Больше я тебя не оставлю

If today was your last day,
And tomorrow was too late,
Could you say goodbye to yesterday?
Would you live each moment like your last?
Leave old pictures in the past,
Donate every dime you have?
Would you call old friends you never see?
Reminisce of memories,
Would you forgive your enemies?
Would you find that one you're dreamin' of?
Swear up and down to God above,
That you finally fall in love...
If today was your last day...

Nickelback – «If Today Was Your Last Day»




- Двадцать лет… - произнес  человек, стоявший лицом к небольшому алтарю.
Его лицо, так же, как и лицо его приятеля, стоявшего рядом, освещалось множеством небольших свеч. Они были аккуратно выставлены рядом со всевозможными мелкими вещицами и фотографими. Каждая деталь этой картины принадлежала кому-то из тех, чьи близкие сейчас ютились под землей. Каждый аксессуар  хранил в себе память, и, как волшебная шкатулка времени, мог показать то, что было два десятка лет назад. В основном, все эти воспоминания были добрыми и теплыми, как и то место, в котором находились атрибуты прошлого. Люди приходили сюда не скорбеть, но улыбаться. Улыбаться искренне и радостно, вспоминая, родителей и друзей… супругов и детей… всех, с кем тебе было спокойно и весело. Всех, с кем ты мог разделить радостные моменты своей жизни, или поделиться наболевшим. Всех, чьи лица навсегда останутся в прошлом.
Именно за этим люди приходили сюда снова и снова: вспомнить о тех, кого больше нет рядом.
- Двадцать лет, - подтвердил приятель.
Равиль, а именно так его и звали, был лучшим другом того, кто первым нарушил молчание, окутавшее их с того самого момента, как они вошли в узкие стены алтаря. Высокий, крепкий, он бы был настоящим символом мужественности, если бы вот только эту картину не посрамляло брюшко, свисающее с его пояса. Долгие и упорные тренировки никак не могли избавить Рава от этого обрюзглого мамона, в котором еще в молодости начало откладываться пиво и закуски. Тем не менее, его внешность нельзя было назвать отталкивающей. В этом человеке было что-то такое, что притягивало и пробивало на откровения. Стоило только пуститься с ним в беседу, как на душе становилось хорошо и спокойно. Быть может, это было его главное и неоспоримое качество, за которое он снискал любовь  и уважение в скромном обществе. Такого человека можно было с уверенностью назвать душой компании. Зачастую бывало и такое, что стоило только кому-то заметить в толпе его вьющиеся русые волосы, как он тут же приглашался к столу и принимался за самые богатые угощения.
Именно таким был Равиль, который сейчас стоял рядом со своим другом и держал в руках зажженную свечу. Теплый, чуть обжигающий парафин стекал на пальцы и быстро застывал, образуя белесую корку.
- Вспоминаешь? – спросил Рав, не отрывая глаз от небольшой фотокарточки.
- Каждый день… - ответил друг.
Немногим выше Равиля, этот человек был худощавого телосложения. Темные кучерявые волосы, обрамляли его голову и плавно переходили в бороду, которая была столь же пушистой и густой. Карие глаза, рассматривали  каждую деталь на фотографии, а в их глубине отражались яркие точечки горящих огоньков.
Данил, или попросту Дэн, ссутулил спину. Не настолько, чтобы его осанка походила на знак вопроса, но все же. Выпустив из груди тяжелый вздох, он постарался взять себя в руки, хоть это и было довольно сложно. Сейчас с фотографии на него смотрела красивая юная девушка. Именно такой она и останется навсегда в его сердце. Именно такой он и видел ее в последний раз ровно двадцать лет назад.
Словно грузовик, несущийся по ночному шоссе, воспоминания чуть не снесли с ног Дэна, который полностью отдался им, забывая про чувство реальности. Единственное, на чем он мог сосредоточиться, это красивые девичьи глаза, которые смотрели на него с неповторимым задором. Такого чувство не вызывал у него никто прежде, и, тем более, никто после того, как их счастливую брачную жизнь оборвала ужасная катастрофа.
Данил помнил все, ведь вся эта вереница случайных событий разрубила его сердце ровно пополам, оставив одну половинку навсегда там, в новостройке мертвого города.
- Не было и дня, - продолжил Данил, - Чтобы я не вспоминал о ней…
- Я знаю. Прости.
Рав отвел лицо в сторону. Только сейчас он понял, что сболтнул лишнего.
- Ничего, все нормально.
- Точно?
Глубокий вдох…
- Точно.
- Ну, хорошо, - сказал Равиль, кладя руку на плечо друга. – Хочешь еще немного побыть здесь?
- Нет. Пожалуй, будет лучше, если мы пойдем.
- Хорошо.
При выходе из алтаря не было принято соблюдать какой-либо обряд. Каждый расставлял для себя свои приоритеты. Православные по старинке трижды перекрещивались. Мусульмане омывали лицо пустыми ладонями. Иные же просто произносили несколько слов, прощаясь с теми, кто всегда будет их ждать в этом небольшом, но таком родном месте. В месте, в котором всегда будет храниться память о той, прошлой жизни. О жизни, мельчайшие крупицы которой вернуть уже нет ни единой возможности и все, что остается, это продолжать жить. Жить, чтобы показать судьбе, что она не зря обменяла тебя, на твоих родных, навсегда запирая их за дверьми забвенья.
Двое мужчин покинули небольшую комнатушку. На прощание, они обернулись и бросили последний взгляд, зная, что сегодня они сюда уже не вернуться: ночная вахта в туннеле взимала свою плату, ценой которой было бесценное время.
Направляясь в оружейную комнату, друзья перекинулись еще парой-другой дежурных  фраз, ответы на которые были односложными и не отрывали от внутреннего монолога. К слову, Рав сейчас не испытывал ровным счетом ничего подобного. Да, у него скребли кошки на душе, но он мог их перебороть, и без труда сейчас осматривался по сторонам. Дэн же наоборот: отстранившись от внешнего мира, он спрашивал себя о чем-то, но никогда не получал ответов. В последнее время воспоминания все чаще переносили его на двадцать лет назад.
В тот самый час его не оказалось рядом…
- … не понимаю я этого.
- А?
Желая поддержать друга и поднять ему настроение, Рав немного взбодрился и сейчас рассказывал какую-то историю, которая дошла до задумавшегося Дэна лишь крохотным огрызком.
- Ты меня не слушаешь, - Равиль скорее констатировал, чем спросил.
- Прости. О чем ты?
- Я говорю, что отказываюсь понимать этих полудурков, которые на поверхность ходят, - в его стиле было выражать свои мысли прямо. – Это, конечно, здорово! Работа полная опасностей, хороший оклад, девушки сами так и вешаются на шею. Да, все круто. Но вот каким нужно быть идиотом, чтобы отправиться на зараженную поверхность, а? Скажи мне.
- Что ты так завелся?
- Что я так завелся?
- Да. Ты ведь сам сказал, что это всего лишь их работа. Помнишь, как в нашем детстве наставлялось? «Работа всякая важна, работа всякая нужна».
- Да, согласен. И все же.
- Да ну ты брось! – рассмеялся друг. – Уж мне ты можешь не врать.
- Врать?
- Да.
- На счет?
- На счет того, что ты им просто завидуешь!
- А какого фига мне им завидовать? Вот вернуться однажды калеками, будут знать! Или вовсе не вернутся. Падут смертью храбрых… И тогда ты мои слова попомнишь…
Данил лишь улыбнулся на это замечание и ничего не стал отвечать. Он прекрасно знал, как Рав может зависти свою пластинку и на сколько все это затянется. Сейчас он не был настроен на долгие споры и уступил правоту другу.
Народу на станции было не так уж и много. Время близилось к вечеру, и люди все реже и реже сновали туда-сюда, готовясь ко сну. Задачей же двух доблестных дозорных было охранять этот сон, ставший под натиском жестоких событий крайне чутким.
Они не заметили за разговором, как оказались возле оружейки. Как и всегда, здесь дежурил мужичок лет шестидесяти, которого все звали Макаром.
Перекинувшись несколькими дежурными фразами, справившись о делах старика, друзья получили табельное оружие и направились на пост. Сегодня им предстояло дежурить на сотом метре. Никто на станции не любил это место, ведь оно было первым рубежом, и в случае нападения именно ожидалась самая яростная атака. К тому же, здесь было ближе всего к темноте, в которой притаилось безымянное Нечто.
Жуткое место.
В эту самую минуту, когда стрелка стареньких станционных часов с разбитым стеклом лениво перекинулась за четверть одиннадцатого, друзья уже прошли первый пост и углубились в гущу тоннеля. Они направлялись к небольшому костерку, который развела предыдущая группа. На небольшой табличке, что висела над головами сонных солдат, значилось:
 «100м. Дальний рубеж обороны»
Воображение людей, ютившихся в сырых стенах метрополитена, не нуждалось в дополнительном стимуле: страх темных перегонов стал передаваться с молоком матери. Из уст в уста, жители подземелья передавали ужас, таившийся где-то там, за сотым метром.
Отпустив предыдущую группу на отдых, Дэн и Равиль заступили на смену.
Разминая спину, Рав  выполнил несколько элементарных физических упражнений, чтобы мускулы были не такими деревянными. Дэн же осматривал их боевую позицию: никто из них не был солдатом и не имел должной подготовки, но двадцать лет службы кого угодно могли научить быть внимательным и осторожным. Именно это требовалось, чтобы пережить несколько часов вахты и сохранить свою шкуру в целости.
- Ну, вот и началась вахта.
- Как обычно, с первой кружки? – заметил Рав, глядя на закипающий чайник.
- Ага. В этом мире должно быть что-то незыблемое.
- Чем займемся?
- Хм… даже не знаю. А как насчет того, чтобы заняться работой?
Данил залил кипятком грибной отвар и протянул кружку напарнику.
- Да брось, Дань! Не будем же мы все восемь часов в тоннель пялиться.
- А почему бы и нет?
- Потому что это скучно.
- А вот подкрадется к нам кто-нибудь…
- Кто?
- Мутанты. Сектанты.
- Музыканты! – сострил Равиль, и они оба рассмеялись. – Когда мы здесь в последний раз кого-нибудь вообще видели?
- Давненько…
- А точнее вообще никогда.
Дэн задумался, но под  действием лукавого взгляда напарника быстро согласился.
Они принялись разговаривать, и болтали обо всем, о чем только было можно. Чаще всего, конечно, в этой беседе мелькало прошлое, и друзья принимались вспоминать о нем. Вспоминали, как они радовались молодости. Как могли гулять до поздней ночи или же вообще не возвращаться домой. Как пили холодное светлое пиво в июльский зной. Вспоминали, как они любили всех вокруг. 
Так за дружеской болтовней пролетел час, а за ним и следующий, но тем не менее, никто из них не ослабил бдительности, и они то и дело вглядывались в тоннельную мглу, что была по ту сторону барьера. Все было тихо.
Прошло еще некоторое время перед тем, как Дэн заметил, что его потянуло в сон. Монотонная болтовня Рава лишь усиливала это состояние, и с каждой новой минутой рассказа убаюкивала все больше и больше. Веки стали свинцовыми, а движения слишком ленивыми. Ему хотелось спать настолько сильно, словно он не спал уже больше четырех суток.
Подбородок опустился на грудь, глаза сомкнулись, а мускулы расслабились, приготовившись ко сну.
Равиль еще что-то рассказывал, когда заметил, что его напарник прильнул у мешков с песком. Он не стал  будить Дэна. Сделав глоток горячего отвара и пристально всматриваясь в тоннель, Рав просто надеялся, что хотя бы этой ночью Данилу не приснится кошмар.

***

Нервный импульс пробежал по всему его телу, как обычно бывает, когда просыпаешься с мыслью о том, что ты опоздал. Мышцы рук и ног одновременно дернулись, и Дэн моментально раскрыл глаза, вскакивая с места. Осознание реальности пришло к нему чуть позже, поэтому какое-то время он  непонимающе переключал взгляд с догорающего костра на напарника, который тоже спал. На его счастье, все было тихо и, судя по всему, за время сна не произошло ничего, что могло подвести их под трибунал.
Дэн поднял руки вверх, сцепил их в замок потянуться, приподнимаясь на цыпочках. По телу пробежала приятная истома, когда мышцы пришли в норму после кратковременного сна. А может и не столь кратковременного.
Данил подошел к Раву и прежде, чем разбудить его, взглянул на часы. Было без четверти час. Ему в это не верилось, ведь по подсчетам выходило, что на сон ушло не больше тридцати минут. Дэн зажмурился, а после снова посмотрел на старенькие часы, но все было верно.
- Рав. Хватит дрыхнуть.
Дэн тормошил друга, но тот не отозвался, и лишь поерзал немного на месте.
- Проснись, рожа! – потряс он его сильнее, но и это не произвело никакого эффекта.
Решив, что лишняя минута такого крепкого сна лишней не будет, он оставил напарника в покое, а сам тем временем направился в тоннель, чтобы немного размяться, но, не пройдя и двух десятков шагов, он вдруг почувствовал что-то неладное.
 Неизвестная тревога исходила из черноты тоннеля и манила своим хитрым дьявольским очарованием. Сейчас что-то было в ней не так, как прежде.
В ее покоях Дэн уловил присутствие кого-то, или чего-то…
Чувства усилились. Данилу внезапно показалось, что из глубины перегона доносится какой-то шум. Дэн еще не был окончательно уверен в этом, но то, что он сейчас слышал, не представляло для него никакой опасности. Или же ему просто хотелось в это верить?
Он сделал несколько шагов и повернул голову так, чтобы его правое ухо оказалось как раз ну пути неизвестного шума.
Да! Точно! Что-то далекое, невнятное, но знакомое донеслось до него.
Он был ошеломлен и встревожен, потому что точно не мог сказать, чего ожидал. Но, тем не менее, Дэн готов был биться об заклад, что впереди точно что-то было.
Всеми усилиями напрягая глаза он всмотрелся вдаль и увидел….
Где-то там, в темноте, на уровне чуть выше человеческого роста, загорелись два красных огонька.
Открытие было пугающим. Дэну сразу представилось чудовище, имеющее в своем арсенале огромный рост, саблевидные когти на длинных лапах и глаза… глаза, горящие неистовой красной яростью.
Данил отступил назад. Только сейчас он подумал о том, что оружие осталось на посту. Обернувшись, он увидел, что расстояние до поста было больше, чем до этих подозрительных огней. Притом, была ли это оптическая иллюзия или еще что-то, но пост удалялся все дальше и дальше, пока не превратился в крохотную светящуюся точку.
Бежать было ни к чему, и Дэн вернул свой взгляд к красному свечению, которое сейчас подобралось еще ближе.
Оцепенение, верный соратник ужаса, не заставило себя ждать, и уже через долю секунды раскидало свою паутину, прежде чем Дэн успел что-либо предпринять. Стоя, как вкопанный, он наблюдал, как к нему приближаются красные огни, нечеловеческого происхождения. Строить догадки было бессмысленно, ведь сейчас он был не в ладах с собой и не мог ничего предпринять, чтобы обезопасить себя от напасти, которая направлялась прямиком к нему.
Все ближе и ближе подбиралось неизвестное. Все громче становился шум, возникающий из этого таинственного явления. Судить было трудно - блеклая пелена ужаса обволокла его разум - но Дэну показалось, что он слышит стук колес.
И действительно!
Через какое-то мгновение перед ним возник вагон! Самый настоящий вагон метропоезда. А красные глаза были всего-навсего габаритными огнями.
Страх исчез, но тайна лишь укрепила свои позиции.
Данил продолжал смотреть широко раскрытыми глазами, как поезд остановился в метре от него. Внутри было темно и не было никаких признаков того, что там находились люди.
Поезд встал, чуть подавшись в обратном направлении. Все выглядело настолько реальным, что не оставалось и тени сомнения, что это происходит наяву: обоняние уловило запах металла и резины, кожа почувствовала небольшой сквознячок, а после того, как Данил дотронулся до вагона, он почувствовал даже самые мельчайшие трещинки облупившейся синей краски.
Внезапное появление, конечно, ошеломило дозорного, но на этом все и закончилось. Все стихло и замерло в тяжелом ожидании.
У Дэна сложилось впечатление, что каким-то загадочным образом поезд ждал именно его. Медленно отойдя в сторону, он заметил, что одна пара дверей вагона раскрыта, и через нее можно было увидеть хромированные поручни и темные сидения. Не размышляя о своих действиях, Дэн ухватился покрепче за край дверного проема и забрался в салон.
Тот был пустынным. В полумраке было видно, что перила и сидения были на своих местах, и вообще здесь царила идеальная чистота. Но здесь не было никого, ни единой живой души.
Сделав шаг в центр салона, Дэн вздрогнул от громкого стука: двери за его спиной захлопнулись. На прозрачном стекле желтым цветом выделялась надпись «Не прислоняться».
Поезд не двигался с места, в то время, как Данил аккуратно пробирался в его чреве. Дойдя до конца, он увидел еще один вагон – головной, в каких обычно располагалась кабина машиниста. Пройдя сквозь подобие шлюза, он отправился именно туда. Невидимая цель так и манила его, и у него не было сил сопротивляться ее зову.
Внезапно, по глазам больно ударил яркий свет, столь нестерпимый, что ему не хватило самой малости, чтобы навсегда ослепить подземного жителя, чье зрение потеряло былую хватку. Издав тихий стон и стиснув зубы, Дэн прикрыл свое лицо рукавом и чуть присел, чтобы не быть совсем уж застигнутым врасплох. Но, не смотря на все его опасения, ничего вопиющего не происходило, если не брать в расчет саму нереальность происходящего.
Вдруг раздался звук открывающейся двери, а за ним и несколько звонких шагов, какие обычно издают туфли с новым каблуком. Переборов боль в глазах, он отнял руку от лица и посмотрел вперед: из кабины вышла высокая фигура. Предположительно мужчина, но окончательно определить это было невозможно – перед взором стоял мутный занавес.
- Здравствуй, Данил.
Он опешил. Голос, которым была произнесена эта фраза, был мягким и мелодичным, с небольшой долей баса, присущей мужским связкам.
- Кто вы?
- Я – проводник, - собеседник отвечал прямо, и в его голове не слышалось притворства.
- Что это за место?
- Знаешь, я и сам затрудняюсь с ответом. Но, чтобы тебя это не смущало, можешь называть это Поездом времени.
- Но, ведь этого не может быть…
Глаза Дэна привыкли к яркому свету, хоть и до сих пор силились закрыться, но теперь он смог разглядеть говорившего.
Высокий, в выглаженной синей униформе железнодорожника, коих Дэн не видел уже двадцать лет. Его лицо было добрым и располагающим: очевидно мужчина являлся хорошим собеседником. Ему было за пятьдесят, по крайней мере, Данилу показалось именно так. Позолоченные лацканы и погоны со знаками отличия очень выгодно подчеркивали его шикарный вид.
- Если ты чего-то не видел, совершенно не значит, что этого нет, Данил.
Будучи человеком умным, Дэн взвесил эти слова, обдумал их и, согласившись, кивнул.
- Позволь мне пролить свет на происходящее тут.
- Да, было бы неплохо.
- Я тебя сразу хочу предупредить, чтобы ты не пугался моих слов. Но, я знаю про тебя совершенно все, - Дэн раскрыл рот от удивления, но проводник не дал ему себя перебить. – Так вот. В жизни каждого человека порой выпадает шанс, и очень важно не упустить его, когда придет время. К моему сожалению, многие люди не могут определить его, и понимают все уже тогда, когда становится поздно что-либо исправить. Ты здесь, Данил, потому что ты упустил свой шанс. Ты ведь понимаешь, о чем я?
В голове Дэна мелькнул образ Маргариты, его жены и единственной любви, которая была в его жизни. Единственная, которую у него отняла эта чертова Последняя война.
Дэн кивнул.
- Скажи мне, что бы ты сделал, если бы смог все исправить?
Не задумываясь ни на секунду, Данил ответил:
- Я бы спас ее.
- Спас?
- Да, - произнес он без тени сомнения.
- Даже зная, на какую жизнь вы обрекаете себя спасением?
- Да.
Проводник задумался. Ему нравился Данил. Нравился своей честностью, своим добрым, но волевым взглядом. Своей любовью, которую он смог сохранить в течении долгих лет, так и не сойдясь более ни с одной из женщин. Именно это и стало фактором, который поставил решающую точку в этом вопросе.
- Хорошо, - ответил проводник. – Я дам тебе возможность все исправить.
- Почему?
- Ты удивлен? Разве не этого ты хочешь?
- Нет…  я… я хочу именно этого. Но почему ты… помогаешь мне?
- Я верю в тебя. Верю, что когда придет время, ты сможешь принять единственно верное решение, чтобы быть счастливым… чтобы вы оба были счастливыми, - поправился он.
Данил посмотрел в его темно-серые глаза.
- Что мне нужно делать?
- Ты знаешь, что тебе нужно делать, Данил. Я же лишь хочу попросить тебя.
- Попросить меня?
- Да. Прошу, помни мои слова. Помни каждое слово из тех, что были произнесены здесь, и не жалей ни о чем. Не жалей.
Дэн поднялся на ноги: все это время он так и смотрел на собеседника снизу вверх.
- Я обещаю…
- Этого достаточно, - ответил проводник и поспешил снова скрыться в своей кабине.
- Куда ты?
Тот лишь слегка обернулся, задержавшись в дверном проеме.
- Я? Изменять твою судьбу.
Сказав это, он скрылся за закрытой дверью в кабину машиниста, оставив Дэна наедине с самим собой. Спустя несколько секунд поезд пришел в движение. Стремительно набирая скорость, он мчался вперед, а на стыках рельс его колеса высекали искры. Едва удерживаясь на ногах, Данил попытался схватиться за первый попавший поручень, но тот словно растворился в воздухе, оставив после себя лишь сизую дымку.
Потеряв равновесие, Дэн повалился на пол, с силой приложившись головой. Прежде, чем сознание покинуло его, он услышал шум несущегося поезда и… людские голоса…

***

- Парень… - раздалось над ухом. Кто-то усиленно тряс его за плечо.
- Мама. Дяде что, плохо? – раздался детский голосок.
- Не смотри, сынок.
- Он жив? Здесь есть врач? – суетился кто-то рядом.
- Откройте форточку, ему же дышать нечем! У моего внука такая же проблема. Вечно, как пересидит за своим компьютером, так в обморок грохается, - ворчала старая женщина. – А может он вообще наркоман?
- Да какой же он наркоман? Смотрите, как он хорошо одет, - встал на защиту чей-то нежный голосок.
- И что? Обокрал, наверное, кого-то, - не унималась старуха. – Сейчас вы ему поможете, а потом будете свои кошелечки искать. Обчистить вас, как нечего делать.
- Да тише вы!
- Цырла! – выругалась бабка, недовольная тем, что ей заткнули рот. Тем не менее, та самая «цырла» положила ладонь на щеку Дэна, подернувшуюся юношеской мягкой щетиной.
- Ты в порядке? Очнись…
Эти слова произвели желанный эффект, и, словно по мановению, Дэн начал приходить в себя.
Открыв глаза, он увидел множество лиц, склонившиеся над ним.
- А!.. – кратко вскрикнул он и постарался отползти немного назад.
- Ну, вот! Я же сказала! Нар-ко-ман! Уже людей нормальных не узнает! Совсем обкололся этой своей дрянью! Тьфу…
- Все… все хорошо…
Среди всех лиц одно выделялось особенно сильно: рядом с ним сидела девушка. Молодая и красивая, с грамотно наложенным макияжем, она была одета в строгий кардиган и пестрый шарф, повязанный сверху. Ее глаза заглядывали в его. Ее рука по-прежнему была на его щеке.
Смотря на нее, он даже не сразу обратил внимание, что пол под ним так и ходит ходуном: поезд стремительно мчался по тоннелю, стараясь как можно скорее доставить своих пассажиров к месту их назначения.
- Кто вы?
- Я, Маша. А тебя как зовут?
- Дэн.
- Рада познакомиться, Дэн, - улыбнулась она. – Ты себя хорошо чувствуешь?
- Да, вроде. А что случилось?
- Ты потерял сознание и упал прямо на лицо.
- На лицо… - повторил он.
- Ты встать сможешь? – спросила она, но прежде, чем он успел ответить, сказала: - Прошу, помогите ему.
Из толпы появился мужчина со скромными очками на носу и весьма нескромной залысиной.
- Давай-ка мы тебя подымем.
Дэн узнал этот голос. Именно его он и услышал первым. Именно этот мужчина тряс его за плечо.
Незнакомец взял его под руку и помог подняться на ноги. Последнее у Дэна получалось весьма сомнительно, потому, что он до сих пор ощущал слабость во всем теле.
- Ну как? Стоишь?– спросили поочередно Маша и ее помощник.
- Стою, - отрешенно ответил Дэн.
- Тебе надо к врачу, - произнес мужчина и прежде, чем он успел что-либо добавить, женский голос из динамиков известил о том, что поезд прибывает на станцию «Парк культуры». – О, как раз кстати.
Все происходящее представлялось бредом, потому что никак не могло уместиться в рамки логики.
Общими усилиями, сопровождаемые взглядами тех, кто пожелал остаться в стороне, они помогли Данилу подойти к двери как раз в тот момент, как за стеклом всеми огнями замелькала станция. Двери распахнулись и его вывели на платформу, ловко лавируя между другими пассажирами. Дэн обернулся и посмотрел на своих спасителей. Девушка и мужчина твердо держали его за руки.
- Большое спасибо вам, но дальше я сам.
- Но я настаиваю, - возмутился мужчина заботливым голосом.
- Нет, спасибо. Я дойду.
- Точно? – спросила девушка, чуть прищурившись и улыбнувшись.
- Точно, - он вернул ей эту улыбку.
Мужчина сделал кивок и вернулся в вагон. Маша последовала его примеру и напоследок сказала:
- Больше не пугай всех так, ладно?
Данил не успел ответить: ее силуэт растворился в людской гуще, заполонившей вагон. Он стоял и смотрел на людей, а они на него, и в этом не было ничего удивительного. Пока не…
Двери закрылись, и Дэн увидел в отражении стекла высокого парнишку двадцати пяти лет, стоящего в длинном черном пальто. Он увидел себя...
- Марго… - только и сорвалось с его губ и в следующий же момент отражение вместе с дубликатом ринулось к выходу из метро.
Циферблат над въездом в тоннель показывал шестнадцатое января 2013 года. Три часа пятьдесят семь минут по полудню. У него оставалось очень мало времени… 

***

Дэн буквально взлетел по эскалатору. Ступеньки под его ногами мелькали со световой скоростью и пропадали где-то позади. Только ему одному было известно сейчас, что через некоторое время это чудо техники больше никогда не будет облегчать жизнь людям, и этот груз давил на него с огромной силой, стараясь придавить к земле и остановить, чтобы он своими поступками не нарушил ход событий.
Время. Как раз таки оно у него было ограничено, и каждая секунда была на вес золота. Каждая секунда могла разделить их с Маргаритой навсегда. Снова…
Не думая ни о чем больше, он не замечал ничего вокруг себя. Он не видел, как люди беспечно покидали то место, которое через мгновение станет оплотом выживания всего человечества. Он не видел, что сейчас совершал те же самые действия, которые были двадцать лет назад.
Двадцать лет назад?
Прошлое?
Нет… настоящее. И только в его силах было изменить чашу весов для многих людей.
Но он этого не замечал. Ведомый единственной упрямой мыслью о своей жене, он бежал вперед, потакая своему единственному желанию – спасти ее жизнь. Лишь это било ему по вискам. И, как бы ужасно это не звучало, именно это и заставляло его не замечать, того, что происходило вокруг.
Обсуждая прошедшие каникулы и скорую сессию, группа студентов сделала первые шаги по лестнице, ведущей вверх, на поверхность. Молодые парни и девушки хохотали, вспоминая самые яркие моменты давно ушедшего лета, и мрачнели, думая о скорых «хвостах».
Рядом с ними шла молодая пара. Он нежно сжимал ее ручку, грациозно затянутую в белую перчатку из тонкой кожи. После этого, он принялся что-то нашептывать ей на ухо. Она же робко смущалась и отвечала ему улыбкой, ловя каждое его слово.
Следом за ними шла целая семья. Папа, мама и красавица дочка. Крепко держась за руки родителей, девочка одним махом перескакивала сразу через несколько ступеней. Ее детское восприятие не позволяло понять, что именно родители помогали ей в этом. Озорница наверняка считала, что это она сама, своими силами делает то, что могут сделать далеко не все взрослые. Что она самая лучшая попрыгунья! И этот факт приводил ее в самый настоящий восторг, что не спешило задерживаться внутри и яркими красками выплескивалось у нее на лице, демонстрируя всему миру ее улыбку, с отсутствующими молочными зубами, и красивые ямочки на щеках. В своем детском восторге она была восхитительна.
Дэн летел вверх, проносясь словно ураган. Лишь краем глаза он заметил этих людей, которые выгодно выделялись среди серой массы скучных лиц. Но даже эта самая масса была живой. Образы этих людей в скоро времени сотрутся из его памяти. Он забудет их, как картинки в хорошем старом кино и все его свободное пространство в голове заполнит лишь она одна. Его личная королева Марго.
Так было прежде. Так было в той жизни, которая была у него до этого момента. Именно те самые люди мелькали, как диафильм, поражая его электрическими разрядами, которые были направлены на то, что таилось в глубине его души.
«Прошу, помни мои слова…»
Последний разряд поразил его как раз в тот момент, когда он преодолел последнюю ступень и оказался посреди Москвы. Живой Москвы. Прекрасной Москвы, наполненной миллионами ни в чем не повинных людей!
Он стоял и смотрел на высотные здания и оживленные улицы. Не способный оторвать глаз, позабывший этот пейзаж из стекла и бетона, он не мог поверить своим глазам. Он отказывался им верить! Он видел свой родной город вновь живым! Вновь дышащим выхлопными газами тысяч автомобилей! Цветущим своими деревьями и аллеями! Улыбающимся своими жителями!
Нет… он не мог в это поверить! Точно так же, как и не мог поверить в то, что все это сгинет в пламени ядерного пожара, которое сожрет всех и каждого! Которое пройдется огромной, раскаленной докрасна мясорубкой, чтобы после себя изрыгнуть лишь опаленные кости того, что когда-то было живым!
Что-то щелкнуло у него в голове.
- Стойте! – закричал он, развернувшись и останавливая вытянутыми руками тех, кто поднимался к нему навстречу из глубины подземки. – Стойте! Вам нельзя выходить! Прошу вас!
На глазах двадцатипятилетнего парня были слезы, и по мере роста той горечи, которая разгоралась в его душе, слезы брызгали все сильнее. Он не мог совладать с тем чувством, которое вралось наружу. Он не могу позволить умереть этим людям! Все они должны жить! Он должен жить! Марго должна жить!
- Прошу вас! – связки были на пределе, и голос дрожал, как никогда прежде. – Прошу, вернитесь внутрь! Это опасно!
- Пацан, хорош прикалываться… - бросил кто-то из негодовавшей толпы.
Никто не воспринял всерьез его мольбы. Никто даже не подумал, что в его словах может быть правда. Стадо скептических взглядов  готово было стереть его в порошок. Иные же смотрели на него, как на психа, который уже давно не в ладах с собой. И лишь горстка людей, маленький, ничтожный процент обратили на него свое внимание, глядя умными глазами. Но, даже если бы они поверили ему, не в их силах было повернуть назад этот живой поток, который собственными ногами нес себя на эшафот.
- Послушайте меня! Пожалуйста! Вы должны мне верить!
Но его слова тонули в гомоне, собранном их смеха и охов осуждения. Люди просто проходили мимо него, порой толкая его в бок или спину, желая остудить пыл.
- Дэн?! – раздалось из-за спины.
Данил обернулся и увидел Равиля. Молодого, полного сил, но все с тем же животиком, который с годами явно прибавил в весе.
- Рав! – в нем он увидел ту надежду, которую уже успел выпустить из своего сердца. – Как же я рад тебя видеть!
- Да что случилось? Мы не виделись всего-то со вчерашнего дня?
- Рав, послушай меня… послушай меня!  То, что сейчас происходит – это очень важно! Ничего важнее этого момента в жизни не было. Прошу, поверь мне!
- Объясни толком, что случилось?
- Я не могу объяснить тебе всего, - Дэн взял друга за плечи. – Ты просто должен довериться мне! Как в школе, помнишь? Рав…
Тот смотрел в глаза другу. Он верил ему, насколько это было в его силах. Ни разу за свою жизнь Дэн не подводил его, и сейчас в его глазах читалась мольба о помощи. Неким подобием шестого чувства он понял, что Данил говорит правду, и он должен сделать все, что было в его силах.
К этому моменты вокруг них собралась толпа зевак. В ней встречались уже знакомые лица.
- Что мне нужно делать? – твердо спросил Рав.
- Ты… вместе с этими людьми… вы все должны сейчас же спуститься в метро! Там и только там спасение! Ты поймешь… вы все поймете! Но сейчас очень важно сделать то, что я говорю. Рав… уговори их.
Большего для Равиля и не требовалось. Перед ним была поставлена задача, и не кем-то там, а его лучшим другом и сейчас за веру в него он готов был отдать кисть на отсечение.
Механизм сработал по плану, и в игру включилась харизма, с помощью которой Рав всегда располагал к себе людей.
- Ну что, народ, вы слышали этого паренька? Похоже, нам всем действительно лучше спуститься на станцию.
Поначалу казалось, что это прозвучало неубедительно, но это суждение было ошибочным. Многие из тех, кто уже давно сомневался в том, что парень нес бред, начали разворачиваться и направляться к лестнице, не спуская глаз с друзей.
- Подтягиваемся, подтягиваемся! Организованней, товарищи. В крайнем случае, потеряете от силы полчаса.
- А деньги на проезд? – спросил кто-то из толпы, и этого энтузиаста поддержали несколько голосов.
- Не обеднеете, - Рав не собирался отступать. Его вера в друга была непоколебима. – А особо жадным я сам проезд оплачу.
Это произвело внушительный эффект, и еще одну группа людей, которых насчитывалось около дюжины, направилась вниз. А дальше? Дальше все случилось просто и по накатанной. В этот момент Дэн был благодарен тому стадному инстинкту, который порой присущ многим из рода человеческого. Стоило только двум-трем десяткам людей спуститься вниз, как вся процессия изменила свое направление. Равиль тоже не стоял на месте: расхаживая взад-вперед, он подогревал толпу витиеватыми фразами, то и дело, называя всех господами и дамами. Надо отдать должное, такому влиянию на общество, какое было у Рава, мог бы позавидовать даже сам Моисей. Люди послушно следовали в подземку, еще даже не подозревая, в каком неоплатном долгу они останутся перед Дэном, спасшим их жизни.
Прошло около пятнадцати минут, и друзья с удивлением отметили, что к группе беженцев присоединились и многие прохожие, оказавшиеся поблизости.
- Рав…
- Знаю. Спасибо мне, - подмигнул он. – Может, все-таки скажешь, зачем все это? Лично я ничего против не имею, но если окажется, что это розыгрыш, то нас всех растерзают и пустят на колбасу.
- Не окажется. К сожалению, все, что происходит, уже происходило прежде. Вернее, должно произойти… Ох… я и сам уже запутался. Но одно я знаю точно, что сейчас это единственный выход.
- Хорошо, будь по-твоему. Ну что, идем?
- Я не могу.
- То есть, как это «не могу»?
- Я должен забрать Маргариту.
Именно в этот момент Равиль окончательно убедился, что все на самом деле хуже, чем он мог себе представить.
- Я вернусь… мы… мы с Марго сразу вернемся, как только я ее заберу.
- Хорошо, только не задерживайся.
- Мы успеем. Мы должны успеть.
- Я буду ждать вас на станции.
- Хорошо, мы найдем тебя. Рав…
Дэн слушал свое сердце, которое говорило, что все хорошо. Но, в то же время, его разум кричал о том, что это эта встреча вполне может стать последней.
- Ты всегда был мне лучшим другом.
Рав ничего не ответил ему. Да этого и не требовалось. Они обнялись по-мужски сдержанно, как могу отняться только друзья, которые знали друг друга большую часть своей жизни.
- Дань. Ты только поторопись, ладно?
- Конечно…
- Ну, все… - они сделали шаг в сторону друг от друга. – Беги. Она ждет тебя.
- Чтобы не случилось, просто будь на станции. Просто будь на станции! – прокричал Дэн, пускаясь в бег.
Рав провожал его печальным взглядом. Ровно так же, как и его друг, он расставался с тяжелым сердцем. После того, как Данил скрылся за перекрестком, он мысленно пожелал ему удачи, и шагнул на первую ступеньку, ведущую на станцию метро. Первый шаг к его новой жизни.

***

Город еще не успел окончательно понять, что произошло. Внезапная тревога, разорвавшая своим воем все пространство, внесла невероятную смуту в людей. Они не знали… не предполагали, что все предостережения, которые когда-то вдалбливали в их умы на уроках гражданской обороны, могут однажды иметь под собой реальный вес. Люди не знали что сделать, и поэтому большинство из них просто растерянно перебирали ногами, искренне надеясь найти того, кто сможет дать им ответы и сказать, что нужно делать.
Во всем городе был только один человек, который знал, что произойдет в скором времени. Знал, что сегодня именно тот самый день, который пророчили на протяжении столетий. Знал, что сегодня все кончится, и счет в этой игре будет открыт далеко не в пользу человечества. Оно потерпит поражение и никто не мог знать, какое количество нулей будет в той цифре, которая укажет на количество лет, в течении которых они будут бороться за свою жизнь.
Четвертый этаж остался позади, а тут и пятый был на подходе. Дэн поднимался все выше  и выше. Сейчас  только несколько десятков ступеней отделяли его от Маргариты, и он преодолел их в считанные секунды.
Старенькая деревянная дверь, преграждавшая вход в их квартиру, была не заперта.
- Марго…

***

Она стояла у окна.
Лучи света, проникающие в темную квартиру, придавали ее силуэту красивый контражур, который напоминал небесное сияние. Объятая светом она была прекрасна, как никогда прежде.
Ее глаза были закрыты. Какое-то время она растерянно следила за тем, как город медленно обволакивает хаос. Но потом, поняв, что все попытки что-либо предпринять тщетны, Марго сомкнула веки, сложив вместе свои длинные красивые ресницы.
До нее не доносилось никаких звуков. Они наполняли пространство вокруг нее, но не могли пробиться сквозь толстую преграду безразличия ко всему происходящему. Оно перестало иметь для нее значение сразу после того, как оператор сотовой связи сообщил о том, что Данил находился вне зоны доступа. Мобильный телефон выскользнул из ослабевших пальцев и с глухим стуком ударился о пол. По его черному пластиковому корпусу пробежала узкая змейка трещины. Экран погас точно так же, как погасла надежда в сердце Маргариты.
По ее милому лицу пробежала какая-то эмоция, которая вскоре нашла выход. Плотно сжатые веки не смогли удержать крупную слезу, и она, прорвавшись сквозь этот тонкий барьер, устремилась вниз по щеке, оставляя за собой мокрую соленую дорожку.
Какая-то струнка в ее душе лопнула, а ее последняя нота уже уходила в небытие.
Это был конец.
Открыв глаза, полные слез, она продолжала стоять возле тонкого стекла, отделявшего ее от всего остального мира. Абсолютно абстрагировавшись, она не заметила, как в белом прямоугольнике входной двери возникла фигура человека. Она не услышала, как гость произнес ее имя. Но в то же время, она почувствовала чье-то присутствие, но старалась не думать об этом, боясь спугнуть то невесомое, что сейчас слегка коснулось ее.
В этот момент, прямо за ее спиной фигура остановилась, и до слуха девушки донеслось легкое:
- Марго…
Ее глаза задрожали, а слезы хлынули с удвоенной силой. Она обернулась и увидела его лицо. Прекрасное и родное, оно было залито светом. Она увидела его глаза, и прочитала в них спокойствие и уверенность, которых ей так не хватало.
Зарыдав, она бросилась в его объятья, потому что у нее больше не было сил держаться. Она просто хотела почувствовать себя женщиной. Слабой и уязвимой. Любимой…
Данил обнял ее. Обнял так, как никогда прежде. Для них обоих это была долгожданная встреча. Только она ждала ее пять часов. Он же ждал двадцать лет…
- Тише, моя девочка.
- Даник… - сказала она рыдая.
- Ну, все. Перестань. Все будет хорошо…
- Даник, я так люблю тебя. Я люблю тебя.
Сердце молодого человека сжал с такой силой, что, казалось, вот-вот остановится, и он прижал ее к себе еще сильнее.
- Я тебя тоже… - ответил он, и в честности его слов не было и капли сомнения. – Боже… как же сильно я тебя люблю…
- Даник…
- Да…
Они посмотрели в глаза друг другу.
- Поцелуй меня…
Молодой человек с нежностью прильнул к ее губам, а она охватила его руками и готова была раствориться в этом объятье.
«Прошу, помни мои слова…»
И он помнил. Проводник помог ему осознать, что самым важным в жизни для него был этот момент! Именно эти секунды единения, когда они были переполнены счастьем и по настоящему любили друг друга больше всей жизни! Она принадлежала ему, а он всецело принадлежал ей. Это было прекрасно, и кроме этого больше ничего не имело значения.
На этот раз он не упустил свой шанс.
Сквозь окно было видно, как по небу двигалось несколько ярких точек, которые опускались все ниже и ниже к земле. До конца всего живого осталось не больше пару мгновений, но это уже не имело никакого значения. Они наконец-таки были вместе, нарушив все каноны вселенной. И это было самым главным.
- Больше я тебя не оставлю… - сорвалось с его губ как раз в тот момент, когда они были поглощены ослепительным светом…

***

- Двадцать лет… - произнес человек, стоявший лицом к небольшому алтарю.
Ему никто не ответил. Несмотря на большое количество народа, ни у кого не хватило храбрости, чтобы что-то вымолвить.
Рав стоял с зажженной свечой в руке, точно так же, как и все остальные люди, которые находились в помещении алтаря и на подходе к нему. В день памяти вся станция собралась возле святыни, чтобы почтить тех, кто отдал свои жизни в обмен на их спасение.
В окружении большого количества огней, на небольшом постаменте, накрытом бордовой тканью, стояла маленькая фотография. На ней были изображены парень и девушка, которых знала вся станция. Их лица светились от радости, улыбки были безупречны, а глаза счастливы. Они любили друг друга, точно так же, как любили и всякое проявление жизни. Они были живыми, и память о них навсегда осталась в сердцах тех людей, которых Дэн двадцать лет назад уговорил спуститься в метро.
От подбородка Равиля оторвалась слеза, которая практически беззвучно упала на пол. В этот момент, он внезапно что-то вспомнил. Что-то явно хорошее и чистое, от чего на лице начальника станции возникла добрая улыбка. Он вспомнил, как они научили его жить.
- Все в порядке, дорогой? – спросила женщина, крепко сжимавшая его руку.
- Да, да… все хорошо, - ответил он, с любовью посмотрев на свою жену. Она улыбнулась ему в ответ.
Рав сохранил эту улыбку, после чего снова повернулся к фотографии, и произнес одно лишь слово:
- Спасибо…
Где-то там, на поверхности, среди бесчисленных обломков покоились два человека, которые доказали, что истинную любовь не сможет побороть даже время.
Даже время…



My best friend gave me the best advice,
He said each day's a gift and not a given right.
Leave no stone unturned, leave your fears behind...
And try to take the path less traveled by.
That first step you take is the longest stride.

If today was your last day,
And tomorrow was too late.
Could you say goodbye to yesterday?
Would you live each moment like your last?
Leave old pictures in the past,
Donate every dime you have?
If today was your last day...

If today was your last day...

Against the grain should be a way of life,
What's worth the prize is always worth the fight.
Every second counts 'cause there's no second try,
So live like you'll never live it twice.
Don't take the free ride in your own life...

If today was your last day,
And tomorrow was too late.
Could you say goodbye to yesterday?
Would you live each moment like your last?
Leave old pictures in the past,
Donate every dime you have?
Would you call old friends you never see?
Reminisce of memories,
Would you forgive your enemies?
Would you find that one you're dreamin' of?
Swear up and down to God above,
That you finally fall in love...
If today was your last day...

If today was your last day...
Would you make your mark by mending a broken heart?
You know it's never too late to shoot for the stars,
Regardless of who you are...
So do whatever it takes,
'Cause you can't rewind a moment in this life...
Let nothin' stand in your way,
'Cause the hands of time are never on your side...

If today was your last day,
And tomorrow was too late,
Could you say goodbye to yesterday?
Would you live each moment like your last?
Leave old pictures in the past,
Donate every dime you have?
Would you call old friends you never see?
Reminisce of memories,
Would you forgive your enemies?
Would you find that one you're dreamin' of?
Swear up and down to God above,
That you finally fall in love...
If today was your last day...