Сифилитик

              Партия - Ум,Честь и Совесть нашей эпохи, эпохи коммунизма.



 Воскресение –хороший день. Советские люди в воскресение отдыхали. Валялись полдня в кровати, долго и много завтракали, поправляли голову после субботних застолий в гостях. Суббота –очень хороший день. В субботу советские люди долго спали, собирались в гости, а в гостях сидели до утра, без оглядки выпивали и закусывали, помня, что завтра воскресение и можно будет, не спеша на работу, поправить голову – опохмелиться и поесть чего-нибудь жирного. Но самый лучший день – пятница. После работы советские люди устремлялись от опостылевших супругов к своим любовницам и любовникам, искали острых ощущений, новых знакомств и приключений. Дома, как водится, врали, что задержались на работе. Да мало ли что врали. Собрание было. Профсоюзное, комсомольское или партийное. А потом ходили подарок начальнику покупать к дню восьмого марта. Уж чему - чему, а врать коммунисты народ научили. И к этому времени страну охватила эпидемия банно-саунового вранья. То есть стало модным ходить в сауну. Все врали, что ходят туда мыться. В саунах пили, ели и, конечно, вступали в интимные связи с малознакомыми женщинами. Нет. Проститутками их ещё не называли. Это были просто новые знакомые. Пригласить девушку в сауну было престижно. А отказаться от приглашения в сауну девушки не могли. Мёдом там что ли было намазано? Сауны строили поначалу в спортивных залах под псевдонимом восстановительного центра. Потом сауны стали строить в самых модных гостиницах города. Сказывалось влияние финских туристов. Пятница - самый потрясающий день  трудовой  недели строителя коммунизма.
      Стоял ноябрь. Лёгкий осенний морозец напоминал о необходимости покупки новой пары обуви. Подошвы старой, почти как новой, зияли дырами. Непозволительно много приходилось ходить с работы на работу. Я халтурил, где только мог, и копил деньги на дачу. Ремонтировать новыми подмётками туфли уже надоело. Они отваливались на второй день и никто не признавал себя виноватым. Деньги улетали на ветер. Обнадёживала скоропостижная смерть Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. По телевизору показывали бесконечную очередь плачущего народа, проходящего возле гроба в Колонном зале Дома Союзов. На сердце у меня было легко и радостно. Тешила надежда на перемены к лучшему. К ещё более лучшему. К самому лучшему на свете.
      Домой я вернулся рано и хотел пойти погулять с детьми на Петропавловку. Сел в кресло, взял журнал. С кухни примчался рыжий кот и начал грызть мои ноги. Видимо его давно не кормили. На столе по углам круглого аквариума металась золотая рыбка. Наверное хотела чем-нибудь угодить хозяйке. А может тоже была голодная. В детской комнате слышался гомон волнистых попугайчиков. Или они просто пели о корме на птичьем языке. Мои дети Оля и Тима любили животных и просили купить ещё тигрового питона. Я протестовал. Чувствовал подвох. Позвонил мой приятель Миша и загробным голосом спросил меня
 - Ты мне друг, Коля?
 - В каком смысле? – насторожился я. Может денег взаймы попросит?!
 - Я могу довериться только тебе. Ты же знаешь, что я рассматриваюсь в обкоме на заграничную командировку?
 - Знаю, а что?
 - На меня пришла анонимка. Поездку могут зарубить.
 - Не дай Бог! А что пишут?
 - А то ты не знаешь? –пошутил Миша. В моде был анекдот про малыша Нострадамуса, который спрашивал у мамы, что она сварит на обед. Мама, потрепав шалуна за    ушко,озорно отвечала - «А то ты не знаешь?»
 - Можешь помочь мне с врачом? У меня яйцо опухло, как груша. У тебя есть знакомый уролог?
 - Уролог-венеролог? А раньше оно у тебя меньше груши было? Как вишня, что ли?
 - Мне не до смеха, Коля. Ну, наверное, венеролог.
 - А ты с чужой женой переспал, проказник?
 - Ну было дело, в сауне "Прибалтийской", в прошлую пятницу. Я туда с обкомовскими дружками ходил. Шытарев, Можаев, комсомолки. В бассейне плавали как наяды. Вода, правда, холодная была. Но всё равно, романтично. Я не удержался.
 - Ай-я-я-я-я-й!!! Стыдно, Миша. А ещё член партии коммунистов!? Ум, честь и совесть нашей эпохи.
 - Но ведь член!
 - Да уж. Член со страусиным яйцом. Падкий до романтических соитий в бассейне. А со своей женой успел переспать?
 - В том-то и дело, что успел. Чего я и боюсь. Хочется провериться. Чтоб уж жить со спокойной совестью.
 - С совестью? Да ещё и со спокойной. Ну ты азартен, Парамоша.
      Мы договорились встретиться через час на углу Невского и Литейного. Там, в угловом доме у кинотеатра "Октябрь", на втором этаже находился районный кожно-венерологический диспансер, где работал кудесник провокаций и трихомонад Яков Шмарьевич. Весь ночной сброд с Невского проспекта, совершив случку в укромном уголке питерских закоулков, бежал к нему и получал порцию профилактического спрея. Кто пренебрегал профилактикой, торчал в коридоре через несколько дней и проходил более трудное испытание – прижигание простаты ляписом. Яков Кошмарьевич брал в руку полуметровый стальной штырь с палец толщиной и, смазав его каким-то ядом, засовывал в мочеполовой канал очередного Казановы. Глухой мужской стон, наверное, был слышен в райкоме коммунистической партии, который размещался в квартале от КВД по Невскому проспекту. У Аничкова моста. Коварство половых инфекций состояло в том, что проявлялись они не сразу, а через несколько дней. А ещё хуже - через полтора месяца. И до того момента пылкие и жадные до страсти особи обоих полов чувствовали себя абсолютно здоровыми и могли дать партнёру любую клятву.
      Пришлось отложить потёртый журнал с забавным повествованием "Час пик" Ежи Ставинского и поехать выручать товарища. Миша, всегда бодрый и готовый к исполнению любого приказа любого правительства, врущий не моргая своими партийными зрачками, прихромал грустный и испуганный. Мы пожали руки и, поднявшись на второй этаж, вошли в коридор диспансера. С Яков Шмарьевичем меня познакомил мой приятель Витя, студент Первого меда и спортсмен-фехтовальщик. По праздникам мы ходили к нему в институт на танцы и, натискавшись незнакомых студенток в закутках длинных коридоров, искали спасения от  последствий случайных половых связей. Яков Шмарьевич всегда помогал порцией ляписа, чтобы после встречи со обворожительной незнакомкой в самце не осталось на память лишних трихомонад.
      Народ, потупив взоры, сидел на стульях вдоль серых стен диспансера и ждал своей участи. Что не говори, а подвергнуть свои половые органы хирургическому вмешательству - дело не из приятных. Сдирая трусики с толстой аппетитной попки, о такой расплате никто не думал. Думали, что всё бесплатно, всё по любви. Но случайную беременность встречали легче, чем гонорею. Всем, видимо, казалось, что молодёжь в нашей стране кристально чистая, с белоснежными улыбками, руками, ногами и всем, что между ними. Сделать аборт было проще, чем вырвать зуб мудрости. Анестезию тогда не практиковали ни в том, ни в другом случае. А терпеть боль при аборте было привычнее и легче, чем зубную.
      В регистратуре нас огорчили тем, что сегодня вместо Яков Шмарьевича принимает София Львововна и к ней большая очередь. Несколько потайных слов вынудили медсестру устроить Мише срочный приём. Я подпирал стену и думал о своём, с чувством выполненного долга. Когда Миша вышел от Софьи Львовны, лица на нём не было. Речь его была настолько бессвязна, что я не мог понять сути дела. Отстранив рукой очередного трихомонадного Джо, я зашёл в кабинет и попросил сатисфакции. Софья Львовна без обиняков сообщила мне, что она вызвала наряд милиции и медицинский транспорт из кожно-венерологической больницы.
 - Ваш друг болен социально-опасной болезнью и я не собираюсь рисковать своим местом. По закону я должна принудительно поместить его в лечебное учреждение закрытого типа.
 - Доктор, а вы не ошиблись? Он ведь порядочный человек.
 - Миленький мой. Я ошиблась один раз, когда родилась в вашей стране. У него язвы на члене и эпидедимит левого яичка. С такими признаками люди уже умирают от сифилиса. А что до порядочных людей, то половина Смольного прошла через мои руки, а другая половина, думаю из КГБ, пациенты Яков Шмарьевича.
 - А может быть можно обойтись малой кровью, может лечение на дому. Я вам буду очень, очень благодарен.
 - На дому у него нос провалится. И потом нужно установить его половые связи. Да, жену нужно начать лечить как можно раньше. Если вы настоящий друг,то приведите её к нам поскорее. А она пусть захватит своего полового партнёра. Да и половую партнёршу вашего друга нужно разыскать. Не загружайте советскую милицию лишней работой. Им бы с диссидентами справиться.
 - А это заболевание у нас в стране лечится?
 - У вас оно только подхватывается, а лечится у нас. По пять кубиков пенициллина в ягодицу через каждые два часа тридцать дней. Я ясно излагаю?
 - Очень, очень. Спасибо вам за всё.
 - Не задерживайте меня. Больные ждут. Им нужна медицинская помощь. И намотайте себе на нос, пользуйтесь презервативом. Или не вступайте в беспорядочные половые связи.
 - Так где же их взять?
 - Что? Половые связи? Или презервативы?
 - Презервативы.
 - Купите в «Берёзке»! Или у фарцовшиков на Невском. По блату.
      Миша, как говорят китайцы, потерял своё лицо. Он сидел в углу, положив голову на колени и смиренно ждал милиционера. Не ожидал он от друга такой услуги. Вскоре приехал наряд милиции и транспорт из больницы, очень похожий на воронок. Мишу повели под белы руки, а мне только сообщили адрес больницы - улица Восстания, дом 45.
      Это было совсем недалеко от Невского. Больница размещалась в шикарном старинном особняке, но все двери оказались закрыты. Это была больница для сифилитиков закрытого типа. В приёмном покое, куда с трудом я пролез, миловидная сестричка рассказала мне, что в пятницу вечером врачей не бывает. Содержатся здесь, в основном, люди из тюрем и других позорных заведений и, что в первую очередь о болезни  сообщают им на работу и следят за их вредоносным влиянием на общество.
     Часа два я ходил под окнами и ждал, что из них выпадет вниз головой мой друг. Я бы стал первым в комиссии по организации похорон. Коммунисты к этому относились всегда очень серьёзно. Будто в жизни более важных моментов не бывает. Наконец он выглянул и сквозь слёзы попросил сообщить обо всём жене. Телефона, чтобы пациенты звонили домой, в больнице не было, а почтовых голубей давно сожрали местные кошки. В палате, которая при буржуях была бальной залой, стояло сорок пять коек, пенициллином его уже начали колоть и будут продолжать до понедельника. В понедельник после выходных на работу должны придти врачи.
     Когда я позвонил его жене и сказал, что Мишу поместили в больницу по подозрению на сифилис, она потеряла дар речи. Потом стала блеять маловнятную дребедень, из которой мне стало ясно, что в беспорядочных половых связях она его давно подозревала. Но когда я сообщил, что ей нужно явиться к врачу в кожно-венерический диспансер с её половым партнёром, не дожидаясь розысков органами внутренних дел, она скисла. Сквозь рыдания она сокрушалась о сломанных карьерах и разбитых семьях. Потом Наташа спросила у меня адрес КВД, больницы и список продуктов, разрешённых к передаче.
- Питаться ему нужно хорошо. Ему нужны витамины - по матерински заботливо, заключила она.
     На следующее утро, в погожий субботний денёк, я расхаживал под окнами больницы и перекрикивался с сифилитиками. Миша пообвык в новых обстоятельствах, ловко бросал мне холщовый мешок на верёвке, просил принести кефиру и папирос для соседей. Сам он не пил и не курил. Да и с женщинами...В общем, по партийным характеристикам слыл примерным семьянином. Соседи загибались от сифилиса, но с привычкой курить не расставались. В ближайшем гастрономе на улице Некрасова, в очередях, ожидая изобилия, толпился советский люд. Я носил из гастронома всякую снедь, а Миша ловко поднимал её по верёвке наверх. Видимо в нём заговорили гены революционных предков. Больше всего он боялся, что обо всём узнают в Смольном и второй секретарь ОК КПСС Ходырев не выпустит его в Иран, на строительство атомной электростанции. А без этого ему квартиру не купить. А если квартиру даст государство, то он купит «Волгу» или дачу. Планы роились в Мишкиной голове.
     В воскресение я снова навестил друга и нос к носу столкнулся с его женой. Она взяла всё вину на себя, проклинала женщин за слабость, а мужчин – за антисанитарию душевных отношений. Говорила, что в понедельник пойдёт на приём к Софии Львовне со своим знакомым, чтобы не беспокоить зря милицию. Он был в шоке, но на приём у врача согласился. Порядочный был человек. Интеллигентный.
     В понедельник к вечеру, после работы, я заехал в больницу навестить друга. Попросил жену забрать детей из детского сада. Достал по блату килограмм апельсинов. В них много витаминов, а витамины Мише сейчас очень нужны. В окне появился его краснорожий сосед и радостно заорал, что Мишу выпустили на волю. В приёмном покое его лечащий врач любезно сообщил мне, что никакого сифилиса у моего друга пока нет. Это было воспаление на фоне герпетической инфекции, которая выскакивает в виде гнойничков у людей на губах и других интимных участках кожного покрова, но лечению пока в СССР не поддаётся. Врач КВД просто не разобрался или перестраховался. Социальной опасности эта болезнь тоже не представляет. Но целовать женщин с простудой на губах он мне не рекомендовал.
- Так что советую и вам, и вашему другу вести здоровый образ жизни, закаляться и не злоупотреблять случайными половыми связями. А если что - милости просим в наше заведение - заключил доктор и крепко пожал мне руку на прощание.
     По телефону Миша разговаривал со мной неохотно. Жаловался на головную боль и плохое самочувствие. Повторный анализ показал, что реакция Вассермана у Миши отрицательная. Всё остальное в нём было положительное и вскоре он с женой уехал на работу в Исфаган. А вернувшись из командировки, устроился на работу в Смольный, получил квартиру на Мойке рядом с Пушкиным, купил дачу, машину и вёл здоровый образ жизни. Встреч со мной он почему-то избегал. А я не настаивал. В аптеках, гастрономах и булочных стали продаваться импортные презервативы и опасность заражения при случайных половых связях отпала сама собой.