Открытые сферы д-р-в контроль 14

- А у меня каждый боец на счету, - заметил Гранатулов беззлобно. Переступая
с ноги на ногу, он забросил ППШ за спину. - Понятно? Ну-ка отставить!
Поступаете в моё распоряжение. Повторить!

- Есть поступить в ваше распоряжение, - только успел цмыкнуть языком Васька.

- Ну, хотя бы на часок, а, товарищ комбат? А потом хоть в штрафную...

- Я те дам в штрафную! - пропищал комбат, поднося к его лицу на почтительное
расстояние свой кулак молотобойца. - Ишь герой-любовничек херов! Вот так ты
ценишь её, вот так... Любишь ты её хреново, боец. Не любишь ты её совсем,
иначе говоря.

Не давая Ваське опомниться, он в вполуприседе пересёк открытое пространство
(в стенку сразу же цвинькнула пуля). Ткнул кулаком наблюдателя, который
лежал, раскинув руки, возле пробоины с обнажившейся кирпичной кладкой. Тот
совершенно не реагировал на толчок. Гранатулов, тихо матерясь, ткнул ещё
сильней в лечо. Тогда наблюдатель глухо зарычал, а Васька увидал на левом
плече маскхалата коричневато-бурое кровавое пятно. Ругаясь ещё тише и
сильней, комбат принялся сам распарывать трофейным тесаком маскхалат, ватник
и прочую амуницию. Из плеча, наконец, показалась сама рука, из которой
толчками полилась кровь. Васька, понимая, что рискует, бросился через всю
комнату. Добегая, он увидал, как в одном из окон музея отчётливо полыхнул
выстрел.

Вскоре они сидели возле раненого. Гранатулов, разорвав свой индивидульный
пакет, залил рану йодом. Кровь хоть и стихла, но продолжала сочиться из
треугольной ямочки с багрово-синим отёком. Поверх командирского, что
мгновенно промок, Васька наложил свой ватно-марлевый тампон, как его научила
Людмила. Затем, нахально отстранив Гранатулова, принялся туго бинтовать
лежавшего, которого пришлось облокотить о стену.

Под окном заворочались проснувшиеся бойцы. Кто-то попытался сунуть голову в
проём окна, но Гранатулов ударом кулака предупредил это. С чердака музея
коротко ударил МG34. Cо второго этажа по нему затараракал <максим>. Обычные
пули в вперемешку с трассирующими, красных и зелёных цветов, потянулись с
разных сторон, ловя людей в перекрестья. Вскоре музей накрыло огнём 76-мм
дивизионок, отчего на мгновения чёрно-фиолетовый воздух осветили яркие
вспышки, а сам дом и площадь заволокло густыми клубами дыма.

- Ах, суки, - бормотал подстреленный наблюдатель.- Вот твари! Достали-таки...
- А ты не высовывайся, - зло огрызнулся Гранатулов. - Товарищ боец! Вас что,
не инструктировали, как правильно вести наблюдение? Ага? Что надо выбрать
точку, не освещаемую луной или солнцем, тоже не предупредили? Ага...

Васька лишь сочувственно пожал руку раненому. И спросил немного ни мало:

- Товарищ комбат, разрешите я лучше здесь, вместо него...

- Я тебе сейчас подзатыльник того: дам, наверное... Понятно? Ещё раз,
поступаете в моё распоряжение. Повторить!

- Повторяю, поступаете в моё распоряжение.

- Вот так! Что б ходил за мной, как пришитый. Увижу, что отстал, берегись!
Всё равно, что дезертируешь. Сам, лично тебя расстреляю, Цвигун. Ух, ты у
меня того-самое... допросишься...

Пришлось больше не настаивать на своём. Они вместе, пригибаясь, спустились
по заваленной, кое-как расчищенной лестнице (на отдельных пролётах спали
вповалку и тесно прижавшись бойцы батальона). Вместе вышли на задний двор
через огромную дыру от снаряда 150-мм не меньше. Среди сугробов, где вилась
позёмка, стояли германские, занесённые снегом грузовики, автобусы и прочие
авто без деревянных частей, со срезанной кожей и замшей с сидений, а также с
обозначением WH. Прохаживались наши часовые, утопившие головы в ушанках в
поднятые воротники шинелей. В белых маскхалатах возле подъезда выстроился
наряд из разведбата, по численности - неполное отделение. Почти у всех ППШ
были замотаны бинтом, и вся амуниция была под белой тканью. Они время от
времени прыгали и кружились на месте, по команде старшего, который затем
шепотом прочитал им боевую задачу. После чего, разведнаряд разом повернулся
и стремительно исчез в ближайших развалинах.

- Товарищ комбат! - кликнул его голос позади. - Вас это: 108-й требует, -
что означало штаб полка.

Гранатулов заметно выпрямил своё угольно-чёрное от грязи, искажённое
напряжением и ожесточением лицо. Затем шевельнул плечами атлета, из которых
поверх белой кожи торчали из прорех хлопья овчины. Поправил портупейные
ремни, один из которых держал планшетку, а два других пояс с кобурой. Затем
решительно шагнул к телефонисту, тянувшему за собой провод и аппарат со
снятой трубкой.

- Алло, у аппарата 12-й. Докладываю, обстановка впорядке. Фрицы засели в
музее, оттуда ведут периодический огонь из стрелкового оружия. Потери: трое
убитых и один легкораненый. Предполагаю оставить его у нас до утра.

- ..Тут вот какая петрушка, - сказал ему счастливым голосом помощник
командира, - к тебе сейчас идут парламентёры из штаба дивизии. Так что
встреть их. Даже лучше - вышли к ним кого-нибудь. Самого опытного бойца или
командира. Понял? Так-то вот. Они идут со стороны элеватора через посты.
Ведёт их начальник штаба. Ой, боюсь я - не знает он отзыва. Как бы по нему
не засветили...Да и фрицы вокруг недобитые шастают. Понял задачу? Ну-ка,
повторить!

Гранатулов начал было повторять вялым голосом (его перебили и приказали
повторить снова), как вдруг их дом заметно вздрогнул. Посыпались обломки.
Вскоре красноватая вспышка осветила всё вокруг. Протуберанцы реактивных
снарядов показались в небе, закрыв собой звёзды. Немцы явно метили по КП,
который либо обнаружили, либо подозревали.

Васька вспомнил Константина Симонова и пожалел, что того нет поблизости.
Увидел как на яву его ясные, смеющиеся чёрные глаза, широкую улыбку, ощутил
крепко, но дружеское рукопожатие. Майор: Искоса он посмотрел на Гранатулова,
который наблюдал за миномётчиками: те, понукаемые своим командиром,
потихоньку выдвигались на намеченные позиции. Кто тебя, придурка, за язык
тянул? Такое сказать: "Любишь ты её хреново, боец. Не любишь ты её совсем,
иначе говоря". За такое морду бъют вообще-то. Ну, ясно дело, запал на Люду.
Ясно дело, что ни светит ему. Ясно дело-то, ясно:

- Товарищ комбат, а давайте я пойду этих, как их там: парламентёров
встречать. Разрешите?

- А, что? Не разрешаю, - начал было Гранатулов, но тут же подпрыгнул на
месте. Поднеся к носу Васьки огромный кулак, откровенно заорал: - Рядовой
Цвигун! Как слышишь?!? Прилично, а? Сейчас ты у меня хер что услышишь...

Он замахнулся и резко, крутанув всей часть тела, двинул рукой в направлении
Васькиного уха. Но не тут-то стало: Наш герой вовремя присел: огромный кулак
просвистел над ним как ядро. Удивлённый, Гранатулов быстро убрал руку.
Оглянувшись по сторонам, заметил: группа бойцов хохочет с верхних этажей,
похохатывают в воротники шинелей и часовые. Он смерил ужасным взглядом
Цвигуна. Захотелось налететь на засранца всей массой, попрессовать его
ударами, как на ринге. Но он сдержал свою ярость. Спасительная картинка
оживилась в мозгу. Сначала огромный луг с цветами, освещённый с небе по
которому бежал он, босоногий мальчонка с хворостинную и гнал перед собой
стадо серых гусей. Затем он же в габардиновой, перехваченной скрипучей кожей
комсоставских ремней гимнастёрке, синих бриджах и чёрных с синей искоркой
сапогах. На красных кубарях застыли по два кубика старшего лейтенанта.
"Любишь ты её хреново, боец. Не любишь ты её совсем, иначе говоря". Строй,
командиров, отличников боевой и политической подготовки 1-й Московской
пролетарской дивизии за 1937-й, получивших нагрудной знак, замер перед
колокольней Ивана Великого. Вокруг не было ни души, кроме солдат и офицеров
охраны в красно-синих фуражках. По стране гуляла "великая чистка". Вдруг
из-за Грановитой палаты показались Сталин, Калинин, а также Молотов с
Ворошиловым в сопровождении огромного старшего майора НКВД, перехваченного
ремнями. Сталин, одетый в расстёгнутый лёгкий плащ стального цвета, в мягкой
фуражке поразил тогда его. Он не был ни большим, ни красивым, как на
картинах и монументах. Покрытое рябинами лицо, подстриженные рыжеватые с
проседью усы, маленькие, как у пианиста, руки. Зато глаза: Они метали жёлтые
искры, были золотисто-карие, смотрели остро и пытливо. От этого взгляда
пробирало в дрожь. "Вы кто, товарищ?" - "Старший лейтенант Гранатулов".- "А
почему голос такой тонкий?" - "У меня он от рождения такой, товарищ Сталин".
- "У меня вот от рождения очень тихий голос, но я его вырабатываю.
Руководитель не может иметь невыразительный голос. Голос как инструмент.
Надо учиться им управлять..."

Потом в воображение ворвалась жена и дочери, купающиеся в волнах Чёрного
моря. И он, загорелый и сильный, покрытый буграми мускул. И всё стало тихо и
спокойно, потому что он боялся других видений. Рёва "штукас", что, вытянув
шасси и растопырив крылья, пикируют на змейку поезда. С них отрываются
тёмные хвостатые фугаски...

- Ладно, пойдём вместе, - буркнул он, смягчившись. - Рядовой Цвигун! Слушай
мою команду, - Васька вытянулся: - Сопровождать своего командира.
Васильчиков! - он встретил взглядом 2-й номер "максима", передай Ефремову,
чтобы за время моего отсутствия исполнял обязанности командира. Как понял,
повторить!?!

Желторотым лейтенантам он не верил. А они уже спешили со всех сторон, как
тараканы, выползая из щелей и дыр. Армия без младших командиров не армия,
но, по твёрдой уверенности Гранатулова, старшина, прошедший Гражданскую и
Халхин-Гол, гораздо надёжнее. Лишь одного из них, закончившего ускоренные
курсы при Саратовском пехотном, он отметил, так как тот с начала войны
провоевал сержантом. Двое других, закончивших аналогичные курсы в Рязани,
были неоперившимися подростками, сразу со школьной скамьи. Один воевал
неплохо, а второго приходилось всё время подстёгивать.

:Они шли, переступая через груды щебня и кирпича, с торчащими арматуринами,
через окоченевшие, покрытые снегом тела. Вспышки ракет, что пускались с
нашей стороны, неровным магниевым светом выхватывали из темноты то осколок
стены с зияющими глазницами, то брошенную германскую технику и вооружение.
Коробчатые тягачи "стеур" на гусеницах, продолговатые транспортёры "бюссинг"
с рядами сидений, маленькие угловатые командирские вездеходы "кюбель". В
одном месте застыли на перекрёстке среди холмов из сплошных обломков два
танка с крестами. Длинная пушка с тормозом одного из них смотрела точно на
идущих. Гранатулов и Васька едва не залегли. Но люк на массивном утолщении
командирской башни был распахнут. В него, завывая, влетала ледяная крупа.
Второй панцер уставил обрубок 75-мм в противоположную сторону. Но возле него
было заметно шевеление.

Васька и Гранатулов мгновенно сравнялись с поверхность. Стараясь не звенеть
движущими частями, они выставили оружие.