Пятьдесят первый штат

Добрый вечер 18 февраля 1994 г. №34 (718)

ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ ШТАТ
В. ТАРАСОВ.

     Утро пришло в окно солнечным светом и разбудило меня, пробив паутину нитей в выгоревших, блеклых шторах. Я вспомнил, что произошло вчерашним вечером, и крепче зажмурил глаза, чтобы прогнать действительность.
И вдруг, как вспышка, пришла ясная мысль — конец! Мне предстоит долгое разбирательство преступления на коммерческом телевидении, где я служил до вчерашнего вечера, и все, конечно, закончится судом и тюремной камерой...
С этой мыслью я встал, оделся. Торопливо побросал в «дипломат» смену белья, документы и деньги, мыло, бритвенный станок и прочую мелочь. Посмотрел в последний раз на жену и детей. Положил под зеркало ключи от квартиры.
Сворачивая за угол дома, обернулся... Шелестя шинами, у подъезда, который я покинул, как думал, навсегда, остановились две легковые автомашины. Их дверцы открылись одновременно, и несколько мужчин спортивной комплекции явно с определенной целью вошли в подъезд. Мне стало страшно. Пешком добрел до пригородной станции.
Соседка в купе поезда бесконечно долго пересказывала попутчице содержание вечерних новостей по телевидению, и утреннее опровержение «новостей» полутора десятком президентов бывшей единой одной шестой части суши. Я дремал, а картинка вчерашней программы новостей по коммерческому каналу, к которой я имел непосредственное отношение — беседующие за «круглым столом» две дюжины президентов, — стояла перед глазами. Вот мелькнула надпись вместо титров: съемка секретного совещания скрытой камерой. В кадре шел только мой голос — голос, который мог изменять еще со школы до неузнаваемости. Открыл рот один из участников встречи — мой голос с оттенками и тембром известного всем президента произнес:
— За двадцать четыре часа до окончания вооруженного конфликта в Персидском заливе парламент республики объявил войну Соединенным Штатам Америки, я поддержал этот вынужденный шаг. Через сутки лично передал послу Американских штатов Документ о безоговорочной капитуляции и предложения по вводу в республику и размещению оккупационных воинских подразделений и администрации... Из южных областей в столицу срочно завезли двенадцать вагонов-рефрижераторов с живыми цветами...
Президенты многозначительно переглянулись и разом вздохнули, еще один из них зашевелил губами:
— У нас гвоздики и розы увяли, — с южным темпераментом качнул головой. — Нас нэ акупиравали. Как жить?
Самый толстый из президентов размеренно постучал авторучкой по бутылке с минеральной водой на столе. Председательствующий напомнил:
— Господа, не отвлекайтесь. Мы обязаны обсудить и подписать секретное соглашение о передаче одной из территорий бывшего СССР пятьдесят первым штатом Америки. Конгресс пошел на уступку, так как боится: формально каждая из республик и областей продолжает оставаться «де юре» в состоянии войны с заокеанской державой. Может быть, через год или два они примут еще один штат. Какие предложения?
В кадре замелькали лица и крупным планом руки усиленно жестикулирующих президентов, перечислялись названия областей и республик... Затем руки, тела и ноги слились в кучу малу и представлялось, что кинокамера фиксирует потасовку под, над и возле «круглого стола». Председательствующий восседал на своем председательском кресле и приглаживал рассыпавшуюся шевелюру. — Итак, пусть выбирают сами, так понимаю? С завтрашнего утра две дюжины комиссий Американского парламента инкогнито в течение месяца будут находиться на территории каждого из претендующих штатов Естественно, выберут республику или область с наибольшей стабильностью, где население не будет налаживать страйков, быстро перейдет на уклад, освоит новый государственный язык, полностью отказавшись от своего...
... Я открыл глаза и с удивлением осмотрелся в пустом вагоне поезда, размял затекшие во сне ноги и покинул купе. Меня не покидало странное сочетание чувства вины и ... удовлетворения.
Видеокассета с монтажом, озвученная мною, была сделана в один из вечеров на телевидении, когда я дежурил в лаборатории. Это была не более, чем шутка. И случайного чудовищной оплошности кого-то из работников телевидения кассета пошла в эфир...
Хотелось есть. Огромное здание универсама почему-то еще не бурлило в этот час очередями. Я обратил взор на толпу, собравшуюся у входа, и на рабочих в новеньких униформах (это были не спецовки!), заменявших на крыше здания неоновые буквы. Монтажники закончили работу и ловко спустились в корзине подъемника на землю. В полуденном небе зажглись блеклые буквы: «Супермаркет». Швейцар у входа в гастрономический отдел в вышитой золотыми позументами униформе терпеливо объяснял старушке, а толпа, раскрыв рот, слушала:
—Миссис, сорри. Гастроном, то бишь супермаркет, откроется завтра, когда завезут исключительно свежие продукты от фермеров штата. Ждали семь лет дебилдинга, подождите еще несколько часов.
Мальчишка тянул старуху за кошелку:
— Бабуля, позвонишь завтра, ты что забыла? И нам привезут домой. Заплатишь сверху рубль, то есть доллар. Когда вырасту, то, если захочешь, буду привозить сюда на «форде» хоть два раза в день, чтобы ты потолкалась среди людей как будто в очереди. — Он стер чернильные цифры номерка со своей ладони. Толпа; слушавшая подобные объяснения с самого утра, нако¬нец, в полном изумлении рассыпалась...
Дальше по улице на садовой скамейке сидел милицейский сержант и пришивал на китель нарукавный знак. На нем я с удивлением прочел надпись, идущую по кругу, в центре которого стоял «зубр»: «Полиция. Штат Белая Русь».
Внимание привлек мужчина, вышедший из калитки частного дома: ветки сирени были жестоко обломаны. Хозяин, сокрушенно качая головой, держал в руках медную табличку, а затем прибил ее к калитке. Я прочел вслух надпись: «Частная собственность. Вход запрещен. Охраняется за-коном». Полицейский сержант закончил пришивать нарукавный знак, встал. Внимательно прочитав надпись, решительно передвинул раскрытую кобуру с тяжелым «Макаровым» на живот...
Невдалеке от нас на перекрестке какой-то человек с округлым брюшком и значком народного депутата на лацкане пиджака объяснял группе зевак:
— Капитализм — выбор. Уверенной поступью идет время необратимых перемен. Свежий ветер капитализма...
Начиная понимать, что именно произошло, я медленно повернулся к сержанту:
— Но ведь вчерашнее сообщение — неправда. Было опровержение президентов?!
Сержант, с подозрением оглядев меня, широко улыбнулся. Очевидно, именно так широко улыбается вся Америка:
— Президенты кричат об этом весь день. Этому поверили все, настоящие-то деньги давно зеленые. — И добавил.— Сэр.