги.
- Это лесной цикламен. Надо же – на солнцепеке  расцвел. Если зима не холодная, то цветут даже зимой и цикламены, и белый подснежник, и морозник кавказский. У нас даже орхидеи растут. 7 видов в районе. Конечно, они далеко не такие, как в Бразилии. Они другие. Вот, например, осенью можно отыскать необычную орхидею: белые цветки, спирально поднимающиеся по невысокому стеблю.
Рассказ знатока местной природы был прерван звуком смс-сообщения, пришедшего на сотовый Тавиньо. 
«Где ты, дорогой?», - прочитал он и непроизвольно оглянулся по сторонам.
«Наверно, ищет тоннель, в который мы «сейчас уже въезжаем», - весело подумал Лукас.
 Приятель тут же набрал ответное сообщение: «Приём связи плохой, мы в горах!».
И тут же получил ответ: «Смотри электронную почту».
 «Я видел фото. Всё так и есть».
«Пришли фото, где ты сейчас, мой Аполлон!» - прочитал Тавиньо, и, отправив недавно сделанный снимок через  ММС, отключил сотовый. С Лидианой можно было переговариваться до бесконечности.
После вынужденной паузы они услышали продолжение рассказа водителя:
- А вообще здесь в лесах много чего растет. И не только из цветов. Много дикорастущих фруктовых деревьев. Дикая груша, яблони-кислицы, инжир, дикий виноград, лещина, изредка попадается хурма, мелкоплодная, вяжущая. Моя тёща помнит, было время, когда её продавали в кулёчках как семечки на рынках. А кизил,  мушмула…
- Это что такое? – удивленно спросили бразильцы,  поворачивая головы вслед двум удаляющимся серебристым шарам, как-то внезапно поднявшимся из-за  деревьев и будто парящих над лесом.
- Аааа… это водонапорные башни пансионата «Белая Русь», - без воодушевления ответил водитель.. 
-Кажется, наш друг выдохся, - шепнул Лукас. – Это даже хорошо. Хотелось бы немного побыть в тишине.
Действительно, в машине повисло молчание, и каждый пассажир думал о своем. Однако вскоре Тавиньо нарушил молчание, заметив:
- Хотелось бы мне посмотреть на эти места, когда горы покроются зеленью. Знаешь Лукас, здесь в России на пути в Сочи, я чувствую себя более комфортно, чем в северных городах, расположенных на равнине. Горы! Они напоминают мне нашу Бразилию. Конечно такой буйной растительности, как у нас, здесь мы не увидим, даже когда в России  начнется лето, но всё-таки. Горы как в Бразилии, если не обращать внимания на то, что здесь  не такие деревья и прочая флора.
-Тавиньо, соглашусь лишь частично. Я был несколько раз в Марокко, так  вот пейзажи там, в Марокко, и те, что мы наблюдаем здесь – очень похожи. Горы есть горы? Возможно. И всё-таки эти места похожи и на Марокко, и на Бразилию… Серпантин в горах везде один и тот же.
«Может быть, стоит отправить Жади фотографию с видами гор? Пусть это напомнит ей Атласские горы в Марокко. Впрочем - нет, она меня не так поймет, или это вызовет ненужные ассоциации, и я стану невольной причиной её слез и страданий. Потом покажу фотографии, когда вернусь», – решил муж Жади.
Лукас смотрел на пейзажи, проносившиеся за окном, и не мог отделаться от мысли, что горы и долины, крутые повороты на серпантине – всё вызывало в нем воспоминания о Марокко, об уже виденных знакомых марокканских пейзажах. «Пожалуй, надо обязательно позвонить вечером Жади!» - затосковал Лукас. «Но она и сама могла бы мне позвонить! Или что-то случилось на свадьбе Хадижи?»
Но вот показались строения какого-то населенного пункта, и Николай Иванович тут же оживился:
- Это курортный поселок Небуг. А вот там – дальше по трассе, планируется строительство курорта мирового класса «Пальмовый берег». Читал, что, по словам тех, кто собрался его строить, курорт не уступит лучшим курортам Испании и Франции. 
-Но почему все гостиницы, пансионаты и прочие заведения у вас такие небольшие? Я имею в виду: почему это не высотные здания?
Глядя на небольшие пансионаты и отели, Тавиньо и Лукас были удивлены, что России принадлежит совсем небольшая часть побережья Черного моря, а отели –  невелики, хотя по логике вещей использовать места застройки  в таком случае необходимо по максимуму. Лукас тут же вспомнил береговую линию отелей на Копакабане в родном Рио-де-Жанейро.
- Тавиньо, как странно: в России уже 20 лет капитализм, неужели первоначальный капитал они так и не накопили, если хватает средств только на то, что мы увидели?- вполголоса поделился впечатлением Лукас.
-  Кто знает, какие причины мешают им строить роскошные отели? – так же тихо ответил Тавиньо. 
- Смотри, Лукас, там, в море…, ооо,  неужели к нам приближается торнадо? – с беспокойством разглядывал приятель темный столб вдали, почти на самом горизонте.
- Похоже на то.
Заметив, что его пассажиры чем-то обеспокоены, Николай Иванович покосился в сторону моря.
- Да, это смерч. Но он вряд ли выйдет на берег. Зимой и ранней весной это чрезвычайно редкое явление. Вот летом смерчи наблюдаются вдоль всего побережья – от Джубги до Агоя и Небуга.  И в Туапсе бывают. Едешь в Сочи по трассе вдоль моря, и вдруг из воды вырастает вращающийся водяной столб и с большой скоростью начинает двигаться, иногда выходя на сушу.
Лукас и Тавиньо слушали молча.
- А в Бразилии есть смерчи? – поинтересовался водитель. - В США бушуют торнадо – это всем известно, я даже фильм видел. Страшно как! А в Бразилии мне трудно представить разрушительный вихрь. В ваших сериалах ни разу не показывали.
«Действительно, что-то я не видел торнадо в Рио-де-Жанейро! - перебирал события в памяти Лукас, но никак не мог вспомнить подобного. Проливные дожди, которые приносили губительные оползни, случались  довольно часто. А торнадо…
-Таааак… А это – пансионат «Нефтяник Сибири», видите эти многоэтажные корпуса, которые расположились на высоком мысу?  Здесь лечат заболевания опорно-двигательного аппарата. Так же как и нервные заболевания.
И  вдруг Лукас почему-то вспомнил, как лежал несколько месяцев, прикованный к постели. Это было последствием его падения с крыши в Фесе, когда он бежал от людей Саида, посланных мужем Жади вслед за гостем с неясными намерениями «проводить». Только вот как они должны были проводить и куда: Жади была уверена, что Лукаса ждет жестокая расправа, приготовленная Саидом.
В тот вечер в Марокко он так себя накрутил, что нервы его не выдержали, и он, почувствовав неладное, сначала сломя голову побежал в сторону гостиницы по пустынным ночным улицам, а потом, поняв, что его не просто «провожают», а, скорее даже – преследуют, каким-то чудом взобрался на одну из крыш, которые переходят одна в другую, т.к. дома в Фесе стоят вплотную друг к другу.  Крыши плоские, а навесы над проходами между домами – совершенно ненадежные, зачастую сделанные из пальмовых веток и трухлявых от времени досок.
Лукас и  теперь помнил, как бежал то по крышам, то перебирался по непрочным перекрытиям на другую сторону улицы, и в какой-то момент он оступился и упал  с приличной высоты. Но ему повезло: он тогда сломал только позвоночник. Но ведь  падение могло стать смертельным, если бы он сломал шею или размозжил голову о камни мостовой.
- … так вот, я так надеялся, отправляя тещу в пансионат, что она подлечит нервишки. А она один раз почки лечила, а в другой раз купили ей путевку туда же – так она незадолго до поездки в санаторий сломала ногу, опять лечилась не по нужному для семьи профилю. А нервы там лечат минеральной водой из источников, которые находятся недалеко от пансионата на берегах реки Казачки.
Друзья хранили молчание.
- Жил бы с тёщей вместе – сам сошел бы с ума. Не зря соседи прозвали её Мухоморихой.
- Что это означает? – ничего не понял Тавиньо.
- Да…так. Гриб такой есть в российских лесах – мухомор. Очень ядовитый, но красивый – шляпка на нём красная в белый горошек.
- Ваша тёща любит носить шляпы? –  вежливо спросил Тавиньо.
- Да, и шляпы тоже, - был ответ. Видимо, Николаю Ивановичу расхотелось откровенничать с ними. Но, вспомнив что-то, он тут же заговорил вновь:
- Ездили мы туда с женой, маму её навещали, ох и красивые там места! Весной горы вокруг поселка и берега реки покрываются сплошным ковром первоцветов – морозников, цикламенов, подснежников, так сказать…Вам бы тоже понравилось, но это не сейчас, рано ещё. Весна у нас только начинается.
Машина сделала несколько поворотов по извилистой горной дороге, и перед ними открылась панорама расположившегося в устье реки поселка, который был назван водителем как Небуг. Высоко на противоположном берегу речной долины высилось белое здание.
- Пансионат «Ямал», - тут же озвучил для Тавиньо шофер.- А это – видите? Это скоростной лифт, доставляющий отдыхающих на пляж. Здесь же имеется и горнолыжная база с подъемником на гору Лысую.
- Как, простите, называется гора? Лысая? – в памяти адвоката мелькнули некоторые ассоциации с сюжетами из произведений мировой классики, где упоминалась гора с аналогичным названием. Помнилось только, что на Лысой горе собирались ведьмы на шабаш в особую ночь…
- Нет-нет, наша гора не имеет никакого отношения к той горе, про которую писатель Михаил Булгаков писал в романе «Мастер и Маргарита»: ведьмы там и прочая нечисть у нас не собираются, слава Богу!
Выяснив, что друзья не читали роман Булгакова, Николай Иванович удивился, но тут же сказал:
- Все горы Туапсинского района – это древние потухшие вулканы. Когда-то много миллионов лет назад Кавказские горы только формировались, и над ними висели столбы пепла, дыма, а по склонам гор текли реки раскаленной лавы…
- А вот там – отель «Молния».
Лукас взглянул в окно: они как раз проезжали мимо красивого полукруглого здания, будто пронизанного воздухом и светом.
Через некоторое время водитель спросил, не желают ли его попутчики перекусить, а то по пути им вскоре попадется ресторан восточной кухни***.
- Там есть и танцовщицы в костюмах для танцев, и весь антураж с Востока. Экзотика!
 Но мужчины отказались от посещения ресторана. Они были не голодны. Но после предложения Николая Ивановича, а также – проводив взглядом рекламный щит, приглашающий в сие заведение, оба вспомнили, как их жены танцевали для них восточные танцы.
Для Лукаса это было сказкой, подарившей ему знакомство с Жади много лет назад. И каждый раз её танец казался ему чудом  при редких встречах с Жади в их «прошлой» жизни, когда им удавалось как-то уединиться от всего мира, остаться вдвоем, и она танцевала для него. Лукас  вспомнил, как однажды, придя в развалины касьбы, Жади во время танца сбрасывала с себя разноцветные платки один за другим. Это было завораживающее зрелище.
И потом, когда его Жади в Фесе на празднике примирения с Саидом танцевала с ним рядом, а Лукас появился там внезапно, спрятавшись под паранджой, но выдав себя выглянувшими из-под подола одеяния из черной ткани мужскими кроссовками, и Жади их заметила… О, как он тогда ревновал её, как красиво в тот раз танцевала его любимая женщина, но  – не для него и не с ним!...А, заметив Лукаса, Жади потеряла сознание. И в той суматохе ему пришлось ретироваться, пока причину её обморока  не обнаружили вездесущие дядя Али и дядя Абдул!
Ему и теперь нравилось смотреть, как танцует для него Жади. Это случается не так уж часто, но иногда бывает такое настроение, что они оба начинают вспоминать прошлое, день знакомства и все пережитые перипетии. И тогда он просит Жади надеть один из костюмов для танцев, лучше всего тот, зелёный, похожий на самый первый костюм, 25-летней давности, в котором он впервые и увидел её танцующей…
В Тавиньо же, наоборот, воспоминания вызвали только улыбку. Его Лидиана некоторое время увлекалась востоком, танцами, даже брала уроки у жены родственника Саида Рашида – Латифы. Ему вспомнилось, как однажды Лидиана встретила его после возвращения из офиса в костюме одалиски! Или как правильно называются танцовщицы, услаждающие взор своего господина в восточном гареме?
 На жене был голубой, расшитый блестками, костюм, и волосы она убрала в прическу под специальное украшение, а в комнате, где жена приготовила ему такой дивный сюрприз, звучала чарующая восточная музыка. Его Лидиана всегда была такой выдумщицей! За это Тавиньо и любит её, и не променяет ни на какую молоденькую красотку, из числа тех юных хищниц наподобие Карлы, в чьи сети он однажды попал, совсем не заметив расставленной ему ловушки!
Строить глазки красивым девушкам, совершая утренние пробежки вдоль пляжа Копакабана ради поддержания здоровья - это пустяки, о которых не стоило и помнить. И совсем  другое дело - много лет прожить бок о бок в семье с женщиной, в верности и преданности, обожании и любви которой он не сомневался. И с некоторых пор, когда произошли значимые для них обоих события, связанные с Карлой и её матерью, (и ребенком, ребенком,  который поневоле был его сыном!), семья для Тавиньо ценилась выше, чем когда-либо.
…Когда Небуг остался позади, машина понеслась по трассе, где слева шли придорожные обрывы, а справа виднелся огромный корпус очередного санатория или отеля – с первого взгляда Тавиньо не научился определять  - под названием «Автотранспортник России», как он пометил на своей карте.
- Скажите…   Какие народы проживают в данной местности?
- Много разных народов. Например, адыги-шапсуги и многие другие! Наше общество толерантное, графа «национальность» убрана даже из паспорта. Много, кто живет здесь. Разные люди.
- Понимаю. Но я хотел спросить о легендах, которые передаются среди местных жителей. Вы обещали рассказать - так расскажите хотя бы одну.
- Легенду? – радостно оживился Николай Иванович. – Легенда есть, интересная, как раз вот в этих местах, где мы проезжаем, сейчас уже точно не определить, где был тот мост, который, как мне рассказал один старичок, назывался в древности «мост любви и коварства». И вот почему: несчастная любовь толкнула парня и девушку, родители которых были из враждующих племен и никак не желали того, чтобы молодая пара была вместе, прийти к мосту, который повис над глубоким ущельем, некогда располагавшимся в этих местах. Они встали на мостик и решили  прыгнуть вниз, чтобы умереть вместе. Но девушка бросила взгляд на острые камни внизу и испугалась. Тогда юноша решил прыгать первым, так и сделал. Упал, разбился об острые камни и мгновенно умер. А девушка, увидев, что стало с её любимым, так испугалась, что тут же убежала домой. Потом родители выдали её замуж, и она прожила долгую жизнь с мужем, родила много детей. А в народе этот мост с тех самых пор прозвали «мостом любви и женского коварства». Говорят, если присмотреться, на повороте дороги можно заметить в лесу остатки того старинного моста.
- Печальная история, - кивнув, сказал Тавиньо.
- Главное – жизненная. Женщины – они многие такие, - убежденно произнес водитель. – Ну, а впереди –  поселок Агой.
- А там что за поле? – полюбопытствовал и Лукас, видя, что приятель внимательно вчитывается в карту, делая на ней какие-то пометки.
-  Это бывший аэропорт. Его вручную построили жители города и района в годы войны, в суровом 1942 году. Под непрерывными бомбежками и обстрелами. Тогда здесь базировались советские истребители, защищавшие город и сёла от гитлеровских бомбардировщиков. У вас в Бразилии никогда не было такой страшной войны, поэтому вам трудно представить, что это такое…
- Вообще, народ у нас удивительный. В войну такой героизм проявляли, что сейчас кажется чудом многое. В годы войны фашисты подрывали дороги,  так партизаны за три дня тут же их восстанавливали, и, в конце концов, враги отступились. А как в наше время дороги ремонтируют – мы знаем! Не дай Бог сейчас какой оползень – так растянут ремонт дороги на недели, а то и месяцы! Не знаю, будут ли к Олимпиаде восстанавливать аэропорт, но обводную дорогу точно строить придется. И вроде бы планируют. А то ведь и без того плохая трасса, а как начнется олимпийская стройка, всё! И дорогу раздавят, и оползни поползут.
Лукас с Тавиньо согласились, что дороги в горах района – и, правда, не очень высокого качества.
Перед мостом через реку влево уходила дорога в какой-то горный поселок. А сразу за мостом начался достаточно крутой Агойский перевал. Дорога вилась причудливым серпантином на вершину.
- Именно здесь, в долине реки Агой, в августе 1918 года остановилась Красная Таманская Армия, с боями продвигавшаяся на соединение с основными силами Красной Армии.
- Вы так хорошо знаете историю этих мест, наверно, специально, изучаете события, которые когда-то происходили в этих местах? – уважительно спросил Лукас.
- Да, меня история всегда интересовала. А в Таманской Армии дед моей тёщи служил. Так рассказов много о том походе запомнилось.
Меж тем неширокая дорога поднималась на перевал, изобилие крутых поворотов щекотало нервы впечатлительному Тавиньо. Обрывы теперь были справа, открывая взгляду чудесные морские просторы. Слева шли дорожные откосы, поросшие скумпией, на которой не было пока ни одного свежего зеленого листочка. 
Ближе к вершине перевала появились красивейшие геологические обнажения. Боясь, что бразильцы, увлеченные открывшейся справа панорамой моря и гор, не увидят, пропустят такое зрелище, любитель-краевед, сбросив скорость до минимума, воскликнул:
- Вы только полюбуйтесь на это грандиозное творение природы! Какая красота! Как природа причудливо изогнула горы! – воскликнул он, показывая на флиш на горах слева. Мужчины тут же оторвались от созерцания захватывающей дух панорамы и теперь   фотографировали как будто срезанную гигантским тесаком часть горы, которую, казалось, некий великан причесал гигантским гребнем. Такое впечатление создавалось от чередования различных осадочных пород разного цвета и структуры.
- Так получилось, потому что много миллионов лет назад, эти пласты формировались на дне моря и залегали горизонтально. Когда начались горообразовательные процессы на Кавказе, мощные силы подняли, изогнули, причудливо скрутили их.
- Есть на что посмотреть, - согласились его попутчики, делая снимки живописных гор перевала и, конечно, отвесной стены с извилистыми пластами черноморского флиша.
- Тавиньо, вернусь в Рио, сделаю огромную фотографию этой скалы и повешу как арт-картину в своём кабинете.
- Может быть, и мне поставить на рабочем столе фотографию гор и моря? – согласился с замыслом Лукаса и его приятель.- То, что Лидиана сделает альбом с фотолетописью моего путешествия после нашего возвращения домой, я не сомневаюсь.
По перевалу двигались с небольшой скоростью, плетясь за длинной фурой, оказавшейся впереди них. Это было неприятно для водителя, но зато можно было всё успеть рассмотреть. Поэтому они не заметили, как оказались на вершине перевала у памятника Таманской Дивизии. У мемориального комплекса останавливаться не стали, попросив, однако, Николая Ивановича перевести надпись на стеле.
- Там написано, как мне помнится: «Железный поток прошел через эти горы…», - процитировал наизусть водитель. – Железным потоком назвал Таманскую армию известный советский писатель Серафимович. Его роман так и называется «Железный поток». А вот там, видите? – в сторону от мемориала уходит дорога, которая идет через дубовую рощу на смотровую площадку. Оттуда, с двухэтажной ротонды далеко, вплоть до пансионата «Нефтяник Сибири» виден берег моря, ну и огромное пространство  с видом на Агой и окружающие горы.
От предложения побывать на смотровой площадке Лукас и Тавиньо вновь отказались, удивляясь тому, что их водитель постоянно озадачивает их подобными предложениями.
А в это время, проехав ещё какое-то расстояние, слева открылся вид на городские кварталы северо-западной части города Туапсе.
Как Лукас, так и Тавиньо, с удивлением рассматривали склоны гор, окружавшие город, плотно заставленные в основном деревянными домиками.   
- Это что – ваши местные фавелы?
- Как Вы сказали? Фавелы? Нет, это не фавелы. Просто частный сектор. Но впрочем, почему бы и не назвать эти районы именно так! Я понял.
Их автомобиль как раз оказался на мосту, гигантским спрутом вставшим над небольшим, как выяснилось из отрывшейся  панорамы,  городком. В глаза бросились в первую очередь огромные нефтяные баки, выстроившиеся по направлению к морю.
-Мне казалось, что о Туапсе говорили как о курортном городе, а здесь на самом берегу стоит в центре города нефтеперерабатывающий завод. Как же так?
- Хм, Туапсе – город и курортный, и промышленный, и транспортный центр Черноморского побережья.
- Я вот раньше как-то не задумывался о будущем Туапсе. Город как город.  Так вот теща моя, насмотревшись ваших бразильских сериалов, как-то начала причитать: «Ну почему Туапсе не Рио-де-Жанейро?!» Узнала, что один кубанский писатель назвал Краснодар – «наш маленький Париж», и теперь Клавдия Степановна стонет: «Если Краснодар – маленький Париж, то почему Туапсе – не маленький Рио-де-Жанейро?» И начинает сравнивать: у вас там океан, а у нас – море. И два пляжа есть, хотя и не таких широких, как  ваша Копакабана с Ипанемами и Леблонами. И скала у нас есть – называется Скала Киселева, очень живописное место, жаль только, что увидеть её можно только с моря, из города её не видно, но она  считается как бы символом города, как у вас в Рио скала Сахарная Голова или Корковадо.
Пока машина уже в черте города стояла в небольшой пробке, пораженные Лукас и Тавиньо с интересом слушали рассказ водителя.
- Вот там море. Видите там танкеры? Нет? – переспросил мужчина, заметив, что пассажиры старательно стали всматриваться в морские дали. – Не видите? Это пока их здесь нет. Но будут. На Туапсинской косе нашли нефть и газ, я в местной прессе об этом читал недавно. Так вот, курортное место, а новый терминал строить собираются, хотя и так уже два имеется. Зерновой и …ещё один. А построят химтерминал, тогда всё – конец курорту. А уж если нефть начнут добывать… А теща всё за своё: «Вот и в Рио-де-Жанейро нефть в океане у берегов добывают – и ничего, всё равно отдыхающие со всего мира к ним едут!» Внук, понимаешь, ей из Интернета скачал фотографию нефтяных платформ у вас в океане напротив Рио. А ещё страшно нравится ей ваша достопримечательность – гора Корковадо со статуей Христа на вершине. Она, знаете, столько сериалов бразильских пересмотрела, что все ваши достопримечательности узнает с закрытыми глазами. Говорит, окажись она в Рио, там ей всё родным будет казаться. Уверена, что там уже всё и всех знает. Переживает, что гора, похожая на вашу Корковаду, у нас тоже есть, называется Сур-Кар, кажется, только далеко от города расположена. А так – ну просто родной брат вашей. Кстати, у вас есть гора «Два брата» - так и у нас есть гора «Два брата» Но с территории Туапсе не видно.
 Лукас и Тавиньо уже не сдерживали улыбок. Всё-таки приятно, что за много километров от родной Бразилии есть такие фанаты их родной страны, как эта неведомая тёща их водителя, которая, как они поняли, обожает бразильские сериалы.
- Всё переживает, что у вас в городе для туристов всё сделано – сувениры, майки на память продают, значки разные и много чего всего, а у нас – только наборы открыток в каком-нибудь газетном киоске только и купишь.
- Открытки? – встрепенулся Тавиньо.- Моя жена просила купить ей набор открыток с видами городов, где мы побываем. Фотографии – это не совсем то, что ей интересно. Где в этом городе можно купить открытки?
- Да, пожалуйста, сейчас подвезу вас к любому киоску и подскажу, что и где можно купить.
Только теперь до бразильцев дошло, что они довольно долго едут по городу, как будто решив объехать все имеющиеся в городке улочки. Стало понятно, что федеральная трасса, по которой они должны были сейчас катить дальше, осталась в стороне. Для чего Николай Иванович завез их в город? Похвастать и показать родной городок?
На взгляд Тавиньо, чтобы Туапсе стал «маленьким Рио», ему не хватало зелени и цветов. «Неплохо бы озеленить весь город!» - критически подумал он, но вслух не стал ничего говорить.
Николай Иванович остановил машину и вышел на тротуар с загадочным выражением на лице. «Вот киоск со свежей прессой, открытками и сувенирами!» - подводя пассажиров к небольшому сооружению, сказал он.
Осмотрев не очень богатый ассортимент, Тавиньо, в общем-то, и не ожидавший  большого выбора сувениров и открыток, купил приглянувшийся ему набор, и все трое вернулись в машину.
- Не станем дальше кататься по городу, дорогой Николай Иванович! Нам необходимо успеть сегодня ещё устроиться в Сочи, попав в город, желательно, как можно раньше.
Видя, что его хитрость раскрыта, водитель сел за руль, сказав:
- Прошу прощения, но не удержался. Так захотелось уесть тёщу. Она ведь с ума сойдет, узнав, что я вёз от Краснодара до Сочи настоящих бразильцев. А про киоск с газетами расскажу – так она купит такие же наборы открыток и ко всему прочему будет только в этом киоске покупать мне свежие газеты каждый раз, когда мы с женой будем бывать у неё в гостях. Ха-ха! – радовался Николай Иванович.
Лукас и Тавиньо переглядывались с недоумением, ничего не понимая.
- Как называется эта улица? – спросил, наконец, Лукас, чтобы перевести разговор на другую тему, уводя  от темы про тещу.
- Улица Карла Маркса! – ответил посерьезневший водитель.
«Это их революционер», - подумал адвокат, помня имя Маркса из курса истории экономических теорий, изучаемого некогда в университете. Что-то связанное с Россией и их революцией 1917 года. Но не коммунист, жил в 19 веке.
- А вы знаете, господин Лукас, когда вы с товарищем рассматривали открытки, дамы, стоявшие рядом, приняли вас за бразильского актера. У нас в стране много любителей бразильских сериалов. Жаль только, что чем дальше, тем их меньше показывают.  Вот я НТВ смотрю, так моя тёща каждый раз за сердце держится: говорит, одни боевики, убийства и море крови в тех сериалах, что показывают на данном канале. Говорит: можно стать хладнокровным киллером, насмотревшись сериалов - криминальных боевиков. И она права. А ваши сериалы – ей как бальзам на душу. Включает ТВ и смотрит, не отрываясь.
- Так на какого актера похож Лукас?
- Одна дама, присматриваясь, твердо заявила, что на актера, который сейчас снимается в сериале «Дороги Индии», если я правильно расслышал. Там будет герой по имени Мурило. Другая дама спорила, что Вы скорее на Мурило Росу похожи, чем на того героя. Но окажись рядом моя теща, она всё в точности определила бы.
Лукас с досадой отвернулся в окно, а Тавиньо едва заметно усмехнулся. Они проехали чуть меньше пути до Сочи, вытерпеть болтовню водителя, человека душевного, было затруднительно, сделать замечание, попросив его ехать молча – значит, обидеть человека. Но возможно, миновав родной город дорогой родственницы, он и сам выдохнется, или просто потеряет темы для разговоров?
Но не тут-то было.
- Да, так вот я и сам иной раз себя спрашиваю: почему Туапсе не Рио-де-Жанейро?- размечтался водитель. – И скала Киселёва как у вас Сахарная Голова. И горы вокруг Туапсе такие же: на одной можно было бы установить, если не статую Христа – у нас ведь многоконфессиональное государство, а, например, крупные буквы с подсветкой – название города. Чтобы слово «Туапсе» было видно даже далеко с моря. И канатную дорогу над городом протянуть, как у вас – подъем на Сахарную Голову. Я на фотографии видел. И набережную сделать такую, чтобы можно было бы гулять по ней с удовольствием.
- Цветов что-то мало в вашем Туапсе! – не выдержал всё-таки Тавиньо.
- Это так! Но в центре находится платановая аллея – самая длинная в Европе, между прочим! Ближе к Сочи в одном месте растет тюльпанное дерево. Почему бы его не размножить и не посадить и в Туапсе, если уж это такая редкость? Пальмы же посадили – растут. Магнолии растут. Особая ленкоранская акация растет, необычная, ооочень красивая! Возле подъезда у тещи.
- Так почему же ваши жители не озаботятся проблемой озеленения? – недоумевал и Лукас.
- Туапсе – город больше промышленный, чем курортный. Вот и думаешь: что перетянет: курорт или порт с его терминалами? Экология портится. Эх…А был бы Туапсе маленьким Рио-де-Жанейро! Стал бы  городок маленькой жемчужиной у моря! Но вряд ли уж так будет, - с сожалением закончил Николай Иванович. – И тёще не порадоваться! Остается ей только внуков просить искать что-нибудь интересное о вашей стране! О ваших сериалах и актёрах.
Тавиньо подумалось, что все женщины в мире похожи. Где Рио-де-Жанейро, а где – Туапсе? Но обе собирают в Интернете материалы о других странах. Любят бразильские сериалы. И ему вдруг стало любопытно взглянуть на эту женщину. Какая она? Как выглядит?
- У Вас есть фотография уважаемой Клавдии Степановны? – внезапно произнес он.
- Что?! – казалось, мужчина не поверил ушам.- А! Да!
И тут же вытащил из отсека на передней панели фотографию.
- Вот, - протянул он Тавиньо снимок. – Это жена с дочкой, - показал он на симпатичную светловолосую женщину, обнимавшую девочку со светлыми волосами. – А вот это теща - примазалась, куда же без неё? Мать жены – не прогонишь. Но женщина хорошая всё-таки. Уверен, что ни мне её, ни ей меня грибочками кормить не придется! – рассмеялся водитель.
Лукас тоже с интересом вытянул шею к фотографии в руках приятеля. Рядом с женой и дочкой Николая Ивановича стояла миловидная полная женщина лет шестидесяти. Она смотрела твердо и уверенно прямо в объектив, взгляд маленьких карих глазок так и буравил тех, кто рассматривал её фотографию.
«Та ещё штучка!» - подумал Тавиньо, ничего плохого никогда не видевший от собственной тещи – матери Лидианы.
- Вы упомянули грибочки. Это такой национальный обычай – как печь блины на ваш праздник Масленицу? – решил похвастать Тавиньо знаниями русских традиций благодаря стараньям Лидианы.
- Нет, - смутился водитель.- Это я так просто сказал. Поговорка такая у нас есть. Про тёщу и грибочки. Просто соседи тещины прозвали её Мухоморихой за некоторые особенности её характера. А так она даже очень неплохая женщина. Но живем мы не вместе, а к ней – только в гости!
- Ваша родственница живет одна?
- Нет! С сыном, невесткой и двумя внуками.
- Какой бразильский сериал сейчас смотрит Ваша уважаемая теща? – спросил с улыбкой Тавиньо.
- Ооо! Это сейчас у неё трагедия целая! По одному каналу начали показывать сериал «Белиссима», но он идет по ночам. Теще и спать хочется, и сериал посмотреть. Мечется по вечерам: толи спать идти, толи у телевизора оставаться!
- Значит, мать Вашей жены любит сериалы? – с вежливым интересом расспрашивал Тавиньо, всю дорогу поддерживая беседу.
- Да! Она обожает ваше «мыло»!
- «Мыло»? Простите, не понимаю!
- Я имею в виду мыльные оперы, т.е. сериалы. Так вот, единственный нелатиноамериканский сериал, который она готова смотреть много раз, это фильм «Что сказал покойник?», сериал, снятый по роману польской писательницы Иоанны Хмелевской. Там играет польская актриса Эва Шикульска. Так вот, соседи и знакомые моей тещи убедили её, что она просто вылитая Эва Шикульская. Клавдии Степановне это сравнение очень польстило. Она перечитала все романы Хмелевской, да что там  - перечитала! Она скупила все книги с её романами, какие только смогла найти. Удивительная женщина!
Лукас подозревал, что, выезжая из города на федеральную трассу, хитрый Николай Иванович наверняка проехал мимо дома дорогой родственницы, чтобы потом перед ней похвастаться.
«Вот он: загадочный русский характер! Даже Лидиана успела прочитать об этом феномене в Интернете. Вот как можно рассказывать всю дорогу двум незнакомцам о собственной родственнице, которая наверняка не подозревает о том, что стала объектом обсуждения между чужими людьми! А ведь они, не проехав и половины пути до Сочи, знали о некоей Клавдии Степановне столько, как если бы лично были знакомы с этой женщиной продолжительное время!» - поражался Тавиньо.
 Но вот они  выехали на трассу. По мере удаления от центра города перед ними разворачивалась панорама промышленного Туапсе – нефтеперерабатывающий завод с вечно горящим факелом, какие-то местные промышленные предприятия, многочисленные пути грузовой станции, перевалочная нефтебаза.
- Ну вот, собственно, здесь и заканчивается город и снова  продолжается Туапсинский район.
Город провожал их прохладным ветром, а потом заморосил и дождь. И не верилось, что через каких-то несколько часов они попадут в обещанное погодными сайтами теплое и солнечное место. А пока, проехав не более получаса, пассажиры видели спускающийся с гор туман, а по стеклам автомобиля  потекли струйки дождевой воды. После Туапсе серпантин оказался узким, петляющим, на котором невозможно было никого обогнать, поэтому весь транспорт тянулся в один ряд колонной.
Вот теперь Тавиньо и Лукас почувствовали, насколько утомительной оказалась эта поездка. Обилие перевалов и крутых спусков. Вокруг красивейшие горный хребты и речные долины, которые уже не радовали так, как в начале пути.
В какой-то момент у Тавиньо зазвонил сотовый, который был вновь включен по неосмотрительности.. Но адвокат тут же сбросил звонок. Тогда пришла смска: «Дорогой, признавайся честно, как тебе русские женщины?». И Тавиньо ответил: «Познакомился только с одной: загадочная русская душа». Затем, поняв, что совершил промах, Тавиньо тут же отключил сотовый, трусливо представив, как начнет теперь бесноваться от ревности Лидиана, если только его дочь не окажется рядом. Только разумная Телминья сможет успокоить мать и убедить в том, что отец всего лишь пошутил!
Лукас проверил собственный мобильник: сообщений для него не было.  Жади позвонит, когда в Рио будет вечер, а здесь в Сочи этот звонок он услышит ранним утром. «Но могла бы и позвонить! Или хотя бы тоже сбросить смс!»
За окном пейзаж несколько изменился. В садах местных жителей мелькали плодовые деревья: по словам Николая Ивановича это были киви, фейхоа, китайский финик и десятки сортов хурмы.
- Здесь растут даже бананы, только плодов не дают. Видите – сколько пальм.
Чем дальше продвигались, тем  заметнее были изменения в погоде. Темные дождевые облака сменились легкими белыми, с пробивающимся сквозь них солнцем.
- Сколько ещё км до Сочи? – спросил Лукас.
- Около  80 км, зато каких! Серпантин!
«Дааа, кто здесь не был, тот до конца не сможет понять тех чувств, когда едешь по этим причудливым изгибам асфальтовой змеи, извивающейся между горами». Их ожидало ещё несколько часов сплошных поворотов. «Романтика, которая очень сильно утомляет!» - устало подумал Лукас. Одно только радовало: их машина уверенно входила в повороты и хорошо держала дорогу.
Как и предполагал Тавиньо, теперь, миновав Туапсе, ехали молча. Любовались морским пейзажем, так как трасса шла почти всё время по берегу моря.
«Вот это некоторым образом похоже на Рио: вот пляж, а рядом трасса в несколько полос как на авенидо Атлантика», - думал он, глядя на мартовское море, на горы – от горизонта до горизонта.
- Скоро уже и закат солнца, – нарушил молчание Николай Иванович.- Не успеем засветло попасть в город.
Действительно, вечерело: над голубой кромкой моря заплескался закат. Пасмурная погода некоторое время назад сменилась вновь на солнечную, и на фоне желто-розовых облаков кружили чайки, а шар солнечного диска медленно опускался за линию горизонта, прямо в море.
И вот солнце уже зашло, но небо ещё освещалось красноватыми отблесками. Цвета на небе плавно переходили из одного в другой. От совсем темной линии горизонта к нежно-розовому цвету облаков и далее в розовато-серый над облаками. Эта нежная палитра отражалась в глади морской воды.
И у Лукаса, и у Тавиньо отчего-то возникло ощущение полной умиротворенности.
- Самый красивый закат – это закат на море, - сказал Тавиньо.
- Однажды мы с Лидианой и детьми отдыхали на Мальдивских островах. Полное отрешение от цивилизации, глубокое и безоблачное небо экватора, лазурные прозрачные воды Индийского океана, маленький пальмовый остров за спиной с белым нежнейшим песком, дельфины, выпрыгивающие стаями из океана на фоне заходящего солнца… И любимая семья рядом. Внутренние ощущения, эмоции счастливого человека, - погрузился Тавиньо в романтические воспоминания.
«Всё понятно, мой приятель тоже затосковал по дому, по семье, по родному Рио…», – с пониманием подумал Лукас.
За стеклами автомобиля быстро темнело, только море мерцало сквозь кроны проносящихся мимо сосен.
Когда с трассы показались огни Сочи, Николай Иванович вдруг снова оживился. Остаток пути до гостиницы, где должны были поселиться бразильцы, он посвятил советам, где им следует побывать и на что посмотреть.
- … возле Хосты есть самшитовая роща, такая древняя, что по тропинкам, где сейчас прогуливаются туристы, когда-то могли бродить динозавры. Роща сохранилась с доледникового периода… Обязательно побывайте в дендрарии – это спускающийся с горы к морю огромный парк, где собрано огромное количество деревьев со всего света. У вас в Рио тоже есть Ботанический сад – так ведь? Вот и представится возможность сравнить… Туда, в Дендрарий, рекомендую забраться по канатной дороге, открывается красивейший вид на Сочи, а обратно потихоньку спускаться, осматривая старейший музей живой природы… Если вас интересуют места, связанные с местными легендами, то постарайтесь попасть на водопад «Слезы Лауры». Легенду вам непременно расскажут местные экскурсоводы. Ну и на Красную Поляну съездить можно – не пожалеете, если побываете на горе Ахун: там на самой вершине ещё  в 30-е годы прошлого века по приказу Сталина была построена сторожевая башня на манер кавказских сторожевых башен, но строилась как обзорная. С верхних этажей башни открываются захватывающие виды города и окружающих Сочи гор – очень красиво!... И побывайте в известном всему миру Саде дерева Дружбы. Представьте: в 1934 году один ученый посадил Дерево дружбы, в кроне которого растут мандарины, лимоны, апельсины, грейпфруты, клементины, кинканы. В стволе сделано около 600 прививок, у дерева несколько корневых систем... В общем – это чудо-дерево стоит того, чтобы его увидеть!..
Весь остаток пути был занят разговорами водителя.
Проезжая по вечернему городу Лукас и Тавиньо смогли только заметить, что в Сочи большое количество улиц с односторонним движением, что дороги все узкие и в большинстве случаев, по признанию водителя, объездов нет. Это и понятно: с одной стороны горы, с другой – море. Когда проезжали по центральной части города, увидели, что все деревья и кустарники подсвечиваются снизу прожекторами, а стволы пальм увиты светящимися гирляндами.
- Вот мы и приехали, - внезапно остановил автомобиль Николай Иванович. Он подъехал к  краю тротуара, выскочил из машины и достал из багажника чемоданы пассажиров.
Оказавшись перед высотной гостиницей, бразильцы взаимно тепло попрощались с водителем, и Николай Иванович сердечно пожелал им удачи и успехов в их предпринимательских делах.
- Прощайте, всего вам доброго! – сказал водитель напоследок и укатил в своей машине, чтобы успеть попасть в дом приятеля, живущего где-то на окраине Сочи, у которого собирался  переночевать.
После того, как Лукас и Тавиньо устроились в отеле, они поняли, что их планы совершить прогулку по вечернему городу рухнули. Неимоверная усталость из-за вымотавшего долгого пути, сбившийся суточный ритм – и в результате они решили только перекусить в номере и наконец-то отдохнуть, добравшись до постели.
…И теперь Лукас боролся с бессонницей, надеясь, что сон и усталость, наконец, возьмут своё.
Ведь утром, не смотря ни на что, он должен будет выглядеть презентабельно, когда они с Тавиньо встретятся с остальными членами бразильской делегации,  в отличие от них  прибывшие ещё днём рейсовым самолетом из Москвы.
Лукасу всё-таки удалось уснуть на несколько часов, а утром из сна его вырвал телефонный звонок.
Да, это была Жади! Ещё не придя в себя после сна, Лукас не мог сначала понять, о чем она ему говорит. Жена плакала, что-то сбивчиво рассказывала, пока Лукас не встряхнулся и уже внятно не потребовал ответить: что случилось?
- Жади, почему ты плачешь? Что случилось?... Как это – неожиданно увёз?... А свадьба была?... Так почему ты плачешь? Ты не смогла увидеть Хадижу перед отъездом?
Выслушав излияния матери Хадижи, он сказал:
- Жади, но ты могла бы и предположить, что в аэропорт тебя не пригласят!... Ночью улетели? Странно! Не плачь, Жади, не плачь! И не разбирайся больше с Саидом. Всё! Ваша история окончательно закончена. Я обещаю тебе: летом мы полетим в Марокко: ты, я и Самира. Или отправлю вас вдвоём под опеку дяди Али, если у меня не получится выкроить время на поездку из-за дел в бизнесе. Жади, ты мне веришь? Я обещаю, что вы с Хадижей встретитесь летом!
Лукас слушал то, о чем ему говорила по телефону Жади, и ушам не верил.
- Жади! Как Фарид может не позволить твоей дочери увидеться с тобой, матерью Хадижи? Как это – он её не отпустит? Значит, приедем в гости прямо к нему домой! Ты ведь сможешь узнать его адрес? …не пустит на порог? – усмехнулся Лукас. – Это уже ни в какие рамки не входит. Жади, не преувеличивай! Наверняка, Фарид – современный человек, это же не твой дядя Абдул!... А дядя Али не сможет помочь в этом?.. Успокойся, Жади, я скоро вернусь в Бразилию, и мы всё обсудим. Главное – возьми себя в руки!!
После разговора Лукас ещё некоторое время лежал в постели, обдумывая услышанное. Как ни были для него удивительны некоторые вещи, но за годы жизни с Жади он успел убедиться в том, что зачастую права оказывалась именно она - в отношении того, что касалось её родственников. Ведь когда-то он и о Саиде наивно думал, что муж Жади, будучи уважаемым предпринимателем, считающимся современным человеком в среде бизнесменов, оказался, тем не менее, в своей семье коварным тираном, будто вынырнувшим из Средневековья. Гарем из трёх жен, обычаи, не позволяющие женщине так просто получить развод у нелюбимого мужа, проблема с детьми, которые остаются не с матерью, а с отцом, потому что принадлежат его семье, а женщина как бы и ни при чем.
«Жади так и не рассказала мне, как вел себя с ней Саид! О чем это может говорить? Я не смогу узнать, что думал Саид о Жади, видя её на свадьбе дочери, но можно расспросить Иветти, как прошла свадьба, и что там происходило. Иветти, конечно, расскажет, но может проболтаться Жади, и мои расспросы могут обидеть её. Но расскажет ли обо всем сама Жади? У отца спрашивать ни о чем не стоит: он не станет вмешиваться».
Лукас вздохнул, и, кажется,  с облегчением. Теперь - всё! Наконец-то! «Жади больше ничего не связывает с Саидом! Если это правда, что  в Марокко женщина, выходя замуж, больше не принадлежит семье отца, а только относится к семье мужа, то о Саиде можно забыть!»
«Да, но уже начались проблемы с мужем Хадижи. И я, возможно, ошибаюсь уже и на его счет!» - стоя под струями воды в душе, Лукас не мог перестать думать о семейных неурядицах.- «Жади – тёща Фарида, которого я в глаза не видел, но, как выясняется, в каждой стране свои обычаи, и к тёщам отношение тоже разное». Вот в России они с Тавиньо встретили человека, который ни на минуту не мог забыть о существовании матери жены. И они так и не смогли понять, как же Николай Иванович относится к своей тёще: он её и уважает, и в чем-то осуждает, судя по всему, и порой относится снисходительно … А в Марокко? Сыновья чтят матерей, но как они относятся при всём этом к матерям собственных жен? Кто может знать это?
 Лукас оделся, и, стоя перед зеркалом, завязывал галстук, хмурился нахлынувшим мыслям. Тавиньо же был бодр и оптимистически настроен. Отдохнув и прекрасно выспавшись, он успел переброситься парой смс с Лидианой и Телминьей, позвонить Сэсео, узнав, как обстоят дела на фирме в их отсутствие, и теперь он нетерпеливо ждал завтрак, заказанный, как и накануне, прямо в номер.
- Чего мне очень не хватает – так это утренней пробежки по набережной вдоль моря. Я всё утро посматриваю в окно,  но я не увидел ни одного человека, занятого спортивным бегом.
Обсудив после завтрака планы, выяснив, что  предстоящий день расписан едва ли не по минутам, они пришли к выводу, что сегодня смогут только прогуляться по набережной, и то - вечером. А вот на завтра возможна поездка на Красную Поляну и ту самую гору Ахун, о которой им рассказывал водитель. Билеты на Рио-де-Жанейро были взяты так, что отправляться назад в Бразилию им предстояло уже послезавтра, вылетая рейсом на Москву из аэропорта Адлера. А там, с пересадкой в Париже – рейсом на Рио-де-Жанейро…
Скоро они будут дома!

*** День оказался, и правда, утомительным. Переходить с одного заседания на другое, затем, после обеда – участвовать в форуме и побывать на совещании, где пришлось выслушать выступления экономистов и финансистов и пережить несколько презентаций – и всё только  о возможностях бизнеса в разных областях экономики в условиях финансового кризиса, затронувшего практически все страны мира… Лукас и Тавиньо решили, что могут уйти несколько раньше, чтобы прогуляться по городу и при свете дня осмотреть Сочи, а потом найти интересный ресторанчик с местной кухней, где нормально поужинать, а затем совершить обязательную прогулку, которая позволила бы им прочувствовать их пребывание в этом южном российском городе.
Так они в итоге и поступили. Они отправились гулять по улицам и прошли  мимо Художественного музея, (как они поняли из таблички, написанной на английском языке), с авангардными железными изваяниями. Мимо фонтанов, мимо Зимнего театра и оказались возле морского порта. Многие надписи в городе были написаны на двух языках: русском и английском. Это и вывески, и дорожные указатели, и меню в барах и кафе.
Но мужчины признались друг другу, что ожидали от Сочи несколько большего. Так много говорят и пишут о будущей столице Олимпийских игр, а на деле это оказался обычный приморский городок.
И набережная была как в любом приморском городе, будь это курорт с мировым именем или скромное рыбацкое поселение на полторы сотни жителей. Набережная и в Сочи оказалась не исключением  - это место, где принято отдыхать. На городской набережной, как у самого берега, так и на приморских террасах, было людно.
Но всё-таки Сочи – не Рио-де-Жанейро. И поэтому ранней весной здесь к морю приходят не показать новый купальник или «засветиться» с красивой девушкой. В России море весной становится самим собой. Воздух на набережной был напоен сильным запахом йода, выброшенных на берег водорослей и морских брызг.
На площади у морпорта набегали на берег одна за другой серые волны, дробясь на миллионы капель. Здесь же Лукас приметил стрекотавшую на своем языке мартышку в теплой курточке, а на плече у фотографа старого попугая, перья которому ерошил ветер.
Набережная была выложена тротуарной плиткой, отгорожена от пляжа каменным парапетом. При этом ширина набережной была не слишком большой, поэтому любителям неспешных романтических прогулок она вряд ли могла понравиться. Получить удовольствие от вида вечернего моря можно, только если встать в стороне от парапета или выйти на уходящий в море пирс.
Улицы Сочи, как оказалось, были чистыми, всё засажено деревьями. Самым распространенным на первый взгляд кустарником, растущим целыми рядами на каждой сочинской улице, был олеандр. Все пространство между деревьями было заполнено цветами. Климатические особенности давали возможность произрастать в парках многим экзотическим для России растениям: пальмам и эвкалиптам, магнолиям и кипарисам, которые в Сочи ласкали взор туристам своей зеленью круглый год.
 Больше всего в городе их удивили дороги, настолько ровные, каких не видели по дороге от Краснодара до Сочи.
Взяв такси, приятели совершили поездку по городу и вернулись обратно на набережную. И вовремя: закат окрасил воду в кроваво-красный цвет, буквально несколько минут – и всё погрузилось во тьму. Созерцание было недолгим.
 Решив посмотреть и найти интересные сувениры, Тавиньо увлек уставшего Лукаса к рядам местных магазинчиков, среди которых только единицы оказались уже закрытыми,  но большинство торговцев работали, несмотря на ранний подъем и приближение полуночи. Они радушно встречали гостей и помогали ориентироваться в богатом ассортименте сувениров. Пляжные аксессуары здесь соседствовали с мехами, натуральный лен с тканями, расписанными в стиле батик. Этнические сувениры и магнитики с видами Сочи, раковины морских моллюсков, в ресторанчиках - запотевшие бокалы с мохито и кухни народов мира…
Это уже Лукас пришел к выводу, что не хватит и ночи, чтобы всё здесь перепробовать и увидеть.
Но перед возвращением в отель их привлек мощный аромат кофе. За высоким прилавком открытой витрины молодой кареглазый парень, одетый в светлое, варил кофе на песке в медных джезвах с двойным дном. Понаблюдав, как совершается кофейное таинство, и Лукасу, и Тавиньо захотелось взять по чашке божественного напитка.
После этого пришлось возвращаться в номер отеля, чтобы утром встать довольно рано, ведь они решили побывать на экскурсии – съездить на Красную Поляну и на смотровую площадку на горе Ахун.
Потом Тавиньо и Лукас признались друг другу, что экскурсия дала им впечатлений на всю жизнь.
Серпантин на пути в Красную Поляну проходил без крутых спусков и подъемов. Но в одном месте шоссе шло по узкому карнизу, вырубленному в скале и вьющемуся над пропастью на головокружительной высоте. При повороте градусов на 90 их автомобилю пришлось огибать с одной стороны висящую над ними скалу и несколько десятков метров пропасти с другой. Причем, как им подсказали перед поездкой, в этом месте можно было бы высунуть из двери машины руку, отпустить вниз камень, зажатый в ладони, и его приземление услышать через несколько секунд.
Несмотря на то, что наиболее опасные повороты были снабжены зеркалами, скорость автомобиля была совсем низкая. Пассажирам на этом маршруте было не до неописуемой красоты природы. Не зря нависающая над головами скала получила название «Пронеси, Господи!».
Отойдя от пережитого стресса, Лукас и Тавиньо прошлись по поселку, оказавшемуся очень маленьким. В самой Красной Поляне они пробыли всего час. Собственно, если не кататься на подъемнике, делать там было нечего. Побродив по небольшому базарчику, мужчины отправились на смотровую площадку, дорога до которой заняла всего 60 км. Миновав приятности очередного горного серпантина, они оказались на горе Ахун и поднялись на смотровую башню.
- Говорят, это самая высокая точка в районе Сочи, - заметил оживший Тавиньо.
Действительно, отсюда открывалась панорама Черноморского побережья и Большого Кавказского хребта.
- Красота!
- Вид отличный!
- Я вообще люблю такие виды с высоты птичьего полета, - произнес Лукас, вспомнив развалины крепости под Фесом, то, как они вместе с Жади забирались на самые верхние этажи касьбы, с высоты осматривали окрестности, и Фес лежал перед ними как на ладони.
- Умиротворяющее спокойствие, пенье птиц, чистый горный воздух… И больше ничего не надо!
Вокруг были горы, покрытые нежным ковром зелени, виднелись ледники, чистоту снегов некоторых можно было увидеть невооруженным глазом, облака, поглотившие в себе вершины, узенькая полоска реки…
- Чувствуешь себя песчинкой, ничем, и, по сути говоря, в этом и есть величие Природы, - сказал Лукас, не подозревая, что совсем недавно такие же мысли посетили голову Жади, когда они с Самирой поднимались в фуникулере на Сахарную Голову.
- Да… , - задумчиво произнес Тавиньо, - это там, внизу, человек ещё пытается командовать, прорубает тоннели в скалах, строит подъемники, как моль, проедая естественный ковер из лесов, прокладывает горнолыжные трассы, А здесь это кажется чем-то таким мизерным и ничтожным, что вызов человека Природе вызывает уважение.
- Или наоборот…, - усомнился Лукас.
После возвращения с горы Ахун приятели стали собираться в аэропорт. Уже стемнело, а темнеет в Сочи рано и стремительно, и на такси в сочинский аэропорт в Адлере они прибыли уже почти ночью. Фонари, пальмы и построенное, как выяснилось, совсем недавно новое здание аэропорта сверху, да и сбоку похожее на гигантского синего краба.
 На свой рейс они едва успели, перепутав, как выяснилось, время вылета.
Впереди их ждали Бразилия и новые заботы как на фирме, так и у каждого в  семье.

3. ЧАСТЬ 5. Глава 3.  В доме Мухамеда. Перед семейным советом.

- Всё, Жади, всё! Собирайся, я даже слушать ничего не хочу! – говорила Иветти подруге, выдёргивая из её шкафа платье за платьем. – Нечего хандрить! С твоей дочкой всё в порядке – нечего выдумывать разные ужасы, ведь ты совершенно ничего не знаешь, что с ней. Я имею в виду, что ничего плохого сказать о ситуации нельзя. Так чего же ты так переживаешь?
Она оглянулась и посмотрела на хозяйку комнаты, в которой так решительно распоряжалась, бросив выбранную одежду на кресло.
- Жади, где твой чемодан? Няня Пьетро уже собрала его вещи, и мальчик рад, что мы едем в Ангру!
- Но Лукас…Он же приезжает через день!- пыталась возразить жена Лукаса.
- Ну и что? Прилетит в Рио, а потом   сразу же  к нам на выходные в Ангру вместе с Леонидасом. Кстати, я ему уже позвонила и сказала, чтобы искал вас именно там. Нечего раскисать! Спроси себя, Жади, что ты можешь сделать? Ничего!
- Да, ты права, Иветти, сейчас я совершенно ничего не могу сделать. Но Лукас обещал мне, что летом мы побываем в Марокко.
- Вот и прекрасно: если один из Феррасов что-то обещает, значит, так оно и будет! Марокко…., - мечтательно произнесла Иветти. – Я помню нашу с Львеночком поездку в эту страну. Мне там так всё понравилось, экзотика просто как в сказках из  «1001 ночи». А я была ещё так молода! И Львеночек влюбился в меня, мы собирались пожениться, и если бы не моя неосмотрительность, мы с ним могли бы прожить долгую счастливую жизнь и вырастить детей – наши близнецы сейчас уже были бы взрослыми! Дай вспомнить: это было 25 лет назад. Да, наши дети с Леонидасом были бы уже ровесниками Лукаса и Диого, когда я с ними познакомилась!
 Иветти обнаружила и достала чемодан, в который уже складывала вещи вялой и ко всему безразличной приятельницы.
А Жади, услышав слова Иветти, вдруг подумала, что если бы не та самая «неосмотрительность», о которой Иветти только что упомянула, всё могло сложиться иначе не только у Леонидаса и Иветти, но и вообще – у всей семьи Феррасов, а значит – и у них с Лукасом. Однажды Лукас открыл ей под большим секретом семейную тайну, и Жади знала, что произошло между Иветти и его покойным братом Диого. Тогда эта история стала для Жади откровением, и она не знала, как относиться к рассказанному. Осуждать поступок Иветти или постараться понять?
С одной стороны, если Диого – полная копия Лукаса, то Жади понимала, почему юная Иветти запала в отеле на парнишку, который был не прочь развлечься с дамой, которой захотелось адюльтера. Разве можно было не обратить внимание на Лукаса /  Диого? Кстати, Жади тогда пришло в голову: а что, если бы на месте Диого оказался Лукас? Иветти и с ним бы тогда…? Нет, нет! Лукас не стал бы так себя вести, даже не зная, что перед ним будущая мачеха. Диого тоже не знал, но когда правда открылась, он воспротивился браку отца с женщиной, которая так легко изменила ему накануне свадьбы. Жади узнала от Лукаса, почему Диого улетел из Марокко в Бразилию так поспешно: он поссорился с отцом, который не поверил сыну, решив, что тот оговаривает его невесту, которая по какой-то причине ему не понравилась.
А потом разыгралась трагедия. Диого летел в Ангру к Маизе и его вертолет попал в грозу, а Диого не справился с управлением. Вертолет пал, загорелся, и парень погиб. «Интересно, что думает Иветти, видя перед собой Лукаса, но помня о том, что случилось между ней и Диого тогда в холле отеля в укромном уголке за пышными занавесями и деревьями? ..Аллах, как мне не стыдно? Иветти – моя подруга, мачеха Лукаса, жена синьора Леонидаса!»
 «И всё же – не оступись тогда Иветти, как могло бы всё сложиться?» - гадала Жади, пусть прошло столько лет и так много всего произошло, да и время не повернешь назад, что просто глупо думать об этом, но всё же…
Наверно, Иветти всё-таки вышла бы замуж за Леонидаса Ферраса, а его сын Диого посватался бы к Маизе. Или к какой-нибудь другой девушке из его круга. Но, впрочем, зная Маизу и то, как она была влюблена в Диого, что даже решилась получить взамен его копию в виде Лукаса, что можно представить себе: Диого и Маиза были бы вместе!
Но вот они с Лукасом? Они остались бы вместе, не случись несчастья с его братом? Ведь дядя Али выдал её, Жади, замуж, после того, как Лукас срочно вернулся в Бразилию на похороны брата. Он оставил тогда Жади в очень трудной ситуации, и ей пришлось согласиться стать женой Саида… А если бы Диого остался жив, тогда доктор Альбьери привел бы их обоих в дом дяди Али… они вместе  отправились бы на звук музыки на запретную часть дома и увидели бы Жади! Или нет? Но пусть даже Лукас познакомился бы с ней, как же тогда его брат отнесся бы к знакомству брата с марокканской девушкой? Высмеял бы? Вступил бы в нечестную игру, чтобы отбить Жади у Лукаса, выдавая себя за него? И кого бы выбрала из них сама Жади?. А ведь однажды она уже стояла перед выбором – Лукас или Лео. Впрочем, для чего сейчас думать об этом? Этого никто никогда теперь не узнает, что было бы, если бы…
 - Жади! Жади, ты меня слышишь или нет? Ты как будто витаешь в облаках! Твои вещи собраны, машина стоит у ворот твоего дома, сын с няней готовы – взгляни в окно, они уже проявляют нетерпение! Давай, Жади, вперед! Выходи из комнаты, - командовала Иветти, вытаскивая за собой довольно большой чемодан подруги, и только после этого Жади как будто очнулась: она отошла от окна и тоже шагнула вслед за Иветти к двери комнаты.
- Хорошо, мы едем в Ангру, и Лукас приедет к нам туда, но как быть с моей сестрой?
- А что с твоей сестрой случилось? – удивилась Иветти. – Ты говоришь о Латифе?
- Да, не сегодня, так завтра должен состояться семейный суд , разбирательство между Латифой и Мухамедом по поводу развода Латифы с мужем.
- А что такое? Твое присутствие там обязательно?
- Ну что ты, Иветти, меня там и на порог не пустят! Но я беспокоюсь за Латифу. Сможет ли она решительно сказать своё слово  и потребовать развод. Вдруг её смогут уговорить не разводиться с Мухамедом  или даже запугают?
- Ты шутишь? Латифе сколько лет, чтобы её можно было как-то запугать!
- Не скажи, Иветти. Ты плохо знаешь моих родственников. Я столько раз пыталась развестись с Саидом, но у меня так ничего и не получилось. Всегда последнее слово оставалось за  Саидом, потому что считается, что у мужа прав больше, чем у жены.
- Ерунда! Всё зависит от женщины в случае с разводом. Это женить на себе мужчину трудно, а развестись…. Э-э-э-эээ…. Да от меня ваш Мухамед бежал бы как черт от ладана! Женщина, если захочет, может превратиться в настоящую ведьму, а нелюбимому мужу устроить такую «райскую» жизнь, что он сам будет готов пойти на любые уступки, только чтобы избавиться от жены-стервы.
- Нет, Иветти, у нас в семье всё не так. Так не должно случиться. Латифа не должна оказаться на улице, ей положен махр при разводе, а в её случае, если Мухамед откажется оставить ей дом, в котором они прожили столько лет, то должен будет купить ей новый дом. Но это в том случае, если на семейном суде старики с обеих сторон решат, что Латифа права и может требовать развод. А если она станет вести себя так, как ты предлагаешь – она ничего не получит, потому что подобное поведение не приветствуется. Дядя Абдул и даже дядя Али сочтут, что Мухамед – пострадавшая сторона, и Латифу ещё и накажут. Развод она, возможно, и получит, но останется ни с чем! А в нашем возрасте, когда уже за сорок… начинать жить сначала – вещь невозможная.
- Жади, - весело покачала головой Иветти. – ты преувеличиваешь! Что такое сорок лет? Да в этом возрасте у многих женщин жизнь только начинается! Разве мы с тобой  - не яркий пример этого? Ты вышла замуж за Лукаса в сорок лет. И родила ему ребенка. Я стала женой Львеночка почти в пятьдесят и тоже родила ему детей, хотя этого совсем уж никто не ожидал, даже я сама! И Латифа ещё найдет своё счастье. Если не сама, так мы ей поможем!... Давай, торопись, Жади, быстрей, быстрей, в машину!...Так… Все садимся… Поехали, Адинор! – наконец, приказала она водителю, и автомобиль тронулся в путь.
Спустя пару часов они уже были на месте. Ангра встретила их теплым солнышком и лазурным небом, голубыми волнами океана и вкусным обедом, приготовленным к приезду Иветти с семьей Лукаса.
 Только добравшись до райского уголка, сменив обстановку, Жади немного смогла отвлечься от безрадостных мыслей и страшных предчувствий, которые, непонятно почему, лезли ей в голову.

*** А в доме Мухамеда в первый раз после свадьбы Хадижи собрались на праздничный ужин родственники, которым хотелось обсудить в приятной обстановке некоторые вопросы, как и решить, когда же должен состояться суд из-за развода, на котором так настаивала Латифа.
Приготовлением еды занимались все женщины. И как ни странно, руководила всем процессом  не Халиса или Латифа, которая находилась в каком-то странном нервном оцепенении, и с ней рядом постоянно тенью следовала Зорайдэ, а Карима, которая взяла на себя эту миссию. Халиса так устала за дни до и после свадьбы, ухаживая за гостями и услуживая капризному дяде Абдулу, от забот о котором Дуния как-то незаметно устранилась. Доставалось младшей невестке – как и положено! И теперь она была рада активности Каримы и очень благодарна ей.
 Карима только спрашивала у Халисы и Латифы, где что в доме лежит, какие продукты и где можно купить, решая, что приготовить из того, что  может быть доступным в Бразилии. А ведь здесь всё иначе!
 Вот так и  были  выставлены на длинном столе в зале на первом этаже несколько больших таджинов, с которых Карима очень осторожно, чтобы не обжечься, сняла тесно притертые крышки, и оказалось, что под каждой скрывалось жаркое из кур или баранины. Но  вкуснее всего, впрочем , оказалась баранина  с айвой и медом.
- Вот чем хороша глиняная посуда, - рассуждал дядя Али, смакуя часть таджина с лепешкой, - что мясо не варится, не тушится, а как бы нежится на небольшом огне, но довольно долго. И если специи подобраны правильно, то любое мясо в нем приобретет безошибочно восточный вкус, т.е. тот вкус, к которому мы привыкли в Марокко.
- Вкус, который переносит в «1001 ночь»! – согласился с отцом Икрам.
Абдул медленно жевал баранину, как бы оценивая качество её приготовления, но, судя по выражению его лица, остался доволен.
- Всё-таки лимон придает блюду особую пикантность. А кто подбирал специи? Ты, Карима? – поинтересовался Сид Абдул.
- Нет, что вы, Сид Абдул, разве я могла бы в Бразилии что-то найти? Я? Нет, это не я, это не я, это у Халисы в шкафчике целые запасы разных специй. Вот запаслась – столько бутыльков, баночек, кулечков – даже у нас с Зорайдэ на кухне такого количества нет, - тут же зачастила в ответ Карима.
- Конечно, у вас столько нет, потому что и не надо вам столько всего запасать! Вам стоит только выйти из дома на Медину, и на рынке можно купить любую свежую специю! Для чего дома хранить то, что можно выйти и  купить? Если только не лениться! – тут же начал ворчать Сид Абдул, который, казалось, только и ждал, к чему бы прицепиться и начать морализаторствовать.
 «Он без этого жить не может», - подумала Карима, решив на будущее молчать, впрочем, это было маловероятно, что понимала и сама Карима. Она удалилась на кухню, где остальные женщины доделывали сладости к чаю. Ясмин разбирала веточки мяты, мыла её и складывала по стаканам.
Дуния просто сидела на низком стульчике, устав донельзя после стояния возле плиты, пока варился соус. Наконец-то он был готов и даже подан на стол, где обедали мужчины.
А их было немало: Мухамед с Сидом Абдулом и дядей Али, Амин, Икрам, Мустафа и старший сын дяди Али. Несколько позже появился и Саид. Приготовить еду на 8 мужчин – дело не простое. А если у всех хорошие аппетит…Три больших таджина, несколько чашек с соусом, разные салаты, гора лепешек на блюде, таких горячих, ароматных и вкусных, что они таяли с завидной быстротой, и Карима только успевала заходить за ними на кухню, где они пеклись в печи на нескольких противнях одновременно.
- Латифа, твоя плита не справляется с таким количеством гостей!
- Да, Карима, но меня это уже совсем не волнует. Пусть об этом думает вторая жена Мухамеда, - услышали все сухие слова Латифы.
Дуния переглянулась с Ясмин. Зорайдэ тут же что-то шепнула Латифе, а Карима направилась за подносом, на котором уже стояли наготове стаканчики с листочками мяты и пара серебряных заварочных чайников.
Карима заглянула в каждый, убедилась, что сахар в одном, а заварка зеленого чай в другом положены, и попросила Халису помочь ей отнести всё это в зал, где пировали мужчины.
 Вернувшись, она предложила перекусить и самим. Шесть женщин, занимаясь приготовлением салатов, выпечкой хлеба, а до этого – тушением таджинов, ещё и не притрагивались к еде. Ведь на очереди было сладкое – и надо было не только налепить много-много печенья, но ещё и умудриться его испечь! А плита с духовкой в доме у Мухамеда была только одна. На столе стояли готовые к выпечке противни с «рожками газели» - любимым печеньем в семье. Халиса предлагала приготовить и конвертики с медом и кунжутом, но все как-то яростно отмахнулись – и без таких изысков устали очень.
И теперь женщины собрались за своим столом в кухне, переставив, куда только можно, неготовое ещё печенье.
- Потом допечем, когда с лепешками закончим! Печеньем только Сид Абдул балуется. Для него первый противень поставим, а потом и остальное допечем! – решила Зорайдэ.
Дуния усмехнулась. Она стала задумываться над тем, что живется ей, будучи женой Абдула, всё-таки лучше, чем той же Зорайдэ, которая и здесь, в  Бразилии, была за многое ответственна.
Карима то и дело наведывалась в зал к мужскому столу.  И приносила разные новости о том, что обсуждали за столом  в  соседней комнате.
 А Сид Абдул, тем временем, спорил с Сидом Али.
- Латифа должна смириться! Мухамед – хороший муж. А Лейла – она стала его законной второй женой, что не запрещено! Чем больше в доме женщин – тем легче вести хозяйство. Разве в этом доме не нужна лишняя пара рук? Нужна! И Лейла приедет не одна, а с Арибой – дальней родственницей. Она тоже помогать будет и по хозяйству, и с ребенком. Мухааамед, дет-и-и - это же та-а-ак хорошо! – уверял Сид Абдул, у которого никогда в жизни не было детей.
- Да! Дети – это чудо! – сказал  Мустафа, откусывая от лепешки кусок.
Сид Абдул живо обернулся к нему:
- Вот, вот, Мустафа! Только что-то твоя бразильянка не спешит порадовать тебя наследниками. А вы уже сколько лет живете, а? Почему она до сих пор не родила тебе детей?
 Мустафа только пожал плечами:
- У неё же бизнес! Она зарабатывает столько денег в кафе и в магазине, что…
- Эх, Мустафа! Но если для неё важнее бизнес, чем дети, почему же ты не возьмешь себе вторую жену?
Услышав такое предложение, муж Ноэмии едва не подавился.
- Нет, только не ещё одна жена! С женщинами очень трудно управляться. Мне хотя бы с Ноэмией справиться! И она не захочет, чтобы в семье появилась вторая жена! Она же сразу выгонит её, а  меня бросит!
- И что? Пусть бросает, а у тебя останется вторая жена, намного лучше «твоей Ноэмии»! – передразнил Сид Абдул его интонацию.  – Вот что, Мустафа, послушай меня: вместе с Лейлой в Бразилию приедет Ариба – это не девушка, а настоящее сокровище! Всё познается в сравнении. Я видел их вместе – Лейлу и Арибу и могу сказать, что Лейла – лентяйка, из неё не получилось хорошей жены. Если Мухамед не сможет удержать Латифу, мне придется искать ему новую жену, которая сможет позаботиться о моем племяннике. Потому что с Лейлой он просто загнется – от её еды, да и все домашние дела она запустит мигом. Но Ариба – она и вежливая, и добродетельная, и умная, покорная, умелая. Я ведь всё подмечаю. Им меня не обмануть: говорят, что еду приготовила Лейла, но я только откушу кусок хлеба или поднесу ко рту ложку, и уже знаю, кто готовил – Лейла или Ариба, или они вообще купили лепешки в соседней лавке.
- Нет, нет, дядя Абдул, не нужна мне вторая жена, - уперся Мустафа, вращая глазами.
- Да в чем проблема? Ариба – золото, а не невеста! Такую теперь трудно найти!
- Она ведь молодая, дядя Абдул! – вмешался Мухамед.
- И что? Уж не моложе твоей Лейлы! Они погодки, кажется, а Ариба на год старше Лейлы, которой вот только осенью исполнится 17 или 18 лет, этого даже её родители точно не знают. А вот Ариба родилась в тот год, когда Лейлы ещё не было на свете, но когда отец Лейлы сломал ногу, упав с верблюда! А это было 19 лет назад!
- Нет, никакая Ариба мне не нужна! – не сдавался Мустафа.
А Карима вернулась в кухню к столу и рассказала, как Сид Абдул нахваливает Арибу:
«Она просто красавица! Стройная, глаза … темные, как вишни, волосы – каштановые, вьются и спадают с плеч водопадом…». Он та-ак описывает эту девушку, что точно сосватает её Мустафе!
- Это где же это Абдул видел девчонку в таком виде – что и волосы, и глаза, и фигуру рассмотрел? Это значит, Ариба была без платка и в облегающем платье? – сощурилась Дуния. – Ох, этот Абдул – проказник! На Арибу он сам-то не заглядывается? А то приведет после меня молоденькую жену!
- Что вы, Лара Дуния. Он Мустафе её сватает.
- А почему нашему Икраму её не сосватать, если она такая уж хорошая? – спросила Ясмин, ни к кому не обращаясь. – Зачем привозить откуда-то чужую солому, если у себя под боком пшеница растет?
- Да, ведь в Сан-Паулу собрались ехать невесту Икраму искать и сватать, - обеспокоено сказала Дуния. – А может быть, и правда, эта Ариба нам и подошла бы. Зачем везти из Бразилии невесту, которая, ещё не знаешь, какой окажется, если Ариба нам знакома.
А в зале говорили об этом же:
- Смотри, Мустафа, не согласишься, так вот я её Саиду сосватаю. Ты, Саид, не передумал с Ранией разводиться? – обратился ко второму племяннику дядя Абдул.
- Нет, дядя, не передумал. Но брать ещё одну жену я пока не собираюсь, - спокойно ответил Саид, макая кусок лепешки в миску с тмином.
- Эх, как я промахнулся: надо было Мухамеду в жены Арибу сватать, а тебе, Саид, оставить Лейлу. Ты ведь любишь скандальных женщин, которых одариваешь золотом и красивой одеждой. Вот тогда и были бы все довольны: Мухамед получил бы вторую хозяйку в дом, не хуже Латифы, а тебе новое развлечение – Лейла, которая уж поверь, быстро перессорилась бы со всеми твоими женами, - подколол Саида Сид Абдул.
- Дядя! – укоризненно сказал брат Мухамеда.
- Так что ты ответишь, Мустафа? Я могу поговорить с твоей Ноэмией, образумить её…
- нет, нет! Только не это! – испугался Мустафа так, что все мужчины невольно рассмеялись.
- Дядя Абдул, не нужна мне вторая жена. Вот Икрам ищет себе жену – ему и сосватайте. Почему же нет?
Абдул переглянулся с Али, и Али эта идея понравилась.
- Я видел Арибу, она не только красавица, но и умница. Икраму будет хорошей женой, это так, - согласился Сид Али..
- Икрам, ты видел девушку на празднике, помнишь, когда Сид Абдул их с Лейлой ко мне в дом приводил. Ты обратил на неё внимание? – спросил он у сына.
- Помню смутно, - скромно ответил Икрам. - И рассмотреть мне её не удалось. Лейлу помню хорошо, в красивом платье, вся в золоте. А та, другая – она же едва не в коричневой джеллабе весь вечер пробыла и в платке,  мало что там можно было увидеть.
- Поверь мне: девушка красивая. Не сомневайся даже. Но как говорится, красота до ночи, а хорошая хозяйка на всю жизнь! Что толку от звонкой красоты Лейлы? От того, что на ней золото звенит да платья нарядные, кому от этого хорошо? Скандалистка и истеричка, меня ни во что не ставит, так мне столько раз хотелось наказать её плетью, да вовремя она забеременела! А так  - обязательно бы выпорол!
- Дядя Абдул, я не сторонник того, чтобы бить женщин, - выставил вперед ладонь Мухамед. – Не бейте мою жену, просто скажите мне, я сам с ней разберусь, когда окажусь в Фесе.
-  Ты разберёшься! – насмешливо сказал дядя Абдул. – Нет уж, за такой женой глаз нужен. Вот, кстати, не пора ли позвонить в Фес и узнать, как там дела у Нурии и в доме Лейлы?
И Абдул выбрался из-за стола и прошаркал к телефону.
- Нурия! Алхамдуллилах! Как дела в моем доме? …О?!! ну хорошо, хорошо! А что у Лейлы и Арибы? Как там дела обстоят – опять где-то шлындают, метут джеллабами камни медины?...Нет? А где они?... Вот  как? Ну, ладно, если они пошли к врачу, это хорошо… Что? Вооот как…Фарид привез молодую жену и уже устроил праздник вроде свадьбы для родственниках из Мекнеса?.. Нас, значит, не стали ждать, чтобы и мы с ними попраздновали…А, так, значит, Хадижа семье понравилась? Ну-ну, это хорошая новость! Скажу, скажу, конечно!
Поговорив ещё немного, Сид Абдул вернулся к столу.
- Вы и сами всё слышали – у Хадижи всё хорошо. Она понравилась членам его семьи, а Фарид устроил праздник для тех родственников, которые не смогли прилететь на свадьбу в Бразилию.
Показалось, или Саид и дядя Али вздохнули с облегчением?
- Дядя Абдул, почему Лейла пошла к врачу? – обеспокоено спросил Мухамед.
- Вооот! – хитро сощурился и погрозил пальцем Абдул племяннику. – Наконец-то в тебе заговорили отцовские чувства, наконец, ты начинаешь осознавать себя мужем Лейлы! Ничего с ней не случилось. Нурия говорит, что врач назначил плановый осмотр Лейлы из-за беременности, анализы сдавать ей надо…
Карима внесла в комнату блюдо с печеньем, а за ней следом и Дуния выдвинулась с огромным подносом с вновь заваренным чаем и пиалками с орешками и финиками.
- Ну что, Абдул, сосватал Икраму невесту? Лучше знакомый верблюд, чем заморский страус. Для чего искать невесту сыну в Сан-Паулу, везти её из Бразилии…
- Ээээээ, женщина, ты ещё и подслушиваешь? – разозлился старик, не подумав, что не Дуния, а Карима была шпионкой.
- Хватит, Абдул! Почему бы не обсудить нам всей семьей выбор невесты для моего сына. Это мой сын всё-таки, мой и Дунии, - заступился Сид Али.
Карима быстро убралась из зала, но задержалась в пышных занавесях на входе в кухню. Как было не дослушать такие новости?
- Нет, Дуния, нет Али, не получится у нас сосватать Икраму Арибу! – с сожалением сказал Абдул. – Я вспомнил: на празднике в отеле я разговаривал с Фаридом. Это когда я на свадьбе подошел к нему поздравить и зашел у нас с ним разговор о его деде Рахиме, потом о сестрах, которых он собирается выдать замуж…
- И что?  - подозрительно спросила Дуния, тут же обеспокоившись судьбой Ясмин. Как бы старик не вздумал её любимую внучку выдать второй женой за Фарида или вовсе – старику Рахиму предложить. Тот , по слухам, искал нестарую вдову, которая могла бы помогать ему в хозяйстве – в том доме на краю пустыни, где у сида Рахима свой дом и участок. А ведь с Абдула станется и такое выкинуть: ещё помнилась всем история, как Абдул хотел выдать замуж Сумайю за своего приятеля, но на счастье в девчонку влюбился Зейн. А кто станет бороться за Ясмин, если Абдул уговорит отца Ясмин отдать её в жены Рахиму? Такая красавица не должна зачахнуть в объятиях старика и надорваться из-за тяжелой работы в поле и доме. Ведь семья Рахима никаких служанок, никаких чужих рук в доме не признает.
- Иди, Дуния, дай нам поговорить! – гнал старик жену.
Дуния, выразительно посмотрев на обоих сыновей, выплыла из комнаты с оскорбленным видом.
И Сид Али, и Сид Абдул проводили её взглядом.
- Неет, Дунии вовсе ни к чему знать о каких-то планах. Она ведь любую помолвку может испортить, если захочет!- предостерег Абдул.
- А что, разве Фарид не нашел своим сестрам женихов? Я слышал на медине, что старшая сестра Замиля просватана была как раз перед самым отъездом Фарида на свадьбу, - высказал заинтересованность Али.
- Да, для Замили я нашел хорошую партию. И девушка согласна и довольна. Но у Фарида есть ещё одна сестра – Дайнаб. Она моложе Фарида. Ей лет 18, как Хадиже. Красавица, но вот Рахим жаловался на её характер… Правда, не так уж и жаловался, чтобы отказываться от такой партии. Икрам может сосватать младшую сестру Фарида. И я ему уже намекнул об этом, тонко так намекнул… Вы так беспокоитесь о Хадиже, но если  Икрам женится на сестре Фарида, то семейные торжества позволят всем часто видеться и встречаться с Хадижей.
- А что? Икрам может сосватать и Дайнаб. Молода, красива, из уважаемой семьи, а главное – из трудолюбивой, - согласился Сид Али, обрадовавшись тому, что таким способом можно будет породниться с семьей Фарида Обенсура и бывать у него в гостях.
Саиду тоже понравилась эта идея.
- Да, если бы Икрам женился на сестре Фарида, - он кивнул одобрительно, не договаривая того, о чем тоже подумал.
- И она не окажется такой вот капризной, как Лейла, - добавил тут же Сид Абдул. Ариба была им забыта.
- А жениха вы спросить не хотите ли? – вдруг заговорил Икрам. – Женитьба – дело серьезное. С женой жить мне, мне хотелось бы и выбрать одну из них. Арибу или Дайнаб. Но чтобы я сам выбрал.
- Да какая тебе разница7 – удивился Абдул. – если обе молоды и красивы? А главное, чтобы и семье была выгода. Ариба – сокровище, но и только. А Дайнаб – это родственные отношения с семьей Фарида. Понимать надо. Да и Рахим мне ещё родственней станет.
Саид молчал, но очень надеялся на то, что оба дяди смогут уговорить молодого мужчину сделать нужный для него, Саида, выбор. Да и для дяди Али тоже. Он ведь беспокоится за Хадижу? Жади, наверняка, станет звонить в Фес и так надоест  вопросами, как живется дочери в доме мужа…
- Я предлагаю вот как поступить, - начал дядя Али. – Когда вернемся в Марокко, я устрою в своем доме праздник в честь Фарида и Хадижи. Пусть они с Хадижей приходят не одни, а вместе с родственниками, с Дайнаб. А ты, Абдул, приведешь ко мне в дом Лейлу и Арибу. Икрам пусть посмотрит на обеих девушек. Я желаю счастья своему сыну, поэтому не хочу принуждать его к браку с девушкой, которая может не прийтись ему по душе. Понравится Дайнаб – пусть сватает её, понравится Ариба – пусть женится на ней!
- Верно ты рассудил, Али, - согласился Абдул.
 А Саид тут же подумал: «А не стоит ли мне сделать вид, что хочу взять четвертую жену, и как раз Арибу, потому что дядя так её расхвалил! Тогда у Икрама не останется выбора» Но потом он понял, что его план будет немедленно разгадан дядей Али, которого невозможно провести, его –то, Саида, он всегда насквозь видел. А если поймет, то может обидеться. Нет, пусть Икрам делает выбор. Скорее всего – Ариба – простушка из деревни, а сестра Фарида – модно одетая и украшенная городская девушка. А на кого падки молодые мужчины, которым хочется жениться? Выберет и сын дяди Али яркую красавицу, а не умницу-скромницу Арибу.
- Так у нас мало времени остается. В Сан-Паулу надо съездить обязательно. А ведь семейный суд – это такое важное дело, ради которого мы и собрались в Бразилии, не считая свадьбы Хадижи.
- Да, с семейным советом тянуть не стоит. Надо как-то решать затянувшийся семейный конфликт, - согласился дядя Латифы.
- Тогда прямо завтра и соберемся здесь же, в этом доме! Ты, Али, я и Мустафа с Саидом. А Икрам  с братом пусть в магазинах Амина и Мухамеда побудут, опытом обменяются.
Братья переглянулись. Нет, в их планы входило иное: они столько были наслышаны о пляжах Рио-де-Жанейро и о девушках, которых там можно увидеть в та-а-аких купальниках, что они решили поехать на ближайший к их отелю пляж и там прогуляться. Интересно было не только холостому Икраму, но и много лет женатому отцу Ясмин. Они понимающе переглянулись, не заметив внимательного взгляда отца. Но Али так ничего им и не сказал.
- Значит, завтра мы соберемся и решим вопрос с разводом Мухамеда и Латифы, - заключил разговор на эту тему Сид Абдул. Ведь он был самым старшим мужчиной среди присутствующих.
 Потом они ещё долго пили чай со свежим горячим печеньем, вспоминали всех родственников, кто переехал жить в Сан-Паулу и в Рио за последние годы, или,  наоборот – вернулся в Марокко. Надо было не забыть никого, когда представится возможность навестить их, приехав в Сан-Паулу. А потом передать от них приветы и пожелания тем, кто в Марокко будет интересоваться их поездкой после возвращения домой.
Когда стали расходиться, Абдул вдруг вспомнил:
- Карима, кто подбирал специи для баранины?
- Это делала Халиса, Сид Абдул!
- Амин, какая у тебя умелая жена!- высказал он похвалу Амину, который вернулся с улицы, проводив Саида и дядю Али с Зорайдэ и сыновьями, посадив их в такси у самого порога дома.
- Карима! – позвал снова Сид Абдул. – Скажи Халисе, пусть она запишет на листке специи и даст их мне, я спрячу и увезу листок с собой, чтобы моя Нурия тоже готовила бы мне баранину с таким же необычно приятным вкусом!
Подошедшая Дуния, услышав его слова, выразительно подняла бровь. Нурия? Рецепт приготовления баранины Абдул спрашивает у какой-то девчонки, и чтобы приготовила ему мясо служанка, а не Дуния, которая поневоле стала его женой? «Видимо, Абдул забыл, что я его жена, - удовлетворенно думала она.- И это хорошо. Значит, если рецепт предназначен для Нурии, значит, скоро он вернет меня Сиду Али. Аллах да услышит мои молитвы!»
 Карима вскоре возвратилась с небольшим кусочком бумаги, на котором было написано в столбик несколько слов.
- Дай-ка посмотреть, - выхватывая из рук Каримы бумажку, сказала Дуния. Так.. Что здесь написано?
Дуния была без очков, и поэтому ей пришлось сильно прищурить глаза:
- Ко-ри-андр, фен-хель, - читала она по слогам, - с не рез-ким ани-со-вым аро-ма-том. Имбирь, тмин, су-ше-ный ли-мон… Да это же всем известный набор специй! Тоже  - нашли великий секрет пряностей!
- Дай мне бумажку, Дуния, дай! – протянул к женщине костлявую руку Абдул. – Мне очень понравилась баранина, которую приготовила твоя жена, Амин. Вот ты удачно женился, тут уж ни к чему не придерешься. Хорошая досталась тебе жена, так ведь, Амин?
- Да, - буркнул в ответ Амин, стараясь быть вежливым. – Хорошая.
Халиса, стоя у них за спиной, старалась не подавать вида, как приятно было слышать ей похвалы такого уважаемого и капризного сида Абдула, но в её душе всё ликовало. А главное – Амин признал, что ему досталась хорошая жена!!!!

4. ЧАСТЬ 5. Глава 3. Семейный суд над Мухамедом и Латифой.

…После ухода гостей, когда и Сид Абдул поднялся в свою комнату, заставив пойти с ним вместе Дунию, обязанностью которой стало мыть ему ноги и готовить грелки, остальные женщины, как ни устали, всё равно были вынуждены заняться уборкой после праздничного стола, а так же – подготовкой к обеду, которым  предстояло накормить всех завтра после  семейного собрания.
Халиса падала с ног, но всё рано не уходила отдыхать. Ясмин, которой Дуния разрешила остаться ночевать в доме в своей комнате,  а  также Латифа и Карима, тоже трудились в столовой, убирая со стола, занимаясь грязной посудой, а потом на кухне, перемывая овощи и вымешивая с вечера тесто для будущих лепешек.
Наконец, этот день закончился, а утром Латифу ждало испытание, которого она ждала, уже давно не боясь за его исход.
…И вот в полдень в дом Мухамеда снова съехались Саид и дядя Али с Зорайдэ. Внизу на диване с чашкой чая и блюдом печенья сидел Сид Абдул, раздавая советы Амину и Мустафе, которым предстояло уйти работать в магазины, потому что в семейном суде их участие не требовалось, хотя Амин переживал за мать и судьбу брака родителей.
Мухамед стоял у окна, оглядывая улицу и боясь подумать, чем может закончиться сегодня день. Останется ли с ним Латифа, или его мир рухнет окончательно?
 Он смотрел, как на улице, у бара о чем-то спорила с поставщиком рыбы дона Жура, бурно жестикулируя в ответ на неслышимые Мухамеду возражения торговца из рыбного фургона.
«Горькой тыкве ничто не вредит», - неприязненно подумал Мухамед о доне Журе.
Базилио, как обычно, мел улицу возле бара, а синьор Олаву сидел с газетой в руках за одним из столиков возле бара. Мухамеду показалось, или этот неумный мужчина заглядывается на несносную владелицу бара?
 Но вот подъехали машины Саида, и в дом вошли Сид Али и Саид, а Зорайдэ, пройдя вслед за ними, направилась тут же на второй этаж, где в комнате Латифы в ожидании суда собрались женщины. Дуния и Ясмин, Латифа и Халиса.
Карима, поздоровавшись с Зорайдэ, о чем-то пошепталась с ней и вместе с Халисой спустилась вниз, чтобы подать прибывшим гостям свежий мятный чай с очередной порцией печенья, в огромном количестве уже поглощенного совместными усилиями дяди Абдула и Мухамеда. Впрочем, Мустафа тоже оказался большим любителем сладкого, поэтому Карима и Халиса вынесли и поставили на столик огромное блюдо со всем запасом выпечки.
 Дав знак женщинам удалиться, мужчины после чаепития и разговоров ни о чем, приступили к обсуждению того, ради чего они, собственно, и собрались.
-…Мухамед, я и представить не мог, что твоя семейная жизнь с Латифой так закончится, - разводил руками Саид, сидя рядом с дядей Абдулом.
- Но почему  - закончилась? Почему вы не считаете, что у меня есть ещё шанс всё вернуть, начать с начала, как-то уладить всё? – вопрошал расстроенный Мухамед.
- Черешня гордилась своей красотой, а в ней завелись черви. Это как раз о твоей семье, Мухамед! – начал язвить дядя Абдул. – Когда-то в твоей семье, может быть, и «горела лампада Аллаха», но потом - вспоминай, Мухамед: ты упустил Самиру. Твоя дочь отказалась носить платок, она пошла против тебя, когда стала учиться в университете – рассаднике непозволительного свободомыслия. И хотя семья осудила и отвергла твою дочь, ты тоже отверг и не помогал ей, надеясь, что Самира одумается и вернется, но – нет, этого не произошло! А почему?
- Почему, дядя Абдул? – вымученно переспросил племянник.
- Потому что твоя дочь чувствовала поддержку твоей жены – своей матери. Латифа никогда не отказывалась от неё, я знаю – мне Мустафа рассказал, как Латифа и Жади встречались в их кафе тайком от него, как они думали! И твоя дочь бывала с ними, и не раз!
- Дядя Абдул, я ничего не знал об этом, клянусь Аллахом! – хватаясь за грудь, отвечал побелевший Мухамед.
- Не знал? Конечно, откуда тебе это знать, если Мустафа молчал, потому что боялся прогневить свою бразильянку – вот, кстати, что-то я её не видел ни разу за все дни, пока я здесь! Но…
- Дядя Абдул, видели вы её, на свадьбе Хадижи.
- Не помню такого! Но дело не в этом, Мухамед! Ты так слепо доверял Латифе, что она тоже пошла по стопам Жади.
- Абдул! – сердито вмешался Сид Али. – Давай не будем вспоминать мою племянницу. Она замужем, теперь она не имеет к твоей семье никакого отношения!
- Да?! - взвился Абдул. – Не имеет отношения? Но она встречалась все годы и с Самирой, и с Латифой! Они и не расставались. Вот так и произошло перерождение твоей жены – из послушной и порядочной женщины в строптивую и нарушающую законы и обычаи нашего общества одалиску!
- Что ты говоришь такое, Абдул? – опять сердито возразил Сид Али. – Почему ты называешь Латифу непорядочной и одалиской? Что она такого непорядочного сделала? Мухамед, отвечай: моя племянница изменяла тебе?
- Нет, дядя Али.
- Латифа не исполняла супружеских обязанностей, отказывалась быть твоей женой?
- Нет, дядя Али.
- Она ссорилась с тобой, оскорбляла тебя, поднимала на тебя руку?
- Нет, конечно, дядя Али!!!
- Она плохо готовила, не кормила тебя, не заботилась о твоей одежде?
- Да нет же, дядя Али!
- Так чем же ты недоволен?
- Дело не во мне! Латифа сама настаивает на разводе. Она заявила, что хочет развестись, потому что не желает больше жить со мной в одном доме, она не хочет категорически принимать вторую жену!
- Абдул, - тут Сид Али развернулся в сторону приятеля и Саида. – Скажи, Абдул, какие обычаи Латифа нарушила?
- Разве ты сам не слышал? Латифа не желает принимать вторую законную жену Мухамеда! Разве это не нарушение наших обычаев? Коран позволяет мужчине иметь до четырех жен! Мухамед взял вторую жену и законно оформил с ней брак в Марокко! Так почему же твоя племянница возражает?
- Абдул, Мухамед взял вторую жену, не спросив совета и разрешения на второй брак у Латифы. Он нарушил не только обычаи, но и закон! Если бы он спросил, хотела бы Латифа, чтобы в их доме появилась вторая жена, то я уверен, что она сказала бы «нет».
- Конечно! Но Мухамед взял вторую жену, потому что в его семье была нужна «лампада Аллаха»! – взялся опять за своё Сид Абдул.
- И что? Он получил желаемое?
- Нет! Я стал стар, видимо, потому что не смог разглядеть, что вместо Лейлы надо было выбрать Арибу. И тогда в доме Мухамеда загорелась бы «лампада Аллаха», но не теперь! И в этот трудный момент жизни, когда надо как-то исправлять ошибку, а Латифа обязана была бы помочь Мухамеду в этом, она оказывается противницей второй жены – подумать только! Она требует развод!
- Абдул, Аллах великий и могучий, благословил супружество, разрешил Он и развод. Что Он сказал? «Удерживайте их с достоинством или разлучайтесь с достоинством». Латифа имеет право требовать развод, если считает, что Мухамед поступил с ней несправедливо. Ведь второй брак, вторая жена – это очень серьезный шаг в жизни мужчины и его первой жены.
- Нет, Али! Никто не вправе отказывать мужчине в радостях супружеской жизни - одна у него будет жена, или две, или три-четыре. Не Латифе это решать! Саид! Почему ты молчишь? Уж ты-то столько раз был женат, что опыт у тебя есть в этом вопросе. Что ты скажешь?
- Дядя Абдул! Я в своей семье сам решаю, разводиться мне или брать  ещё одну  жену. И мои женщины знают об этом изначально, поэтому никто не возмущается. Я не спрашивал у Жади разрешение на то, чтобы жениться на Рании. На Зулейке я тоже женился без позволения теперь уже Рании. А Фатима стала моей женой по моей воле, но опять же – не учитывая мнения ни Рании, ни Зулейки. Но так установлено в моей семье. А у Мухамеда ситуация другая…
- Какая ещё другая? Та же самая ситуация! Захотел жениться ещё раз – и женился. С какой стати он должен был спрашивать разрешение брать ему или нет в жены Лейлу? – негодующе размахивал руками Абдул.
- Но если бы ты спросил, то сейчас мы не сидели бы в этой комнате и не решали вопрос с разводом Мухамеда и Латифы! – в сердцах бросил дядя Али.
- Дядя Али, - заговорил и Мухамед, - я не думал брать вторую жену, но так получилось. Я сам не понимаю, как меня так увлекли события. Я был зол на Латифу из-за Самиры. И то, что однажды почти не случилось, произошло на этот раз. Я не женился на Зулейке, но видимо, у меня такова судьба – иметь двух жен.
- Нет, Мухамед. Дело не в этом. Ситуация захватила тебя врасплох, и у тебя не хватило сил сказать «нет». И тебя унес поток событий, как уносит каждого, кто ему доверится. Если бы человек знал, когда ему следует остановиться, не сделать следующего шага, сколько судеб в мире сложилось бы по-другому. Но ты не смог остановиться и допустил ошибку.
- Ошибку? – застонал Абдул. – Какую ошибку, Али? Ошибкой было то, что много лет назад мои племянники женились на твоих племянницах. Сначала Жади, теперь – Латифа. Когда Саид расстался с Жади, можно было уже тогда предположить, что и брак Латифы и Мухамеда закончится так же.
- Абдул, не говори так. Оскорбляя моих племянниц, ты оскорбляешь меня!
- Не будем ссориться, дядя Абдул, дядя Али! – призвал Саид. – разве мы собрались не для того, чтобы не допустить этого развода? Мы же надеялись примирить Мухамеда и Латифу.
- Мухамед, скажи, чего хочешь ты? У Латифы мы тоже спросим об этом, но ответь: что тебя не устраивает в данной ситуации, и как ты хочешь исправить положение?
Мухамед, поглаживая полосатую джеллабу на животе, ответил:
- Я не хочу разводиться с Латифой. Она хорошая жена и хозяйка.
- ...Была хорошей женой, была! – влез дядя Абдул.
- Не перебивайте меня, дядя. Я так нервничаю, у меня мысли в голове путаются, - расстроенным голосом проговорил Мухамед, обхватывая голову руками. – Но так как теперь существует моя вторая жена, которая к тому же ждет от меня ребенка, и я не могу оставить её, развестись или вернуть родителям, то мне хотелось бы, чтобы Латифа приняла Лейлу, как бы тяжело ей не далось это решение. Пусть Латифа живет здесь в Рио-де-Жанейро, а Лейла – в Фесе. Они не будут даже видеть друг друга, они никогда не встретятся даже, если Латифа этого не захочет. Но пусть останется теперь всё, как есть – пусть будут обе жены, но в разных странах. И Латифа должна признать существование Лейлы. Ведь для Латифы ничего не изменится в её положении. Она не будет ничем обделена. Всё будет делиться поровну: подарки, украшения, - как бы споткнувшись об это слово, произнес Мухамед, видимо, вспомнив, что как раз в этом плане Латифа уже оказалась обделена. - Прошу – уговорите Латифу не разводиться. Ведь вторая жена не будет жить под одной крышей с ней!
- Мухамед, теперь послушай меня: ты и прав, и нет, - заявил Сид Абдул. – Ты прав в том, что Латифа ДОЛЖНА признать вторую жену. Но! Лейла не может оставаться в Фесе! Ты обязан жить с ней под одной крышей, т.е. привезти её в Бразилию! Скоро родится твой ребенок! Ты должен будешь воспитывать его с пеленок, чтобы не повторилась история как с Самирой. Во-вторых, Лейла очень молода, и кто знает, не повторит ли она там, живя одна, без мужа, историю с Жади. Что, если она влюбится в кого-нибудь?
- Не дай Аллах! Дядя Абдул, почему вы всё видите в черном цвете?
- Вас с Саидом жизнь ничему не учит, вот что я вам скажу! – злился Абдул. – Но Саид хотя бы нашел в себе силы расстаться с Жади и теперь разводится с Ранией. А ты пошел по его же пути? Сколько раз Саид собирал вот такие же семейные советы и не давал одалиске Жади развод? Но чем всё-таки кончилась история? Так, может быть, разводиться надо сразу? Не держи Латифу, пусть себе живет одна, без мужа, вот тогда она узнает, что это такое!
- Дядя Абдул! Но я не хочу отпускать Латифу! – чуть не плача говорил Мухамед. – И я не могу выплатить ей сейчас махр. А Латифа требует не только развод, она собирается настаивать на выплате ей махра – домом. И даже не этот дом она требует, который я бы ни за что и не отдал бы ей! Я буду должен купить ей другой дом в счет махра…
- ..И ещё будешь должен выплачивать ей содержание до тех пор, пока она снова не выйдет замуж, - добавил Саид. – Ведь она собирается остаться в Бразилии и разводиться будет по бразильским законам, по которым ей будут назначены алименты, которые ты  станешь выплачивать, Мухамед.
У дяди Абдула округлились глаза, и он едва не задохнулся от возмущения.
- Ещё чего! Дом ей, так ещё и деньги? Нет, Мухамед, ты имеешь полное право не давать ей развод. Откажись разводиться – и всё.
- Абдул, а не пора ли выслушать и Латифу? Карима! Карима!! – громко позвал Сид Али служанку, которая, как он догадывался, подслушивает на лестнице, он мог бы поклясться в этом.
 На лестнице подозрительно быстро раздались шаги Каримы.
- Вы меня звали, Сид Али? – притворно-покорно спросила женщина.
- Да! Карима, скажи Латифе, чтобы спустилась вниз. Нам надо с ней поговорить…

 …В то время, когда внизу шло это бурное обсуждение, Зорайде сидела рядом с Латифой на постели, прижимая её к себе.
- Латифа, прояви благоразумие. Ради себя самой. Когда тебя позовут, помни: рана, нанесенная кинжалом, заживет; рана, нанесенная языком, не заживает. Я боюсь, Латифа, что ты как Жади – наговоришь лишнего, но она знала, чего хотела, и делала всё, чтобы Саид дал ей развод. А ты? Ты знаешь, хочешь ли ты развода на самом деле, или в тебе кипят эмоции и обида? Прежде, чем что-то сказать, обдумай каждое слово.
- Зорайдэ, я всё давно обдумала  и решила для себя. Мне нужен развод!
- Латифа, я начала жалеть о том гадании, о том, что тогда рассказала тебе. Ведь это может и не сбыться.
- Зорайдэ, дело не в гадании. Ты думаешь, я на что-то надеюсь? Но я просто больше не вы-но-шу Мухамеда как мужчину!- Латифа залилась слезами. Видя, как смотрят на них Дуния и Халиса, одна – с издевкой, злорадством и затаенным торжеством, Халиса же – испуганно и сочувственно, Зорайдэ прошептала:
- Тише, Латифа, тише, не плачь!
 И только тогда она заметила, что в комнате не хватает Ясмин и Каримы. Но о нахождении Каримы Зорайдэ догадывалась, а вот … Ясмин? Зорайдэ признавала, что девчонка, пусть про неё и говорят, что пошла натурой в скандальную Дунию, но всё-таки девушка неплохая. Но было неприятно думать, что там, в Марокко, внучка Дунии, услышав то, что не предназначалось для её ушей, начнет болтать в доме, среди родственников, где на медине – каждый третий родня оставшимся двоим.
 -Халиса, спустись вниз, узнай, не надо ли чего-нибудь подать к столу? Может быть, у мужчин закончился чай? – попросила Зорайдэ жену Амина, надеясь, что Халиса спугнет девчонку, явно притаившуюся на лестнице вместе с подслушивающей Каримой. Халиса молча вышла, с состраданием поглядев на свекровь.
- Зорайдэ, а помнишь, в этой комнате точно так же сидела Жади и ждала, чем закончится семейный суд? Я теперь понимаю, что чувствовала тогда моя сестра.
- Латифа, теперь зависит только от твоего желания – останется ли в твоей жизни всё по-прежнему, или … всё рухнет! Но мы с дядей Али примем тебя в нашем доме. Знай,  как бы там не повернулась судьба, тебе всегда можно на нас рассчитывать. Если развод всё-таки состоится, ты приедешь к нам в Фес и будешь жить с нами…
- Нет, Зорайдэ, я не поеду в Марокко. Пусть Мухамед там живет со своей второй женой. А я останусь здесь, потому что в Бразилии живут мои дети. Буду жить у Самиры, если Мухамед лишит меня и выплаты махра …


…Халиса, тяжело ступая, спускалась по лестнице. В этот момент и раздался крик дяди Али:
- Карима! Где Карима!
Женщина ловко вывернулась из-за занавесей, где она сидела, затаившись вместе с Ясмин, поднялась и спустилась вниз, спрашивая, звал ли её Сид Али.
- Позови Латифу, - услышала Халиса, успев заметить, что Ясмин приложила палец к губам, призывая к молчанию. Молодая женщина прошла мимо.
- Халиса, что тебе надо? – недовольно спросил Абдул, когда Карима полетела вверх по лестнице, а на её месте возникла фигура невестки Мухамеда.
- Лара Зорайдэ велела узнать, не надо ли вам чего. Чай? Ещё выпечки?
- Нет, пока ничего не надо, иди наверх! – сказал Сид Абдул.
Халиса послушно развернулась и стала подниматься по ступенькам. А на лестнице появилась Латифа. Она шла медленно, как будто на казнь – как показалось Мухамеду. И одежда на ней ему показалась знакомой – в том смысле, что такая ситуация уже была. И он вспомнил! В тот раз, когда Латифа прилетела в Фес на его помолвку с Зулейкой, так и не состоявшуюся,  на Латифе тоже был надет темно-фиолетовый наряд. Наверно, поэтому лицо Латифы как тогда, так и сейчас, казалось   совершенно бескровным. Неужели она специально нашла старую одежду, чтобы драматизировать ситуацию?
Наконец, жена Мухамеда  остановилась перед сидящими на длинном диване мужчинами. Сид Али с одной стороны, и Саид и Сид Абдул – с другой. И Мухамед –  стоит перед родственниками.
 Он бросил на подошедшую Латифу взгляд, полный надежды, думая, наверно, что страх, который должна испытывать сейчас Латифа, вернет ей способность разумно мыслить. Но, увы, всё обернулось не так, как ему хотелось.
- Латифа, ты сказала Мухамеду, что требуешь развода. Почему? – строго спросил дядя Абдул.
- Мухамед обманул меня. Он не сказал мне, что собирается брать вторую жену, и женился тайком от меня, и я считаю этот поступок изменой и предательством.
Латифа говорила негромко, глухим каким-то голосом, но, казалось, была совершенно спокойна.
- Т.е., если я правильно понял, то Мухамеда ты обвиняешь в том, что он не спросил у тебя разрешение на второй брак? А если бы твой муж пришел к тебе и сообщил, что решил взять вторую жену, то ты не стала бы с ним разводиться? Так, Латифа?
Племянница дяди Али подняла голову и, глядя решительно в глаза Сиду Абдулу, ответила:
- Нет, я всегда была против второй жены. И Мухамед знал об этом с первого дня нашего брака. Я никогда не согласилась бы, чтобы у мужа была ещё одна жена. Никогда!
- Но теперь она есть, и к тому – беременна. Лейла скоро родит ребенка, ты понимаешь, Латифа, что Мухамед не имеет права развестись с ней?
- Мой муж должен был думать раньше об этом. А теперь…, если он не может развестись с Лейлой, ему придется дать развод мне.
- Латифа, подумай, зачем тебе это надо? У меня в доме три жены! И у каждой есть своё место в моей жизни, - начал увещевать её Саид.
Но Латифа ответила ему насмешливым взглядом, правда, не таким вызывающим, как смотрела на него Жади когда-то, потому что во взгляде Латифы было страдание, как бы она не пыталась его скрыть.
- Ты никогда никого не обманывал Саид. Ты не женился тайком, за спиной. Моя сестра, например, знала, что ты ищешь себе жену, потом ты женился на Рании. А Мухамед меня предал.
- Не говори … так,… моя… козочка, …я не хотел, но вот… так уж вышло…, - запинаясь от волнения, начал Мухамед.
Но его слова разъярили Абдула.
- Мухамед! Почему ты оправдываешься? Латифа не хочет с тобой жить из-за прихоти – из-за того, что появилась вторая жена?! Но это тебе решать – не хочешь давать развод, так не давай. Скажи нам только одно слово: «нет!» И вопрос будет исчерпан.
- Нет, дядя Абдул…
- Абдул! Твоего племянника мы выслушали, теперь давай послушаем, что нам скажет Латифа, и не перебивай мою родственницу! – возмутился Сид Али.
- Тогда спроси у племянницы, как она собирается жить, если получит развод? Где она собирается жить? Кто будет её кормить, одевать, обувать? На какие деньги она будет жить?
- Абдул! Если Мухамед и Латифа твердо решат развестись, то твоему племяннику придется выплатить махр Латифе.
- Подождите, давайте обсудим это потом. Сначала надо выслушать Латифу, а вы ей слово сказать не даете, - воззвал к порядку Саид. Он с ужасом начал понимать, что Латифа – вовсе не такова, какой он привык её видеть и считать, в ней сейчас проглядывала твердость, которая так была ему знакома. Жади хорошо поработала с сестрой, теперь ему стало это совершенно понятно. «Робкая лань» превратилась в …уверенную и знающую, чего хочет, женщину.
- Да! Абдул, давай узнаем, что хочет Латифа. Но тебя, Латифа, я призываю к благоразумию. Подумай, действительно ли так важно для тебя, что где-то в Фесе живет женщина, вторая жена Мухамеда.
- Да, я уверена, что хочу развестись с Мухамедом.
- Латифа, вот - прими от меня это – в знак примирения и прощения, - с этими словами Мухамед неожиданно для всех протянул ей футляр с украшением, который вынул из кармана джеллабы.
- Вот, бери, я прошу у тебя прощение за обман, - у Мухамеда дрожали руки, и футляр мог просто выпасть на пол. Но Латифа не сдвинулась с места. Нельзя было сказать, что она не удивилась поступку Мухамеда, но, тем не менее, она не протянула руку и не приняла подарка.
 Саид встал и помог Мухамеду достать украшение. Это было золотое колье с кулоном из сапфира. Когда украшение повисло на тонких длинных пальцах Саида, и кулон начал раскачиваться, Сид Абдул сначала заворожено следил за его движениями, но потом пришел в себя.
- Как? Мухамед, не сошел ли ты с ума? Эта женщина требует развода, а ты даришь ей дорогое украшение? Вот что ты должен был  дать этой одалиске, - протянул он какой-то плоский большой конверт. - Поставить на видное место портрет своей второй жены Лейлы! И тогда Латифе было бы проще привыкнуть к мысли, что она теперь не единственная твоя жена!
С этими словами Сид Абдул достал из конверта довольно большую фотографию молодой девушки. Латифа не смогла себя пересилить и взглянула на портрет разлучницы.
 Ей было лет 17. Длинные густые косы, расшитая цветными нитками домотканая одежда с целым водопадом золотых и серебряных монет – скорее всего, свадебная фотография Лейлы…
- Видишь, Мухамед, как прекрасна Лейла? Она, как только что распустившийся цветок! Нечего идти на поводу сестры одалиски! Привози немедленно Лейлу в Бразилию, и пусть она живет в этом доме как твоя законная жена. Ей скоро рожать!
- Как это – скоро? Сколько же месяцев она беременна? – нахмурился Саид. Неужели его брата пытаются обмануть?
- У Лейлы беременность два месяца. Ей рожать в октябре. А время бежит быстро! Если ты, Мухамед, не прилетишь за ней, я тебе привезу жену сам, как доверенное лицо. А эта фотография пусть теперь стоит вот на этом столике. И никаких возражений. Жена существует, скоро родится ребенок, вам всем надо принять эту правду.
Сказав это, Сид Абдул поставил портрет Лейлы на столик, прислонив лист с фото к вазе с букетом цветов.
Слова сида Абдула разозлили Латифу до крайней степени, что ей вообще никогда  не было свойственно.
- Я настаиваю на разводе. Требую выплатить мне махр – купить дом. Я знаю свои права, Мухамед. Ты не сможешь меня обмануть. Кроме того, мы в Бразилии, и законы меня смогут защитить, но тогда тебе придется самому искать себе жильё, Мухамед.
«Точно – это школа Жади», - тут же решил Саид.
- Вы только подумайте: эта женщина сама требует развод, да ещё и дом ей купить должны!- снова завелся Абдул. – Ты, Латифа, лучше бы признала Лейлу, а когда Мухамед привезет её в Рио, в этот дом, приняла бы её как мать, если не как сестру. Научила бы всему, как готовить и как вести хозяйство. Помогла бы ухаживать за ребенком. Ведь Лейла – сама ещё ребенок! Она же ничего не умеет!
- Что? – не поверила своим ушам Латифа. – Это уже слишком!
- Латифа, - вкрадчиво начал говорить Мухамед. – Если ты согласишься принять мою вторую жену и ребенка, тоя разрешу тебе встречаться с Самирой.
- Да?! Мухамед, ты просто глуп! Когда я получу развод, я и так буду видеться с моей дочкой, потому что мне не нужно будет спрашивать ничьего разрешения. И вот ещё что…
Все почему-то замолчали, когда Латифа сделала паузу, и ждали, что такого важного она скажет.
- Я не люблю тебя больше, Мухамед. Я тебя больше не люблю!
Это был как гром среди ясного неба. Мухамед схватился за лицо и покачнулся.  Саид вскочил с дивана и подхватил брата, удерживая его за плечи. Сид Абдул застыл, и даже Сид Али от неожиданности вынул изо рта мундштук, который обычно держал во рту, когда не было кальяна. Он откинулся назад на диванные подушки и с недоверием смотрел на племянницу. Такую Латифу он видел впервые.
- Иди, Латифа, мы поняли, что ты требуешь, - произнес ошеломленный дядя Али, боясь, что его племянница наговорит ещё что-нибудь.
- Латифа,  ты не получишь развод. Не получишь! Я не позволю тебе уйти из моего дома! Я запру тебя в твоей комнате и буду держать взаперти до тех пор, пока не одумаешься.
Латифа обернулась и сказала:
- Нет, Мухамед. Пожалеть и одуматься придется тебе, потому что, если ты так сделаешь, я подам на тебя в суд. Жади поможет мне!
- Жади! Это всё козни Жади! Я так и знал! Одалиска разрушила свою семью, а теперь рушит и твою, Мухамед. Лучше бы, Саид, ты убил эту несчастную или отдал на растерзание толпы на площади в Фесе, когда уличил её в измене! – потрясал кулаками Сид Абдул.
- Латифа, иди в комнату, - попросил Сид Али.
И Латифа подчинилась - поднялась по лестнице. Но Мухамед успел сказать ей в спину:
- Ты помнишь ту ночь, когда мы в последний раз были вместе, Латифа? Ты можешь носить сейчас моего ребенка, даже если ты меня больше не любишь!
Латифу как будто кто-то ударил между лопатками, и она остановилась на мгновение. А стоявшая на верхней ступеньке Зорайдэ закрыла в ужасе рот краем платка. Вот теперь она, кажется, поняла, что именно произошло между Латифой и мужем, и откуда в ней появилась такая ненависть к Мухамеду. Но она точно помнила гадание на кофейной гуще: там не было никакого ребенка. Пока – не было. Разве только, когда появится в жизни Латифы другой мужчина, вот тогда, и то – это дело такого далекого будущего…. Но не сейчас… нет, за это беспокоиться не стоило. Латифа обретет счастье, это будет так же верно, как солнце, которое всходит каждое утро не для одного человека.
 Когда Латифа дошла до самой верхней ступеньки, Зорайдэ, обнимая племянницу, заметила, какими удивленными глазами смотрит на них Ясмин из своего укрытия. Не имея возможности прогнать дерзкую внучку сида Али в комнату, она только покачала осуждающе головой и повела Латифу в её спальню.
Мужчинам оставалось только принять решение.
- Да, Мухамед, теперь, сколько не лепи песок, он всё равно рассыплется. Тебе придется дать Латифе развод.
- Но это только первый развод, самый первый, единственный, - тут же напомнил всем Абдул, - а это значит, что ты, Мухамед, можешь и передумать, взяв свое слово назад, когда пройдут положенные три месяца. Так ты утверждаешь, что между вами была близость, и совсем недавно? Тогда я ничего не понимаю, чего же добивается эта женщина?
- Да, была, - покраснел Мухамед, вспомнив, какой ценой произошло то, о чем его спросил дядя.
- Но в любом случае – положенные три месяца Латифа проведет в твоем доме до того, как Али сможет забрать свою племянницу и вернуть её в Фес.
- Мухамед, брат, надейся на милость Аллаха! Пусть Он благословит вас с Латифой рождением ребенка, это сразу же всё изменит в вашей жизни, - уверил брата Саид, вспомнив, как сломалась Жади, узнав о том, что беременна.
Вспомнил, как она, родив Хадижу и почувствовав себя матерью, готова была пойти на всё, чтобы не разлучаться с любимой новорожденной дочкой. И тогда Саид получил ту Жади, о которой долго мечтал. Латифа не могла быть другой, она, в отличие от Жади, всегда желала иметь много детей. Родит и будет любить и этого, неожиданного, позднего малыша. А значит, Мухамед сможет управлять вышедшей из повиновения женщиной.
У Саида перед глазами встала картина того, как Жади, загнавшая себя в ловушку в старинной касьбе, стояла с Хадижей на руках, прижимая дочку к груди, с ужасом ожидая, что вот-вот ребенка у неё отберет Саид. Ведь именно его угроза забрать у неё дочь после 40 дней толкнула непокорную Жади на безрассудный побег с полуторамесячной Хадижей – без еды, без денег, без плана и в отсутствие надежного укрытия.  О чем думала в тот момент Жади, сходившая с ума от мысли, что он, Саид, отберет её ребенка,  дочку, которая уже стала для неё всем!
Он вспомнил, как в её глазах стояли слёзы, дрожала нижняя губа от сдерживаемых рыданий. И как у него дрогнуло сердце, и он позволил Жади вернуться и снова стать его женой, чтобы воспитывать Хадижу. «Аллах, как же давно это было! Теперь Хадижа замужем, и сама может стать матерью». Жади родила сына от ненавистного ему Лукаса, а он, Саид, больше никогда не был так счастлив, каким его делала непостижимым образом единственная любимая в его жизни женщина…
- … дан развод? – спрашивал тем временем Али.
- Дан развод! – озлобленно отвечал Абдул.
- Мухамед, но ты имеешь право передумать, помни об этом! И непременно этим воспользуйся, если ты так привязан к Латифе. Но и Лейлу ты должен тоже привезти! – напутствовал Абдул поникшего племянника.
- Мухамед, даже если ты передумаешь разводиться, и Латифа тоже, то будет лучше, если ты всё-таки купишь отдельный дом в Рио для одной из жен. Если Латифа одумается, то пусть она и остается в вашем прежнем доме, это будет справедливо. А Лейла может жить в другом, в котором ты станешь её навещать в «её» дни, которые сам установишь, деля поровну ночи между женщинами. А если Латифа всё-таки станет настаивать, то под видом махра ты можешь купить ей дом, чтобы она успокоилась.
Мухамед пожал плечами, но в его глазах блеснула надежда. Он увидел, что его поддерживает дядя Али. А это много значит.
Сид Али поднялся с дивана, подошел к племяннику Абдула и ободряюще похлопал его по плечу.
- Мухамед, я – противник разводов. Я не хотел, чтобы и Жади разводилась с Саидом…
И Сид Абдул, и Саид подняли головы и посмотрели на сида Али. Абдул собрался что-то сказать, но, видимо, не нашел слов. Саид едва заметно усмехнулся.
- Дядя Али, я буду счастлив, если моя Латифа передумает и оставит мысли о разводе, - благодарно ответил Мухамед.
- Вот увидишь - Латифа отходчивая, поживет одна, соскучится по Амину и Халисе, увидит, как беспомощна Лейла, как она молода и беззащитна, как трудно ей заниматься домом, не имея навыка, и сердце Латифы дрогнет, она пожалеет девочку, ставшую твоей второй женой, простит и тебя. Я знаю, что моя племянница будет страдать, но она примет и твой выбор, и Лейлу с вашим ребенком.  Надейся на лучшее, - снова похлопал мужа Латифы Сид Али.
- Да?  А вот я в этом как-то неуверен, - поджал губы Сид Абдул, сложив руки на животе и перебирая бусины четок. Он прищурил глаза и высказал такую неожиданную мысль, что никто не смог возразить, чтобы тут же опровергнуть озлобленного и пессимистично настроенного родственника.
- Жади быстро найдет тебе замену, Мухамед. Латифа не долго будет оставаться одна.
- Дядя Абдул, зачем вы так говорите? Латифа не выйдет больше замуж! – убежденно сказал самоуверенный Мухамед.- Я не представляю свою козочку с другим мужчиной!
От досады муж Латифы покраснел. Ему впервые подумалось, как бы он смог пережить то, что перенес в своё время Саид, когда на его глазах Жади предпочла ему другого, да ещё и бразильца! Если бы его Латифа влюбилась в другого, то… что бы он сделал? Что он мог бы сделать?...
- Если она вздумает уйти жить к Самире, - продолжал подстрекать против Латифы и Самиры Сид Абдул, - в ту дыру, которую называет пансионом – а мне Мустафа рассказал, как он следил за своей Ноэмией, когда она, ни слова не сказав, куда идет, отправилась в соседний район. Вот там он и увидел место, где обретается непослушная Самира. Он и Жади там приметил. А в дом, который они называют «пансионом», входили не только женщины, но и мужчины разных возрастов. Некоторые несли в руках бутылки пива – это же спиртной напиток! – ужасался Абдул. - Как девушка может жить одна в таком месте? Как вообще она решилась там поселиться?
- Дядя Абдул, чтобы вернуть  Латифу, я готов пойти на то, чтобы позволить Самире жить вместе с Латифой в доме, который я ей куплю. Но у меня сейчас нет денег на покупку нового дома, - смахнув слезу, произнес Мухамед.
Он повернулся к окну и показал рукой на угол дома, видневшийся из-за бара доны Журы.
– Здесь рядом, по соседству с Мустафой, продается дом. Небольшой. Не так уж и дорогой. Но хозяин согласился подождать только до конца июля. Потом он продаст дом любому, кто предложит столько же или больше, чем указана цена сейчас. И к этому времени я смогу, думаю, набрать такую сумму, если мы будем экономить на всём. У Латифы будет отдельный дом, я обещаю. И Вы совершенно правы. Пусть обе жены живут в разных домах, но рядом. Так я буду в курсе происходящего в каждом доме, если мне удастся получить тот дом…
Саид остановил словоизлияния брата:
- Мухамед, ты можешь рассчитывать на мою помощь! Я одолжу тебе деньги на покупку дома, ведь в кризис недвижимость – лучший способ вложения капитала. Ты купишь жилье для Латифы, и давай посмотрим дом прямо сейчас. Боюсь, что потом мне будет трудно выкроить время на это, потому что я много времени потратил на свадьбу, а дела запускать не стоит. Но я постараюсь помочь тебе, брат!
- Я не думаю, что ты, Мухамед, поступаешь правильно, - покачал головой Абдул, не желающий смириться с  решением племянника. - Обе жены должны жить в одном доме, в том, который у тебя уже есть! А другой дом ты мог бы помочь купить Амину, чтобы он  жил отдельно с собственной семьей. Вместе вам скоро станет тесно: родит Лейла, потом  Аллах может послать ребенка Халисе, а там, смотришь – Амину захочется жениться ещё раз. Большая семья – это хорошо!
 - Дядя Абдул! – застонал Мухамед. – Мне нужно сохранить брак с Латифой! Амин тоже со временем получит отдельный дом.
- Ты прав, Мухамед. Когда женщины живут отдельно, тогда и ссор в семье меньше, и интриг, и каждой жене легче перенести  мысль о том, что она – не единственная жена, - сделал вывод Али.
- Да, дядя Али, два арбуза под одной подмышкой не помещается. Халисе с Лейлой легче будет найти общий язык, они ведь и ровесницы, и родственницы! А Латифа пусть знает, что она первая жена, может приходить из своего дома, чтобы следить за порядком в доме младшей жены и навещать сына с невесткой. Так и поступлю.
- Мухамед, так я уже готов пойти осмотреть продаваемый дом, - слегка  отодвинув рукав и посмотрев на часы, сказал Саид.
- Пойдем, брат! Я тоже готов. Думаю, синьор Матеуш будет рад обсудить продажу дома раньше, чем он мог рассчитывать.
- Почему он продает дом? – поинтересовался Саид.
… Они вскоре ушли, т.к. Саид был ограничен во времени.
А в зале остались дядя Али и Сид Абдул.
- Пора сказать Латифе, какое решение было принято на семейном совете, - оглядываясь на лестницу, проговорил Али.
- Да, скажи Латифе, обрадуй, что её муж отправился смотреть дом для неё, - саркастически сказал Абдул.
Опять была призвана Карима, а затем спустилась и Латифа. Впрочем, и остальные женщины потянулись вниз, ведь надо было заниматься обедом. Всё уже было готово, но стол ещё не накрыли, а гости так и вовсе разошлись, чему удивилась Дуния.
Женщины скрылись на кухне. Только Латифа и Зорайдэ, вставшая за спиной сида Али, остались в зале. Латифа предстала перед родственниками, молча стоя с поникшей головой. Но когда она подняла глаза на дядю Али, ни капли раскаяния он не заметил. Ему стало не по себе. Латифа была подавлена, но спокойна. Только обычай требовал выслушать решение семейного совета, но вот Мухамеда в комнате не было видно.
- Латифа, - начал говорить Сид Али. – Мы всё обсудили и взвесили, придя к решению, что т.к. развод первый, то у Мухамеда есть право передумать давать тебе развод. Но т.к. ты настаиваешь, то тебе дается время подумать – три месяца. Это соответствует обычаю, чтобы понять, не носит ли женщина ребенка. Мухамед сказал, что и месяца не прошло после последней ночи…
Латифа слушала, больше не поднимая глаз. Вобщем, именно этих слов она и ждала. Знала, что всё так и будет. Но она всё равно не отступится от требования развода. Одной из двух жен она в семье не станет.
Вот об этом она и сказала, когда дядя Али спросил, поняла ли она, чем закончился семейный совет, и есть ли что-то, о чем она хотела бы сказать, пока они с Абдулом не разъехались.
- Мне кажется, что я вижу перед собой Жади, - устало сказал Сид Али. – Латифа, твой муж раскаялся, а сейчас они с Саидом отправились смотреть дом для тебя – или для Лейлы, как получится.
- Я и через три месяца буду настаивать на разводе. Более того – отнесу заявление на развод в местный муниципалитет***. А если возникнет необходимость – съезжу в мечеть и обращусь к шейху. И снова потребую развод. Не понимаю, почему вы, дядя Али, не принимаете всерьез моё решение. Я не желаю, чтобы Мухамед оставался моим мужем!
Абдул нервно поднялся со своего места. Он выставил перед лицом Латифы кривой указательный палец и поводил у неё перед носом.
- Не надейся, Латифа, на то, что Мухамед даст тебе развод. Три месяца ты будешь жить в этом доме.  Это апрель – май-июнь. Купит ли Мухамед дом сейчас, если поможет Саид деньгами, или Мухамед сам сможет осилить позже такую покупку, но в тот дом ты переедешь в июле. Я против этого, но так решили на семейном совете. Поживешь без мужа, а потом к осени я привезу в Бразилию Лейлу – незадолго до рождения ребенка. Ты увидишь, как счастлив будет Мухамед, поймешь, одалиска, чего лишишься, если мой глупый племянник даст тебе развод.  На что ты рассчитываешь? Как ты станешь жить одна в доме?
- Проживу, - отрезала Латифа.
- Всё, иди, Латифа, занимайся делами, - отправил Сид Али из комнаты племянницу. Зорайдэ из вежливости поинтересовалась, не принести ли свежего чая Али или Абдулу, а потом, передав просьбу Кариме, крутившейся на пороге кухни, спросила мужа:
- Сид Али, я ничего не поняла. Латифа  - разведена или нет?
- Зорайдэ, пророк говорил, что ничего в мире нет ценнее счастливого брака. Латифа и Мухамед были счастливы столько лет! Нельзя, чтобы их брак рухнул. Ты сама слышала, какое решение принято на семейном совете. Но если и после того, как пройдут три месяца, Латифа станет требовать развод, это будет считаться второй раз. Тогда она должна будет пожить в новом доме ещё три месяца, я так думаю. И только потом она получит окончательный, третий развод, если будет упорствовать, настаивая. Но я надеюсь, что до этого не дойдет, Латифа опомнится, живя в отдельном доме, и поймет, что развод ей ни к чему.
- Я поняла, Сид Али, что Латифе развода не видать. Но судьба распорядилась иначе, это станет ясно через некоторое время.
- Зорайдэ! Ты снова гадала на кофе? – подозрительно спросил Али шепотом, чтобы не услышал Абдул. – Сколько раз я просил тебя не делать этого, не забивать головы женщинам гаданием. Это богопротивное дело. Аллах не приветствовал гадание, считая его греховным занятием. Что же ты делаешь?
- Но, Сид Али…
- Поговорим об этом ещё раз потом, - сказал Али, решив узнать у Зорайдэ, что она нагадала Латифе такого, что развод для племянницы видится панацеей от фокуса, выкинутого Мухамедом – его второй женитьбы. Но расспросы вести следует не при Сиде Абдуле.
- Когда же, наконец, принесут мне чай? – нетерпеливо начал Абдул. – Где Дуния? Чем занята старая одалиска?  Вот она и пусть несет мне чай, немедленно! – стукнул по столику кулаком дядя Абдул. Печенье перед ним ещё высилось горкой на огромном блюде, а запить съеденное было нечем. Чай весь был выпит.
- Карима! Пусть нам с Абдулом принесут мятного чая, - попросил Али женщину, маячившую возле кухни.
- Да, Сид Али. Сейчас принесем.
Но вредный Абдул закапризничал, потребовав, чтобы чай ему подавала его жена, т.е. Дуния. Она появилась в комнате и сердито спросила:
- Что такое, Сид Абдул? Чай вам не нужен сейчас, потому что стол в столовой накрыт, а там всё – от таджина и салатов до новой порции выпечки: девчонки постарались и испекли огромную пахлаву. Проходите с Али в столовую, садитесь за стол и ешьте-пейте!
- Ты опять мне перечишь, женщина? Неси чай и не рассуждай, не указывай мне, что делать. Только я могу это решить, только я, но не ты!... Неси чай сию же минуту! – злобствовал Абдул.
- Абду-у-ул! Говорил я тебе, что тебе надо беречь себя, если решил не возвращать Дунию после временного брака. Тебе её не переспорить. Оставь ей – пусть чай нам принесет Карима.
- Неет… Тебе пусть несет Карима, а у меня жена есть! Дуния, неси мне чай.
Женщина злобно сверкнула на него глазами, и, нахмурив брови, решительно зашагала к дверям кухни. Столкнувшись с Каримой, которая несла большой поднос с несколькими чайниками, она перехватила его и развернулась, чтобы отнести чай Абдулу, сидевшему на диване перед батареей пустых стаканчиков после выпитого каждым гостем чая.
- Принесла? Так ставь на стол, чего застыла?
- Подвиньте стаканы в сторону, Сид Абдул. Мне не поставить поднос и не переставить чайники на столик.
- Что ты сказала, Дуния?
- Я попросила освободить место на столике для чайников с заваркой! – зло сверкая глазами, но приторно-ласковым тоном отвечала Дуния.
 Но Сид Абдул и не подумал выполнить просьбу. А Зорайдэ уже спешила на помощь. Она и передвинула сначала стаканы в сторону, чтобы Дуния могла поставить чайник с ароматным содержимым на стол перед Сидом Абдулом, а потом собрала  пустые стаканы на опустевший поднос. Дуния в это время стояла рядом с перекрещенными на груди руками и насмешливо кривила губы, глядя, как Зорайдэ старается угодить старикам.
 И Али, и теперь Абдул побывали мужьями Дунии. Но вот так не любить себя, чтобы сгибаться перед ними, вместо того, чтобы заставить это всё делать кого-то из молодых женщин, она никогда не стала бы. Халиса, Ясмин – внучка её, Латифа, даже Карима – они для чего в доме? А Дуния с Зорайдэ своё уже отприносили за всю жизнь!
Но Абдул, видимо, решил показать, кто хозяин положения. Поэтому, как только Зорайдэ унесла поднос со стаканами, он тут же завопил:
- Дуния, из чего я должен чай пить? Где мой стакан? Ты не догадалась принести мужу хотя бы какую-то кружку? Где твоя голова?
Дуния повернулась к дверям кухни и оглушительно громко попросила принести Сиду Абдулу стакан… Но внутри неё так всё клокотало, как в те годы, когда она в ярости бегала в дом мужа разбираться с несправедливостями, которые, как ей казалось, имели место в отношении к трём женам хитрого сида Али.
Дождавшись, когда Халиса принесет чистый стакан с вложенными в него веточками мяты, Дуния подняла чайник повыше, как это принято делать, чтобы в стакане образовалась высокая пена, и направила струю на ногу сида Абдулу. И Зорайдэ, и Сид Али могли бы поклясться, что Дуния сделала это нарочно.
- А-а-а-а!!!!!!!!! Охххх! С ума ты сошла, Дуния? Ты меня обожгла! - потирая ногу и стараясь приподнять над кожей мокрую от чая ткань, кричал Абдул.- Эта одалиска решила меня обварить! Я могу остаться без ноги! Такая боль!
Дуния стояла с чайником в руках, подняв его носик вверх, чтобы снова не пролить сладкий крутой кипяток с заваркой куда-нибудь ещё. Брови женщины были приподняты от удивления, но вот злорадное выражение глаз говорило не о том, что она сожалеет о случившемся, а, наоборот – Дуния наслаждалась местью так явно, что если бы у Абдула рядом стояла его палка, которая в Фесе была его частой спутницей на медине и, даже больше – помощницей, а то и защитницей, то он с радостью побил бы сейчас жену, которая посмела нанести такие болезненные увечья Абдулу.
- Дуния, вернемся в Фес, я с тобой разберусь, клянусь Аллахом!  - держась за обожженное место, стонал Сид Абдул.
- Ну что ты, Сид Абдул, я так старалась, чтобы повыше пенка получилась в твоем стакане. А ты ничего не ценишь, что я для тебя делаю, - зажурчал голос Дунии, большой мастерицы говорить медовые речи.
Обед из-за этого инцидента задержался, ведь Сид Абдул был вынужден подняться к себе в комнату и переодеть залитые чаем брюки, поменять мокрую, испачканную летнюю джеллабу. Дуния не решилась сопровождать мужа наверх, этим занялась Карима, которая и вещи в чемоданах и на полках быстро нашла, и переодеться старику помогла.
- Эх, где же моя Нурия? Как мне без неё плохо. При ней такое не могло бы произойти, - сетовал себе под нос тихонько расстроенный Сид Абдул.
- Карима, - обратился он к женщине, помогавшей натянуть новые бабуши на ноги, - ты слышала, что сказала эта змея? «Юмхель ва ля Юхмель» - это значит: «так тебе и надо!» Как она осмеливается так поступать? Она совсем не имеет страха передо мной? Ничего, вот вернемся в Фес…
- Пойдемте, Сид Абдул! Если больно наступать на ногу, я Вас поддержу, - помогая дядя Абдулу встать с кресла, предложила Карима.
- Но ты слышала, что сказала Дуния? – повторил Сид Абдул.
- Нет, Карима ничего не слышала. Ничего! У меня столько дел, что я не могу слушать везде и всех.
- Не лги, Карима, ты могла услышать, пусть даже Дуния сказала очень тихо.
- Нет, Сид Абдул, не слышала, я не слышала! – затараторила Карима. И Абдул махнул рукой : от этой женщины ничего не добьешься. Не захочет рассказывать –  будет молчать. Сплетница – сплетницей, но Дунию, видимо, боится. Вот и решила не связываться.

Когда Карима привела сида Абдула в столовую и усадила со всеми предосторожностями за стол, все остальные мужчины были уже на месте. Вернулись даже Саид и Мухамед. Амин и Мустафа тоже пришли пообедать. Женщины снова крутились вокруг стола и на кухне. Только Латифы и Зорайдэ не было видно.
Да, они не пришли вниз помогать остальным женщинам заниматься обедом, потому что Зорайдэ пришлось увести Латифу в её комнату, где она ничком повалилась на постель и рыдала почти в полный голос.
- Успокойся, Латифа! Ты же не думала, что тебя тут же отпустят на четыре стороны, дав развод! Потерпи три месяца. А там… Мухамед купит тебе дом, где ты станешь жить одна, без мужа..
- …но с Самирой! – сквозь рыдания сказала Латифа. – Но если это тот дом, о котором я думаю, я всё равно буду вынуждена видеть Мухамеда каждый день. Даже если не захочу! Почему нельзя развестись сразу же, как только брак разваливается? Для чего тянуть?
- Латифа, но ведь вы же не оба требуете развод. Мухамед против, вот поэтому надо ждать три месяца. А ты не…? – не задав вопроса, так и остановилась на полуслове жена дяди Али.
- Нет, Зорайдэ, нет, я не беременна! Мухамед зря надеялся, когда…Ох!..,  - снова зарыдала сестра Жади.
- Не рассказывай ничего, если не чувствуешь в себе необходимость поделиться горем, - успокаивая, Зорайдэ гладила Латифу по волосам как маленькую девочку.
 В комнате неожиданно приоткрылась дверь и появилась голова Каримы:
- Вы здесь? А мы вас потеряли…
 Карима попыталась посплетничать, рассказать о том, что услышала внизу к этому моменту, но Зорайдэ отправила её вниз.
- Иди, Карима, иди! Потом расскажешь!
Раздосадованная женщина, так и не сумевшая облегчить язык от тяжести готовых сорваться с него сплетен, исчезла так же быстро, как появилась.
Спускаться к семье они так и не стали: видеть кого-то Латифе никак не хотелось.
…А вот Халиса поднялась в их с Амином комнату за новой рубашкой для мужа. Он сам попросил её принести чистую вещь, чтобы он мог захватить одежду с собой в магазин. Для чего – Халиса выяснять не стала, Амин её уже приучил к тому, чтобы она не задавала лишних вопросов: ведь если он сочтет нужным рассказать, сам и расскажет!
Но теперь, быстро перебирая плечики с одеждой, чтобы найти именно ту рубашку,  которую просил Амин, Халиса снова с досадой вернулась к неприятным мыслям. Они не давали ей покоя с той минуты, когда Карима на кухне передала услышанные в зале слова Мухамеда о покупке дома для лары Латифы и о приезде в Рио Лейлы, которая жить будет в доме Мухамеда, вместе с Амином и Халисой. Станет первой женой после развода свекра с матерью Амина и  начнет над ней, Халисой, командовать. Ещё чего не хватало!
Почему Амин не поговорит с отцом, чтобы дом был куплен для них? А женам Мухамеда вполне хватит места в его доме, который уже есть. Это было бы справедливо – отделить семью сына, а с женами пусть Сид Мухамед сам разбирается. Места в доме  - полно, если Амин с Халисой переедут в собственное жилье. Как же Халисе хотелось быть хозяйкой в собственном доме! Она мечтала об этом.
 А предложенный Амином вариант, когда он купит дом и возьмет к себе жить Лару Латифу и Самиру, чтобы избавить мать и сестру от ужасов пансиона, нет, этот вариант Халису не устраивал. Опять подчиняться кому-то, пусть и матери мужа! А Самиру она и вовсе знать не желала. К тому же это опасно: мало ли, как отреагируют её родственники, узнав, что Самира живет с ней под одной крышей. Ведь сестру Амина пока ещё никто официально не простил, и даже не собираются, как видно. Так как же она – Халиса – должна будет относиться к отверженной сестре Амина?
Аллах! Самире не будет места в доме сида Мухамеда, даже если Латифа останется там жить, потому что отец не примет её. И вот страдать должна она, Халиса.
 Забрав рубашку мужа, она в плохом настроении вышла из комнаты и направилась к лестнице.
…А Карима дотошно расспрашивала сида Али, когда он сидел в одиночестве на диване,  выйдя из-за стола раньше других:
- Дядя Али, если Латифа должна три месяца прожить в доме мужа, но развод дан, какая она теперь по счету жена? Первая или вторая?... А если она передумает разводиться, то Латифа останется первой женой, или она станет второй, потому что первой будет Лейла?
Сид Али сидел в углу дивана, обложившись со всех сторон подушками и курил кальян. Он так соскучился по вкусу и запаху кальяна, что был рад, когда Мухамед принес из магазина нечто из того, что продают для туристов под видом кальяна, который мало подходил для курения табака.
 Он слушал вопросы Каримы, сыпавшиеся как из рога изобилия, и хмурился, не желая отвечать.
- Так как, Сид Али? Латифа сейчас первая жена или вторая? Мне интересно…
- Латифа стала второй женой. Она теперь только вторая, Карима, - наконец, с трудом сказал Сид Али. - Латифа сама в этом виновата: она упорствовала, и первый развод был ей дан. Вот так.
Карима покачала головой, потом поспешила назад в комнату Латифы, чтобы рассказать о том, какие мысли заставили её получить от дяди Али такой неприятный ответ. Вот расстроится Зорайдэ! И Латифе тоже нечему радоваться.
 Вобщем, Карима шла к Зорайдэ и Латифе и подбирала слова, которые помогут ей первой рассказать о новом статусе Латифы в семье. Карима не радовалась, не злорадствовала, но это было выше неё – не рассказать новости…
Услышав то, о чем ей поведала Карима, Латифа не расстроилась.
- Мне всё равно, какой по счету женой я была бы, если бы осталась с Мухамедом. Я не передумаю, нет, - грустно покачала она головой. – Получу развод и не буду ни первой, ни второй. Пусть переживает Лейла, потому что Сид Абдул не успокоится на этом, он обязательно будет искать новую жену Мухамеду и непременно найдет. Меня же это больше не касается, никак.
- Латифа, - с упреком произнесла Зорайдэ, - ты могла бы и передумать!
- Нет, Зорайдэ, нет! – твердо сказала Латифа.
Карима тут же перешла к другой новости:
- Дядя Абдул разговаривал по телефону с Фесом, ему Нурия сообщила новости из жизни Хадижи и Фарида. Жади должна узнать об этом, должна узнать!
Зорайдэ взмахнула руками, как будто опомнившись:
- Да! Жади надо обязательно рассказать об этом! Когда мы с Али вернемся в гостиницу, то я ей позвоню и расскажу.
- Я тоже хочу поговорить с Жади, - сказала Латифа. Мне надо с ней пообщаться. Зорайдэ, я боюсь, что, как только вы с дядей Али уедете из Бразилии, Мухамед может закрыть меня в доме и никуда не выпустит. Договорись с Жади, чтобы завтра мы могли бы приехать к ней в дом, чтобы поговорить. И о Хадиже, и с Самирой встретиться. Я так давно не видела её и соскучилась. И кто знает, когда я теперь увижу мою Самиру? Впереди три месяца ожидания развода. Что, если я так долго не смогу увидеться с дочкой?
- Да-да, Латифа, я договорюсь с Жади, попрошу её и Самиру привезти к себе. Обязательно!- заправляя в тюрбан выбившийся конец платка, ответила Зорайдэ.
- И меня возьмите с собой! – тут же заявила Карима. – Мне тоже хочется увидеться с Жади!
- А когда возвращается Лукас? Мы им не помешаем? – засомневалась Зорайдэ.
- Нет, нет, Лукас прилетает послезавтра. Как раз очень удобно встретиться с ней завтра или даже сегодня вечером. Обратно вернемся на такси, если Жади не сможет дать нам машину со своим шофером. Ведь у него может быть выходной, - ответила Латифа.
- Жади мне звонила после свадьбы, говорила, что она уезжает в Ангру с женой свекра. Вернулась ли она оттуда?
- Узнай, Зорайдэ, и мне надо увидеться с ней обязательно, пока вы с дядей Али здесь,  я не верю Мухамеду. Он наверняка начнет создавать преграды. Куда ещё я могу поехать или пойти, если не в магазин или на рынок? Но без Халисы – только к ларе Ноэмии, а Мухамед теперь знает, что там мы встречались с Жади и Самирой.
Карима возмущенно нахмурилась и сказала, размахивая руками:
- Надо было Мустафе  рассказать дяде Абдулу про ваши встречи! Выдал вас!
- Карима, он и так молча возмущался очень долго, боясь прогневить  жену. С Ларой Ноэмией шутки плохи! Но Сид Абдул знает, как развязать язык любому мужчине своего рода. Даже Саид откровенничает с дядей Абдулом, - постаралась успокоить женщину Латифа.
Через некоторое время гости Мухамеда и Латифы разъехались, в доме в кухне остались только Халиса и Амин, а родители молча разошлись по комнатам. Абдул уже успел подняться в спальню и пожелал лечь спать пораньше, заставив Дунию вымыть и помассажировать ему ноги.
Как ни злилась Дуния, но вынуждена была послушно выполнять его капризы, потому что завтра она с Ясмин и сыновьями собиралась побывать в Торговом Центре, а для этого надо было умаслить сида Абдула. Впрочем, если старик будет препятствовать и не отпустит её съездить с детьми, куда они собрались, то у Дунии было одно средство, которое могло помочь ей беспрепятственно уехать из дома, и не ожидая позволения навязанного ей мужа. В личной аптечке Дунии имелось весьма сильное снотворное, к которому она и собиралась прибегнуть в случае необходимости.
Но мысль о подобном способе достижения цели выводила женщину из себя: ей хотелось так поставить себя рядом с упрямым Абдулом, чтобы он сам с радостью отослал бы её куда угодно, только бы не видеть вздорной женщины. Но Абдула было ничем не пронять, как начала понимать Дуния. Он был тверд как пересушенная горошина, закатившаяся в кухне в укромное и недоступное место и не замеченная вовремя хозяйкой.

…Зорайдэ позвонила часа через два, и Карима не стала по её просьбе беспокоить Латифу, пообещав только передать племяннице Али, что Жади завтра в полдень возвращается в Рио-де-Жанейро из Ангры и ждет их всех в гости. Она пришлет за ними такси, а, чтобы у Мухамеда не возникло возражений, пусть они скажут ему, что едут в Торговый Центр за сувенирами и подарками для родственников в Сан-Паулу.
- Самира тоже с нетерпением ждет встречи с мамой! Слышишь, Карима? Так и передай Латифе! Она сможет увидеться с дочкой!
 Карима обещала, что сделает всё так, как Зорайдэ ей велела. А так как у окна в зале стоял Мухамед, то, положив трубку, Карима объяснила:
- Зорайдэ хочет, чтобы мы с Латифой завтра съездили в Торговый Центр за подарками, помогли бы выбрать. Ведь Зорайдэ не разбирается в том, что принято дарить в Бразилии. Пусть наши родственники и марокканцы, но они так долго живут оторвано от исторической родины, что уже и не знаешь, что им хочется получить в подарок, когда едешь к ним в гости!
 Мухамед только кивнул в ответ, а Карима тут же ретировалась по лестнице в комнату, которую делила с Латифой.
Мухамед же повернулся лицом к залу и с тоской осматривал теперь каждый угол огромной комнаты. Здесь во всём чувствовались заботливые руки Латифы. «Любимой Латифы, моей козочки!» – подумал он, и чувство любви и потери пронзило его и отозвалось острой болью в сердце.
Вот эти подушечки на диване всегда раскладывались Латифой в определенном порядке. А эта ваза с синим рисунком, привезенная им из Феса, была всегда любимой вазой Латифы. «Но почему – была? И ваза никуда не делась, и Латифа рядом. Только надо как-то пережить трудности, которые бывают в жизни каждой семьи».
Мухамед поднял с ковра у дивана упавшую подушку, расшитую узорами в марокканском стиле, украшенную бисером и блестками. Латифа сама смастерила её. И вот очень скоро он может потерять женщину, с которой был так счастлив много лет. Он не мог и представить, чтобы в этом доме руки другой женщины наводили порядок. Халиса была не в счет – невестка делала то, что ей говорила Латифа.
 А если дядя Абдул выполнит угрозу и привезет в Бразилию Лейлу с родственницей –подружкой и ребенком? В этом случае Латифа точно не останется в его доме. И тогда для него начнется новая жизнь. Мухамеду казалось, что если так случится, он будет чувствовать себя как дерево, которое вырвали с корнем и стараются пересадить на новое место, на котором оно не приживется, а скорее всего - погибнет.
 Во всяком случае, Мухамед не представлял жизни без Латифы. Как это: он вернется из магазина, проработав там весь день, а в столовой за столом его не встретит заботливая Латифа, не поставит перед ним таджин с его любимой бараниной, не скатает кус-кус в пятницу и не подаст его после их с Амином возвращения из мечети… Всё это будет делать другая, юная, красивая, неопытная, неумелая. И нелюбимая. Принятая Мухамедом вторая жена, но не ставшая настолько любимой…
 Он бросил подушку на диван и взял со столика фотографию Лейлы, оставленную здесь по желанию сида Абдула.  Мухамед смотрел на красивое лицо девушки, ставшей его женой, и понимал: никогда, он никогда не сможет полюбить её так, как любил всю жизнь Латифу. С того первого дня, как они поженились, и до сегодня, когда услышал от Латифы убившие его слова: «Я не люблю тебя больше»…
Этого не может быть! Не может!
Мухамед стоял посреди дома с портретом Лейлы в руках и плакал. Слёзы скатывались против воли по пухлым щекам, и он уже не мог рассмотреть черты женщины, которая и станет заботиться о нем в старости. Лейла…


*** На следующее утро за Дунией на такси приехали сыновья и внучка, а Сид Абдул в это время с недовольным видом стоял на пороге дома, перебирая в руках четки.
- Дуния, неужели нельзя купить сувениры нашей родне в магазине Мухамеда? И ему выгода, и ехать никуда не надо!
- Нет, Абдул, родственникам подарки мы купим у Мухамеда, конечно, но я для себя хочу посмотреть что-нибудь из одежды и…
- Какой ещё одежды? – едва не подскочил на месте Сид Абдул. – У тебя стоооолько одееежды! Куда тебе ещё? Дуния! Ты не экономно ведешь домашние расходы!
Старший сын Али и Дунии счел нужным вмешаться:
- Сид Абдул, наша мать не потратит ни дирхама, ни реала! Я сам куплю одежду, которую выберет мама.
- Она выберет, - зашипел Абдул. – Где твоя накидка, Дуния? Я вижу, что ты в платке, но он не защитит тебя от нескромных взглядов местных мужчин, которые привыкли беззастенчиво рассматривать бразильянок. Но на мою жену никто не смеет бросить нескромного взгляда! Иди, Дуния, надевай никаб, иначе ты никуда не поедешь!
Дуния едва не лопнула от злости, но Карима выглянула из-за спины сида Абдула и протянула женщине одеяние, без которого муж не желал отпускать Дунию на прогулку в Центр. Она зло выдрала из рук Каримы темную накидку и быстро натянула на себя, так что дядя Абдул и охнуть не успел.
- Быстрей садимся в машину! – скомандовал сын Дунии, заталкивая мать на заднее сидение и усаживаясь рядом, после чего машина тут же тронулась с места. Абдул остался стоять с открытым ртом, хватая воздух, т.к. ему не удалось высказать приготовленное для женушки напутствие. Он чувствовал себя так, как будто его оборвали на полуслове.
И только он собрался спуститься и пойти в магазин Мухамеда, как  тот сам появился на улице, провожая покупателей, прижимая к груди руку и высказывая пожелание, чтобы эти люди ещё не раз посетили бы его магазин и сделали покупки именно у него. Не успел Абдул сделать шаг в сторону Мухамеда, как у него за спиной открылась дверь, и из дома вышли закутанные в хиджаб Латифа и Карима.
- А вы куда собрались? – строго спросил дядя Абдул.
- Дядя Абдул, Зорайдэ просила нас отвезти её в Торговый Центр, за подарками для родственников.
- Ах, и вы тоже едете в Торговый Центр? А почему же не вместе с Дунией?
- А… так Зорайдэ и дядя Али отправили за нами такси! Вот же оно! И дядя Али внутри в машине! Мы с Зорайдэ – в магазин, а вы с дядей Али – поговорите и мятный чай с печеньем выпьете. Халиса остается дома, она и будет за вами ухаживать! – отговаривалась Карима от вредного старика, который вполне мог бы испортить им все планы.
 Но из машины показался Сид Али, а Карима и молчавшая всё это время Латифа сели в автомобиль, присоединившись к Зорайдэ, которую Карима сначала и не заметила в подъехавшем такси.
- Если вы встретите там Дунию, то передайте, что я…
- Да, да, Сид Абдул, мы всё передадим, если увидим Вашу жену! – протараторила Карима, не удосужившись узнать, что, собственно, следовало передать жене дяде Абдула. Она ведь тоже понимала, что дядя Абдул может сделать так, что потом от него будет не уехать, если быстро не улизнуть, не давая ему опомниться.
Но на помощь женщинам пришел дядя Али.
- Абдул, Мухамед, как дела? Мне звонил Саид, он просил передать тебе, Мухамед, что деньги он привезет на днях, заедет к тебе вместе с документами на дом, которые подготовит его адвокат. Он просил передать, что всё под контролем, и чтобы ты не волновался, потому что всё в порядке.
- Алхамдуллилах! – воздев руки к небу, проговорил Мухамед.
- А который час, Мухамед? – всполошился вдруг дядя Абдул. – Сколько   осталась до времени совершения намаза?
- Уже… нам пора зайти в дом и достать молельные коврики! – сказал Сид Али, посмотрев на ручные часы.
- Так что же мы стоим? Скорее в дом, скорее! … Халиса! Где Халиса? Халиса, неси коврики для молитв! Нам нужно два коврика! – видя, что Мухамед вернулся в магазин, сказал он прибежавшей на его зов невестке Мухамеда.
- Мухамед молится в помещении магазина, он, как я понял, закрывает его на время намаза. Устраивает небольшой перерыв для покупателей, - отметил Сид Али.
- И правильно делает!...А эти одалиски уехали перед самым намазом! Они забыли помолиться, зато поехать в магазин – с радостью собрались! – ехидно заметил старик. - Одалиски! Разве не так, ответь, Али?
- Думаю, что женщины сначала помолились, а потом отправились по делам.
- Но существует строго установленное время молитвы!
- Здесь нет минаретов, по которым можно сориентироваться, - защитил женщин Али. – Ты забываешь, Абдул, что мы находимся в другой стране, где иные обычаи. Здесь молятся тогда, когда испытывают потребность в молитве, в обращении к Богу.
- Но разве мы не испытываем потребности в молитве, когда подходит время намаза? – начал дискутировать Сид Абдул.
- Если мы продолжим спор, Абдул, то пропустим время намаза!
 Халиса принесла и расстелила молельные коврики так, как делали это всегда Амин и Сид Мухамед.
- Надо сверить направление на Мекку, чтобы не ошибиться! – озабоченно сказал Абдул.
- Абдул, разве вчера ты не сверял направление? Сегодня твой коврик лежит точно на том же месте!
 - Вижу, - отрезал Абдул.- А ты, Халиса, когда будешь молиться?
- Сид Абдул, мой коврик лежит в комнате наверху. Я поднимусь и совершу намаз.
- Я живу в этом доме несколько дней, но ни разу не видел, как ты молишься. Ни ты, ни Амин! Иди, Халиса, - отпустил её Абдул.
- Ты несправедлив, Абдул! Амин вместе со мной вчера совершал намаз в своём магазине, когда мы оказались там незадолго до нужного времени. Если ты чего-то не видел, это не значит, что этого не было!
Спорить было уже некогда, и мужчины приступили к совершению намаза.

 5. ЧАСТЬ 5. Глава 4. Накануне возвращения Лукаса. Дона Жура у падре.

- …Если вам не нравится по жизни абсолютно всё, почему вы решили начать именно с моего бара?- ссорилась дона Жура с очередной четой недовольных туристов.
Когда они расплатились и освободили столик, тут же возле него оказался Базилио, который смахнул крошки и под пристальным взглядом хозяйки протер весь столик.
- Дона Жура, - выскочила из бара Анинья. – Приехал поставщик овощей!
Девушка, доложив, так же быстро вернулась на рабочее место. А дона Жура поспешила к черному входу, возле двери которого припарковалась машина с зеленью и овощами.

Дона Ноэмия как раз подходила к заведению подруги, и в её планах было немного расслабиться: выпить по чашечке кофе с Журиньей, рассказать несколько новостей, кое-что разузнать и у Журы. Но, видимо, теперь придется подождать, пока владелица бара разберется с нахальным и бессовестным доном Педро. Ноэмия и сама пользовалась не так давно его услугами, и знала его с не очень хороший стороны: это был тот ещё жук!
Но только Ноэмии надоело спорить с Педриньо, а вот Жура всегда умела поставить на место зарывавшегося торговца. Если ей не нравился заказанный товар, она просто не брала его, и точка. Вот и сейчас по тому, как Жура критически рассматривала зелень в привезенных коробках, разбирательств с недобросовестным поставщиком было не избежать.
 Значит, стоит присесть за столик, заказать сок и терпеливо ждать, когда Жура закончит дела с Педро. Так жена Мустафы и поступила.
- Анинья, принеси мне стакан сока. Любого. Какой у вас сейчас самый популярный? – не упустила Ноэмия возможности узнать торговый секрет подруги-конкурентки. Анинья, которая на минуту вышла постоять в дверях бара, тут же вернулась с заказом.
- Вот, дона Ноэмия, - поставила Анинья перед ней на столик запотевший стакан с соком манго и папайи, украшенный ломтиком карамболя.  В стакане болталась и  пластиковая трубочка.
Потягивая приятный на вкус и охлажденный сок, Ноэмия стала наблюдать за подругой.
 Жура сегодня была одета в очередной сарафан излюбленного фасона, такого, что из какой ткани сарафаны и платья не были бы сшиты, на доне Журе они смотрелись абсолютно одинаково. Прилегающие по талии, застегивающиеся на целый ряд пуговиц спереди, украшенные по окружности на груди белейшей кружевной вставкой, сарафаны из тканей непременно в мелкий цветочек, очень шли доне Журе, но делали её узнаваемой по одежке. В Сан-Криштоване даже ходила поговорка: «купить летнее платье как у Журы».
Но сегодня хозяйка бара была одета несколько иначе. Пышные формы Журы обрисовывало платье на шнуровке спереди, создавая впечатление корсета, явно тесного на её груди. Шнуровка расползлась, и в образовавшиеся дырочки просвечивал белый бюстгальтер.
Но дона Жура этой детали не придавала в данный момент никакого значения. Она яростно спорила с водителем, который привез явно некондиционный товар.
Педро, отговариваясь, продолжал сгружать из машины ящики с овощами и фруктами, а Жура, не жалея голосовых связок, кричала на него:
- Ты что мне привез? Это что – зелень?
- Я тебя спрашиваю, вот это ты называешь зеленью? – разносилось по всему пространству Сан-Криштована.
- Дона Жура! Ну не успел я приехать раньше, пришлось по самой жаре добираться через весь город и  стоять в пробках. Вот зелень и завяла немного, - оправдывался обычно наглый до предела Педро, но только не с этой женщиной.
- Это что? Салат? А это – укроп? – дона Жура выхватывала из коробки зелень, негодующе тряся пучками перед лицом продавца.- Ты думаешь, что я ослепла? Мне такой товар ни к чему!
- А что такого? Ну полить зелень водичкой, будет как свежесрезанная…, - бурчал уже почуявший, чем всё закончится, поставщик.
- Да что ты? Советы мне не давай, лучше успевай привозить свежий товар! А я такой товар не возьму, вези назад. Вперед наука! Овощи и фрукты, так и быть, возьму, а зелень  хоть выбрасывай.
- Вот как? Так вот взять и вывалить в канаву? – вспылил Педро, человек скупой до невозможности – это было известно всем.
- Бессовестный, ещё и голос на меня повышаешь?- возмутилась дона Жура.
- Вот и ты, Жура, на меня голос не повышай, а то ведь и я могу глотку драть!
- Потише, потише, дон Педро, уважаемый! Всё-таки вы с женщиной разговариваете, - осадила его подоспевшая Ноэмия.- Привет, подруга, я к тебе.
- Привет, Ноэмия! Анинья!!!- во весь голос позвала работницу Жура. А когда та возникла в боковой двери бара, распорядилась рассчитаться с доном Педро за товар.
- Запиши ему только фрукты три ящика и овощи- пять. Зелень не бери, поняла меня, Анинья?
- Поняла, дона Жура, - доставая блокнот, ответила девушка.
- Базилио! Иди  сюда, поможешь Анинье занести ящики внутрь. Где опять этот бездельник?!- возмущалась Жура, обходя часть бара.
- Ну конечно! Медом не корми, дай поглазеть на чужих гостей. Иди, Базилио, помогай Анинье. Кому говорю!
- Дона Жура, из дома синьора Мухамеда все женщины куда-то разъехались на двух машинах. Только жену Амина не взяли  с собой…
- Да тебе-то какое дело до всего этого? Иди, Базилио, Анинье одной не занести в подсобку тяжелые коробки и ящики.
Базилио подчинился, всё время оглядываясь на соседний дом.
- Невелик кусок угля, а пачкает. Как мне превратить Базилио из сплетника в мужчину? Он как девчонка, как старшая сестра Аниньи. Что в нем мужского? А ведь ему уже за 20 лет. В его возрасте женятся и своих детей заводят.
- Нет, Журочка, твой Базилио не женится никогда. Очень инфантильный.
- Это как? – не поняла дона Жура.
- Поясню: твой Шанди, например, в этом возрасте был разумным человеком, и ты его считала взрослым мужчиной. А у Базилио ум как у   подростка.  Он не дурачок, конечно, но просто не продвинулся далеко в развитии от того мальчонки, каким он был в 12 лет, когда ты его взяла помощником в бар. Он инфантильный.
- Ну, слава Богу! Не больной, не хулиган и не наркоман. Если и глуповат, то это всё равно лучше!
- Кто же спорит… Как у тебя дела? – поинтересовалась Ноэмия, которой Жура успела сварить кофе, и теперь они обе сидели за столиком у бара и  мелкими глотками смаковали кофе из крошечных – с наперсток – кружечек.
- Плохи дела, Ноэмия, - сообщила дона Жура, у которой тут же испортилось настроение. – Как я и предполагала, мой внук болен. А ведь я давно предупреждала и Мэл, и Шанди, что с ним что-то не так! И сегодня Мэл наконец-то идет с сыном в клинику на обследование. Шанди уговорил, или она сама уже поняла, что с мальчиком что-то не так. Опомнились! Но время-то упущено! Если бы начали лечить раньше, может быть – вылечили бы уже, а теперь, возможно, углубились осложнения…
- Не переживай так, Жура. Я могу только одно посоветовать: сходи в церковь. Поговори с падре Эстебаном. Он мудрый человек и сможет дать хороший совет. И молись, Журочка, за внука, за его выздоровление. Это помогает, многие в этом убеждались.
- Да, ты права, Ноэмия, - смахнула непрошенную слезу приятельница. – Мэл  такая бестолковая мать. Скорей бы вернулся из поездки синьор Лукас, я могла бы ему позвонить.
- Так узнай, когда он возвращается, у Жади! Позвони ей, у меня есть её телефон.
- Ни к чему! Я и так знаю, что Лукас вернется через несколько дней. Главное – какие результаты покажет обследование, что там с анализами.
- В любом случае, Жура, это ведь не только твой внук, но и правнук самого Леонидаса Ферраса! А это известный человек! И богатый. Он не оставит внука своего сына, у него хватит денег на лечение мальчика. На любое лечение, как бы дорого оно не стоило, слышишь, Журинья?
- Ты права, и меня это немного успокаивает. А для начала я, и правда, схожу к падре, поговорю с ним, исповедуюсь, получу отпущение грехов…
- Так и сделай, Жура.
- А у тебя какие новости, Ноэмия? Что-то вид у тебя такой уставший, лицо измученное. Извини, что такие вот комплименты. Но ты сама-то здорова?
Ноэмия отмахнулась:
- Здорова. Но очень устала. Столько клиентов. Да ещё пришлось помогать Латифе, в дом которой приехали родственники на свадьбу дочери Жади, их надо кормить, много готовить, и не только для них, но и для тех родственников, которые живут в гостинице, но приезжают в дом Мухамеда решать семейные дела.
-  Идут слухи о продаже дома по соседству с вашим. Говорят, синьор Саид его осматривал и приценивался?
- О, нет, Журочка, нет! Покупать этот дом собрался вовсе не Саид Рашид, а муж Латифы – вот только пока не ясно, для кого – для Латифы, для сына с невесткой или вообще – для второй жены, которую родственники решили привезти к Мухамеду из Марокко в Бразилию. Она уже беременна и не может жить одна в огромном доме в Фесе. А содержать два и даже три дома – очень дорого, сама понимаешь…, - Ноэмия прервала рассказ, видя, с каким ошеломленным видом слушает её дона Жура.
- Ноэмия! Как Мухамед может привезти в Бразилию вторую жену? У нас нет многоженства! Ты вывалила столько новостей, что моя голова просто не справляется со всем, что я услышала!
- О! Ты не знаешь главной новости! Латифа узнала о второй жене Мухамеда и решила развестись с ним! Поэтому гости, самые близкие родственники Латифы и Мухамеда, приехавшие на свадьбу, не разъехались до сих пор, а собрались вчера на семейный совет. Меня там не было, потому что даже Мустафу не позвали. Но он всё равно узнал, что там произошло, ведь он же родственник дяди Абдула… Мустафа мне всё рассказал.
- Латифа решила развестись? И правильно! Молодец! Уже за одно то, что этот негодяй выгнал из дома собственную дочь, стоило бы это сделать! Так он ещё и променял Латифу на молодую жену, сделал ей ребенка! Значит, как только оформят развод, этот наглец привезет из Африки свою любовницу?
 - Нет, Жура, это совсем не так. У них другие обычаи – не такие, как  у нас! И не смотри на меня так: я ведь не собираюсь никого оправдывать, только хочу объяснить, как и что у них произошло, и что ждет Латифу. Латифа потребовала развод, и как Мухамед ни был против, настояла на своем. Но… теперь по их обычаям Латифе придется ещё три месяца жить в его доме, чтобы его семья убедилась – Латифа не ждет от него ребенка!
- Что за ерунда? Латифе за сорок, какой ребенок?- ядовито рассмеялась дона Жура.
- Ей сорок пять… Но не скажи – Жади родила сына от Лукаса почти в сорок лет, а жена синьора Леонидаса – в сорок пять! Но дело  не в этом. Развод на семейном суде как бы и дали, но пройдут эти три месяца, Латифа не окажется беременной, но синьор Мухамед может просто сказать «нет, я не хочу разводиться», и всё! Никакого развода Латифа не получит.
- Каааак это – не получит? Но в Бразилии иные законы! Пусть Латифа воспользуется своими правами. Кто бы ей подсказал, не догадываешься? – выразительно посмотрела дона Жура на подругу.
- Да, Жура, да! Я тоже против такого средневековья. И Латифа всё прекрасно знает о своих правах, ведь она – сестра Жади Феррас. А Лукас хорошо знает законы. И сам разводился  когда-то. Но она может развестись по-бразильски и остаться ни с чем, а по марокканским традициям она должна пройти через три развода, третий развод – окончательный, чтобы стать свободной и получить положенный ей махр, т.е. алименты. Это всё потому, что Мухамед против развода. Если бы оба договорились, то развели бы их и с одного раза.
- Ничего себе! Ноэмия, но… в Бразилии Латифа и так получит алименты от мужа, с которым разведется. Тем более, что виноват ОН, потому что изменил ей, заведя любовницу и сделав ей ребенка, а ребенок – весомое доказательство. Тут уж он не отвертится!
- Нет, Жура. Всё не так. Ты никак не можешь понять. Вобщем, Латифа получила первый развод, но Мухамед её не отпустит. И теперь Латифа уже не первая жена, как мне объяснил Мустафа, а вторая!
- Вот как? – сложила руки на груди Жура. – А почему бы Латифе не плюнуть на него и просто не уйти из дома, потребовав алименты через бразильский суд?
- Потому, Жура, что если Латифа так сделает, то ей просто негде будет жить. А вот пройди она через три развода и не передумай, то Мухамед, как бы он этого не хотел – обязан будет купить ей дом в качестве алиментов, или сам туда будет обязан съехать со второй женой, оставив старый дом бывшей жене.
- Кошмар какой! Ты ещё скажи, что Латифе придется жить в одном доме с другой женщиной!
- А так и будет! Вот увидишь. У Синьора Саида  - брата Мухамеда, три жены. Он все ночи делит поровну с каждой женой, ходит к ним по очереди. Саид держит своих жен в железном кулаке. А Мустафа рассказывал мне, как иногда бывает в некоторых семьях, где несколько жен. Очень редко женщины дружат между собой и все домашние дела проделывают сообща. Куда чаще жены сорятся, даже дерутся. Пакостят друг другу. Ревнуют, следят, как бы муж не подарил одной жене или не дал больше, чем другим. А если муж поступает не по правилам, выбирая из четырех жен одну, любимую, вот тогда  - беда…
- И каково будет Латифе знать, что за стеной Мухамед ложится спать с молодой любовницей, которую привезет в Рио? И её не отпустит, и другая уже с ним рядом будет жить…
- Нам этого не понять, Жура. Надо вырасти среди этих обычаев, чтобы воспринимать многоженство без трагедии. А знаешь, - усмехнулась Ноэмия, - старик, что приехал из Марокко, родной дядя Мухамеда и Саида, попытался сосватать моему Мустафе вторую жену!
- Да что ты? -  вытирая руки о передник, изумлено спросила Жура.- А он что? И главное – ты-то как?
- Я - никак! Если захочет жениться на молодой – ради Бога. Но только после развода со мной. А Мустафа… Сказал мне, что никогда не возьмет вторую жену. Никогда не отпустит меня к другому мужчине. Что его, то – его!
- И на ком же хотели его женить?
- Мутит воду старик, дядя Абдул. Он и Мухамеда женил так быстро, что тот охнуть не успел. А моему мужу дядя Абдул нашел в Фесе девушку 19 лет, родственницу Лейлы, второй жены Мухамеда. Вот так. Чтобы им было не скучно жить по соседству.
- Ноэмия, как ты думаешь, а такие молоденькие девчонки – Лейла или эта вторая, они добровольно замуж выходят за стариков? Ты не обижайся, Ноэмия, но если девочке 19 лет, то твой муж, которому за пятьдесят, должен казаться глубоким стариком и вызывать … омерзение. Ты уж извини!
- Конечно, я с тобой согласна! А Мустафа у меня тоже иной раз вызывает чувство, которое ты назвала омерзением. Ты только представь: он выдал нас с Латифой, рассказав, что Жади с Самирой встречались в моем кафе с Латифой! Я так зла на него за это! Просто нет слов!
- Подруга, а что ты будешь делать, если Мустафу родня заставит жениться на той девчушке? – подмигнула Жура Ноэмии, перекидывая полотенце через плечо.
- Пусть только попробует, Жура. Пусть только попробует, и он увидит, на что я способна!
Женщины так заболтались, что не заметили, как изменилась погода. Кажется, только что светило яркое солнце, и вот уже первые капли упали на их обнаженные руки.
Жура   хмуро посмотрела на осеннее небо, быстро затягивающееся дождевыми тучами. Дождь уже бросал крупные капли на тротуарную плитку вокруг столиков, а посетители начали расходиться, если, конечно, не решали зайти внутрь, чтобы посидеть в баре, ведь по телевизору должен был начаться повтор трансляции футбольного матча.
Вскоре пошел такой сильный ливень, что дона Ноэмия едва успела укрыться в своём доме. А Журе пришлось закрыть окна, чтобы вода не залила пол в баре. Оставалось только ждать, когда прольется накопившаяся на небе влага, и только тогда Жура сможет отправиться в церковь к падре Эстебану.

*** Тропический ливень закончился. Снова засияло солнце, как будто ничего не было. Через полчаса Жура собралась в церковь. Но сначала она дала Анинье полный инструктаж, что и как нужно делать в её отсутствие. Анинье Жура доверяла как собственной дочери. Девчонка ещё ни разу не подвела.
- Значит, так, Анинья: скоро будет готова фригидейра, посмотри в моих записях, кто заказывал это блюдо, чтобы не было потом споров. А то сначала никому не хочется, а как только увидят в чужой тарелке жареную рыбу с моллюсками в тесте, так сразу же у всех пробуждается аппетит на фригидейру… Да! Тесто из яиц и кокосового молока для моллюсков – вон в том глиняном горшке! Если будут требовать ещё порции, то рыба ещё есть, быстро дожаришь и моллюски в тесте обваляешь и всё приготовишь прямо в этой глиняной посудине.
- Я всё поняла, дона Жура.
- Фейджоаду я наготовила человек на сорок. Будут к ней просить капириньо, так смотри, кому можно налить спиртной напиток, а кто  и обойдется. А то боюсь, что без меня вы с Базилио не справитесь: разнесут полбара горячие головы. Лучше вообще спиртное не продавай. Убери с витрины бутылки с кашасой, спросят – отвечай, что поставщик подвел.
- Хорошо, дона Жура!
 - Ладно, я пошла. Постараюсь вернуться быстро.
Действительно, поход к падре не должен был занять много времени, потому что церковь в Сан-Криштоване находилась недалеко от улицы , где жила Жура.  Она быстро собралась, захватив с собой тыквенный щербет и варенье из тертого кокоса, помня, какой сладкоежка священник.
Она шла и думала о том, что ей давно стоило поговорить с падре о внуке. Он мог бы понять, что творится у неё на душе, и подсказал бы, чем тут можно помочь.
Свернув направо, на улицу, где возвышалась церковь, дона Жура шествовала неторопливо, слегка вскинув голову, всем своим видом как будто выражая уверенность в том, что люди должны расступаться перед ней. Но на самом деле она так не думала. И не задумывалась, какое впечатление производит на прохожих.
Она вошла в церковь, прошла между рядами сидений. Священника не было видно, ведь утренняя месса давно закончилась. Падре Эстебан был, конечно же, занят неотложными церковными делами.
«Надо же было заранее договориться о том, что я приду. Но ничего, если не увижу падре, то  хотя бы помолюсь», - решила дона Жура, присаживаясь на одну из скамеек, самую близкую к алтарю. Перед тем, как начать возносить молитву, она осмотрелась в полумраке зала: силуэты святых тонули в темноте, едва освещаемые зажженными свечами. В воздухе висел запах ладана.
Жура испытала гнетущее ощущение, глядя на строгие и скорбные лица скульптур святых. Казалось, что они всё заранее знают, что бы ни рассказала на исповеди или советуясь, мать Шанди. Резкий запах от свечей и ладана вызывал головокружение.
Но дона Жура взяла себя в руки и сосредоточилась на молитве-покаянии, чтобы потом попросить господа о выздоровлении сына Мэл и Шанди… Она так жарко молилась, что не заметила мужчину, который наблюдал за ней с первого мгновения, как только Жура вошла в церковь. Это был синьор Олаву, сосед-художник, который часто посещал этот храм, чтобы в тиши привести мысли и чувства в порядок.
Сейчас он старался ничем не привлекать внимание грозной соседки, которая наверняка пришла не просто так, а с важной проблемой, и, не обнаружив падре, стала молиться.
Но вот раздались шаги священника, и Жура, очень вовремя закончив очередную молитву, встала и направилась к падре, который узнал прихожанку и приветствовал её подходящими случаю словами. Синьор Олаву ничего не смог услышать, так как отошел за колонну и встал там, чтобы не смущать симпатичную ему соседку.
Падре Эстебан  и дона Жура о чем-то долго беседовали, и было понятно, что священник успокаивал женщину, которая так разволновалась, что, кажется, готова была пролить слезы, уже вытирая платочком глаза.
Только когда дона Жура вышла на улицу, синьор Олаву последовал за ней, потом осмелился подойти к ней и заговорить.
- Прошу прощения, синьора. Простите мне мою бестактность, но, видя, как Вы горячо молились Всевышнему, я осмелился присоединиться к Вашим молитвам и тоже просить Его о том, чтобы Он исполнил просьбу, о которой Вы просили, дона Жура.
- Что Вы можете знать о моих проблемах! – с досадой сказала Жура.
- Не скажите! Весь Сан-Криштован сочувствует Вам, зная, что Ваш внук болен.
- Это пока ещё точно не известно! И я молилась о том, чтобы анализы моего внука оказались хорошими! Но всё равно – спасибо за поддержку, синьор Олаву!
- Простите за совет, но я осмелюсь сказать: лучше всего Вам встретиться с сыном и поговорить с ним. Скорее всего ситуация не так страшна, как вы себе её вообразили.
- Вот и падре Эстебан сказал примерно то же: что я вырастила в воображении демонов, которые не так страшны, как я их нарисовала себе.
Так шли они вместе, возвращаясь из церкви. Впервые они беседовали мирно, без претензий друг к другу и конфронтаций, не замечая, каким любопытным взглядом их провожали жители Сан-Криштована. Те же Рапазао и Лижейро, выйдя из мастерской, многозначительно переглянулись. А Керосин присвистнул, увидев парочку.
- …такая вот напасть овладела моим внуком, синьор Олаву. И я думаю, что дело серьезное. Но его родители так не считали до сегодняшнего дня. Вот я и жду с нетерпением звонка от Шанди, чтобы узнать результат обследования. И очень боюсь узнать правду!
- Надо всегда надеяться на лучшее, дона Жура. И тогда позитивные мысли не позволят плохому взять верх над ситуацией.
- Скааажете тоже, синьор Олаву! Мальчишку надо лечить. А радоваться я буду тогда, когда он выздоровеет.
 Они обменялись ещё несколькими фразами и разошлись: художник отправился домой, а Жура – в бар.

- Базилио! Нет, это невыносимо! Мальчишке ничего невозможно доверить!
 Дона Жура, увидев, в каком состоянии находятся столики, где вместе с грязной посудой валялись среди крошек использованные салфетки, часть которых разнес легкий ветерок, и они так и валялись под столиками и на камнях мостовой вокруг бара.
- Базилио! Где ты, бездельник?
 Парень тут же появился с горящими от любопытства глазами.
 - Ты чем заниматься должен? – грозно спросила хозяйка бара.
- Так я, это… искал мешок для мусора. Сейчас подметать начну! Всё быстро уберу, - стал оправдываться Базилио, видя, что дона Жура рассержена ни на шутку.
 Женщина покачала головой и вошла в бар. На подоконнике сидел огромный рыжий кот, щурясь хитрыми желтыми глазами на хозяйку. Да, теперь и дона Жура привечала это умное животное.
Когда она приказала Анинье и Базилио подкармливать кота, чтобы он больше не шкодил по ночам,  все безобразия тут же прекратились. Кот спокойно заходил в бар, игнорируя посетителей. У него была своя миска в углу в подсобке, где ему доставались многие лакомые куски, а потом Фаер, ( что означало в переводе с английского – «огонь», как однажды подсказал ей Шанди), а именно такую кличку дала коту Жура за его лоснящуюся и отливающую золотом на солнце, рыжую шерстку. Как называл кота синьор художник, Журу нисколько не интересовало.
Жура подошла к коту и с суровым выражением лица погладила кота, проведя рукой от ушей по всей спине. И не один раз. Может быть, синьор Олаву и обижался на неё за то, что кот теперь проводит в её баре большую часть времени – поближе к источнику еды, но уступать ему животное, к которому успела привязаться, она не собиралась.
Приласкав Фаера, она отправилась в подсобку, вымыла руки и, вытирая их чистым полотенцем, пересчитала пакеты с оставшейся зеленью. Пора искать нового поставщика! Этим она и займется сейчас же!
Жура обвела взглядом помещение, нашла Базилио, кивнула ему, чтобы парень не забывал о своих обязанностях, и направилась к телефону, чтобы обзвонить знакомых, которые могли оказать ей услугу – подсказать нужного человека, добросовестного поставщика зелени.
*** Тем временем родственницы Жади  добрались до района, где жила племянница сида Али.
Зорайдэ с Каримой и Латифой подъехали к дому, когда на улице вовсю хлестал  невероятной силы дождь. Поэтому они  все промокли насквозь, всего лишь добежав от машины до дверей особняка, где на пороге их ждала сама Жади,.
Конечно, Жади позаботилась о том, чтобы гостьи получили сухую одежду и горячий чай и кофе с кардамоном – в зависимости от пожеланий гостий.
- Ох, Жади, как неожиданно быстро изменилась погода, однако! А в Фесе не так. В Марокко дожди не так часты, мне кажется. Правда, Зорайдэ? Ведь такого не бывает, чтобы так быстро налетал ливень! – не промолчала Карима, кутаясь в джеллабу, выданную ей племянницей сида Али.
Зорайдэ и Латифа молча переоделись, а Жади отправила Клару просушить их мокрую одежду. Самира же принесла в комнату чай, который сама же заварила – по марокканской традиции, именно так, как в детстве научила её мать.
Латифа же была бледна, и вид у неё был растерянный и расстроенный, несмотря на встречу с дочерью. После первых приветствий и объятий, Самира сочувственно сказала ей:
- Мама! Не переживай так из-за случившегося!
- Да, Самира, не буду, вот только приду в себя… Но возможно, уже скоро мы сможем с тобой жить вместе. В одном доме!- смогла улыбнуться Латифа.
- Расскажи, мамочка, как всё прошло, как вёл себя отец? На чьей стороне Амин?
Они разговаривали, а Жади наблюдала за ними со стороны. Вот ещё пара: мать и дочь, которых разлучил упрямый отец. Но несчастья её сестры и племянницы скоро закончатся, а что ждет их с Хадижей? Когда она сможет увидеть дочь?
Жади показалось, что Латифа выглядит не очень хорошо. Как будто бы она была больна. Но, зная, какие переживания выпали в последние дни сестре, Жади прекрасно понимала, почему у Латифы такой вид. Можно было ожидать и худшего, а не только темных кругов под глазами и осунувшегося лица.
- Жади! Прекрасно выглядишь! – не замечая сочувственных взглядов, бросаемых женой Лукаса на Латифу, весело сделала комплимент Карима, беря со столика стаканчик с обжигающе горячим и ароматным чаем.
- Что ты, нас с Пьетро незадолго до вашего приезда доставили из Ангры. Иветти заказала частный самолет. Я так боялась лететь, но Пьетро был в восторге от этой идеи. Я не могла заставить себя подняться в кабину, а он никак не хотел выходить из неё, ещё и  Иветти настаивала. Нам повезло, что мы успели вернуться до начала грозы, а потом от дома синьора Леонидаса в Барра-ди-Тижука до Леблона добирались на машине Феррасов. Но успели до начала дождя. Я так устала после дороги, плохо переношу полеты в этих маленьких самолетиках… Поэтому хочу извиниться за то, что в моем доме нет совершенно никакой готовой еды. Карла была со мной в Ангре, шофера и экономку я отпустила на выходной – но они вот-вот вернутся, а когда придет время –  Густаво отвезет вас, куда скажете…
- Нам в Торговый Центр надо, Жади, за подарками и сувенирами для родственников из Сан-Паулу, - сказала Карима, явно опередив едва успевшую только открыть рот Зорайдэ.
- Жади, у тебя и теперь бывает такое, что в доме нечего поесть? – Зорайдэ покачала головой: такое уже бывало и раньше. - Ты не меняешься с годами!
Жади усмехнулась в ответ: да, она поняла, что имела в виду Зорайдэ. Когда-то, будучи ещё юной женой Саида Рашида, она ничего не готовила, не желая часами простаивать у плиты на кухне. Она бродила по медине целыми днями, рассматривая товары на рынке, заходила в гости в дом дяди Али, болталась по улицам Феса, а то и добираясь до развалин касьбы, где её ждали воспоминания о любимом Лукасе …
А вечером приходил с ковровой фабрики голодный Саид, и вот тогда оказывалось, что в доме совершенно нет никакой еды! Чем дальше, тем сильнее это раздражало Саида, но вселяло надежду в Жади. Ведь муж мог бы и выгнать её, развестись, взять другую жену. Но Саид брал себя в руки, только иногда попрекая жену, что пора бы уж и научиться готовить. И что нечего болтаться по медине, пора заниматься домашними делами, потому что ОН, а не дядя Али, теперь её семья.
А потом Саид собирался и шел вместе с Жади в ресторан, самый лучший, который только знал на медине. Там они вкусно ели, и Жади тогда думалось, что, если можно покушать вот так – в ресторане, и настолько вкусно, так для чего тогда она должна тратить свои силы и время, чтобы готовить баранину или таджин, которые у неё всё равно не получатся так вкусно, как готовят это всё в том месте, куда водит её ужинать Саид…
Так Жади и продолжала действовать, выводя из себя и Лару Назиру, и сида Абдула. Но никто с голоду   не умер: Саид, тяжело вздохнув, каждый раз отправлялся с неразумной молодой женой в ресторан, где они и ужинали в очередной раз…

Тем временем Латифа и Карима критически осматривали Жади.
- Смотри, Зорайдэ, Жади загорела! Какой смуглой стала её кожа! И волосы немного выгорели. Или ты их осветлила по последней моде – отдельными прядями? – Карима бесцеремонно заглянула даже за спину Жади.
- Ты прекрасно выглядишь, сестра! – улыбнулась печально Латифа. – Тебе идет ярко-голубой цвет блузки и белые бриджи. Выглядишь как  настоящая бразильянка!
Женщины никак не могли наговориться. Но прежде был приготовлен и тут же поставлен в духовку пирог. Зорайдэ и мясо поставила тушиться на плиту в симпатичной кастрюле, и салат Карима с Латифой нарезали быстренько…
А потом, когда всё готовилось, тушилось –пеклось –варилось,  и за делами на кухне теперь присматривала Клара, Жади с родственницами поднялись в «марокканскую» комнату Жади, где и началось горячее обсуждение последних новостей и событий из их жизни.
Говорили обо всём: и о свадьбе Хадижи, и порадовались новостям о её семейной жизни, услышанным от дяди Абдула, и расспросили Жади о звонках Лукаса из поездки. Разумеется, и семейный суд, который состоялся накануне в доме Мухамеда, не был обойден молчанием.
- Значит, и ты не смогла получить развод, Латифа? – с сожалением произнесла Жади.
- Возможно, это и к лучшему! – заявила Зорайдэ.- Латифа, я не могу представить тебя без Мухамеда, ещё и не в твоем доме!
- А я поддерживаю маму, -  жестко произнесла Самира.- и не потому, что я обижена на отца из-за того, что он отказался от меня. Нет, он не имел права брать вторую жену. Для мамы это унизительно – терпеть эту малолетку в своей жизни!
- Самира! – укоризненно сказала Зорайдэ.
- Латифа, тебе предстоит столько пережить, я представляю себе всё это и, как никто, тебя понимаю! – покачала головой Жади. – Оказывается, братья похожи. Саид играл со мной, то разводясь, то возвращая второй женой, затем снова отправляя в Фес, то приезжая за мной, собираясь вновь жениться… Мухамед с его подачи тоже устроит тебе  непростую жизнь, уверена. Они оба собственники. 
- Одна птица в руках лучше, чем десять на дереве, - пыталась Зорайдэ убедить Латифу не отказываться от шанса сохранить семью.
- Не всегда, Зорайдэ, не всегда так лучше, - сказала Жади. – Ты сама когда-то говорила, что терпеть хорошо тогда, когда терпение не длится всю жизнь. Если Латифа не желает терпеть вторую жену, то…
- Давайте поговорим о чем-нибудь другом!- взмолилась Латифа, уставшая переживать из-за событий в семье. – Как ты, Самира? Ты обещала показать нам свою новую статью!
- Это так, - доставая из сумки несколько экземпляров журнала***, весело и с гордостью ответила девушка.- Я написала репортаж с марокканской свадьбы, дала полное описание церемонии и разместила несколько фотографий, правда, таких, где не видно лиц жениха и невесты, и вообще – никого из наших родственников. Жаль, конечно, ведь для читателей это как раз самое интересное. Но и то, как украшен зал, какими цветами, как были накрыты столы, поведение гостей, которые несли жениха в специальном кресле по всему залу – вот…. Посмотрите, здесь муж Хадижи, но видна только спина... Я описала все платья, в которых выходила Хадижа, золото, которое было на невесте и то, что ей подарил Фарид. В общем, мне кажется, что статья получилась хорошо, и будет читаться с интересом!
Латифа и Зорайдэ склонились над раскрытым журналом, а Жади положила руку на ладонь Самиры и, улыбаясь, сообщила:
- А знаешь, Самира, Лукас обещал мне, что этим летом он отправит нас с тобой в Марокко. Мы и по стране попутешествуем, и в гости к Хадиже съездим.
- Жади, не ешь хлеб раньше, чем его испекут!- со значением сказала Зорайдэ, отрываясь от просмотра страниц журнала. – Поездка в Марокко будет непростым делом, если ты поставишь целью встретиться с Хадижей. Фарид может не допустить вашей встречи. Теперь он волен распоряжаться твоей дочерью, и даже Саид ему не указ. Зная твой характер, мне становится не по себе при мысли, как ты отреагируешь на такое поведение зятя.
- Но я должна увидеть свою дочь и узнать от неё лично, как ей живется  в доме мужа. Она ни разу не позвонила мне. Кто знает, разрешат ли ей вообще когда-нибудь это сделать. И если ей там плохо, то незачем мучить себя. Жизнь одна, для чего разменивать её на отношения с человеком, с которым она не будет счастлива? Лучше прекратить отношения с ним как можно раньше.
- Нет, я не могу понять тебя, Жади, - всплеснула руками Латифа, - Ну почему ты так уверена, что у Хадижи и Фарида нет будущего? Почему ты внушаешь себе, что твоя дочь не найдет счастья в браке?
- Латифа, я не верю этому мужчине. Вот почему!
- Но что он такого сделал, что вызвал в тебе такое стойкое неприятие?
- Я не могу этого объяснить, не знаю, но что-то мне подсказывает, что Хадиже придется сильно страдать по его вине. Это мне сердце говорит, а моё сердце всегда видело раньше глаз.
- Тётя Жади, это называется интуицией. Мне тоже Фарид не понравился. Есть в нем что-то такое…
- Что в нём есть, Самира? Что ты заметила? – спросила тут же Жади, надеясь, что, возможно, её племянница сможет облечь в слова то, что сама она чувствовала, но ясно выразить словами у неё никак не получалось.
- Не знаю, как сказать, тётя Жади… Он как будто знает что-то такое…, как будто точно знает, что ждет их с Хадижей…, и это что-то не очень хорошее. Какие-то затаенные планы чувствовались в его глазах. Конечно, я увидела это не на свадьбе через щель в зале. Но когда мы столкнулись с ним в аэропорту, я многое успела почувствовать, едва взглянув на Фарида. Мне показалось, что у него есть какие-то виды на Хадижу. Но любить её он не собирается!
- Самира! – ахнула Карима, закрывая ладонью рот, поняв, какую страшную вещь ляпнула девушка.
- Самира, не выдумывай! – махнула рукой Зорайдэ. – Ты только напугаешь и расстроишь Жади. Всё хорошо у молодоженов. Нечего выдумывать то, чего нет.
Зорайдэ взяла с блюда, стоявшего на столе, печенье и откусила, прежде чем отпить чай из тонкой фарфоровой чашки.
- А чай уже совсем остыл. Сейчас схожу за новой порцией. Самира, помоги мне, - попросила Жади.
 Когда они ушли, Латифа и Зорайдэ остались одни в комнате, недоумевая, куда вдруг пропала Карима. Но вот в открытое окно с улицы донесся её смех. Латифа подошла к окну и увидела женщину рядом с Пьетро. Мальчик трепал за уши огромного пса и что-то весело рассказывал гостье, приехавшей к матери, но не оставшейся в комнате, где велись скучные разговоры, а нашедшей возможность поиграть с ним на улице возле дома.
Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Только мокрые плитки на ухоженных дорожках сада напоминали о ливне. И капли воды, которые повисли на каждой тонкой ветке мокрых кустарников, на освеженных цветах…
А мальчик, видимо, выбежал в сад сразу же, как только закончилась непогода.
Няня Пьетро стояла рядом. Карима продолжала о чем-то расспрашивать ребенка, а мальчик с готовностью отвечал. 
- Карима и здесь верна себе. Сейчас она поболтает с сыном Жади, а потом из пустого разговора сумеет сделать правильные выводы. У неё просто талант добывать сведения, - проговорила Латифа, поворачиваясь к Зорайдэ.
- Да, это так, Аллах сделал Кариму именно такой. Недавно из-под Марракеша приехала родственница Каримы, и Сид Али взял её служанкой в наш дом. Она просто вылитая Карима по характеру и способности узнавать чужие секреты. Это у них семейная черта характера, наверно. А в остальном племянница Каримы хорошая девушка. Но поговорить, посплетничать любит…
- Зорайдэ, такая девушка - это же просто находка! – сказала вошедшая в комнату с подносом Жади. Она переставила чайники с заваренным чаем на стол, а затем помогла Самире устроить рядом прямоугольное блюдо с пахлавой. Выпечка была ещё теплой, ведь женщины состряпали пахлаву пару часов назад.
Разрезав сладкий пирог на куски, женщины поудобней уселись за столом и продолжили разговор:
- Когда возвращается Лукас?
- Он должен прилететь завтра. Я решила не откладывать встречу с вами на другой день, поэтому мы собрались сегодня, - как будто оправдывалась Жади.
- Сид Али интересуется, когда он сможет поговорить с твоим мужем, Жади. Он собирается увидеться с Лукасом, чтобы  тот помог отыскать следы Альбьери в Бразилии.  Дядя Али и Альбьери  не виделись несколько лет. С тех пор, как доктор вернулся из Сахары…, - Зорайдэ произносила его имя с непреодолимым ужасом.
- Зорайдэ, а что произошло с доктором Альбьери? И с Лео? Лукас мне так и не захотел рассказывать их историю. Что-то я узнала от Иветти. Но в целом я мало что поняла. Они пропали оба в пустыне. Но доктор вернулся из Марокко и уехал в Сан-Паулу. А Лео так и пропал тогда. Его не было года два. Я его мельком видела на новогоднем празднике в доме отца Лукаса, но мы даже не смогли поговорить.
- Жади, Лукасу не понравилось бы, если бы Лео снова оказался с тобой рядом, - заметила ей Латифа.
Зорайдэ ответила на вопрос, пересиливая себя, как показалось Жади:
- Лео вместе с доктором Альбьери в пустыне оказались в бедуинском караване и попали в племя Синих людей, так называют туарегов. Там они прожили некоторое время. Лео освоился у них и прожил два года. А доктор сбежал всего полгода спустя после спасения. Добрался до Феса, и Сид Али помог ему вернуться в Бразилию. Когда Альбьери узнал, что его жена с какой-то женщиной искали его и Лео, долго искали, даже в пустыню собирались отправиться на поиски, так Альбьери тут же передумал возвращаться в Рио-де-Жанейро, а улетел в Сан-Паулу. Так мне сказал Сид Али.
- Зорайдэ, Жади, - почти вбежала в комнату Карима, - какой сообразительный мальчик! Пьетро умен не по годам, с ним интересно общаться. А…вы уже пирог едите, да?
- Садись, Карима! Вот твоя чашка, вот чай и пирог. Сама где-то бродишь, - с улыбкой упрекнула её Жади.
Карима, перекусив, не  могла долго молчать и  поинтересовалась:
- Латифа, сколько уже лет сыну Рании  и Саида? Лет восемь?
- Да, примерно столько, - ответила за неё Жади. – Почему ты спрашиваешь об этом?
- Так ведь Саид решил развестись с Ранией! Он уже документы все подготовил, собирается отправить Ранию в Марокко, вернуть отцу. Это уже их третий развод. А Мунира он ей не отдаст, так же, как когда-то оставил себе Хадижу.
- Саид разводится с Ранией? Вот как? – удивилась Жади, хотя о подобной возможности ей рассказывала ещё Хадижа перед свадьбой. – Чем же она его не устраивает?
- Она закатывает ему скандалы и сцены ревности из-за любой мелочи, хотя у Саида давно любимой женой стала Фатима. Рания так и не смогла смириться с этим.
- Не знаю даже, как отнестись к этой новости. Рания сделала мне столько зла. Но это было в другой семье. И так давно, что я могу только пожалеть её. Саид не отпустит с ней сына, а это значит, что ни Рания не сможет увидеть Мунира, ни её сын не увидит мать, и может быть – никогда. Она же мать, станет страдать из-за сына.
- Да, Рания - это…, как говорится, мала муха, а желудок испортить может. Долго Саид терпел, но и он от неё устал, - сделала вывод Зорайдэ.
- Не жалей её, Жади, не жалей! Разве ты не знаешь Саида? Ты была его женой столько лет! – тут же с удовольствием подхватила Карима. – Саид ещё сто раз передумает. Он зол на Ранию, вот и решил её жестко проучить. А потом он соскучится по привычной обстановке и…примет её назад! Съездит за ней в Фес и привезет обратно в Марокко! Когда это он от собственных жен окончательно отказывался?
- А Сид Абдул так не думает, - сказала Зорайдэ, - он уже подсчитал, что после развода с Ранией Саид останется только с Зулейкой и Фатимой. А он ведь привык к полному набору жен в доме. Сид Абдул уже озаботился идеей найти Саиду одну, а то и двух жен. И ведь найдет! А Рании тогда достанется только место няни Мунира, ведь она не сможет быть пятой женой Саида. И для неё останется только один выход – стать няней Мунира. Саид так и поступит с ней, вот увидите. Как когда-то с тобой, да, Жади?
- Не хочу вспоминать о Саиде. Это давно в прошлом. Карима, твоя племянница не хочет пожить в доме Фарида рядом с Хадижей?
- Не знаю…, - растерялась Карима, - это зависит не от меня, а от дяди Али.
- Жади, подожди, ничего сама не предпринимай. Ещё рано засылать лазутчика в дом Хадижи. Сид Али задумал кое-что иное. Мы тебе потом всё расскажем, всё сообщим. Ты поймешь, о чем идет речь.
- Тогда почему я не могу узнать об этом сейчас?
- Жади! Дай нам сначала вернуться в Фес. Там Сид Али собирается в своем доме устроить праздник для семьи Фарида. Дядя Абдул приведет деда Фарида – своего хорошего друга, Фарид приедет с Хадижей – вот тут-то мы и сможем поболтать с ней и о многом узнать, как ей живется, и понять, правду ли она говорит нам. А дядя Али собирается устроить помолвку их с Дунией младшего сына Икрама с младшей сестрой Фарида… как же её имя? Вот вылетело из головы!
- Дайнаб! Младшую сестру Фарида зовут Дайнаб! – с готовностью подсказала Карима.
- Дядя Али тоже решил породниться с Фаридом Обенсуром? – растерянно переспросила Жади.
- Да! Если Икрам женится на Дайнаб, семьи могут близко общаться как родственники. Хадижа не окажется от нас отрезанной. А Икраму нужна жена. Сид Али очень о нем беспокоится. Так что даже в Сан-Паулу хотел искать ему невесту. Но, видимо, туда мы съездим только увидеться с родственниками, а Икраму сватать невесту будут в Фесе.
- Нет, Зорайдэ, ты совсем забыла, что дядя Али хочет найти жениха для любимой внучки Дунии Ясмин.
- Да, совсем из головы вылетело. И Ясмин тоже будут сватать.
- Но если девушка Икраму не понравится, он же может отказаться на ней жениться, - заметила Жади, не обратив внимание на упоминание о Ясмин..
- Да, насильно его никто не станет женить. Но, похоже, ему всё равно: Дайнаб так Дайнаб. Ему нужна молодая здоровая жена. А про неё говорят, что она красивая, - раскрыла подробности Зорайдэ.
- Красивая, точно красивая! – перебила их Карима. – Она просто красавица. Не хуже нашей Ясмин. Но вот характер у неё не очень хороший… Вообще, говорят, что…
- Карима, перестань! – предостерегающе сказала Зорайдэ. – Не бросай ничего в грязь, иначе тебя же обрызгает! Ты даже не видела девушку, а уже сплетничаешь о ней.
- Не видела, да, не видела, Зорайдэ! Но люди зря говорить не станут. Вот её старшую сестру Замилю уже просватал один торговец, и очень боится, что родственники передумают отдавать её замуж. Он сам торопит их семью со свадьбой. Так ему хочется получить в жены Замилю. Он полюбил её, как говорят злые языки. А младшая не пользуется таким спросом у сватов, хотя она моложе и красивее своей сестры.
- Только бы Дуния не помешала, а дядя Али сосватает Икраму любую невесту.
- Так дядя Абдул держит на примете ещё одну невесту – Арибу, родственницу Лейлы, которая стала женой Мухамеда., - болтала Карима, не замечая, как вдруг наступила неприятная тишина.
- Не будем больше обсуждать то, что дядя Али планирует в Фесе провести. Вы мне потом обо всем расскажете. А теперь давайте переместимся в столовую. Я вижу, что Клара уже некоторое время подает мне знаки, что всё готово. Не пора ли нам перекусить? Чай и сладкая выпечка – это не еда. Приглашаю всех к столу, - сказала Жади.
За столом продолжилась беседа всё о тех же семейных проблемах, своих и чужих.
- Я пытаюсь представить,  как Рания  переживет потерю драгоценностей, которые Саид покупал ей столько лет? Или он отдаст ей их -  как махр или как её собственность? На свадьбе Хадижи Рания так роскошно выглядела! Она не сможет расстаться со своей шкатулкой, - как будто спросила Жади.
- Она умрет от злости и зависти, если выяснится, что Саид раздал её золото, и его поделили между собой другие жены, - предположила Карима.
Латифа покачала головой, возразив:
- Нет, Саид не станет поступать так с Ранией. Если он всерьез решит с ней развестись, только тогда он и вернет ей все украшения. А если он только на время передаст первую жену её отцу в Фес, то какой смысл отдавать ей золото, перевозя туда-сюда через границу?
 - Аааа! Рания не выдержит, она без своих украшений – не человек! Опять закатит скандал, чтобы Саид отдал ей все украшения!
 Жади пожала плечами и сказала:
- Неважно, что будет с её украшениями. Жаль Мунира. Но вы подумайте, что станет с самой Ранией. Какая жизнь ждет её? Пусть даже ей придется поменять роскошный дворец Саида на скромный риад отца, а не на лачугу бедняка.
- Ох, Жади! Не беспокойся за Ранию! – тут же отреагировала на эти слова Карима. – Вот Зорайдэ знает, проходя однажды по той части медины, где живут родители Рании, мы видели их дом. Оогрооомный дом! Настоящий риад за высокими стенами и красивой новой дверью с вычурной ажурной ручкой. А за закрытой дверью прячется не обрушающийся старый дом, а ухоженный дворец не хуже, чем у дяди Али.
- Да, Сид Али мне рассказывал, как однажды побывал в гостях у сида***, деда Рании. Богатый дом, ведь отец Рании занимается выгодным ремеслом. Он торговец золотом, его лавка на медине известна не меньше, чем ювелирная мастерская отца Зулейки.
- Но все на медине говорят, что Рании несдобровать, если Саид вернет её в дом отца. Он ооочень строгий, и для начала сурово накажет Ранию, - не умолкала Карима.
- Зорайдэ, а разве у Рании и Саида это будет не третий развод? Тогда она не сможет вернуться к Саиду, пока её не выдадут замуж за другого на один день. Так было со мной, когда мне было нужно вернуться к Саиду из-за Хадижи, так Дуния стала женой дяди Али…. Латифа, какой у них развод? Но не первый, это точно!
-  Если Саид ещё раз произнесет слово «талак» - т.е. «я с тобой развожусь!» - и повторит его три раза, то Рания перестанет быть женой Саида. Но как я поняла, он собирал документы на официальный развод с ней. Саид не так прост. Мухамед мне ещё до свадьбы Амина говорил, что Саид решил расстаться с Ранией. И его адвокат готовил документы.
- Но какое значение всё это имеет в Бразилии, где только один брак действителен? А кроме Рании у Саида есть ещё Зулейка и Фатима, - серьезным тоном спросила Самира. – кто из них станет первой женой? Зулейка – по очереди или Фатима – потому что самая любимая жена?
- Зулейка будет первой женой – так велит обычай, - ответила ей Зорайдэ.- А Фатима станет второй.
- Где же Рании найдут временного мужа? – с любопытством задумчиво спросила Карима. – И ведь это опасно – довериться незнакомому мужчине, который может и передумать возвращать её Саиду.
- Да, так уже было – с Зейном и Жади, - подтвердила Зорайдэ.  – Вот и Сид Абдул передумал возвращать Али Дунию.
 Жади рассмеялась:
- Что-то дядя Абдул разохотился до семейной жизни. Понравилось иметь жену! Зорайдэ, пусть дядя Абдул так полюбит Лару Дунию, что никогда не захочет дать ей развод. И тебе можно тогда спокойно жить, зная, что Дуния не придет с очередным скандалом.
Кариме пришел в голову неожиданный вопрос:
- Зорайдэ, но если в скором времени дядя Али женит Икрама и найдет жениха для Ясмин, то неужели Сид Али согласится вернуть себе Дунию в жены? Какой тогда будет смысл?
- Никакого. Сид Али и не хочет, чтобы Дуния становилась его женой в очередной раз. Это самой Дунии очень хочется вернуться в дом сида Али.
- Да-да! Это точно! – подтвердила Карима, которую никто не спрашивал, но уже давно привыкли к её бесцеремонности и невоспитанности из-за её запредельного простодушия. – Дунию уже перестал устраивать  тот дом, который Сид Али покупал для неё, когда у него ещё было четыре молодых жены, которые родили ему каждая по несколько детей. Дунии тогда достался самый  лучший дом! Я была в гостях у всех жен сида Али, когда они ещё были живы, и могу сравнивать.
Жади исподволь делала знаки Кларе, чтобы она знала, когда подавать какое блюдо на стол. Впрочем, и здесь не обошлось без помощи Каримы. Она никак не могла остаться в стороне от накрывания стола к обеду.
Поели и таджин, оказавшийся весьма вкусным, несмотря на отсутствие некоторых специй и ингредиентов. Как и салат, и мясо, которое даже в условиях кухни Жади не могло, пройдя через руки Зорайдэ, получиться не вкусным.
Жади смотрела на Зорайдэ, о чем-то вполголоса разговаривающую с Самирой, и думала, что Зорайдэ почти совсем не постарела за прошедшие годы. Наоборот, став женой сида Али, она как-то незаметно, но всё-таки преобразилась в лучшую сторону – т.е. стала ухоженной, красиво одетой в дорогие одежды, которым совершенно не придавала значения. Даже золото носить стала, и золотые  вещи были не безделушками, а вполне приличными украшениями.
Но Жади могла бы поспорить, что Зорайдэ по-прежнему продолжает стоять сама у плиты на кухне в доме дяди Али, пусть она больше не служанка, а законная и единственная теперь жена сида Али. Наверняка  присматривает за приготовлением еды для дяди Али, а что-то вкусненькое готовит лично, не доверяя этого никому.
Перепробовав всё, что было приготовлено к обеду, женщины вспомнили, что пора ехать в Торговый Центр за подарками. 
Зорайдэ беспокоилась, что Сид Али её потерял.
- Не волнуйся, Зорайдэ, я сейчас позвоню дяде Али. Скажу, что скоро вы будете у Латифы. Пробежаться по ТЦ можно быстро, если знать, в какие отделы вам надо зайти – конкретно, чтобы не тратить времени на магазинчики, где много интересного, но покупать вы всё равно это не станете. Я вам подскажу, куда лучше стоит зайти.
Так и завершилась встреча Жади и приехавших к ней в дом родственниц, которым она была безумно рада.
Самира подписала журнал для матери, и Латифа свернула его в трубочку, чтобы он поместился в неудобной сумке. Но верхняя часть журнала всё равно выглядывала наружу.
- И пусть! – решила Латифа, которая уже начала считать, что ей пора перестать оглядываться на Мухамеда или чего-то или кого-то бояться.
Когда по просьбе Жади водитель вывел из гаража автомобиль, женщины уже собрались внизу у ворот в полной готовности ехать в Торговый центр. Одежда была подсушена, но всё же была весьма влажной. Это создавало дискомфорт, и Латифе, как и Зорайдэ, вдруг захотелось не ехать куда-то, а вернуться в дом Мухамеда или в отель  - как Зорайдэ с Али, и лечь под теплое одеяло, чтобы не чувствовать на себе мокрой джеллабы и другой одежды.
Но за сувенирами съездить было необходимо. Ведь они сказали Сиду Али и Абдулу, что едут в Торговый центр. И теперь, чтобы не выглядеть лгуньями, хотелось им куда-то ехать или нет, но они были вынуждены сесть в машину и отправиться за покупками.
Жади наклонилась к дверце автомобиля и сказала:
- Может быть, мне с вами поехать?
- Нет, Жади, не надо, - ответила Зорайдэ. – Ты устала после дороги из Ангры, а завтра прилетает Лукас. Тебе необходимо как следует отдохнуть. Мы и сами всё найдем и выберем. Ведь Латифа часто бывает в этом ТЦ.
- Не так уж и часто. Но благодаря советам Жади, смогу сориентироваться.
Машина тронулась с места и вскоре Жади и Самира увидели, как она скрылась за поворотом в конце длинной улицы.
…В Торговом Центре женщины прошлись по тем отделам, о которых им рассказывала Жади. Она дала хорошие советы.
Карима чего только не набрала, но потом Зорайдэ и Латифа купили духи для нескольких родственниц, а затем отправились в отдел, где можно было купить золото – набрать небольших кулончиков для самых маленьких родственниц.
И вот, уже выходя из ювелирного магазина, они столкнулись с еле передвигавшей от усталости ноги Дунией и её сыновьями. Ясмин тоже была едва живая. Столько впечатлений, столько разных вещей, которые ей очень понравились, но в которые она никогда не посмеет одеться из-за отца и скандальной, но придерживающейся традиций матери. Очаровательные топики и короткие юбочки – это, увы, не для неё. Только джинсы с необычным дизайном ей удалось купить, уговорив Дунию.
- Ну и Торговый Центр! – ворчала Дуния, падая от усталости, и ей вторили стоны Ясмин, которая успела сто раз пожалеть, что отправилась на шопинг в обуви на высоких каблуках.
- Смотрите, кто там! Это же Зорайдэ с Латифой и Каримой! – вполголоса сказала Ясмин, первой заметив женщин из дома дедушки.
Тем временем женщины приблизились друг к другу на близкое расстояние.
На лице Зорайдэ была написана досада. После такого хорошего времяпрепровождения у Жади испортить настроение склокой с Дунией? Да ещё в публичном месте? Только не это…
Женщины, молча кивнув, прошли мимо. А Дуния долго провожала глазами эту счастливицу – Зорайдэ, которая только что на её глазах вышла из ювелирного отдела, и, наверняка, не с пустыми руками. Что она смогла купить? А Дуния всё ещё жена старика Абдула!
- Кобра! Она торопится накупить побольше украшений, пока она единственная жена сида Али. Но когда я вернусь в дом вашего отца, - повернулась она к Икраму и старшему сыну, - как я смогу догнать эту женщину в подарках? Ведь Али станет покупать поровну только те вещи, которые сам захочет подарить нам. А от золота Зорайдэ назло станет отказываться. И так у неё будет много золота, а у меня – совсем ничего! Аллах! Я ещё не стала снова женой Али, а Зорайдэ меня уже обокрала! – простонала Дуния.
- Бабушка! Почему ты переживаешь из-за не подаренных украшений? У тебя золота намного больше, чем у этой бывшей служанки! – заносчиво сказала Ясмин.   
- Но я хочу знать, что она купила себе сейчас!
- Мать, успокойся! И тебе отец станет покупать украшения, как только Сид Абдул вернет тебя ему!.. У тебя золото намного лучше, чем у Зорайдэ или у жены Мухамеда, - горячо успокаивали сыновья расстроенную Дунию, - А мы с братом тоже можем купить тебе украшение, только скажи, какое ты хочешь!
- Неееет! Для меня ценно то золото, что купит мне Сид Али. Вот, дети, посмотрите, как жена вашего отца тратит его деньги! Золота накупила себе! Кобра! Змея! У меня даже настроение пропало ходить по Торговому Центру.
 Икрам миролюбиво сказал:
- Когда отец устроит праздник в Фесе, ты увидишь первую жену отца, она обязательно наденет новое украшение, и ты удовлетворишь любопытство.
- Где Ясмин? – вдруг нахмурился отец вредной девчонки. – Куда она исчезла, и где нам теперь её искать?
- Начнем с ювелирного, - предложила Дуния, - ведь она моя внучка, моя кровь, а значит, искать её надо там же, куда бы пошла и я.
 Но искать Ясмин не пришлось: она сама появилась из дверей ювелирного, откуда недавно вышла Зорайдэ с приятельницами.
- Ясмин, ты должна предупреждать, куда идешь!
- А что такое? Я зашла отдел, чтобы узнать, что именно купила Зорайдэ –  сказала, что хочу купить точно такую же вещь или похожую.
- И что ты узнала? – насторожилась Дуния.
- Бабушка, ты только не смейся! Они втроем накупили разные маленькие браслетики и медальончики, кулончики для детей и серьги для девочек. Зорайдэ такое носить уж точно не станет! – усмехнулась Ясмин.
- Вот видишь, мать, Зорайдэ покупала подарки, и не себе, - снова успокоил мать Икрам.
- Нет, тебя, Ясмин, могли принять за грабительницу, которая выясняет, что купили в их магазине богатые покупательницы! Если бы Зорайдэ купила дорогое колье или даже перстень, торговцы никогда тебе об этом не расскажут –  вдруг ты следом за ними пойдешь, нападешь и ограбишь. Здесь, в Бразилии, так сильна преступность!
- Бабушка! Меня приняли за такую же покупательницу! Просто указали на витрину с кулонами для малышей, сказали, что мои родственницы без меня всё выбрали – купили с десяток золотых вещиц. Я была вынуждена сделать вид, что оставшиеся мне вовсе не понравились, - сердито засунув руки в карманы легкой куртки, сказала девушка.
- Молодец, Ясмин! Я ещё не сообразила, а ты уже догадалась, как выяснить, какие покупки сделаны старухой…
- Вот что: пойдемте в ювелирный отдел, и я куплю вам по украшению. Правда, на дорогие колье и ожерелья у меня денег нет. Но…к помолвке моей дочери я сделаю подарок, - сказал отец Ясмин. – И тебе, мама, я тоже куплю украшение. Идемте же! – заторопился брат Икрама.
…А Латифа и Карима тем временем успокаивали расстроенную Зорайдэ.
- Да, мне, конечно, не стоит так переживать из-за каждой встречи с Дунией. Но ведь она же придумает теперь про меня какую-нибудь ложь или распустит сплетню на медине.
- Зорайдэ, тебе необходимо успокоиться, - говорила Латифа, - ты прекрасно знаешь, что тебе себя упрекнуть не в чем.
- И вообще – кто такая теперь Дуния? Жена дяди Абдула? Тогда какое отношение она имеет к тебе или дяде Али? Пусть злится и болтает всё, что ей придет в голову, но люди поймут, чем вызваны её слова. Уж Дуния на медине всем известна!- продолжала уговаривать Латифа.
- Я тоже так считаю!  Тоже так считаю! Согласна с тобой, Латифа! Ты правильно сказала, всё правильно!- заволновалась Карима.
- И потом: мне почему-то кажется, что дядя Абдул не вернет Дунию дяде Али. Ему так нравится иметь жену, которую всегда можно воспитывать, третировать, которая всегда рядом и ей можно приказывать и капризничать, если что-то не понравится, или делать вид, что не нравится.
Потом они вышли из огромного магазина и отыскали на стоянке автомобиль Жади. Точнее, шофер увидел их, когда они появились на ступеньках Торгового Центра. Они сели в машину и вскоре покатили по улицам огромного города, так не похожего на Фес.
Карима удивлялась тому, сколько разной зелени в городе. Деревья разные, пальмы, и огромные цветущие кустарники, и клумбы, покрытые цветами. Улицы широкие и светлые. Сколько солнца, воздуха и простора! А в Фесе, не смотря на яркое жгучее солнце, сыро и темновато на узеньких улицах, из которых и состоит старая часть Феса. Нет, конечно, если бы риад дяди Али стоял не на медине, а в новой части города, за пределами старинной стены, окружающей Медину, то, пожалуй, там тоже был бы вокруг простор, и солнце казалось бы раскаленным диском, поднимающимся над старинным городом Магриба…
Вернувшись в Сан-Криштован, женщины вошли в дом и сразу же поднялись наверх. Но Зорайдэ не пришлось отдохнуть как следует: Сид Али вскоре засобирался в отель. И они уехали.
… Латифа сидела за столиком возле зеркала и уже в который раз перелистывала страницы журнала с новой статьей Самиры. Вдруг кто-то постучал в дверь, предусмотрительно закрытую Латифой на ключ, и пока женщина металась по комнате, не зная, куда спрятать журнал, из-за двери раздался голос Халисы.
- Лара Латифа, Сид Абдул велел мне позвать Вас. Он хочет с вами поговорить.
Латифа открыла, наконец, дверь и спросила:
- А что случилось, Халиса? Что нужно от меня дяди Абдулу?
- Не знаю. Пока вас не было дома, мужчины мирно разговаривали за столом. Из женщин в доме осталась только я. Ведь и Дуния с Ясмин тоже отправились за покупками. Но я успела всё подать, даже приготовить кое-что из еды.
- Ты молодей, Халиса! Сумела одна справиться со всеми делами на кухне!
- Но я хочу сказать, что у дяди Абдула изменилось настроение, когда он увидел вас после возвращения из поездки с Зорайдэ и Латифой. У него даже лицо покраснело, когда он смотрел вам вслед. И отец Амина тоже что-то заметил, и они с дядей Абдулом тихо поговорили о чем-то – я видела из кухни, как Сид Абдул грозил пальцем. Потом позвали меня и сказали, чтобы я позвала вас к ним.
- Хорошо, иди, Халиса, скажи, что я сейчас спущусь.
 Халиса ушла, а Латифа нахмурилась: что ещё от неё понадобилось дяде Абдулу и Мухамеду? Или они выждали, когда из дома уедут Зорайдэ и дядя Али, и теперь объявят, что ей больше не позволено выходить из дома?
 Латифа решила не гадать, а спуститься вниз и узнать, в чем дело.
- А-а-аа! Вот и она, твоя одалиска! – встретил дядя Абдул Латифу такими словами.
- Дядя Абдул, моя Латифа не одалиска!- заступился за всё ещё жену Мухамед.
- Не спорь со мной, племянник! Тебе скоро пятьдесят, а  в тебе нет никакой жесткости. Ты видел то же, что и я! И ты не можешь быть снисходительным к этой женщине! Вы почти разведены, не забывай, Мухамед, и если бы не твоя мягкотелость…
- Что Вы хотите сказать мне, дядя Абдул? – сухо поинтересовалась Латифа.
- Что?! Ты слышал, Мухамед? Твоя жена смеет первой заговаривать со мной, требовать от меня ответа! Где это видано, чтобы женщина так вела себя? – возмущался Абдул, вознося руки кверху.
- Дядя Абдул, давайте я спрошу у Латифы о том, что у вас вызвало такой неприятный интерес?
- Спроси, Мухамед, спросииии…., - протянул зло Сид Абдул, прищурив глаза.
- Латифа, - начал Мухамед умильным голосом. – скажи, куда вы ездили с Зорайдэ и Каримой?
От неожиданности у Латифы поднялись брови.
- Что? Мухамед, мы все отправились в Торговый Центр за сувенирами. Дунию с детьми и внучкой там встретили. А почему ты делаешь вид, что не знаешь об этом?
- Мухамед, спроси, видела ли она там Самиру, свою отверженную дочь? Спроси её об этом, Мухамед, спроси!
- Латифа, ты встретилась там с Самирой? – ласковым голосом спросил Мухамед.
- Я не глухая, Мухамед, и мне не надо повторять то, что сказал дядя Абдул…
- Нет, ты послушай, Мухамед, как она стала разговаривать! Это же вторая Жади! Конееечно, они же из одного рода! Вот и похожи, как два финика!
- Дядя Абдул!...
- Мухамед, почему ты решил, что я встретилась с Самирой в Торговом Центре? Нет, Самиры там не было, - не солгала Латифа. Но о том, что они все ездили в гости к Жади, она рассказывать не собиралась.
- Она ещё смеет врать тебе, Мухамед, нагло глядя тебе в глаза! – возмущался Сид Абдул. – А откуда у тебя в сумке появился журнал?
- Да, Латифа, когда ты вошла, то мы с дядей Абдулом заметили, что у тебя из сумки выглядывает свернутый в трубочку журнал. Мы уже знаем, что Самира написала новую статью. Саиду кто-то позвонил и рассказал, что свадьбу Хадижи описали в одном из молодежных журналов. Саид по дороге к нам купил журнал, прочитал статью и нам рассказал. И вот теперь ты возвращаешься и…
- Вот что, Мухамед, - твердо произнесла Латифа.- Я тоже купила журнал возле Торгового Центра. Но запомни, что я не собираюсь объясняться с тобой. Мы разводимся. Ты не будешь больше указывать мне, что делать: покупать ли мне журналы со статьями моей дочери и можно ли мне  встречаться с ней.
- Видишь, Мухамед, она не отказалась от Самиры, нет! – тут же поддел Сид Абдул.
- Не отказалась, никогда не отказывалась. Сейчас я не понимаю, как я могла послушаться тебя и несколько лет держаться в стороне от жизни моей дочери? Для женщины главное – их дети. А муж… как показывает жизнь, проходит и любовь, и муж может быть не один, как у Жади.
- Что?!! У Жади несколько мужей? – у Абдула даже округлились глаза от неожиданной новости.
- У Жади один муж – Лукас. Но был Саид, а вы все внушали, что тот брак у неё был навсегда. Но оказалось, что это не так. Мухамед, давай не будем враждовать хотя бы эти три месяца. Мы разведемся и можем расстаться мирно…
- Нет, я как будто слышу слова Жади! – едко заметил Абдул. – это она тебя подговаривает против моего племянника, признайся, Латифа!
- Вы не правы, дядя Абдул. Жади ни при чем.
- Латифа, для чего тебе этот журнал? – жалобно спросил Мухамед, видя, что дядя Абдул ждет от него решительных действий.
- Мухамед, что ты блеешь, как овца? Возьми мою палку и побей одалиску! Ударь её несколько раз, и как говорится, битый осел год слушаться будет.
- Нет, дядя Абдул, зачем же так?...
- …А кто не может справиться с ослом, тот бьет его седло! Бери палку и веди Латифу в комнату! Хотя бы раз за двадцать пять лет она заслужила наказание? Она плохо воспитала Самиру, а ведь учение в детстве подобно гравировке на камне!
- Нет, дядя Абдул, не стоит…, - трусливо сопротивлялся Мухамед, не желая наказывать Латифу, но боясь поссориться с дядей Абдулом.
- Латифа, иди в комнату. Я приказываю! Сейчас я тоже поднимусь! Идем, Мухамед!
 Латифа оставалась на лестнице, стоя на нижней ступеньке, на которой остановилась, но так и не сделала последнего шага.
«Неужели они сейчас меня изобьют палкой?» - с ужасом думала Латифа.
И никто не посмеет за неё заступиться. Ведь наказать её решил дядя Абдул, а его слова и приказания никто не посмеет подвергнуть сомнению или не исполнить. Она вцепилась в перила лестницы, прижавшись к ним спиной, и не могла сдвинуться с места.
- Иди, Латифа, поднимайся! … Боишься? А когда ты говорила Мухамеду слова, которые ты не имела права произносить, ты не думала, что так может быть? Испортила вас жизнь в Бразилии! Оторвались от обычаев, от заведенного не нами,  а нашими предками традиций! Ничего, иногда встряска полезна для мозгов непокорных женщин! Не стой, Латифа, Мухамед – веди её наверх!
Но ни Мухамед, ни Латифа не двигались с места.
- Вот как? Мне самому тащить твою жену наверх – насильно? Но я уже стар для подобного. Вот тебе палка, Мухамед, и чтобы ты сделал то, что велено!
 Поняв, что попал в неловкую ситуацию из-за нерешительного племянника, Абдул решил, чтобы не уронить  свой авторитет, отправиться погулять по Сан-Криштовану. Он выйдет из дома, а Мухамед пусть сам выкручивается из положения.
Сид Абдул протянул Мухамеду палку, которую тот всё-таки принял из его рук, и вышел из дома. На улице, заложив руки за спину, он медленно побрел в сторону бара доны Журы, но опомнившись, что идет мимо заведения , где продают алкоголь и наверняка готовят свинину, отшатнулся в сторону, как будто увидел шайтана.
- Аллах! Как, живя здесь, слабый человек может удержаться? В Мухамеде ещё чувствуется моё воспитание, а Латифа – не наша кровь. Она изменилась, живя здесь , и стала такой же, как Жади! – бурчал он себе под нос.
Какая-то женщина проводила его открытым наглым и насмешливым взглядом, что ещё сильнее возмутило старика. Он даже не сразу понял, что это и есть та самая дона Жура, на которую постоянно жаловался Мухамед…

…Как только Сид Абдул вышел из дома, Мухамед как будто сдулся. Он так и не выпустил палку из рук, но сказал:
- Латифа, козочка моя, для чего нам такие неприятности? Почему ты ведешь себя так, что дядя Абдул требует, чтобы я наказал тебя? Я никогда не поднимал на тебя руку! И не хочу делать это и впредь!
- Оставь меня в покое, Мухамед! –  ожила женщина и, повернувшись, быстро застучала каблуками по ступенькам, спеша в комнату, чтобы закрыться там.
- Латифа, подожди!  Подожди, моя Латифа! -  не поспевая за ней, с трудом поднимаясь по ступенькам из-за огромного живота, взывал Мухамед.
 Когда они оказались в коридоре перед комнатой Латифы, и она от волнения не смогла с первого разу открыть ключом дверь, Мухамед настиг жену и, тяжело дыша, схватился рукой за то место на груди, где бешено билось сердце.
- Латифа! Я не собираюсь бить тебя, не бойся! Вспомни, Латифа, как нам хорошо было с тобой в молодости! Вспомни, как ты танцевала для меня – помнишь тот танец с канделябрами? А помнишь, ты в столовой на столе лежала и под музыку извивалась? Я помню твои руки и твои пальцы, когда ты окунала их в мед и давала мне слизывать его, и нам было так сладко вместе…
- Нет, Мухамед! Ничего не желаю вспоминать!
Она справилась, наконец, с замком, повернув ключ, и быстро открыв дверь, проскользнула в комнату, захлопнув её перед самым носом нелюбимого больше мужа.
- Латифа, а помнишь, как мы с тобой разносили еду, когда узнали, что у нас должен будет родиться ребенок? Ты ведь ничего не забыла? Амин продавал картон в автомастерскую Рапазао…, - прильнув к двери, горячо шептал Мухамед. Но Латифа не реагировала.
- Латифа! Латифа! – жалобно стонал Мухамед, - Хотя бы ради тех лет, ради этих воспоминаний, прости меня! И давай начнем всё сначала!
Но Латифа не отзывалась.
- Ну что мне делать теперь? – в отчаянии взорвался Мухамед. – Что мне теперь делать? Развестись с Лейлой, которая вот-вот родит мне сына? Я не могу этого сделать! И ты сама страдала бы от угрызений совести, если бы я так и поступил с ней! Неужели ты не перестала бы меня уважать, поступи я так с девушкой, которую вместе со мной дядя Абдул сделал заложницей ситуации?
 Мухамед несколько раз грохнул обоими кулаками по двери комнаты, за которой скрылась ставшая такой строптивой жена. Но в ответ не раздалось ни звука. Мухамед решил вернуться в магазин. Амин, наверное, уже ушел тоже. А Мустафа повел Саида посмотреть на кафе, в котором дона Ноэмия вела бизнес железной рукой.
Но оказалось, что Амин никуда не ушел. Мухамед поднял глаза и увидел стоявшего у лестницы сына.
Он зло и хмуро смотрел на отца, и когда тот подошел к нему, хрипло сказал:
- Отец, даже не думай бить мать. Я тебе этого не позволю! Если ты не хочешь, чтобы мы стали врагами – не смей прикасаться к матери и пальцем!
- Амин! – схватился Мухамед руками за лицо. – Амин, что мне делать? Твоя мать больше не хочет жить в нашей семье!
- Что ты можешь сделать? Купи маме дом, ведь дядя Саид обещал дать тебе деньги на дом! Он сказал, что уже на этой неделе может завезти деньги и оформить документы на покупку дома. Пусть мама поживет отдельно, тем более, если дядя Абдул решил во что бы то ни стало привезти в наш дом твою вторую жену.
- Амин, разве нельзя и нам жить всем вместе, как Саид и его семья? У твоего дяди три жены! Три, Амин! – показывая  три пальца, восклицал с досадой Мухамед.
 Амин не стал больше ничего говорить, махнул рукой и побежал вниз по ступенькам лестницы, а потом, рванув на себя дверь,  выскочил на улицу.
 Мухамед, оставшись один на лестнице, с силой отбросил от себя палку дяди Абдула, которая, пролетев, едва не угодила в занавеси, закрывавшие проём двери в столовую, за которыми таилась любопытная Карима, с ужасом ожидавшая, чем может закончиться история. Ведь палка дяди Абдула, по его приказу, должна была познакомиться со спиной Латифы.
Но  она  пролетела мимо занавесей и угодила, как нарочно, в вазу, стоявшую на высоком узком столике на тонких резных ножках. Любимую вазу Латифы – вазу песочного цвета с нанесенными изящными крупными цветами и травами-листьями, переплетающимися в красивом узоре!
Как только твердое дерево коснулось хрупкой поверхности, раздался звон разбитого фарфора, и ваза разлетелась на несколько крупных черепков, а затем,  и каждый осколок, упав на пол, тоже рассыпался на несколько более мелких осколков.
- Что я наделал?!! – в ужасе закрыл Мухамед лицо руками.- Латифа рассердится на меня ещё больше! 
Он так и стоял, не зная, что же делать дальше, пока в дом не вошли Дуния и Ясмин, вернувшиеся из Торгового центра. Дуния с подозрением посмотрела на племянника Абдула, поняв, что в её отсутствие явно что-то случилось.
 Но ей было всё равно, чем закончится брак Мухамеда и Латифы. Её заботила только собственная судьба – как бы выбраться из сетей Абдула и, конечно же, вернуться женой к Сиду Али. И ещё – удачно сосватать внучек, для начала – найти мужа для Ясмин.
Мухамед прошел мимо лары Дунии и её дочери, которая несла в руках несколько пакетов с покупками. Но выйти из дома не успел: в дверях появился дядя Абдул, который тут же задал вопрос Мухамеду:
- Ты помнишь, у Амина в детстве был телескоп? Он у вас ещё сохранился?
- Дядя Абдул, для чего Вам понадобился телескоп? – уже успокоившись, спросил Мухамед.
- Не мне он понадобится, а вам! Тебе, Мухамед, тебе! Чтобы наблюдать, чем занимается твоя жена Латифа, которой, я думаю, тебе не следует давать развод, но дом купить придется. Вот и будешь с балкона вести наблюдения за Латифой. Помнишь, как твой сын подглядывал в телескоп за девушкой, которая жила в доме, по соседству с которым ты собираешься покупать ещё один дом?
Конечно, Мухамед не мог не помнить, как купил Амину такую дорогую вещь для познавательных целей, как его дети постоянно спорили и ссорились из-за того, чья очередь теперь смотреть на небо в телескоп.
Сид Абдул насмешливо продолжал:
- Я думал, что Амин разглядывал Луну и звезды и однажды заглянул сам в глазок телескопа. И увидел переодевающуюся молодую женщину…ээээ…как её звали?
- Карла. Но мой сын не мог за ней подглядывать, он увлекался астрономией, дядя Абдул.
- Ты думаешь, я сам случайно повернул телескоп и так удачно направил на окно этой самой Карлы? Хм, хм… Мухамед, если ты веришь в это, то ты даже не наивен, ты просто глуп! Вот так ты упустил и Самиру. И…
- Дядя Абдул, я спешу, мне надо срочно подменить Мустафу в магазине. Я скоро вернусь, - соврал несчастный Мухамед и поспешил к выходу из дома.
А в доме посреди большого зала остался Сид Абдул. Подниматься наверх не хотелось.
- Где все? Куда подевались женщины? Неужели они до сих пор не вернулись из магазина? Я бы выпил горячего чая. Халиса! Дуния! – позвал он, присев на диван, и повернулся к столовой.
Ему показалось, или легкие занавеси колыхнулись от ветра? Нет, вовсе не показалось, потому что чья-то рука отодвинула их в сторону и показалась Карима, которая бодрым голосом спросила:
- Вы звали, Сид Абдул? Принести чай? Выпечку? Чего бы Вам хотелось?
- Всего принеси! И захвати для начала мою палку! Я ведь её вижу на полу в столовой?
- Сейчас-сейчас, Сид Абдул. Всё принесу, - певучим голосом ответила Карима.
И пока Карима собирала на поднос, он рассматривал поданную ему Каримой палку. Так Мухамед исполнил его приказание или нет? Латифы не видно. Палка была отшвырнута кем-то, - это понял Абдул совершенно правильно, но кто её отбросил? Может быть, жена Мухамеда сопротивлялась? А там что за осколки? Весь пол на входе в столовую усыпан битым стеклом! Да что же здесь случилось? Но если Мухамед решил поучить вышедшую из повиновения Латифу – молодец, племянник!
- Вот чай, Сид Абдул, вот и печенье, и финики…, - составляла Карима перед ним всё перечисленное на столик.
- А где Дуния? Моя жена вернулась или нет? Карима, позови Дунию!
Он взял стаканчик с чаем, оказавшимся очень горячим – как раз таким, какой Абдул и любил, и сделал несколько глотков. Настроение поднялось, и теперь можно было бы поговорить с Дунией. Жену стоило воспитывать каждый день. А пока он подумает, какую суру предстоит обсудить с Дунией.
… В это самое время Халиса, услышав разговор сида Абдула и сида Мухамеда о телескопе, стояла у стола в кухне в совершенно расстроенных чувствах. Опять Карла! Что у Амина было с Карлой?  Так было между ними что-то или нет? Её муж подглядывал за раздетой Карлой? Как она могла не задернуть шторы, переодеваясь, если дома стоят довольно близко друг к другу? Она ведь должна была предположить, что из окон соседнего дома кто-то может увидеть её обнаженное тело?  Впрочем, что можно ожидать от дочери такой вульгарной женщины, как дона Одетти?
 «Я даже не удивлюсь, если узнаю, что Карла всё понимала и не закрывала шторами окно специально, видя интерес к ней Амина!»
А кто же отец её ребенка? Мальчику лет пять. Амину – двадцать. Мог ли Амин стать отцом в четырнадцать-пятнадцать лет? Ещё этого не хватало! Нет…Лара Латифа говорила как-то, что отец ребенка Карлы – богатый адвокат, который работает вместе в мужем Жади, матери Хадижи, сестры лары Латифы.
«Это не его ребенок! А вот у меня опять…ничего!» Когда же Аллах пошлет им с Амином ребенка?!
6. Часть 5. Глава 5. Мэл и Шанди о своих проблемах.

Мэл сидела   перед телевизором, с ногами забравшись в большое кресло. Она смотрела на экран, но ничего не видела. В её глазах появлялась осмысленность только тогда, когда она бросала взгляд на часы. Когда же вернется с работы  Шанди? Она позвонила ему и сказала, что они с Шандиньо уже дома.
Маленький Шандиньо так устал после поездки в клинику, что сразу же уснул, как только они добрались до дома после сданных анализов и проведенных обследований.
Мэл поднялась с кресла и стала нервно прохаживаться по комнате. Потом заглянула в спальню сына: Шандиньо всё ещё спал, но личико его было таким бледным! Как же могло так получиться, что не она, мать, а дона Жура заметила болезнь у её сынишки?
А Шанди всегда занят. Мэл не винила мужа в этом: Шанди каждую свободную минуту старался уделять им с Шандиньо. Но ведь он работал, зарабатывал деньги на их содержание! Мэл не была больше единственной наследницей состояния семьи Феррасов. У деда родились двое сыновей. Отец тоже был озабочен будущим сына Пьетро и этой…своей жены… Жади! ( Мэл даже скривилась при воспоминании о ней).
Мама… Она тоже вышла замуж, жила в Испании и сначала была так счастлива и занята собой, что не так уж часто интересовалась жизнью дочери, убедившись, что после лечения в наркологической клинике Мэл оказалась в надежных руках Шанди. Поздно, но Маиза оценила достоинства сына доны Журы и поверила в него, доверив ему судьбу дочери.
Нет, Мэл не могла пожаловаться на безразличие родственников по отношению к ней или их с Шанди сыну. Просто и дед с Иветти, и отец, и мама – все дали понять ей, что она стала взрослым и ответственным человеком, прошедшим через такое испытание, которое не каждый смог бы выдержать.
А она вынесла всё – и вышла победительницей из противостояния со своим вторым «я», которое оказалось её темной стороной натуры. Прошлое не должно повториться, и этого не будет. В это уверовали все члены семьи и, прежде всего – она сама. И Шанди. И всё это ради маленького Шанди.
Далва обожала её сына, баловала так же, как когда-то её саму.
Дона Жура тоже очень любила внука и беспокоилась за него. Но Мэл казалось, что в глубине души мать Шанди не верит в неё до конца: ведь женщина однажды сказала, что насмотрелась за свою жизнь на наркоманов и не видела ни одного, кто порвал бы с наркотиками окончательно. Рано или поздно бывшие наркоманы возвращались к зелью.
 Но Мэл не обижалась на дону Журу. Мать Шанди хорошо относилась и к ней, и внука любила, и за Шанди беспокоилась. Её можно было понять.  Возможно, в её окружении так и происходило с теми, кто однажды решил изменить жизнь, порвать с наркотиками, а, сделав это, снова срывался. Но у Мэл было всё, чтобы не хотеть снова оказаться в тех притонах, где ей пришлось побывать в бытность наркоманкой.
Мэл не хотелось вспоминать прошлое, и даже не верилось, что такое могло происходить в её жизни! Нет, это было не с ней! Она старалась не думать о тех страшных месяцах. Но, кажется, сама судьба догнала её и ударила исподтишка, наказав за прошлое. Только почему-то отыгралась не на ней, а на сыне, который безвинно страдал, расплачиваясь за грехи матери.
Мэл хотелось рвать на себе волосы, когда она думала о том, что именно те наркотики, которые подорвали и её здоровье, сказались и на её мальчике.  Если бы только было возможно вернуть прошлое! Она не стала бы брать в руки ни крошки той дури, которую ей дал на дискотеке Сесео. Он-то курил травку, но сам вовремя сумел остановиться. А она – нет. Ещё и «подружка» Режининья тогда подвернулась – всё одно к одному!
 Но если Мэл начинала думать о прошлых ошибках, страдая из-за болезни сына и виня себя во всём, то пыталась докопаться до причин того, что именно толкнуло её пойти на ту дискотеку, где она впервые покурила марихуану…
И получалось, что виноват был отец! Да, именно так. Мать всегда была собой. Они с Лидианой любили наряды, Маиза покупала новые украшения, посещала разные выставки и показы мод, в общем, вела светскую жизнь, как многие женщины её круга.
А вот отец… Когда-то Мэл считала, что только отец всегда понимал её. Но теперь, стараясь разобраться в ошибках прошлого, Мэл знала:  у них никогда не было настоящей семьи. Отец всегда любил другую женщину, думал о ней. Даже сказки в детстве от отца она слышала, связанные с экзотическим востоком, пустыней и принцессой, которая там жила.
 Сейчас Мэл не смогла бы вспомнить ни одну сказку в точности, но хорошо помнила, как менялась в лице её мать, когда случайно слышала то, о чем рассказывал ей отец. Теперь Мэл многое поняла. Как же страдала её мама! Маиза всегда любила Лукаса – в этом  и сегодня свято уверена Далва. Если бы не Жади, случайно появившаяся в жизни отца, судьбы многих Феррасов сложились бы иначе.
Но Мэл не была с этим согласна до конца. Дядя Диого погиб, и этого было не изменить даже Жади. Дед не стал жениться на Иветти, но и в этом не было вины любовницы отца. Мать и отец поженились потому, что она, Мэл, уже зародилась от их добрачной связи. А они сошлись потому, что мать потеряла Диого, а отец – свою Жади. Если бы не эти обстоятельства, она, Мэл, и на свет не появилась бы. Стоп! Но когда она родилась, вот с этого момента и стоило рассуждать о причинах того, почему их семья не состоялась.
 Отец изменял матери с Жади. А когда Жади была для него не доступна, он заводил романы на стороне, встречаясь с любовницами на квартире, о которой мать до некоторых пор и не подозревала! И всё это он делал потому, что не мог получить любимую женщину. И мстил жене, которая отняла её у него. Отец считал Маизу виновницей своей несчастливо сложившейся судьбы. «Наверно, и я была в его глазах той помехой, которая не позволила ему действовать решительно, бороться за Жади», - с горечью думала она.
А что же Жади? Она много лет прожила рядом с очень богатым мужем. Возможно, и не вспоминала об отце. У неё тоже была дочь от мужа. Как там её зовут? … Хадижа, кажется. Её дочь не стала наркоманкой. Недавно девчонка вышла замуж за марокканца и уехала с ним в Марокко. Так рассказала Мэл Далва, которая узнала новости от Иветти.
Жади всё-таки получила её отца. «Любовь, которую Лукас и Жади пронесли через всю жизнь….», - часто любила поговорить на эту тему Иветти. Но Мэл история их любви не казалась романтичной. Для отца и этой женщины всё закончилось хеппи-эндом, теперь отец с Жади счастливы, у них растет сын – младший брат Мэл. И он здоров, конечно.
А Мэл из-за семейных неурядиц, из-за своей слабохарактерности, оказалась на дне жизни, с которого ей с огромным трудом удалось подняться. Она в такой грязи вывалялась, что хватило на всю оставшуюся жизнь! А ведь могла и не выбраться. Однажды она могла просто умереть от передозировки наркотика, как, видимо, произошло, с пропавшей, сгинувшей куда-то Режининьей.
Если бы отец отдавал свою любовь Мэл и её матери, то ничего не случилось бы. А Лукас думал только о своей Жади. «Это она – виновница моих несчастий. Она! Испортила жизнь и матери, и мне. Какой глупой я тогда была! Если бы я разобралась во всем, как сейчас, то не стала бы винить родителей и бросаться в крайность, принимая назло им всем наркотики. Надо было отвратить отца от Жади. Придумать что-то такое, чтобы они оба  возненавидели друг друга!»
Мэл еле сдерживала себя от ярости, которая искала выхода из её души. Если бы можно было что-то швырнуть о стену, разбить что-то ценное для отца и Жади… Но это было невозможно, а Мэл вдруг испугалась себя, своего поведения.
У них с Шанди болен сын, а она сожалеет о несостоявшейся некогда, упущенной  мести! Нельзя позволять демонам, живущим в глубине души, вот так вырываться на волю. Это опасно, и может привести, Бог знает, к чему. Мэл прошла в комнату и налила в бокал сок из графина. Вставила трубочку и стала медленно пить, стараясь успокоиться.
И услышала, что где-то на первом этаже дома хлопнула дверь.
- Наконец-то пришел Шанди! – сказала вслух Мэл, поставила недопитый сок на столик и поспешила к лестнице. Но Шанди оказался проворней. Она не успела дойти до выхода из зала, а Шанди уже влетел в дверь ей навстречу.
- Что, Мэл? Что сказал доктор? Какой диагноз врачи поставили нашему сыну? – с тревогой спрашивал он.
У Мэл тут же покатились из глаз крупные слезы, горло перехватило, и она не смогла произнести ни слова.
- Говори, Мэл! – торопил ей Шанди. Но, увидев, в каком она состоянии, прижал к себе и стал гладить по голове, успокаивая, как маленькую девочку.
- Я уверен, что с нашим сыном всё будет хорошо, Мэл. Не переживай так!
- Нет, Шшан-ди.., ниче..го..хххо..ро..шего доктор не сказал!- плача, едва смола проговорить молодая женщина.
- Успокойся и расскажи мне обо всём! Вытри слезы, вот чистый платок.
Подождав, когда Мэл возьмет себя в руки, Шанди оглянулся по сторонам в поисках сына.
- Где Шандиньо?
- Шанди, пусть он поспит. Наш сын так устал, он даже есть отказался. Упал на постель и тут же уснул.
- Так что тебе сказал врач? Что показали анализы?
Мэл закрыла лицо руками на несколько мгновений, потом отняла руки и ответила:
- Анализы очень плохие. Не знаю, что делать, Шанди. Врачи говорят, что нужно искать донора и срочно делать Шандиньо переливание крови. А потом снова искать донора, но уже несколько месяцев спустя, для того, чтобы сделать пересадку костного мозга. Это очень непросто, Шанди. Шансов мало. Но если этого не сделать, у  сына останется мало времени. Мы вовремя не заметили его болезнь, запустили её, а теперь нужны срочные меры, иначе он… умрёт! – снова зарыдала Мэл.
Шанди ждал чего угодно, только не такого результата. Что это за болезнь? Рак? Судя по всему – рак крови… кажется, в семье Феррасов, уже умирали от рака. Мать Лукаса скончалась от этой болезни. Неужели такая печальная судьба уготована и его сыну? Нет, надо бороться за Шандиньо. Не может быть, чтобы не было выхода. Тем более, с таким родственником, как Леонидас Феррас.
- Мэл, не плачь. Скажи лучше, что тебе предложил доктор? Что мы можем предпринять?
- Искать донора  - только это! – сквозь слезы проговорила Мэл.
- Так давай так и сделаем – будем искать донора! Узнаем, кто может подойти в доноры для сына, постараемся убедить помочь ребенку. Если надо – заплатим столько денег, сколько тот человек попросит. Займем, возьмем кредит в банке…
- О чем ты говоришь, Шанди? Какие деньги? Дедушка даст нам любую сумму. Нет только донора. Врач выразил большие сомнения в том, что нам удастся найти подходящего человека. Там какие-то антитела должны совпадать, ещё что-то – я в этом не разбираюсь.
- Но неужели никто из нас или твоих родственников не может стать донором? Может быть, и моя кровь подойдет.
- Нет, Шанди, твоя не подойдет. У тебя группа крови другая. Вот если бы отец или Лео…
- Так неужели они не согласятся нам помочь?
- ..Ещё – дедушка, но он старый. Ещё есть братья отца – но они маленькие, младше нашего Шанди. Есть сын отца и Жади. Но они малыши, у них не имеют права брать кровь на донорство. Если только для операции костный мозг…, но я, возможно, что-то путаю. Шанди, у меня голова перестала работать, когда врач сообщил мне результаты анализов.
- Мэл, мы не сдадимся. Не плачь, Мэл. Жизнь научила меня не сдаваться, искать выход из положения, и тогда Бог начинает помогать тому, кто ищет выход. И мы его обязательно найдем. Ведь так и бывает: кажется, всё кончено, положение безвыходное, но в последний момент приходит спасение, или ты видишь выход. Так будет и с нами. Бог нам поможет…
Мэл как-то обреченно кивнула в ответ. И добавила:
- Я позвонила маме, она ответила, что скоро прилетит в Бразилию. И поможет нам. Она обязательно найдет донора.  А для начала нам всем надо будет собраться в доме дедушки – это уже предложил он сам, узнав, что прилетает мама. В его доме все тоже в шоке от наших новостей.
*** Встречать Лукаса и Тавиньо в аэропорт отправились Лидиана и Леонидас Феррас. Жади осталась ждать мужа дома. Так захотел Леонидас Феррас. Ему было необходимо поговорить с Лукасом о Мэл и несчастье, свалившемся на её сына – внука Лукаса. О том, что в ближайшее время должна прилететь  Маиза. А при Жади говорить о бывшей жене Лукаса и о семейных проблемах Леонидасу Феррасу  не хотелось. Пусть Лукас сам рассказывает жене о том, что сочтет нужным.
Лидиану же было невозможно заставить остаться дома. Она неведомыми путями узнала номер рейса ещё до того, как сам Леонидас был поставлен перед фактом, когда стоит ехать встречать сына и Тавиньо из командировки. И ведь уговорила взять её с собой. Но потом передумала и решила отправиться в аэропорт на собственной машине, вместе с Телминьей. Сесео благоразумно остался в офисе.
…Вот и пассажиры рейса, которым летели Лукас и Тавиньо.
- Телминья, смотри внимательней! Не пропусти отца! Боже, я так волнуюсь: мой Тавиньо, мой Аполлон наконец-то возвращается!
- Мама, думаю, что ты первая его увидишь.
- Нет, дочка, я так волнуюсь, что зрение может подвести меня.
- Не переживай так, отец прислал мне смску, как только вышел из самолета. С ним всё в порядке.
- Отец прислал тебе смску, а ты молчишь?! Дочка, разве так можно поступать с матерью? Ты же знаешь, как я боюсь за него, волнуюсь. А вдруг он прилетит не один?
- Конечно, не один, а с Лукасом!
- Я не об этом! Помнишь Латифу? Её муж вернулся из Марокко, а месяц спустя она узнала, причем, совершенно случайно, что он женился в Марокко ещё раз, взяв вторую жену. И теперь Латифа с ним разводится!
- Мама! Но ведь отец – не мусульманин, и мы живем в Бразилии, где нет многоженства! При всем желании отец не сможет взять вторую жену.
- Телминья, а ты думаешь, у твоего отца может быть такое желание – взять вторую жену?
- Мама, я пошутила! В Бразилии нет многоженства, вспомни об этом!
- Это официального нет. А так – любовниц может быть даже больше, чем законных жен у султана.
- Вот… я вижу: вот Лукас, а рядом наш отец!
- Телминья, посмотри внимательно: он один, с ним рядом нет никакой женщины? – заламывая руки, трагическим тоном спросила Лидиана, вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть мужа.
- Он один, нет там никакой женщины, мама. Успокойся!
- Нет, Телминья, синьор Леонидас несколько раз повторял, что в России самые красивые в Европе женщины. Если это так…
- Отец Лукаса просто дразнил тебя, видя, как ты ревнуешь.
- Нет, Телминья, не верю своим глазам!... Дочка, посмотри, скорее!  Видишь? Какая-то женщина смотрит , впившись взглядом, на моего мужа! Какая-то красотка положила глаз на моего Апполона! Телминья, мне дурно! – закрыла глаза Лидиана, и Телминье показалось, что мать, и правда, вот-вот потеряет сознание.
- Мама, что с тобой? Давай, я вызову врача! В аэровокзале должен быть врач.
- Нет-нет, не надо! Рядом с такой красоткой я не хочу показаться моему Тавиньо разбитым горшком. Я ещё молода, я не старуха! Посмотри, Телминья, всё в порядке с моей одеждой? – спрашивала Лидиана, не сводя глаз с приближающегося Тавиньо.
Лукас уже направился к машине отца, увидев Леонидаса и знакомого шофера рядом.
А Тавиньо не мог не заметить встречающих его родственниц.
- Тавиньо!
- Лидиана! Дочка! Как вы без меня жили?- спросил Тавиньо, одновременно обнимая и жену, и дочь.
- О, дорогой, это была не жизнь! Танталовы муки! А когда я …
Они разместились в машине под непрерывную болтовню и стенания Лидианы, и Телминья повела машину, дав матери возможность сесть рядом с отцом на заднее сиденье и тесно прижаться к обожаемому мужу.

*** Иной оказалась встреча Леонидаса с сыном. Едва взглянув на отца, Лукас понял, что в его отсутствие что-то случилось.
- Где Жади и Пьетро? В Ангре? С ними всё в порядке?
- За них не переживай, с твоей женой и сыном всё в полном порядке. Они вернулись из Ангры ещё вчера, ждут тебя дома.
- Тогда в чем дело? – нахмурился Лукас, приготовившись услышать неприятные новости.- С кем случилось несчастье? Отец, не тяни, говори.
- Сыну Мэл – между прочим, твоему внуку! - нужна помощь.
- А что с ним?
- Что с ним?! Результат всеобщей безалаберности и безответственности самой Мэл.
- Но что всё-таки случилось?
- У мальчика плохие анализы и есть подозрение на рак.
- Что?! Такого не может быть! Он ведь совсем маленький! Разве у детей его возраста бывает рак?
- Эта болезнь может развиться у кого угодно, Лукас.
- И что нужно делать?
- Искать донора. Не паниковать, как это делает сейчас Мэл. Успокоить твою дочь. Страшна не только болезнь, но и то, что ещё и Мэл может сорваться. Понимаешь, о чем я?
- Да, конечно, понимаю. Но как найти этого донора? И что за донор? О каком донорстве идет речь? Я могу сдать кровь на анализ.
- Сначала – переливание крови, потом – пересадка костного мозга. Доноры могут быть разными людьми. Но ты проверься, Лукас, возможно, ты подойдешь. Иначе придется искать Лео и просить его о помощи.
- Нет, только не Лео! В моем внуке будет течь кровь клона? Ни за что!
- Только не говори так при Мэл! И не называй Лео клоном! И знаешь, Лукас, мне не нравятся твои отношения с родным братом.  Лео – член нашей семьи, прими его. Перестань игнорировать парня и ехидничать при встречах.
Лукас только усмехнулся, но промолчал.
- Кстати, прилетает Маиза – не сегодня-завтра, - проговорил Леонидас, забираясь в машину вслед за Лукасом. -  Будь готов к встрече, постарайтесь с ней не вспоминать прошлое. И поговори с Жади, чтобы между ней и твоей бывшей женой тоже не воскресло никаких старых обид. Сейчас необходимо все усилия направить на выздоровление  моего правнука. Лукас, ты понимаешь это?
- Да, отец, понимаю. И очень хочу помочь Мэл и Шандиньо. Всё, что от меня будет зависеть, я сделаю, не сомневайся.
- Но тебе придется часто общаться с Маизой…
- Не беспокойся, мы с ней взрослые люди, и наш неудачный брак в прошлом.
Леонидас Феррас кивнул, успокоенный словами сына. Но Лукас, гладя в окно автомобиля на пролетавшие мимо дома и деревья, думал, что с приездом Маизы может появиться множество проблем. И не всё пройдет так гладко. Он хорошо знал Маизу. Пять лет назад они расстались вроде бы добрыми друзьями, но до него доходили слухи о том, как Маизе жилось в Европе.
После того, как Мэл окончательно выздоровела, с новым бразильским мужем Маиза рассталась очень быстро, не прожив с ним  и года. А потом уехала развеяться в Париж и там снова вышла замуж за какого-то аристократа, у которого было обширное поместье в Испании, прекрасный дом в Швейцарии и недвижимость в Париже.
От Лидианы и Тавиньо, которые однажды встретили Маизу в Венеции, когда ездили туда в путешествие, а Лидиане удалось посекретничать с Маизой, Лукас узнал, что жизнь с новыми родственниками мужа не была для Маизы беспроблемной. Правда, муж в Маизе души не чаял, как говорится. Вот только Лукас не понял, в чем заключалась проблема, из-за которой мать Мэл  так и не стала совершенно счастливой.
 Но теперь он думал, как бы Маиза не стала снова портить им с Жади жизнь. Просто для того, чтобы отомстить обоим. Ведь раньше она так и не смогла этого сделать, а точнее – отступилась.
«Надо будет непременно поговорить с Жади, чтобы и она была готова к появлению Маизы в Рио и встречам с ней – неожиданным или, наоборот, если столкнется с моей бывшей женой в доме отца и Иветти. Не думаю, что Маиза не проявит свой характер. Она обязательно заденет Жади, подколет острым словом».
…А в это время стройная женщина в дорогих темных очках вышла из здания аэропорта и направилась на стоянку такси. Она прилетела в Бразилию незадолго до прибытия самолета из Парижа, на котором возвращались Тавиньо и её бывший муж Лукас. Но она не стала сразу выходить на улицу и разыскивать машину синьора Леонидаса, который наверняка приехал встречать сына. Она так удачно встала у окна внутри здания, что сразу же увидела Лидиану с Телминьей, которые ждали самолет рейсом из Парижа. Но подходить к экзальтированной подруге Маизе не хотелось. Успеют они встретиться в Рио.
 Ей не терпелось взглянуть на Лукаса. У неё были на это причины. Очень веские причины. И хотелось понять, каким он стал сейчас, живя со своей Жади. Изменила ли его новая семейная жизнь? Если Лукас не будет знать, что за ним наблюдают, то, как  надеялась Маиза, она сможет многое понять по его лицу. Это было необходимо.
И вот показались ничего не подозревающие Лукас и Тавиньо. Маиза видела бурную встречу Лидианы с мужем, и эмоции подруги вызвали у неё усмешку.
 А вот и Лукас. Она проследила за ним, пока он шел к машине отца, потом и Маиза вышла из здания и встала неподалеку. Мужчины были так заняты собой, разговорами, и Маиза могла не опасаться, что её заметят.
Но всё же она сняла очки только после того, как автомобиль Феррасов отъехал от стоянки.
- Лукас совсем не изменился. Каким был пять лет назад, таким и остался. Что ж, это упрощает для меня выполнение задачи. Я должна помочь дочке с поиском донора, чтобы ребенок мог полностью вылечиться. Но у меня есть и особая миссия… И помочь мне выполнить задуманное может только Лукас. Этот выбор  выгоден со всех сторон и нам с мужем, и Мэл с сыном. А то, что об этом будет думать Жади, когда ей станет всё известно – это её проблемы! Она же не думала обо мне, когда Лукас был моим мужем. Вот и я собираюсь отплатить ей той же монетой!- холодно рассуждала сама с собой Маиза, держа в одной руке очки и покусывая дужку, а другой рукой придерживая чемодан на колесиках.
Когда Маиза стала женой графа де Шамплит, жизнь в его семействе так сказалась на ней, стала такой привычной, что уже давно Маиза чувствовала себя частицей семьи мужа Франсуа де Вержи, потомственного графа де Шамплит, поэтому она и оказалась втянутой в интриги мужа и свекрови против его  сводного младшего брата и его жены, которая наконец-то объявила о том, что ждет наследника.  И граф, и Маиза понимали, чем грозит рождение этого ребенка лично им. Надо было как-то спасать положение. Они всё обсудили, и муж Маизы не сразу, но признал, что предложенный Маизой план – это единственный способ не потерять титул и огромное наследство после рождения племянника.
Маизе оставалось только привести в действие план, одобренный мужем. А для этого следовало заняться Лукасом и … позвонить Саиду. Без его помощи и стратегического ума было не обойтись. И, кроме того, Маиза не могла себе отказать в небольшом удовольствии посильнее задеть Жади, бывшую соперницу, но таким образом, чтобы нечто неприятное шло не от неё, а от Саида.
Маиза набрала номер на сотовом, надеясь на то, что Саид его не сменил. Она решила поговорить с бывшим любовником и договориться о встрече и только потом ехать в гостиницу, где взять номер.
А потом она отправится в дом Леонидаса Ферраса и там остановится, не говоря о снятом в отеле номере, который пригодится ей для встреч с Саидом Рашидом, о которых лучше было бы никому не знать.
В телефоне раздался сигнал, что «абонент не отвечает».
Тогда Маиза села в подкатившее такси и назвала адрес, по которому находился нужный отель… В машине она набрала номер домашнего телефона Саида, который был известен  ей ещё много лет назад. Она подождала, когда снимут трубку, и попросила передать Саиду Рашиду, что его разыскивает синьора Вержи.
На том конце провода поинтересовались, кто такая синьора, и что ещё передать хозяину.
- Передайте Саиду, что…звонила Маиза Феррас! Пусть перезвонит мне, это срочно,  – зачем-то солгала бывшая невестка Леонидаса, назвавшись прежней фамилией.
Она отключила мобильник и теперь уже со спокойной душой рассматривала город, замечая, как изменился Рио-де-Жанейро за годы, которые Маиза прожила вдали от родины.

***…В доме Саида жизнь после свадьбы Хадижи снова вошла в прежнее русло и текла по заведенному много лет назад порядку. Рания чувствовала, что по отношению к ней со стороны Саида зреет что-то нехорошее.
- Амина, мне иногда становится не по себе! Муж так  демонстративно не смотрит на меня, так подчеркнуто не обращает на меня внимание, что мне начинает казаться, он уже вычеркнул меня из семьи.
- А я тебе говорила, Рания! – подхватила расстроенная Амина, которая знала намного больше сестры о том, что готовит Саид. Родителям Рании Саид позвонил и рассказал, какие у него планы насчет их дочери…
 Вот поэтому Амина и осталась погостить в доме Саида, зная, чем должна закончиться история замужества сестры. И оставалась крохотная надежда на то, что Саид хотя бы немного смягчит принятое решение, и не откажется от Рании окончательно, а всего лишь на время отправит пока ещё первую жену в Фес к родителям, чтобы Рания могла одуматься и поумнеть.
Но, глядя на самоуверенную Ранию, так и ищущую поводы для скандалов и склок с другими женами, Амина понимала, насколько призрачны эти надежды. Оставалось только подсказать глупой сестре, как сделать, чтобы вовсе не остаться без ничего, вернувшись в дом родителей в одном платье, в котором она прилетит в Марокко вместе с Аминой…
Было страшно даже представить отцовский гнев, который падет на голову отверженной Саидом младшей дочери! Но Рания долго испытывала терпение мужа, и вот расплата уже близка. Амина видела, что  сестра не понимает серьезности положения, в котором оказалась.
- Рания, почему ты так уверена, что тебе всё сойдет с рук? Вот что: будь готова в любую минуту оказаться отправленной Саидом в Марокко. Приготовь вещи, которые всегда будут у тебя под рукой на случай, если тебе будет приказано идти и сесть в машину, которая отвезет нас с тобой в аэропорт.
- Амина! Для чего ты осталась в Бразилии? Для того, чтобы пообщаться со мной, или чтобы постоянно запугивать меня разными ужасами о Саиде? Пойми, сестра, что я родила Саиду сына! Первого сына, который станет его наследником! А я мать Мунира, он не посмеет увезти меня и разлучить с сыном…
- Ты забыла, Рания, историю Жади? Вспомни, как Жади просила Саида отдать ей дочь, но никакие мольбы не подействовали на него! Он всё равно разлучил родную дочь с матерью. Так почему же ты не проявишь благоразумие? Ты должна быть готова ко всему!
- Амина…, мы с тобой стали спорить каждый день. И не вспоминай при мне о Жади. Она изменяла мужу, а я даже помыслить об этом не могу. Я хорошая жена для Саида, отличная хозяйка! И не расстраивай меня такими речами.
Амине оставалось только пожимать плечами. Если Ранию невозможно переубедить, что можно ещё сделать?
- Похоже, я напрасно осталась в твоем доме, Рания…
- Нет, Амина, это не так. Ты умна. Присмотрись к другим женам Саида и скажи, какие у них слабые места. Мне это очень пригодится.
- Рания! Прекрати! О чем ты думаешь?!
В таких спорах прошли дни после свадьбы Хадижи, без которой в доме стало вдруг пусто.
 Во всяком случае, так казалось Фатиме. Она всё чаще проводила время в своей комнате, закрытой на замок, к тому же  – не желая встречаться с Ранией и её сестрицей с неприятным острым взглядом.
Но сейчас все жены Саида собрались внизу в огромном зале, и каждая заняла место на диване или в креслах вокруг столика, на котором по просьбе женщин было поставлено блюдо с печеньем, а Мириам то и дело присылала служанок с новым подносом, на котором  приносили чайники с мятным чаем
Фатима сидела с журналом мод в руках,  но только листая его, но не читая, используя его как повод посидеть внизу, чтобы узнать все последние сплетни в доме.
Зулейка укачивала на руках малышку Бадру, которой должно будет скоро исполниться три месяца.
А Рания с Аминой сидели, тесно придвинувшись друг к другу, чтобы не было слышно, о чем они беседуют.
И вот тишину в зале, не нарушаемую даже детьми, которых няни увели на прогулку в сад,  вдруг прорезал телефонный звонок, от которого Амина вздрогнула. А Рания поневоле поёжилась так, как будто это был вовсе не телефонный звонок, а сигнал к началу чего-то очень плохого в её жизни. Пожалуй, она и сама не смогла бы объяснить, почему она так подумала. Но ей стало явно не по себе.
Мириам была занята в кухне приготовлением ужина, поэтому к телефону не поленилась подойти Фатима. Впрочем, больше и некому было это сделать: Зулейка занималась дочкой; Рания ничего не сказала и даже не попыталась встать, чтобы подойти к телефону. Амине же и не было положено отвечать по телефону в доме мужа сестры.
 А Фатима надеялась, что этот звонок – от Саида, которого она уже несколько дней уламывала купить ей котенка, давно обещанного, но Саид то и дело уклонялся от данного обещания. Но вдруг сегодня  у него окажется свободное время,  и он сможет отвезти её в кошачий питомник? Фатима начала тосковать без Хадижи, ставшей для неё в последние три месяца подругой. А маленькое живое существо могло бы скрасить её существование.
- …Да, это дом Саида Рашида!...Что? Да, а кто его спрашивает? Что передать мужу?... Это Фатима, жена Саида Рашида, - нахмурившись, отвечала на вопросы невидимого абонента, третья жена. – Нет, я не расслышала вашу фамилию… Да, я слушаю, даже могу записать, чтобы вы не сомневались, что я непременно передам Вашу просьбу мужу… Как? Маиза Феррас? Хорошо, я всё ему передам.
 С этими словами  Фатима положила трубку и, заметив, какими округлившимися глазами смотрят на неё с дальней части  дивана Амина и Рания, она, как ни в чем не бывало, вернулась на место.
- Кто звонил, Фатима? – любезным голосом поинтересовалась Амина. Рания так и сидела с покрасневшими от возмущения щеками.
Фатиме, заподозрившей неладное, захотелось узнать, кто такая Маиза, вызвавшая странную реакцию у первой жены Саида. Но она могла бы поклясться, что, прожив год в семье Саида Рашида, она ни разу не слышала имени этой женщины. И судя по всему, Зулейке оно тоже ничего не сказало.
- Что попросила тебя передать Саиду эта женщина…, как её зовут?!- спросила она у Фатимы.
- Она сказала, что её имя Маиза. Она и фамилию назвала, но дала понять, что для Саида будет достаточно услышать её имя, и он сразу поймет, кто звонил.
- И о чем же Маиза попросила тебя? – подала голос Рания, которая пришла в ярость от звонка.
- Ни о чем, собственно, - пожала плечами Фатима.
- Как это?
- Зулейка, эта самая Маиза попросила только передать Саиду, что она ему звонила. И добавила: у неё номер телефона не изменился за последние пять лет. Поэтому он сможет связаться с ней в любое время.
- Фатима, эта женщина даже не представилась? Не сказала, кто она? Дизайнер, секретарь из офиса кого-то из приятелей мужа или кто-нибудь ещё?
- Нет, Зулейка, она ничего о себе не рассказала. Но, судя по всему, эта женщина хорошо знает Саида. И она, скорее всего, его близкая знакомая.
- Странно! Я никогда не слышала ни о какой Маизе…
И Фатима, и Зулейка вдруг с интересом обратили взоры на Ранию. Она уж точно что-то знала, иначе, почему она так вела себя? Сначала Рания  явно была ошеломлена, услышав имя звонившей, потом пришла в ярость  - наверно, потому что слишком хорошо знала, кто такая эта Маиза, какие-то старые счеты… Видимо, таинственной Маизе не следовало звонить в их дом…
- Кто это, Рания? – спросила Зулейка.
- Вам этого лучше не знать, - отрезала Рания. – Это история из прошлого, которая затрагивает только меня и Жади.
- Но при чем здесь Саид? – недоумевала Зулейка.
- А при том…, - начала говорить Рания, но сестра её предостерегла:
- Замолчи, Рания! Если Саид сочтет нужным, он сам расскажет другим женам, кто она такая. Вспомни слова, сказанные однажды Зорайдэ: «Хороший язык даст поесть хозяину меда, а дурной приносит ему несчастье». Молчи, Рания!
Такая таинственность ещё сильнее подстегнула любопытство второй и третьей жен Саида. И Рания не сдержалась, отмахнувшись от Амины.
- Маиза – это бывшая жена Лукаса, мужа Жади.
- Но… при чем здесь Саид? Какое отношение наш муж имеет к жене Лукаса? – никак не могла понять порядочная Зулейка, сама никогда не помышлявшая ни о чем дурном и не думавшая плохо о других людях.
Рания, встав с дивана и стоя с раскрасневшимся лицом перед Фатимой и Зулейкой, мстительно и зло пояснила:
- Маиза, узнав, вероятно, что её муж изменяет ей с Жади, познакомилась с Саидом, и они тоже стали любовниками. Я их даже видела вместе!
- Рания! – в ужасе простонала Амина. – Ты с ума сошла – рассказывать о Саиде такое?
- Но ведь это правда, Амина! Маиза – бывшая любовница моего мужа. И это ещё вопрос – бывшая ли. Если она за столько лет не забыла номер нашего домашнего телефона, то, возможно, она решила возобновить их отношения.
- Но для чего ей это нужно? Или Саиду? Ведь Жади давно стала женой Лукаса! – пыталась понять Фатима.
А Зулейка возмутилась:
- Рания! И ты, зная, что у Саида появилась другая женщина, ничего не предприняла, чтобы разобраться в ситуации, изменить её? Как ты могла позволить Саиду, своему мужу, иметь отношения с другой женщиной где-то на стороне?
Рании стало смешно.
- Позволить Саиду? Что-то предпринять? Зулейка, ты себя слышишь? О чем ты говоришь? А точнее – о ком? Разве Саиду можно что-то запретить, если он принял решение? Он когда-нибудь спрашивал вас, что ему делать или не делать?
Фатима не стала показывать, как поразило её то, что она только что услышала от первой жены. Боже, сколько же ещё скелетов вывалится из шкафов в этом доме?! Но она спросила:
- Значит, ты позволила Саиду иметь любовницу?...А Жади? Как она отнеслась к тому, что Саид спит с женой её любовника? Какая-то шведская семья у вас была: Жади с Лукасом, Саид с этой …Маизой. А ты, судя по всему, осталась в стороне и ничего не смогла сделать? Понятно.
- Что тебе понятно? – вспыхнула Рания, злая до невозможности. – Я поговорила с Саидом и пообещала пожаловаться шейху! Но его это нисколько не испугало… Наоборот, он меня наказал за угрозу…
- Всё! Хватит, Рания, ты или замолчишь, или я сейчас же уйду к себе в комнату, а потом…,  в общем, потом не обижайся и вини только себя в несчастьях, которые тебе достанутся! – и Амина резко развернулась и пошла к лестнице.
- Сейчас, подожди меня, Амина! – бросила ей вслед Рания. – Я рада, что теперь и вы обе сможете пройти через то, что пережила я. Саид изменял мне с Маизой. Теперь он снова перестанет ночевать дома, будет приходить утром, и вы ни о чем не посмеете спросить его, а если и зададите вопрос, где он был, где ночевал? – то вряд ли вы услышите правду. Но зато Саид даст вам обеим понять, что это не ваше дело. Возможно, Саид даже даст вам по первому разводу, чтобы не смели совать нос в его дела и возмущаться тем, что вам не понравится в его поведении.
- Рания, пойдем! – послышался с лестницы требовательный голос Амины.
- Иду, Амина. Я уже иду!

… Саид позвонил перед возвращением из офиса, предупредив, что на сегодня у него множество дел, поэтому обед должны приготовить раньше обычного.
Мириам тут же засуетилась вокруг стола, стараясь успеть поставить самые необходимые мелочи, чтобы при появлении в столовой хозяина дома можно было бы без задержки выставить и блюда из мяса, и таджин, и салаты, и пирожки-бриуты, и многое, многое другое…
В прежние дни накрываемым столом занимались и другие жены, кроме Рании. Но в этот раз Зулейка не вышла вниз, якобы укладывая спать Бадру. У Фатимы вдруг тоже испортилось настроение, разболелась голова, и ей захотелось побыть одной.
- Не представляю, как я смогу посмотреть в глаза Саиду, зная, что он вернулся от другой женщины, - говорила она сама себе, глядя на своё отражение в зеркале. – Какая она – Маиза?
Фатима усмехнулась. Впрочем, она и так не единственная жена в жизни Саида Рашида. Но к этим двум – Рании и Зулейке она привыкла и вынуждена была принять эту дикую ситуацию, но если будут появляться всё новые женщины в жизни Саида…
Фатима взяла со столика духи и поднесла к носу, втянув чудесный аромат…
«Нет, Рания могла и солгать: она сказала это, чтобы настроить нас против Саида, снова спровоцировать ссору. А что на самом деле могло быть между женой любовника Жади и Саидом? Возможно – ничего «такого», просто они вместе пытались строить козни против Жади и Лукаса. И это объяснимо, и даже осуждать тогда их за это не хочется!»
Фатима успокоила себя таким объяснением, но затем нашла несоответствие: Рания сказала, что Саид и дома порой не ночевал! Тогда о чем это говорит? Как же набраться смелости и спросить у Саида, кто такая Маиза, и посмотреть, как он на это отреагирует? Впрочем, если Рания сказала правду, выяснения отношений с Саидом – это пустое дело, более того - игра с огнем.
 Она всё-таки решила отправиться в столовую и, принимая участие в приготовлениях к обеду, постараться услышать ещё что-нибудь.
На женщину нашло такое дурное настроение, что Фатима не могла спокойно ни делать что-то, ни даже говорить  с находившимися здесь же, в столовой, Ранией, Аминой и Мириам.
Похоже, Ранию эта ситуация только забавляла. Ну что ж, у неё это испытание неверностью позади. И сейчас она была в приподнятом настроении, злорадно поглядывая на Фатиму, как будто стараясь прочитать её мысли. Поэтому Фатиме пришлось взять себя в руки, чтобы Рания не смогла понять, что она чувствует.
А вот как может повести себя она сама, узнав, что муж вернулся утром от другой женщины, Фатима не могла бы сказать. Только-только она приняла Саида, он ей понравился, наконец-то она разглядела в нем своего принца, с которым разминулась во времени и пространстве и пересеклась, когда уже стало почти поздно. И вдруг узнать такое!
И только теперь к Фатиме вдруг вернулось осознание себя той девочкой, в которую приемная мать вложила европейский менталитет. И теперь он заговорил в ней, бунтуя против того, что у Саида может быть ещё одна женщина, точнее – несколько женщин, маленький гарем. Фатима почувствовала себя такой, какой она была, когда её называли другим именем – Клер.
 И теперь ей не хотелось делить Саида с другими женщинами, ни с законными женами по восточной традиции, ни с любовницами – по европейским понятиям. Она снова увидела пропасть между собой и Саидом, стоявшим на противоположной стороне вместе с Ранией и Зулейкой. И ей показалось, что пропасть так широка, что им не перешагнуть её, чтобы быть вместе. Ни ему к ней не попасть, ни ей, чтобы оказаться вместе с Саидом. 
И снова Клер почувствовала себя пленницей в гареме, как героиня дешевого романа о пиратах и невольничьем рынке, где красавицу-аристократку злодеи  продают в рабство, а затем она попадает в гарем султана.
А ведь она сама уже в «гареме султана Саида аль Рашида»!
 Глядя на стол, уставленный яствами по вкусу Саида, ей вдруг захотелось отравить все блюда, насыпав яд под каждую крышку таджина или в соусницы. Пусть не станет ни соперниц, ни мужа-изменника!
«Не стоило мне отказываться от мысли сбежать из этого дома! Впрочем, кто сказал, что сейчас уже поздно думать об этом?»
 Рания посматривала на задумчивую Фатиму и ухмылялась, переглядываясь с Аминой. Как новость подействовала на самоуверенную любимицу Саида, надо же! А другая жена где? Куда подевалась Зулейка? Или совсем «разболелась»: из-за расстроенных чувств решила сказаться больной?
Не смотря ни на что, Рания чувствовала себя очень довольной произошедшими событиями.

…Когда в доме появился Саид, он сначала не придал значения, что Зулейка отказалась от обеда, сославшись на то, что срочно нужно покормить Бадру. Фатима имела задумчивый вид и была несколько рассеянной. Рания  же выглядела, как ни в чем ни бывало, радовалась каждой мелочи и находилась в прекрасном настроении – как всегда, когда ей удавалось задеть чем-либо одну из соперниц.
 А вот в Амине Саид вдруг почувствовал некую настороженность.
«Нет, в доме явно что-то случилось. Что же произошло?» - между отдельными блюдами начинал задумываться он, посматривая на женщин.
 Наконец, он поел и тогда, чтобы не упускать ситуацию из-под контроля, решил выяснить, что же без него  произошло.
- Тебе звонила женщина по имени Маиза. Она обещала перезвонить, если ты, Саид, не вспомнишь сам номер её сотового телефона, - ответила Фатима, как казалось,  ровным голосом.
Саид от неожиданности закашлял, подавившись глотком чая. Придя в себя после неприятного кашля, он, не веря собственным ушам, переспросил:
- Маиза?! В этот дом мне звонила Маиза Феррас?
- Да, дорогой, - сухо ответила Фатима. – Интересно, кто она, и в каком бизнесе вы пересекаетесь?
- Между нами нет больше никакого бизнеса. Я удивлен её звонку. Странно!
Но, как он ни торопился отправиться по делам, всё-таки он нашел время отвести в сторону Ранию и спросить:
- Конечно, это ты, Рания, посмела открыть рот и рассказать моим женам о Маизе?
- А разве это неправда? Ты изменял мне, теперь очередь ревновать другим твоим женам.
- Есть вещи, о которых ты не должна была вспоминать. Или говорить.  Особенно при других женщинах, ставших моими женами. Но я принял на твой счет решение, и скоро ты о нем узнаешь. Обещаю.
В дурном расположении духа Саид уехал по делам, а каждая жена осталась ждать его возвращения с мучительным вопросом,  повисшим у каждой камнем на душе: вернется ли Саид сегодня ночевать в свой дом или останется у этой загадочной Маизы?

… Саид был очень зол на Ранию, и если бы его адвокат успел подготовить нужные документы уже сегодня, то он, даже не задумываясь, отправил бы её в Марокко к отцу. Рания перешагнула все мыслимые грани его терпения. Было бы удобно посадить эту женщину в тот же самолет, на котором улетала часть гостей, которые почтили его семью своим пребыванием на свадьбе Хадижи.
Он ехал в аэропорт, чтобы проводить одних родственников, возвращавшихся в Фес, так и других, улетавших в Сан-Паулу.
Мухамед уже привез дядю Абдула и Дунию с Каримой в аэропорт, и они стояли в тени огромного дерева с пышной листвой, ожидая прибытия остальных. Когда Саид вышел из машины, он только успел поздороваться с дядей Абдулом и братом, как подъехало такси с дядей Али и Зорайдэ, а следом – ещё одно, из которого вышли Ясмин с отцом и Икрам.
- Саид, у тебя большой опыт в общении с женщинами, особенно такими строптивыми, как Жади. Поговори теперь и с её сестрой, убеди Латифу принять правильное решение, - наставлял дядя Абдул племянника перед поездкой к родственникам. – Даже не знаю, стоит ли мне покидать дом Мухамеда, когда у него такое сложное положение в семье.
- Дядя Абдул! – сложив руки перед собой ладонями внутрь, проговорил муж Латифы, - позвольте мне самому разобраться с моей женой.
- Дядя Абдул, не переживайте за Мухамеда. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы мой брат смог сохранить семью. Кое-что в этом плане я уже предпринял.
- Мне хотелось бы знать, что ты имеешь в виду?
- Дядя Абдул, вопрос с покупкой дома, который присмотрел Мухамед, будет решен в ближайшее время. Деньги я переведу на счет Мухамеда, возможно, уже сегодня. Вам не о чем беспокоиться.
Дядя Али и Зорайдэ стояли рядом, молча прислушиваясь к разговору. Но у Зорайдэ было такое лицо, как если бы ей всё происходящее очень не нравилось.
- Зорайдэ, - отвлек её Сид Али, заметив выражение на её лице, - может быть, Кариме не стоило лететь с нами в Сан-Паулу?
- Как же, Сид Али! Она так давно мечтала увидеть этот город. Кроме того, - понизив голос, проговорила мудрая женщина, - только Карима может понять то, чего хочется Абдулу. Без Каримы нас ждут одни скандалы между Абдулом и Дунией. А это не пойдет на пользу, если вы хотите выбрать достойного жениха Ясмин. И присмотреться к другим семьям для перспективы выбора женихов другим внучкам стоит. Икраму тоже может подвернуться более выгодная партия, чем сестра Фарида. Честно сказать, я столько слышала о той девушке… мягко говоря… не очень хороших отзывов.
- Что ты о ней слышала, Зорайдэ? Помни, что нельзя судить о человеке, пока не поговоришь с ним лично, не увидишь и сам не пообщаешься с девушкой, потому что всё, что мы слышим – слухи.
- Не знаю, Сид Али. Возможно, это только слухи. Но ведь люди отзываются о Дайнаб не очень хорошо не просто так. Хотя она ещё очень молода, и ничего особо плохого никто о ней не говорит.
- Зорайдэ, что о ней могут говорить? Она живет в доме Фарида, ведя почти замкнутую жизнь. Даже если в её характере есть какие-то дурные черты, она могла измениться за это время. Ведь девушки взрослеют, превращаясь из строптивых подростков в послушных дочерей и невест.
- Кто вырос с какой-нибудь привычкой, с ней и поседеет. Измениться не может никто…
- …но стать лучше может каждый, Зорайдэ! – закончил мысль дядя Али совсем не так, как хотелось высказаться жене.
Зорайдэ, приподняв брови, пожала недовольно плечами.
- Сид Али…
- Тише, Зорайдэ. Саид очень надеется на брак Икрама с сестрой Фарида. Конечно, для меня главным должно быть счастье моего сына. Но Икрам сказал мне, что ему всё равно, на ком жениться. Кого я выберу ему в жены, на той девушке он и женится. Я же думаю, что лучше найти ему невесту в Марокко. Тогда девушка будет знать обычаи и считаться с ними. А к марокканкам, которые выросли, а то и родились уже в Бразилии, я отношусь с подозрением. Не могу забыть историю нашей Жади. В какой бы семье не выросла девушка, пусть она и порядочная, и воспитанная в наших традициях, но жизнь в Бразилии не может не наложить отпечаток на то, что европейцы называют менталитетом.
- Как, Сид Али, вы сказали? Ээээ…ме..э..нта..ли..?
- Менталитет – это определенные качества характера и взгляды, которые присущи определенной группе лиц. Живя в Бразилии, видя вокруг себя  на улицах города людей в легкой одежде, женщин с непокрытыми головами и в коротких юбках, голыми животами …, ты понимаешь, Зорайдэ, о чем я? В подсознании девушки не может не отложиться этот образ жизни, мысль, что люди могут жить и вот так, пусть в её доме никто никогда не осмелился бы так одеваться, вести себя подобным образом…
- Да, Икрам такой мягкий человек. Он не слабохарактерный мужчина, нет, но он не способен перевоспитать женщину, если она окажется такой, как Дуния. И с  такой, как Жади он не справился бы.
- Вот и я об этом. Пусть Икрам берет жену из Феса или Мекнеса, за которую будет нести ответственность и её род.
-…Всё, нам пора! – заспешил дядя Абдул, - нам пора! Дуния, не забудь ничего: у нас набралось столько сумок, что это вполне возможно – забыть или потерять один из чемоданов!
- Абдул, не говори мне ничего! – вызверилась Дуния. – Нечего мне указывать, что мне делать. За собой смотри!
Женщина снова была закутана в черный никаб, хотя на улице стояла теплая погода, и Дуния, конечно же, запарилась под темной, полностью укрывающей её одеждой. И была очень зла на мужа Абдула, который не собирался давать ей спуску ни в чем.
- Смотри, Дуния. Когда вернемся в Фес, я могу наказать тебя за подобный тон в разговоре со мной, - строго сказал дядя Абдул, погрозив узловатым пальцем.
- Да ладно тебе, Абдул! Вот сосватаем Ясмин, вернемся в Фес, я тут же с тобой разведусь! Пойду к шейху и попрошу дать развод!
- Дааа? И что же ты скажешь шейху? Он спросит, по какой причине ты не желаешь оставаться моей женой? И что ты ответишь? А?
Сыновья Али и Дунии стояли молча, не вмешиваясь. Какой бы ни была скандальной их мать, всё-таки они её любили. Но и обычай нарушить не могли: мать была теперь женой сида Абдула, и они не могли вмешиваться в их семейные отношения. Икрам даже отвернулся и с деланным безразличием рассматривал рекламные щиты вокруг здания аэропорта.
- Так что ты ответишь на вопрос шейха, Дуния? – не отставал Абдул от  жены.
- Я ему скажу, что ты не устраиваешь меня как муж! И уж найду, что сказать, об этом ты не переживай!
- Нет, ты мне скажи, что ты можешь мне поставить в вину! – выкатив глаза, глядя ей в лицо, допытывался Сид Абдул.
 Дунии надоело с ним спорить, и она, придвинувшись к нему поближе,  шепнула  на ухо Абдулу:
- Я скажу, что ты не удовлетворяешь меня как мужчина! А я женщина ещё не старая…
Никто не расслышал её слов, но все увидели, как у Абдула округлились глаза, и открылся рот, а старик напрасно пытался что-то сказать, но его губы беззвучно шевелились, и только. Когда они все шли довольно долго к терминалу и, наконец, остановились, только тогда Сид Абдул пришел в себя и так же тихо прошипел Дунии на ухо:
- Тебе не придется, Дуния, жаловаться на это, только дождись возвращения в Марокко. В моем доме ты станешь полноценной женой, я тебе обещаю. И если ты после этого скажешь шейху о том, чем ты мне пригрозила только что, это будет клеветой. Шейх потребует, чтобы ты поклялась на священной книге, на Коране. И ты не сможешь сделать этого, потому что не захочешь взять на себя смертный грех.
 Дуния даже задохнулась от его слов. Она и так успела пожалеть о своих словах, а то, что она услышала в ответ от муженька, привело её в ужас. В её жизни был только один мужчина – Сид Али. И на старости лет иметь отношения с Абдулом – это ни в какие ворота ни шло! Она поняла, что теперь ей предстоит продумать защиту от посягательств ставшего её законным мужем сида Абдула, а также найти выход, как развестись с ним. То, что Сид Абдул вполне способен  выполнить угрозу, она и не сомневалась. Аллах! Как она могла так неосмотрительно согласиться стать временной женой этого злобного и вредного старика, от которого она не получала никакой выгоды, одни неприятности! Абдул  не подарил ей ни одного украшения! Сказать кому – не поверят. Впрочем, отчего же не поверят? Все торговцы медины знают, кто такой Сид Абдул…
 Она думала об этом, даже поднимаясь по неудобному для её одежды  трапу самолета, а Сид Абдул с удовлетворением наблюдал за игрой мысли на её лице, искоса поглядывая на Дунию и получая удовольствие от осознания того, что смог, наконец, напугать и приструнить эту неуемную женщину.
 Зорайдэ и Сид Али ничего не понимали в том, что происходило между Дунией и Абдулом.
- Даже гадать не стану, что такое мог сказать Абдул ларе Дунии, что она идет молча и крепко задумавшись, - тихо заметила мужу Зорайдэ, садясь на кресло у иллюминатора, куда Сид Али пропустил её, прежде, чем сесть рядом.

***Проводив близких родственников на несколько дней в Сан-Паулу, Саид и Мухамед вернулись на автомобиле Саида в Сан-Криштован.
- Как только получишь деньги, не торопись, Мухамед. Дождись, когда к тебе приедет мой адвокат и поможет тебе с оформлением дома. Теперь развелось столько мошенников, что достаточно малейшей закорючки, поставленной не в том месте на документе, и ты можешь лишиться покупки. Надо быть очень осторожным.
- Да, Саид, я тебе очень признателен за помощь, - от души поблагодарил Мухамед брата.
- Есть одна неприятная деталь: дом, который ты купишь, придется оформить или на Амина, или на Латифу, или на тебя, но не на твою вторую жену Лейлу.
- Почему? – спросил Мухамед, втайне надеявшийся на то, что у них с Латифой останется всё по-прежнему. А если Абдул или он сам будет вынужден привезти Лейлу с ребенком в Бразилию, вот её он и собирался поселить в тот новый дом.
- Потому, Мухамед, что твоя Лейла несовершеннолетняя, это - во-первых. Ей нет 21-го года, так? И пока ты оформишь ей гражданство… К тому же тебе стоит продумать, кем ты представишь эту девушку властям Бразилии. Ведь по законам этой страны многоженство не разрешено.
- Но как же мне быть? – начал мямлить Мухамед, но Саид только усмехнулся. Брат, который мог дать сто очков вперед в своем магазине, умея продать что угодно, не разбирался в таких житейских делах, становясь беспомощным.
- Не забивай себе голову, я всё устрою. Я сам займусь этим, но ты должен будешь твердо придерживаться той линии действий, какую я подскажу тебе…
Приехав в Сан-Криштован, Саид и Мухамед вошли в дом, выпили чай, который им подала Халиса, и заторопились к дому, чтобы окончательно договориться с хозяином.
После того, как вопрос был улажен, Саид, выйдя на улицу, вдруг попросил Мухамеда:
- Отведи меня в кафе Мустафы. Я хочу взглянуть на то, как наш родственник ведет дела. Я был там очень давно, мне хотелось бы увидеть, какие изменения произошли…
- Конечно, Саид. Но пусть с тобой пойдет сам Мустафа. Его жена редко, но всё же бывает одна в своём магазине, и может неловко получиться, если мы окажемся наедине с этой женщиной.
- Ты прав, брат. Попроси Мустафу пойти со мной.
- А тебе известно, Саид, что дона Ноэмия продает в магазине украшения, которые своими руками делает Жади? Я говорю тебе об этом, чтобы для тебя не стало неприятной неожиданностью встреча с самой Жади или какие-либо слова доны Ноэмии, которая не упустит случая показать тебе свой товар, украшения Жади в том числе. Она отвела под них целый стенд и придумала некую восточную легенду о каждой из её поделок.
- Мухамед, вот ради этих украшений я и стремлюсь попасть в кафе или магазин Мустафы. Я так и не понял, где украшения продаются. 
- Для чего они тебе, брат? – с удивлением спросил Мухамед.
Саид усмехнулся.
- Эти украшения Жади делала по эскизам, придуманным моей дочерью. Это память о Хадиже. Возможно, однажды я пришлю их ей, или передам с кем-то, чтобы сделать Хадиже приятный сюрприз. Как бы я не относился к её матери, но Хадижа будет рада получить такой подарок, который напомнит ей и обо мне, и о матери, которую она любит.
- Понятно, - ответил Мухамед,  - подожди, я сейчас отправлю к тебе Мустафу, а сам останусь в магазине.
И точно: очень скоро из «Волшебной лампы» показался Мустафа, который и повел Саида в сторону их с Ноэмией кафе. А Мухамед остался стоять на пороге магазина, в котором в этот час не было ни одного покупателя.
Он смотрел вслед брату, думая, что не только ради дочери Саиду понадобилось взглянуть на украшения, сделанные руками Жади. Мухамед иногда очень хорошо понимал то, что Саид пытался скрыть от других, и ему это удавалось. Но только не от него!

…- А вот и наш магазин! Это и кафе, потому что сладости и напитки Ноэмия продает на улице за стойкой. А внутри помещения есть и столики, и прилавки, и витрины. Отдельно моя жена отвела несколько полок для сувениров и украшений, которые пользуются огромной популярностью у туристов и приносят немалый доход нашему магазину, - пояснил Мустафа знатному родственнику, подводя Саида к семейному предприятию.
Они подошли к заведению, причудливо изображавшему нечто вроде восточного шатра в стиле сказок Шехерезады. Какая-то девушка в блестящем тюрбане стояла за стойкой и наливала соки в приготовленные стаканы. А из кафе тут же показалась Ноэмия, одетая в восточный халат «аля-Шехерезада», неся на небольшом блюдце несколько пар разного печенья. Две покупательницы, расплатившись, тут же заняли места за самым удобным столиком.
- Мустафа! Ты ли это? – пренебрежительно произнесла женщина имя мужа, с которым немного поссорилась накануне. Но, увидев, с кем именно пришел муж, она сменила тембр голоса.
- Синьор Саид?! Ваше посещение - такая честь для моего магазина! – промурлыкала она.
- «Нашего!» - сделал свирепые глаза Мустафа.
 Но дона Ноэмия продолжала:
-  Проходите синьор Саид. Что вам предложить: кофе, чай с мятой? Или стакан свежевыжатого сока из манго?
- Нет, благодарю, Лара Ноэмия. Решил заглянуть, ведь я так давно не был в вашем  кафе. Но наслышан от Мухамеда о ваших  с Мустафой успехах в бизнесе.
Если Ноэмии и не понравилось то, что её личный успех в торговле был вдруг поделен с мужем, у которого заслуг в этом процессе не было вовсе, то она, чтобы «сохранить лицо», решила не подавать вида.
Они прошли внутрь «Шатра Шехерезады», как назван был магазин. Саид осмотрелся: удивительно, как смогла эта женщина так правильно разложить на витринах вещи, что они смотрелись в самом удачном ракурсе, бросаясь в глаза покупателям.
«Возможно, я всегда ошибался на счет этой женщины, - думал Саид, рассматривая тем временем витрину с сувенирами. – Сколько раз я встречал её в доме Мухамеда на праздниках, но она всегда казалась мне простоватой болтуньей».
У него тут же мелькнуло желание так построить беседу, чтобы подвести разговор к Жади. Расспросить дону Ноэмию о планах Жади, не собирается ли бывшая жена отправиться в Марокко и т.д., но он понял, что даже из желания посплетничать с родственником мужа она не станет злословить о Жади.
О, нет, жена Мустафы оказалась не так проста. И Жади она не выдаст. Кто ей дороже: мужчина - родственник мужа или дружба и взаимовыгодное сотрудничество с Жади? Женская солидарность не позволит ей раскрыть Саиду планы бывшей жены, если, конечно, ею что-нибудь замышляется. Но пока это ещё неизвестно.
Саид подошел ближе к витрине с украшениями и сразу же узнал руку Жади. Он давно знал, что она сдает на продажу выполненные в арт-стиле украшения. Хадижа показывала ему эскизы и фотографии, так же и «драгоценности», сделанные специально для кукол.
Прежде всего он обратил внимание на необычное ожерелье с нефритами. Не заметить его было невозможно.
 Он тут же вспомнил кулон, которым Жади когда-то очень дорожила. Она то теряла его, то украшение самым непостижимым образом возвращалось к ней…  Мужчина не мог отвести глаз от зеленых камней разных оттенков, выделявшихся среди других деталей украшения.
 Дона Ноэмия не могла понять, узнал Саид вещи, выполненные бывшей женой, или нет. Известно ли ему вообще, что Жади занимается ювелирным рукоделием?
И она решила устроить небольшую проверку: вдруг Саид выдаст себя каким-то образом, а она поймет правду?
- О, я вижу, вам кое-что понравилось…Прекрасный выбор! В этом украшении все детали марокканские! Одна очень важная синьора, много лет прожившая в Марокко, делает украшения – от тоски по родине. Она работает в несколько необычном стиле, - сказала она, как бы забыв, что Саид очень хорошо знаком с мастерицей. -  Посмотрите, какая чудесная вещица!
С этими словами дона Ноэмия сняла с держателей украшенное жадеитами ожерелье.
- Оно стоит не очень дорого, тем более для такого уважаемого человека. Но вы только посмотрите, как играют нефриты,  как чудесно они сочетаются со старинными восточными   монетами из серебра!
В ней заговорила бизнес-леди. Она решила завысить стоимость украшения раза в три против той цены, о которой договорилась с Жади. К тому же она несколько неверно истолковала внимание Саида к украшению. Что, если богатому родственнику захотелось купить его, пусть и не дорогое для его кармана, но напомнившее о далекой исторической родине? Мустафа рассказывал, что и Мухамед, и Латифа, и Жади с Саидом – родом из Марокко.
Саид же взял в руки ожерелье и испытал странное чувство. Как будто  его пальцы почувствовали, как через камни к нему передалась энергетика Жади. И само  украшение производило странное впечатление. Но Саид решил пока не рассматривать его во всех деталях. Он успеет сделать это и позже. 
- Я хотел бы купить это украшение.
- Прекрасный выбор,- прощебетала дона Ноэмия, - Но у вас 3 жены. Выберете еще 2 украшения, чтобы другим было не обидно.
Мустафа ущипнул Ноэмию за руку. Но это был не тот случай,  когда говорят:  умному достаточно намекнуть, а глупого надо толкнуть, чтобы понял. Нет! Ноэмии хотелось покрасоваться перед богатым родственником, но и не упустить выгоду.
«Жади хватит вырученных за украшение денег на полбилета до Марокко, но теперь это не страшно. Дело сделано, Хадижа замужем», — думал Саид, доставая портмоне, чтобы расплатиться за  выбранную вещь.
Саид потом очень пожалел о своей покупке.


*** Как только Саид вернулся домой, первое, что произошло – ему сообщили, что снова звонила Маиза.
- Маиза? – удивился Саид. – Странно…
Он отправился в свою часть зала, где много лет стоял его стол, за которым он работал по вечерам на ноутбуке, просматривал почту или разбирался с документами. Конечно, у Саида был рабочий кабинет наверху, на втором этаже,  но там он бывал только под настроение.
Вот и теперь, едва поставив на стол захваченный из офиса портфель, он достал сотовый, и, пробежавшись по электронной записной книжке, нашел нужный номер, что, к слову, не ускользнуло от внимательных глаз его жен, сидевших на диване у стола и занимающихся каждая своим делом.
Фатима читала книгу, у Зулейки на руках была Бадра, а рядом сидел  её сын Амир, вертя в руках какую-то небольшую игрушку-головоломку; Мунир возле Рании тоже что-то заинтересованно рассматривал в коробочке, которую он держал в ладонях. Амина и Рания о чем-то тихо шептались…
Но стоило Саиду набрать номер, что-то неуловимо изменилось в атмосфере комнаты. Как будто стало тише. Стало слышно, как журчит вода в фонтане возле окна.
Но Саид ничего этого не заметил. Он набрал номер и сосредоточенно ждал ответного сигнала.
- Маиза? Удивлен…давно ничего о тебе не слышал… Да, конечно! Вполне подойдет…Завтра?.. Да, завтра…хорошо, в том же ресторане. Ничего не изменилось, всё осталось на своих местах, ресторан никуда не исчез. Когда ты прилетела?...  И где остановилась?.. Нет, не забыл, где это… Отлично!...Нет, у меня не было времени взглянуть, поэтому никаких смс я не видел…Ты помнишь мой номер телефона?..
Вероятно, женщина сама поинтересовалась, удобно ли ему говорить, потому что Саид вдруг слегка повернулся к притихшим женам и, бросив на них взгляд, понизив голос, ответил:
- Маиза, поговорим завтра…, тогда всё и обсудим. Понимаю, что без веской причины ты не стала бы звонить мне столько лет спустя. Должно было случиться нечто такое, что заставило тебя нарушить молчание… И тебе…. И я тебя, - усмехнулся Саид, а затем отключился от связи.
Он присел к столу и занялся телефоном, проверяя, видимо, накопившиеся за день сообщения в памяти телефона.
А Фатима и Зулейка сидели молча, совершенно обескураженные сердечным тоном, каким Саид разговаривал со старинной знакомой.
Фатима ощутила, что их так называемая семья, к которой она едва начала привыкать, принимая против воли факт многоженства Саида, так вот - их семья разваливается на куски. Саид показался ей вольной птицей, а они были его пленницами, одалисками в гареме, вещами, которые он счел нужным иметь и держать в своем доме.
 Из того, что она услышала, прислушиваясь к разговору мужа с невидимой Маизой, она поняла одно: Саид, не стесняясь присутствия трёх жен, согласился встретиться с бывшей женой Лукаса. Как это понимать?
Фатима незаметно покосилась на Зулейку. Та сидела грустная, даже скорее – расстроенная. «Значит, к Зулейке разочарование пришло уже давно. С меня же упали розовые очки только сейчас,  стоило мне увлечься Саидом как мужчиной. Но как довольна Рания! Как будто Саид ей больше не муж!»
 Действительно, стоило взглянуть на спокойное и удовлетворенное  выражение лица Рании, как сразу становилось понятно: первая жена вовсе не расстроена предстоящим свиданием мужа с какой-то женщиной, у которой он некогда ночевал! Наоборот: она предвкушает страдания и возмущения, которым поддадутся две другие жены Саида.
«Нет, Рания, ты от меня этого не дождешься, дорогая!» - сердито подумала Фатима-Клер. Если Саид и при них начнет встречаться с любовницей, она просто не сможет продолжать относиться к мужу по-прежнему. В ней, в её душе уже произошли перемены. Появилась какая-то отстраненность от Саида.
Но он так и не заметил, что с ней что-то происходит, будучи слишком занят днем, возвращаясь уставшим поздно вечером, а ночью он спал как убитый. И не только потому, что Рания подливала ему в питье сонные отвары. (Да-да! Однажды она попалась им с Зулейкой за этим занятием. Но поклялась, что Саид сам попросил её сделать такой отвар, ведь он часто стал жаловаться на бессонницу при сильной усталости после трудных рабочих дней. Ей поверили, но не совсем. Теперь первая жена Саида вела себя осторожно.)
Фатима поймала на себе насмешливый взгляд Рании, которая как будто читала её мысли. Но она только презрительно прищурила глаза и поднялась с кресла.
- Я схожу за свежим соком. Зулейка, принести тебе что-нибудь? – спросила Фатима
- Нет, я потом сама скажу Мириам, какой сок приготовить для меня. Бадра беспокойно ведет себя, когда я пью некоторые соки, а потом кормлю её грудью. Наверное, у моей дочки болит от них живот. Ведь через молоко на неё влияет всё то, что я ем и пью.
- Хорошо, тогда закажу только для себя, - повернулась и собралась уже идти в столовую вторая жена.
- Нет, Фатима, пожалуйста, и нам с Аминой принеси. Скажи Мириам, чтобы нам принесли сок манго и…булочки с корицей, - поправила себя Рания, увидев выражение лица любимой жены Саида.
Фатима ушла, а Рания, посмотрев на занятого делами мужа, переглянулась с Аминой. Сестры всегда понимали друг друга с полуслова. Но на этот раз Амина не стала отвечать на злорадную усмешку Рании. Она сдвинула брови и что-то шепнула одними губами, но Рания всё-таки поняла сестру.
Саид встал со своего любимого места в доме и направился наверх.
- Я поднимусь в кабинет и буду очень занят. Поэтому, Рания, сделай так, чтобы меня пока никто не беспокоил, - сказал он, проходя мимо места, где собрались все члены его семьи.
- Ты обещал мне партию в шахматы! – недовольно упрекнул отца Мунир.
- Я помню об этом. Позже я составлю тебе партию, сын.
Когда шаги Саида затихли на верхнем этаже, Рания сказала сыну:
- Мунир, ты же видишь – твой отец захватил с собой портфель. Ему нужно поработать с важными документами, нужна полная тишина, чтобы сосредоточиться и не наделать ошибок в бизнесе.
- Вот сок. Мириам, поставь бокалы на столик.
- Но это не манговый, как я просила! – сказала капризным тоном Рания.
- А этот сок принесли не для тебя! Иди с Мириам, пусть она прикажет на кухне выжать сок, какой тебе захочется, - холодно ответила Фатима, находившаяся и без того в плохом настроении.
Рания фыркнула. Но потом, посмотрев в сторону лестницы и не вытерпев, сказала:
- Я знаю, где Саид однажды встречался с этой Маизой. Мы с Назирой в тот раз гуляли по Торговому Центру в Тижуке, и я случайно заметила их за столиком кафе. Хорошо, что их скрывала от нас густая зелень   вокруг кафе, иначе могла бы произойти неприятная ситуация.
- Рания, когда ты перестанешь быть сама себе врагом? Твой длинный язык…
- Прекрати, Амина!.. Я видела Маизу вместе с Лукасом не один раз, когда мы с Саидом бывали в клубе «Нифертити», или сталкивалась с ней на празднике в доме синьора Ферраса, с которым у Саида были какие-то дела. Но я и предположить не могла, что Маиза – любовница Саида. Только увидев их вместе, я стала замечать многое из того, что до этого совсем не видели мои глаза, чему я не придавала значения.
- Рания, для чего сейчас ты об этом рассказываешь? – злилась Амина, переживая за сестру.
- Нет, почему же, пусть рассказывает. Мне интересно знать, какой мужчина стал моим  мужем, - почти спокойно сказала Фатима. Только едва дрогнувший голос выдал её, показав, что и ей вовсе не безразлично поведение Саида и его прошлое, из которого стали появляться призраки, точнее – живые женщины.
- Да, какая она – Маиза? Сколько ей лет? – невольно подхватила и Зулейка.
- Вы сами можете увидеть эту женщину. Можем завтра же поехать в Торговый центр, ТОТ самый! И вы всё увидите собственными глазами.
- Рания, не подбивай других на то, что приведет к большим неприятностям тебя саму!
- Амина, разве приятно сознавать, что тебе изменяют? Пусть Фатима и Зулейка сами убедятся в том, что Саид – изменник, он никого не любит, кроме себя. Он признает только за собой право на собственность, а если кто-то посмеет, как Жади, попытаться тоже стать счастливым, то…
- Рания, я ухожу! У меня нет больше желания увещевать тебя! – встав с дивана, она сделала шаг, но за ней следом упали с дивана две расшитые марокканские подушки. Она остановилась на мгновение и приложила руку ко лбу.
- Что с тобой, Амина? – озабоченно спросила Рания.
- Голова закружилась что-то, мне пора прилечь и отдохнуть. Я устала, Рания, спорить с тобой.
- Иди, Амина, отдохни, - снисходительно согласилась сестра. – А мы ещё не решили, когда мы поедем в Торговый Центр.
- Рио  - большой город, не обязательно, что Саид встретится с…этой женщиной… в том самом кафе, - сказала упавшим голосом Зулейка.
Амина ушла, а Фатима с Зулейкой остались внизу, каждая – со стаканом сока. Дети тоже вставили по трубочке в бокалы, сидели рядом и пили сок.
Рания же безуспешно старалась уговорить остальных женщин пойти на место встречи Саида с Маизой.
- Рания, ты ведь наверняка расслышала, что речь шла о ресторане. При чем здесь кафе? И если Саид, не таясь, собирается встретиться с той женщиной, значит, между ним не будет ничего того, что нас могло бы по-женски возмутить! – рассудила Зулейка.
- Вы плохо знаете Саида! Он действует открыто, потому что ему нет никакого дела до нас троих. Только и всего.
- Хорошо, допустим, они собрались встретиться в том кафе, и что дальше? Вот мы идем по торговой галерее и видим нашего мужа в обществе Маизы. И что дальше? Как ты собираешься действовать? Публично уличить Саида, устроив скандал? Или что ты предлагаешь?- с сарказмом произнесла Фатима. – Тебе хочется и нас столкнуть с Саидом, чтобы и нам было так же плохо, как тебе тогда, но ты не просчитываешь до конца, как события будут развиваться дальше. Рания, тебе немножко не хватает ума, - сделала вывод Фатима.
- Ну что ж, теперь вы терпите его измены. Это ваше дело…
- Рания, и придется. А что мы можем? И куда нам деваться из этого дома, даже если Саид решит привести ещё несколько наложниц или даже поселить Маизу в этом доме! Мы ни-че-го не сможем сделать. Ни-че-го! – продолжала противостоять первой жене Зулейка.
- Но… но вы же могли бы…, - не находила слов Рания.
- Мы могли бы с ним развестись, как Латифа с Мухамедом! Ты это хотела сказать? – догадалась Зулейка о том, что именно вертелось на языке Рании, но она никак не решалась произнести.
- Было бы не плохо проучить Саида, если бы от него отвернулись все жены сразу!- предложила интриганка.
- Он возьмет других жен. За этим дело не станет. Сид Абдул уже пообещал ему найти новую жену или даже двух. Вот только нас уже трое. Значит, одна из нас – «кандидатура на вылет»?
Женщины молча переглянулись.
- Саид может делать всё, что ему заблагорассудится, а для меня главное в жизни – это мои дети. Разводиться с отцом моих детей, которых у меня отберут, если я буду настаивать на разводе? Нет, только не это! – твердо произнесла Зулейка.- Пусть приводит четвертой женой Маизу, мне все равно.
- Вы не знаете об этом, но… Саид уже приводил Маизу в этот дом. И она сидела вот на этом самом диване. А Жади он заставил танцевать для них обоих. И Жади подчинилась. А Саид с любовницей сидели на диване и смотрели, как она танцует перед ними.
- Какой ужас! – тихо возмутилась Зулейка.
- Да, ужасно. Но если Саид решит привести в дом Маизу…  Думаю, нас всех по очереди заставят танцевать для неё. Сами в этом убедитесь, - мстительно закончила интриганка.
У Зулейки на руках заплакала малышка.
- Бадре пора спать. Я спущусь ужинать, как только смогу, - пояснила вторая жена и ушла в свою комнату.
Рания же вспомнила, что не сделала одно важное дело на кухне, не обсудила с Мириам меню на предстоящую неделю, как и закупки продуктов.
 Она тоже отправилась на кухню. А Фатиме не захотелось сидеть одной в огромном зале,  и она решила подняться в свою комнату и оставаться там, пока Саид не заглянет к ней в комнату, чтобы  немного поговорить, а потом вместе спуститься в столовую к ужину. Он так часто делал… Впрочем, возможно теперь этого больше не будет.

В это время у себя в кабинете Саид, оставшись, наконец-то, в полном одиночестве, аккуратно достал из портфеля украшение, сделанное Жади,  разложил его перед собой на большой белый лист бумаги и стал рассматривать…
В самом центре ожерелья был поставлен большой темно-зеленый камень. Жадеит, т.е. нефрит. Он же был центральной подвеской. От него в противоположные стороны расходились, удаляясь от центра, нефритовые подвески всё меньшего  размера и всё более светлого оттенка – от дымчато-зеленого до золотисто- лимонного.
Саиду показалось, что украшение весьма стильное. Пусть и было испорчено, на его взгляд, непонятно для чего добавленными серебряными монетами. И не только целыми монетками, но и сегментами, на которые были разрезаны несколько штук медных монеток. Здесь же были и висюлины из черного эбонита, и закрученные спиралью нечто, похожее на металлические стружки, да, ему не показалось – именно так! И тонкие пластины из непонятно чего, на каждой из которых был выгравирован восточный узор или слова арабской вязью…
«Украшение, если не считать нефритовых бусин и камней, сделано из мусора. Но надо отдать должное Жади – ожерелье смотрится весьма стильно!»  Он ещё некоторое время полюбовался результатом трудов бывшей жены, подумав, что, придумай она себе такое увлечение, живя в его семье,  то для них всё могло бы сложиться иначе. И тогда это украшение он рассматривал бы совсем с другим настроением и мыслями.
Услышав в коридоре приближающиеся легкие шаги Фатимы, Саид невольно сгреб украшение и собрался уже сбросить его в верхний ящик стола, но тот оказался закрытым. Саид с досадой вспомнил, что сам же утром и закрыл на ключ стол, чтобы дети не побаловались с его документами.
Как бы не следили за детьми их няни, но то и дело в его кабинете оказывалось то одно, то другое переставлено, переложено или вовсе куда-то вынесено. Саида страшно раздражала эта ситуация. И всё равно он ничего не мог поделать. И порой он был вынужден закрывать ящик стола на ключ…
А теперь он просто не успевал открыть замок и спрятать украшение.
 Поэтому, когда в кабинет, постучав, но, не дожидаясь разрешения, быстро вошла Фатима, она, конечно, сразу  же увидела лежащее на столе, а точнее – небрежно брошенное – украшение.
- Оооо! Что это? Саид, какая прелесть! Ты купил это для меня? Я обожаю такие необычные оригинальные вещицы! Можно..., ?- протянула руку Фатима и взяла ожерелье. Она рассматривала его, и оно ей безумно нравилось.
«А что, если Саид купил украшение вовсе не мне, а Маизе? Кто знает, возможно, этой женщине тоже нравятся украшения в стиле арт, как и мне! Тогда тем более надо сделать так, чтобы оно ей не досталось!»
- Саид! Как мне понравился твой подарок! Спасибо тебе! Могу я взять его прямо сейчас? Понимаю: ты, наверно, собирался сделать мне сюрприз? – говорила Фатима, любуясь украшением.
Саид снова сел на вращающееся кресло и с растерянным видом молчал. Как он мог объяснить, кому или для чего он купил это украшение? Он купил его для себя – честно признался Саид себе. Но теперь надо было как-то объяснить Фатиме присутствие украшения на его столе.
- Оно тебе действительно нравится?
- Да, Саид, очень!
- Бери сейчас! – махнул он рукой.- Только не показывай Рании, я не хочу скандала, и без того устал сегодня. А потом ей и Зулейке я тоже куплю что-нибудь.
- Спасибо, дорогой! Да, я зашла сказать тебе, что ужин готов. Если ты закончил дела, то спускайся, мы ждем тебя.
- Хорошо, я скоро приду.
Когда Фатима  вышла из комнаты, Саид досадливо нахмурился. Как не повезло, что понравившаяся ему вещь вот так быстро уплыла из его рук. Теперь «труд» Жади он увидит только на третьей жене. Впрочем, кому, как не Фатиме, так напоминавшей ему Жади, мог бы он подарить украшение?
- Раз уж так получилось, пусть оно принадлежит Фатиме, - тяжело вздохнул он и решил, наконец, переодеться в домашнюю одежду. И в этой комнате тоже был шкаф в его вещами, поэтому он достал темную рубашку и домашние брюки, сменил носки и  вставил ноги в удобные бабуши, вспомнив, что брат Мухамед поверх всего любит носить ещё и марокканский халат – тонкую джеллабу. Но Саид привык, чтобы одежда не сковывала его движений, а длинный халат заставил бы его постоянно путаться в подоле.

… Занимаясь туалетом, Саид и не подозревал, какие страсти зрели в его доме из-за подаренного Фатиме украшения.
 Когда третья жена вышла из кабинета мужа, она, не успев дойти до собственной комнаты, наткнулась на поджидавшую её Ранию, испугавшуюся того, что Фатима может выдать её, рассказав о подстрекательствах к слежке за ним и Маизой. Амина подсказала ей эту мысль. И Рания с ужасом ждала возвращения соперницы, не понимая, почему Фатима так долго задерживается в кабинете Саида. Ведь она же собиралась только сообщить ему о готовом ужине.
 И вот Фатима с довольным лицом показалась в коридоре. Она остановилась на минуту и застегнула на шее …украшение!
«За какие заслуги Саид одарил третью жену подарком? За донос? Нет, не может быть! Ведь Саид не мог знать, покупая украшение, что Фатима может наябедничать ему на меня! Значит, оно куплено для неё. А где подарок для меня? Я сейчас же это выясню», - решила Рания.
- Остановись, Фатима. Что это у тебя на шее? Подарок Саида?
- Это так! Саид купил его для меня, посмотри, какая прелесть! Просто чудо! Аллах, как муж любит меня, если не забывает купить вещь, которая случайно попалась ему на глаза, но которая могла мне понравиться! – назло Рании похвалилась Фатима.
- Вот как? А мне Саид что купил? Ведь он должен делать нам подарки поровну, - ревниво сказала первая жена.
- Нет, тебе он ничего не купил. Но я, узнав об этом, успокоила Саида: ведь это украшение не представляет большую ценность. Видишь? Это просто красивая бижутерия, пусть и ручной работы. Поэтому вряд ли ты, Рания, польстишься на подобное. Наш муж сказал, что и о вас с Зулейкой он не забудет, когда подвернется что-нибудь хорошее, что может понравиться тебе или ей.
Фатима быстро пошла к лестнице, решив теперь не снимать украшения, раз уж Рания его увидела. А Рания поспешила в комнату, где на постели отдыхала Амина, которой что-то было не по себе.
- Меня тошнит, Рания. И голова кружится, - пожаловалась она.
- Может быть, у тебя повысилось давление? Я скажу Мириам, чтобы она принесла аппарат, чтобы его измерить. Она умеет это делать.
- Нет, не надо. Я знаю, что со мной. Ещё перед поездкой на свадьбу мы с мужем побывали у врача, который подтвердил мои подозрения: я снова беременна! Поэтому я так себя чувствую.
- Ты беременна?!- с завистью переспросила Рания, которой тоже хотелось родить Саиду ещё одного сына.
- Да, Рания. И мой муж был против того, чтобы я летела в Бразилию. Но на билет были уже потрачены большие деньги, а наши с тобой родители очень хотели, чтобы я помогла вам с Саидом разобраться в отношениях и помирить вас. Поэтому мне пришлось рискнуть и, хвала Аллаху, со мной ничего не произошло. Надеюсь, вскоре я вернусь в Фес к мужу, благополучно перенеся перелёты из Рио в Париж и до Марокко, - она счастливо улыбнулась, приложив руку к животу.
- Я очень хочу, чтобы на этот раз родилась дочка, - добавила она.
- Дочка? – пренебрежительно спросила Рания. – А мне хотелось бы второго мальчика. Это укрепит моё положение в доме. Пойдем, Амина, всё готово к ужину.
- Иди без меня. Я позже поем, если не успею спуститься, когда все будут садиться за стол. Пусть пройдет тошнота. Я полежу ещё немного. Иди.
Рания немного подождала сестру, но потом тоже отправилась в столовую.

…А Фатима тем временем, спустившись с лестницы, остановилась возле фонтана и присела на его край, не подозревая о том, что когда-то так делала Жади. Она провела рукой по воде, в которой плавали яркие лепестки свежих роз, видимо, недавно принесенных для этого из сада.  И была неприятно удивлена тем, что её уединение решила нарушить Зулейка, которая сначала остановилась рядом, как вкопанная, увидев на Фатиме украшение, а потом ещё несколько раз бросала и на украшение, и на неё странные, недоумевающие взгляды, не решаясь, видимо, сказать то, что ей хотелось сказать.
«Неужели Рания заразила своей жадностью и мелочностью даже Зулейку? И она тоже сейчас выскажет претензию, что мне одной Саид сделал подарок?  Или из-за появления в жизни Саида другой женщины между его женами теперь должна начаться война за внимание? Кому он больше его окажет? Начнут искать подтверждения своей нужности мужу?» - размышляла Фатима, тоже посматривая в сторону Зулейки.
- Прости, Фатима. Но… откуда у тебя это украшение?
- Мне его Саид подарил, - ответила Фатима, подумав с тоской, что ей придется ещё раз  перенести уже пережитую с Ранией ситуацию. Это скучно!
- Саид? – удивилась Зулейка. – Странно, мне знакомо это украшение. Я тебе объясню: несколько месяцев назад мы с Хадижей по просьбе её матери придумали эскиз украшения, в котором она хотела использовать нефриты разных оттенков. И серебряные монетки. И надписи на арабском. Хадижа сама подбирала слова: счастье, радость, удача, любовь и т.д. Жади хотела создать позитивное украшение, а потом подарить его Латифе. Но Латифа почему-то отказалась. Хадижа мне тогда по секрету сказала, что Жади после этого и решила выставить украшение на продажу, чтобы вырученные деньги отдать Латифе…или её дочери, которая живет - Аллах один знает, в каком ужасном месте…, но и там за проживание надо платить.
- Вот как? – нахмурилась Фатима. Ещё не лучше! Она заподозрила, что украшение куплено Саидом  для Маизы, а оказывается, это работа Жади! Впрочем, может быть, Саид и купил его для Маизы как раз потому, что его сделала Жади? Но почему? Что он хотел ей этим сказать? Или всё намного проще: Саид тоскует по Жади, потому что всё ещё любит её! Вот и купил ожерелье в память о ней. Или нет: Маиза купила украшение, сделанное руками бывшей соперницы и привезла показать его Саиду, отдала ему, чтобы посмеяться, до чего опустилась Лара Жади, став женой бразильца… Или нет, так быть не может – ведь Саид при них договорился о первой встрече с Маизой на завтра…
- Фатима! Ты слышишь, о чем я тебе говорю? – раздался голос Зулейки совсем рядом.
- Что? Извини, я задумалась. Так о чем ты хотела сказать?
- Думаю, тебе не стоит носить это украшение при Саиде. Он может случайно узнать, кто его сделал, и  тогда он обвинит и тебя, и меня в том, что мы знали, но не сказали ему о происхождении его подарка, который случайно попал ему в руки.
- Нет, Зулейка. Саид прекрасно знает, что Жади – автор этой работы. Хадижа мне говорила, что она почти всегда обсуждала с отцом ваши с ней эскизы. И он сам интересовался работами Хадижи. Думаешь, эскиз, свои рисунки для такой  необыкновенно оригинальной вещи  она не показала бы отцу?  Конечно, Саид знает всё. 
- Но..., тогда я не понимаю, зачем ему было покупать украшение, которое придумали мы с Хадижей, но дарить его тебе, если ему всё известно?
- Я тоже удивлена не меньше тебя. Но объяснений нет и у меня.
К Зулейке подбежал Амир и потянул её за руку к открытому окну, желая что-то показать.
А в голове Фатимы родилась и стала быстро обрастать деталями каверза против Рании. О! Она теперь знает, как подшутить над Ранией, зло подшутить! И унизить! Как только что была унижена она, узнав, что получила от Саида не простой подарок. И как посмел Саид так поступить с ней? Он знал, чьё ожерелье, но всё равно отдал его ей!
«Впрочем, я не справедлива к Саиду: ведь я сама выпросила у него эту вещь, которой он, похоже, просто любовался. И не окажись я в его кабинете, возможно, так никто и не узнал бы о существовании этого украшения. Я отомщу обоим – и Саиду, и Рании», - решила она.
 И она специально направилась в сторону столовой так, чтобы непременно пересечься с первой женой.
Она медленно шла, поглаживая рукой крупный зеленый камень на груди, а серебряные монеты издавали нежный звон, ударяясь друг о друга при каждом шаге Фатимы.
Рания, увидев её, почувствовала, как захлестывают её волны зависти. Почему всем хорошо, но только не ей? Амина ждет ребенка. Зулейка счастлива тем, что способна жить, не ревнуя Саида, а принимая его таким, какой он есть. Она счастлива, что её не одолевают многие демоны, с которыми знакома душа Рании. Фатима опять получила от Саида подарок и радуется, что муж выделил её из остальных жен.
Рания окинула взглядом  удачливую соперницу. К каштановым волосам  (а Фатима снова перекрасила волосы и больше не была блондинкой!), пышной массой рассыпавшимся по её спине, очень шло платье из плотного дорогого шелка густого темно-голубого цвета с  вышитым цветочным рисунком по рукавам и низу длинного подола. И как  сочла Рания, ещё красивее казалось и платье, и сама Фатима, благодаря бесподобной «дешевой бижутерии», как выразилась третья жена.
Теперь Рания и сама не отказалась бы от такой бижутерии, казавшейся ей с каждой минутой всё привлекательней.
И Рания не сдержалась. Когда Фатима поравнялась с ней, завистница потребовала:
- Фатима, я хочу, чтобы ты отдала мне украшение! Я – первая жена, и если Саид не купил подарки всем женам, то право на единственное украшение имею только я! Отдай мне его?
- Ещё чего! – притворно возмутилась Фатима, радуясь, как верно она просчитала поведение этой особы. – Саид подарил украшение мне! Это вещь не дорогая, но очень модная. И совсем не в твоем вкусе! Зачем оно тебе?
- А я приказываю тебе: отдать, иначе…
- Что? – нахальным тоном с любопытством спросила Фатима.
- Я расскажу Саиду одну давнюю историю, как ты однажды сбежала от нас с Зулейкой в Торговом Центре. И мы долго не могли тебя найти. Ты специально тогда так поступила. Пусть Саид узнает об этом. А вдруг ты как Жади – встречалась там с любовником? Она так и делала: бросала нас с Зорайдэ в Торговом Центре, говорила, что идет к врачу, а сама сбегала к Лукасу. Пусть Саид и с тобой разберется.
- Нет, Рания. К чему вспоминать прошлые проказы? Ты прекрасно знаешь, что у меня нет любовника! Но я не хочу, чтобы Саид лишний раз переживал, вспоминая свой брак с Жади, - снимая с шеи ожерелье, отвечала притворно-заискивающим голосом Фатима. – Вот, бери, если оно тебе так понравилось.
Рания, поразившись, как легко достался ей этот трофей, тут же надела его на собственную шею. Она с трудом вытащила прядь волос, запутавшуюся в металлических стружках и монетах, с полным правом расправила на груди украшение, подумав: «Почему я должна получать подарки и украшения только после того, как Саид что-то купит или подарит Фатиме? Эту нахалку давно пора проучить, и я это сделала. И Саиду это будет уроком. Он увидит на мне украшение, но ему нечего будет возразить – ведь другим женам он ничего не купил, а значит, он не прав. Но он всё поймет!»
Фатима же смотрела, как Рании  с трудом удалось расправить украшение, едва не порвав его из-за запутавшихся в нем волос.
«Как будто ожерелье знает, что досталось врагу его самой первой хозяйки», - позлорадствовала про себя Фатима, взяв со стола стакан сока и сделав несколько глотков через тонкую трубочку.
«Теперь посмотрим, как поведет себя Саид, и как поступит Рания, узнав, откуда украшение, и кто его сотворил», - предвкушала она новый скандал, с нетерпением ожидая появления Саида.

7. ЧАСТЬ 5. Глава 6 Ожерелье Жади и крах Рании.

…А произошло всё намного хуже, чем можно было себе представить. Фатима, конечно, не могла ожидать, к чему приведет её желание слегка подставить недалекую соперницу,  покусившуюся на её новое приобретение.
Когда в столовой появился Саид, и все сели за стол, сначала все занялись едой, и Рания тоже сидела тихо, не привлекая к себе внимания. Но потом Саид поймал странный взгляд, брошенный Зулейкой на Ранию, а затем – выразительный!  - и на Фатиму.
И только тогда он увидел, что на груди первой жены не просто украшение, а именно то, которое он полчаса назад отдал Фатиме! Как это могло случиться?
- Смотри, сынок, какое красивое украшение купил мне твой папа! – обращаясь как бы к сыну, сказала Фатима, дождавшись, когда Саид, наконец, заметит на ней свой подарок, сделанный другой.
- Фатима, объясни! – потребовал неприятно удивленный Саид.
- О, дорогой!.. Что я могла сделать? Я ведь только третья твоя жена! А Рания – первая, и она потребовала, чтобы я отдала ей твой подарок, потому что ты поступил с ней и Зулейкой несправедливо: ничего им не подарил, но мне сделал подарок. Мне пришлось подчиниться и отдать ожерелье, - чуть не плача, как показалось всем, произнесла Фатима.
- Вот как? С каких пор, ты, Рания, оспариваешь мои решения и мои желания? Если бы я хотел подарить это украшение тебе, то так бы и сделал! Тебе придется вернуть подарок Фатиме. Вам с Зулейкой я куплю на эту же сумму другие украшения. Или дам вам деньги, чтобы вы сами поехали в Торговый центр и купили что-нибудь на свой вкус.
- Но мне понравились именно эти жадеиты! – капризно сказала Рания.- Пожалуйста, покупай другим женам что хочешь, а мне оставь этот подарок.
- Нет, Рания, так не будет. Как я сказал, так ты и сделаешь, - жестко проговорил Саид.
- Но Фатима сама уступила мне его! – не желая сдаваться, ответила Рания. – Где ты нашел такую интересную бижутерию? Мог бы купить и Фатиме с Зулейкой по украшению. Если бы ты принес сразу три ожерелья, никаких споров сейчас бы не было.
- Да, Саид, а где ты купил такую прелесть? Я хотела бы знать, где находится магазинчик, в котором можно найти вещицы в моем вкусе, - спросила Саида притворщица-Фатима. Ей захотелось вывести мужа на чистую воду. Что он теперь ответит?
Неизвестно, что собирался сказать Саид, но вдруг заговорила Зулейка.
- Рания, Саид не мог бы купить три одинаковых ожерелья, даже если бы захотел. Это авторская работа. И ты даже знаешь ту, которая придумала эскиз к данному украшению. Это Хадижа. Если не веришь, я могу принести тебе её рисунки и показать. Мы с Хадижей проработали украшения по просьбе Жади. И именно она выполнила это украшение. Но оно единственное, эксклюзивная модель. Не знаю, как удалось Саиду купить именно его…
Рания сидела, не веря собственным ушам. А Саид не знал, что сказать,  совершенно растерявшись.
Но разоблачения продолжались. На  этот раз - от Фатимы.
- Если это украшение сделано Жади, то я, кажется, знаю, где находится тот магазинчик, о котором я спрашивала тебя, Саид!  Ведь ты же собирался сегодня заехать в Сан-Криштован к брату? Но именно там находится магазин доны Ноэмии, а она нам рассказывала как-то, что у неё продаются удивительно красивые и пользующиеся бешеной популярностью украшения, которые делает мать Хадижи. И Хадижа однажды упоминала об этом. Ты зашел туда и купил для меня это украшение? Наверно, ты не знал, что его сделала твоя бывшая жена?
 Саид был обескуражен, как женщины смогли раскусить его и ловко разобраться, где он был, что у кого купил…Он смог убедиться, что женился вовсе не на дурах. По крайней мере – так можно сказать о Зулейке и Фатиме.
Но он опять не успел ответить.
 До Рании, наконец-то,  дошло всё. И чьё украшение пригрелось на её груди, и то, как посмеялась над ней Фатима, и то, что опять в её жизнь вошла Жади, обвившись ожерельем вокруг её шеи. И тогда Ранию «понесло»:
- Как? Опять Жади? И снова Маиза? Когда эти женщины уйдут навсегда из нашей жизни? Маиза была твоей любовницей, Саид, когда Жади встречалась с Лукасом! Ты никак не можешь забыть их обеих, да,?
- Замолчи, Рания! – очнулся от ступора Саид.
- Нет, Саид, я не стану молчать! Так ты покупаешь НАМ украшения, сделанные Жади? Наверно, ей небогато живется с бывшим любовником, если ей приходится зарабатывать себе деньги, трудясь над такими безделушками!
- Закрой рот, Рания, я тебе приказываю! – уже не на шутку разозлился Саид.
- Как ты мог принести в НАШ дом ЭТУ гадость, Саид? Как ты посмел дарить нам украшение, сделанное одалиской, которая изменяла тебе с любовником? – теперь уже кричала Рания, выскочив из-за стола и пытаясь сорвать с себя ожерелье.
Она лихорадочно дергала его в разные стороны, никак не могла найти под волосами застежку, и поэтому начала сдирать с себя частями камни, монеты и всё, за что хваталась пальцами. Но, дернув посильнее, смогла, наконец, разорвать застежку, а когда растерзанное украшение оказалось у неё в руках, она изо всей силы швырнула его в зеркало, не помня себя от ярости…
Ударившись о стекло огромного зеркала,  ожерелье брызгами  нефритовых бусин, серебряных монет, черных эбонитовых палочек, стружек и фрагментов цепочек разлетелось по столовой, а по зеркалу тут же разбежалась паутина трещин.
В разбитом зеркале на мгновение отразилась Рания с перекошенным от злости лицом, а также застывшие от неожиданности, сидевшие за столом притихшие женщины, Саид и дети. Потом зеркало слегка качнулось и, видимо, сорвавшись с серебряного крючка на стене, упало на пол, издав прощальный звон осколков, похороненных под тяжелой рамой и тонкой серебряной пластиной задника.
- Аллах! Спаси нас и сохрани! Это плохая примета – когда падает зеркало, а стекло разбивается на мелкие кусочки. У нас дома говорили, что у  человека, разбившего зеркало, будет столько несчастий в жизни, на сколько осколков распадется стекло! – со страхом сказала Зулейка.
- Оно само сорвалось со стены, пусть и от удара... Но это ещё хуже, я слышала, - добавила Фатима серьезным голосом, вовсе не веря собственным словам.
Саид встал с места и шагнул к Рании.
- Что ты себе позволяешь?!
Он видел, что женщина утратила контроль над собой. Рания стояла красная, с помутившимся взглядом, и казалось, что она вот-вот лопнет от злости. Её уже трясло, но она пыталась что-то прокричать, размахивая руками – что-то о Жади, о Саиде, о Маизе, о Хадиже, которой она желала отмщения за грехи её матери…
- Приди в себя, Рания! Или я отправлю тебя в клинику, где тебе хорошенько подлечат нервы! – сжимая кулаки и сам еле сдерживаясь, почти ровным голосом говорил Саид.
- Если бразилец дает Жади мало денег, это не значит, что ты должен содержать её! Она тебе больше не жена! – смогла, наконец, внятно выкрикнуть Рания.
Саид понял, что его терпение лопнуло, и тогда он сделал ещё один шаг в сторону Рании, оказавшись перед ней, и, размахнувшись,  ударил её тыльной стороной ладони по лицу. Пощечина оказалась такой  сильной, что на лице ошеломленной, замолчавшей Рании тут же  выступило багровое пятно.
Первая жена Саида тут же схватилась за щеку руками, закрывая будущий синяк ладонями. И смотрела на Саида широко открытыми глазами. Саид ударил её? На глазах у других жен?
 Рания бросила взгляд на стол: детей успели увести няни, как только начался семейный скандал, когда разбилось зеркало. «Слава Аллаху, дети  не видели этой безобразной сцены! Мой Мунир был бы унижен, если бы увидел это, а потом сын Зулейки напоминал бы ему, как их отец ударил его мать», - подумала Рания сквозь туман и звон в голове после пощечины. Но от этой мысли она опомнилась. И молчание продлилось недолго.
- Как ты смеешь поднимать на меня руку, Саид? – Рания уже не кричала, она глухо, но вызывающе спрашивала его. -  Я твоя жена! Я всегда была тебе верной и преданной женой! Никогда не бегала на свидания к бразильцу ни здесь, в Рио, ни в Фесе, на развалины казьбы!!!
Но напрасно она заговорила об этом. Саид побледнел от позора, о котором ему напомнила Рания, и в ярости прокричал:
- Талак! Талак! Талак! Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь! Я с тобой развожусь! Если один из предыдущих разводов и вызывал сомнения, то теперь это уже точно третий развод, и он – окончательный!  Ты не нужна мне больше, Рания!
 Женщина, не веря услышанному, застыв, стояла перед ним. Сидевшие за столом Фатима и Зулейка замерли от страха – ведь таким Саида они никогда не видели. И то, как Рания вдруг повела себя, тоже казалось нереальным. Как будто всё происходило не с ними. Это был дурной сон, который снился им всем одновременно.
 И Мириам закрыла рот обеими руками. А прибежавшая на крики Амина стояла с блестевшими в глазах слезами. «Всё-таки договорилась! Всё-таки дело плохо кончилось!» - шептала она сама себе, прижимая к губам  синюю шелковую накидку, которой она успела покрыть голову.
Саид, оглядев родственниц, взял себя в руки и медленно произнес:
- Рания, ты мне больше не жена. Я официально разведусь с тобой. Мои адвокаты работают над этим. Но теперь я их потороплю.
Саид развернулся и с достоинством удалился из столовой. Пока женщины слышали, как он шел, ни Фатима, ни Зулейка не смели даже переглянуться между собой. Фатима даже удивилась, почему она так испугалась. Но такого Саида стоило бояться.
Рания не могла прийти в себя, не смотря на мольбы Амины.
- Рания! Ты слышишь меня? Почему ты не отвечаешь? Скажи что-нибудь! Не молчи!
- Оставь её, Амина. У неё шок. Мириам, принеси горячий сладкий чай. И положи побольше мяты – она успокаивает, - приказала Зулейка.
- Уже входишь в роль первой жены? – с горьким ехидством заметила ей Амина.
- Мне просто жаль твою сестру! Я никогда не понимала, почему Рания не ценит того, что имеет? У неё было всё: и место первой жены, и равное внимание Саида, и ребенок. А теперь она потеряет всё. Мне жаль её, - спокойно ответила Зулейка, успев взять себя в руки. Она встала  из-за стола, сказав, что лучше займется своими детьми.
И ушла. А Рания, после нескольких глотков обжигающего мятного чая пришла в себя и тут же рухнула на диванчик у окна. Потом она заплакала, потом – зарыдала, и так сильно, что Мириам испугалась, как бы у лары Рании не разорвалось сердце.
Амина, как могла, успокаивала сестру. Мириам бестолково стояла рядом, только охая и причитая, но не зная, чем помочь госпоже.
Фатима же не чувствовала ни капли сострадания к первой жене, теперь уже – к бывшей. Кто такая теперь Рания? Она больше не жена Саида. А кто она теперь? Никто! Поживет какое-то время приживалкой в этом доме, пока Саид не выставит её и не отошлет обратно в Марокко. Ни с чем.
 Но это пока – ни с чем. А потом Саид через адвокатов выделит Рании махр – денежные алименты. И дом. Так, кажется, требует от него закон? Рания получит отдельный дом в Фесе и денежное содержание. Так, можно сказать, что для Рании эта история закончилась не так уж плохо!
 «Почему не я оказалась на её месте? Дом и деньги – это меня вполне бы устроило! А Саид пусть вспоминает свою Жади и встречается с Маизой. Но повезло не мне, а Рании! Саид… Я постараюсь вырвать этот сорняк из своего сердца. Любовь не у всех -  как розы и шипы; бывает так, что любовь – это сорняк, который разрастается в тебе, в твоем сердце, но когда ты понимаешь, что такая любовь тебе не нужна, этот сорняк трудно выкорчевать. Но в моем случае сорная трава проросла не глубоко. Я справлюсь  с этим и забуду Саида!»
Поглядев в сторону рыдающей Рании, Фатима выбралась из-за стола и подошла к лежавшим на полу остаткам разбитого зеркала. Вот, это то, что она и хотела найти! Нагнувшись, Фатима подняла с пола большую нефритовую бусину овальной формы, ту самую, которая была в центре украшения.
 «А вот и ещё два камня. И несколько серебряных монеток. А нефриты пусть станут моим талисманом.  Если верить Хадиже, нефритовый кулон принес Жади свободу и счастье в любви, так пусть чудодейственный камень и мне принесет удачу в любви и счастье. И свободу получить мне тоже не помешает, потому что с Саидом у меня не получится счастливой жизни!» - думала Фатима, держа на ладони три жадеита разных оттенков: лимонно-желтого, светло-зеленого и большой овальный камень темно-зеленого цвета. «Придумаю себе талисман, закажу украшение в ювелирной мастерской в Торговом Центре и буду носить его, как Жади носила на своих шнурках,  но так, чтобы никто не узнал об этом», - строила планы Фатима, вспоминая рассказы Хадижи о материнском украшении.
- Фатима, уйди! – послышался голос Амины. – Пожалуйста! Если бы ты не отдала Рании украшение, ничего бы не произошло. Так хотя бы сейчас не рыскай здесь как шакал! – грубо потребовала Амина.
- В бедах твоей сестры вини только Ранию, никто другой в её несчастьях не виноват. Если бы она не отобрала у меня украшение, оно лежало бы сейчас в моей шкатулке. И только.
- Пожалуйста, уйди. Прошу тебя, - опустив глаза, сквозь слезы говорила Амина.
- Уйду, мне здесь нечего делать, - сухо ответила Фатима и отправилась к себе.
«Интересно, чем сейчас занят Саид? Переживает из-за Рании или вспоминает Жади? Или мечтает о встрече с Маизой?» - поймала себя на ревнивых мыслях Фатима, ставшая сегодня второй женой.
Одна преграда на пути к Саиду пала, и достаточно легко. Правда, Фатима не делала ничего специально: Рания  сама загнала себя в ловушку. А теперь между ней и Саидом стоит Зулейка, ставшая первой женой. Это стена, которую ей не преодолеть. А подличать и подставлять или интриговать против Зулейки даже ради Саида Фатиме не хотелось. Но Саид никогда не разведется с Зулейкой. Она умная женщина, осторожная, уравновешенная и уважаемая  мужем за свои достоинства.
 «Если бы я могла на какое-то время уйти из дома, уехать в другую страну и попытаться понять себя – что мне нужно? Нужен ли мне Саид? Люблю ли я его, или это всего лишь наваждение из-за навязанного обстоятельствами соперничества между женами? А когда (и если!) я пойму, что мне Саид действительно нужен и любим мною, и я ради него готова перенести рядом с собой присутствие других жен, тогда я могла бы вернуться в этот дом и жить со спокойной душой. Но этого не случится. Меня никто не отпустит. А если я смогу сбежать, то Саид не примет меня обратно. Он побрезгует женщиной, которая бросила его, сбежав, а затем вернувшись неизвестно откуда. Неразрешимая дилемма!».
Фатима подошла к своей комнате, открыла дверь и вошла. Она положила зажатые в руке нефриты и монетки на столик у кровати, вынула из шкафа новый пеньюар и решила пораньше принять душ и лечь спать, возможно, почитав что-нибудь перед сном. Откидывая одеяло, она случайно задела лимонно-желтую нефритовую бусину, которая покатилась по столешнице и упала на пол, закатившись под кровать, когда Фатима попыталась её поднять, но как назло задела носком обуви.
Махнув рукой, она отправилась  в душ.
 А вот когда вернулась, поняла, что в её отсутствие  в комнате кто-то побывал.
 Со столика исчезли жадеиты и монетки. Нет, «добрая душа» оставила две серебряных монетки. И всего-то.
 Тогда Фатима не поленилась нагнуться и заглянуть под кровать: закатившаяся туда бусина была на месте. Девушка нагнулась, потом почти легла на пол и с трудом, помогая себе свернутым в трубочку журналом, достала непослушную бусину из-под кровати. Потом Фатима закрыла дверь на ключ, понимая, что после такого страшного скандала Саид вряд ли захочет  любви и ласки от жен, ставших свидетельницами его позора, когда Рания посмела напомнить ему об изменах первой жены с бразильцем.
 Фатима легла, откинувшись на подушку и укрывшись легким одеялом, в самый раз подходящим для осенних ночей. Она взяла уцелевшую бусину, положила на ладонь и, любуясь ею, вдруг вспомнила слова, брошенные Ранией Саиду про развалины старинной казьбы в Фесе, где встречались Жади и Лукас.
 Память тут же преподнесла ей воспоминание, как во время поездки три месяца назад в Фес они втроем: Саид, она и Хадижа стояли на каком-то холме, и весь город простирался перед ними как на ладони. Да-а-а, она тоже видела какие-то развалины. И помнится, Саид говорил, что это остатки старинной крепости ...Меринидов, кажется?
Как романтично, наверно, бродить по развалинам! Почему это было дано Жади, но не было у неё? Если бы можно было уговорить Саида побродить вместе по сохранившимся коридорам казьбы, превратившим развалины в лабиринт. Лабиринт любви, место, где тайком встречались когда-то влюбленные Жади и её Лукас. И где, наверняка, и сегодня встречаются другие влюбленные пары…
Фатима, почувствовав, что вот-вот уснет, спрятала под подушку своё сокровище: бусинку и две монетки. Она уже обдумала, стоя под душем, каким мог быть талисман, но раз уж воришка (кстати, кто бы это мог быть?) внес коррективы, лишив её двух нефритов, она подумает над другим вариантом нефритового кулона.
С этими мыслями она уснула, провалившись в сон, в котором она бродила по лабиринту старинной казьбы  Аит-бен-Хадду. Когда-то она побывала там с приемным  родителями. А теперь во сне она шла по коридорам из песчаника то одна, то вместе с Саидом, который то и дело отставал и вновь пропадал, и тогда даже во сне ей становилось так плохо на душе, что она подходила снова и снова к провалам старинных окон, и её неудержимо влекло броситься вниз с огромной высоты, потому что Саид снова исчез в бесконечном лабиринте…. Но если он не вернется к ней, то…

…Некоторое время спустя, когда у Рании почти прошла истерика, Амина и Мириам отвели  её к ней комнату. Амина помогла сестре привести себя в порядок.
- Рания, приди в себя! Я уверена: Саид ещё зайдет к тебе перед сном. Он или извинится за произошедшее, или…
- Амина, Саид ударил меня по лицу! Он никогда не бил меня, и вдруг…
- Нет, Рания, вовсе не вдруг. Я  говорила тебе – будь очень осторожна. Но ты не только меня не слушала, в тебя как будто вселился джин. Что с тобой произошло, объясни! Для чего тебе понадобилось дешевенькое ожерелье, сделанное из всякой ерунды? Зачем нужно было забирать его у Фатимы? А потом для чего ты устроила эту сцену – срывала его с шеи, разбила зеркало, наговорила мужу таких вещей, которые не потерпит ни один мужчина. Что с тобой происходит, Рания?
- Не знаю, Амина. Я боюсь того, что теперь со мной будет!
- Надо было думать об этом раньше! Если Саид придет к тебе поговорить, держи себя в руках! Что бы он тебе сейчас ни сказал – не спорь с ним. Потом он может смягчиться и передумать. Но сегодня ждать от него снисхождения тебе не приходится.
Саид, действительно, вскоре появился в их комнате. Амина попыталась выйти из комнаты, чтобы Саид мог поговорить с Ранией наедине.
- Нет-нет, Амина, останься. Мне как раз нужно, чтобы мои слова были услышаны и правильно истолкованы вами обеими. А ты ещё должна будешь рассказать о случившемся вашим родителям.
Саид холодно посмотрел на Ранию, с несчастным выражением на лице вставшую с постели и пересевшую в кресло. К тому же, она «непроизвольно» схватилась рукой за щеку, по которой пришелся удар, и Саид недовольно поморщился. Рания снова начала «играть» и переигрывать.
- Так как я дал тебе, Рания, третий и окончательный развод, то  ты останешься в моем доме ровно на три месяца. Как требует того обычай. Амина, если ты хочешь, то можешь тоже оставаться вместе с сестрой и жить здесь  это время.
- Конечно, я останусь, Саид.
- Но если ты, Амина, решишь уехать раньше, то я отпущу Ранию вместе с тобой. В Фес, в дом вашего отца. Рания может дожидаться окончания положенного срока и в доме отца. Он не против, я говорил с ним сегодня по телефону.
- Нет, Саид, пусть всё будет по обычаю. Пожалуйста, - попросила Амина.
- Рания, ты же понимаешь, что у нас с тобой более трёх месяцев не было интимных отношений. Поэтому соблюдение обычая не имеет смысла – ты не можешь оказаться беременной.
- Не лги, Саид! Всё у нас было, было! Было! И даже если не говорить о трех месяцах, то я могу быть беременной, и быть уже на четвертом месяце!  И положенные три месяца я буду жить здесь! Иначе я всему Фесу расскажу, что ты выгнал меня, вопреки обычаю.
У Саида сузились глаза.
 - Не играй с огнем, Рания, - предостерегающе проговорил он. – Я не страдаю маразмом, и прекрасно помню, когда в последний раз я приходил к тебе ночевать. Но если окажется, что ты беременна – это значит, что ребенок не от меня. И я даже выяснять не стану, чей он – пусть твой отец в Фесе расследует это. Потому что изменить мне ты могла только там. Если это так, я не завидую тебе!
- Нет, Саид, не говори так! Рания сама не ведает, то творит. Т.е. она сама не понимает, что говорит. Никакого любовника у неё нет, и не было. 
- Посмотрим, время покажет. Хочешь жить здесь три месяца – живи. Потом ты уедешь в Фес к отцу. Он и будет заниматься устройством твоей дальнейшей судьбы.
- Саид, - начала жалобно Рания, но он даже не посмотрел в её сторону и вышел из комнаты.
Амина повернулась к сестре и сказала:
- Ну что? Добилась своего? А я тебя предупреждала! И знаешь, я не стала говорить об этом при Саиде, но я не могу три месяца оставаться с тобой в Рио. Ты же знаешь – я беременна, и мой муж настаивает, чтобы я немедленно возвращалась домой. Я не хочу ссориться с мужем, и тем более – доводить ситуацию до того, что и мой муж соберется развестись со мной. В отличие от тебя я этого боюсь больше смерти. Мне придется уехать, Рания! Больше недели я не смогу с тобой оставаться. Прости, но больше ничем не могу тебе помочь.
- Нет, можешь! – вдруг осенило Ранию.- Ещё как можешь! Ты беременна, а я нет. Но никто не знает об этом. Амина, сходи со мной в лабораторию и сдай за меня анализ крови.  Сделай тест на беременность, а когда получим результат, я скажу, что  я жду ребенка. Какой у тебя срок? Два или три месяца? Скажу, что я жду ребенка, но как будто у меня уже четыре месяца. Поэтому я такая нервная, неуравновешенная –  всё случившееся сегодня объяснится моим состоянием…  Саид поверит официальному документу из клиники, простит меня и помирится со мной.
- А потом что? Как ты собираешься выкручиваться потом? Ты не сможешь долго скрывать, что никакого ребенка не будет. На четвертом месяце уже появляется небольшой живот. Где он у тебя?
- Это не проблема. Главное – чтобы Саид смягчился и отказался от развода. А потом я что-нибудь придумаю. Так ты согласна пойти со мной и сдать за меня анализ?
- Нет, Рания. Не согласна, и никуда не пойду.
- Но почему ты боишься? Ты  можешь мне помочь. Когда все поверят, что я жду ребенка, тебе не надо будет оставаться здесь, если ты боишься, что всё раскроется, и гнев Саида падет на тебя. Сдай анализ и возвращайся в Фес!
- Рания, ты эгоистка, и думаешь только о себе. Если раскроется твоя ложь, то бояться мне надо не твоего Саида, а моего мужа. Он не захочет ничего понимать, почему я согласилась пойти на обман. Он со мной разведется, даст мне три месяца, а после рождения ребенка выгонит меня, отобрав моего новорожденного ребенка и не  позволив мне видеться с моим старшим сыном, который уже у меня есть. Этого ты для меня хочешь? Нет, Рания, в этих вещах я тебе не помощница. Через неделю я уеду. Если не удастся  уговорить Саида не разводиться, и он не передумает – ничего не поделаешь, тебе придется вернуться рано или поздно в дом нашего отца.
- Ты предательница, Амина! Не хочешь помочь мне, потому что боишься за себя!
- Нет, Рания! Ты не в праве подставлять меня под удар. Ты свой брак разрушила, будучи первой женой, но теперь можешь разрушить и мой. Но я дорожу своим положением и мужем, пусть я и третья жена.
 Женщины надулись друг на друга и перестали разговаривать. Так, в полном молчании они легли спать. И долго лежали с открытыми глазами, повернувшись спиной друг к другу.  Потом Амина уснула, а Рания осторожно выбралась из комнаты и отправилась в детское крыло, в спальню своего сына. Она хотела провести ночь у его кроватки, надеясь, что к ней может прийти нужная мысль, как вернуть Саида или хотя бы не потерять сына.

*** А рано утром, когда Рания  появилась на кухне, чтобы ещё раз обговорить с Мириам меню на день и уточнить список покупок, за которыми будет отправлен водитель, служанка, опустив глаза, с сожалением сообщила теперь уже бывшей жене Саида:
- Лара Рания, Сид Саид приказал, чтобы я больше не подчинялась Вам. Теперь всем в доме будет заниматься Зулейка. Ведь она стала вчера первой женой. Так сказал мне Сид Саид. Извините, Лара Рания, но я вынуждена ждать, когда здесь появится первая жена и даст мне распоряжения.
- Что ты сказала? Как?! Нет! Я буду оставаться первой женой Саида, пока не истекут три законных месяца! Но если окажется, что у нас с мужем должен родиться ребёнок, то всё плохое будет забыто между нами! Мириам, тебе лучше быть на моей стороне!
- Хозяин приказал мне, и я обязана выполнять его приказания.
- Мириам, я ничего не забуду и припомню тебе всё!
- Я не могу ослушаться господина. А ещё - хозяин распорядился относительно Вас: ни Вы, Лара Рания, ни ваша сестра не можете выходить из дома  до истечения срока, пока вы будете находиться под крышей его дома. И он не желает видеть Вас, Лара Рания, за одним столом со своей семьей. Я буду приносить вам еду в комнату…
- Нет, такого не может быть! Почему Саид обращается со мной, как с одалиской? Что я сделала, что он так относится ко мне? Он мог так вести себя с Жади, которая…аа..эээ, - запнулась Рания, увидев, как испуганно округлились глаза у Мириам. Не поворачиваясь, она поняла, что за спиной стоит Саид.
- Рания! Если …я…ЕЩЁ РАЗ… услышу в этом доме от тебя имя Жади, я прикажу вывести тебя в сад и выпороть плетьми. Скоро дядя Абдул вернется из Сан-Паулу, он и проведет экзекуцию. Дядя Абдул разбирается, как правильно совершать наказания, которые заслужили женщины. И я передам тебя в его руки. Ты всё поняла?
- Да, Саид, - поёжившись, ответила Рания. В её сердце проник такой страх, что она не осмелилась поднять на мужа глаза. Саид говорил суровым голосом, какого она никогда от него не слышала.
- И ещё: Мириам тебе объяснила, как ты должна теперь вести себя. Подчинись, иначе я отправлю тебя в Фес с дядей Абдулом. А уж он вместе с твоим отцом найдет способ привести тебя в чувство. И не задумывай никаких уловок – я всё равно не изменю своего решения.
- Мириам, - обратился он к служанке, которая оставалась тут же, рядом с хозяином, – скажи, чтобы сходили за Зулейкой.
- Да, Сид Саид!- она быстро скрылась в кухне, а потом оттуда показалась молоденькая служанка, недавно появившаяся в доме, совсем ещё девочка, какая-то дальняя родственница Мириам. Она ловко взбежала по лестнице, и очень скоро вернулась.
- Сид Саид, Лара Зулейка уже спускается.
- Хорошо, иди, - кивнул Саид.
- Саид, прости меня, я сама не знаю, что на меня вчера нашло. Я нехорошо себя чувствую, но не знаю причины этого. Распорядись, чтобы водитель отвез нас с Аминой к врачу. Плохое самочувствие заставило меня так вести себя с тобой вчера.
- Только вчера? – с злой иронией спросил Саид. – Ты уже давно испытываешь моё терпение, Рания! Поинтересуйся у своей сестры Амины: когда я поставил в известность твоего отца о предстоящем разводе? Этот вопрос я давно пытаюсь закрыть, но меня отвлекало то одно, то другое важное дело. Но теперь я решил поставить точку. Не проси меня простить тебя, не умоляй и не устраивай сцен! Веди себя достойно, чтобы твой сын вспоминал о тебе с уважением, когда ты покинешь мой дом!
- Ты собираешься разлучить меня с Муниром? – ещё никак не могла поверить Рания.
- Конечно! Ты вернешься к отцу в Фес, а мой сын будет жить в моем доме, здесь, в Рио. А разве ты думала иначе? Разве может быть по-другому?
- Нет, Саид, ты не должен разлучать меня с сыном! – возмутилась Рания, сделав шаг назад. – Кто лучше меня сможет позаботиться о нем?
- Ты должна была подумать об этом раньше. Год назад. Или два, когда у меня начали накапливаться к тебе претензии. Но ты не желала ничего знать и понимать.
- Саид, даже Хадиже ты позволил встречаться с матерью, а ведь Жади провинилась  перед тобой больше, чем я. А почему я не смогу видеть Мунира?.. Ах! – в испуге отшатнулась она от мужчины, который принял решение отказаться от неё.
- Помни, Рания, о наказании, которое может последовать за твой длинный язык. Вернется дядя Абдул, и если ты не перестанешь упоминать имени Жади, то в роду твоего отца ты станешь первой  женщиной, которая узнает, что такое плетка, и получишь столько ударов, сколько сочтено будет справедливым наказанием за подобное неповиновение.
- Зулейка, подойди, я должен кое-что тебе сказать, - увидев появившуюся в столовой жену. 
Когда Зулейка с опаской подошла, не зная, что ей ожидать от приказания Саида спешно появиться перед ним, её муж твердо сказал:
- Зулейка, теперь ты – первая жена. Фатима – вторая. Ты теперь будешь распоряжаться всеми делами в доме. И твои указания не могут кем-то оспариваться. Фатима пусть помогает тебе во всем, потому что ты занята детьми, поэтому не сможешь уследить за всем.
Саид повернулся к Мириам,  снова стоявшей рядом, выслушивая приказания хозяина:
- Мириам, ты уже знаешь, что Рании запрещено выходить куда-либо из дома, а есть она будет у себя в комнате. Это не касается Амины. Она может находиться за столом вместе со всеми, если захочет. Да!... Зулейка, можешь сказать Амине, что билет на самолет я заказал, и через десять дней она сможет улететь домой. Мне позвонил отец Амины и сказал, что таково желание её мужа.
Саид посмотрел на часы и сказал:
- Это всё. Я уже опаздываю, поэтому не стану завтракать, выпью только кофе. Зулейка, ты сможешь составить мне компанию? Как чувствует себя наша Бадра? С ней всё в порядке?
Так, беседуя, Саид сел за стол вместе с первой женой, которой теперь стала Зулейка, а Рании оставалось только обжечь парочку ненавидящим взглядом и уйти, не сдерживая горьких слез.
Она вернулась в комнату, где ещё спала Амина, и заметалась перед окном, наступая на пушистый ковер. Потом вышла на балкон и встала у перил, опираясь о них обеими руками. Волосы её трепал ветер, щеки горели от ощущения пережитого в столовой унижения: и Зулейка, и Мириам слышали слова Саида о наказании.
 Нет, Рании всё ещё не верилось, что её жизнь с Саидом рухнула окончательно. «Этого не может быть! Не может быть!»  - повторяла она себе.
Осеннее утро было прекрасно. Не было той дикой жары, какая одолевала всё лето. Небо было чистым и ясным, облака не успели набежать, виднеясь где-то на самом горизонте. Листья пальм весело трепетали под ветром. А по всему саду цвели розы, так любимые Зулейкой и Хадижей. Рания подумала, что даже у Фатимы был любимый куст махровой розы с нежно-розовыми лепестками.
А у неё – не было. Она всегда была занята, распоряжаясь делами по дому, занимаясь хозяйством, проблемами слуг и прочей суетой, что не пыталась тратить время на такие мелочи.
«Мне не хватало времени на то, чтобы прогуливаться по саду в своё удовольствие, а когда я приказывала срезать цветы для украшения зала или столовой, то оказывалось, что у каждого куста есть в доме покровительница. И всегда я  оставалась виноватой. Меня обвиняли в том, что я специально срезаю любимые цветы Зулейки или Фатимы, или Хадижи…».
Вспомнив, как Саид увел Зулейку вместе завтракать, она снова  заплакала от бессилия.
 Теперь Зулейка – первая жена. Как же так получилось?
«Не думаю, что Саид будет ею доволен. Только я могла управлять таким большим домом, как особняк Саида. Даже при Жади, которая вовсе ничем не занималась, у меня всегда получалось всё делать так, что Саид оставался доволен. Но потом он привык и перестал замечать мои успехи. Ничего! Если он, и правда, выставит меня из дома, и мне придется вернуться в Фес, то очень скоро он убедится, что без меня дом придет в упадок. Зулейке одной не справиться. А Фатима – такая же ветреная, как и Жади когда-то. Тогда Саид и поймет, что он потерял», - зло думала Рания, тихо плача на балконе.
Она достала из кармана домашней шелковой джеллабы носовой платок и слегка промокнула слезы, чтобы не  покраснели и не припухли глаза. О, она совершенно не желала показывать соперницам, как ей сейчас плохо.
За спиной ветер колыхнул красные прозрачные шторы из тончайшей материи, за которыми когда-то давно умудрилась спрятаться Жади. Как Саид тогда не поймал одалиску в её комнате? Саид ещё тогда мог отказаться от неё, Рании, и всему виной была бы Жади.
Рания уже давно пришла к выводу, что все её несчастья берут начала именно с неудачного брака. Рания призналась себе, что брак  с Саидом  – неудачный. Если бы он женился на ней, будучи разведенным, но так, чтобы о Жади и воспоминаний не осталось бы – тогда у неё был бы шанс на нормальную семейную жизнь. Но Жади то уходила из жизни Саида, то снова возвращалась, какой бы статус не давал ей Саид – пусть даже она становилась нянькой для дочери, чтобы не расставаться с Хадижей… И он всё равно не мог забыть её. А она, Рания, при этом была очень несчастна.  Именно Жади и спровоцировала потом стремление Саида к новым бракам. Сначала Зулейка, потом – Фатима. А теперь он ещё на ком-нибудь женится. Потому что Саид искал способ утешиться, найти замену Жади. А про неё, Ранию, он забывал, что она вообще есть!
 «Саид женился на мне, чтобы досадить и отомстить Жади. Теперь можно сказать себе правду! Он принял меня, хотя между нами  - и опять же из-за Жади – возникали столько раз неприятные ситуации. Значит, стоит признать: я несчастна потому, что согласилась стать второй женой!»
 Рания только теперь додумалась до этой простой мысли. Саид оказался привлекательным, презентабельным и богатым. Её отец согласился отдать юную Ранию за Саида, который был почти втрое старше невесты, и отдать в жены к тому же - второй женой. А она, покоряясь власти родителей, согласилась.
Ей так понравился Саид, с первого взгляда, когда её, невесту, ввели в зал на свадьбе, после подписания брачного договора между Саидом и отцом Рании. Она тогда с замиранием сердца подняла глаза на мужчину, которого объявили её мужем. Так боялась, что он окажется старым и страшным! А Саид Рашид был красив и молод – относительно молод! Рания и сейчас помнила радость, охватившую тогда всё её существо. Ведь отец мог выбрать в мужья такого старика, как Сид Абдул или дядя Али.
 Но тогда ей казалось, что с Саидом ей очень повезло! А теперь  порой она так не считала. Что, если бы она отказалась выходить замуж за Саида? Как бы тогда сложилась её судьба? Выдал бы её отец за молодого мужа, и обязательно – первой женой? Сейчас она такое условие и поставила бы! Но тогда она так боялась отца, который никогда не потерпел бы, чтобы дочери перечили его воле…
И вот результат – Рания оооочень недолго была счастлива. Это случалось только тогда, когда Саид дважды при ней расставался с Жади и принадлежал только Рании, ей одной.
Но было страшно подумать, что теперь с ней будет: как она покинет этот дом? С каким позором вернется в дом отца! И что сделает с ней отец, с разведенной женщиной! А её сын – увидит ли она когда-нибудь его, или Мунир станет стыдиться матери, даже если Саид со временем позволит им видеться? Впрочем, если она будет жить в родительском доме в Фесе, а Мунир в Рио в доме отца – есть ли шансы на то, что они когда-то увидятся?
Когда Рания посмотрела, наконец, правде в глаза, то пришла в ужас. Саид дал окончательный развод и собирается оформить документы на развод. Официальной женой ей уже не быть. И первой тоже. Но даже если каким-то чудом он решит вернуть мать сына назад, то три развода случились, этому имеются свидетели. И даже такой своевольный человек, как Саид, не сможет снова взять её в жены, если только не найдет кого-то для временного брака на один день.
- Это очень опасно – временный брак с другим мужчиной, - пробормотала Рания, высморкавшись и запрокидывая голову к небу.
 Если даже близкий друг Саида, Зейн, женившись на Жади, обманул его, не вернув одалиску назад, на что можно надеяться? Вряд ли Саид осмелится повторить горький опыт с временным браком, чтобы снова не оказаться обманутым.
 А то, что Сид Абдул не вернул Дунию? Это вовсе ни в какие рамки не входит. В таком деле доверять не стоит никому. Но если Саид всё-таки решится на временный брак Рании, чтобы вернуть её ради сына (ведь пожалел он Хадижу, вернул ради неё Жади!), то искать мужа для временного брака будет, может быть, вообще не Саид, а  дядя Абдул или её собственный отец!
- Да, если и стоит бояться кого-то больше всего, то собственного отца, - вытерев слезы пальцами, себе сказала бывшая жена.
 Родителей Рания с Аминой почитали и боялись. Но никогда они не поступили бы против их воли, а тем более – не вызвали бы гнев отца. Даже не испытав его на себе,  Рания почему-то знала, что гнев его будет страшен, когда волею Саида её вернут в Фес. Как с ней поступит отец?
Что он решит сделать: запрет её в доме до конца жизни в так называемой «женской комнате» или  превратит собственную дочь в бессловесную служанку: «подай – принеси – пошла вон!». Или  найдет другого мужа, но такого, который станет для Рании,   утонченной и привыкшей жить в неге и роскоши, тираном, который постарается сломить её волю, затоптать её достоинство, заставит забыть своё «я», уничтожив в ней личность.
Тогда Саид уж точно не станет возвращать её в свой дом даже как няньку для Мунира.
- Я пропала! Я пропала! Пропала!.. пропала! пропала!!!- как безумная, повторяла Рания, мечась по балкону, держась ладонью за лоб.
Из комнаты на балкон выглянула сонная Амина.
- Рания, что случилось?
- Амина, ты не представляешь, что случилось!
- Иди ко мне и расскажи всё! – обняла Амина сестру и уводя с балкона.
- Саид объявил первой женой Зулейку, он запретил мне показываться в столовой и других местах дома, даже еду мне будут приносить в эту комнату. Но это не касается тебя – ты можешь сидеть вместе со всеми за столом.
- Не может быть! Так быстро? Саид изменил все порядки в доме так скоро, даже не выжидая трех месяцев?!
Она отступила в комнату с балкона, где её могло продуть. Застегнула накинутый на пеньюар теплый халат-джеллабу.
- Рания, хорошо, что я могу передвигаться по дому и  ужинать вместе  с другими. Это дает мне возможность узнавать новости и обстановку в доме. А главное – почувствовать настроение Саида.
- Да, но это не продлится долго: Саид купил тебе билет на самолет, потому что твой муж требует твоего возвращения.
- Когда он успел? – удивилась Амина. – Ещё вчера он сказал мне, что я могу остаться на три месяца, если захочу, или уехать – взяв тебя с собой. Он ночью передумал? Интересно….
- Хм, Саид, скорее всего, позвонил в Фес в дом наших родителей, а отец рассказал про твоего мужа, о его желании, чтобы ты вернулась немедленно. Вот Саид и заказал тебе билет.
- Рания, но я не могу противиться воле мужа.
- Ты оставишь меня одну в такой ситуации?!
- Но какая разница – ты всё равно не сможешь никуда выходить!
- Амина,  тебе же не понравился мой план, но это единственный способ для меня отсрочить развод с Саидом и возвращение в дом отца. А ты не хочешь мне помочь!
- Давай как-то иначе затянем с разводом. Правда, пока я не вижу выхода, Рания. Но помогать так, как ты просишь сделать, я не могу…  Впрочем, вот что я подумала: если Зулейка не отпустит тебя – одну тебя, заметь, к врачу, то тогда можно потребовать, чтобы врач приехал к нам в дом.
- И что мне это даст? …Хотя, да… понимаю… Врача можно обмануть, сослаться на плохое самочувствие, а перечислить все признаки недомогания, которые бывают у тех, кто ждет ребенка.
- Поняла? Да, именно так. Врач потом назначит  направление на анализы, и Саид не сможет пойти против этого. Затем и вовсе разберется, что у тебя ничего такого нет и близко, но время ты выиграть сможешь…
- Амина, для этого мне нужны анализы, подтверждающие, что я жду ребенка. 
- Рания, не толкай меня на проступок, за который и я могу пострадать! Лучше скажи новой первой жене, что тебе плохо, пусть вызовет врача. А потом - импровизируй!
Как ни уговаривала Рания сестру помочь ей сфальсифицировать анализы, Амина отказалась.
- Что ж, иди завтракать и дай понять, что я плохо себя чувствую. Намекни на то, что нам с тобой надо съездить к врачу, сдать анализы. А там, Амина, у кабинета нужного врача, где обследуют и наблюдают беременных, я уговорю за деньги одну из небогатых женщин сдать за меня анализ мочи!
- Рания, ты рискуешь попасть в ещё худшую ситуацию. Если твой обман раскроется, Саид не потерпит тебя в своем доме, а отец тебя жестоко накажет.
- Амина, главное – не выдавай меня. Саид меня уже и так не терпит – он запретил мне садиться за стол со всеми.
- Рания, этого следовало ожидать. Пойми: он сейчас будет мстить тебе за Жади. Да-да! Как ни странно это звучит. Но вспомни, как ты прогоняла Жади из-за стола, потому что она перестала быть женой Саида, а вернулась всего лишь нянькой. Вот к тебе и вернулась та обида Жади, как бумеранг. Теперь уже с тобой не хочет сидеть ни Саид, ни вся семья.
- Что же мне делать, Амина? – застонала Рания, обхватывая  ладонями голову.
- Взять себя в руки – это главное! Я переоденусь и спущусь вниз, выясню, какая там обстановка, а потом мы с тобой подумаем, как быть дальше.
- Иди! И напомни, что я тоже не завтракала. Впрочем, если я больна, то кушать как раз мне и не должно хотеться.
- Я соображу, что сказать, не беспокойся, Рания. Аллах, как мне хочется кушать, мой ребенок во мне требует вкусненького!
- Но не забудь обо мне и требуй, чтобы нас отпустили в город к врачу.
- Хорошо, Рания. Так и сделаю.
Амина открыла дверь и вышла, а еще через несколько минут  в комнате появилась племянница Мириам, которая принесла поднос с завтраком. Рания отвернулась к окну и сделала вид, что не заметила девчонку, которая ещё вчера боялась её, первую жену, как огня, а сейчас на её лице Рания заметила пренебрежение и промелькнувшую усмешку. Вот дрянь!
 Когда служанка вышла из спальни госпожи, отверженная жена Саида вдруг испытала огромный прилив аппетита, съела принесенный завтрак.
Она села в кресло и стала ждать возвращение сестры с новостями.
Но Амина вернулась не одна, а с Зулейкой. В какой-то момент у Рании промелькнула мысль, что Зулейка решила попросить у неё совета или помощи, чтобы ничего не упустить в хозяйстве  такого огромного дома.
 Но это было не так.
- Рания, мне сообщили, что ты больна, и тебе нужен врач. Что с тобой случилось? – подозрительно глядя на неё, сухо поинтересовалась Зулейка.
«Как она быстро освоилась, став первой женой! Наверно, давно мечтала оказаться на моём месте. Поэтому она так уверенно держится!»
- Мне не хорошо. Тошнит, голова кружится. И живот побаливает. Мне нужно к врачу, пусть осмотрит и возьмет анализы. Скажи шоферу, чтобы отвез меня в Торговый центр, тот, рядом с которым находится клиника. Я хочу попасть к врачу, который всегда нас осматривает.
- Нет, Рания, не получится, - нахмурилась Зулейка. – Саид ясно выразился: из дома ты выйдешь только в день, когда тебя отправят в Марокко.
- Зулейка, не торопи события. Саид ещё не развелся со мной, у меня впереди три месяца, а я уже сейчас могу сказать, что это ожидание лишнее, потому что у меня уже несколько месяцев по утрам происходит недомогание – подташнивает, голова кружится, аппетит то плохой, то наоборот, и настроение так меняется, что не трудно догадаться – я жду ребенка. Скорее всего, это так и есть. Ты не привыкай к роли первой жены, потому что потом тебе придется вернуть мне мой статус, - уверенно, но с долей иронии и ехидства, сказала Рания, что Амина невольно поверила в то, что сестра говорит истину.
- Что? Ты намекаешь на то, что ждешь ребенка? Этого не может быть! Я слышала собственными ушами, как Саид интересовался у Мириам, когда у тебя в последний раз были критические дни! Ведь он так давно не был у тебя, что ему уже не были известны такие подробности!
- Как? Саид может задавать подобные вопросы слугам? – покраснела Амина. В моей семье муж никогда не помыслил бы о таком…это же  харам!
- Амина, ты как будто не знаешь свою сестру! Если Саид решил задать Мириам подобный вопрос, значит, подозревает Ранию в том, что она может солгать!
- И что же Мириам ответила нашему мужу? – с вызовом задала вопрос Рания.
- Она сказала правду.
- Служанка может ошибаться! Мне остается только сдать анализ крови и доказать, что Мириам сказала неправду! Зулейка, мне нужно к врачу.
- Нет, Рания, я не могу сделать того, о чем ты просишь, - твёрдо ответила первая жена.
И пока Рания старалась подавить в себе поднявшийся гнев, вперед вышла Амина, заискивающе предложив:
- Зулейка, если ты не можешь отпустить Ранию к врачу, тогда вызови доктора на дом. Саид ведь не запретил это делать? Моя сестра плохо чувствует себя. Мало ли что может случиться, и тогда харам ляжет на твою голову.
- Ладно, я позвоню врачу. Но сказать честно, Рания, я не верю, что ты больна. И точно знаю, что ты не беременна! Но хорошо же, ждите, врач приедет.
Она повернулась и вышла из комнаты.
- Змея! Кобра! Да сократит Аллах её дни! – впала в ярость Рания, сбросив на ковер бокал из-под сока и пустую тарелку.
- Перестань, что ты делаешь? – уговаривала её Амина. -  Хорошо, что посуда не разбилась!.. Вот - ты видишь это?
 Амина вынула из кармана домашнего платья небольшой ключ и показала Рании.
- Этим ключом Саид приказал закрывать комнату, чтобы ты никуда не могла выйти. Он опасается, что ты можешь устроить драку с Зулейкой из-за того, что она теперь первая жена, а не ты.
- Ключ? Закрыть меня в комнате? Что Саид себе позволяет?
- Опомнись, Рания! Говори тише! Донесут Саиду, и он тогда проявит всю жесткость, на которую способен. Вспомни Жади! Вот теперь ты её хорошо сможешь понять. Она сидела под замком, пока не приехал дядя Али, ты ведь так рассказывала мне её историю? А тебя некому будет высвобождать из запертой комнаты, потому что у нас нет ни дяди Али, ни Зорайдэ.
Но Рания только фыркнула с презрительным видом. Амина покачала головой. Нет, у неё не получится убедить недалекую и строптивую сестрицу.
- На твоей стороне, Рания, никого нет, и ждать помощи тебе неоткуда. Смирись и молчи. Так будет лучше, прежде всего для твоего будущего. Саид может «отойти», перестать злиться на тебя, когда пройдет несколько месяцев. И если ему нечего будет вспомнить плохого, то он может решить вернуть тебя. Но если его память станет услужливо преподносить воспоминания о скандалах, которые останутся в его памяти как раз потому, что они были самыми последними перед расставанием, то Саид ни за что не захочет тебя принять назад. Будь разумнее и хитрее!
- Амина! Отстань! Перестань говорить мне об этом. Мне и без твоих нравоучений плохо!
- Приготовься, скоро приедет врач. Подумай, что ты ему скажешь. Но я советую тебе не врать. Просто пожалуйся, что у тебя на нервной почве болит голова. И всё. Пусть выпишет успокоительное. А если ты солжешь, Саид тебя выведет на чистую воду! Будет только хуже!
- Не вмешивайся, Амина! Да, мне нужно подготовиться к приходу врача! – как будто что-то вспомнив, проговорила Рания. Она быстро зашла в ванную комнату и закрыла дверь на замок.
- Что она задумала? – предчувствуя плохое, спросила себя Амина.
Но ей и в голову не смогло бы прийти то, чем занималась Рания. Она бросилась к стоявшей в углу ванной комнаты мусорной корзине, куда женщины бросали салфетки после удаления макияжа, использованные носовые бумажные платки, скорлупки от орехов, фантики от конфет и печенья.
И вот в этой корзине Рания начала рыться. Но она никак не могла найти нужную вещь. А ведь она точно помнила, что несколько дней назад видела в ведре узкую полоску дешевого теста для определения беременности. Она тогда не заострила внимание, этот факт прошел мимо её сознания, т.к. она в то время ещё не знала о беременности сестры. 
Но теперь до неё дошло, что Амина время от времени проверяла своё состояние, нехитрым способом удостоверяясь, что к ней пришло такое счастье, как беременность.
- Именно это мне сейчас и нужно – её тест-полоска, на которой проявились две синих линии. А это говорит о беременности. Да где же она? Я так обрадовалась, вспомнив, что мусор не вынесли. При Мириам, когда она следила за уборкой, такого бы не было. А теперь уборкой занимается ленивая девчонка, но это даже мне на руку. Есть надежда, что полоску я все-таки найду.
Рания покопалась ещё некоторое время, а потом, психанув, высыпала мусор из корзины прямо на пол ванной комнаты. И тогда злополучный тест нашелся.
Вытащив из кучи мусора тонкую узенькую полоску, Рания,  брезгливо держа её кончиками пальцев,  всмотрелась, чтобы ещё раз убедиться: да, именно так, на тесте синели две поперечных линии, свидетельство беременности.
- Отлично!- похвалила себя за находчивость Рания. – Покажу врачу и скажу ему о своих «подозрениях», о том, что проверила себя, сделав тест. Но солгу,  как будто Саид не желает этого ребенка, поэтому я в таком  нервном состоянии!  Пусть даст ему совет быть ко мне снисходительнее. Я смогу выиграть время, но что будет потом – я пока не знаю, - бормотала она, осторожно засовывая тест-полоску в карман.
Как ни было неприятно, Рания заставила себя убрать с пола весь мусор, чтобы не вызывать служанку, которая непременно расскажет всем остальным слугам, что Рания для чего-то рылась в мусоре. Нет, теперь необходимо соблюдать осторожность.
Она открыла дверь и вернулась в комнату. Амина вопросительно смотрела на неё, ни о чем не спрашивая, но Рания молчала. Что она могла сказать? Тест–полоску показывать Амине нельзя.
Поэтому Рания разделась, сняв домашний халат, и легла в постель. Когда придет врач, он должен будет увидеть больную жену Саида Рашида.
- Амина, позови Мириам, пусть мне принесут воды. Нет, свежий чай. Скажи, что у меня голова страшно болит!
- Рания! Передо мной можешь не притворяться, - упрекнула сестру женщина, видя, как та лежит в постели с умирающим видом.
- Амина. Мне действительно нехорошо. И я попрошу тебя во время визита врача молчать, не вмешиваться ни во что!
- Что ты задумала? – испугалась Амина, хорошо зная, на что способна сестра.
- Если ты так боишься, то тебе лучше и не присутствовать при его визите. Пусть Фатима придет в мою комнату и составит мне компанию. Ведь меня не могут оставить наедине с врачом!
- Рания, что ты замыслила? Скажи мне!
- Ничего, Амина! Ни-че-го!
После того, как Рании принесли чай, и она его выпила, спустя немного времени приехал врач, доктор Карлуш Бинетти. Фатима по просьбе Зулейки осталась в комнате, а первая жена с Аминой вышли в коридор и стали ждать результатов визита доктора под дверью.
Вскоре у Амины сдали нервы, и она проскользнула в комнату, где доктор уже сидел в кресле и что-то писал на бланке для рецептов. Фатима тут же покинула помещение, выйдя с таким странным видом, как будто ей только что показали какой-то фокус.
«Можно не гадать, а сразу сказать, что Рания солгала насчет беременности! Сколько ещё бед она навлечет на свою голову», - озабоченно подумала Амина.
- Вот рецепт, пусть Вам купят витамины, а через неделю я буду ждать вас на приеме. Сделаем УЗИ, и тогда станет точно известно – станете вы вскоре матерью, или у Вас начался гормональный сбой.
Быстро простившись, доктор удалился. Амина же резко повернулась к лежавшей под одеялом с довольным видом Рании.
- Видишь, как просто всё оказалось? А если обман раскроется, скажу, что был гормональный сбой. И всё.
- Ты всё-таки впутала меня в свои дела, так? –  упрекнула её Амина, кивнув на тонкую полоску теста, оставленного Ранией на столике у кровати. – Ты показала тест врачу, Рания?
- Да! Ведь ты не захотела мне помочь! Предательница! Ты сама должна была бы мне предложить хотя бы такой выход! А ты….
- И что тебе сказал врач?
- Он мне поверил, Амина. И скажет Саиду о том, что есть подозрения на беременность!
- Ты совсем глупая, Рания? Что врач скажет твоему мужу? Что у тебя ЕСТЬ ПОДОЗРЕНИЯ? Но если между тобой и Саидом не было ОТНОШЕНИЙ, откуда у тебя может быть такой маленький срок?! Будь ты беременна от Саида, у тебя уже должно быть почти пять месяцев! Ты совсем не думаешь головой?
- Думаю, Амина! Я и сказала врачу, что срок  большой. Но Саид и слышать не хочет о ребенке, поэтому я ему ничего не говорю, а к врачу меня он не отпускает. Знаешь, эти европейские врачи такие невежи – они верят в то, что все мужчины-мусульмане - тираны! Этот тоже поверил, когда я пожаловалась на плохое отношение ко мне мужа.
- Рания, ты играешь с огнем! – сказала Амина, подходя к столику и собираясь забрать тест. Но Рания поняла её намерения.
- Нет, Амина! Мне нужна полоска с тестом, Саид тоже должен убедиться в том, что я сказала правду!
- Какую правду, Рания? – простонала Амина, уже не зная, как убедить её остановиться. Она не успела протянуть руку к столику, как Рания сама подскочила с постели и схватила тест.
- Даже не думай, что я тебе отдам эту спасительную для меня вещь!
- Рания!
- Нет, Амина, и не проси!
- Рания, отдай!
- А что ты сделаешь? Саиду расскажешь, что это твой тест на беременность? Иди, докладывай! Но если ты меня выдашь, тогда я в Фесе расскажу твоему мужу, что ты ждешь ребенка не от него! Я тебе отомщу!
- Чтттоо?! Как ты можешь так говорить? – ужаснулась сестра.
- Могу! Ты же не захотела мне помочь!  И если Саид откажется от меня, я тебе никогда не прощу того, что ты отказалась мне помочь! Пусть тогда и твой муж тебя бросит!
- Рания, не доходи до крайностей! И знаешь – мой муж никогда не поверит, что я могу ему изменить. Даже если бы перед поездкой в Бразилию он не узнал бы вместе со мной о беременности! Он мне доверяет.
- Да, неужели? А если вся Медина будет шептаться о том, что ты ему неверна, и ребенок – не от него, он и тогда тоже будет тебе верить?
- Что ты имеешь в виду? Ты готова оговорить меня? Это подло! Рания, у меня даже нет слов! Я же прилетела к тебе, чтобы помочь, а ты… Ты чудовище! Как ты можешь? – чуть не плакала от обиды Амина.
- Могу! Ты мне собиралась помочь? Тебя и родители попросили об этом, ведь так? Тогда почему не помогаешь? Тебе мочи жалко отлить мне в баночку для анализов? Если бы ты не противилась, то я уже сегодня могла бы отдать врачу баночку с мочой на анализ. Не выходя из дома! И сам доктор потом позвонил бы Саиду и сказал, что я беременна! И всё!
- Откуда бы ты взяла потом ребенка, если его нет, и не будет? Сериалов бразильских насмотрелась, да, Рания? Как называется тот сериал, в котором Элена Калканья имитирует беременность, собираясь украсть у соперницы новорожденного ребенка? Ты насмотрелась на героинь и решила позаимствовать в реальную жизнь глупый сюжет из кино?
- Ты говоришь о сериале «Призрак Элены»? Фи, глупости какие! Мне неоткуда взять ребенка, и более того – чужие дети мне не нужны! Всегда можно «упасть» с лестницы и «потерять» ребенка! Отдай, Амина! Отдай сейчас же! – взвыла Рания, когда Амина неожиданно и ловко выхватила у неё из пальцев тест и  скомкала его.
Рания подскочила к ней, схватила за руку и попыталась разжать пальцы Амины, но та крепко зажала тонкую полоску в кулаке.
 - Мерзавка! Ты заплатишь мне за это! - не помня себя, взвизгнула Рания.
- Ты не благодарная, глупая женщина! – ответила Амина. – Не считай Саида дураком, он всё поймет, а тебя ещё и накажет. Тебя понять можно – в отчаянии ты хватаешься за волос, надеясь спастись, но у него голова работает ясно…
- Отдай мне, Амина! Иначе я тебя прокляну, и ты тоже не сможешь родить ребенка, которого ждешь!
- Рания, не говори так, это харам! Аллах, образумь мою сестру и не дай сбыться её проклятиям! – горячо взмолилась испуганная женщина. – Твой обман, Рания, скоро раскроется. Ложь ни к чему не приведет.
И когда сестры боролись между собой за злополучную бумажку, уже почти дрались, в комнате появился Саид, неизвестно сколько простоявший под дверью и только теперь широко распахнувший её. Ворвавшись в спальню Рании, он жестко сказал:
-   Я передумал, Рания! Ты улетишь в Фес вместе с Аминой. Завтра же я поменяю билет на то число, которое мне указал дядя Абдул. Он за вами присмотрит. Это произойдет скоро – как только он вернется из Сан-Паулу, здесь он не станет надолго задерживаться. Ты будешь ждать три месяца в доме отца.
- Саид, я пожалуюсь на тебя шейху! Расскажу, что ты не исполняешь законы шариата, прописанные в Коране!
- Жалуйся, Рания! Жалуйся. Это единственное, что тебе остается в твоем положении. Я всё слышал, и твой отец узнает обо всём – он должен быть готов к твоим фокусам, - кивнул Саид и вышел из комнаты.
Застывшие от ужаса женщины только после этого и пришли в себя.
- Это ты виновата! – бросила Рания сестре, начиная рвать на себе волосы. – Что со мной будет?!
Она громко зарыдала, бросившись на постель.
- Я предупреждала тебя, что так и случится! – сокрушенно отвечала Амина, разжав пальцы и бросив ненужный тест на стол.
- Это конец, Амина. Это конец!
- Да, Рания. И тебе лучше собрать сегодня же вещи, сделать то, о чем я тебе уже говорила, и  вернуться, не сопротивляясь, в Марокко.
- Ыыыыы…, ыыыы. – рыдала потерпевшая сокрушительное поражение Рания, а Амина, решив забыть нанесенные ей обиды, начала предусмотрительно собирать вещи сестры в свою сумку, чтобы в любой момент быть готовой к тому, что Саид выставит их с Ранией из дома. Да и ей тоже пора было готовиться к отъезду.

***Когда Саид спустился вниз, вне себя от гнева, в зале сидели на диване Зулейка и Фатима. Они оторвались каждая от своих дел, отложив журналы и отставив чашки с чаем.
- Нет, надо же, до чего дошла бессовестная женщина! Когда мне позвонил врач, попросив отпустить мою жену на анализы, ведь срок у неё, оказывается, уже очень большой – и требуется обязательное наблюдение, я  не поверил ушам. Но она смогла так убедить доктора Бинетти, что у него и сомнений не возникло в её состоянии. Что ж, Рания добилась того, чего хотела: Зулейка, завтра вы с Фатимой отправитесь с Ранией  в клинику доктора Бинетти, где он сделает ей УЗИ. Надеюсь, эта процедура сможет выявить правду и убедить врача в том, что женщина, с которой я развожусь, лгунья?!
Он стоял посреди огромного зала, слегка расставив ноги и уперев руки в бедра. Пиджак был расстегнут, галстук сбился в сторону. Саид покачал головой и повернулся к женам:
- Ты поняла меня, Зулейка? Возьмите с собой Бадру, ты же говорила, что ей необходима какая-то прививка? Вот и сделаете заодно! Фатима, и ты могла бы провериться. Почему ты никак не можешь родить ребенка? А пора бы уж.
Распорядившись таким образом, он прошел к столу, где оставил портфель и ноутбук, как только вернулся из офиса, и, достав сотовый, набрал какой-то номер.
Фатима, обескураженная его заявлением о не рожденном  до сих пор ребенке, села на диван, и плохое настроение накрыло её так, что она не могла заставить себя взять в руки интересный журнал, отброшенный в сторону при появлении Саида.
Зулейка же присела, осторожно взяв у Мириам дочку, которую служанка держала, пока жена хозяина была наготове, ожидая каждое мгновение, что муж призовет её или наверх, в комнату Рании, или, спустившись, отдаст приказание подняться к женщине, которая стала парией в их семье.
 Но этого не случилось. Саид с кем-то заговорил по телефону, а обе жены, услышав имя «Маиза», невольно притихли и стали прислушиваться.
- …Да, Маиза. Я сейчас же выезжаю. Там же, в ресторанчике с крутой лестницей, где нас  однажды увидели приятели твоей дочери. Надеюсь, твоя репутация не пострадает от встречи с женатым мужчиной, только что потерявшим одну из жен?.. Вот как? – усмехнулся Саид в ответ на произнесенную невидимой собеседницей шутку. – Отлично, жди меня, приеду быстро!
Он не остался на ужин, который впервые был приготовлен по указанию не Рании, а Зулейки, занявшей место первой жены. И не счел нужным сказать женам, вернется ли он вообще сегодня ночевать. Он просто поднялся в кабинет, принял душ и переоделся. Потом вышел на улицу, где его ждал автомобиль. И уехал, будучи хозяином и положения, и самому себе.
Видя, как  расстроена Зулейка, Фатима постаралась её утешить:
- Ужинать Саид не стал, потому что встреча состоится в ресторане. Он так расстроен выходкой Рании, что забыл о том, что это твой первый ужин в новом статусе. Не переживай, Зулейка! Теперь тебя каждый день будет ждать масса обязанностей, и обеды-ужины тоже. А Маиза не станет третьей женой Саида, потому что она не мусульманка, и к тому же – замужем. Мне Хадижа что-то рассказывала про бывшую жену Лукаса.
Фатима легко поднялась, захватила журнал и пошла к лестнице. Ей захотелось побыть одной, потому что в голову пришла интересная мысль.
- Как же я раньше не догадалась? – сказала она себе,  включая ноутбук и с нетерпением дожидаясь, когда, наконец-то, загрузится операционка. Потом – когда подключится Интернет, а именно он и был нужен.
- Ну почему же так медленно? Еле ворочается. Так.. , забиваем в поисковик Гугла: «Маиза Феррас»… Не может быть, чтобы не сохранилось никакой информации о бывшей жене Лукаса Ферраса, представителя влиятельной фирмы, сына известного предпринимателя. А значит, прогуглив тему, можно найти и фотографии этой женщины. О, и, кстати, Жади тоже.
 И Фатима занялась поисками нужной информации.
Когда за ней пришла Мириам, сообщив, что Зулейка предлагает не ждать больше Саида, а вместе сесть за стол и поужинать, у Фатимы имелось настоящее досье на Маизу Феррас, а ныне – жену Франсуа де Виржи,  графа де Шамплит. Уроженца Парижа, владельца огромной недвижимости по всей Европе.
С фотографии на мониторе смотрела красивая женщина, знающая себе цену.
«Дааа…Теперь я понимаю, почему Лукас не мог так долго решиться  развестись с женой. Она же красавица! Неудивительно, что и Саид увлекся ею так, что не смог забыть и  несколько лет спустя. А я думала, что он по-прежнему любит Жади. Но, очевидно, моя интуиция меня подвела».
На фотографии голова Маизы была повернута вполоборота. Дорогое ожерелье подчеркивало стройную шею. В ушах тоже сверкали бриллиантовые серьги, небольшие и изящные. И маленькое черное платье, такое, как любят французы. Ведь мужем Маизы стал француз. Фотография была достаточно свежей, сделанной уже в бытность Маизы женой графа, но найдена в ряду других под тэгом «Маизы Феррас».
«Если бы у Маизы не было мужа, я чувствовала бы себя униженной и обманутой. Точно так, как Рания тогда высказала Саиду во время их ссоры. Но Маиза не станет бросать такого мужчину, как граф де Шамплит», - размышляла вторая жена Саида.- Их встреча имеет какую-то другую причину.
О родовом замке семьи графа Фатима в далеком прошлом была наслышана, когда жила с приемными родителями в Париже. Нет, даже ради Саида не станет такая женщина, как Маиза, портить отношения с знаменитым мужем. И тем более – бросать его.
 Нет, этой женщине снова нужно что-то от Саида. Она собирается использовать его. Но это уже совсем другое дело. Или они с Саидом снова задумали нечто против Жади и Лукаса? А что ещё могло бы их связывать?
Потом Фатима взяла другую фотографию, на которой была снята Жади. Тоже красавица. Фатима видела Жади в аэропорте несколько месяцев назад, когда бывшая жена Саида  пришла проводить дочку, улетавшую в Марокко. Нет, в жизни жена Лукаса Ферраса казалась намного моложе, чем на фотографии. И красивее, чем на  снимке, где были заметны мельчайшие морщинки. На фото Жади вполне можно было дать её возраст. «Фотограф сделал неудачный снимок», - пришла к выводу Фатима.
… За столом женщины сидели в полном молчании, только по необходимости изредка бросая реплику. Фатима всё же с аппетитом съела приготовленное мясо, а также  наложив  в тарелку салатик. Потом выпила чай с вкуснейшим имбирным печеньем, раздумывая, стоит ли  показать Зулейке найденные в Интернете фотографии.
«Нет, пожалуй, я не стану делать это, потому что подставлять под удар ещё и Зулейку не стоит. Вот выгонит он и её в придачу к Рании, тогда все дела по дому свалятся на меня! – с иронией подумала она.- А новых жен Саид быстро выбрать не успеет».
Амина тоже спустилась ужинать с женами Саида. Она была расстроена не меньше их. Рания изгонялась из семьи Рашидов, но при этом её сестра ещё и умудрилась обидеть её, Амину, старавшуюся предпринять всё, чтобы потери не были столь велики. Рания же наговорила гадостей, о которых  вспоминать – харам!
Няни привели детей и посадили за стол. Амир уселся рядом с Зулейкой, которая поглядывала на спящую на руках Мириам Бадру, а сама следила за тем, как подают блюда, ведь не важно: сидит Саид с ними вместе за столом или нет. Всё должно протекать в соответствии с принятым в семье порядком.

- Зулейка, ты позволишь отнести Рании блюдце с печеньем? И горячий чай? Ведь Саид не приказывал сажать мою сестру на хлеб и воду? – спросила Амина.
Первая жена подняла голову, оставив Амира самого разбираться с мясом в тарелке.
- Конечно, возьми, и сколько хочешь. Печенья получилось даже слишком много. Хватит и Саиду, когда вернется. Он даже поздно вечером захочет выпить чай с печеньем. Главное – оставить мужу, а остальное можно съесть. Завтра испекут новое.
Поблагодарив за милость к Рании, Амина собрала в небольшую, но глубокую тарелку выпечку и собралась вернуться в комнату к сестре, когда к ней подбежал Мунир и спросил:
- А где моя мама? Она не завтракала с нами,  не обедала и сейчас тоже она не вышла к нам. Тётя Амина, что с моей мамой?
- Мунир, ты уж большой мальчик. Я скажу тебе,  а ты пойми: твой папа не хочет, чтобы твоя мама сидела с нами за столом. Они поссорились, и твой отец так наказал мою сестру.
- Но я хочу увидеть маму! Мне надо ей кое-что рассказать!
- Твоя мама заболела, - посмотрев на женщин, ласково солгала Амина.
- Мама заболела? Отведи меня к ней в комнату, я хочу её увидеть!
- Мунир, я не могу этого сделать. Вот если ты попросишь тётю Зулейку разрешить тебе увидеться с мамой, тогда я отведу тебя к Рании.
Мальчик оглянулся на женщину и потом снова спросил у Амины:
- Почему я должен спрашивать разрешение у тёти Зулейки? Она только вторая жена отца!
- Нет, мой дорогой, - ответила с сожалением Амина, - теперь твоя мама больше не…эээ.
Она запнулась, не зная, как сообщить ребенку, ещё такому маленькому, правду о том, что его отец расстается с матерью. Но всё-таки нашла выход, продолжив:
- …она больше не первая жена Саида! Теперь это место заняла мама Амира. Вот так.
Мальчик растерялся. Он настолько привык, что мама – самая главная в семье! А теперь он должен спрашивать разрешение, чтобы увидеться с мамой?
- Думаю, Саид не станет запрещать сыну видеться с родной матерью, - сказала небрежно Фатима, которой вдруг стало жалко мальчишку. Ещё чуть-чуть – и из глаз  ребенка хлынут слезы.
- Да, пусть сын Рании поднимется к ней. Амина, отведи Мунира в её комнату. Саид ничего не говорил мне о том, чтобы я препятствовала их встречам. Это ей запрещено выходить из комнаты, но можно ли Муниру бывать у неё – об этом мне ничего не было сказано. Пусть идет!
 Амина взяла племянника за руку и повела к лестнице. Фатима допивала чай, догрызая  неизвестно, какое по счету, печенье. Зулейка о чем-то тихо переговаривалась с собственным сынишкой.
«Этот дом  как будто развалился на куски. Как  если бы из него вынули стержень, которым был наш муж. А Саид ушел сегодня к другой, забыв о семье, и вот мы уже как в пустом, заброшенном  жилище…- без него!»
- Фатима…ээ, не рассказывай Саиду, что Мунир был в комнате матери. Я не знаю, как муж отнесется к этому. Но думаю, что ты со мной согласишься – Рания скоро уедет из этого дома и расстанется с сыном. Пусть хотя бы немного они побудут вместе.
- Я согласна с тобой. Конечно, не расскажу. Знаешь…, у меня есть фотография Маизы! Хочешь взглянуть? Я нашла её в Интернете. Зайди потом в мою комнату, и я тебе открою файл с её портретом. Красивая и такая эффектная!- всё-таки не выдержала Фатима и проболталась.
- Нет, - тихо ответила Зулейка. – Я не хочу знать, какая она.- Когда увидишь человека, начинаешь его себе представлять. А я не хочу. Пусть останется незнакомкой, так легче будет забыть о ней.
- Как хочешь. Я не смогла удержаться от соблазна взглянуть на неё. Интересно: Саид покажет Маизе наши фотографии? Я знаю, что он носит в портмоне несколько снимков, где мы все – и его дети, и жены.
 - Это было бы нехорошо с его стороны, - обиженно ответила Зулейка.- Непорядочно и… вообще. Он не должен выставлять нас  кому-то на показ. Своих жен должен видеть только муж.
 Она прошла через столовую  на кухню, дала указания служанкам на завтра, а затем как-то быстро исчезла из зала вместе с сыном и младшей дочкой.
Фатиме не хотелось снова сидеть в одиночестве в комнате. Наоборот! Она с каким-то непонятным удовольствием начала бродить по первому этажу, обходя в зале диваны и кресла, столики и напольные вазы. Сложив на груди руки, она постояла перед фонтанчиком, бившим в маленьком комнатном бассейне, где на поверхности воды плавали  свежие лепестки, принесенные Мириам.
Потом Фатима подошла к окну и прислонилась к ажурной решетке, вглядываясь в темноту за стеклом. В небе сияла огромная луна. Скоро вот-вот наступит полнолуние.
Фатиме захотелось выключить свет и побыть в темноте, ожидая возвращения Саида. Она была заинтригована: как долго продлится свидание мужа с этой женщиной? Как поздно он возвратится? Если это деловое свидание или просто дружеская встреча, то Саид вернется к полуночи. А если эти двое соскучились по былому «тесному» общению, то ждать его до утра было бы неразумно, унизительно и опасно. Саид не потерпит, чтобы его поджидали на диване. Фи-и-и! как это похоже на привычки Рании! Но, возможно, ей приходилось не раз ревновать мужа, поэтому Рания так бы и поступила, не произойди дикой ссоры между ними.
«Нет, я не буду ждать возвращения Саида. Это глупо и неприятно. Унизительно, а главное – бессмысленно. Я всё равно пойму, когда он вернется. Но лучше держать себя с достоинством, не уподобляясь отвергнутой им же бывшей жене», - с сожалением и разочарованием думала она.
- Всё таки эта змея (Рания, конечно!) верно сказала, что мы ещё испытаем на себе его измены! Но я не стану поддаваться  этому чувству.
Решив так, Фатима поспешила в свою комнату. Ещё не хватало, чтобы Саид застигнул её в зале на диване, вернувшись как раз в эту минуту. Он бы сразу понял, что его ждали.
Но и лёжа в постели, она не переставала невольно прислушиваться к звукам, доносившимся с улицы: шуму проезжавших мимо автомобилей, голосам далеких прохожих, впрочем – редких в их местах, т.к. прохожие и были местными жителями или прислугой из окружающих их домов. А когда она почти уснула, то и сквозь сон ей слышались шорохи в доме, шаги на лестнице, чей-то шепот в коридоре…Но это был не Саид.
 «Наверно, теперь всё изменится в наших отношениях. Такая жизнь в семье не стоит  того, чтобы о ней сожалеть. У меня даже слёз нет, чтобы облегчить душу, - она повернулась на другой бок и поправила подушку под головой. - Наверно, пришло время уйти от Саида. Бросить его, сбежав и не позволив себя отыскать. Как я могла увлечься Саидом и отойти от мечты жить для себя? С какой стати я должна тратить свою молодость на распри с другими женщинами из-за пожилого мужчины, который не ценит ни одну из нас, предпочитая открыто встречаться с европейкой, пренебрегая нашими чувствами, идя против собственных обычаев, к соблюдению которых он призывает других. От нас он многое требует, а сам не считается ни с нами, ни с обычаями. После подобного поведения Саида уже ничто в его доме не кажется привлекательным. Нет, пора вернуться к плану побега. Но как это осуществить?».
Занятая  замыслами на будущее, Фатима незаметно уснула, не дождавшись возвращения Саида.
 А Зулейка, уложив детей спать в своей комнате, впервые за много месяцев вдруг расплакалась, уткнувшись в подушку, чтобы заглушить рыдания, стараясь не разбудить Амира и Бадру. Она стала первой женой, но не получила вновь любовь мужа в придачу к  более высокому статусу в семье.


 8. ЧАСТЬ 5. Глава 7.  Маиза  в Бразилии.

***Саид вернулся домой поздно, когда на часах было уже за полночь. Он пребывал  в прекрасном расположении духа, и в голове роилось большое количество мыслей, которые требовали немедленного обдумывания.
Они с Маизой провели чудесный вечер, просидев в приятной обстановке модного ресторана, погрузившись в воспоминания о прошлом, затем – делясь рассказами о прожитых годах после расставания, случившегося как-то само по себе.
- Саид, ты совсем не изменился! Такой же обаятельный, импозантный, выглядишь молодо. Хорошо живешь с новыми женами, а главное – без Жади? – с улыбкой сделала комплименты Маиза, не упустив возможность поддеть его из-за бывшей соперницы.
Саид в ответ усмехнулся:
- Живу неплохо. Жади здесь ни при чем. Проблем и без неё хватает, но я справляюсь. А ты, Маиза, так же прекрасна, как и пять лет назад! Ты даже носишь мой подарок – ожерелье, которое я подарил тебе в самый первый раз?- сказал Саид,  давно заметивший украшение из золота в виде венка с острыми листьями, некогда приобретенное им как подарок для жены Лукаса.
- Да, Саид, этим ожерельем я всегда дорожила.  Я ничего не забыла. Хочу тебе признаться: мне с тобой было так хорошо, как ни с одним мужчиной ни до тебя, ни после.
Саид не смог сдержать довольную улыбку. Его трудно было тронуть за душу, но Маизе всегда удавалось найти к нему подход.
- Как ты жила эти годы? – поинтересовался он искренне, т.к. ни разу за пять лет специально не наводил о ней справки.
- О, у меня после развода с Лукасом было два брака. С первым мужем я рассталась тихо и мирно, потому что нас связывали не крепкие взаимные чувства, а  одна общая беда: наркомания наших детей. Но они всё-таки сумели выбраться из ямы, в которой оказались из-за наркотиков. Когда проблемы разрешились, мы с мужем поняли, что нас больше ничего не держит рядом друг с другом. Потом я вышла замуж за французского графа де Шамплит, - рассказывала Маиза как бы с иронией, но всё равно в её тоне чувствовалось самодовольство. И Саид про себя это отметил.
- Ты теперь счастлива? – спросил он.
- Почти, Саид. Франсуа – замечательный человек, он любит меня всем сердцем. Я получила ту любовь, восхищение, преданность и признание моих достоинств, чего так и не дождалась от Лукаса. Но и у нас есть проблемы. Нет, проблемы не между нами. Мы с Франсуа вместе пытаемся бороться против семейных проблем, которые стали всё больше затрагивать наши с ним интересы.
- Что за проблемы, если не секрет? Возможно, я смогу помочь их решить по старой дружбе? – искренне предложил бывший любовник Маизе.
- О, да, ты мог бы помочь, не сомневаюсь! Но ты ведь не знаешь,  в чем суть проблемы. Возможно, ты сразу же забрал бы свои слова обратно…
- Маиза, если это касается денег…
- Нет, Саид. Мой муж богат, он хорошо меня обеспечивает. Я не могу пожаловаться. Дело в другом. Я позже тебе всё расскажу. Ведь я и предложила тебе встретиться, чтобы обсудить кое-что, важное и для меня, но, может быть, и для тебя тоже?
- Что ты имеешь в виду? – слегка нахмурился Саид, не любивший, когда начинают говорить загадками.
- Подожди немного, и я тебе обо всём расскажу! Мне прежде хотелось бы узнать некоторые новости…
- Попробую угадать: как поживают Лукас и Жади?
- Вобщем, да.  Знаешь, Саид, я живу своей жизнью в Европе, погрузившись с головой в семейные проблемы мужа. Ведь и я стала частью его семьи. Но здесь, в Рио, осталась моя дочь с внуком. И мы с Мэл часто разговариваем по телефону. Невольно  узнаю что-то о жизни Лукаса, его делах, и о Жади тоже. У Мэл в жизни снова началась полоса испытаний. Поэтому я прилетела в Бразилию.
- Опять наркотики, да, Маиза? Твоя дочь сорвалась?
- Нет, Саид! С этим покончено раз и навсегда! Мэл поняла, что натворила тогда. В этом и проблема – наркотики сказались на здоровье её ребенка, ведь она принимала эту гадость и во время беременности. А расплата пришла к её сыну Шандиньоу. Он болен, и сейчас Мэл выясняет, что с ним.
- И что с ним? Чем я могу помочь тебе, Маиза? Не стесняйся, говори! Нас так много всего связывает. Столько воспоминаний…
- Да, Саид.   В моей памяти тоже иногда всплывают воспоминания о наших встречах. Но мне нужна помощь иного характера. Я поясню: дело в том, что…
 Маиза долго рассказывала Саиду Рашиду вполголоса о своих проблемах и планах, с помощью которых  она собирается их решать.
- Не знаю, Саид. Возможно, ты меня осудишь за подобное решение, но я не вижу другого выхода. Если мои замыслы осуществятся, то, как говорится, я поймаю сразу двух зайцев: обеспечу для сына Мэл и донора крови, и донора  костного мозга. И получу нужного нам с Франсуа наследника, и сведу старые счеты с Лукасом и Жади. Понимаю, что звучит глупо: всё давно закончилось между мной и ими, к чему месть? Но раз уж так всё складывается…
- Маиза, - ошеломленно покачал головой Саид.- Но ведь это очень серьезно! Даже с юридической точки зрения… не безопасно. И Лукас – он верен Жади, вряд ли он согласится.
- Саид, я это всё понимаю. Поэтому продумала план до мелочей. Тебе же обрисовала всё в общих чертах. Кстати, хочу спросить: как давно ты видел Жади?
- Жади? Я видел её совсем недавно – на свадьбе Хадижи. Почему ты о ней спрашиваешь?
- Мне интересно, Саид. Как она теперь выглядит? Постарела ли она или нет? Изменился ли Лукас? Или счастье, обретенное ими вдали от нас, подарило им вторую молодость? Вдохнуло новые силы и разожгло пламя любви? – иронизировала Маиза.
- Ты не поверишь. Это действительно так! – подтвердил Саид. – Жади совершенно не изменилась. На мой взгляд, по крайней мере. Вероятно, рождение ребенка омолодило её организм и сделало ещё более привлекательной женщиной. Лукас тоже не изменился. Как будто и не было прошедших лет. Ты знаешь, конечно, что у них родился сын?
- Разумеется, знаю. Но как ты оцениваешь мои шансы на положительный исход   замыслов?
Саид откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и сказал:
- Любое дело выполнимо, если к нему подойти творчески и всесторонне обдумав. Надо только всё верно рассчитать.
- Рада, что ты не осуждаешь меня за то, что я собираюсь сделать.
- Осуждать тебя, Маиза? Почему я стал бы осуждать тебя?  Вот если бы ты решилась на подобный поступок в отношении меня, тогда не осудил бы, но поставил бы тебя на место. А главное – я ни за что не отдал бы тебе сына, которого ты родила бы мне. Я не позволил бы чужому мужчине воспитывать моего ребенка. И отобрал бы его у тебя.
- Вот как?- поднеся бокал с виски к губам, но не прикоснувшись к нему, произнесла Маиза. – Я учту, что с тобой не стоит так себя вести. Иначе мне придется скрывать твоего ребенка, бегать от тебя по всей Европе как Жади по Фесу.
- Да, - подтвердил Саид. – все мои дети живут и будут жить только со мной.
- Но за Лукаса можно не волноваться. Даже если он узнает, что я родила от него ребенка, он струсит и промолчит. Не захочет, чтобы о его  ребенке на стороне, а тем более – от меня, узнала Жади!
- Ты собираешься посвятить его в свои планы? Не думаю, что так будет разумно. Лукас откажется. И всё.
- О, нет, Саид! – оживилась Маиза. Она прикоснулась пальцами к украшению на шее и с горящими от предвкушения глазами сказала:
 - Мне будет приятнее именно соблазнить Лукаса. Заманить его в Испанию, в наш с Франсуа дом, пусть Лукас живет там вместе с Мэл и Шанди, с Шандиньо, которому сделают там операцию, и всем придется ждать, как протечет период реабилитации внука после неё.  Думаю, Мэл окажется на моей стороне и подыграет мне. Лукаса можно даже напоить чем-либо..., но чтобы он смог сделать то, ради чего я привезу бывшего мужа в свой новый дом.
- Прости, Маиза, я не могу понять, а твой муж – как он относится к твоему предстоящему адюльтеру? Неужели его не гложет ревность или унижение от осознания того, что ты собралась ему изменить? Я не смог бы простить жену, которая побывала в постели с другим. Жади не в счет. Это было наваждение.
- Франсуа прекрасно знает, чего лишится, если будет придавать значение своим чувствам. Но скажу тебе по секрету: мой муж не спустит с меня глаз! Он заявил, что будет изображать нашего садовника и шофера, пока Лукас и все остальные будут находиться в особняке. Ведь в роли мужа он остаться не может. А приглядывать за происходящим под личиной прислуги – очень удобно. Я же скажу всем, что мой супруг уехал на месяц по делам в Швейцарию.
- Маиза, я в очередной раз восхищен твоей смелостью и стратегически умом. 
- Да, Саид, я всегда была такой. Но Лукас казался  мне слишком простым. И поэтому Жади удалось перехитрить меня, отвоевав у меня мужа. Но всё к лучшему. Саид, так ты поможешь мне? На чьей ты стороне? Или ты всё ещё что-то чувствуешь к Жади?
- Маиза, у меня три жены, которые не дают мне вспомнить, кто такая Жади, - солгал он. - Но я понимаю, как тебе хотелось бы взглянуть на бывшую соперницу. Могу предложить тебе встретиться в этом же ресторане ещё раз. Но не вечером, а днем до обеда, как-нибудь на днях. Тогда, пообедав и ещё кое-что обсудив, я мог бы отвезти тебя туда, где мы могли бы со стороны понаблюдать за ними. Я знаю, что по выходным семья Лукаса Ферраса часто гуляет по тротуару вдоль пляжа. И одну Жади также можно застать на прогулке с сыном.
- Я вижу, о Жади ты знаешь куда больше, чем обо мне. Потому что мною ты не интересовался, а за Жади ты случайно не следил? – задала вопрос Маиза, не подозревая, что попала в «десятку».
Но Саид не повелся  на разговоры. Чтобы отвлечь Маизу от мыслей о Жади, он предложил  посидеть под медленную музыку  за столиком и вспомнить ещё что-нибудь из прошлого.
- Маиза, ты никогда не рассказывала мне, как ты узнала о существовании Жади. О том, что Лукас встречается с другой женщиной.
- Саид, тогда нам с тобой было не до подробностей их знакомства. Мы пытались найти утешение в словах друг друга. В поступках против Жади и Лукаса. А теперь – я могу рассказать, если тебе ещё интересно знать о них. Лукас сам рассказал мне о Жади.
- Маиза, как ты познакомилась с Лукасом?
- Это трагическая страница в моей жизни и жизни семьи Феррасов. У Лукаса был брат-близнец, его звали Диого. Когда их отец с Лукасом  и Иветти путешествовали по Марокко, когда и познакомились Жади и Лукас,  Диого погиб в авиакатастрофе. Я была дружна с Диого. Даже считалась его невестой. НО судьба распорядилась иначе. И, похоронив любимого парня, я не смогла воспротивиться желанию увидеть брата-близнеца моего погибшего возлюбленного. Они были настолько похожи друг на друга, что я поддалась иллюзии, как если бы передо мной снова стоял живой и невредимый Диого.
- Но если Лукас уже познакомился с Жади и влюбился в неё, как он мог отказаться от марокканской девушки и сделать выбор в твою пользу?
- А об этом спроси у себя, Саид. Ты так быстро женился на Жади, что Лукасу ничего не оставалось, как найти во мне жилетку, в которую можно поплакать о коварной возлюбленной. Жади вышла замуж за тебя тут же, стоило Лукасу вернуться в Бразилию на похороны брата. Вот так, собственно, мы и сошлись с ним. Потом оказалось, что я жду ребенка. И Лукас вынужден был на мне жениться. Вот такая история.
 Саид промолчал, решив не развивать далее мысль. Они с Маизой ещё некоторое время посидели за столиком, заказав десерт, а потом вышли из ресторана, и Саид отвез Маизу в гостиницу.
- Может быть, надо было доставить тебя в дом Леонидаса Ферраса? Я довез бы тебя в район Барра-ди-Тижука. Сама даже не пытайся проехать через криминальную фавелу Росинья, тем более – в такой поздний час..
- Саид, я переночую сегодня в своем номере, а завтра утром отправлюсь в дом бывшего мужа и его родственников. Насколько я поняла, завтра там соберется всё семейство, будут и моя дочь с Шанди, и доктор Альбьери должен прилететь сегодня из Сан-Паулу. Станут обсуждать вопрос с донорством крови для сына Мэл.
- Но мы же ещё встретимся? – стоя у открытой дверцы автомобиля, поинтересовался Саид. И его вопрос прозвучал как приглашение к продолжению отношений.
- Что ты имеешь в виду? – кокетливо спросила Маиза.
- Всё. Я не против возобновить наши прежние отношения, пусть и на короткое время.
- Тогда для меня главным будет осторожность в отношениях с тобой. Я не могу рисковать – если у меня будет ребенок от тебя, то он не сможет быть донором для Шандиньо.
- Конечно, ты права. Он вообще не сможет быть чьим-либо донором. Но не будем сейчас говорить об этом. Встретимся –  тогда и поговорим.
- Конечно, и всё обсудим – в мельчайших деталях. Но план имеет несколько отдаленную перспективу. После переливания крови  Шандиньо можно будет прооперировать только через несколько месяцев, которые у нас будут для поиска другого донора – костного мозга.  Вот тогда-то и начнут разворачиваться планы вокруг Лукаса.
- Отлично! У меня тоже есть кое-какие виды на Жади.
Маиза подняла брови, молча выражая удивление.
- Я тоже собираюсь заманить Жади в ловушку. Если появится возможность поставить Лукаса в положение, в котором по его вине был я долгое время, то почему бы и нет? Мы поссорим Жади и Лукаса, потом ты уедешь с ним в Испанию, где добьёшься выполнения собственных целей, а мне останется Жади. Я постараюсь сыграть на её чувствах и к Лукасу, и к Хадиже, нашей дочери.
- Вот как? – произнесла Маиза. – Что ж…, мы и так долго ждали случая, чтобы отомстить им обоим. И теперь он нам представился.

...На следующий день в доме Леонидаса Ферраса собралась вся семья. 
 Мэл и Шанди  прибыли раньше всех и сидели в столовой, беседуя с Далвой, которая между тем безуспешно пыталась уговорить мальчика съесть хотя бы кусочек бананового торта или выпить сок с маракуйей. Но мальчик вяло мотал головой, никак не соглашаясь хотя бы попробовать крохотный кусочек.
- Видишь, Далва. У Шандиньо нет аппетита. Совсем. Дети в его возрасте должны хотеть есть, - переживала Мэл.
- Да уж! Если ребенок голоден – он даже горькую луковицу съест!- согласилась Далва.
- Врачи нас ободрили: когда сделают переливание крови, это уже улучшит состояние здоровья нашего сына. Не переживай так, Мэл! – утешал её Шанди, в глубине души опасаясь, как бы жена, не впав в уныние, не вернулась бы к  прежнему способу ухода от проблем – наркотикам.
В доме раздались громкие детские вопли, и в зал вбежали, а затем ворвались в столовую два мальчугана.
- О, торт! Далва, я хочу торт, положи мне кусочек!
- Габриэл, вымой руки. И ты, Эдуардито, тоже! Я видела, как во дворе вы гладили собаку! – строго сказала Далва.
- Мне положи кусок побольше! – уходя мыть руки, весело сказал один из близнецов.
- А мне – ещё больше! Это мой любимый торт! – удаляясь следом за братом, сказал другой брат.
- Идите и хорошенько вымойте руки, я проверю! – улыбаясь, пригрозила Далва. – Вот сорванцы! Они вернутся и начнут спорить, кому кусок торта достался хотя бы на грамм больше.
- Дона Далва, как Вы различаете, кто из них кто? – удивился Шанди. – мне они кажутся совершенно одинаковыми.
- Шанди, сынок, это опыт! Вот так же было и с Лукасом и Диого. Их часто путали, я тоже. Только их покойная мать могла различать братьев. И теперь дона Иветти тоже никогда не путает, кто Габриэл, а кто – Эдуардо. Материнское сердце всегда всё знает о детях, его не обманешь.
- Ну что? Вижу: руки чисто вымыты. Садитесь. И пусть каждый из вас сам покажет мне, какого размера кусок ему отрезать. И чтобы потом вы не спорили, у кого больше!
Мальчишки начали делить торт.
- Э, нет. Так не пойдет! Сейчас приедет Лукас с сыном, и Пьетро тоже захочется съесть кусочек торта. И Лукас, ваш брат, тоже любит торты по моим рецептам. Оставьте им хотя бы немного!
В столовую заглянула Иветти.
- Так вот вы где. А мне показалось, что в доме  подозрительно тихо. Мне даже страшно стало. Но раз вы кушаете…, о, Далва! Ты успела испечь тортик с бананами? Я его обожаю! Дети, и мне кусочек! Так… Только не мимо тарелки кладите, - командовала мать близнецов.
Один из братьев плюхнул на небольшую тарелочку, поданную Далвой, кусок торта, едва не промахнувшись мимо. Но всё-таки смог поставить угощение перед матерью. Иветти спросила:
- Чем я буду кушать? Пальцем торт не поешь!
Тогда второй брат принес маленькую ложечку и протянул матери.
- Спасибо, Габриэл. И тебе тоже спасибо, Эд! – кивнула она каждому сыну по очереди.
- Я не Эд! – тут же заявил парнишка, подавший ложку, и оба застыли в ожидании реакции.
- Э, нет! Вы никогда не сможете меня обмануть! Даже не пытайтесь, - рассмеялась Иветти.
- А мы поменялись именами! Теперь меня будут звать Габи, а его – Эдом, - выкрутился мальчик.
- Да, - тут же подтвердил второй.
- Хватит, я всё равно вас никогда не перепутаю, - погрозила ложечкой Иветти. – быстро доедайте торт и поднимайтесь в свою комнату. Я предупреждала вас: если разбросаете игрушки, которые уже собрала сегодня Изадора, будете сами наводить порядок в комнате.
- Мамочка, но ведь сейчас Пьетро приедет! Он захочет поиграть нашими игрушками, всё снова придется доставать, а потом  и убирать!- возразил один из братьев.
- Идите и делайте то, что я вам сказала!
Но мальчишки взглянули в окно и увидели въехавшую в открытые ворота машину.
- Пьетро приехал! Это машина Лукаса! – обрадовались мальчишки, и их будто ветром сдуло из столовой.
- Далва, не убирай их тарелки. Такой вкусный торт – я доем. Надо же, что за манеры – убежали, бросив недоеденный торт.
- Они сейчас вернутся с Пьетро и Лукасом и всё доедят, - нарезая оставшийся торт на тонкие кусочки, сказала Далва.
Иветти обратила внимание, что перед Шандиньо стоит тарелка с куском торта, к которому, судя по всему, он не прикасался.
- Что такое, Шандиньо? Такой вкуу-уусный тортик!
- Мне не хочется, - тихо сказал мальчик.
 Шанди отвернулся, а Иветти встретилась взглядом с Мэл.
- Ничего страшного! Не хочешь кушать сейчас, аппетит придет потом.
- Мэл, не переживай так, - видя выражение лица внучки Леонидаса. – доктор, и не один, а целый консилиум врачей обещали выздоровление. Значит, так и будет. Всегда надейся на лучше. Уныние – худший враг в такой ситуации.
- Не знаю, Иветти. Помогут ли моему сыну эти меры, - с тоской ответила дочка Лукаса. – Где найти донора?
- Нееет, Мэл! Донора найти можно! Даже не настраивайся на негатив. Донора мы найдем! Скажу по секрету: мы с Львеночком и детьми сдали кровь на анализ в тот же день, как только узнали, что нужен донор. Леонидас мне звонил сегодня. Из офиса он заедет за результатами анализов в лабораторию. Когда твой дед войдет в дом, он уже будет знать, сможем ли мы тебе помочь. Но если нет, то есть ещё твой отец и дядя Лео. Есть Пьетро. Кровь на переливание у него не возьмут – он маленький, но костный мозг – вполне возможная операция. Я навела справки…
- Спасибо, Иветти. Ты всегда можешь найти слова утешения. Мы надеемся, нам только это и остается, - сквозь слезы сказала Мэл.
Шанди молча положил ей руку на плечо, желая поддержать мать сына.
- Привет всем! – входя с сыном, приветствовал Лукас всех, кто был в столовой.- Что случилось? Мэл, ты почему плачешь?
- Нет, ничего, - вытирая слёзы, ответила его дочь.
- Лукас, ты один? С сыном, вижу, - поправила себя Иветти.- Где Жади?
- Жади?…Она не знала, будет ли ей уместно присутствовать на семейном совете.
- Лукас, Жади – твоя жена! Почему же её присутствие будет неуместным?
- Я знаю, что Маиза вернулась в Бразилию. Возможно, она будет против присутствия Жади в вашем доме.
- Ничего подобного!- возмутилась Иветти. – Не знаю, что может думать Маиза, но мне так хотелось увидеться с твоей женой! Она обещала показать мне журнал со статьей Самиры о свадьбе Хадижи,  на которой присутствовали и мы с твоим отцом. Фотографии я сделала и свои, и мне тем более хотелось бы обменяться с Жади и снимками, и новостями. Какие вести от Хадижи?
- Никаких, насколько мне известно, - ответил Лукас. – Да, сынок? Твоя сестра маме не позвонила ни разу после свадьбы?
- Да, - ответил мальчик, с интересом наблюдая, как Далва взяв тарелочки, накладывает куски торта.
- Да как это возможно? – не поверила ушам Иветти. – Хадижа так любит мать. Как она может не звонить Жади, зная, до какой степени за неё переживают? А в аэропорт звонили? Самолет…долетел?
- Звонили, и не один раз! Хадижа в доме мужа, но почему-то не может связаться с нашим домом здесь, в Рио.
- Странно, очень странно! Тем более –  мне надо поговорить с Жади. Она же с ума сходит от неизвестности.
Она вышла из столовой, оставив Лукаса с сыном и дочкой, которая сама была матерью ребенка,  который был старше дяди Пьетро почти на два года. Лукас заметил, каким взглядом проводила Мэл жену деда после её слов о Жади.
«Моя дочь так и не приняла Жади. А сейчас ещё подъедет и Маиза. И тогда моей жене лучше не появляться в этом доме, чтобы никто её не обидел».
Он заговорил с Шанди и Далвой, пытаясь втянуть в разговор и Мэл. Но его дочь отвечала неохотно и не очень доброжелательно.
И вдруг её лицо осветила счастливая улыбка, какой уже давно не видели у неё ни отец, ни Шанди.
- Это мама! Такси подъехало к ограде, видите? – и Мэл сорвалась с места и понеслась, как школьница, навстречу Маизе, которая как раз вышла из машины.
 Лукас и Далва видели в окно, как Маиза, подтянутая, элегантно одетая, красивая и совсем не изменившаяся за годы, прожитые далеко от семьи, вышла из автомобиля.
- Маиза! – радостно проговорила Далва, подняв ладони к лицу.
- Шандиньо, пойдем встречать бабушку, - сказал сыну Шанди, подхватывая его на руки.
- Пойдем и мы, Пьетро. Встретимся с бабушкой твоего племянника! И мама тоже скоро подъедет. Мне пришла смска, что тётя Иветти  отправила машину с водителем за Жади, и твоя мама скоро будет здесь.
- А где Габ и Эд?- раздался тонкий голосок Пьетро.
- Их тётя Иветти за что-то наказала, отправив наверх в комнату. Игрушки собирать, наверно. Пойдем, сынок. Ты ещё увидишься с моими братьями.
Мальчик внимательно выслушал отца, закинув голову, но промолчал. Пьетро вообще никогда не возражал, если отец что-то говорил ему. Так велик был авторитет Лукаса у сына, которому вскоре должно было исполниться пять лет.
 Когда они вышли из столовой, Далва оставила указания Изадоре, сколько приготовить бокалов сока, и какой сок любимый у каждого гостя.
Затем и она поспешила навстречу бывшей хозяйке. Маизу она всегда любила и была очень разочарована, когда Лукас развелся с ней, чтобы соединиться с женщиной-наваждением, давно околдовавшей его сердце.
 «А вот и она – Жади!» - недовольно подумала Далва, увидев, как на территорию перед домом въезжает машина синьора Леонидаса, отправленная Иветти за женой Лукаса. «И эта женщина не стала отказываться! Вот неудача! Жади сегодня будет лишней в этом доме».
Но, конечно, Далва прошла к месту, где стояла Маиза, окруженная родственниками.
 К Жади поспешили только Лукас и Пьетро. Иветти пока не заметила прибывшую подругу, поэтому с увлечением разговаривала с бывшей невесткой Львеночка. Когда Маиза случайно посмотрела на остановившуюся недалеко от них машину, из которой вышла Жади, она не могла отвести глаз от женщины, некогда поломавшей  её судьбу.
Тогда и все остальные повернулись в сторону, куда с таким серьезным выражением лица смотрела Маиза.
- Жади! Наконец, и ты приехала! Почему не вместе с Лукасом? Жади, мне надо поговорить с тобой! – с такими словами пошла навстречу жене Лукаса Иветти.
- Привет, Иветти!- сказала Жади, когда они обнялись. Она уже знала о присутствии Маизы. И теперь была готова к любым шагам с её стороны. Поэтому она спокойно встретила взгляд бывшей жены Лукаса. Женщины присматривались друг к другу, стараясь найти произошедшие в них изменения за те годы, которые они не виделись.
- Жади, Лукас, Маиза и все остальные дорогие родственники!- обратилась ко всем  бодрым голосом Иветти.- Прошу пройти в зал, где мы немного посидим и побеседуем, пока не появится мой дорогой Львеночек. А потом, когда мы узнаем от него новости, мы, собственно, и поговорим о том, из-за чего мы решили собраться. Но перед этим предлагаю перекусить…немного погодя. Сейчас в столовой накрывают на стол. А пока можете освежиться бокалом сока.
- Изадора!- позвала Иветти служанку, а когда она возникла в зале, попросила:
 - Изадора, принеси соки!
- Да, синьора Иветти, - был ответ, и вскоре на столике появился огромный поднос с бокалами разноцветных соков – на все вкусы.
Иветти и Жади отошли в сторону.
- Жади, Лукас сказал, что от твоей дочери нет никаких известий.
- Это так. И меня это настораживает. Я не понимаю, почему Хадижа молчит.
- Успокойся, Жади. У плохих новостей быстрые ноги. А если всё хорошо, и Хадижа молчит, потому что её увлекла семейная жизнь, новизна положения замужней женщины? Вобщем – ты пойми, что современная молодежь…
- Нет-нет, Иветти. Хадижа не такая. Она знает, как я беспокоюсь за неё. Поэтому я не понимаю, что происходит в жизни моей дочери. Почему она не звонит?
- А твои родственники из Феса? Что они говорят? Они сами уже вернулись в Марокко?
- Нет, Иветти, дядя Али отправился в Сан-Паулу сватать невесту сыну и искать мужа внучке. Они только через неделю вернуться в Фес и смогут что-то сообщить мне о Хадиже.
- Потерпи, Жади. Ничего плохого явно не случилось. А неделя пройдет быстро, и ты всё узнаешь. Как у вас говорят: иншаллах!
- Иншаллах, Иветти! Дай Бог, чтобы у дочери всё было в порядке.
- Конечно, так и будет. Верь в это, Жади.
 Маиза наблюдала за женщинами со стороны. Как же хорошо выглядит Жади! И, похоже, ей не стоит это никаких усилий. Не то что самой Маизе: особая косметика, разные процедуры, уколы, но, возможно, скоро понадобится и пластика. А Жади прежняя. Как ей это удается? Или счастье делает её неуязвимой для возраста, который, увы, не меняется в сторону молодости? И одета Жади не так элегантно, как она, Маиза! Что там за джинсики и туника надеты на бывшей жене миллионера Саида? Но её красит любая вещь! Как же Жади всё идет!
Особенно восточные украшения. Но Маиза даже не попыталась бы примерить на себя такие серьги и ожерелья, браслеты и кольца, которые и теперь носит жена Лукаса. Во-первых, это не достойно её статуса графини. И какие украшения  могли бы сравниться с фамильными драгоценностями графов де Шамплит? А то, что носит Жади – это дешевка по сравнению с тем, чем украшает себя Маиза де Вержи, жена графа де Шамплит.
 Маиза удовлетворенно улыбнулась.
А Жади с нехорошим чувством присматривалась к Маизе. Что-то в ней было не так. Опять Жади заметила тот злой взгляд, которым награждала её Маиза в бытность женой Лукаса. Взгляд, похожий на взгляд змеи – вот что поняла любимая женщина Лукаса,  искоса наблюдая за Маизой, которая теперь мило разговаривала с дочкой и Шанди, излучая заинтересованность и сердечность.
«Почему у меня такое ощущение, что Маиза вернулась в Бразилию, чтобы снова выйти на тропу войны?» - едва сдержавшись, чтобы не поёжиться, подумала Жади.
В чем дело? Но она решила, что скоро всё само собой выяснится и разрешится.
«А Маиза прекрасно выглядит. Похоже, в её жизни не только появилась новая семья, муж, но и большое богатство, и влюбленный мужчина. Тогда в чем дело? Захотелось отведать острого блюда под названием «месть»?» - пронеслось в голове Жади, увидевшей на шее графини ожерелье из больших матовых жемчужин. Украшение было не только красивым, но и стоимость её составляла кругленькую сумму. Жади разбиралась в подобных вещах, научилась этому за годы замужества в браке с Саидом.
Её отвлекло от беспокойных мыслей появление синьора Леонидаса, который быстро вошел в дом, куда переместилось всё семейство Феррасов, и настоящих, и бывших.
- Ну что? Как, Львеночек? Какие результаты? – бросилась к нему Иветти, не дав открыть ему первому рот.
- Иветти! – ласково упрекнул он жену, понимая, что этот порыв идет у неё от доброго сердца.- Я всё расскажу. Дай же мне поздороваться!
 - Маиза! Как ты изменилась, - сказал Леонидас. Но, увидев вытянувшиеся лица Далвы и Маизы, поправился:
- Прекрасно выглядишь! Как всегда, а, может быть, и лучше! Ты стала ещё прекраснее – вот что я имел в виду!
Маиза самодовольно улыбнулась бывшему свекру, с которым всегда находила общий язык, правда, не до конца показывая истинное лицо.
- Синьор Леонидас, я так рада Вас видеть! Вы даже не представляете, как я соскучилась по всем!
- Так в чем проблема? Маиза, надеюсь, ты остановишься у нас? Твоему графскому достоинству это не повредит, надеюсь?
- Что вы, синьор Леонидас! Я с радостью приму Ваше приглашение.
- Тогда, Далва, приготовь гостевую комнату для Маизы.
- Да, синьор Леонидас, я сейчас же прикажу Изадоре заняться этим! – с восторгом ответила преданнейшая Далва, радуясь, что обожаемая ею Маиза снова будет жить в их доме, пусть и не на правах хозяйки.
Пока Далва ходила разговаривать с молодой домоуправительницей, Иветти снова задала вопрос об анализах. И ей вторила Мэл:
- Дедушка, есть надежда?
- Мэл… надежда есть всегда. К тому же, поиск донора только начинается. Как и лечение.
- Но времени у нас мало! – упавшим голосом ответила она, уже поняв, что надежды её рухнули. Скорее всего, ничьи анализы не подошли.
И она оказалась права.
- Так почему ты молчишь, Львеночек?- торопила Леонидаса Иветти.
- Мэл, мне очень жаль, - ответил он, обращаясь к самому заинтересованному в ответе человеку, – но ни моя кровь, ни, тем более, кровь Иветти не подошла. А близнецы унаследовали группу крови матери.
- Что же нам делать? – с отчаянием всхлипнула Мэл, нервы которой не выдержали напряжения.
- Не паниковать! – строго повторил Леонидас то, что на днях сказал и Лукасу, когда встречал его в аэропорту.- Я повторю: мы только начали поиск донора.
Повернувшись к сыну, он сказал:
- Лукас, твоя очередь пройти обследование и сдать анализы на донорство.
- Отец, я сдал сегодня экспресс-анализ. Результат удручает. Я переболел в детстве гепатитом и малярией. Помнишь? Врач категорически отверг возможность для меня стать чьим-либо донором! Мэл, не знаю, что тебе и сказать, - расстроено произнес её отец.
- Лукас, а что тебе известно о Лео? Где он? Он здоровый, молодой, сильный. Мне кажется, что, скорее всего, подойдет именно он, - деловито спросила Маиза.
- Что?! Маиза, ты забыла, что Лео – клон Диого? Если вы уговорите его стать донором, это может нанести ещё больший вред, чем затягивающийся поиск донора.
- Откуда ты знаешь, что клонированность вредна? – возразила Маиза. – Это не доказано. И вообще – есть дети, зачатые, как говорится, в пробирке. Клонирование – то же самое. Но искусственно зачатые дети вырастают в самых обычных людей. Вот и всё. А ведь про них тоже Бог знает, что писали. Боялись, опасались. Но всё обошлось!
- Нет, нет и нет!- возмущенно запротестовал Лукас. – Не хватало ещё, чтобы в моем внуке текла кровь клона!
- Лукас, прекрати! Твой брат – не клон! Ну что вы тогда заладили все: клон, клон. Какой Лео клон? Нормальный здоровый парень! Если с ним и сейчас всё в порядке, то почему бы Лео не стать донором и крови, и костного мозга? Я думаю, он не откажется помочь Мэл, родной племяннице!
- Да, Львеночек, почему ты сразу не догадался созвониться с Лео и попросить его о помощи?- подхватила Иветти.
- Нет, я против! Я не хочу рисковать внуком! Надо сначала проконсультироваться с Альбьери! Где сейчас твой друг, отец? Ты знаешь, как его найти?
- Лукас, ты говоришь так из давней неприязни к брату. Не понимаю, какая кошка проскочила между вами? Никогда не мог понять этого!
- И никогда не сможешь понять! Я не желаю даже слышать о Лео. И не считаю его своим братом.
- Лукас, что за детский лепет? – возмутилась Маиза.- Если это самый надежный и пока единственный выход из положения, то почему ты предлагаешь отказаться от него?
- Отец, как ты можешь? Жизнь моего сына висит на волоске! Мне всё равно, какие отношения между тобой и дядей Лео, но если он согласится стать донором, пусть поможет моему ребенку. Я буду благодарна ему до конца жизни.
 Шанди молчал, но его  чувства отражались на лице. Лукас нервничал, не зная, как выйти из положения: он не желал ещё больше родниться с Лео, но и лишить Мэл  надежды, а её сына – спасительной операции, он тоже мог.
Когда всем стали понятны сомнения Лукаса, то заминку в разговоре нарушила Маиза:
- Лукас, это твой долг – помочь дочери и собственному внуку. И здесь любые средства хороши. Главное – чтобы Шандиньо выжил, выздоровел. И неважно, чья кровь будет течь в нем. Лео – твой близкий родственник. Так в чем дело?
- Лео – клон, - тупо повторил её бывший муж. Он оглянулся на Жади, стоявшую несколько в стороне и до сих пор не привлекавшую ничьего внимания. Она ни во что не вмешивалась, но Лукасу показалось, что с ним Жади не согласна.
И Маиза тут же уловила настроение, витающее в воздухе.
- Лукас, забудь это непонятное слово – клон. Есть твой брат Лео, который тебе ничего плохого не сделал. Ты невзлюбил его по непонятной причине. Могу дать только одно объяснение такому отношению к парню: видимо, Лукас, ты ему завидуешь! Он молод, и у него всё впереди.
При её словах Лукас дернулся и собрался что-то ответить, но ему не удалось это сделать. Не так просто было перебить уверенную в себе Маизу. Ему и раньше редко удавалось сделать это.
- А ты, Лукас,  прожил жизнь. И как бы ни уверял доктор Альбьери, что Лео – твоя копия, которую он создал из твоей клетки, надеясь толи воссоздать твоего погибшего брата Диого,  толи продлить жизнь, т.е. создать вечную жизнь для человека через создание клона…, я этого не поняла, но ты, Лукас, даже не обрадовался тому, что Альбьери создал копию твоего брата, который смог прийти к тебе из небытия в облике юного Лео. Ты странный: как ты мог не принять родного брата, который мог бы тебе заменить ушедшего в мир иной Диого…ах, я совсем запуталась!
- Маиза, не надо! – замахал на неё руками синьор Леонидас. – Не знаю и не хочу знать, что и как сделал Альбьери, но я могу точно сказать, что Лео – мой сын, пусть его и сделали из клетки Лукаса.
- Уж скорее тогда он мой сын, - горько усмехнулся Лукас. – Это же мою клетку использовали для создания копии МЕНЯ.
- Нет, Лукас, Лео – мой сын. Это доказал суд. И у него две матери – моя покойная супруга и Деуза. Больше я ничего не желаю знать. И требую от тебя и уважения ко мне, и признания моего сына. Хватит ненавидеть друг друга и ссориться.
- Отец! Но ведь первый в мире клон – овца Долли - уже умерла! А перед смертью долго болела старческими болезнями, хотя  несколько лет овечьей жизни соответствовали человеческой молодости. Не знаю, стоит ли подвергать Шандиньо таким мученьям.
- Тогда что ты можешь предложить? Лукас, у тебя есть сын. Он, как я понимаю, совершенно здоров, поэтому он мог бы стать донором костного мозга для нашего Шандиньо, - предложила Маиза.
Жади не верила ушам. Она с тревогой посмотрела на Лукаса, который тоже был неприятно поражен словами Маизы. Но если Лукас ещё думал, что Маиза произнесла слова о Пьетро с иронией, то Жади тут же поняла, что его бывшая жена ничуть не шутит.
- Нет, Маиза, мой сын не станет донором. Я не позволю подвергать Пьетро ужасной операции, опасной и болезненной, даже ради внука Лукаса, - взволнованно сказала Жади, приложив пальцы к вискам.
Лукас видел, что Жади сильно нервничает. Чтобы успокоить её, он сказал:
- Наш сын ещё такой маленький, никто из врачей не посмеет сделать с ним что-то, о чем мы сейчас говорим. Это незаконно. Тебе не из-за чего так переживать.
- Лукас, я не позволю трогать сына, запомни это!
- Жади, о твоем сыне речь не идет, - вернулась в разговор Иветти, не совсем верно истолковавшая ситуацию.
- Нет, как раз о сыне Лукаса и идет речь, - жестко возразила Маиза. – Лукас, неужели ты не чувствуешь ответственности за то, что произошло с нашей дочерью когда-то, а теперь сказывается на внуке?
- Почему ты так говоришь, Маиза? – возмутился до глубины души отец Мэл.
- Если ты  признаёшь часть собственной вины в случившемся когда-то с Мэл, ведь можно сказать и так, то почему ты отказываешься от  всего, что бы  кто не предложил?
- Я против помощи Лео, он – непонятное даже самой науке создание Альбьери.
- Лукас, не говори так, не смей отзываться так о родном брате! – вспылил Леонидас.
- Лукас! – тут же подхватила Далва.- Не будь так жесток к брату и несправедлив к нему. Что Лео не так сделал, что ты прямо взъелся на него? И нечего обзывать его кличкой больной овцы. Лео – такой же точно, как ты, он  твоя полная копия!
- Ну вот, а я о чем говорю? – невесело рассмеялся Лукас.- В нем течет непонятная науке кровь, которую Альбьери удалось клонировать вместе с человеком. Но что случится с Шандиньо, когда ему сделают переливание крови от Лео, а потом и пересадят костный мозг? Вы все, - при этом Лукас обвел рукой собравшихся, - вы готовы к неожиданным и, возможно, печальным последствиям такого лечения?
- Значит, ты такой жалостливый, а мы?.. мы кто, по-твоему? Монстры? Тебе нужно  сделать выбор, Лукас. Лео или твой сын Пьетро. Выбрать одного из двух близких тебе людей, которые могут помочь твоему внуку.
- Нет, Лукас, я не отдам своего сына…
- Тебя никто не спрашивает, Жади. Разве Саид не научил тебя молчанию и послушанию за двадцать лет, прожитых вместе? Но это уже неважно. Ваш сын – это и сын Лукаса тоже, он не только твой, Жади. И если отец Мэл, он же – родной дед её сына,  примет решение, он сможет распоряжаться судьбой и жизнью мальчика.
- Нет, своего сына я не позволю тебе подвергать опасности! Лукас, я хочу уйти из этого дома, где снова хозяйничает Маиза, как в прежние времена. Пойдем, отдай мне сына и посади нас в такси. А сам решай вопрос как-нибудь без нас.
Она схватила ребенка за руку и быстро пошла с ним к выходу из дома.
Появившаяся из кухни Иветти, уходившая прояснить ситуацию с ужином, увидела только спину  удаляющейся Жади.
- Жади, Жади, ты куда? Скоро мы  пригласим всех за стол! Эээ, понятно, здесь что-то произошло! Стоит мне отлучиться на несколько минут  от общей компании, как обязательно кто-то кого-то укусит. Я ведь правильно понимаю, так, Лукас? 
Она поспешила догнать приятельницу, которая, едва приехав, уже решила покинуть её дом из-за какого-то недоразумения или чьего-то длинного языка.
Жади объяснила ей, что произошло. Иветти обняла подругу и развернула к присутствующим.
- У каждого человека может быть собственная точка зрения. Жади как мать лучше знает, может ли стать донором её ребенок или нет. Это же такая ответственность! Рисковать сыном – нет, на такое сможет решиться не каждая мать!
- Иветти, спасибо! – поблагодарила её Жади.- Пожалуй, я напрасно приехала, нам всё равно не поговорить, о чем ты хотела.
- Да, Жади, получается так. Извини, что так вышло.
- Я хочу уехать домой. Можешь помочь мне вернуться? С сыном искать такси в вашем районе затруднительно. И всё-таки мне хотелось бы поскорее оказаться дома.
- Хорошо, Жади. Тебя отвезут. Но останься на обед! Изадора приготовила такое нежное мясо, такие вкусные, фаршированные, с острой начинкой булочки из заварного теста и многое другое.
- Спасибо, Иветти! Но как-нибудь в другой раз. Нам лучше уехать, пока сына не увезли против моей воли из твоего дома прямо в клинику на операцию, - с горечью поддела она Маизу.
Жади говорила всё это, а её щеки покрылись красными пятнами. Иветти показалось, что Жади едва сдерживает себя, и поэтому у неё  дрожат пальцы.
- Хорошо, Жади, сейчас вы уедете. А ты, Лукас, останешься или поедешь с Жади и сыном?
- Но Пьетро так мечтал поиграть с Эдом и Габи! Жади, не обращай внимания на Маизу! Она совсем не изменилась, оставшись прежней по характеру. Тебе не стоит уезжать, - попытался остановить жену и не допустить, чтобы Маиза осталась, а его законная жена была вынуждена уехать.
- Нет, Лукас, прости! Мы с Пьетро уедем. Сынок, не капризничай, потом поиграешь с мальчиками. Нам пора. Иветти, прости за столь короткий визит!
- Жади, если ты так решила – возвращайся домой. Потом встретимся и поговорим. И знаешь: скажи Самире, пусть и она приезжает. Встретимся и пообщаемся втроем. Люблю разговаривать с совсем юными – от них  мы заражаемся молодостью, их радостным восприятием жизни. А Самиру я не видела давно, и на свадьбе у дочери  Саида твоей племянницы тоже не было… Ах, да! Я вспомнила, поэтому - всё, всё – никаких претензий!
И жена Леонидаса отправилась провожать Жади с сыном, которого она крепко держала за руку.
- Поразительно, какой эгоизм, - тихо пробормотала Маиза.- Ведь это из-за неё ты, Лукас, забросил тогда семью, свою дочь, мотался в Марокко и обратно, мечась между Жади и привычным образом жизни, к которому ты привык и не желал его менять. Выбор стоял даже не между мной и Жади, а…
- Прекрати, Маиза. Ты вернулась после долгого отсутствия, а сама тут же пытаешься управлять людьми.
- А ты остался таким же слабым, каким был и всегда! Надеюсь, что Лео окажется другим: в конце концов, Альбьери мечтал вылепить из него Диого, а он-то был другим. Диого ради дочери и её ребенка уже перевернул бы пол-Бразилии, но донора нашел бы! Почему так случилось, что он ушел от нас? Мэл была бы его дочерью, а не твоей!
- Маиза, не стоит ссориться дальше. Давайте сейчас сделаем перерыв на ужин, а потом спокойно и взвешенно решим, что делать дальше, - предложил Леонидас Феррас.
- Вы правы, синьор Леонидас! –отходя от Лукаса, произнесла с достоинством Маиза.- Но думаю, нам нужно будет думать прежде всего об интересах больного ребенка, а не об антипатиях Лукаса.
- Да, Маиза, конечно, я с тобой согласен! – вторил ей Леонидас Феррас.- Я позвоню Деузе, попрошу её разыскать Лео. И посоветуюсь с Альбьери. Насколько мне известно, Лео поселился в Сан-Паулу, учился там, теперь работает, но подробности  мне не известны. Он действительно странный парень, но не в физическом плане. В личностном – он очень своеобразный человек. Альбьери его таким сделал.
- Нет, синьор Леонидас, даже не забивайте голову этими сказками про искусственного человека. Лео – такой же, как мы! И он может нам помочь, а это главное. Я и сама могу поговорить с Лео и постараться его убедить стать донором.
- Хорошо, Маиза. Так и сделаем, а Лукасу надо …, - затихли их голоса, когда отец Лукаса и мать Мэл вошли в столовую.
- Иветти, всё решилось без меня. Я, пожалуй, тоже вернусь домой.
- Конечно, раз уж так получилось. Тогда поторопись: Жади и Пьетро ждут, когда подъедет наш водитель. Он ненадолго отъехал, чтобы заправиться.
- Спасибо за всё, Иветти!
- Пока, Лукас! Передай Жади, что мы с ней скоро встретимся!
 Лукас вышел из дома, а Иветти, проследив, как он пересек сад перед домом, отправилась к гостям. Она чувствовала, что настроение испорчено, и не только у неё. Когда в дом приходит болезнь, тогда только держись! Тут же вылезают ото всюду и старые обиды, и нетерпимое отношение кого-то к кому-то, и неприятие перспектив. А ребенка нужно лечить, искать выход из положения. Вот же проблема!
…Ужин прошел не очень весело. Но и сама Иветти, и Леонидас, и Маиза пытались вселить уверенность в Мэл и Шанди. Ведь донор есть! Им станет Лео! Надо только его найти и убедить помочь. И он, несомненно, согласится! Поэтому надежду терять не стоит.
- Дедушка, а что, Альбьери может клонировать моего сына? Если, не дай Бог, с ним что-нибудь случится?
- Мэл, даже не думай так!
- Мэл! Зачем ты так говоришь?
- Клонировать твоего сына, Мэл? – пораженно переспросил Леонидас.
- С ума сошла! – замахала руками Далва.
- Я не смогу жить без моего любимого сыночка, я сойду с ума или сама умру вместе с ним! – заплакала Мэл.
- Прекрати, Мэл! Так нельзя говорить. Зачем ты заранее хоронишь ребенка?! Всё будет хорошо! И думай только так, - твердо сказала ей возмущенная Иветти.
- Мама, где мне тебя найти? Где ты остановилась? – плача, спросила дочь Маизу.
- Мэл… Пока нигде… Я оставила вещи в первом же отеле и поехала к вам, дочка! – не боясь быть разоблаченной, солгала Маиза.
Иветти и Леонидас в один голос сказали:
- Так  оставайся у нас, Маиза! Оставайся в этом доме!
-  Далва  уже приказала приготовить для тебя комнату. И не возражай! Ты будешь жить у нас. Это удобно для всех. Решено! – заключила Иветти.
Именно на это и рассчитывала Маиза. Это входило в её планы, было как нельзя более кстати.
- Мамочка, я так рада, что ты приехала! Давно хотела увидеться с тобой. Но теперь ты особенно мне нужна, - вполголоса говорила Мэл Маизе, обнимая мать, как когда-то в детстве.
- И как ваши отношения с Шанди? – подозрительно спросила женщина.
- Шанди – замечательный. Но он как мой отец. Они похожи тем, что оба не способны на решительные действия. Что может Шанди? Только утешать. На словах. Даже его мать – ты же помнишь дону Журу? – даже она готова действовать. Правда, она не знает, что надо делать. Но она так переживает за Шандиньо. Если бы не её настойчивость, мы бы ещё долго не обращали бы внимание на то, что с сыном что-то не так. Благодаря доне Журе мы обратились в клинику и провели обследование. И узнали о болезни.
- Мэл, дочка! Радуйся, что вовремя смогли выявить болезнь! Спасибо, конечно, этой женщине, твоей свекрови. Старайся видеть положительное в ситуации.
- Что хорошего может быть в болезни сына?!
- Мэл, вы могли и вовсе не успеть узнать о том, что мальчик болен. И тогда могло оказаться совсем поздно. А Лео – это выход!
«И для меня тоже – но чисто теоретически. А на практике легче соблазнить Лукаса, обманув его как-нибудь, чем возиться с подозрительным и неглупым мальчишкой!»
 Мэл же думала о Жади. Мысли её были полны ненависти. Как эта женщина, отнявшая у неё отца и разрушившая её семью, её мир, посмела возражать против того, чтобы дать шанс на выздоровление внуку Лукаса?
В глубине души она понимала, что Жади, как мать, права: и сама Мэл никому не позволила бы трогать сына и делать из него донора. И врачи не стали бы пользоваться услугами такого маленького пациента-донора, как Пьетро. Но Жади могла бы из вежливости предложить помощь или хотя бы промолчать!
«Я её ненавижу! Как же я её ненавижу! Почему заболел не её сын, а мой? Почему не её наказал Бог за то, что она сотворила с моей семьей? Страдания моего сына – это полностью её вина. Потому что отец всегда думал только о ней и ни о ком больше. Ни обо мне, ни о матери. Это она виновата во всех бедах моих близких. Поэтому – даю слово – при первой же возможности я ей отомщу. Клянусь собственной жизнью!» - Мэл  физически ощутила, как в ней поднялась злоба и захватила её всю с ног до головы.
…После ужина Маиза осталась в доме Иветти и Леонидаса, проводив дочь до машины. И пока Шанди усаживался за руль, а рядом размещался немного оживившийся Шандиньо, мать с дочкой успели договориться о встрече. Маиза наблюдала за Мэл  весь вечер. И ей показалось, что она прочла ненависть в глазах дочери – ненависть к той, кого и сама возненавидела когда-то очень давно.
Нет, ни старая любовь, ни ненависть не проходят окончательно. Стоит лишь немного поворошить старые угли или слегка задеть старые раны, как и пламя ненависти, и боль, и горечь от утрат возвращаются.
«Кажется мне, что у нас с Мэл есть много общего. Страдания, которые у меня в прошлом, например. А вот у Мэл они так и не закончились. Возможно, потому, что я далеко от бывшей семьи. А моя дочь постоянно находится в центре событий. И видит тех, кто сделал ей больно: отца и Жади, которые живут счастливо. У них родился здоровый сын. И Жади может ещё иметь и других детей», - сидя в бывшей комнате Мэл, размышляла Маиза.
«Как и я. Я ведь тоже могу и должна – должна родить ребенка! Слишком многое в моей жизни зависит теперь от этого. Пока не стало поздно, мне надо родить ребенка от Лукаса, как бы это фантастически пока не звучало, да, Жади?» - сказала себе Маиза, нехорошо усмехнувшись.
…Утром Маиза отправилась в гости – навестить старую подругу Лидиану. И кроме искреннего желания увидеться с приятельницей, с которой столько лет дружила, Маиза собиралась выполнить намеченный для себя небольшой план.
Она решила узнать у Лидианы некоторые сведения о жизни родственников, о том, чего она не знала, живя в Европе, а дочь тоже не могла знать о таких деталях и рассказать матери.
Теперь для этого надо было всего лишь расспросить жену Тавиньо о делах на фирме, о положении Лукаса, не вернулся ли он к прежнему образу жизни?
- Маиза! – восхищенно воскликнула Лидиана, едва пожилая служанка доложила ей о появлении гостьи, которая уже входила в комнату, где хозяйка дома смотрела очередной сериал.
- Ты такая же, как прежде! Нисколько не изменилась, - констатировала Маиза, бросая выразительный взгляд на телевизор.- Что сейчас показывает Глобо?
- О, такой чудный сериал! Называется «Пантанал». Меня занимает даже не сюжет из жизни местных жителей, обитающих на болотах Пантанала. Но то, какие там красивые места! Какие птицы, животные, ужасные крокодилы! А растения? Я получаю удовольствие от просмотра. А как ты, Маиза? Проходи, не стой! Присаживайся, сейчас нам принесут свежий сок. Игнасио! – позвала она кого-то.
В дверях появился немолодой мужчина, седой, очень худой, и ко всему – приволакивающий ногу.
- Вы звали меня, хозяйка?
- Да, Игнасио. Принеси нам сок. Из манго. Маиза, я не спросила, что ты будешь пить? Сказала то, что помнила: когда-то ты предпочитала сок из манго. Но ведь твои предпочтенья могли измениться за годы вдали от нас.
- Успокойся, Лидиана. Мне всё так же нравится манговый сок,  тем более – в Европе его не особо найдешь. Чтобы он был именно такой, как в Бразилии: свежий и приятного спелого вкуса.
- Ты удивлена? – спросила Лидиана подругу, когда слуга принес поднос с соком и удалился. – Да, этот мужчина – наш слуга. Теперь только так! После того, как подлая служанка украла у нас с Тавиньо презерватив с ..сама знаешь , какой и для чего… Теперь я не держу молодых и дерзких женщин в доме. Только пожилых, в том числе и мужчин! Они не так коварны, как женщины, и они не станут заглядываться на моего Тавиньо.
- А на тебя? – с насмешливым любопытством спросила Маиза.
- Неет, подруга, я не такая! И ни за что на свете не изменю своему Аполлону! Даже с другим Аполлоном! Но чтобы не было никаких сомнительных ситуаций, мы с Тавиньо нашли  в агентстве этого милого старичка: он подошел нам и по возрасту, и внешне. Пусть мой муж спокойно работает у себя на фирме.
 Маиза едва не рассмеялась над таким простодушием подруги.
- Скажи, а как сын той женщины и твоего Тавиньо? Вы участвуете в его воспитании?
- Нет, не напоминай мне об этом ребенке! Он, конечно, милый малыш, но он – свидетельство измены моего Тавиньо!
- Какой измены, подруга? – удивилась Маиза, которая прекрасно помнила перипетии той странной истории.
- Виртуальной! Как говорит моя дочь, виртуальной измены!
- Прекрати, Лидиана! Не было никакой измены! Он же не передавал ..хм.. презерватив той служанке! Тавиньо ничего не сделал, скорее – ты сама виновата. Надо сразу убирать за собой такие интимные вещи!
- Да? Ты думаешь? Тавиньо не виноват? Столько лет прошло, но как только я вспоминаю, что случилось – тут же мои бедные нервы…
- Лидиана, поговорим о другом. Как ты жила эти годы?  Что нового в твоей жизни? Как твои дети? Сесэо не женился?
- Нет, не женился! Он работает на фирме вместе с Тавиньо. У сына есть девушка, но он меня с ней не знакомит. Почему – не понимаю.
- А Телминья? – вежливо поинтересовалась Маиза.
- Телминья? О, моя дочь закончила университет, но решила получить второе образование. Она всё учится, учится… ей нравится.
- А замуж? Она собирается выйти замуж?
- Нет, Маиза. У неё и парня нет. И я пока рада этому – если она родит ребенка, он будет моим внуком, а я  стану бабушкой!
- И что? Я же стала бабушкой!
- Не знаю, Маиза, как ты смогла пережить такой факт биографии. Но я думаю об этом с ужасом. Как это? Мой Аполлон  - молодой отец внебрачного сына, а я – бабушка? Нет!
- Но Тавиньо станет дедушкой!
- Нет, если Телминья не желает выходить замуж, то я не собираюсь её торопить!
- Как хочешь, Лидиана! – с усмешкой заметила Маиза. -  Ты нисколько не изменилась, а мы так долго не виделись.
- Да? Правда? – обрадовалась наивная жена Тавиньо.- Тебе не кажется, что я всё-таки немного постарела? Т.е. подурнела? Ты так не думаешь?
- Успокойся, ты прекрасно выглядишь! Наверно, ты весь день за собой ухаживаешь?
- Подожди, Маиза. Я кое-что вспомнила.
 В этот момент в комнате появился хромой слуга и расставил на столике несколько фарфоровых чашек и кофейник. Маиза  удивленно приподняла бровь. Что это такое? Слуга четы Тавиньо и Лидианы ещё и глухой? Разве ему не было приказано принести сок из плодов манго?
 Но он принес кофе. А подруга так увлеклась поиском сотового телефона в собственной сумке, что, кажется, вовсе не заметила ошибки Игнасио, так она, кажется, назвала слугу?
- Тавиньо, дорогой… Я не звонила тебе с самого утра…Заметь, ни разу не позвонила. ...Да, представь, есть причина: Маиза прилетела из Парижа. Что? Тебе показалось, что ты видел её в аэропорту? Почему ты мне ничего не сказал об этом? – обиженно произнесла Лидиана. – Хорошо, потом поговорим.
Она отключила телефон, потому что, скорее всего, муж сделал это первым. А затем повернулась с трагическим выражением лица к подруге.
- Видишь, Маиза, как по-прежнему трудна моя жизнь? За Тавиньо нужен глаз да глаз!
- А что, Лидиана, неужели он дает тебе повод сомневаться в его верности? – с притворной тревогой спросила Маиза.
- Нет, нет! Но я знаю, что должна быть начеку. Мужчины – они такие ненадежные существа…
- Да, ты права. С мужьями надо держаться настороже. Нет, мой муж Франсуа вовсе не дамский угодник, - поспешила заверить Маиза, увидев на лице собеседницы сочувственное выражение. - Но я вспоминаю Лукаса… У него было столько любовниц, которые с каждым годом становились всё моложе. И я узнавала о каждой из них. Мне было известно, что он встречался с ними в квартире, которую купил тайком на своё имя. Туда же он не побрезговал привести и Жади, когда она как-то приехала в Бразилию.
- Откуда ты всё знаешь? – ошеломленно спросила Лидиана. – Но не следила же ты за квартирой!
- Нет, конечно! Я никогда не стала бы так унижаться. Но в любом приличном доме есть швейцар, который не откажется получить вознаграждение за переданную по нужному телефону информацию. Поэтому мне всегда было известно, когда и с кем встречался Лукас.
- И ты ничего не пыталась сделать?- недоуменно спросила наивная приятельница.
 - Нет, конечно. Что я могла предпринять? Не Лукас зависел от меня, а я – от Лукаса. Я всё знала, но была вынуждена молчать. Помнишь, какие у меня в то время были драгоценности? Я покупала каждый раз себе что-то из украшений, чтобы таким образом компенсировать моральный урон, наносимый мне Лукасом. Опустошала его кошелек в отместку за его неверность.
- Да, Маиза, я помню, как ты говорила тогда, что каждый бриллиант в украшениях – это твоя слезинка из-за предательства Лукаса, - печально посочувствовала подруге Лидиана. – Но теперь у тебя верный муж?
- Да! Как говорится, сейчас Бог мне улыбается. Всё хорошо. Но только у меня. Я прилетела в Бразилию из-за Мэл, точнее – из-за внука. Он серьезно болен. А Лукас  ведет себя безответственно. Неужели он совсем не изменился? Для него по-прежнему важны любовницы, а не семья, не Мэл  с сыном, ни новая жена – Жади, которую он так долго добивался?
Лидиана поняла вопрос правильно, пусть и не заподозрив, что Маиза умышленно подвела её к данному вопросу и с нетерпением ждала ответ.
- Лукас? Неет, на его счет ты ошибаешься, Маиза. Лукас теперь – примерный семьянин. Он и Жади – счастливейшая пара. А какой у них прелестный сынишка. Пьетро – просто чудо! Однажды эта несносная мать Карлы – дона Одетти – привела Тавиньо–младшего к нам в гости, чтобы мой Аполлон мог пообщаться с сыном. Тавиньо поневоле был вынужден вести ребенка в парк для детей, чтобы погулять там. И там же мы встретились с Лукасом, который привел туда своего сына. Поразительно, как дети могут быстро подружиться. Пьетро и Тавинито быстро нашли общий язык, вместе что-то раскрашивали в альбоме, который принес для сына мой Тавиньо, а потом они играли в мяч, который купил Лукас для Пьетро. А, так о чем это я?
- О Лукасе. Он стал верным мужем Жади. Но она может просто не быть в курсе его делишек: Лукас вполне способен по-прежнему встречаться с секретаршами и практикантками. И теперь уже она, Жади, оказывается в глупом положении.
- Нет, ты ошибаешься. Лукас и Жади любят друг друга. Насколько я знаю, они так счастливы! Не смотря ни на что!
Вот при этих словах Маиза поняла, что подошла в разговоре к тому, что вот-вот выяснится правда о браке Лукаса и Жади, т.е. вылезут  и неприглядные моменты в их отношениях.
Но Маизе не повезло. Лидиана обратила внимание на стол, где в кофейнике остывал кофе.
- Опять Игнасио сделал по-своему! Что это такое? Я просила принести сок, а он принес кофе! И я ничего не могу с ним поделать. У него свои представления об этикете.
- Лидиана, ты меня удивляешь! Ты не должна просить, ты должна приказывать наемному работнику, получающему деньги, которые ты сама ему платишь! Неужели ты так и не научилась жестко говорить с прислугой? – как сноб, заговорила Маиза.
Лидиане стало не по себе. Она была, всё-таки, женщиной демократичной и предпочитала по-дружески обращаться с теми, кто на неё работал.
Маиза прекрасно знала свою приятельницу.
- Вот поэтому с тобой - и только с тобой, заметь! -  могла приключиться та история, когда твоего мужа сделали донором спермы против его ведома. Сделала твоя служанка, которой ты доверяла и по-доброму к ней относилась.
- Нет, даже не напоминай мне про ту историю!
- Почему же? Впрочем, она сама о себе напоминает, прибегая к вам на двух ножках по выходным, чтобы твой муж мог пообщаться с плодом твоей доверчивости и широты души.
- Перестань мучить меня, Маиза! Ребенок существует, и с этим уже ничего не поделаешь! К тому же, моим детям нравится, как это ни странно, возиться с мальчонкой.
- Разумеется, это же их брат, родной брат по отцу, - жестко подтвердила Маиза.
- Почему мы всё только обо мне? А как дела у тебя? Что с сыном Мэл? Шанди поддерживает твою дочь?
- Да, если бы не Шанди, возможно, нам с Лукасом не удалось бы вытащить её из пропасти, в которую ввергли её наркотики. Но проблема не в этом: мальчику нужен донор крови. И помочь может только Лео…
 Маиза рассказала подруге всю историю про Лео, из-за упоминания имени которого Лукас вспылил.
- Представляешь: отец Мэл не желает видеть Лео, он против, чтобы кровь Лео текла в венах его внука. Но сам ничем не может помочь Шанди-младшему.
- Это плохо, Маиза. А каковы шансы на выздоровление?
- Шансы пока большие. Надо всего лишь сделать переливание крови и несложную операцию по пересадке костного мозга. И всё – только запустить механизм образования каких-то там кровяных телец.  Я не разбираюсь в этом и пока не пыталась вникнуть. Но Лукас против.
- Почему?
- Просто так. Ему не нравится Лео, только и всего.
- Но должно быть ещё что-то, чтобы Лукас вел себя так безответственно. Никогда не поверю, чтобы Лукас, который всегда очень любил Мэл, не захотел бы помочь ей, видя, что есть выход из положения.
- Ты думаешь? Но что могло произойти между Лукасом и Лео, чтобы мой бывший муж до сих пор мог ненавидеть сводного брата?
- Может быть, женщина? Тебе не кажется, что только женщина способна вызвать в мужчинах такое соперничество и вражду?
- Какая женщина? Лукас всю жизнь любил только Жади. Те практикантки, с которыми он проводил время на квартире за моей спиной, не в счет! Он всегда любил только свою марокканку!
- Вот видишь, Маиза. Возможно, это и есть ответ? Лео – копия Лукаса во многих отношениях, как говорит сам Леонидас Феррас, признавший в нем родного сына. Если Лукас влюбился в Жади, то почему бы и Лео не влюбиться в неё?
- Не может быть! Лидиана, этому парню столько же лет, как и моей дочери. Или почти столько – они ровесники. Жади и Лео? Это всё равно, что Лео и я! Ты представляешь меня рядом с мальчишкой, пусть и копией молодого Лукаса?
- Маиза, скажу тебе по секрету: Тавиньо как-то немного выпил и проболтался мне под большим секретом, что Лукас ревнует Жади к Лео! И только потому, что Лео тоже случайно познакомился с Жади в Марокко при сходных обстоятельствах, как это было и с Лукасом - в доме её дяди. Опять же: приятель твоего бывшего свекра – Альбьери - привез Лео в Марокко так же,  как когда-то Лукаса и Диого. Впрочем, я могу что-то напутать. Историю эту Тавиньо рассказал мне давно. Но что-то такое между ними произошло. Лукас и Лео не могли поделить Жади.
Маиза не могла произнести ни слова после такой новости. Как? Лео мог влюбиться в Жади?! Она не так проста, как казалось Маизе! Лео и она? Ооооо!!!
«Я потом продумаю, как можно использовать  эту информацию в моих целях, а пока стоит посвятить Лидиану в собственную тайну. Иначе мой план может провалиться. Мне нужна помощница. Но такая, которую можно использовать, как говорится, вслепую. Иначе своей честностью она испортит мне всё дело», - решила Маиза.
- Значит, Жади и Лукас не собираются разводиться? А я была уверена, что они не смогут ужиться. Разные национальные культуры, обычаи, привычки… Это имеет огромное значение в жизни, когда мужчина и женщина оказываются под одной крышей. Порой любовь отходит тогда сначала на второй план, а потом и вовсе исчезает бесследно!
- Нет, это вовсе не тот случай. Помнится, многие знакомые и приятели Лукаса не могли понять причин его женитьбы на марокканской женщине. Тем более, когда Жади пыталась в нашем окружении носить восточную одежду. Но, надо сказать, она быстро перестроилась. И теперь уже никаких платков, когда она идет вместе с Лукасом на презентацию или важный для фирмы прием. Все восхищаются её красотой, обаянием, которое у неё не отнимешь. Общество её постепенно приняло.
- Лукас не стеснялся идти с ней рядом, когда она надевала на себя восточные наряды? Обвешивалась килограммами золота на торжественных приемах при подписании контрактов? Он любит слушать вместе с ней восточные мелодии и наслаждаться танцами Жади под записи на старых магнитофонных пленках?
- Лукас принимает Жади такой, какая она есть. Впрочем, и Жади его – тоже. Они хорошо уживаются друг с другом. И между ними нет таких уж бросающихся в глаза различий. Они с Лукасом не собираются разводиться. Уж скорее это произойдет между её сестрой Латифой и братом синьора Саида. Помнишь его?
- Не только помню, но я уже встретилась с ним несколько дней назад, - загадочно улыбнувшись, ответила Маиза.
- Вот как? Маиза, а если о твоих свиданиях узнает твой муж?
- Он верит мне. Потом ты узнаешь – почему. Я тебе всё объясню.  А Лукас…занимается спортом?
- Жади с сыном составляют ему компанию. Их часто видят вместе на корте, где Лукас любит поиграть в теннис. На беговых дорожках на Копакабане. Раньше они только гуляли вместе – Лукас, Жади и Пьетро, который был в коляске. А теперь мальчик подрос. Они бегают втроем по набережной. Ты ведь знаешь, где они живут?
- Да, Мэл бывает у отца в доме, приезжая в гости. Их дом находится в районе за Леблоном, недалеко от берега озера Лагуа де Фрейтес.
- Да, мы тоже с Тавиньо бывали у Лукаса  и Жади в гостях. Дом у них…
Лидиана долго и в подробностях рассказывала о жизни Лукаса Ферраса и его жены Жади, но Маиза внимательно её выслушала.
Маиза слушала так серьезно, что Лидиана испытала беспокойство. Как?  Подруга всё ещё не может равнодушно оставаться к тому, что Лукас все-таки женился на Жади?
 Поэтому, предложив Маизе чашку кофе, она спросила:
- Маиза, почему тебя так интересует Лукас? Почему у меня такое чувство, что ты что-то задумала? Если это так, то я тебе не помощница. Ведь ты знаешь, что теперь Тавиньо не просто адвокат фирмы Леонидаса Ферраса. Он сделал карьеру и смог стать партнером Лукаса. Я не могу за спиной у мужа плести интриги и действовать против его компаньона, к тому же – сына владельца фирмы. Прости. Но лучше я скажу тебе сразу об этом, так будет честно.
- Ну что ты себе сразу вообразила, Лидиана? Я не собираюсь разлучать Жади и Лукаса. Но у меня сложилась в жизни ситуация, такая ситуация, что я вынуждена буду обратиться за помощью к Лукасу. Но как я понимаю, Жади будет против. Разумеется, как же иначе! Ведь мне нужен от Лукаса…. ребенок!
- Чччто?! – едва не подавилась глотком почти остывшего кофе Лидиана. - Какой ещё ребенок? А! Поняла: ты хочешь, чтобы он уговорил Жади сделать Пьетро донором для сына Мэл?
- Нет! Я должна родить ребенка от Лукаса! – жестко и коротко объяснила Маиза.
На некоторое время наступило молчание. У Лидианы не было слов, а Маиза выдерживала паузу, чтобы дать возможность подруге пережить услышанные слова.
- Но, Маиза… для чего тебе нужен ребенок от Лукаса, если у тебя есть муж? Лучше иметь законного наследника, чем  играть будущим собственного ребенка, рискуя, что мужу станет известна правда о чужом отцовстве, и  тогда и твоя жизнь рухнет, и судьбе твоего ребенка не позавидуешь!
- Ты же ничего не знаешь, Лидиана. Я не собираюсь вредить Лукасу и Жади, - с честным лицом доказывала Маиза. – Когда Лукас узнает, что рождение ребенка выгодно и ему, он сам поймет, что этот ребенок должен родиться. А Жади знать вовсе не обязательно о нашем адюльтере. Когда я пойму, что стану матерью, то сразу же улечу в Испанию или в Париж, там родится мой ребенок. Лукас же никогда не признается Жади в том, что изменил ей, пусть и во имя любви к дочери. И ради внука.
- Что ты имеешь в виду? Я не могу понять.
- Сейчас объясню. Мы с мужем живем в счастливом браке, но не можем иметь детей. И дело не в том, что мой возраст с каждым годом уменьшает шансы на рождение наследника. Но…Франсуа болен, у него тяжелая наследственная болезнь. Ему нельзя становиться отцом. Болезнь коварна, передается на генетическом уровне, проявляется только в юношеском возрасте. Но именно поэтому мы отказались от рождения ребенка.
- Маиза! Ты могла бы в нашем возрасте родить? Впрочем, если ты любишь мужа, а ему хочется иметь сына или дочь, то…
- Родить могла бы. Должна родить! Нам нужен наследник, мальчик. Иначе наша благополучная жизнь с Франсуа просто рухнет, а мы окажемся под её обломками.
- Но почему?
- Я расскажу тебе нашу историю, но ты должна дать мне слово молчать об этом.
- Конечно, Маиза. Я никому ни о чем не расскажу, - согласилась Лидиана.
Так близкой подруге Маизы стала известна её тайна.
Миновали несколько лет благополучной и материально обеспеченной жизни, когда Маиза и её муж-аристократ  вели праздную жизнь, получая доходы от семейного бизнеса, которым с легкостью управлял Франсуа.
Но вдруг оказалось, что благополучие было призрачным, а счастье недолгим, когда выяснилось, что долго не имевшая возможности родить ребенка жена старшего брата Франсуа, наконец, забеременела и родила дочь.
Если бы это был мальчик, то наследство семьи де Вержи, урожденных графов де Шамплит, перешло бы в руки старшего брата, человека неуправляемого, буйного нрава, несговорчивого, ко всему – транжире, игроку и пьянице. 
После рождения дочери пожилой мужчина, ставший отцом, нисколько не изменил привычек. Но он увидел возможность заполучить огромное наследство, когда его жена сможет родить сына. Женщина готова была пойти и на это, чтобы угодить мужу и тоже получить доступ ко многим благам, которые открылись бы для неё, если бы муж получил титул графа, который перешел бы к нему от мужа Маизы.
 Маиза не могла точно объяснить, в чем там была проблема – почему титул в свое время достался её мужу, а не перешел к старшему брату. Но теперь вопрос стоял так: или у Маизы рождается ребенок, при чем – именно сын, или все богатства, бизнес, фамильный особняк, титул и прочее переходят к старшему брату, когда его жена родит сына.
Они с Франсуа обсудили положение. И, не будучи людьми слишком щепетильными, решили, что им нужен наследник, но, т.к. Франсуа, при всей любви к Маизе, не мог позволить родиться больному ребенку, обреченному на многие мучения из-за непременно начавшейся бы рано или поздно наследственной болезни, то муж Маизы сам предложил найти ей донора, который смог бы дать им здорового наследника, который имел бы в будущем силы и возможность бороться с другими представителями рода за огромные богатства предков графов де Шамплит.
- Мой муж сказал: «Неважно, чья кровь будет течь в жилах нашего сына. Главное – это воспитание в традициях семьи. Это важно, а не то, что у кого-то по наследству будет на плече родинка, такая же, как с 16 века была у всех представителей рода Шамплит. Родинка, которая кочевала с портрета на портрет в семейной галерее, где вывешены все картины с изображениями предков, начиная чуть ли не с 10 века. Но теперь род вырождается. Меня с радостью встретили в семье те родственники, которые понимали, как необходима свежая кровь в их роду.
Лидиана слушала, затаив дыхание и едва не раскрыв рот из-за увлекательной истории, достойной настоящего сериала.
- А другие представители этого достойного рода, - продолжала Маиза с иронией, - меня возненавидели из страха, который испытали, поняв, что я ещё могу стать матерью. Мы могли бы приобрести ещё больше, если бы родился сын. Но …нельзя получить всё сразу: и счастье, и любовь, и благополучие. Всё равно, чего-то в жизни будет не хватать, чтобы человек не расслаблялся, а продолжал бы бороться.
Лидиана кивнула, соглашаясь, что это так и есть. Маиза продолжала:
-Тогда мы стали думать о том, каким образом я смогла бы стать матерью. Но это невозможно сделать в Европе – родить ребенка не от мужа. Прослойка аристократов тонка, многие знакомы друг с другом. И как раз в этот момент Мэл прислала призыв о помощи. У неё заболел сын, и моему внуку нужен донор. Если бы Лукас мог стать отцом моего ребенка, я вдвойне выиграла бы: родила бы наследника семье, а во-вторых, во время родов из пуповины можно было бы произвести забор   клеток, с помощью которых сделать пересадку костного мозга сыну Мэл. Я путаюсь в объяснениях, потому что я не врач. Но всё примерно вот так. А потом, когда мой сын подрастет, он и через несколько лет смог бы стать донором костного мозга для Шандиньо. Но в таком случае отцом ребенка должен стать именно Лукас. Или Лео. Иного не дано.
- Лео?- поразилась ещё больше Лидиана. – Нет, Маиза, только не этот парнишка!
- Почему же? – коротко спросила Маиза.- Ему вовсе не обязательно знать, как я буду его использовать. Я не забыла, как Лео пять лет назад (или шесть?) поцеловал меня. Он сделал это назло Лукасу, я думаю. Потому что ему внушили, что он копия Лукаса. Альбьери привел его в этот мир, чтобы он занял место давно ушедшего Диого. А он оказался похожим на Лукаса и захотел примерить на себя именно его судьбу. Но почему-то не найти собственное место в жизни. Теперь я думаю, Лидиана, что твое предположение верно: Лукас и Лео не поделили Жади. Поэтому, когда он увидел меня, то поцеловал, чтобы почувствовать аромат запретной для него женщины, жены Лукаса. а в Жади он влюбился ненароком, случайно познакомившись с ней в Марокко. Жизнь порой бывает щедра на неожиданные совпадения и разные превратности.
- Маиза, как же ты собираешься всё это объяснить Лукасу? А что, если он расскажет Жади? – тихо спросила Лидиана.
Подруга тяжело вздохнула.
- Пока я не представляю себе, как провернуть подобное. Но я обязательно придумаю способ убедить Лукаса в необходимости пойти на этот шаг.
- А при чем здесь Саид? Или он тоже будет участвовать в авантюре, ведь иначе это не назовёшь?
- Лидиана, ты всегда была такой правильной! Но речь идет о двух важных для меня людях. Мой внук болен, а мой муж на краю жизни может потерять всё. И для него это станет крахом, который свергнет его в могилу. А Мэл может снова вернуться к наркотикам. Но если от меня зависит и выздоровление её сына, и сохранение благополучия и мужа, и моего собственного, то почему бы и не рискнуть спокойствием Жади? Ведь Лукас, узнай он, что только от него зависит выздоровление Шанди-младшего, не отказался бы, я думаю, помочь.
- Но что будет чувствовать Жади? Думаю, ей лучше узнать всё с самого начала…
- Нет, Лидиана. Она может всё испортить. Ведь болен не её сын, не её внук. Какое ей дело до страданий моей дочери и внука? Нет, она не должна ничего узнать.
- Но тогда тайна должна храниться так тщательно, чтобы и через много лет не стала бы известна Жади.
- Почему ты так переживаешь за неё? – с подозрением спросила Маиза.
- Я представила себя на её месте. Вот поэтому. А если бы не донорство для внука, ты, Маиза, могла бы забеременеть от любого мужчины!
- Ты предлагаешь мне подать объявление в газету? – насмешливо поинтересовалась приятельница.
- Нет, конечно.
- Тогда как ты представляешь себе поиски будущего отца маленького графа, нашего наследника-спасителя? И главное - это должно случиться тайно, чтобы не узнали брат Франсуа и те, кто стоит за ним.
- А ты уверена, что в семье не захотят провести генетическую экспертизу? Ты попадешься с чужим ребенком.
- Этого не случится. К тому же у нас с Лукасом одна группа крови. А у Франсуа такая же группа крови, как у Саида. Но с ним я опасаюсь иметь дело. Я совершила глупость, открывшись ему.
- И что? Его моральные принципы не позволяют, чтобы родился внебрачный ребенок? – благоговейно произнесла Лидиана, уже познавшая на собственном семейном опыте, что это такое - иметь внебрачного сына от наглой обманщицы.
- О чем ты?! Лидиана! Саид – это такой собственник. Он так напугал меня, сказав, что если у меня родится от него сын, он ОТБЕРЕТ его у меня. Ты представляешь?!
- Да, тогда нет смысла рожать от Саида ребенка. Только опозоришься. Ведь тогда семья твоего мужа узнает о твоей измене.
- Это здесь ни при чем. Саид посмел угрожать мне (!), что он заберет своего ребенка.
- Да-да, поверь ему! Помнишь, как Жади страдала, от того что Саид отобрал у неё Хадижу? Жади ничего не смогла сделать.
- Я помню. И не собираюсь повторять ошибок Жади. Она всё сделала неправильно. Я же постараюсь сначала попробовать с Лукасом, а потом, если ничего не выйдет – повторю с Саидом, но он и знать не будет, что в замке графа де Шамплит растет его сын или дочь. Заманчивая перспектива: мы с Саидом умны, мы стратеги, решительны, не оглядываемся ни  на кого, когда стремимся к достижению поставленной цели. Представляешь, какой ребенок может у нас родиться? Он сможет обойти всех претендентов и соперников в будущем.
- Маиза, тебе не страшно так жить? – тихо спросила Лидиана. Какой бы она ни была любительницей бразильских мыльных опер, но подобные авантюры в реальности её пугали и отталкивали. Как можно? Это же обман, подлог!
- В тебе сейчас говорит жена адвоката, - сказала Маиза, как будто прочитав её мысли. – но тебе никогда не приходилось бороться за такой куш, как фамильное состояние графов. Что мне титул? Но вновь оказаться ни с чем на дне жизни – нет, я уже не в том возрасте, когда можно спокойно начать всё сначала. Не осуждай меня, Лидиана.
- Решай сама, Маиза, что тебе делать со своей жизнью.
- Нет, Лидиана, всё-таки ответь мне. Какой бы выход нашла ты в ситуации, если бы тебе пришлось спасать жизнь сына или дочери, но для этого тебе надо было бы переступить через благополучие другой женщины, кстати, твоей бывшей соперницы?
- Не знаю, Маиза. Но ради детей я пошла бы на всё, в этом я не сомневаюсь.  А потом страдала бы от угрызений совести всю оставшуюся жизнь.
- Вот видишь. И ты тоже пошла бы на всё. Но в отличие от тебя, я не собираюсь страдать от укоров совести хотя бы потому, что дело будет касаться Жади. А у нас с ней старые счеты и масса неоплаченных долгов. При чем – с её стороны.
- Ты собираешься мстить, - утвердительно сказала Лидиана.
- Не знаю. Я бы так не стала утверждать. Но и щадить её я не собираюсь.
- Маиза,  неужели нет других способов родить ребенка?
- Интересно. Расскажи. Я – не знаю.
- Поговори с доктором Альбьери..
- Он стар и ни на что не способен!
- Маиза, я не о том, что ты подумала!
- А я не подумала, я вообще сейчас пошутила! Лидиана, что может сделать Альбьери?
- Он может создать клона. Я сначала ничего не понимала в этом. В клонировании. Но Телминья нашла в Интернете статьи о клонах, о том, как они появляются на свет. Альбьери может клонировать для вас с мужем ребенка! Сделать полную копию или твою, или твоего мужа. Для этого ему всего лишь нужна донорская яйцеклетка – твоя, конечно. Ведь ты и могла бы родить клонированного ребенка, - с увлечением объясняла жена Тавиньо. – А вторую клетку с ядром для создания клона Альбьери мог взять у тебя же или у твоего мужа. И тогда никто не смог бы придраться. Даже генетическая экспертиза!
Миаза собралась возразить, но… она вдруг поняла, что подруга   высказывает   правильную  идею. А что, возможно, это тоже выход! Но её одолевали сомнения.
- Клон может быть только моим, потому что клонировать Франсуа, взяв его клетку с плохой генетикой, не стоит. Это тоже самое, что родить ему ребенка обычным способом. Страшное наследственное заболевание может дать знать о себе в клоне значительно раньше, чем в ребенке, зачатом обычным способом.
- Маиза, тебе не позавидуешь. Принимать подобное решение – это надо иметь смелость.  Я бы не смогла, подруга.
- Я вынуждена буду принять решение, чего бы мне это не стоило. Если рожать ребенка, то потомок должен быть здоровым. И рожать надо быстро – пока наследство не уплыло у нас с Франсуа из-под самого носа.
…Лидиана и Маиза ещё долго обсуждали проблемы графини де Вержи, и расставаясь, каждая из женщин думала, что именно у неё будут большие неприятности, если план  не удастся, а правда выплывет.
Но то, что в конце года, на Рождество, Лукас и Мэл с сыном и Шанди должны будут приехать в Испанию, в один из фамильных особняков графа, где Маиза и постарается так или иначе добиться своей цели, это уже было решено совершенно точно.
 К тому времени сыну Мэл будет необходима очередная операция, это и станет поводом отправиться в Европу, чтобы показаться врачам и произвести пересадку костного мозга. А где же они смогут остановиться? Конечно у Маизы и её мужа, которого очень кстати не окажется дома…
- А Жади? Её ты тоже пригласишь в Испанию? А что, если она согласится поехать?  При ней Лукас не решится на измену, как ты не называй этот процесс.
- Вот для этого мне и пригодится стратегический ум Саида. Я попросила его о помощи. Вместе мы преодолеем это препятствие, я уверена!
Лидиана с двойным чувством в душе слушала о планах Маизы. Она понимала Маизу, но ей было жаль Лукаса и Жади. И она была связана данным ею Маизе словом, нарушить которое она не могла.
Маиза ощутила удовлетворение, выйдя из дома Лидианы. Всё идет по плану. Правда, подруга навела её на интересную мысль, если вспомнить о клонировании. Но это уже другое. А пока надо вновь увидеться с Саидом и теперь уже на полном серьёзе обговорить с ним планы дальнейших действий.
 Пожалуй, именно это она сейчас и сделает: позвонит Саиду, чтобы договориться о встрече. Маиза расстегнула молнию в сумочке и достала дорогой сотовый телефон. Взяв поудобнее красивую дорогую вещь в руку, она одним пальцем набрала знакомый номер…
PS. Я так сожалею, что не успела закончить 5-ю часть на той главе, которую задумывала с самого начала. А именно: описать жизнь разведенной Рании сначала в доме сурового отца, а затем – в доме временного мужа, отправив эту героиню в красивый марокканский город Эс-Сувейру.
О,  через какие испытания ей пришлось бы там пройти! Но теперь это всё будет описано уже в следующей, 6-й части фанфика.
 Так же, как и рассказана история первых месяцев жизни Хадижи в качестве жены Фарида Обенсура.
А до этого и Сид Абдул с дядей Али и Зорайдэ должны будут вернуться из Сан-Паулу, удрученные постигшей их там крупной неудачей. И поиски невесты для Икрама переместятся уже в Фес, но кто станет его невестой? И в кого он сам влюбится?
Что ждет Дунию и дядю Абдула в Марокко?
А как проявит себя Зухра, когда в доме Фарида появится юная Хадижа? На какие шаги толкнет ревность Зухру с её злым сердцем и способностью к колдовским чарам, как думают о ней многие?
А лечение сына Мэл? Как быстро смогут успеть разыскать Лео родственники? Сможет ли Лукас преодолеть в себе неприязнь к брату? И пригодится ли донорская кровь Лео для переливания Шандиньо?
Какое решение примет Маиза? Сможет ли она вбить клин между Жади и Лукасом? Не появится ли из-за неё первая трещина в их отношениях?
И что будет происходить в доме Мухамеда и Латифы в те три месяца  до окончательного развода, которые по обычаю им предписали старики?
Что нового случится в жизни Амина и Халисы? Доны Журы и художника Олаву?
Одним словом, это уже темы для будущей – 6-й  ЧАСТИ фанфика "Клон"-3, или В лабиринтах любви».


Рецензии