Одержимость творчеством

                (сценическая миниатюра)

Ненавязчивый гомон полупризрачных, воздушных голосов разрушает тишину. Будто мысли, роящиеся в голове, они сменяют и накладываются друг на друга.

Голос 1:
- Реально всё, во что мы верим.
Голос 2:
- Стоит ли воспринимать творчество буквально?
Голос 1:
- Стоит ли искать планеты и миры, находящиеся на самом деле внутри нас?
Голос 3:
- Идти за самим собой – вот настоящая цель…
Голос 2:
- Идти за самим собой…
Голос 1:
-…идти и доказывать самому себе поступками и всей жизнью в целом…
Голос 4:
- Вечный путь творчества…
Голос 1:
-…что ты не просто проводник космической воли, но и творец…
Голос 2:
- Ты творец!
Голос 3:
- Творец?
Голос 4:
- Волшебство!
Голос 1:
-… и что тот уровень морали и нравственности, который ты заявляешь в своих работах, соответствует уровню твоего сознания,
Голос 3:
- Осознай себя!
Голос 2:
- Хм, творец…
Голос 1:
- …а не просто возвышает в краткие моменты просветления!
Голос 2:
- Человек – существо духовное…
Голос 4:
- Вечный путь душевных мук и исканий, вечный путь блаженства, вечный путь предназначения и любви, который у каждого человека свой.
Голос 3:
- Да будет так!


Автор с опасной бритвой в руке:
- …и вот я встаю, а она лежит. Я встаю, а она лежит…
Путь к свету всегда идёт через очищение, а очищение – через боль.

(Убирает бритву).

Болею. Болезнь моя давно перешла из душевной ещё и в физическую. Состояние моё вошло в прямую зависимость от творчества, а темы для него идут опять-таки из души, из больной уже души. Замкнутый круг. Во мне присутствует постоянная неуёмная одержимость. Я одержим творчеством, творчеством литературным в первую очередь.

Писать. Писать! Копаться в себе и вытаскивать на свет божий проблемы внутреннего мира, облачённые в типизированные образы незнакомых, но таких родных людей – персонажей! Если пишу о чём-то смешном, то я – сама весёлость, а если о трагическом…
Начал писать пьесу «Когда тебя не слышат», оглох на одно ухо. Отпустило только, когда уже приближался к концу. Оставалось 2 тяжёлых сцены, к которым пришлось долго готовиться морально, настраиваться на то, чтобы влезть в шкуру самоубийцы. Заболел. Горло драло так, что и описать трудно. Думал – простыл, потом догадался… в первой из тех двух сцен мне предстояло повешение. Всё, барьеры стёрты.

А как иначе? Не поверишь – не проживёшь. Не проживёшь – останешься в прежней реальности и вернёшься по кругу к тем же самым проблемам, с которых начинал. Не проживёшь сам, не проживут и другие те, кто будет читать или слушать. Смешно говорить, что твой герой – это совсем не ты. На какое-то время мы сливаемся воедино. Главное, честно признаться самому себе в том, что система отражений этого мира снова выдала ещё один образ тебя. Нужно попытаться понять, зачем тебе нужно было влезть именно в эту шкуру и почему именно сейчас? Поймёшь – узнаешь, как стать лучше.

Когда сажусь писать, то обязательно создаю плейлист с подходящим музыкальным фоном. В этот раз - это Аппокалиптика, Металлика, Систем оф э даун, что-нибудь депрессивное из Милен Фармер и обязательно «Стойкий оловянный солдатик» Красного Смеха.

Барьеров нет. Всё больше начинаю жить жизнью героя и, убивая его, готов умереть по-настоящему. Прожить на бумаге, прожить внутри себя или… или воплотить программу в реальности. Непрожитая до конца боль перерождается в депрессию и ищет выхода наружу. Начинаю понимать, что, если не завершу начатое, всё это может плохо кончиться. И я это сделал – я повесился. Прошёл через отчаяние, через программы, бушующие в моём герое – Максиме – и увидел ту грань, которую не заметил он. Глупость и упрямство его поражают – мои глупость и упрямство поражают… Да, можно изменить, переписать сценарий, но тогда это уже не будет правдой, а творчество (настоящее) – это всё-таки фантазия правды. Я должен был умертвить в себе этого человека, чтобы возродиться самому, стать лучше, чище… Стать самим собой. Убил героя – убил себя. До чего больно! Болею смертью, в который раз переживаю её, чтобы снова воскреснуть и жить счастливо. Но это потом…, а сейчас плохо и больно. Господи! Господи!!! Как же больно каждый раз умирать!!! Губы дрожат…

Ещё не всё, ещё не всё. Мне ещё предстояло вскрыть себе вены. Две смерти подряд одна за другой. Снова довёл себя до грани нервного срыва. Я давно уже научился чувствовать эту грань, но удержаться от того, чтобы сделать ещё один лишний шаг, иногда не получается и не хочется.

Реакция материальности оказалась непредсказуемой. Нет, руки не болели. Если бы я знал заранее… Вены, артерии, сосуды… Понимание часто приходит задним числом. Вены, артерии, сосуды. Я настолько привык к боли, что она не причиняет мне вреда, а вот… Волна оказалась слишком мощной. В ночь я сел писать и к утру даже придумал шутку про сужение сосудов во время похмелья. Мои родные слегли - все. Сосуды. Осознание боли, которую я невольно причиняю дорогим для меня людям, повергло в шок. Они не должны страдать из-за меня! Идиот! Как я мог допустить подобное?! Бросить бы всё это к чёртовой матери! Забыть, но нельзя. Механизм запущен. Если я не завершу отработку проблемы, которую поднял, то эта боль останется и тогда уже будет вечной! Эта боль будет вечной!

Простите меня, родные мои, я один должен был участвовать в этом безумии, я один должен был нести эту ношу! Простите меня!!! Что же делать?

Нужно это прожить и прожить как можно скорее, но как?! И сфальшивить нельзя! Фальшь не даёт отработки, она не может разрядить биополе. Но ведь я же волшебник. Я должен сжать время и пройти за несколько часов тот путь, на который обычному человеку потребуются месяцы, а то и годы. Поверить в безысходность, в необходимость смерти. Обосновать. Прочувствовать.

Ну, здравствуй, Боль! Я рад тебе. С чем пришла ты на этот раз, мой дорогой учитель – Боль?! Что должен я понять теперь? Подойди ко мне, обними меня, Боль. Обними меня так крепко, как только можешь. А я буду смеяться, как это было всегда во время твоих уроков. Обними меня.
Как «хорошо-то»!!! Я умираю. Я в экстазе смерти! Я в оргазме смерти! Боль, убей меня!!! Я хочу стать тобой, я хочу понять! Я… хочу… понять!!!...

И вот я уже не я. Я девушка по имени Альбина. Мой возлюбленный повесился сегодня после того, как наговорил мне гадостей.
Да, когда-то я сделала с собой то, одно воспоминание о чём заставляет моих родных дышать через раз, но когда это было?

(Из тумана образов, проявляется фигура девушки – это Альбина)

Альбина:
- Я была просто сопливой девчонкой тогда. Первая любовь. Казалось, что это на всю жизнь, что большего счастья и придумать нельзя! И разочарование было сокрушительным. Как я пришла к тому решению даже и не помню – туман плыл перед глазами, постоянное перемалывание в памяти одного и того же события умножало обиду многократно и казалось, что жизнь остановилась, зависла на одном моменте, словно винда, в которую пробрался вирус. А вирусом была обида. Я наглоталась Феназипама, залезла в ванну с тёплой водой и … да, я вскрыла себе вены. Не понарошку в полсилы, как делают некоторые дурочки, пытающиеся привлечь к себе внимание окружающих и вызвать чувство жалости. Нет, у меня была одна цель – уйти навсегда. Поэтому я взяла старую отцовскую бритву (опасную бритву) и со всего размаха ударила по запястью! Больно? Нет. На душе у меня тогда было куда больнее.

Когда вышла из больницы, поклялась себе, что это было в первый и в последний раз. «Никто, - сказала я себе тогда, - слышишь, никто и никогда не заставит тебя так возненавидеть этот мир, чтобы ты захотела покинуть его добровольно!». И до сегодняшнего дня так и было. До сегодняшнего дня у меня был прочный непробиваемый щит из уверенности в контроле над происходящим. Всего одного только человека подпустила я к себе настолько близко, что он оказался способным причинить мне такую жуткую боль, и он этой способностью отлично воспользовался. Я открыла ему свою душу, а он в неё наплевал. Максим. Ненавистное слово, ненавистное имя, презренный, подлый человек!

Автор:
- Как быстро порой меняется всё в жизни: один день, один час, одно слово, один взгляд…

Альбина:
- И всё же, каким бы гадким не казался Максим мне сейчас, он умер и умер после того, как мы поругались. Ведь что-то толкнуло его на этот поступок? Если не любовь ко мне, тогда, должно быть, чувство вины. Всё так, всё так. Каждая смерть должна быть обоснована. Смерть должна быть…

(Тяжело выдохнув воздух)

Во мне говорит обида, но разве можно обижаться на мёртвых? Ведь не всё в нём было только плохим, не могло быть, потому что я любила его и… и сейчас… люблю. Да-да-да! Нужно быть честной, хотя бы с самой собой! Люблю.

Какая-то непонятная безысходность наполняет меня.
Ой, Максим-Максим! Он постоянно стоит у меня перед глазами бледный, с верёвкой на шее, мёртвый… И ещё рука, свесившаяся с насилок. И слова, последние слова нашей ссоры так и звучат в ушах, вызывая теперь уже совершенно непонятную реакцию моей души.

Безысходность. Я чувствую её, ощущаю, как она просачивается в меня сквозь кожу. Это его – Максима – безысходность. Вот я стою на крохотном клочке земли, а вокруг меня уже нет ничего: ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Ни-че-го. Только бездушная звенящая пустота.
Он знал, что пустота уже совсем близко, но не хотел верить. Он умножал её, но не хотел видеть. Он звал её и не слышал собственного голоса.

Автор:
- Смерть должна быть обоснована.

Альбина:
- Тёмная сторона победила в нём и, когда он это осознал, то….боже! А наша ссора стала толчком к этому осознанию. Но почему же я не видела всего этого раньше?! Сердце моё, как могло ты быть глухим, когда любимый мой с каждым днём становился всё ближе к краю пропасти?! Терпело, обижалось, мучилось…, но почему ты молчало?!

Он сказал: «Это из-за меня». Может быть, это значит, что он никого не винит, что он покончил с жизнью из-за себя, запутавшись в мыслях и чувствах? Но ведь это ничего не меняет. Будет ли переживать парень, если обидел девушку, которая ему безразлична? Если человек убил себя, потому что понял, сколько зла причинил тому, кого любил, значит, любил по-настоящему! Значит, прочувствовал ту боль, которую причинял. И значит, он ушёл из жизни из-за меня, из-за нашей разрушенной судьбы!
Какое, должно быть, невероятное отчаяние овладело им в тот момент, когда верёвка затянулась у подбородка!

К отчаянию приводят не события и не люди. К отчаянию приводят собственные мысли и это мерзкое ощущение БЕЗЫСХОДНОСТИ. Нельзя позволять ему накручивать и без того неприятные чувства на стержень обоснованных слов. Это опасно. Это смертельно опасно!
Бедный, глупый мой Максимка, что же ты натворил? Что оставил ты мне? Зачем я здесь? – кормить безысходность отчаянием и думать, думать, думать, как жить дальше?! Или НЕ жить? Не жить. Без него, без нас, без веры в чудо…

Автор:
- Да, очень быстро всё меняется… Всего несколько минут наедине с самим собой… и вот уже человек стоит с верёвкой на шее или заносит лезвие для удара по венам! Несколько минут отчаяния, которые затмевают всё! И главное в этот момент не думать ни о чём другом.

(Автор даёт Альбине бритву)

Альбина:
- Вот она – та самая бритва. Я сохранила её, как память, как напоминание…, наверное, неспроста. Наверное, это судьба. Меня не должны были откачать тогда, и бритва осталась, осталась, чтобы рано или поздно исполнить то, что ей предначертано. Мы все должны исполнять то, что нам предначертано. И пусть сейчас всё не так, но судьба нашла ту единственную ниточку, дёрнув за которую, привела жестокий приговор в исполнение и мне не остаётся ничего другого, как только помочь ей! И я готова!
Да, глупо! Да – мерзко! Да - страшно! Но другого выхода я не вижу.

Иногда, чтобы жить дальше нужно пройти по самому краю: по краю совести, грызущей словно голодный бультерьер; по краю нервного напряжения, когда звон в ушах перерастает в неописуемый хаос шумов; по краю жизни и смерти, когда ни одна из мыслей, возникающих в голове, не кажется разумной; по краю лезвия опасной бритвы, способной за одно мгновение разрешить все сомнения, простить всё, что казалось не поддающимся прощению, стереть память, смести чувства и одной резкой болью вытеснить всю ту постоянную, не прекращающуюся боль тяжести жизни, от которой сама жизнь становится более невыносимой, чем мысли о смерти!

Вот только соскользнуть с этого края очень легко, гораздо легче, чем удержаться. Тогда сама идея продолжения жизни становится чем-то фантастическим, невероятным! А принять в себе новую реальность становится делом чести. Без-ыс-ход-ность!
Наотмашь бьёт опасной бритвой по запястью, вскрикивает от боли, роняет бритву и зажимает рукой раненную руку. Струйка крови, опускаясь до локтя, течёт на пол.

(кричит):
- Мама! Мамочка!
Альбина (полушёпотом, опускаясь на колени):
- Ну, вот и всё. Жизнь моя течёт по полу. Густая, красная, вязкая жизнь. Она останется здесь, грязной лужей испачкавшей ковёр. Мечты, надежды, испачкавшие ковёр. Любовь, испачкавшая ковёр и разрушившая душу. Вот и всё. Всё…, всё…

(Заваливается на бок, Автор стоит и плачет над ней)

Альбина:
- Всё…, ещё одна нелепая история… закончилась… закончилась… всё…

Автор:
- И вот я встаю, а она лежит, я встаю, а она лежит, я встаю, а она…