Искусство диалектики у Аристотеля

Марья-Лииса Каккури-Кнууттила
Значимость искусства диалектики в философском исследовании у Аристотеля
1. Введение

Подход, при котором аристотелевская диалектика понимается как нечто «среднее» между обычным спором и философским исследованием, представляется многообещающим при рассмотрении вопроса о том, насколько значимыми в том и другом случае оказываются логические и теоретико-познавательные методы диалектики и те цели, что она преследует.1 Очевидно, что диалектический диспут гораздо формальнее и сложнее, чем тривиальные споры, однако этого не достаточно, чтобы стать философским исследованием. В повседневных спорах диалектические методы полезны потому, что, как отмечает Аристотель, диалектик искусен в той области, где прочие поступают как придется, а именно: он пытается отстаивать свои собственные взгляды, менять мнения других или разоблачать невежество собеседника.2 Чтобы это было так, диалектика должна предполагать наличие некой общей способности вести спор,3 но в какой степени это необходимо или, возможно, даже достаточно для познавательных целей философского исследования, – вопрос более сложный.

Вряд ли следует говорить, что проблема применимости в философском исследовании диалектических методов имеет отношение скорее к исследованию, чем к объяснению (;;;;;;;;;), т. е., если использовать заимствованные Аристотелем у Платона термины, к рассуждению, скорее, «к началам», чем «от начал».4 В знаменитом фрагменте Топики (I.2) сказано, в каких двух случаях трактат может быть полезен в ходе философского исследования: аргументы pro и contra помогают отличать истинное от ложного, и, что ещё интереснее, исследование такого рода полезно для познания первых начал всякой науки. Очевидно, что начала нельзя исследовать, исходя из них самих, из чего вытекает возможность разбирать их на основании правдоподобных положений (;;;;;;), что, по Аристотелю, является свойственной и наиболее близкой диалектике задачей.5 Следовательно, остается ответить на вопрос, насколько близко «к началам» могут подвести нас диалектические методы. Хотя сам Аристотель не дает ясного ответа ни в Топике, ни в других трактатах, комментаторы его сочинений выдвинули несколько предположений.

Согласно взглядам некоторых из них, диалектические методы можно применять лишь там, где необходимо отрицание, в критике широко распространенных мнений. Сторонники этой точки зрения, по-видимому, рассматривают диалектический диспут как способ опровержения (;;;;;;;).6 Однако когда речь заходит об устоявших перед критикой верованиях, роль диалектики оказывается позитивной.7 Другие отвечают на это, что некоторые формы диалектического диспута применимы не только в критике, но и вполне могут использоваться для доказательства истинности утверждений, касающихся позитивного знания.8 Впрочем, есть и те, кто утверждает, что сама диалектика предполагает наличие методов, с помощью которых можно обосновать первые начала науки.9

Несмотря на то, что за последние годы появилось несколько выдающихся работ по аристотелевской диалектике, представляется, что для окончательного решения всех этих вопросов нарисованная в Топике картина недостаточно ясна. Поэтому поставленная в данной работе цель скромнее: всего лишь разъяснить, что мы понимаем под диалектикой и искусством ведения диалектических диспутов. И, наконец, это исследование позволяет сделать некоторые выводы касательно роли, которую Аристотель отводит диалектике в философском исследовании. Ниже я вкратце скажу об основных отправных пунктах этой работы.

Хотя традиционное понимание диалектики предполагает выделение некой характерной черты: например, доказательства, исходящего из правдоподобных посылок (;;;;;;), – в последнее время принято подходить к ней со всей серьезностью, и рассматривать диалектику как специфическую социальную дискурсивную практику (или совокупность таких практик), имеющую особую форму и характерные только для нее правила.10 Перед избравшим такой подход философом встает несколько специфических проблем, ибо логические и теоретико-познавательные ходы следует рассматривать в социальном и психологическом контексте. Здесь требуется приложить особенно большие усилия, ибо, в отличие от риторики, диалектика не востребована в современной культуре общения.

Так, например, элемент соперничества, изначально присутствующий в опровергающем диалектическом диспуте, требует от отвечающего отстаивать свой тезис, а от вопрошающего – резко его критиковать, и, тем самым, заставляет несколько сомневаться в значимости диалектики для серьёзного философского исследования. Ещё один фрагмент, где речь идет о соревновании, то место Топики (VIII.1), где сформулированы правила, которым должен следовать вопрошающий, желающий утаить свою основную мысль, вынуждает некоторых исследователей сводить диалектику к эристике, а потому утверждать, что в ведомых философом поисках истины она бесполезна.11 Завладевающий участниками дискуссии агональный дух только подогревается присутствием слушателей.

Мой тезис будет заключаться в том, что примирение этого элемента соперничества с поиском истины оказывается так сложно достичь из-за неправильного понимания практической стороны диалектического диспута, и в особенности роли в нем соперничества и правил сокрытия своих мыслей. Что касается последних, то верное их понимание позволяет с большей ясностью осознать, в чем заключается ошибочность традиционных представлений о взаимоотношениях диалектики и философии. Кажется, практически никто не замечает, что правила сокрытия собственных мыслей должны применяться и в исследовании, и в эристическом споре,12 и что у отвечающего к тому же есть методы разоблачения такого сокрытия. И, наконец, как указывает при введении правил сокрытия мысли сам Аристотель, правила эти касаются лишь вопрошающего в диалектическом диспуте, а не философа или того, кто «ведет исследование для себя»: следовательно, диалектика и философское исследование – два социально и психологически отличных пространства ведения спора.13 Итак, философ может свободно выбирать те диалектические приемы, что соответствуют его специфическим целям. Поэтому я полностью согласна с догадкой Робина Смита (Smith), что лучше вести речь о значимости или применении диалектических приёмов или методов, нежели говорить о значимости или применении диалектики в философском исследовании: диалектика интересует нас в связи с практической стороной ведения диалектических диспутов, в то время как диалектические приёмы/методы отсылают к применяемым в его ходе логическим и теоретико-познавательным приемам/методам.14

Но как же честное и прямое диалектическое опровержение может одновременно и быть исполненным духа соперничества, и подразумевать сотрудничество?15 Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, что соперничество и сотрудничество не всегда исключают друг друга. Чтобы осознать это, нам нужно выделить два возможных в диалектическом диспуте вида соперничества. О первом Аристотель говорит, когда порицает вздорных спорщиков- отвечающих, которые не соглашаются с тем, с чем следует, и превращают дискуссию в недружелюбный, эристический спор, то есть лишь в мнимо диалектический диспут.16 О другом значении соперничества идет речь в трактате О софистических опровержениях (16, 175а13-14), где отмечено, что одной из целей участников диспута является демонстрация их мастерства диалектиков.

Стремясь прояснить, в чем заключается это мастерство, мы обнаруживаем, что хороший диалектик должен уметь играть роль и вопрошающего, и отвечающего, справляться с любыми сложностями и вести дискуссии с партнерами, обладающими разными характерами и разным уровнем знаний о диалектике. Я утверждаю, что Аристотель полагал, что в надлежащим образом ведущемся диалектическом диспуте участники стремятся к одной цели, а именно к проведению беседы надлежащим образом,17 – насколько это возможно в каждом конкретном случае.18 Разумеется, лучше всего диспут окажется, если в нем будут участвовать искусные диалектики, и если он будет проходить в благоприятной обстановке.

В стремлении к этой общей цели участники спора выполняют разные задачи, ибо их роли являются взаимодополняющими. Вопрошающий должен формулировать настолько хорошие доводы, насколько это только возможно, а отвечающему надлежит прежде всего проверять, насколько они хороши. Это позволяет вести «игру с ненулевой суммой», в которой выигрыш одного партнера не означает проигрыша другого, оба могут одновременно преуспевать или нести потери, и качество спора зависит сразу от обоих.19 Вот почему соперничество в диалектическом искусстве идет на пользу надлежащим образом проводимому диспуту, а не становится помехой для него.

Более того, я настаиваю на внимательном рассмотрении немногих сделанных в Топике упоминаний об истинности суждений. Это означает дальнейшее видоизменение традиционных представлений о диалектике, происходящее одновременно с опровержением идеи, будто диалектика является в первую очередь спором, исходящим из правдоподобных положений (;;;;;;).20 Однако сделанное в Топике (I.2) замечание Аристотеля о нахождении истины путем выдвижения аргументов pro и contra указывает, что он не считает наличие единой линии развития спора хорошим средством отделения истины ото лжи, а предпочитает сочетать доводы с проведением диспута в соответствии с некими логическими конструктами.21 К тому же, диалектические методы прояснения понятий и уточнения излишне смелых обобщений оказываются важными для уточнения частных истин, входящих в совокупность сведений, необходимых для ведения диалектических споров.

Основной задачей данного исследования правил ведения диалектических диспутов, сформулированных в первой и восьмой книгах Топики, является приведение этих правил в систему, наилучшим образом раскрывающую их теоретико-познавательные, логические и психологические особенности.22 Прежде всего я подчеркну, что правила, названые мною конститутивными, задают рамки как надлежащим, так и не надлежащим образом проводимых диалектических диспутов, и не важно, является ли целью участников спор ради спора или поиск истины. Следующей задачей будет демонстрация того, как так называемые стратегические правила позволяют путем совершения определенных логических и теоретико-познавательных шагов улучшить надлежащим образом ведущийся спор и способствуют поиску в ходе спора утверждений, истинность которых обоснована. Хотя ответственность за формулировку доводов ложится в основном на плечи вопрошающего, именно отвечающий обязан следить за тем, чтобы спор велся надлежащим образом. Помимо прочего будет продемонстрировано, что касающиеся стратегии выдвижения доводов правила для вопрошающего не препятствуют ему в достижении его цели, а всего лишь являются источником психологических затруднений, и уравновешиваются совокупностью правил, которым должен следовать отвечающий.

Рассматривая правила проведения диалектических диспутов, я отклонюсь от того порядка, в котором они появляются в Топике, распределяя их по парам: это позволит понять, как выполнение вопрошающим и отвечающим их взаимодополняющих задач способствует проведению диспута надлежащим образом и поиску истины. Прежде всего я рассмотрю конститутивные правила, затем стратегические, причём начну с понятия топа и с определенных логических требований, следующих из понятий силлогизма и опровержения (;;;;;;;), затем перейду к эпистемическим условиям, в которых протекает диспут, и, наконец, обращусь к правилам, которые более непосредственно служат делу отыскания истины.

Аристотель не сообщает нам, существовала ли практика оценки успехов участников диспута, да это и не имеет отношения к главной моей задаче. В любом случае, он даёт понять, что в ходе имеющих целью упражнение или исследование дискуссий участие в них собеседников оценивалось, исходя из их мастерства и свойственного им духа соперничества, а также сложности проблемы. Важнее всего то, что в качестве критериев оценки вычлененных из контекста дискуссии доводов Аристотель предлагает условия, лежащие в основе стратегических правил, которым должен следовать отвечающий, – на их основании судят обо всем ходе диспута.

Итак, получается, что правила проведения диалектических дискуссий предлагают логические и теоретико-познавательные шаги, значимые для любого серьезного поиска достоверных истин, а потому участие в таких дискуссиях очевидным образом помогает в развитии способностей, важных для проведения аристотелевского философского исследования, предполагающего выведение таких правил, которые будут объяснять, а не игнорировать наблюдаемые явления.23 Однако мы не будем касаться сложного вопроса о том, не возникает ли в какой-то момент у Аристотеля уверенности, что его диалектика предлагает точные критерии, позволяющие распознать истину.24 В любом случае, сформулированные в Топике и О софистических опровержениях диалектические методы не являются достаточной гарантией истинности того или иного утверждения, поскольку исследовательская установка Аристотеля допускает наличие иных, развивающихся не в соответствии с законами диалектики, форм спора. Мастерство диалектика может прийтись кстати при поиске утверждений, которые могли бы стать первыми началами, но его недостаточно для того, чтобы окончательно отделить первоначала философии от других истин. Основной причиной этого является тот факт, что в ходе диалектического диспута рассматриваются конкретные проблемы, в то время как целью философского исследования является упорядоченное знание, система, в рамках которой можно сохранить и объяснить относящиеся к данной области знания явления.25
2. Конститутивные правила проведения диалектических диспутов
а. Первые шаги и цели

Чтобы лучше разобраться в социальных практиках которые, как полагает Аристотель, относятся к области диалектики, среди сформулированных в трактатах Топика и О софистических опровержениях правил нам следует выделить конститутивные (или определяющие) и стратегические. Первые характеризуют сущность диалектических диспутов, описывая правильный ход диалектической коммуникации, в то время как вторые позволяют понять, как можно хорошо провести диалектическую беседу.26 Первые разъяснения такой классификации восходят к трактату О предписаниях логика Вальтера Бурлея (Burley, x;v век), где речь идет о «дискуссиях о предписаниях (de obligationibus)», тесно связанных с диалектическими беседами. Правила, конституирующие специфические практики проведения такого рода дискуссий Бурлей называет существенными (de esse), а те, соблюдение которых обеспечивает высокий уровень их проведения – полезными (utiles).27 Но намёки на такую классификацию мы можем найти, например, там, где Аристотель говорит об отличии человека, «умозаключающего надлежащим образом (;;;;;)», от того, кто просто умозаключает (делает выводы)28; это позволяет, не опасаясь анахронизмов, классифицировать сходным образом на страницах учебников диалектики уточняющие вопросы.

Хотя, систематизируя правила ведения диалектических диспутов, Аристотель ориентируется на тех, кто уже знаком с разнообразными диалектическими практиками, условия, в которых находимся мы, современные читатели, отнюдь не столь благоприятны.29 По счастью, в ключевые моменты мы можем обратиться за пищей для размышления к платоновским диалогам. Приведу сравнительно банальный пример: как ни удивительно, одно из самых важных правил проведения диалектических диспутов, согласно которому отвечающему следует согласиться с суждением, вытекающим из суждений, признанных ранее, не сформулировано в обобщенном виде.30

Очевидно, что роль конститутивных правил состоит в разъяснении того, каковы первые предпринимаемые в ходе диалектической беседы шаги, её цели и наиболее важные методы её проведения. Уже в начале Топики становится ясно, что у Аристотеля диалектическая беседа принимает форму опровержения (;;;;;;;),31 оживленно обсуждаемого в связи с сократическими диалогами Платона.32
Цель этого сочинения – найти способ, при помощи которого мы в состоянии будем исходя из правдоподобного строить силлогизмы о всякой предлагаемой проблеме и не впадать в противоречие, когда мы сами отстаиваем какое-нибудь положение.
(Топика I.1, 100a18-21)33

Исходя из данного фрагмента, можно говорить о двух ролях участников диспута: роли вопрошающего, дело которого – «исходя из правдоподобного строить силлогизмы о всякой предлагаемой проблеме», и отвечающего, задача которого – «не впадать в противоречие».

Поэтому первыми шагами в развитии беседы станут предложение вопрошающим исходной проблемы34 (что даст отвечающему возможность выбрать предложенное суждение или его противоположность) и, следовательно, выбор отвечающим тезиса, который он будет отстаивать.35 Итак, выбор темы для обсуждения относится к подготовительной фазе диспута.36
Конститутивные правила для первых шагов в развитии диспута:

    Вопрошающий выдвигает проблему, т. е. дает отвечающему возможность выбирать из двух противоречащих друг другу суждений;
    Отвечающий делает одно из этих суждений своим тезисом.

Сложность заключается в том, что всякий раз, когда отвечающий предчувствует, что принятая им посылка может привести к противоречию, он имеет возможность уклониться от её принятия, что, вопреки ясным утверждениям Аристотеля, сделает эристический спор надлежащей формой диалектической беседы.37 Как показано в следующем фрагменте, соотносящиеся с двумя этими ролями цели хотя и, в некотором смысле, противоречат друг другу, однако не только не являются совершенно несовместимыми, но даже могут быть взаимодополняющими.38
Вопрошающий должен так вести речь, чтобы заставить отвечающего говорить самое неправдоподобное, необходимо вытекающее из тезиса. Отвечающий же должен так вести речь, чтобы несообразное или противное общепринятому казалось получающимся не по его вине, а из-за тезиса. А полагать как первое то, что не должно полагать, и защищать положенное неподобающим образом – это, пожалуй, уже другая ошибка.
(Топика VIII.4, 159a18-24)

Стоит добавить, что, несмотря на эту формулировку, не все опровергающие доводы относятся к типу reductio ad absurdum. Сам Аристотель предпочитает стратегию выдвижения прямых доводов умозаключению через невозможное, поскольку в первом случае противоречивость тезиса очевиднее, и отвечающему не так-то просто уклониться от признания этого факта.39

Если отвечающему не удается должным образом и в соответствии с правилами диалектики отстоять избранный тезис, дискуссия вырождается в лишь мнимо диалектический диспут. Такая взаимосочетаемость целей вопрошающего и отвечающего является ключевым моментом для нашего понимания роли искусства диалектики в философском исследовании и вообще поиске истины, ибо она предполагает, что подлинный диалектический диспут и при наличии элемента соперничества (который, по утверждению Аристотеля, как правило, в нем присутствует),40 не сводится к «игре с нулевой суммой», цель которой – прийти к противоречию или уклониться от него. Однако нам не следует понимать слово «соперничество» в слишком узком смысле. Обратившись к уже упомянутому фрагменту трактата О софистических опровержениях (16, 175а13-14), я предположила, что правильное соперничество в подлинно диалектическом споре имеет отношение к уровню мастерства партнеров. Вопрошающий демонстрирует это мастерство, пытаясь защитить подходящие посылки от нападок отвечающего, что подразумевает приведение изначального тезиса отвечающего к противоречию, а отвечающий – соглашаясь с такими посылками, принятия которых требуют приведенные ниже правила ведения диалектических диспутов. Это позволяет и вопрошающему, и отвечающему одновременно преуспеть в ведении диалектической беседы; или, положим, в случае, когда отвечающий виновен в неприятии тех посылок, которые должны были быть им приняты, вопрошающий может вести диспут должным образом даже не приходя к противоречивому выводу. Рассмотрение элемента соперничества в связи с мастерством в искусстве диалектики согласуется, по-видимому, также и с краткими замечаниями Аристотеля о различных видах включающих элементы диалектического диспута упражнений (;;;;;;;;;;), испытаний (;;;;;;;;;;) и бесед с целью исследования (;;;;;;), хотя здесь я не буду вдаваться в детали.41

Поскольку те правила проведения диалектических диспутов, которые имеют отношение к целям, характеризуют, скорее, социально-коммуникативную практику, а не систему логики, мои формулировки не будут импликациями.
Конститутивные правила для целей:

    Целью вопрошающего является демонстрация искусности в ведении диалектических диспутов путем проводимой в согласии с правилами диалектики защиты посылок от нападок отвечающего, в результате которой последний должен прийти к противоречию с избранным им тезисом.
    Целью отвечающего является демонстрация искусности в ведении диалектических диспутов путем признания (в согласии с правилами диалектики) только тех посылок и выводов, которые не противоречат его тезису.

b. Средства

Когда речь заходит о средствах, задействованных при проведении подлинных диалектических диспутов, самым важным становится логическая структура вопросов, которые может задать вопрошающий, и эпистемическая природа суждений, которые отвечающий должен принять в качестве посылок.42 Что касается логической структуры, то Аристотель указывает, что такие вопросы, как «Что есть человек?» или «В каком смысле говорится „благо“?», не являются диалектическими посылками. Это означает, что ответственность за формулировку посылок ложится на плечи вопрошающего: ведь в ходе диалектического диспута правомерно задавать только те вопросы, на которые можно ответить только «да» или «нет». Поэтому вместо того, чтобы задавать вопросы, подобные сформулированным выше, вопрошающий должен сам предложить определение понятия «человек» или провести различие между разными смыслами слова «благо».43 Как мы увидим ниже, это не все дозволенные вопрошающему шаги, и это вовсе не означает, что всё, что остается отвечающему – отвечать «да» или «нет». Стратегические правила позволяют и тому и другому предпринимать гораздо большее количество шагов и, одновременно, возлагают на них б;льшую ответственность за развитие рассуждения, демонстрируя, что в основе сотрудничества лежат правила, рекомендующие вопрошающему предлагать в качестве посылок суждения с таким эпистемическим статусом, что отвечающий будет вынужден их принять.

Как можно понять из первых слов Топики, одна из главных задач вопрошающего – стремиться со своей стороны к тому, чтобы принимаемые отвечающим посылки были правдоподобными положениями, т. е., в терминологии Аристотеля, чтобы они принадлежали к ;;;;;;. То, что Аристотель желает, чтобы в основе диалектического диспута (по крайней мере, типичного диалектического диспута) лежали правдоподобные посылки, ясно из определения понятий диалектического силлогизма и диалектической посылки. Диалектический силлогизм – это силлогизм, в который входят правдоподобные посылки определенного вида.44 С этимологической точки зрения ;;;;;; – это мнения достойных людей. Правдоподобным, согласно Аристотелю, является «то, что кажется правильным всем или большинству людей или мудрым – всем или большинству из них или самым известным и славным» (Топика I.1, 100b22-25).45 Ниже Аристотель включает в число диалектических посылок мнения, полученные вследствие занятий определенными искусствами, положения, сходные с правдоподобными, а также отрицающие суждения, противоположные правдоподобным или отрицающие их. Однако не каждая правдоподобная посылка считается диалектической, а лишь те, что не содержат парадоксов, т. е. не противоречат мнению большинства. Никем не разделяемое суждение, безусловно, не может быть диалектической посылкой.46

Весьма интересно, что условие, согласно которому выводы являются доводами тогда, когда посылки изначально правдоподобнее сделанных из них выводов, не входит в число конститутивных правил диалектики.47 Как указывает сам Аристотель, выполнение такого требования характеризует хорошо проведенный диалектический диспут, и потому является одним из стратегических правил. Итак, мы можем следующим образом сформулировать правила, которые определяют выбор доступных вопрошающему и отвечающему средств.
Конститутивные правила, которые надлежит соблюдать, задавая вопросы и принимая посылки:

    Вопрошающий стремится отстоять диалектические посылки (суждения правдоподобные, сходные с правдоподобными, не противоположные мнению большинства и усвоенные благодаря занятиям искусствами), имеющие форму вопросов, требующих ответа «да» или «нет», из которых, в конце концов, следует противоречивость тезиса отвечающего.
    Отвечающий принимает диалектические посылки, а также следствия из уже принятых им суждений. Если он не принимает выдвинутое вопрошающим суждение, это означает, что он принимает в качестве посылки его отрицание.48

Здесь мы наблюдаем типичный для Аристотеля ход, ибо можно сказать, что эти правила характеризуют «простые» диалектические диспуты (;;;;;). Их можно уточнить, по меньшей мере, четырьмя способами. Например, если неумелый отвечающий ошибется в определении того, что является ;;;;;; или настоящей диалектической посылкой, диспут не станет эристическим, или «лишь мнимо диалектическим». Он всего лишь окажется плохо проведенным диалектическим диспутом, а довод – негодным,49 поскольку разница между диалектикой и эристикой заключается в мотивации участников.50 В пятой главе мы знакомимся с подвидами диалектических исследований, в ходе которых отвечающий должен изложить свои собственные, личные мнения, или мнения какого-либо философа, возможно, парадоксальные. Как ни странно, подчас отвечающий вынужден также принимать неправдоподобные посылки.51 К этим вопросам мы вернёмся в шестом разделе данной работы.

Итак, конститутивные правила проведения диалектических диспутов предлагают общую схему, по которой развиваются рассуждения в форме диалога. Однако они ещё не включают правил для проведения настоящих последовательных дискуссий, и потому от их соблюдения не зависит, пройдет ли диспут хорошо, или окажется негодным. Разрабатывая стратегические правила, мы, прежде всего, должны установить, в какой степени их соблюдение способствует улучшению доводов и отысканию истины посредством пригодных доводов.
3. Стратегические правила для вопрошающего:
понятие топа и его виды
а. Топ

В начале восьмой книги Топики Аристотель замечает, что следует поговорить о том, как задавать вопросы: первые три главы посвящены советам, касающимся преимущественно стратегии поведения вопрошающего, в четвертой комментируются упомянутые выше задачи, стоящие перед вопрошающим и отвечающим, а, начиная с пятой, автор обращается в основном к отвечающему. Задача вопрошающего в начале диспута разъясняется следующим образом:
Тот, кто собирается задавать вопросы, должен, во-первых, найти тот топ (topos), исходя из которого следует приводить доводы; во-вторых, он мысленно должен самому себе ставить вопросы и установить их порядок и, наконец, в-третьих, задавать их уже другому.

Пока дело идет о нахождении [подходящего] топа, исследование одинаково у философа и у диалектика. Но установить, в каком порядке и как задавать вопросы, – это задача одного лишь диалектика, ибо все это обращено к другому лицу.
(Топика VIII.1, 155b4-10)

В этом разделе мы займемся понятием топа и его видами, а в следующем – проблемой постановки вопросов. В перечень топов, составляющий предмет II-VII книг Топики, входят главным образом стратегические правила, позволяющие вопрошающему изобретать посылки, годные для того, чтобы сделать заранее постулированный вывод, который, прежде всего, должен противоречить либо тезису отвечающего, либо парадоксальному суждению, избранному вопрошающим в качестве цели. Очевидно, что для формулировки довода одного топа недостаточно, ибо он дает лишь общую модель построения умозаключения. Кроме него необходимо эмпирическое и абстрактное знание предмета, о котором идет речь: поэтому Аристотель советует запомнить ряд ;;;;;;, и упорядочить их в соответствии с предметом, философской школой или общественным положением их автора.52

По-видимому, Аристотель предполагает, что его читатели знакомы с идеей топа, поскольку нигде не дает ему определения. В качестве примера проанализируем один типичный топ умозаключения, в основе которого лежат виды сказываемого (предикабилии), т. е. «определение», «род», «дифференция», «собственное» и «привходящее».53 В дальнейшем умозаключение основано на характерных свойствах «рода» и «вида»:
Итак, если полагают как род нечто существующее, то прежде всего следует обратить внимание на все сродное с ним, нет ли чего такого, о чем [род] не сказывается, подобно тому как [это бывает при рассмотрении] привходящего. Например, если за род для удовольствия принимают благо, то следует выяснить, нет ли какого- нибудь удовольствия, которое не есть благо. Ибо если это так, то благо не род для удовольствия. Ведь род сказывается обо всем, что подчинено одному и тому же виду.
(Топика IV.1, 120b15-20)

В данном примере тезисом, который следует опровергнуть, является утверждение, будто бы «благо» есть род «удовольствия», и далее приводится довод против этого тезиса, в котором в качестве посылки выступает общее утверждение:

    Род вида сказывается обо всем, что подчинено одному и тому же виду.
    
    Чрезмерное пьянство не есть благо.
    Чрезмерное пьянство есть удовольствие.
    «Благо» не есть род «удовольствия».54

Итак, можно сказать, что взятый нами в качестве примера топ состоит из следующих трех элементов: (1) сформулированного в общем виде желаемого вывода, представляющего собой отрицание тезиса отвечающего; (2) совета искать для получения желанного вывода посылки определенного вида; (3) общего принципа, обеспечивающего переход от посылок к желаемому выводу.

Так как Аристотель вводит топы по-разному, перечисляя иногда большее, а иногда меньшее количество доводов, исследователи спорят, состоят ли топы умозаключений только из эвристических советов по изобретению доводов или, скорее, из общих принципов.55 Я предлагаю следующее решение проблемы: следует интерпретировать понятие топа в свете сформулированного в Метафизике (;.1) учения о людях искусства (;;;;;), отличающихся от людей опыта тем, что могут обучать, каковая способность означает умение объяснить причину явления, т. е. с очевидностью объяснить, почему определенные действия приводят к желанному результату.56 Применительно к искусству диалектики это означает, что топ умозаключения состоит из всех трех вышеупомянутых компонентов (1)-(3).57 Пример (если он, конечно, наличествует) не является частью самого топа, его функция – продемонстрировать использование топа.58 Функция общего принципа – дать понять, почему имеет смысл прислушаться к совету подыскивать посылки определенного вида: поскольку при построении силлогизма вопрошающий должен подвести отвечающего к опровержению его исходного тезиса, общий принцип объясняет, почему предложенные средства позволяют этого достигнуть. Поэтому часто являющийся очевидной истиной общий принцип дает вопрошающему хорошее основание ожидать, что отвечающий примет желанную посылку наряду с некоторыми другими. Не представляет серьезной проблемы тот факт, что подчас мы имеем дело либо только с советом, либо только с принципом – ведь читатель всегда может добавить пропущенный элемент.59
b. Топ и силлогизм

Важно отметить, что топ умозаключения допускает те умозаключения, которые соответствуют нескольким условиям построения силлогизмов. Это тем важнее, что даваемое Аристотелем определение силлогизма сформулировано человеком, размышлявшим не о системе формальной логики в целом, а о том, как добиться решения конкретных задач, возникающих в ходе рассуждения. Яснее всего это из определения, данного в трактате О софистических опровержениях60:
Умозаключение же исходит из определенных положений таким образом, что оно через положенное с необходимостью высказывает нечто отличное от положенного.
(1, 164b27-165а2)

Небольшое уточнение позволяет наложить на построение умозаключения четыре условия, о которых часто забывают. Поскольку, как показывает приведенный в предшествующем параграфе в качестве примера топ, очевидная связь между посылками и выводом не должна быть логически обоснована с точки зрения какой бы то ни было формальной системы, то она распространяется на должным образом построенные умозаключения в широком смысле, в том числе и понятийные взаимоотношения (conceptual relations).61 Однако не каждый общий принцип может позволить вопрошающему рассчитывать в ходе диалектической беседы на подтверждение его посылки: ни один отвечающий не способен предвидеть все логические следствия, вытекающие из всякой совокупности принятых им суждений. Как в диалектике, так и в риторике топы нуждаются в прямом допущении очевидных для большинства людей отношений между посылками умозаключения.62 Отчасти цель диалектических упражнений состоит именно в развитии умения быстро строить и вычленять такие умозаключения.63

Требование делать вывод на основании сделанных суждений не допускает умозаключений с излишними посылками, которые не нужны для того, чтобы прийти к выводу. Соблюдение следующего условия: вывод должен иметь форму, отличную от формы посылок, – позволяет избежать petitio principii, поскольку подразумевает увеличение суммы знаний в результате построения умозаключения, которое в этом случае может стать доводом или объяснением.64

Очевидно, что большая часть описанных в Топике топов умозаключений удовлетворяет этим четырем условиям построения силлогизмов, а также и другим требованиям, выводимым из определения термина ;;;;;;; как опровержения конкретного суждения, ибо они применимы в доводах как pro, так и contra. Хотя значение пяти этих условий для аристотелевской диалектики редко осознается, их важность видна из того, что трактат О софистических опровержениях был написан, в первую очередь, ради того, чтобы предложить пути избежать разного рода ошибок, возникающих из-за нарушения определения силлогизма или опровержения.65

Однако иногда помимо этих четырех характеризующих силлогизм условий у Аристотеля появляется склонность к еще более глубокому размышлению об умозаключениях с точки зрения их эпистемического статуса. Ибо названный в главе 11 первый критерий оценки доводов исключает из числа подлинных доводов те, в которых все посылки или большая их часть являются ложными или неправдоподобными.66 Одним важным исключением из этих четырех условий является требование очевидности, ибо не все умозаключения, в основе которых лежат перечисленные в Топике топы, являются дедуктивными. Об этом часто забывают потому, возможно, что сам Аристотель не упоминает этого требования в своем руководстве по диалектике, хотя весьма подробно разбирает в Риторике.67 Приведем примеры топов не-дедуктивных умозаключений:

То, возникновение чего есть что-то хорошее/плохое, само хорошо/плохо. Возникновение хорошей/плохой вещи само есть нечто хорошее/плохое.68

Если привходящее принадлежит предмету, то оно также принадлежит другому предмету, которому оно в большей мере кажется присущим. Если привходящее не принадлежит предмету, то оно не принадлежит и другому предмету, которому оно в меньшей мере кажется присущим.69

Помимо силлогизма подобающими формами размышления в диалектике являются индуктивные умозаключения и выводы по аналогии, хотя их роль ограничена обоснованием посылок основного силлогизма.70 Вне сомнения, Аристотель также осознает их не-дедуктивный характер.
c. Другие топы

Несколько топов, которые могут быть названы «другими» предлагают стратегии не построения умозаключения, а достижения иных целей. Как показывает приведенный ниже пример, они, очевидно, должны помочь вопрошающему исчерпывающим образом сформулировать свой довод:
Далее полезна замена одного имени другим, более понятным, например вместо «тщательное» в ответах употребить «точное» и вместо «суетливость» – «хлопотливость», ибо, чем более понятным становится сказанное, тем легче спорить против тезиса. И этот топ применим для того и другого – и для обоснования, и для опровергания.
(Топика II.4, 111а8-13)

Здесь мы также можем отметить, что этот топ включает те же три элемента, что и топы умозаключений: (1) желанная цель, (2) рекомендации по ее достижению и (3) объяснение того, почему во время диалектической беседы стоит следовать этим рекомендациям. Интересно, что здесь также упоминается о том, что задача вопрошающего состоит в опровержении (;;;;;;;;;;;;) и подтверждении (;;;;;;;;;;;;;) позитивных суждений, а это согласуется с представлением, согласно которому отвечающий может избрать своим тезисом как позитивное суждение, так и его отрицание.71
d. Стратегически правила, касающиеся топов

Легко видеть, как мастерство во владении топами (пусть и нелегко приобретаемое) делает нахождение доводов делом гораздо более удобным, чем заучивание отдельных аргументов.72 Подобно мнемоническим техникам, изобретенным и широко использовавшимся греками для запоминания и воскрешения в памяти тех вещей, которые не хотелось забывать, и применявшимся впоследствии римлянами, список топов может быть вновь и вновь использован для формулировки конкретных доводов определенного типа.73 Чтобы этим списком было еще удобней пользоваться, Аристотель перечисляет все топы (за исключением обсуждаемых в 1-4 главах восьмой книги топов для выяснения вопроса о том, какие предметы боле желательны и лучше) в соответствии с пердикабилиями.

Итак, мы получаем следующее стратегическое правило для вопрошающего:
Стратегическое правило нахождения вопрошающим доводов:

    Вопрошающему следует обратиться к топам умозаключений, дабы подыскать доводы, которые позволят достигнуть желанной цели, и к другим топам, дабы обеспечить принятие посылок отвечающим.

Соответствующий совет дан отвечающему в восьмой книге Топики (9, 160b14-16): чтобы быть готовым противостоять доводам вопрошающего, он, прежде всего, должен заранее подготовить для себя доводы против собственного тезиса:
Стратегическое правило подготовки отвечающего к отстаиванию своего тезиса:

    Для защиты своего тезиса отвечающий должен заранее подготовить доводы против него.


4. Стратегические правила для вопрошающего и отвечающего: сокрытие избранной стратегии ведения спора
а. Способы сокрытия стратегии, избранной вопрошающим

Правила сокрытия избранной вопрошающим стратегии ведения спора особенно важны для нашего исследования места диалектики в философском исследовании.74 Как уже говорилось, для некоторых исследователей они служат доказательством того, что, в конечном счете, нет никакой разницы между диалектическим и эристическим диспутом, и что поэтому при подлинном поиске истины диалектика не играет никакой роли. Однако такие взгляды являются результатом непонимания сущности правил сокрытия и их функций. Кажется, никто не обратил внимания на замечание Аристотеля, что правила, касающиеся порядка и способа постановки вопросов, полезны исключительно для диалектика, а не для философа или человека, ведущего исследование «для себя» (Топика VIII.1, 155b10-16). А, между тем, из этого ясно, что он рассматривал диалектику и философию как самостоятельные социальные практики, в некоторых (но не всех) случаях предполагающие использование одних и тех же методов. Цели философа и диалектика различны: первый стремится к построению научных силлогизмов с использованием как можно более понятных и близких к выводу посылок, в то время как второй должен, как правило, принимать какие-то дополнительные меры, чтобы сконструированный им довод не стал тут же очевиден75 ибо, как указывает Аристотель, диалектика предполагает наличие партнера. Диалектик не должен забывать о собеседнике по нескольким причинам, и вообще в отличие проводимого в одиночестве от исследования, которому Аристотель уподобляет деятельность философа, диалектическая беседа по сути своей должна быть интересна всем участникам.77

Основная предлагаемая вопрошающему стратегия утаивания заключается в увеличении числа поставленных вопросов (достигаемом умозаключением к так называемым необходимым посылкам основного довода),78 постановке вопросов вне логической последовательности и, наконец, пропуске промежуточных доводов и немедленном переходе к окончательному выводу. В этом случае окончательный вывод станет неожиданностью для и отвечающего, и слушателей, буде таковые присутствуют:
Вообще говоря, тот, кто выведывает скрытно, должен спрашивать так, чтобы после того, как им были поставлены вопросы, касающиеся всего довода, и вывод им назван, [собеседнику] осталось еще раз разузнать, почему так. Этого больше всего достигают названным выше способом. Ибо если указывают лишь последнее заключение, то неясно, как оно получилось, так как отвечающий не может предугадать, из каких [посылок] оно вытекает, если предыдущие силлогизмы не расчленены.
(Топика VIII.1, 156a13-19)

Поэтому следование правилам сокрытия является важным способом привлечения внимания слушателей.

Составляя в трактате О софистических опровержениях (15, 174а26-29) сходный перечень уловок, позволяющих дискутирующему утаить свои намерения, Аристотель ясно дает понять, что эти приемы не являются характерными только для подлинной (или только для мнимой) диалектики: они могут применяться как в честном, так и в эристическом споре. Само по себе следование этим правилам не сделает довод обманчивым, но станет источникам для вдохновляющего на занятия диалектикой интеллектуального удовольствия. Это верно и в случае добавления не относящихся к делу посылок (несмотря даже на замечание Аристотеля, что этот метод особенно успешно вводит отвечающего в замешательство и заставляет его соглашаться с посылками, которые он иначе не принял бы, увеличивая, таким образом, опасность выдвижения эристических доводов).79 Однако чуть выше он предлагает следовать этим правилам, чтобы отвечающее скорее признали то, что им самим кажется правильным.80

Может быть отмечено, что при формулировке некоторых из перечисленных ниже правил сокрытия во внимание принимаются не только логические и лингвистические аспекты ведения диалектического диспута, но и особенности характера отвечающего.
Стратегические правила, соблюдение которых позволяет вопрошающему утаить свои намерения:

    Вопрошающему не следует сразу же выставлять необходимые посылки, т. е. посылки главного довода; но ему надлежит двигаться вперед, умозаключая к посылкам основного довода.81
    Вопрошающему не следует ясно обозначать посылки последнего заключения.82
    Вопрошающему следует ставить вопросы не непрерывно, а попеременно.83
    Вопрошающему следует просить принять посылки, не имеющие отношения к заключению.84
    Вопрошающему не следует представлять заключение в форме вопроса.85
    Формулируя вопрос, вопрошающий должен определять однорядное, а не сами предметы обсуждения.86
    Вопрошающему следует формулировать вопрос так, чтобы не было ясно, желанен ему положительный, или же отрицательный ответ.87
    Вопрошающему следует время от времени делать возражение самому себе.88
    Вопрошающему следует время от времени присовокуплять, что сказанное широко известно и общепринято.89
    Вопрошающему не следует быть настойчивым.90
    Вопрошающему следует иногда формулировать вопрос так, словно это всего лишь пример.91
    Вопрошающему следует выдвигать самые важные положения последними; когда же спорят с придирчивыми и считающими себя ловкими в ответах людьми, самые важные посылки следует выдвигать в начале.92

Очевидно, что основной целью применения этих уловок является затруднение для отвечающего понимания (;;;;;;;) избранной вопрошающим стратегии ведения спора и поиска возражений против посылок.93 А это значит, что и у вопрошающего, и у отвечающего больше шансов показать, как искусно они ведут диалектическую беседу.
b. Способы демонстрации избыточности посылок

В этой связи интереснее всего то, что у четвертого из сформулированных выше правил есть двойник, упомянутый в главе 6, где речь идет о стратегических правилах, следование которым позволяет отвечающему выбирать среди посылок те, которые имеют отношение к выводу. Связь эта прослеживается благодаря, например, тому, что термин «предвидеть», используемый в связи с правилами сокрытия (155b13, 156a18), появляется также и здесь (VIII.6, 160b12). Обратившись к этой паре правил, мы получим более наглядное представление о том, чт; значило для древних греков соревнование во владении искусством диалектики.

Несколько «искусственный» метод определения избыточных посылок ясно показывает, что соблюдения обсуждаемых правил было характерно именно для формальных диспутов, а не повседневных бесед. Основная идея заключается в том, что отвечающий принимает все не имеющие отношения к доводу посылки, а принимая относящиеся к доводу оговаривает степень их правдоподобия, но замечает, что они слишком близки к предположенному вначале, и что, если с ними согласиться, тезис будет опровергнут.94 Помимо правдоподобных и неправдоподобных суждений, правила эти касаются суждений одновременно ни правдоподобных, ни неправдоподобных (об этой возможности речь идет главою раньше, и она также обсуждается в шестом разделе данной работы).
Стратегические правила, соблюдение которых позволяет отвечающему определять избыточные посылки:

    Отвечающему следует принимать все предложенные вопрошающим не относящиеся к доводу посылки и говорить, правдоподобны они или неправдоподобны, но не добавлять ничего в случае, когда они не являются ни правдоподобными, ни неправдоподобными.
    Что касается относящихся к доводу посылок, отвечающему следует сказать, правдоподобны ли они, неправдоподобны или не являются ни теми, ни другими, и что если согласиться с ними, тезис будет опровергнут.

Рассмотрение правил сокрытия в свете правил изобличения не относящихся к доводу посылок позволяет неопровержимо доказать истинность главного тезиса данной работы. Во-первых, это сочетание правил дает превосходную возможность посостязаться во владении искусством диалектики. Отвечающий может проявить мастерство, показав, что он в состоянии предугадать избранную вопрошающим стратегию и отличить необходимые посылки от излишних,95 а вопрошающий «набирает очки» лишь в том случае, когда добавочные посылки были введены намеренно. Как отмечает сам Аристотель в связи с описываемой в Топике (VIII.4, 159a20-24) взаимообусловленностью ролей вопрошающего и отвечающего96:
… ибо таким образом будет казаться, что отвечающий испытывает затруднение не по своей вине, если он то или другое принимает, предусматривая [вытекающее из него]; вопрошающий же построит умозаключение[.]
(Топика VIII.6, 160а11-13)

Однако более важной целью правил сокрытия и изобличения является развитие умения хорошо рассуждать, необходимого в диалектическом исследовании (;;;;;;), имеющем целью поиск истины. Хотя правила сокрытия могут помочь отвечающему выявить свое собственное подлинное мнение, правила выявления относящихся к доводу посылок меняют его побуждения на противоположные. Более того, последние важны для обеспечения того, чтобы умозаключение представляло собой подлинный силлогизм исключительно с необходимыми посылками, ибо объявленные излишними посылки в качестве таковых не рассматриваются.97 К тому же эти правила помогают убедиться в том, что вопрошающий не ввел излишних посылок по ошибке.
5. Стратегические правила построения подлинного силлогизма: petitio principii и противоположные друг другу посылки

Среди сформулированных в главах 11 и 13 правил оценки диалектического диспута Аристотель рассматривает два способа приведения довода ненадлежащим образом, что позволяет сформулировать стратегические правила и для вопрошающего, и для отвечающего. Вопрошающему следует избегать постулирования того, что должно быть доказано, и введения противоположных этому посылок, в то время как отвечающему, соответственно, надлежит остерегаться таких посылок и отвергать их, если они обнаружены. Впоследствии ему может быть также поставлено в заслугу разъяснение причин отклонения этих посылок. Причина же на деле заключается в наиважнейшей из характерных особенностей силлогизма: вывод должен отличаться от посылок, а посылки – давать основание для вывода. Первое условие нарушается в случае постулирования того, что должно быть доказано, а второе – когда вводятся противоположные этому посылки.

Аристотель приводит интересный список пяти способов постулирования положенного в начале (petitio principii):
Стратегическое правило, позволяющее вопрошающему избежать постулирования последнего вывода:

    Вопрошающему не следует вводить посылки следующего рода:
        то, что должно быть доказано в той же или другой формулировке;
        общее суждение, частным случаем которого является то, что должно быть доказано;
        частное суждение, индуктивное обобщение которого является тем, что должно быть доказано;
        два суждения, из которых в результате конъюнкции получается то, что должно быть доказано;
        суждение, эквивалентное тому, что должно быть доказано.98

Стратегическое правило, позволяющее отвечающему опровергнуть постулирование того, что должно быть доказано:

    Отвечающему следует отвергнуть сформулированное вопрошающим суждение, постулирующее то, что должно быть доказано, одним из перечисленных выше способов.

Случаи ii-iv смущают, ибо о них ни слова не говорится в главе 16 второй книги Первой аналитики, где разбирается этот вопрос.99 Но сложности заканчиваются, как только мы разъясним, какая роль отводится им в контексте диалектического диспута. Диспут, несомненно, станет совершенно бессмысленным, если в нём появятся индуктивные обобщения, применение общего к частному или конъюнктивные суждения: окажется утерянной необходимая дистанция между посылками и выводом, отвечающему будет слишком легко сформулировать свои возражения, и всякое удовольствие от беседы окажется испорченным, ибо она закончится, не успев начаться.100 Однако на начальных этапах дискуссии нет нужды запрещать ни то, ни другое, ни третье. Очевидно, что в случаях i и v не получится никакого силлогизма, ибо окажется нарушенным условие, что вывод должен отличаться от посылок, – и вот объяснение, почему в Первой аналитике упомянуты только эти два случая.101

В двух следующих правилах сформулированы перечисленные Аристотелем способы постулирования того, что противоположно тому, что должно быть доказано :
Стратегическое правило, позволяющее вопрошающему избежать постулирования того, что противоположно тому, что должно быть доказано:

    Вопрошающему не следует вводить посылки следующего рода:
        утверждение и его отрицание;
        утверждение и противоположное ему суждение;
        общее суждение и отрицающее его частное;
        частное суждение и отрицающее его общее;
        суждение, противоположное следствию из уже принятых посылок;
        суждение, из которого следует противоположное.


Стратегическое правило, позволяющее отвечающему опровергнуть противоположное тому, что должно быть доказано:

    Отвечающему следует отклонить посылку, которая является противоположной уже принятой, одним из только что перечисленных способов.

Обе пары правил подкрепляют основной тезис данной работы, поскольку целью тех, кто им следует, являются логически верные и чуждые всякого обмана умозаключения. Умозаключение с противоположными посылками негодно, и, по Аристотелю, даже не может быть названо силлогизмом, ибо для того, чтобы сделать вывод, нет нужды в одном из противоположных суждений. Очевидно, что позволяющие избегнуть petitio principii правила, сформулированные строже, чем это необходимо для философского исследования, лишь свидетельствуют о важности для последнего искусства диалектики.
6. Стратегические правила для отвечающего: эпистемический статус посылок

То, что отвечающий соблюдает конститутивные правила принятия посылок (Раздел 2.b данной работы) еще не означает, что умозаключение является доводом; одно из предварительных условий заключается в том, что посылки должны быть не просто правдоподобными, а более правдоподобными, чем вывод, так что (по крайней мере, в случае дедуктивного рассуждения) правдоподобие умозаключения повышает степень правдоподобия вывода, а, следовательно, довод потенциально способен повлиять на правдоподобие вывода. Конечно же, Аристотелю известно о важности этого условия, хотя при чтении тех фрагментов его сочинений, где этот вопрос разбирается более подробно, мы с удивлением не находим требования, чтобы посылки были диалектическими, а, значит, допускали неправдоподобие. Различая три эпистемических статуса тезиса, – тот может быть правдоподобным, неправдоподобным и ни тем, ни другим, – Аристотель постулирует то, что оказывается условием построения доводов:
…тот, кто строит умозаключение надлежащим образом, доказывает выставленное, исходя из более правдоподобного и более известного[.]
(Топика VIII.5, 159b8-9)103

Он тут же предлагает три ситуации: если тезис отвечающего неправдоподобен, вывод вопрошающего правдоподобен; если тезис правдоподобен, вывод неправдоподобен; если тезис ни правдоподобен, ни неправдоподобен, то же самое можно сказать о выводе. Так как упомянутое выше условие требует, чтобы посылки в любом случае были более правдоподобными и более известными, чем вывод, правдоподобие умозаключения увеличивает степень правдоподобия вывода, хотя во втором и третьем случае он не будет правдоподобным безусловно. Ибо если вывод не принимается, могут также быть не приняты и некоторые посылки.104 Такие умозаключения будут считаться слабыми доводами (если только их вообще сочтут доводами). Однако они понадобятся, поскольку диалектика предполагает наличие аргументов и pro, и contra.

Однако можно спросить, почему бы отвечающему не избрать суждение, противоположенное неправдоподобному, и не принять, таким образом, диалектическую посылку, – в особенности, если он предвидит, что она относится к выводу? Очевидно, сильна должна быть его воля к сотрудничеству, чтобы отстаивать правдоподобный тезис, допуская неправдоподобные посылки! Однако как мы уже видели, он может опереться на правила, позволяющие изобличить излишние посылки, продемонстрировать свою способность предвидеть избранную вопрошающим стратегию ведения спора (Раздел 4.b данной работы), и, таким образом, спасти лицо.

В главе 5 Аристотель предлагает дальнейшую классификацию посылок, различая их по степени правдоподобия: безусловно правдоподобные и не безусловно правдоподобные. Не безусловно правдоподобные посылки считаются правдоподобными определенным человеком, или в рамках определенной философской школы, или самим отвечающим, или конкретным философом, например, Гераклитом. В данном случае для руководящий принцип заключается в том, что при принятии посылок отвечающему следует следовать тем же критериям отбора, что и при выборе своего исходного тезиса.105

Итак, следующее правило уточняет конститутивное правило принятия отвечающим посылок, путем наложения ограничений на степень правдоподобности посылок и исключения не-диалектических посылок:
Стратегическое правило принятия посылок отвечающим:

    Отвечающему следует принимать те из вводимых вопрошающим посылок, что правдоподобны или, по крайней мере, менее неправдоподобны, чем вывод, к которому стремится вопрошающий, так что, если тезис безусловно/не безусловно правдоподобен, неправдоподобен, или ни правдоподобен, ни неправдоподобен, отвечающему следует принимать посылки безусловно/не безусловно.

Этот стратегический совет дается Аристотелем сразу после обещания перейти к рассмотрению вопроса о том, как отвечающему надлежит должным образом отстаивать свой тезис в диспутах, ведущихся с целью упражнения (;;;;;;;;;;), испытания (;;;;;;;;;;) и исследования (;;;;;;), и чем они отличаются от споров ради спора, эффективные стратегии ведения которых, по-видимому, уже были систематизированы.106 Однако следует спросить, можно ли использовать приведенные выше правила во всех трех упомянутых случаях. Идея согласия с неправдоподобными посылками кажется неуместной, когда речь идет о спорах, во время которых собеседник подвергается испытанию, ибо для того, чтобы он мог убедить партнера в том, что конкретная посылка ему неизвестна, или что его убеждения непоследовательны, посылки должны казаться ему скорее правдоподобными, нежели неправдоподобными.107 Однако в случае серьезного поиска истины, негодный довод, содержащий неправдоподобные посылки, выдвинутые ради спора, может быть полезен для того, чтобы отделить правдоподобное от неправдоподобного, истину ото лжи.108 Это кажется хорошим поводом действовать подобным образом в ходе споров, проводимых ради упражнения, несмотря даже на то, что в главе 3 Аристотель отмечает: вводимая вопрошающим посылка «должна быть принята упражняющимся, если только она кажется истинной (;;;;;; ;;;;; ;;;;;;;;)» (Топика, VIII.3, 159а12), – очевидным образом намекая на того, кто еще не знаком с понятием ;;;;;;;.
7. Стратегические правила, соблюдение которых позволяет вопрошающему и отвечающему вести спор надлежащим образом
а. Индукция

В восьмой книге Топики сформулированы три пары правил, соблюдение которых важно для проведения беседы надлежащим образом; они имеют непосредственное отношение к отысканию истины и самым суровым образом обязуют отвечающего наблюдать за пригодностью доводов. Более того, отвечающий получает те же прерогативы, что и вопрошающий, ибо ему позволяется выдвигать доводы против предложенных ему посылок и умозаключений. Это означает, что в течение одной и той же дискуссии беседа может превратиться в полемику, особенно если учесть, что вопрошающий имеет право выдвинуть возражения против контраргументов отвечающего.

Наиболее естественным для отвечающего является поиск недостатков в тех доводах, где умозаключение производится по индукции или по аналогии, ибо ни тот, не другой способ не является дедуктивно-правомерным. Индукция рассматривается с позиции вопрошающего в главе 2, а с позиции отвечающего – в главе 8, где также упоминается об умозаключениях по аналогии. Как ясно из правил, касающихся постулирования посылок, по индукции не может строиться основной довод в пользу последнего заключения, – только вспомогательные доводы к его посылкам.109 Более того, Аристотель советует использовать индуктивные умозаключения в беседах с менее опытными собеседниками, а силлогизмы – с более опытными.110

В данном случае следование руководящему принципу дает вопрошающему хороший шанс продолжить беседу, но, что ещё важнее, очевидным образом поддерживает идею надлежащим образом ведущегося спора как средства отыскания истины: отвечающему следует принимать посылки, если они истинны и правдоподобны, а также – если они сформулированы в общем смысле – если он не может выдвинуть никакого возражения.111 Подобным образом обстоит дело при заключениях по аналогии с общими предположениями, охватывающими все случаи единичного.112 В противном случае отвечающего следует счесть человеком придирчивым, ставящим препятствия на пути к общей цели, которой, как нам известно, является надлежащим образом проведенная беседа.113

Как только вопрошающий заставляет собеседника принять несколько подобных доводов, тот должен предвидеть, что одним из следующих шагов будет ввод либо обобщения, либо еще одного довода того же рода, а потому может приготовить контраргументы и подтверждающие их примеры, направленные против вывода. Возможности вопрошающего также расширяются за счет того, что он может потребовать от отвечающего сформулировать возражения там, где последний отказался принимать обобщения на базе нескольких отдельных примеров. Это, фактически, означает право задавать специальные вопросы.114

Из-за выдвинутых отвечающим возражений вовсе необязательно полностью менять ход беседы, ибо вопрошающему позволено уточнять обобщения, так что они оказываются неуязвимы для критики.115 Аристотель опять говорит об истине, указывая, что эти уточнения необходимы там, где обобщения истинны лишь отчасти, – и, тем самым, обозначая, какая роль отводится правилам построения индуктивных умозаключений в поиске истины, проводимом посредством уточнений данных правдоподобных убеждений.116

Поскольку наибольшую ответственность за то, чтобы спор был проведен надлежащим образом, несет отвечающий, касающиеся индукции правила легче понять, подойдя к ним сначала с точки зрения отвечающего.
Правила, на основании которых выстраивается стратегия отвечающего в отношении индуктивных умозаключений:

    Отвечающему следует согласиться со всеми частными случаями, если примеры соответствуют истине и правдоподобны, но должен постараться возразить против обобщения в форме
        опровергающего его примера либо
        контраргумента.
    Отвечающему следует согласиться с обобщением, подкрепленным множеством примеров, если он не в силах опровергнуть его.


Правила, на основании которых выстраивается стратегия вопрошающего в отношении индуктивных умозаключений:

    Вопрошающему следует просить об опровержении отвергнутого отвечающим обобщения, если отвечающий согласился с подтверждающими его примерами.
    Вопрошающему следует изменить обобщение таким образом, чтобы оно соответствовало требованиям, выдвинутым отвечающим.

Очевидно, что отвечающему не всегда может быть известно, являются ли выдвинутые вопрошающим правдоподобные частные случаи истинными или ложными, особенно если выдвинутые в качестве посылок частности – не отдельные случаи, а обобщения.117 Возможно, этого можно бы было ожидать от человека воистину искушенного в диалектике, обладающего утонченной способностью суждения и долгое время эту способность упражнявшего. В любом случае, рассмотрение проблем, связанных с индукцией, демонстрирует, что поиск истины занимает в диалектике не столь незначительное место, как могло бы показаться.
b. Двусмысленности

Аристотель не обходит вниманием и проблему двусмысленностей, давая в главе 2 советы по обращению с ними вопрошающему, а в главе 7 – отвечающему. Как и правила, касающиеся индуктивных умозаключений, они предполагают уточнение частных истин.118 Следовательно, они служат делу отыскания истины посредством надлежащим образом проведенного спора, поскольку предлагают средства избежать ошибок, проистекающих из неоднозначности слов; это особенно полезно в ходе спора, в котором партнеры демонстрируют свое мастерство в искусстве диалектики, а также и в аристотелевском философском исследовании. И в этом случае основной груз ответственности за проведения беседы надлежащим образом также ложится на плечи отвечающего, который может продемонстрировать свой талант ведения диалектических диспутов, проведя различие меж несколькими значениями многозначных слов.

В главе 7 Аристотель заявляет, что отвечающий имеет право не только просить о прояснении двусмысленных слов, но и уточнять суждения, принимаемые им в качестве посылок.119
Правила, позволяющие отвечающему выстраивать стратегию в отношении многозначности слов:

    Если слова просты и понятны, отвечающему следует говорить «Да», если он согласен с утверждением, и «Нет», если он не согласен с ним.
    Если смысл хотя бы одного слова неизвестен отвечающему, ему следует сказать: «Я не понимаю, о чем идет речь».
    Если хотя бы одно слово многозначно и все значения известны отвечающему, ему
        следует сказать «Да», соглашаясь с утверждением во всех его смыслах, «Нет» - во всех смыслах не соглашаясь120;
        следует сказать, в каком смысле согласен, а в каком нет, если он согласен с утверждением в одном смысле, но не согласен в другом.121
    Если хотя бы одно из слов предполагает несколько толкований, и отвечающий согласился или не согласился с утверждением, не понимая этого, то, если он впоследствии поймет, что оно двусмысленно, может исправить сделанное ранее заявление и сказать, в каком смысле он согласен с ним, а в каком – нет.

Далее Аристотель указывает, что в случае, когда отвечающий отказывается принимать все предложенные вопрошающим определения и проведенные различия, последний может задавать специальные вопросы, требуя от отвечающего его собственных формулировок.
Правило, позволяющее вопрошаемому выстраивать стратегию постановки вопросов, касающихся значений слов:

    Если отвечающий отказывается принимать все предложенные вопрошающим определения и проведенные различия, вопрошающий должен потребовать от него самому сформулировать определения и провести различия.

с. Раскрытие довода

Несмотря на то, что самым сложным из разбираемых в восьмой книге Топики вопросов является рассматриваемое в главе 10 (где происходит смещение акцента с понятия правдоподобия (;;;;;;) на понятие истины) раскрытие довода (;;;;;), ему практически не уделялось внимания.123 Наш анализ предоставляет новые аргументы в пользу того, что диалектика может иметь своей целью надлежащим образом проводимый диспут и способствовать поиску истины, что отвечающий несёт основной груз ответственности за это, и что в ходе беседы могут предприниматься обдуманные и логичные шаги. И хотя перечисленные здесь способы названы средствами, препятствующими выведению заключения (или, по крайней мере, затруднить его),124 предлагаемые отвечающему стратегические правила в большинстве случаев также могут быть сочтены способами помешать вопрошающему прийти к намеченному им выводу.

Как уже было не раз отмечено, в основании пригодного диалектического довода лежат правдоподобные посылки, вне зависимости от того, истинны они или ложны,125 и исключением являются только те случаи, когда неправдоподобно заключение (тогда некоторые посылки тоже могут быть неправдоподобны). Однако в главе 10 сказано, что отвечающему надлежит раскрывать доводы с ложными заключениями и, более того, отыскивать причины ошибок.

Поэтому правильно раскрыть довод с ложным выводом означает отвергнуть ту посылку, которая к ложному выводу приводит. Однако наилучший способ продемонстрировать свою искушенность в диалектике заключается в постановке к этой посылке контраргумента: из этого ясно, что спорщику известна причина ложности довода:
Таким образом, полностью раскрыл [довод] тот, кто оспорил то, из-за чего получается ложное. А знает, как раскрыть довод, тот, кто знает, из-за чего он ложен, как это бывает, когда рисуют неправильный чертеж, ибо здесь недостаточно делать возражение, даже если опровергаемое ложно, а следует доказать, почему оно ложно, ибо [только] таким образом было бы очевидно, делают ли возражение, предугадывая [ошибку] или нет.
(Топика VIII.10, 160а33-39)126

Несмотря на то, что здесь говорится о раскрытии уже приведенного к заключению довода, та же процедура может быть проведена и в ходе диспута. Это идет на пользу отвечающему, который, таким образом, дает понять, что может предвидеть избранную вопрошающим стратегию ведения спора. О том же говорится и в трактате О софистических опровержениях:
Наконец, когда [отвечающий] предвидит вопросы, ему следует упреждать [возражения собеседника] словесными доводами. Ибо так можно лучше всего помешать выведыванию.
(О софистических опровержениях 17, 176b26-28)

В следующей главе появляются еще три способа раскрытия довода, представляющие собой способы обнаружения ложного или мнимого умозаключения: довод с истинным выводом и ложной посылкой также раскрывается путем удаления ложной посылки; довод с ложным выводом – выдвижением контраргумента против вывода; мнимый довод – проведением различий.127

В главе 10 восьмой книги Топики есть еще и следующее практическое замечание: возражение против ложной посылки должно быть таким, чтобы для разбора его не потребовалось времени больше, чем имеется для беседы.128 Отсюда – еще одно напоминание, что определенного рода диалектический диспут по мере того, как отвечающий станет выдвигать контраргументы против посылок, а вопрошающий – опровергать контраргументы отвечающего, может превратиться в полемику.

Это приводит нас к формулировке следующих правил:
Правила, согласно которым выстраивается стратегия отвечающего в случае раскрытия довода:

    Отвечающему следует раскрыть довод, ведущий к ошибочному заключению, отказавшись от неверной посылки и выдвинув против нее (или против заключения) контраргумент.
    Отвечающему следует раскрыть доводы с ошибочной посылкой и истинным выводом, отказавшись от неверной посылки и опровергнув ее.
    Отвечающему следует раскрывать мнимые доводы путем различения.
    Возражение отвечающего должно быть таким, чтобы для разбора его не потребовалось времени больше, чем имеется для беседы.

Правило, согласно которому выстраивается стратегия постановки вопросов вопрошающим:

    Вопрошающему следует раскрывать доводы, выдвигаемые отвечающим для раскрытия доводов вопрошающего.

Если единственным способом раскрытия ложных умозаключений оказывается различение, то, значит, Аристотель не находит в своих руководствах по диалектике места недедуктивным силлогизмам. Однако мы можем сослаться на фрагмент Риторики (II.25), где он, рассматривая вопрос об опровержении вероятного, отмечает, что аргумент от вероятности нельзя просто отрицать, ибо это показывает лишь, что он не необходим. Вместо этого его следует опровергнуть, продемонстрировав, что обратное ему более вероятно.129

Как Аристотель показывает ниже, ведущие к ложным выводам силлогизмы вводятся иногда намеренно, а иногда – нет, и тогда вопрошающий достоин порицания за то, что не заметил ложных посылок. Тем не менее, в обоих случаях доводы, раскрытие которых позволяет обнаружить ложные посылки, полезны.130

Рассмотренные в данном разделе правила (и, в частности, касающиеся раскрытия доводов), как кажется, в конечном итоге предполагают, что участвуя, по крайней мере, в некоторых диалектических диспутах, можно отыскать истину. Тогда зачем же вообще придавать значение общественной стороне эпистемического статуса посылок, т. е. степени их правдоподобия для той или иной группы? Здесь, как и в области риторики и философии, Аристотель, по-видимому, исходит из того, что хотя не все ;;;;;; истинны, они, однако, – лучшее, с чего мы можем начать рассуждение. В ходе беседы и спора мы можем продвигаться к истине тем путем, что свойственен каждой из этих сфер осуществления коммуникации. Но очевидно, что именно во время диалектического диспута можно упражняться в искусстве ведения спора, оттачивать свою способность отличать истинное от ложного и, возможно, проводить исследование (;;;;;;), имеющее своей целью как раз разыскание истины. Например, такие сложные отношения, которые возникают вследствие раскрытия доводов, по-видимому, ведут к чему-то большему, чем разоблачение притязаний невежды на знание (составляющее цель некоторых бесед, проводимых ради испытания).131 Что касается споров, проводимых ради упражнения, то в них такие шаги могут предприниматься только при условии высокой степени искусности ученика.
8. Стратегические правила порицания оппонента и выхода из дискуссии

В главе 2 Аристотель вкратце рассматривает негодный диспут, последовавший в результате того, что слишком много времени ушло на выдвижение одного -единственного довода.132 В подобных ситуациях собеседнику следует или порицать допустившего это, или, может быть, даже отказаться от беседы. Возможность этого последнего исхода показывает, что, если беседа перестает быть диалектической, участники имеют право окончить её. Ответственность за ошибку лежит на вопрошающем, если тому не удается выстроить умозаключение, или он попросту принимается пустословить, задавая один и тот же вопрос, или выдвигая слишком много посылок и не выводя при этом (индуктивно или по аналогии) заключения. К замечанию, что отвечающий достоин порицания, если не даёт ответа, можно прибавить появляющиеся ниже слова о придирчивых собеседниках, которые не дают вести разговор, не соглашаясь даже с очевидным, принимая только противоположное посылкам вопрошающего или утверждая, что они что-либо не понимают и, тем самым, используя в собственных интересах стратегические правила обращения с двусмысленностями.133 В таких случаях отказ вопрошающего продолжать беседу позволяет спасти диспут от превращения в эристический.

И отсюда мы получаем следующие правила порицания собеседника:
Стратегические правила порицания оппонента и выхода из дискуссии:

    Вопрошающему следует осудить отвечающего либо выйти из дискуссии, если отвечающий не отвечает, как ему то подобает.
    Отвечающему следует осудить вопрошающего либо выйти из дискуссии, если вопрошающий не делает выводов.

9. Критическая оценка диспута

Предлагаемый Аристотелем в главах 11-13 разбор проблемы критической оценки (;;;;;;;;;;) диалектического диспута еще раз подтверждает истинность нашего тезиса о значимости искусства диалектики для философского исследования.134 Хотя выносить оценку – дело тех, кто наблюдал за упражнением или испытанием со стороны и готов произнести свое суждение по окончании беседы, мы не должны делать из этого вывод, будто сами участники спора не имеют права судить о его качестве. Речи об исследовании (;;;;;;) здесь не ведется по той очевидной причине, что оно осуществляется в такой обстановке, в которой важнее оценить сами доводы, а не то, как показали себя собеседники. При обучении и испытаниях это не существенно, ибо противники могут не суметь подавить желание победить в споре, и дискуссия окажется эристической.135 Во всяком случае, говоря о природе диалектической беседы, в основе которой лежит сотрудничество, Аристотель подчеркивает, что целью является должным образом проведенный диспут:
Порицание довода не одно и то же, когда довод рассматривается сам по себе и когда приводится в виде вопросов. В самом деле, часто спрошенный приводит довод не надлежащим образом потому, что не соглашается с тем, на основании чего можно было бы хорошо рассуждать против его тезиса. Ибо не во власти одной только стороны надлежащим образом доводить до конца общее дело.
(Топика VIII.11, 161а16-20)

Неспособность одного из собеседников определить, какая посылка является правдоподобной (;;;;;;;) и какой силлогизм – истинным, тоже может стать причиной ненадлежащего проведения беседы. Еще одной причиной способна стать рассматриваемая проблема, ибо вывод может попросту оказаться таким, что в его защиту не удастся привести пригодных доводов.136 Вот почему сказано, что вопрошающий рассуждает должным образом, если ему удается привести дискуссию к выводу на основании как можно более правдоподобных посылок (учитывая трудность вывода, а также искусность и расположение духа отвечающего).137 Я полагаю, что на этом основании Аристотель и называет диалектику искусством вести спор, исходя из как можно более правдоподобных посылок.138

Аристотель предлагает также критерии оценки самих доводов вне контекста диалектического диспута. В основе этих критериев лежат понятия силлогизма и опровержения-эленхия (;;;;;;;) в уже знакомой нам интерпретации, а также предъявляемые к эпистемическому статусу посылок требования (включая сюда стратегические правила для отвечающего), в соответствии с которыми посылки должны быть более правдоподобны, чем вывод и известны лучше его. Вводятся только два дополнительных условия, но оба они нуждаются в пояснении.

Первое условие заключается в том, что ни из чего нельзя сделать окончательный вывод (;; ;;;;;;;;;;;;), если все посылки (или большинство из них) являются ложными или неправдоподобными.139 Это накладывает ограничения на стратегические правила принятия отвечающим посылок (эти ограничения строже, чем сформулированные в главе 5) и показывает, что представления Аристотеля о выведении заключения в контексте диалектики включают эпистемический аспект, о котором не шло речи при формулировке понятия силлогизма. Однако все очевидно. Умозаключение, все посылки которого (или их большинство) являются ложными или неправдоподобными, не имеет эпистемической ценности при поиске истины посредством доводов pro и contra. А потому сам по себе такой довод негоден, хотя в конкретной ситуации он не обязательно окажется ложным.

Еще одно дополнительное условие заключается в том, что Аристотель называет «умозаключением, построенным соответствующим [предмету] способом» (;;;; ;;; ;;;;;; ;;;;;;;, Топика VIII.12, 162b8). Я обращусь к этому понятию, чтобы проинтерпретировать загадочное противопоставление диалектического спора эристическому в Топике (VIII.11, 161а33-36), где первый сравнивается с геометрическим доказательством. В трактате О софистических опровержениях (9, 170а34) Аристотель заявляет, что умозаключение должно исходить из начал (;;;;;), а именно – начал того искусства, о котором идет речь (;;;; ;;; ;;;;;;, 170а33). О геометрии и медицине следует говорить, исходя из начал геометрии и медицины вне зависимости от того, истинными или ложными являются умозаключения. Особенность искусства диалектики заключается в том, что его топы (170а35) «общи всякому искусству и всякой способности» (;;;;;;, 170а36).140 К примеру, попытка доказательства на основании неверного чертежа названа геометрической ошибкой, а отрицание, будто «совершать прогулку лучше после обеда», сделанное на основании довода Зенона против движения (172а8-9) – не медицинским доводом, а диалектическим или эристическим. Это можно понять из более широкого аристотелевского понимания логической формы и аргументированности, сформулированного при рассмотрении топов умозаключений; ибо во втором случае речь идет об общеупотребительном понятии «движения», в то время, как во втором – о понятиях и аксиомах геометрии.141 Это позволяет Аристотелю сказать, что диалектика предлагает общую теорию ведения спора, и не относится к какому-либо определенному роду, поскольку имеет отношение сразу ко всем.142

Ниже приводится список сформулированных Аристотелем критериев должным образом проведенного диалектического диспута, с помощью которых он предлагает оценивать поведение вопрошающего и отвечающего в ходе бесед, ведущихся с целью упражнения или испытания.143
Критерии должным образом проведенной диалектической беседы:

    Посылки необходимым образом приводят к выводу.144
    Посылки приводят к заранее постулированному выводу.145
    Ни одна посылка не упущена.146
    Нет излишних, т. е. противоположных посылок.147
    Вывод отличается от посылок, т. е. вопросы не постулируют вывода.148
    Посылки в большинстве своем истинны и правдоподобны.149
    Посылки правдоподобнее вывода.150
    Посылки известнее вывода, т. е. привести доводы в их защиту легче, чем в защиту вывода.151
    Способ построения умозаключения соответствует предмету спора, т. е. в диалектике в основе силлогизма лежат такие же общие суждения, которые включены в топы умозаключений.152

Условия i-v по сути своей логичны, условие ii выводится из определения опровержения (;;;;;;;), а остальные – из определения силлогизма, и им, как было показано, полностью удовлетворяют стратегическое правило употребления вопрошающим топов умозаключений (раздел 3.b). Условия vi-viii – требования, предъявляемые к эпистемическому статусу посылок, включенные в стратегические правила для отвечающего. Очевидно, что условия i-viii значимы для философского исследования. Те уточнения, которым надо подвергнуть условие ix, чтобы оно отвечало этой цели – предмет дальнейшей исследовательской работы.153 Мы можем заключить, что предлагаемые Аристотелем критерии оценки доводов, используемых в диалектическом диспуте, соответствуют стратегическим правилам, которым надлежит следовать вопрошающему и отвечающему. Однако с точки зрения эпистемического статуса эти критерии слабее, чем те, что относятся к индукции и раскрытию довода, ибо они не требуют, чтобы посылки были истинными или чтобы «ложные» силлогизмы раскрывались. Это может быть подтверждением того, что раскрытие доводов востребовано в спорах, целью которых является исследование, и что одного довода для нахождения истинны недостаточно: следует привести доводы pro и contra.
10. Заключение

Целью данной работы было раскрытие основных сформулированных Аристотелем в Топике характерных особенностей искусства диалектики, что позволило бы судить о значимости диалектики для философского исследования и нахождения истины вообще с б;льшим на то основанием. Поскольку диалектика и философия являются для Аристотеля различными социально-коммуникативными практиками, преследующими различные цели, диалектика как таковая не является составной частью философии. Однако можно задать вопрос, важно ли владение искусством диалектики с точки зрения стратегии ведения беседы в аристотелевском философском исследовании. Чтобы рассмотреть его, я рассмотрела понятие топа, лежащее в основе совета касательно подыскивания доводов (II-VII книга) и правил для вопрошающего и отвечающего (VIII книга). Я разделила правила на конститутивные и стратегические, распределила их по группам, объединила в пары (продемонстрировав, таким образом, как функции собеседников взаимно дополняют друг друга) и, наконец, рассмотрела их отношение к критериям оценки диалектических диспутов, – все для того, чтобы раскрыть их логическое, эпистемическое и психологическое значение. Я также сделала кое-какие замечания касательно типов диалектических диспутов, но данная проблема не была пока подвергнута методичному рассмотрению. Не были мною рассмотрены также и касающиеся диалектики замечания, сделанные Аристотелем в других трактатах.

Исследование показывает, что истинное искусство диалектики имеет целью надлежащее проведение беседы, в которой определенная роль отводится заключенным в суждениях-посылках истинам. Оказывается, что Аристотель не считает лучшим способом достижения истины сохранение единой линии развития беседы. Пределы и возможности развития диалектической беседы позволяет очертить, скорее, понимание того факта, что эти границы задаются стратегическими правилами, согласно которым в ходе такой беседы выдвигаются доводы pro и contra (как уже указано в методологическом замечании в Топике I.2, 101a34-36).

К несчастью, сам Аристотель не останавливается подробно на способе отыскания истины путем выдвижения доводов pro и contra. Может даже показаться, что в период написания Топики он считал отделение истины ото лжи в тот момент, когда спор достаточно далеко зашёл, делом легким (по крайней мере, для человека, от природы одаренного).154

Остается, однако, опасность, что диспут обернется эристикой, спором ради спора, в котором вопрошающий всеми силами будет стремиться придти к выводу, противоположному тезису отвечающего, в то время как последний – отклонить ведущие к такому выводу посылки. Ключом к стратегическим правилам является смягчение противоположностей, выдвинутых согласно логике самого опровержения, путем создания особой социальной среды, в которой возможно проведение прекрасно организованного соревнования по владению искусством диалектики и которая, тем самым, будет отвечать всем требованиям беседы, ставящей целью разыскание истины. Что интересно, это остается верным и тогда, когда речь идет о правилах утаивания вопрошающим избранной им стратегии ведения спора (равным образом применимых и в эристическом споре, и при демонстрации мастерства в ведении диалектической беседы) и о соответствующих правилах изобличения отвечающим излишних посылок. Разумеется, зрители играют здесь решающую роль, ибо именно они побуждают спорщиков вести беседу надлежащим или ненадлежащим образом.

Эти результаты позволяют нам сделать кое-какие выводы касательно разных подходов к проблеме значения диалектики для философии у Аристотеля. Хотя критика в значительной степени осуществляется в опровержении-эленхии, выдвинутый против исходного тезиса довод играет, одновременно, положительную роль, поскольку он является доводом в пользу отрицания тезиса. Более того, те стратегические правила, что касаются прояснения понятий и уточнения чрезмерных обобщений, играют конструктивную роль при формулировании более четких позитивных утверждений. Поскольку Аристотель полагает, что философское исследование (предполагающего формулировку законов, объясняющих наблюдаемые явления, а не игнорирующих их) представляет собой оценку, прояснение и систематизацию определенных представлений (;;;;;;) об исследуемом предмете, упражнения в ведении диалектической беседы позволяют хорошо к нему подготовиться, и не в последнюю очередь потому, что участие в них требует того же точно запаса знаний. И, тем не менее, для систематизации сведений и убеждений, относящихся ко всей сфере исследования, не достаточно быть искусным диалектиком. Тщательное изучение этих вопросов (в том числе не имеющих отношения к диалектике шагов, допустимых в философском исследовании: например, позволяющих отличить первоначала от остальных истин) станет предметом дальнейших изысканий.
Библиография

    Barnes, Jonathan. “Aristotle and the Methods of Ethics”, Revue Internationale de Philosophie. PP. 133-134, 490-511.
    Barnes, Jonathan (ed.). The Complete Works of Aristotle. Vol. I and II (Bollingen Series LXXI 1 and 2). Princeton University press, Princeton/New Jersey.
    Beriger A. Die aristotelische Dialektik: Ihre Darstellung in der Topik und in den Sophistischen Widerlegungen und ihre Anwendung in der Metaphysik ; 1-3. Carl Winter Universit;tsverlag (Heidelberg, 1987).
    Bolton, Robert. “The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990). PP. 185-236.
    Bolton, Robert. “Aristotle on the Objectivity of Ethics”, Aristotle’s Ethics, eds. J. P. Anton, A. Preuls, Essays in Ancient Greek Philosophy IV (1991).
    Bolton, Robert. “Aristotle’s Account of the Socratic Elenchus”, Oxford Studies in Ancient Philosophy 11 (1993). PP. 121-152.
    Bolton, Robert. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994). PP. 99-132.
    Brunschwig, Jacques. Aristotle: Topiques I-IV. ;ditions Les belles Lettres. Paris, 1967.
    Brunschwig, Jacques. “Aristotleon Arguments without Winners or Losers”, Wissenschaftskolleg 1984/1985. Berlin, 1986. S. 31-40.
    Burley, Walter. “Tractatus de Obligationibus. Ph. D. Thesis”, The Logical Treatise De Obligationibus: An Introduction with Critical Texts of William of Sherwood (? ) and Walter Burley. Ed. R. Green (Louvain, 1963).
    Burnyeat, M. F. “Enthymeme: Aristotle on the Logic of Persuasion”, Aristotle’s Rhetoric. Eds. D. J. Furley, A. Nehmans, Proceedings of the Twelfth Symposium Aristotelicum. Princeton: Princeton University press, 1994.
    Burnyeat, M. F. “Enthymeme: Aristotle on the Rationality of Rethoric”, Essays on Aristotle’s Rethoric. Ed. A. O. Rorty. Berkeley, Los Angeles, London: University of California press, 1996. PP. 88-115.
    Charles, David. Aristotle’s Philosophy of Action. London: Duckworth, 1984.
    Cherniss, H. Aristotle’s Criticism of Plato and the Academy I. Baltimore: John Hopkins press, 1944.
    De Pater, Walter A. “La Fonction du lieu et de l’instrument dans les Topiques”, Aristotle on Dialectic: The Topics, ed. G. E. L. Owen (Proceedings of the Third Symposium Aristotelicum). Oxford: Clarendon press, 1968.
    Devereux, Daniel. “Comments on Robert Bolton’s The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS. Paris, 1990. PP. 263-286.
    Evans, J. D. G. Aristotle’s Concept of Dialectic. Cambridge: Cambridge University press, 1978 (first ed. 1977).
    Freeland, Cynthia. ”Scientific Explanation and Empirical Data in Aristotle’s Meteorology”, Oxford Studies in Ancient Philosophy 8 (1990). PP. 67-102.
    Green-Pedersen, Niels J;rgen. The Tradition of the Topics in the Middle Ages: The Commentaries on Aristotle’s and Boethius’ Topics (Philosophia). M;nchen, Wien, 1984.
    Grote, G. Aristotle II. Eds. Alexander Bain, G. C. Robertson. London, 1872.
    Hintikka, Jaakko. “Aristotelian Induction”, Revue Internationale de Philosophie 34 (1980). PP. 422-439.
    Hintikka, J. and Bachman, J. What If…? – Toward Excellence in Reasoning. Mountain View CA: Mayfield Publ. Co.,1991.
    Irwin, Terence H. “First Principles in Aristotle’s Ethics”, Studies in Ethical Theory (Midwest Studies in Philosophy III). Eds. Peter A. French, Theodore E. Uehling, Jr., Howard K. Wettstein. Morris: University of Minnesota, 1978.
    Irwin, Terence H. Aristotle’s Methods of Ethics”, Studies in Aristotle (Studies in Philosophy and the History of Philosophy 9). Ed. Dominic J. O’Meara. Washington, 1981.
    Irwin, Terence H. “Ways to First Principles: Aristotle’s Methods of Discovery”, Philosophical Topics 15 (1987). PP. 109-134.
    Irwin, Terence H. Aristotle’s First Principles. Oxford: Clarendon press, 1988.
    Kakkuri-Knuuttila, M.-L. Dialectic and Inquiry in Aristotle. Dissertation at the Department of Philosophy at the University of Helsinki. Helsinki: Helsinki School of Economics, 1993.
    Kakkuri-Knuuttila, Marja-Liisa and Knuuttila, Simo. “Induction and Conceptual Analysis in Aristotle”, Language, Knowledge and Intentionality: Perspectives on the Philosophy of Jaakko Hintika. Acta Philosophica Fennica 49 (1990). PP. 294-303.
    Kessels, J. “Socrates Comes to Market”, Reason in Practice 1/1 (2001). PP. 49-71.
    Le Blond, J.-M. Logique et M;thode chez Aristote: ;tude sur la recherche des principes dans la Physique aristot;licienne. Paris, 1970.
    Lloyd, G. E. R. Aristotle: The Growth and Structure of his Thought. Cambridge: Cambridge University press, 1968.
    Moraux, Paul. “La joute dialectique d’apr;s le huiti;me livre des Topiques”, Aristotle on Dialectic: The Topics. Proceedings of the Third Symposium Aristotelicum. Ed. G. E. L. Owen. Oxford: Clarendon press, 1968. PP. 277-311.
    Nussbaum, Martha Craven. Aristotle’s De Motu Animalium: Text with Translation, Commentary and Interpretive Essays. Princeton: Princeton University press, 1978.
    Nussbaum, Martha Craven. The Fragility of Goodness: Luck and Ethics in Greek Tragedy and Philosophy. Cambridge: Cambridge University press, 1986.
    Owen, G. E. L. “Dialectic and Eristic in the treatment of Forms”, G. E. L. Owen Logic, Science and Dialectic. Collected Papers in Greek Philosophy. Ed. Martha Craven Nussbaum. London: Duckworth, 1986 (orig. 1968). PP. 221-238.
    Owen, G. E. L. “Tithenai ta Phainomena”, G. E. L. Owen Logic, Science and Dialectic. Collected Papers in Greek Philosophy. Ed. Martha Craven Nussbaum. London: Duckworth, 1986 (orig. 1961). PP. 239-251.
    Plato. The Dialogues of Plato. Transl., anal., intr. by B. Jowett. Vol. I-II. Oxford: Clarendon press, 1953.
    Primavesi, O. “Die Aristotelische Topik: Ein Interpretationsmodell und seine Erprobung am Beispiel von Topik ;.”, Zetemata: Monographien zur klassischen Altertumswissenschaft Heft 94. C. H. Beck, 1996.
    Reeve, C. D. C. “Dialectic and Philosophy in Aristotle”, Method in Ancient Philosophy. Ed. Jyl Gentzeler. Oxford: Clarendon press, 2001.
    Ross, W. D. Aristotle. London: Methuen, 1971 (1st ed. 1923).
    Ryle, Gilbert. Plato’s Progress. Cambridge: Cambridge University press, 1966.
    Searle, J. Mind, Language and Society: Philosophy in the Real World. New York: Basic Book, 1999.
    Schickert, Klaus. Die Form der Widerlegung beim fr;hen Aristoteles. Dissertation. Kiel, 1974.
    Slomkowski, P. “Aristotle’s Topics”, Philosophia Antiqua: A Series of Studies on Ancient Philosophy, vol. LXXIV. Leiden, New York, K;ln: Brill, 1997.
    Smith, Robin. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96. PP. 335-358.
    Smith, Robin. “Dialectic and the Syllogism”, Ancient Philosophy. Vol. XIV. PP. 133-151
    Smith, Robin (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text. Oxford: Clarendon press, 1997.
    Sorabji, Richard. Aristotle on Memory. London: Duckworth, 1972.
    Stump, Eleonore. Boethius’s De topicis differentiis. Translated, with notes and essays on the text. Ithaca, London: Cornell University press, 1978.
    Vlastos, Gregory. “The Socratic Elenchus”, Oxford Studies in Ancient Philosophy I (1983).
    von Wright, Georg Henrik. Explanation and Understanding. London: Routledge & Kegan Paul, 1971.
    Witt, Charlotte. “Dialectic, Motion, and Perception: De anima Book I”, Essays in Aristotle’s ‘De Anima’. Eds. Martha Craven Nussbaum, Am;lie Oksenberg Rorty. Oxford: Clarendon press, 1992.
    Yrj;nsuuri, Mikko. “Obligations: 14th Century Logic of Disputational Duties”, Acta Philosophica Fennica, vol. 55 (Helsinki, 1994).


Благодарности

Я хотела бы выразить свою признательность следующим исследователям за обсуждение вышеизложенных тем: Lesley Brown, David Charles, Kei Chiba, Jaakko Hintikka, Martin Kusch, Martha Craven Nussbaum, Jukka M;kinen, Pauliina Remes, Juha Sihvola, Robin Smith, Miira Tuominen, Thomas Wallgren, Charlotte Witt и Mikko Yrj;nsuuri.
;;;

©
Marja-Liisa Kakkuri-Knuuttila, 2005.

©
М. В. Семиколенных (перевод), 2010.

Примечания:
†

Перевод выполнен с разрешения автора по первому оригинальному изданию: Kakkuri-Knuuttila, Marja-Liisa. “The Relevance of Dialectical Skills to Philosophical Inquiry in Aristotle“, Rhizai. A Journal for Ancient Philosophy and Science. Vol. II, 1 (2005), pp.31-74.
[Назад]
1

Здесь следует сослаться на работу “Ein Problem: Die Aristotelische Dialektik zwischen Gespr;ch und Philosophie“. Primavesi O. “Die Aristotelische Topik: Ein Interpretationsmodell und seine Erprobung am Beispiel von Topik B.“, Zetemata: Monographien zur klassischen Altertumswissenschaft Heft 94 (1996). S. 17.
[Назад]
2

Топика I.2, 101а27, VIII.14 164a16-b4; О софистических опровержениях 11, 171а34-36; Риторика I.1, 1354a1-6.
[Назад]
3

О софистических опровержениях 9, 170a31-b11; Smith R. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96 (1993), p. 339; Idem. “Dialectic and the Syllogism”, Ancient Philosophy, vol. x;v (1994), pp. 145-148; об ограничениях см. Brunschwig J. “Aristotleon Arguments without Winners or Losers”, Wissenschaftskolleg 1984/1985 (Berlin, 1986), pp. 32-34.
[Назад]
4

Вторая Аналитика I.2, 71b33-72a5; Никомахова этика I.4, 1095a28-b13; Метафизика ;.3, 1029a33-b12; Физика I.1, 184a16-23.
[Назад]
5

Топика I.2, 101а34-b4; см. также VIII.14, 163b9-16 и Риторика I.2 1355a35. Ср. Метафизика ;.1, 933b20-30, ;.2, 1004b22-26.
[Назад]
6

Le Blond J.-M. Logique et M;thode chez Aristote: ;tude sur la recherche des principes dans la Physique aristot;licienne (Paris, 1970), p. 41; Beriger A. Die aristotelische Dialektik: Ihre Darstellung in der Topik und in den Sophistischen Widerlegungen und ihre Anwendung in der Metaphysik M 1-3, Carl Winter Universit;tsverlag (Heidelberg, 1987), S. 57-62.
[Назад]
7

Evans J. D. G. Aristotle’s Concept of Dialectic (Cambridge, 1978), p. 52; Glaston, Miriam, ”Aristotle's Dialectic, Refutation, adn Inquiry”, Dialogue 21, 79-93 (1982); Smith R. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96 (1993), p. 354; Witt Ch. “Dialectic, Motion, and Perception: De anima Book I”, Essays in Aristotle’s ‘De Anima’, eds. M. C. Nussbaum, A. O. Rorty (Oxford, 1992), p. 170.
[Назад]
8

Согласно Россу (Ross W. D.), Aristotle (London, 1971; 1st ed. 1923) и Болтону (Bolton), “Aristotle’s Account of the Socratic Elenchus”, Oxford Studies in Ancient Philosophy 11 (1993) и “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), диалектика является приемлемым методом таких практических наук, как этика. Гэлстон (Glaston, Miriam, ”Aristotle's Dialectic, Refutation, adn Inquiry”, Dialogue 21, 79-93 (1982), pp. 90-93) и Болтон (“The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990), pp. 192-196) доказывают, что прежде чем сделать какие-либо положения первыми началами теоретических наук, следует показать, что с их помощью нечто может быть объяснено.
[Назад]
9

Owen G. E. L. “Dialectic and Eristic in the treatment of Forms”, Owen G. E. L. Logic, Science and Dialectic. Collected Papers in Greek Philosophy, ed. M. C. Nussbaum (London, 1986) и “Tithenai ta Phainomena”, ibid., p. 244; Irwin T.H. “First Principles in Aristotle’s Ethics”, Studies in Ethical Theory, eds. P. A. French, T. E. Uehling, Jr., H. K. Wettstein, Midwest Studies in Philosophy III (Morris, 1978); Idem. “Aristotle’s Methods of Ethics”, Studies in Aristotle, ed. D. J. O’Meara, Studies in Philosophy and the History of Philosophy 9 (Washington, 1981); Idem “Ways to First Principles: Aristotle’s Methods of Discovery”, Philosophical Topics 15 (1987); Idem. Aristotle’s First Principles (Oxford, 1988); ср. Bolton R. “The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990), p. 186 n. 2. Я не упоминаю здесь такие исследования, как работа Барнса (Barns J.) “Aristotle and Methods of Ethics”, Revue Internationale de Philosophie (1980), pp. 133-134, 490-511 или Нуссбаум (Nussbaum) The Fragility of Goodness: Luck and Ethics in Greek Tragedy and Philosophy (Cambridge, 1986), глава 8, поскольку у них диалектика является всего лишь спором, посылками которого становятся правдоподобные положения (;;;;;;).
[Назад]
10

Bolton R. “The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990), p. 188; Idem. “Aristotle on the Objectivity of Ethics”, Aristotle’s Ethics, eds. J. P. Anton, A. Preuls, Essays in Ancient Greek Philosophy IV (1991); Idem. “Aristotle’s Account of the Socratic Elenchus”, Oxford studies in Ancient Philosophy 11 (1993); Idem. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 110; Smith R. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96 (1993), p.337; Idem (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997). О правилах ведения диалектических диспутов см. Moraux P. “La joute dialectique d’apr;s le huiti;me livre des Topiques”, Aristotle on Dialectic: The Topics. Proceedings of the Third Symposium Aristotelicum. Ed. G. E. L. Owen (Oxford, 1968), pp. 280-290; Stump E. Boethius’s De topicis differentiis, translated, with notes and essays on the text (Ithaca, London, 1978), pp. 160-165; Schickert K. Die Form der Widerlegung beim fr;hen Aristoteles. Diss. (Kiel, 1974), S. 4-14; Brunschwig J. “Aristotleon Arguments without Winners or Losers”, Wissenschaftskolleg 1984/1985 (Berlin, 1986).
[Назад]
11

Grote G. Aristotle II, eds. A. Bain, G. C. Robertson (London, 1872), pp. 93-106; Cherniss H. Aristotle’s Criticism of Plato and the Academy I (Baltimore, 1944), p. 18; см. Owen G. E. L. “Dialectic and Eristic in the treatment of Forms”, Owen G. E. L. Logic, Science and Dialectic. Collected Papers in Greek Philosophy, ed. M. C. Nussbaum (London, 1986), pp. 221-225; Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), pp. 102-103.
[Назад]
12

О софистических опровержениях 15, 174а26-29.
[Назад]
13

Топика VIII.1, 155b9-16.
[Назад]
14

Smith R. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96 (1993), pp. 350-351; см. также Devereux D. “Comments on Robert Bolton’s The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990), pp. 283-284.
[Назад]
15

О противостоянии вопрошающего и отвечающего см. Топика VIII.1, 155b10, 26-28, 14, 164b13-15, и О софистических опровержениях 11, 171b22-26, а об их сотрудничестве Топика VIII.11, 161а19-21, 161a37-b1.
[Назад]
16

Топика I.1, 100b23-101a4, 18, 108a33-37, VIII.5, 159a30-37, 11, 161a23-24, a37-b10, О софистических опровержениях 11, 171b16-34; см. Owen G. E. L. “Tithenai ta Phainomena”, Owen G. E. L. Logic, Science and Dialectic. Collected Papers in Greek Philosophy, ed. M. C. Nussbaum (London, 1986), p. 224.
[Назад]
17

См., например, Топика VIII.5, 159а35, b3, 11, 161a17-19, 33, b38.
[Назад]
18

Топика VIII.11, 161b34-162a11.
[Назад]
19

Бруншвиг (Brunschwig) в работе “Aristotle on Arguments without Winners or Losers”, Wissenschaftskolleg 1984/1985 (Berlin, 1986), S. 37 и 39, недвусмысленно отрицает возможность совмещения соперничества с наличием общей цели, хотя и придает значение проводимой по правилам дискуссии, имеющей целью упражнение. Болтон (Bolton) в “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 104, противопоставляет не чуждый духу соревнования спор, проводящийся ради упражнения в диалектике, тому, цель которого – рассмотрение проблемы и исследование.
[Назад]
20

Ср. Reeve C. D. C. “Dialectic and Philosophy in Aristotle”, Method in Ancient Philosophy, ed. Jyl Gentzeler (Oxford, 2001), p. 243.
[Назад]
21

Под логической структурой диспута я понимаю комплекс, включающий аргументы pro и contra предпосылок и взаимное влияние этих аргументов.
[Назад]
22

Время от времени я буду также ссылаться на трактат О софистических опровержениях.
[Назад]
23

Никомахова этика VII.1, 1145b2-7; Евдемова этика VII.2, 1235b13-18; Метафизика ;.1, 995a24-27; см. Lloyd G. E. R. Aristotle: The Growth and Structure of his Thought (Cambridge, 1968); Owen G. E. L. “Dialectic and Eristic in the treatment of Forms”, Owen G.E.L. Logic, Science and Dialectic. Collected Papers in Greek Philosophy, ed. M. C. Nussbaum (London, 1986); Barnes J. “Aristotle and Methods of Ethics”, Revue Internationale de Philosophie (1980); Nussbaum M. C. The Fragility of Goodness: Luck and Ethics in Greek Tragedy and Philosophy (Cambridge, 1986), глава 8; Witt Ch. “Dialectic, Motion, and Perception: De anima Book I”, Essays in Aristotle’s ‘De Anima’, eds. M. C. Nussbaum, A. O. Rorty (Oxford, 1992).
[Назад]
24

Болтон настаивает на существовании двух критериев: первый связан с представлением о диалектике как об исследовании («диалектическая неопровержимость», в работах 1990 и 1991 года), второй – как об упражнении (работы 1993 и 1994 года). Оба, как кажется, находятся в согласии с положениями фундаментальной эпистемологии. Ирвин (Irwin) в монографии Aristotle’s First Principles (Oxford, 1988) отождествляет «чистую диалектику» с теорией когерентности, в то время как «сильная диалектика» отсылает к особо сильным предпосылкам.
[Назад]
25

Об ограничениях, с которыми сталкивается диалектика в области философии, см. Glaston, Miriam, ”Aristotle's Dialectic, Refutation, and Inquiry”, Dialogue 21, 79-93 (1982), Irwin T. H. “First Principles in Aristotle’s Ethics”, Studies in Ethical Theory, eds. P. A. French, T. E. Uehling, Jr., H. K. Wettstein, Midwest Studies in Philosophy III (Morris, 1978); Idem “Ways to First Principles: Aristotle’s Methods of Discovery”, Philosophical Topics 15 (1987); Bolton R. “The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990), p. 188; Idem. “Aristotle on the Objectivity of Ethics”, Aristotle’s Ethics, eds. J. P. Anton, A. Preuls, Essays in Ancient Greek Philosophy IV (1991); Freeland C. “Scientific Explanation and Empirical Data in Aristotle’s Meteorology”, Oxford Studies in Ancient Philosophy 8 (1990) и Kakkuri-Knuuttila M.-L. Dialectic and Inquiry in Aristotle. Dissertation at the Department of Philosophy at the University of Helsinki (Helsinki, 1993).
[Назад]
26

Hintikka J., Bachman J. What If…? – Toward Excellence in Reasoning (1991), pp. 32-33. Другая, не столь важная здесь классификация предлагает подразделять правила на регулятивные и конститутивные. Первые объясняют, что определенные вещи можно или следует сделать, в то время как последние – как именно выполняются конкретные действия (von Wright G. H. Explanation and Understanding (London, 1971), p. 151; Searle J. Mind, Language and Society: Philosophy in the Real World (New York, 1999), pp. 122-124). Например, существовавшее в древности в Афинах регулятивное правило гласит, что гражданин может участвовать в диалектических диспутах, а конститутивные правила поясняют, как именно надлежит проводить подобный диспут.
[Назад]
27

Burley W. “Tractatus de Obligationibus. Ph. D. Thesis”, The Logical Treatise De Obligationibus: An Introduction with Critical Texts of William of Sherwood (?) and Walter Burley, ed. R. Green (Louvain, 1968); см. Yrj;nsuuri M. “Obligations: 14th Century Logic of Disputational Duties”, Acta Philosophica Fennica, vol. 55 (Helsinki, 1994), p. 44.
[Назад]
28

См., например, Топика VIII.4, 159a17-18, 5, 159a35, b3, 8, 11, 161a17-19, 33, b38.
[Назад]
29

Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. xii, xxi. И хотя, например, в современной литературе по консультированию по вопросам управления часто можно встретить заголовки «Диалектика» и «Сократическа беседа», те формы коммуникации, о которых идет речь, нельзя назвать «диалектическими» в строгом смысле Аристотелевой Топики. Ср. Kessels J. “Socrates Comes to Market”, Reason in Practice 1/1 (2001).
[Назад]
30

Однако обсуждается в связи с индуктивным методом, см. Топика VIII.2,, 157a34-b8.
[Назад]
31

«А опровержение – это умозаключение с выводом, противоречащим заключению [собеседника]» (О софистических опровержениях 1, 165а2-3б 6, 168а34-37, 10, 171а2-7). Смит (Smith) Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. xiii-xx, различает диалектику в широком и узком смысле, причем только последняя принимает форму опровержения. Эпистемологические причины перевода слова ;;;;;;; как «опровержение» вводят в заблуждение, ибо никакое опровержение не нуждается в выводе.
[Назад]
32

Работа Болтона “Aristotle’s Account of the Socratic Elenchus”, Oxford studies in Ancient Philosophy 11 (1993) представляет собой интересный вклад в исследование проблемы, демонстрирующий, что в стремлении доказать истинность аристотелевских представлений о справедливости определенный вид диалектического диспута составляет параллель сократическому диалогу-эленхию (из диалога Платона Горгий).
[Назад]
33

Несмотря на то, что в данном случае слово ;;;;;;;;;;; понимается в более широком смысле, чем трехсоставное, содержащее две посылки рассуждение Первой аналитики, я предпочитаю переводить его как «силлогизм», а не «заключение», поскольку у Аристотеля не каждое дедуктивное умозаключение является силлогизмом. Ср. Топика I.1, 100a25-27, Первая аналитика I.1, 24b18-20, О софистических опровержениях 1, 164b27-165a2 и Риторика I.2, 135b15-18. См. Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), 108 ff. и раздел 3b.
[Назад]
34

Диалектическая проблема отличается от ;;;;;;;; (положения/вопроса) формой: «А различаются между собой проблема и положение способом выражения, а именно: если говорят: „Разве двуногое существо, живущее на суше, не есть определение человека?“ <…> то получается положение. Если же спрашивают: „Есть ли двуногое существо, живущее на суше, определение человека или нет?“, – то получается проблема». (Топика I.4, 101b28-33). Диалектическая проблема может касаться как теории, так и практики. Вопрос, по которому все согласны друг с другом, не может стать материалом для проблемы, в отличие от того, по которому у людей нет мнения, или наличествует несогласие между большинством и мудрыми людьми или внутри этих групп, или могут быть выдвинуты аргументы pro и contra (Топика I.11, 104b1-17, 10, 104a5-7, 14, 105b19-29).
[Назад]
35

В узком смысле слова термин – это убеждение философа, противопоставленное мнению большинства, или такое суждение, в защиту которого может быть выдвинут аргумент, а в широком – часть проблемы (Топика I.11, 104b19-105a2). Иногда Аристотель различает тезис и определение (Топика VIII.9, 160b14).
[Назад]
36

См. О софистических опровержениях 12, 172b10ff. о подведении собеседника к нужной теме в ходе не столь формальных споров.
[Назад]
37

Топика I.1, 100b23-101a4; VIII.11, 161a17-24, 161a33-b10; О софистических опровержениях 1, 165a19-37, 2, 165b7-11, 8, 169b20-29, 11, 171b6- 172b8.
[Назад]
38

Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p. 128.
[Назад]
39

Топика VIII.2, 157b34-158a2. Обычно под невозможностью понимается ложное утверждение, а не логическое противоречие, как в современной логике (Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. 119-120).
[Назад]
40

Топика VIII.1, 155b26-28.
[Назад]
41

Характеристику этих видов диалектических бесед см. Топика VIII.5, 159a25ff., 11, 161a24-33, 14, 163a29ff.; О софистических опровержениях 2, 165a38-b7, 8, 169b23-27, 9, 170b8-11, 11, 171b3-6, 172a21-b1, 34, 183a37-b1.
[Назад]
42

Перевод понятия ;;;;;;;; словом «посылка» в данном случае упрощает дело, поскольку в диалектике оно используется для обозначения вопросов, позволяющих вопрошающему защитить посылку и прийти к желанному выводу. (Топика I.4, 101b28-32; Первая аналитика I.1, 24a24-25). ;;;;;;;; (по крайней мере, в случае индукции) также означает вывод, сделанный из ранее принятых посылок и сделанный вопросом (Топика VIII.2, 157b31-33).
[Назад]
43

Топика VIII.2, 158а14-22; см. также О софистических опровержениях 10, 171а18-20. Это правило уточнено: Топика VIII.2, 158а22-24; говоря о «количестве различий» Аристотель имеет в виду, что должны быть даны определения (Топика I.15, 106а1-8).
[Назад]
44

Определение диалектического силлогизма см.: Топика I.1, 100a25-30; О софистических опровержениях 2, 165b1-4; Первая аналитика I.1, 24a22-25; Вторая аналитика I.19, 81b18-23; см. Smith R. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96 (1993), pp. 335-336.
[Назад]
45

О понятии ;;;;;; см. Le Blond J.-M. Logique et M;thode chez Aristote: ;tude sur la recherche des principes dans la Physique aristot;licienne (Paris, 1970), pp. 9-19; (Barns J.) “Aristotle and Methods of Ethics”, Revue Internationale de Philosophie (1980), 498 ff.; Smith R. “Aristotle on the Uses of Dialectic”, Synth;se 96 (1993), pp. 343-347.
[Назад]
46

Топика I.10, 104a5-37; см. прим. 35. Ср. Reeve C. D. C. “Dialectic and Philosophy in Aristotle”, Method in Ancient Philosophy, ed. Jyl Gentzeler (Oxford, 2001), pp. 238-241.
[Назад]
47

Термин «аргумент» часто употребляется в более широком смысле «умозаключение». См., например, перевод слова ;;;;;: Топика I.1, 100a25, trans. Pickard-Cambridge, Complete Works of Aristotle: The Revised Oxford Translation (1984); Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997). В данном случае термин «аргумент» используется в узком смысле и означает умозаключение, которое делается с определенной прагматической целью: увеличить степень правдоподобности вывода.
[Назад]
48

Топика VIII.1, 156b4-9; О софистических опровержениях 15, 174а30-32.
[Назад]
49

Топика VIII.12, 162b27-30.
[Назад]
50

«Ибо так же как в состязании борцов нечестность приобретает определенный вид и есть борьба нечестными средствами, так и эристика (;;;;;;;;) в споре есть борьба нечестными средствами. Ибо как там, намереваясь победить во чтобы то ни стало, хватаются за любые средства, так и здесь поступают те, кто склонен к препирательствам. Поэтому те, кто так поступает [только] ради победы, считаются людьми, склонными к препирательствам и любящим спорить, а те, кто так поступает ради славы в погоне за наживой, – софисты. Ибо софистика (;;;;;;;;;), как мы уже сказали, есть искусство наживы с помощью мнимой мудрости, а потому софисты стремятся к мнимым доказательствам. И любящие спорить, и софисты применяют одни и те же доводы, но не с одной и той же целью. И один и тот же довод будет софистическим и эристическим, но не для одного и того же: эристический – ради мнимой победы, софистический – ради мнимой мудрости. И в самом деле, софистика есть мнимая, а не действительная мудрость» (О софистических опровержениях 11, 171b22-34). См. также Топика VIII.11, 161а17-24,33-b10, Риторика I.1, 1355b15-21.
[Назад]
51

Топика VIII.5, 159а38-b27.
[Назад]
52

Топика I.14, 105b12-15; II.4, 111b12-16; VIII.14, 163b20-33; см. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. xxiii-xxiv.
[Назад]
53

Топика I.4, 101b17-25.
[Назад]
54

Это уже предполагает понятие логической формы, см. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. xxv-xxvi. Чтобы продемонстрировать, как выведенный путем умозаключения топ может способствовать развитию формального учения о силлогизмах Первой аналитики, мы можем исключить сказываемый термин и общую посылку, и так свести довод к стандартному трехчленному силлогизму с двумя посылками: Чрезмерное пьянство не есть благо.
Чрезмерное пьянство есть удовольствие. Не каждое удовольствие – благо. [Назад]
55

Среди ученых древности Александр Афродисийский понимал топ как совет, а Феофраст – как принцип (Stump E. Boethius’s De topicis differentiis, translated, with notes and essays on the text (Ithaca, London, 1978), pp. 167-168). Стамп придерживается первой точки зрения (pp. 170, 173-174), в то время как де Пейте (de Pater W. A.) в работах “La Fonction du lieu et de l’instrument dans les Topiques”, Aristotle on Dialectic: The Topics, ed. G. E. L. Owen, Proceedings of the Third Symposium Aristotelicum (Oxford, 1968), p. 165 и (1968) pp. 101-117, 140-148, и Сломковски (Slomkowski) в “Aristotle’s Topics”, Philosophia Antiqua: A Series of Studies on Ancient Philosophy, vol. LXXIV (1997), p. 45ff. – второй.
[Назад]
56

Kakkuri-Knuuttila M.-L. Dialectic and Inquiry in Aristotle. Dissertation at the Department of Philosophy at the University of Helsinki (Helsinki, 1993), главы 2 и 3. Метафизика ;.1, 981а24-b13. Сформулированное здесь представление об искусстве (;;;;;) тесно связано с тем, которое дает Платон в диалоге Горгий, 465а, 500е-501а.
[Назад]
57

Представление, согласно которому топ включает как совет, так и общий принцип см. также: Green-Pedersen N. J. “The Tradition of the Topics in the Middle Ages: The Commentaries on Aristotle’s and Boethius’ Topics”, Philosophia (1984), p. 21; Primavesi O. “Die Aristotelische Topik: Ein Interpretationsmodell und seine Erprobung am Beispiel von Topik ;.”, Zetemata: Monographien zur klassischen Altertumswissenschaft Heft 94 (1996), S. 82 ff.; Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. xxiv-xxviii.
[Назад]
58

Это заставляет вспомнить о примерах, выступающих в роли доказательств: Риторика II.20б 1393а10-16.
[Назад]
59

По-видимому, Аристотель следует здесь правилу (сходному с его формулировкой понятия энтимемы), представляющемуся эффективным способом помещения довода в риторический контекст (Риторика I.2, 1357a16-21). См. Burnyeat M. F. “Enthymeme: Aristotle on the Logic of Persuasion”, Aristotle’s Rhetoric, eds. D. J. Furley, A. Nehmans, Proceedings of the Twelfth Symposium Aristotelicum (Princeton, 1994), pp. 109-110. Cм. прим. 3.
[Назад]
60

Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), pp. 109-110; см. прим. 33.
[Назад]
61

Sorabji R. Aristotle on Memory (London, 1972), pp. 206-208; Green-Pedersen N. J. “The Tradition of the Topics in the Middle Ages: The Commentaries on Aristotle’s and Boethius’ Topics”, Philosophia (1984), p. 26.
[Назад]
62

Primavesi O. “Die Aristotelische Topik: Ein Interpretationsmodell und seine Erprobung am Beispiel von Topik B.”, Zetemata: Monographien zur klassischen Altertumswissenschaft Heft 94 (1996), S. 81-81.
[Назад]
63

Bolton (1994), 128. Быстрота построения умозаключений – одна из главных целей диалектического спора (О софистических опровержениях 16, 175а20-26, 18, 177а6-8).
[Назад]
64

Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), pp. 110-112.
[Назад]
65

О софистических опровержениях 6, 168а17-20, 34-37, 10, 171а1-11, 5, 167а21-27; Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 109.
[Назад]
66

Топика VIII.11, 161b19-22.
[Назад]
67

Риторика I.2, 1356b16-18 и 1357а27-28, где речь по большей части идет о риторических силлогизмах.
[Назад]
68

Топика II.9, 114b18-20; III.2, 117b4-9; III.6, 119b8-13; IV.4, 124a20-30; VII.1, 152a1-4; Green-Pedersen N. J. “The Tradition of the Topics in the Middle Ages: The Commentaries on Aristotle’s and Boethius’ Topics”, Philosophia (1984), p. 27.
[Назад]
69

Топика II.10, 115a7-11; III.6, 119b17-30; IV.6, 127b26-27; V.8, 137b15-27; VI.7, 146a4-11; Green-Pedersen N. J. “The Tradition of the Topics in the Middle Ages: The Commentaries on Aristotle’s and Boethius’ Topics”, Philosophia (1984), p. 27.
[Назад]
70

Об индукции как еще одном, помимо силлогизма, способе построения умозаключений см.: Топика I.12, 105a11-16; как о топе: Топика II.2, 109b13-29 и III.6, 120a32-b6. стратегически правила построения индуктивных умозаключений см.: Топика VIII.2, 157a18-b33, 8, 160b10-12. Заключения по аналогии упомянуты: Топика I.17, VIII.1, 156b10-17 и обсуждаются как умозаключения из предположений: I.18, 108b7-19.
[Назад]
71

Green-Pedersen N. J. “The Tradition of the Topics in the Middle Ages: The Commentaries on Aristotle’s and Boethius’ Topics”, Philosophia (1984), p. 25. Аристотель не очень строг в употреблении этих терминов, см. Slomkowski P. “Aristotle’s Topics”, Philosophia Antiqua: A Series of Studies on Ancient Philosophy, vol. LXXIV (1997), p. 18.
[Назад]
72

О софистических опровержениях 34, 183b34-184b8. Однако Аристотель советует не отказываться от заучивания доводов: см. Топика VIII.14, 163a36-b22, 164a3-11, b16-19.
[Назад]
73

Stump E. Boethius’s De topicis differentiis. Translated, with notes and essays on the text (Ithaca, London, 1978), p. 6; Sorabji R. Aristotle on Memory (London, 1972), pp. 22-26.
[Назад]
74

Может возникнуть вопрос: следует ли называть все советы вопрошающему о том, как заставить отвечающего дать нужный ответ, топами, или таковыми являются лишь те, что перечислены во II-VII книгах Топики. Почему бы не назвать топами предложенные в главе 1 восьмой книги стратегические правила сокрытия линии развития спора, если мы называем таковым правило замены незнакомого слова более известным? Аристотель мог не придавать этому вопросу значения, да и нас он не должен волновать. Топы, не имеющие отношения к умозаключениям, можно рассматривать как стратегические правила на том же основании, что и, например, правила сокрытия.
[Назад]
75

В этом отношении цель диалектика противоположна также той, что ставит перед собой ритор: см. Риторика II.2, 1357а3-4, 10-12.
[Назад]
76

Разные переводы слов ;;;; ;;;;;; (Топика VIII.1, 155b26-27) см.: The Complete Works of Aristotle, vol. I, II, ed. Barns J., Bollingen Series VXXI 1 and 2 (Princeton, New Jersey, 1984); Brunschwig J. “Aristotle on Arguments without Winners or Losers”, Wissenschaftskolleg 1984/1985 (Berlin, 1986), p. 37; Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 102.
[Назад]
77

Devereux D. “Comments on Robert Bolton’s The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990), p. 270 n. 12.
[Назад]
78

Топика VIII.1, 155b17-20.
[Назад]
79

Топика VIII.1, 157a1-5. Другая причина – слишком очевидный вывод, см. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p.114.
[Назад]
80

Топика VIII.1, 156b8-9.
[Назад]
81

Топика VIII.1, 15b29-156a11, 156b27-30; О софистических опровержениях 15, 174а16.
[Назад]
82

Топика VIII.1, 156а11-13, 16-22.
[Назад]
83

Топика VIII.1, 156а23-26; О софистических опровержениях 15, 174a22-26.
[Назад]
84

Топика VIII.1, 157а1-3. Иллюстрирующий пример см. Топика VIII.11, 162а24-34.
[Назад]
85

Топика VIII.2, 158а7-13; О софистических опровержениях 15, 174b8-11.
[Назад]
86

Топика VIII.1, 156а27-b3.
[Назад]
87

Топика VIII.1, 156b4-9; О софистических опровержениях 15, 174a30-33. Из соображений соперничества подчас стоит сформулировать вопрос предлагая в качестве альтернативы не отрицание, а противоположное суждение (174а40-b7).
[Назад]
88

Топика VIII.1, 156b18-20.
[Назад]
89

Топика VIII.1, 156b20-23.
[Назад]
90

Топика VIII.1, 156b23-25.
[Назад]
91

Топика VIII.1, 156b25-27.
[Назад]
92

Топика VIII.1, 156b30-157а1.
[Назад]
93

Топика VIII.9, 160b14-16.
[Назад]
94

Топика VIII.6, 159b39-160а11, ср. II.5, 112a7-16.
[Назад]
95

Slomkowski P. “Aristotle’s Topics”, Philosophia Antiqua: A Series of Studies on Ancient Philosophy, vol. LXXIV (1997), 37; Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p.133.
[Назад]
96

Важный метод ведения спора заключается в том, «вопрошающий должен непременно создать видимость, будто он делает то, [что нужно], а отвечающий – будто он не испытывает затруднений» (Топика VIII.5, 159a30-32). См. О софистических опровержениях 15, 174а19-22.
[Назад]
97

Топика II.5, 112a9-11, ср. О софистических опровержениях 17, 176а21-27.
[Назад]
98

Топика VIII.13, 162b34-163a13, см. также 11, 161b11-18.
[Назад]
99

Другие решения см. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. 150-151.
[Назад]
100

О софистических опровержениях 7, 169b12-17; см. Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), pp. 110-114; Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p. 151. Заметим, что тот же пример применения общего к частному использован в двух фрагментах Топики (VIII.13, 162a31-33, VIII.13, 163a2-3).
[Назад]
101

См. Топика VIII.13, 162a31-33, Первая аналитика II.16, 65a35-37.
[Назад]
102

Топика VIII.13, 162a14-28, см. также 11, 161b11-15.
[Назад]
103

См. также Топика VIII.3, 159a8-9, 6, 160a13-16. «Более известное» здесь означает посылки, доводы к которым построить легче, чем к выводу (Топика VIII.3, 159a10-11).
[Назад]
104

Топика VIII.5, 159а38-b23.
[Назад]
105

Топика VIII.5, 159а39-b1, 23-35. Ср. Vlastos G. “The Socratic Elenchus”, Oxford Studies in Ancient Philosophy I (1983).
[Назад]
106

Топика VIII.5, 159а25-37.
[Назад]
107

Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p. 131. О спорах, проводимых ради испытаний см. Топика VIII.10, 161а24-36, О софистических опровержениях 2, 165b4-7, 8, 169b24-25, 11, 171b4-6, 172a21-32. Сp. Bolton R. “The Epistemological Basis of Aristotelian Dialectic”, Biologie, Logique et Metaphysique chez Aristotle, eds. D. Devereux, P. Pellegrin, ;tudes du CNRS (Paris, 1990); Idem. “Aristotle’s Account of the Socratic Elenchus”, Oxford studies in Ancient Philosophy 11 (1993); Idem. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994).
[Назад]
108

Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 107; Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p. 140. Ср. Топика VIII.9, 160b21-22, 12, 162b16-17. Обсуждение этого вопроса см. в разделе 7с (Раскрытие довода). Однако замечание, что степень правдоподобия вывода является средним арифметическим степеней правдоподобия посылок (Топика VIII.11, 161b19-22, 162а19-23) не соответствует мнению, высказанному им во Второй аналитике (I.2-3); см. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. 144-145.
[Назад]
109

Топика VIII.8, 160а35-39.
[Назад]
110

Топика VIII.2, 157а18-20, 14, 164а12-13, I.12, 105а16-19.
[Назад]
111

Топика VIII.8, 160а39-b13. Ср. О софистических опровержениях 15, 174а34-38.
[Назад]
112

Топика VIII.8, 160а38, 1, 156b10-17.
[Назад]
113

Топика VIII.8, 160b2-3; 11, 161a21-b10. Cp. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p. 135.
[Назад]
114

Топика VIII.2, 157а34-b2.
[Назад]
115

Топика VIII.2, 157b8-33.
[Назад]
116

Топика VIII.2, 157b28-31. Уточнение обобщений хорошо согласуется с Аристотелевским пониманием индукции как умозаключения, в котором наличествуют три термина (отличающегося от нашего, предполагающего наличие двух терминов). Как указано в Топике (I.12, 105a13-16, VIII.2, 157a21-33), целью индукции может быть отыскание общего термина, (большего в терминах учения о силлогизмах Первой и Второй Аналитики), в то время как в так называемом индуктивном силлогизме целью является средний термин (Первая аналитика II.23, 68b15-37); см. Hintika J. “Aristotelian Induction”, Revue Internationale de Philosophie 34 (1980); Kakkuri-Knuuttila M.-L., Knuuttila S. “Induction and Conceptual Analysis in Aristotle”, Language, Knowledge and Intentionality: Perspectives on the Philosophy of Jaakko Hintika (Acta Philosophica Fennica 49, 1990). Однако индуктивный силлогизм может быть использован в качестве обоснования; например, частные проявления добродетели подтверждают ее общее определение: добродетель есть способность неизменно находить и избирать середину (см. Никомахова этика II.7, 1107a28-32).
[Назад]
117

Kakkuri-Knuuttila M.-L., Knuuttila S. “Induction and Conceptual Analysis in Aristotle”, Language, Knowledge and Intentionality: Perspectives on the Philosophy of Jaakko Hintika, (Acta Philosophica Fennica 49, 1990).
[Назад]
118

Топика VIII.7, 160a26-28; VIII.2, 157b2-8; I.13, 105a23-24, 15, 106a1-107b37.
[Назад]
119

Топика VIII.7, 160а24-34. В диалоге Платона Евтидем (293b, 295b-e, 296a-b) можно найти примеры подобных шагов, предпринимаемых Сократом.
[Назад]
120

В трактате О софистических опровержениях (17, 176а9-18) Аристотель советует поступить иначе: всегда указывать на наличие неоднозначности, чтобы не пришлось давать один ответ на два вопроса.
[Назад]
121

В трактате О софистических опровержениях (18, 176b36) это – один из способов раскрытия ложного довода.
[Назад]
122

Топика VIII.2, 158а22-24.
[Назад]
123

См. Bolton R. “Aristotle on the Objectivity of Ethics”, Aristotle’s Ethics, eds. J. P. Anton, A. Preuls, Essays in Ancient Greek Philosophy IV (1991), Kakkuri-Knuuttila M.-L. Dialectic and Inquiry in Aristotle. Dissertation at the Department of Philosophy at the University of Helsinki (Helsinki, 1993), главы 3 и 5, где разбор вопроса о невоздержанности (;;;;;;;) в Никомаховой этике VIII.3 рассматривается в качестве примера раскрытия довода (;;;;;). См. также Bolton R. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 107.
[Назад]
124

Топика VIII.10, 161a1, 13-15.
[Назад]
125

Топика VIII.11, 162a8-10, 12, 162b27-28; Вторая аналитика I.19, 81b18-22.
[Назад]
126

См. также Топика VIII.12, 162b11-15 и О софистических опровержениях 18, 176b38-40. Судя по приведенному примеру, правильное раскрытие довода заключается в таком возражении против посылки, которое может быть применено и в других случаях. Например, если некто из посылок: «Сидящий пишет» и «Сократ сидит», – делает вывод: «Сократ пишет»; как указывает Аристотель, причина ошибки – в общей посылке, хотя и вторая тоже может быть ложной (Топика VIII.10, 160b25-33). Однако в споре эристическом, то есть, ведущемся ради спора, отвечающему следует стремиться к лишь мнимому раскрытию доводов (О софистических опровержениях 17, 175a31ff.).
[Назад]
127

О софистических опровержениях 18, 176b29-177а2. Употребление термина ;;;;; в этом смысле см., например, Физика I.2, 185a5-10; О душе II.11, 422b19-30; Политика VIII.6, 1340b40-1341a5.
[Назад]
128

Топика VIII.10, 161a9-12. Очевидно, что Аристотель подразумевает доводы, напоминающие апории Зенона: их разбор оказывается для вопрошающего сложнее, чем разбор исходной проблемы (Топика VIII.8, 160b6-10, 3, 159a4-14).
[Назад]
129

Риторика II.25, 1402b22-1403a2.
[Назад]
130

Топика VIII.12, 162b16-22.
[Назад]
131

Ср. Топика VIII.11, 161a24-33.
[Назад]
132

Топика VIII.2, 158a25. Об ограничениях по времени Аристотель говорит также в Топике VIII.10, 161а10-12; см. Moraux P. “La joute dialectique d’apr;s le huiti;me livre des Topiques”, Aristotle on Dialectic: The Topics. Proceedings of the Third Symposium Aristotelicum. Ed. G. E. L. Owen (Oxford, 1968), p. 285; Sorabji R. Aristotle on Memory (London, 1972), p. 27; Ryle G. Plato’s Progress (Cambridge, 1966), pp. 105, 196; их критику см. Stump E. Boethius’s De topicis differentiis. Translated, with notes and essays on the text (Ithaca, London, 1978), pp. 163-164.
[Назад]
133

Топика VIII.2, 158a25-30, 10, 161a2-4, 11, 161a21-24.
[Назад]
134

В юридическом контексте глагол ;;;;;;;;;; переводится как «назначение наказания», см. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), p. 138.
[Назад]
135

Топика VIII.11, 161a23-24, 37-b10.
[Назад]
136

Топика VIII.11, 161b34-162a11.
[Назад]
137

Топика VIII.11, 161b37-38.
[Назад]
138

«Итак, мы замыслили найти некоторое средство строить умозаключения относительно предложенных для обсуждения проблем на основе наиболее правдоподобных из имеющихся [посылок] <…> [и], защищая свои выводы, таким же образом отстаивать тезис при помощи как можно более правдоподобных [посылок]» (О софистических опровержениях 34, 183а37-b6, Топика VIII.11, 161b37-38). Ср. Bolton R. “Aristotle’s Account of the Socratic Elenchus”, Oxford studies in Ancient Philosophy 11 (1993), p. 144; Idem. “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), p. 107.
[Назад]
139

Топика VIII.11, 161b19-22.
[Назад]
140

Говоря о диалектических беседах, Аристотель часто употребляет понятие ;;;;;;;, в отличие от ;;;;;;; (Вторая аналитика I.24, 86a22, Физика III.5, 204b4, О небе I.7, 275b12, О возникновении животных II.8, 747b28-29, Метафизика ;.4, 1029b13, 1030a27, 17, 1041a28, XII.1, 1069a28, Евдемова этика I.8, 1217b17, 21) или ;;;;;;; (Никомахова этика VII.3, 1147a24, О возникновении и уничтожении I.2, 316a5-14, Физика III.5, 204b4ff.). См. Charles D. Aristotle’s Philosophy of Action (London, 1984), p. 128 n. 27; Irwin T. H. Aristotle’s First Principles (Oxford, 1988), глава 2, n. 48, 49 и глава 7, n. 15.
[Назад]
141

Ср. Топика VIII.14, 164а7-11.
[Назад]
142

О софистических опровержениях 11, 171b6-22, 34-172b4. См. также 9, 170a31-b11 и Smith (1993), 339 и (1994), 145-148. Противопоставление общего и особенного (;;;;;) у Аристотеля (11, 172а5, 25, 38) напоминает о различии между общими и специальными топами в Риторике (I.2, 1358a10ff., II.22, 1369b8-10, 27ff.). В строке 172а25 слово ;;;;; отсылает к геометрии в согласии с фрагментом Риторики (I.2, 1358a22-26). Ср. перевод, данный Болтоном слову ;; ;;;;; при интерпретации понятия испытания: “The Problem of Dialectical Reasoning Sullogismos in Aristotle”, Ancient Philosophy 14 (1994), pp. 129-131.
[Назад]
143

Ср. Smith R. (trans. and comm.). Aristotle: Topic Books I and VIII with Excerpts from Related Text (Oxford, 1997), pp. 141-142. Понятие ясности заимствовано мной из Топики (VIII.12, 162a35-b2) для описания того. как формулируются доводы (что позволяет четко выделить их компоненты). Ср. Ibid., pp. 146-147.
[Назад]
144

Топика VIII.11, 161b22-24, см. также 12, 162b3-5, 25-26.
[Назад]
145

Топика VIII.11, 161b20-21, 24-26, 12, 162b5-7.
[Назад]
146

Топика VIII.11, 161b23-24, 12, 162а35-37.
[Назад]
147

Топика VIII.11, 161b22-24, 28-30, 161b11-18.
[Назад]
148

Топика VIII.11, 161b11-15.
[Назад]
149

Топика VIII.11, 161b19-22.
[Назад]
150

Топика VIII.11, 161b26-28, 30-31.
[Назад]
151

Топика VIII.11, 161b31-33.
[Назад]
152

Топика VIII.11, 161b33-36, 12, 162b7-11.
[Назад]
153

Нуссбаум (Nussbaum) в работе Aristotle’s De Motu Animalium: Text with Translation, Commentary and Interpretive Essays (Princeton, 1978), pp. 108-113 обсуждает значимость критерия правдоподобия для философского исследования в некоторых работах Аристотеля. См. также Freeland C. “Scientific Explanation and Empirical Data in Aristotle’s Meteorology”, Oxford Studies in Ancient Philosophy 8 (1990).
[Назад]
154

Топика VIII.14, 163b9-16.
[Назад]
• Рейтинг@Mail.ru • HotLog • Rambler's Top100 • ;