Потому что я - вампир глава 10

Потому что я - ВАМПИР

Дунаева Алёна




Продолжение...



Глава ДЕСЯТАЯ.

17.4.12

Нестерпимая боль лишала меня сна на протяжении всех четырёх ночей, казавшихся нескончаемыми. Я вгрызалась в подушки, сжимала в руках лезвия, крошившиеся под натиском моей неприступной кожи, стараясь сдержать крик и не пугать родителей. Но пару раз что-то проскальзывало, поднимая на уши весь дом. Доктор Джеймс убеждал Эвилин и Генри, что это одна из вполне нормальных реакций для человека, пробывшего мёртвым почти целые сутки. Его слова немного успокаивали родителей, особенно его утверждение, что подобное явление временное, в то время как мне от них не было ни холодно ни жарко. Боль не прекращалась. Я даже начинала сомневаться, что она вообще когда-нибудь пройдёт, особенно если эта боль была связана с моим голодом - с голодом того, кем я теперь была. Представляя себя со стороны, я невольно вспоминала одну ужасающую картину. Она часто снилась мне в кошмарах. Делайла Эмбридж - ученица старших классов в Форт-Уолтон-Бич, штат Флорида. Как-то на уроке физкультуры я забежала в раздевалку, чтобы взять воду. Помню, как сильно пересохло в горле после бега. Делайла сидела на холодном голубоватом кафеле в душевой кабинке, корчась от боли. Руки и ноги неестественно выкрутились в судорогах. Казалось, нормальный человек, тем более с таким отсутствием всякой гибкости в суставах, как у неё, не в состоянии так свернуться. Её крик ещё долго звенел у меня в ушах. Когда я вернулась с врачом, она уже не дышала. Она сидела на наркотиках уже несколько лет и только первоклашки не знали этого. По предварительному заключению школьного врача её сердце не выдержало боли от ломок. И каждую ночь я напоминала себе её. Мне не хватало моего наркотика, который я даже не смогла распробовать. Но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы обеспечить меня такими мучениями. Однако, как только наступало утро, становилось значительно легче. Жажда была по-прежнему неутолимой, а тот запах и ритмы пульсирующей крови по венам людей, проходивших мимо, сводили сума... Не было боли и уже не было нужды искать любую возможность избавиться от неё, даже если это стоило бы кому-то жизни. Я старалась не выходить из дома, во избежание непредвиденных ситуаций... Одним словом, боялась. Веранда оказалась как раз кстати. Я сидела на ней, за неимением другой возможности подышать свежим воздухом... воздухом полным сладкого аромата крови... Я сидела в кресле, время от времени пропуская большой поток воздуха через лёгкие, в надежде снова уловить в нём тот необъяснимый запах опасности. Но в последние четыре дня ветер дул с юга, только дальше отгоняя ароматы людей и ИХ в обратном направлении. Не то, чтобы мне было мало многочасовых телефонных разговоров с Рэйнольдом, отвлекавших меня на некоторое время от неприятных размышлений о том, кто я теперь и что меня ждёт неизбежно приближавшейся ночью. Просто, я по нему скучала. И вправду, смешно. Скучать по человеку, которого толком не знаешь... Однако, ничего не могла с этим поделать. Так было жаль, что домашний телефон не мог передать его взгляд, его тепло и добрую улыбку... Но мне не на что было жаловаться. Даже, наоборот, в какой-то степени я была рада, что он находился на безопасном расстоянии от меня. Если перед запахом обычных людей я ещё могла устоять, то перед его ароматом с привкусом угрозы... Была неуверенность в способности совладать с голодом в присутствии Рэйнольда. Я не знала, что конкретно так привлекало меня в его крови... и была бы рада этого не выяснять, но дважды данное обещание поехать в Гранд-Титон, как оправдание и, заставлявший забывать обо всём, голос Рэйя затуманивали мой рассудок. Просветление наступало только к утру, после целой ночи мучительных судорог, заново расставлявших, ломаемые общением с Уайлдером, приоритеты.
Его заразительный смех, от разного рода анекдотов, шуток и жизненных историй, которыми мы сыпали во время разговора, позволял на время забыться. Разговор, в отличие от обычного, тёк непринуждённо. Нам не приходилось по полчаса молчать в трубку в поисках новой темы для беседы, когда предыдущая была стёрта и высмеяна в пух и прах. Они появлялись сами собой. Удивительно, но нам было о чём поговорить и без упоминания о случившемся. Он так много всего знал, что в первый наш разговор мне даже стало неловко. У него в запасе было целое море забавных историй из жизни, которую он провёл на территории от Джексона до резервации (включая Гранд-Титон и Йеллоустон), и я почувствовала угрызения совести за то, что так недооценивала  собственную жизнь, полную подарков судьбы (в данном случае этими подарками я называла ненавистные всем сердцем переезды). Я объездила без малого все Соединенные Штаты, а рассказать было почти нечего. В какой-то степени Рэй заставил меня пересмотреть взгляд на прожитую жизнь, а заодно и перевернуть всю её в своей памяти в поисках интересного. И каково же было удивление, когда я поняла, сколько всего происходило со мной на протяжении этих двадцати лет! Они были не так уж и плохи, эти годы. Но иногда воспоминания заводили мои мысли в ином от желаемого направлении, и я вспоминала о том, что всё это в прошлом. А перед глазами возникал образ Рэйнольда, то полное сожаления выражение его лица, будто он был виноват в чём-то и хотел бы всё исправить, но уже не мог... Я догадывалась, что дело было в моей смерти, но спросить напрямую так и не решилась. Слишком дороги мне были эти простые ни к чему не обязывающие разговоры «перед сном» - тот маленький рай, после которого наступал ад.
Днём, стараясь занять чем-то время, я пыталась продолжить читать «Приговор - быть человеком», сидя на веранде, но не могла сосредоточиться. Мысли витали где-то не со мной. Я с нетерпением ждала поездки в Гранд-Титон, пытаясь представить себе, как расспрошу Рэйнольда обо всём, что он знает о таких, как я (ведь, по его словам, он очень хорошо знал Дорэйна). Неподъёмная масса вопросов обрушивалась на меня с началом очередного дня, но едва я слышала его голос, все вопросы становились просто на всего неуместными. Трудно было решиться на «серьёзный разговор» по телефону и, считая, что при встрече сделать это будет проще, я продолжала ждать поездки, представляя в голове, как будет происходить мой «допрос».
Я точно так же воображала, как буду говорить с Эвилин и Генри о том подслушанном разговоре, но видя, как отчаянно они делали вид, будто снова всё в порядке, мне становилось стыдно, что эгоистичные мысли любопытства всё ещё прокрадывались в мою голову. Они и так делали многое для меня, и я не могла позволить себе доставить им ещё больше неудобств. Следуя совету Доктора Джеймса, они продолжали готовиться к поездке в национальный парк на выходные, несмотря на явную тревогу за моё состояние. Мама не единожды интересовалась самочувствием, пробуждая в сознании капельку разума, вносившего и без того не утихавшие противоречия. И успокаивало лишь одно: Рэйнольд, Брэндон и Муна навряд ли стали бы рисковать собственными жизнями: значит, они были уверены, что всё будет в порядке (и мне хотелось в этом им доверять, ведь им, как ни как, виднее - в их опыте уже было знакомство с вампиром). Или же было что-то, ради чего они готовы были рискнуть... Излишки свободного времени и отрывками запомненный сюжет, из вычитанного в книге Камелии, давали свободу воображению.
За то время, что Генри не было дома, я успела отвыкнуть от его стряпни. Вкус значительно отличался, и вообще приятно было снова садиться за стол, хотя в сравнении с тем вкусом, навеивавшим мне аромат крови, всё казалось почти безвкусным, пресным. Как если съесть тофу после аппетитной жареной картошки. Однако это была еда, приготовленная им. Остальное не имело особого значения.
Я всё так же продолжала есть; засыпала только утром на часок; чувствовала, что не высыпаюсь... Это совершенно расходилось с классическим представлением о вампирах. Я осталась прежней: не было обещанных тёмных кругов под глазами, бледной кожи, а главное солнце не испепеляло меня. Это не поддавалось моему пониманию, ведь в тот день, когда я умерла, казалось, солнце убивало. Я готова была поклясться, что оно буквально изжарило меня, до самого основания. Но я была в порядке. Зеркало с раздражающей точностью копировала мои неидеальные черты загорелого лица, слегка уставший взгляд больших серых глаз, блеск шёлка русых волос, угловатые движения... Я была всё той же обычной Колин, ни капельки не изменившейся... днём. Нездоровый интерес - посмотреть на себя в момент, когда одолевает жажда, тоже проявлялся только днём, потому что ночью мне становилось не до этого. Я просто молилась, чтобы это поскорей закончилось. Все мысли были только о том, чтобы дотерпеть до утра и не убить кого-нибудь ради глотка волшебного эликсира, одного единственного... которого мне наверняка покажется мало и больше я не смогу остановиться. «Проще подавить первое желание, чем потом все за ним последующие». Однако в моём случае это «проще» звучало весьма сомнительно. На пятую ночь я уже начала сомневаться в том, а действительно ли это проще.
В горле всё стянуло диким спазмом. Я не могла даже сглотнуть. Впрочем, и нечего было. Во рту пересохло. Удивительно, что в этот раз кошмар начался только в двенадцатом часу ночи. Я поняла, что успела к этому времени уснуть, только когда упала с кресла в очередных судорогах. Мои лёгкие сжались, выпустив остатки моего резервного запаса кислорода, и больше не позволяли вдохнуть. Всё тело горело. Я чувствовала, как жар плавит кожу и капельки пота молчаливо и неспешно стекали по щекам и капали на ковёр, будто нарочно демонстрируя замедлившийся ход времени. За стуком пульса в висках я не слышала даже громкого тиканья моего будильника, в этот раз поставленного на пять тридцать утра (Брэндон сообщил, что заедет за нами в шесть). Пять часов тридцать минут... В это время небо только начинало светлеть.

Я сидела, положив голову на полный рюкзак, покоившийся у меня на коленях. Сидевшая вместе со мной на заднем сидении мама, загораживала бронзовое сияние восходящего солнца. Автомобиль Брэндона ехал довольно быстро. Было слышно, как ветер проносится мимо серебристого Mitsubishi Galant. Почти столь же незаметно мурлыкал двигатель. В сравнении с пикапом Рэйнольда, этот автомобиль двигался беззвучно, хотя по скорости немного даже уступал. Вероятно, мотор в пикапе был «неродной», иначе бы не смог выжимать таких скоростей. Если бы не жгучий запах тревоги и опасности, смешанный с прохладным ароматом леса, я бы заснула в этой потрясающей тишине, под гипнотизирующие мелькания волнистой степи, мчавшейся вдоль дороги в противоположном относительно нас направлении. Мы ехали на север по Спринг-Галч-Роуд от Титон-Пасс-Хайуэй.
- А куда ведёт эта дорога? - неожиданно спросил Генри, когда мы проехали мимо поворота на восточной стороне трассы, вдоль которого тянулась тень. - Это тоже лесная местность? - Я подняла голову с рюкзака и обернулась назад, провожая сонным взглядом уплывающий вдаль поворот. Брэндон неопределённо помотал головой.
- Да я бы не назвал это лесом, - ответил он, позволив себе украдкой бросить взгляд на отражение в зеркале заднего вида, потому что трасса, по которой автомобиль вёз нас, была почти свободной. Лишь пару раз за всё время пути мы наблюдали несколько легковых машин и один фургон. - Вообще это Ист-Бьютт-роуд. Мы живём в поселении в конце этой дороги. - «Ист-Бьютт-роуд»... Это название раскатом грома прогремело в моей голове. Сон испарился в мгновении ока.
- Как ты сказал? - Неуверенная, что всё верно расслышала, я переспросила. Немного удивлённый моим внезапным пробуждением, Бадди любезно повторил:
- Ист-Бьютт-роуд, - более отчетливо произнёс он почти по слогам, отделяя слова друг от друга.
Камелия писала в своей книге, что её вампир отнёс младенца племени Медведей в семью, проживавших как раз в том самом поселении на Ист-Бьютт-роуд. Я помотала головой.
«Что за глупости, Колин! - останавливала я сама себя. - Будто ты не знаешь, как пишутся такие книги! - Действительно, схожесть имён и наименований местности ещё ни о чём не говорило. К тому же Камелия Пэйтонс прожила в Джексоне почти всю свою жизнь. О чём же ещё писать пожилой старушке, если не о том, что ей хорошо знакомо... Например, вампиры. - Стоп! Хватит! - Мне была неприятна сама мысль об этом, но мне ли было отрицать их существование? - А что если представить... только предположить, что эта книга - не просто наивный вымысел? - продолжала я мысленно мучить себя, заставляя смириться с происходящим. - Что если она писала то, что знала на собственном опыте?» - Я крепче обняла свой рюкзак и отвернулась к окну. Заметно меняющийся вид вдоль трассы помогал отвлечься и не слушать разговоров родителей и Брэндона. Мы были уже в паре миль от Джексон-Хола, когда за деревьями, возвышавшимися футах в тридцати - сорока от трассы, уже ничего не было видно. Солнце поднималось всё выше и, не смотря на тенистость местности, по которой мы проезжали, воздух быстро нагревался, прогоняя приятную утреннюю прохладу.
Когда именно мы въехали на территорию парка, я не поняла. Граница между парком и городом оказалась такой незначительной, что я её даже не заметила. Только когда мы были уже внутри, ехали в непроглядную тьму теснившихся вокруг деревьев, я догадалась об этом. Парк окружал нас. Высокие стены из хвойных деревьев угрожающе давили со всех сторон. Переплетаясь длинными ветками между собой они образовывали невысокий свод, сквозь который только изредка свет попадал на тропу, по которой пробирался наш автомобиль. Душное летнее тепло, резко сменилось на пробирающий до самых костей холод. И судя по реакции Брэндона и моих родителей, я одна ощущала этот холод и вообще испытывала некоторый дискомфорт в этих условиях. Всё вокруг казалось живым, непрерывно двигавшимся, хищно наблюдавшим за нашим передвижением. Могу поклясться, что видела в чаще тяжелые, холодные и непроницаемые тени, скользившие между деревьев за нами, то немного обгоняя автомобиль Брэндона Уайлдера, то давая ему фору, отставая не на много, и снова догоняли. Это чувство необъяснимого страха, опасности, порождавшей тревогу и панику, нарастало каждый раз, когда тени забегали далеко вперёд и холодный ветер срывал их едкий обжигающий дыхательные пути запах, преданным псом принося его мне. Присутствие у теней запаха, утверждало их реальность, наличие физической оболочки, пахнущей так жутко. Неожиданно всё вокруг стало проясняться. Тени отстали где-то позади, а прямо перед нами предстало небольшое открытое пространство, вполне хватавшее для пары, тройки автомобилей и ещё оставалось место для свободного передвижения... и даже для баталий с водяными ружьями, которые разворачивались прямо посреди двора. Брэндон начал сбавлять скорость и вскоре остановился в пяти футах от пикапа Рэйнольда. Расстояния было достаточно, чтобы выходя дверцей не поцарапать, наконец, вычищенную и отполированную до блеска Тайоту. Заливистый смех детворы заполнял всё свободное пространство, невольно растягивая на лицах всех его слышавших улыбки. Стоило мне выбраться на улицу, в надежде вдохнуть свежего воздуха, чтобы отдохнуть от этого иссушивающего запаха опасности, к которому, казалось бы, я уже должна была привыкнуть, как он с новой ещё большей силой обжег лёгкие и, не выдержав, я закашлялась. Будто вдохнула мелкие стеклянные крошки, впившиеся мне в горло. И чем больше я пыталась откашлять их, тем сильнее они впивались. Но наравне с этим я чувствовала и аромат - уникальный аромат ЕГО крови, ярко выделявшийся из десятка других чем-то схожих между собой ароматов. Вероятно, только это и помогло мне взять себя в руки и выпрямиться. Я вскинула рюкзак на плечо и подняла глаза, чтобы оглядеться. Полукругом, утопая в пёстрой свежей зелени самых всевозможных оттенков, располагалось пять одноэтажных деревянных домиков. Они были простенькими, без всякого рода городских излишков, и напоминали домики в летнем лагере, в котором мне довелось побывать лишь однажды, ещё в младшей школе. Судя по отсутствию на крышах антенн, телевизоров там тоже не было (это означало, что маме придётся поискать себе какое-нибудь другое занятие на следующие пару дней). Людей вокруг было не так уж и много. На открытой веранде первого дома, с упоительным выражением на лице, покачивалась в кресле-качалке немолодая женщина, вязавшая широкий шарф из тёмных ниток. Рядом с ней на ступеньках, прямо под солнцем сидел молодой светленький парнишка лет пятнадцати и с усердием выстругивал что-то из небольшого кусочка дерева раскладным ножиком. На другой веранде, женщина, внешне напомнившая мне Муну (возможно из-за их принадлежности к одной расе), развешивала свежевыстиранные вещи. Я действительно поначалу приняла её за Муну, пока не увидела ту, появившуюся на другом от нас конце поляны с тазом новой постиранной одежды в руках. Заметив нас, девушка не стала задерживаться, и, мне даже показалось, поспешила скрыться в доме, оставив женщине, похожей на неё, принесённый таз. За этот короткий промежуток времени я успела понять, что между нами ещё стоял барьер загробной беседы. В следующих двух домах кипела жизнь, не видимая снаружи. Веря дыму, выходившему из трубы, в четвёртом доме кто-то готовил. А пятый дом, стоявший в противоположной от нас стороне открытой местности, был пуст. Меня немного испугала мысль о том, что мне придётся провести одну из своих ужасных ночей в месте, где так много людей, и они так близко... Я тяжело сглотнула и крохотные лезвия, пробрались ниже по горлу. Брэндон повёл нас к пустому дому в обход поляны, где шестеро ребят в возрасте от семи до десяти лет, среди которых была очаровательная девочка с милыми вьющимися солнечно-рыжими хвостиками, напоминающими ушки спаниеля, с энтузиазмом заливали скрутившегося на траве человека, отчаянно пытавшегося спастись от «беспощадных атак».
- О, сжальтесь надо мной! - наигранно взмолился парень, чувствуя своё явное поражение. Я неосознанно замедлила шаг, немного отстав от Генри и Эвилин, не сумев заставить себя оторваться от умилительной сцены. Дети с победными возгласами всем скопом повалились на добычу, добивая его щекотками. - Спасите! - не выдерживая пытки, захохотал он, пытаясь выбраться из «мучительного» круга, но ребятня оказалась безжалостной, продолжая его щекотать. И тогда парень с устрашающим рыком поднялся на ноги. Внутри меня всё перевернулось от страха. Рычание показалось мне настолько зловещим, что моё странное чувство тревоги за свою жизнь возросло едва ли не в десятки раз. Звук больно резал по ушам, что хотелось плотно зажать их ладонями и сжаться калачиком. Но дети продолжали виснуть на нём, пытаясь снова повалить на землю. - Я злой и страшный медведь! - рычал он не своим голосом. - Сейчас поймаю вас и съем! - Угроза, по крайней мере на мой взгляд, прозвучала правдоподобно и я поторопилась догнать родителей, уже поднимавшихся на крыльцо последнего домика. Остановившись на ступеньках, я обернулась. Ребята, весело вереща, бросились в рассыпную от убедительно игравшего роль медведя Рэйнольда. Его мокрые от атак детей волосы неуклюже торчали в разные стороны, придавая его образу ещё больше реализма. По спине пробежали мурашки от осознания того, что я не узнала его голоса. Точнее я не узнала в голосе самого Рэйя. Его кольнувший взгляд заставил меня придти в себя. Широко улыбаясь, одновременно и жмурясь от яркого солнца, он помахал мне свободной от водяного пистолетика рукой и вернулся в продолжившийся бой. Сердце сжалось в приятном волнении, но страх не отступал. Я уже почти дошла до двери, за которой скрылись Брэндон, Генри и мама, когда воздух заполнил до предела запах враждебности и опасности. Он был настолько сильным, что я поморщилась и постаралась не дышать, представив, что случиться с моими легкими от такого перенасыщения этим «духом». Я остановилась и вновь обернулась на запах, донёсшийся со стороны, откуда Брэндон привёз нас. Среди деревьев мелькнули тени. Все мышцы свело в напряжении, но я не сдвинулась с места, в то время, как нормальный человек взял бы ноги в руки и умчался прочь без оглядки. С приездом в Джексон у меня слишком часто возникало подобное желание. Любопытство, в купе с моей нынешней неуязвимостью (проверенной не единожды), давали мне возможность без особого страха, который по неизвестным причинам всё равно присутствовал, посмотреть в лицо тому, что источало эту немного отличную от других опасность. Чувство возрастало с каждой секундой. Я буквально слышала приближающиеся шаги источника своего страха. И вскоре я с уверенностью смогла сказать, что источник был не один. Их было человек восемь. Я отчётливо слышала каждый шаг, казавшийся поначалу почти беззвучным. Он был чистым. Ни шороха листвы, ни хлестков упругих веток, избежать которых было невозможно... Словно они двигались сквозь них, как призраки. Неожиданно рыженькая девочка остановилась и посмотрела в том же направлении, откуда я слышала шаги.
- Папа! - радостно пропищала она и, бросив своё «оружие» на траву, побежала в том направлении. Из-за деревьев на поляну клином вышли восемь мужчин. Они все выглядели молодо, хотя ощущалась резкая разница в их возрастах. Самому младшему из них, шедшему по правую сторону от возглавлявшего клин, было около девятнадцати. Эти двое были похожи как две капли воды. Но возраст «альфы» балансировал между сорока и сорока тремя годами, и это наводило на мысль, что они - отец и сын, нежели братья. Тёмные упрямые прямые волосы, светлые серые глаза... трудно было не увидеть глаз, расщепляющих меня на атомы. Они контрастировали с их бронзовым загаром, хорошо видным благодаря расстегнутым небрежно мятым голубым рубашкам, эффектно развивавшимся при ходьбе. Свет сквозь волнующиеся на ветру ветви деревьев с опаской коснулся широкой груди чем-то явно раздраженного мужчины, и осветил удивительно чёткую линию жемчужно белого шрама, длинной в три с половиной дюйма, ровно определявшего уровень барабанившего сердца. Пульс был быстр у всей компании, но он был размерен, как и их шаг и дыхание. Первое говорило о волнении, в то время как второе - об абсолютном спокойствии. И что-то одно из этого было правда. Только вот, что? Заметив моё лёгкое замешательство, молодой парень, подражавший отцу не только в походке, но и в своеобразно пугающем взгляде из-под лобья (возможно эффектности добавляли и низкие тёмные брови), криво ухмыльнулся, оголяя белоснежный клык. Для вампира зуб был короток, но и на простой человеческий он не слишком походил. По телу пробежал холодок, и я тут же перевела взгляд на остальных. Однако внимание непослушно возвращалось к этим двоим. И всё, что я могла сказать о других персонах, это лишь то, что были не на много менее эффектными. В каждом из них присутствовала своя уникальная черта, выражавшаяся даже в их одежде. Хотя все они были темноволосые, от цвета каштана до иссиня черного, и я ни за что бы не догадалась, к кому из них бросилась курносая девчушка с внешностью маленькой лисички, назвав папой, если бы не увидела...
 Ребёнок прыгнул на руки к «альфе» грозной компании и с нежностью прильнула к его гладковыбритой щеке розовенькими губками. - Папа, а где ты был? - Девочка буквально тонула в его объятиях. Я заметила, как всё вокруг замерло с их появлением. Рэй бросил на меня тревожный взгляд. То, что я всё ещё стояла на улице, заставило его нервничать немного сильнее.
- Колин, тебе лучше зайти в дом. - Широкая знакомо-горячая ладонь Бадди затянула меня в помещение. В голосе чувствовалось нечто больше обычной настойчивости, что-то оберегающее - новый оттенок в их запахе свежего утреннего леса. Схватившись за эту соломинку, моя трусость завела меня в дом. Догадываясь, что я не уйду далеко от порога, мужчина закрыл за собой негромко скрипнувшую дверь. На звук выскочила мама. Я даже подумать ни о чём не успела, как она схватила меня за руку и потащила осматривать дом. Он оказался совсем не большим, всего три комнатки, но в месте уютней, чем это, мне не доводилось бывать. Естественное деревянное покрытие выглядело довольно оригинально (мама оценила старинный декор). Но, что самое интересное, внутри легко было дышать. Воздух, проникавший внутрь дома, был чист. Я глубоко вдохнула, и лёгкие не сжались в очередном спазме от едкого запаха чего-то дикого. Не было ни следа присутствия Брэндона, минуту назад покинувшего стены дома, ни намёка на компанию, вернувшуюся из леса, только аромат крови не могло ничего остановить. Я чувствовала его, даже затыкая нос. Я ощущала его через кожу. Слышала, как она пульсом проскальзывала по венам каждого из присутствовавших в радиусе трёхсот футов. Такое изобилие сводило сума даже днём. Страшно было представить, что же ожидало меня ночью. Я опустила тяжеловатый рюкзак на кровать в комнате, где мне предстояло провести эту ночь, и отвела взгляд на небольшое окно, за которым толпились деревья. Стволы потрескивали от ветра, раскачивавшего их. Ветерок был не слишком сильный, но от спутавшихся веток, создавался эффект урагана. Казалось, деревья вот-вот сломаются где-нибудь у самого основания и рухнут прямо на дома. Однако они мирно продолжали раскачиваться, игнорируя мои опасения.
- ...Мы хотели убедиться наверняка, что она одна здесь... - Я едва различила голос от шелестевшей на деревьях листвы. Это был низкий шепот, устрашающий с резкими рычащими нотками, напоминавшими рык оскалившегося волка - напряженный и сдавленный. Голос звучал далеко, и я приблизительно представляла расположение говорившего на ещё мало изученной местности, но казалось, он звучал прямо над моим ухом, внося значительные сомнения в восприятии своего шестого чувства. Говоривший был не слишком молодым. Я только могла предположить, что это был тот «альфа», потому что ни к одному из остальных его последователей чисто по внешним данным не подходил этот голос.
- ...Одна она здесь или нет - не ваша забота... - угрожающе прорычал в ответ Брэндон. Я подумывала подойти к окну в соседней комнате, которое выходило на дворик, откуда доносились голоса, но что-то заставило меня остаться на месте. Не шелохнувшись, я стояла у кровати, не убирая руки от наполовину открытого рюкзака. - ...Она с нами... - Бровь неоднозначно дёрнулась, не то нервно, не то от удивления.
- ...Глупо возлагать надежды на того, кто только что умер... - В молодом рычании послышался оттенок дерзкой усмешки. Не смотря на то, что все говорили шепотом, речь была выразительной, эмоциональной, Даже не видя выражения лиц, с которыми они произносили фразы, картина достаточно чётко дорисовывалась в голове. После его слов отпало всякое сомнение, что речь шла обо мне. Они знали кто я. Все они... и это уже была не паранойя.
- ...Пять дней... - рассёк воздух грозный голос Муны. Я вздрогнула от резкости и громкости, с которой прозвучали эти два коротких слова. Она говорила не так громко, чтобы Генри или Эвилин, находившиеся в доме, могли услышать её, но всё же это бы громче того шепота, на который я уже успела настроиться. - ...А она до сих пор никого не убила... Даже не попыталась... - Муна говорила твёрдо, уверенно, но по этим словам и неизменному холоду в её речи, трудно было понять, на чьей она стороне. В любом случае, я догадывалась, что чью бы сторону она не приняла, эта сторона - не моя. У меня было такое чувство, будто в тот момент решалась моя судьба: «Казнить или помиловать?».
- ...Именно!... - Восклицающий шепот Рэйнольда снова заставил меня вслушаться в шелест листвы, разбирая его на голоса. - ...Даже Дорэйн не мог вытерпеть столько дней на одной капле...
- ...Это делает её только опасней!... - Рычание «альфы» стало жестче и настойчивей, что я подскочила на месте и пол подомной негромко скрипнул. Мелодичный шелест вмиг очистился от голосов.
- ...А вы что думали?... - всё так же бесстрашно продолжала Муна. Её голос, казалось, стал немного звонче, словно она оглянулась на дом, где мы с родителями находились. Острый взгляд девушки добрался до меня даже через толстые деревянные стены. Я ощутила волну ужаса, прокатившуюся по всему телу. Она знала, что я слышу их.- ...Она же теперь полностью обращённый... - Муна сделала паузу, по-прежнему глядя на меня сквозь все препятствия. Её молчание породило во мне надежду, что это слово останется жить лишь в моей голове и не найдёт подтверждения в устах более благоразумных, в отличие от меня, людей. Но надежда рухнула, потянув меня за собой на пол. - ...вампир... - Эту демонстративность в произношении не заметил бы только глупец. Я сидела на коленях перед кроватью, крепко сжимая погнувшийся в руке замок рюкзака. Ничего другого ожидать от неё не следовало. Но я до последнего надеялась, что не всё так плохо. Одно дело было знать самой, кто... что ты такое, и совершенно другое - услышать это от других. Потому что до этого я ещё могла успокоить себя тем, что это всего лишь моя фантазия - сказка, придуманная Камелией Пэйтонс, в которую я просто поверила. Но слова Муны стёрли ту грань, отделявшую сказку от моей реальности, превращая обе стороны в одно смазанное туманное пятно, давая мне возможность понять, что мир, который я знала, в котором жала, и мир, до последнего считавшийся вымыслом, поменялись местами. Мой мир превратился в сказку, а я осталась за гранью, поглощённая неизвестностью.
20.4.12


Продолжение следует...