Не надышишься им

Многого и не расскажешь.
Третий день июля над тундрой стоит штиль и висит дым от сибирских пожаров, где-то за пару тысяч вёрст, принесённый как на свалку, умереть именно здесь.
Три дня жары, обычное лето, между июньской весной и августовской осенью Заполярья. Вода в ручьях почти пересохла в межень. Во всех лужах, мимоходом, хочется утонуть и не выходить, и даже не создавать после себя тени.
Возле воды сконцентрировалась вся жизнь, от комаров и мошек до многообразия пташек.
Птенцы уже окрепли, стали подвижны и страшно любопытны. Их мамаши «научили бояться» зверей и человека, но только идущих по земле, шуршащих травой и хрустящей камешками.
Но автор-то «пишет прямо из-под воды».
Вот на тальниковой веточке сидит черногрудая гаечка, явная сеголетка, в трёх сантиметров от воды. Крупная рыба, вроде тайменя или ленка ей бы сразу сказала спасибо.
- Не приятный аппетит - защебетала в паре метров и запорхала её мамаша, но ребёнок только перепорхнул на самый бережок и продолжает клевать что-то мелкое, питательное и таращиться за наблюдателем.
– Так вот, ты, каков «африканский крокодил» -  вяло подумалось автору про себя, и он плавно приблизился «в лике головы» над водой буквально на расстояние вытянутой руки.
Гайчёнок только внимательнее стал приглядываться, но без особого беспокойства.
– Не буду пугать – решил автор, вот только пожалел, что фотоаппарат «загорает» с одеждой на берегу.
Плывётся дальше средь водного мира.
Парочка длиннохвостых трясогузок, тоже мамаша с неучем, клюют корм на песочке вдоль кромки воды и эти подпускают «тундрового крокодила» на совсем близкое расстояние, а недоросль даже вспорхнул и прощебетал в считанных сантиметрах над «островом головы», вернувшись обратно к поискам корма.
Тут же подлетел относительно крупный серогрудый кулик, дутыш или длиннопалый песочник; не понятно без переводчика, что за баскетболист такой, важно зацапелил ходулями по бережку.
- И этот не боится нас, крокодилов – подумала надводная голова и погрузилась, в прохладу озера.
Всплыв снова, приблизилась совсем на метр. Птица баскетболист, возвратив белой кляксой матушке природе часть съеденного ранее рациона, вперила взгляд в присутствующее и слегка ругнулась, скорее всего на «дутышевском» языке, продолжила выполнять свою продовольственную Куликовскую полеводческую программу.
- Да где же ваша бдительность -  возмутился «крокодил» – а если бы я вёз с собой подводное ружьё или китобойный гарпун? Позор наивной первобытной доверчивости!
Наверное, автор стал уже отмокать от духоты и безысходной жары?

А далее был поворот озера, из прибрежной камышующейся травы вырулили три молодых «черкеса», чирка трескунка или свистунка, тоже не уточнилось по умолчанию без словаря.
Они приостановились и неактивно погребли лапками оплывать возникший «остров головы» в паре метров от «автора крокодильца».
– Неужели и водоплавающие, такие уважаемые всеми охотниками, аппетитные утки, не испугаются «обнажённой африканской угрозы»?
Не тут-то было, из травы показалась умная утка – мать их всех, резко крякнула по «трескунковому» и утята в кильватерном строю ринулись вперёд, назад от «опасного острова» за адмиральской кормою.
«Крокодил» крякнул им вдогонку на скучно-писательском водоплавающем тундро-африканском наречии.
Мамаша припустила в лёт, отдав чёткую команду – полундра, а утята ещё пока слабокрылые налегли на вёсла и буквально в пяти метрах беззвучно растворились в зелёной траве, не проронив ни единого стона солидарности.
Автор подгрёб, пошарил руками место их тайной швартовки, но всё живое славно умерло.
«Голове» стало скучно, без прибрежных зрителей и она поплыла к читателям хвастаться своими «крокодильскими» наблюдениями.

А утром приехал «брат с севера», подуло с Ледяного океана привычными туманами, которые повыгнали, придавили жару и дымы пожарищ, у «головы» даже изо рта от удивления повалил авторский пар.
- Вот и всё лето – смекнулось «голове» и миниатюрно загрустилось по Африканскому континенту из своей ностальгической привычки о крокодильих слезах.
27.07.12