1985 год 11 июля. Где-то сидит враг

        Записался в КВЦевскую библиотеку. Через перегородку какой-то производственный отдел и оттуда гремит голос мужчины лет 55-и, объясняющий непонятливой собеседнице или коллеге:

— Склад переполнен деталями, которые никто не хочет брать. Что делать, строить новый склад?!

У Люды Волковой новый муж поехал с ее 8-летним сыном на моторке. С корабля увидели, как посередине реки моторка закрутилась на месте, потом задрала нос, и оба утонули, пока к ним доплыли. И не могут, какие сутки, найти тела.

Ярушин высказал предположение, у него есть моторка, так что он лучше другого знает, что такое может произойти и как: моторка наехала на буй, привязанный тросом, который намотался на винт мотора, и поэтому лодка задрала, нос.
Много неясного, если он умел плавать, значит, потерял сознание. Роковая женщина. Ее первый муж повесился через год после свадьбы, когда она была в положении. И сейчас она в таком же состоянии, одна, и неизвестно, кто родится?

К нам в бригаду пришли два парня после армии, один служил в Польше, долг которой США 27 млрд. долларов. Много   товаров, но мало продуктов, частники продают только излишки. Солдаты привозят домой товаров на 60 тысяч злотых. Он служил в разведывательном десанте. В Польше всего две наших дивизии, но зато на соседнем острове 25 тысяч наших солдат. Девушки не прочь выйти за русского, чтобы уехать в Союз.

       Человек совершеннейшее творение природы, но почему-то утратил способности к мгновенному счету, телепатии, гипнозу, лишь некоторые сохранили эти качества. Хрупкая грань между здоровым человеком и дебилом,  не так соединились нейроны, и человека нет — животное. В будущем наука восстановит эти способности.

Не хочется перечитывать классику, там всё застывшее, без откровений, всё знакомо. Современники более интересны, так как не знаешь, на что они способны, а вдруг что-то интересное? Отсюда больший интерес у всех к документальной и исторической литературе. Ценна только информация, а у классиков она приближается к нулю, так как давно известна. Знаком почти со всеми, перечитал, если не все, то всё же имею представление, чтобы понять — у этого больше нечего взять.

Уверен, наступит такое время, когда книги, так сейчас раскупаемые, станут ненужными и люди будут их выбрасывать, особенно те, которые покупают их ради моды. Мода пройдет, да и другие не будут приобщать,  зачем, если можно нажать на кнопку и вся нужная информации на экране.

У Нины деревенская жадность. Она всю жизнь завидовала тем, кто покупает книги. Сейчас у нее то благополучие, когда и она может покупать, не задумываясь, нужна книга или нет? Я ей говорю, что и внуки не будут читать, так же как и ее дети не читают, но она не решается согласиться с моими доводами.

А мне хочется, чтобы эта нелепая мода закончилась, и книги наконец-то появились в магазинах. У нас в Автограде единственный книжный магазин, который в субботу и воскресенье не работает. Действительно, чего продавцов зря мурыжить, когда торговать нечем, пусть они отдыхают, как все люди, а в будние дни все на работе. Огромный зал пустой, как и полки, на которых расставлены одни и те же книги.

16 июля. Перечитываю Анатоля Франса. «Маленький Пьер» прелестен. Сначала не хотел читать, но, начав, не мог остановиться. У каждого человека такая ностальгия по детству. Но не всякий так опишет. Умение и знание материала.

В газете описан случай с гибелью мужа Волковой, который без разрешения взял моторную лодку, с неё даже слили бензин, чтобы никто не смог ею воспользоваться. Но он где-то достал бензин, и к тому же, неправильно управлял лодкой, дистанционно, и лодка перевернулась. На ней не было ни единого повреждения, а на голове Петрова большой шрам на лице. Видимо, лодка бортом стукнула по  голове, и он сразу потерял сознание, а мальчик не смог сам выплыть.

Люда от переживаний слегла в больницу. После этого взяла отпуск, потом перешла на легкий труд, то есть ничего не делает, просто сидит на скамейке. На лице скорбь, печаль, отрешенность от общих забот. В конце августа пошла в декретный отпуск. Мы её обрабатываем. И не только её, но и других подснежников, которые состоят в услугах наших начальничков. Нам, рабочим, деньги, как бы, и не нужны.

17 июля на обеденном перерыве в будке начальника участка Юра Кумпяк рассказывал о своей поездке в Японию в феврале этого года. Большую часть говорил прописные истины.

Может быть, остальные ребята их и не знали, но мне скучно выслушивать общеизвестные факты, да и притом, косноязычным языком. Лектор с него никудышный, хотя он и старался, начав с введения о политическом значении и местонахождении самой Японии, и почти ничего не говорил о своих личных впечатлениях, которые для всех более интересны. Этого нигде не прочитаешь.

Пришлось задать наводящие вопросы, так как время перерыва заканчивалось, а он так ничего и не рассказал. Сказал, что пришлось есть необычную пищу в виде лягушачьих лапок, которые он принял за куриные. Бульон пах прогнившим картофелем. Мясо и рыба подаются сладкими. Вероятно, путается в ценах: говядина у него получилась по цене в 4 рубля за килограмм.

Всем известно, что везде говядина очень дорога. Не все могут ее позволить. Рабочие технически очень грамотные, итальянцы не идут с ними ни в какое сравнение. Русские ближе к японцам, чем к итальянцам, особенно те, кто закончил техникум. Поразило, что рядом сидящие работницы, ни разу не обмолвились, ни одним словом, дисциплина жесточайшая.

19 июля. В «Литературке» академик написал о том, о чем я сам не раз думал: в сберкассах простаивают, не работают простейшие калькуляторы, некоторые из-за брака, некоторые из-за неумения мастеров починить их. Не получится ли так, что, закупив дорогостоящее оборудование — компьютеры — оно будет простаивать? А для этого есть все предпосылки: слишком многого брака выпускается предприятиями. Нужно на порядок поднять качество, а потом уже агитировать народ за персональные компьютеры.

Нет ни одного номера «Литературки» без упоминания о компьютерах. Словно народ упирается, а они уговаривают заниматься, мол, не пожалеете. На самом деле, всё наоборот. Никого уговаривать не надо, все хотят, но их-то нет, и не скоро появятся, судя по всему. Заметного скачка не будет при всем нашем желании. Даже на нашем заводе станки с ЧПУ работают с большим трудом. И, думаю, заметного прогресса не будет ещё лет 20.

Слишком распущено сознание рабочих и администрации, не могут решить элементарной задачи. Пять дней назад приезжал наш министр автопромышленности   Поляков, накричал на руководителей и уехал. А что от этого изменилось? Как работали спустя рукава, так и работают. План для 06-ой спущен на июль по 68 машин, а выпускают с трудом по восемь — нет комплектующих.

Мне все время кажется, что где-то в руководстве сидит враг, которой всё делает для того, чтобы не делать нормально, тем более что для этого и усилий прилагать не надо — нужно просто ничего не делать, или создавать видимость работы. А если что и делается, то помимо их желания, и за это они ещё ордена получают.  А народ дивится всему этому. За что награда?

21 июля, со зла, и сильно расстроенный, пробегал 48 минут. Мог бы бегать больше, но натер между ногами, и завтрашний бег под сомнением.

В мастерской приемщица отказалась принять заявку на холодильник из-за отсутствия терморегулятора. А когда они появятся, то будут устанавливать тем, у кого уже приняли заявки. И, если у меня примут заявку, то мне может снова не хватить, и я буду опять жаловаться.

В прошлую пятницу мне пришлось отпроситься с работы и бесцельно прождать мастера, который так и не пришел, хотя заявку приняли и сказали, что терморегулятор есть. Зашел к мастеру цеха, она сказала, что терморегулятора вообще не было, поэтому мастер не пришел, тут же подошел к приемщице, она сказала, что терморегуляторы были, но вам не хватило.

Получился заколдованный круг, из которого можно вырваться, если предложить взятку только за то, чтобы они сделали то, что должны делать без   проволочек, за это им и  зарплату платят. Но я взятку не умею давать, психологически не способен, поэтому мне оставался единственный способ — уйти не солоно хлебавши, и страшно злым.

В тот же день написал письмо в газету «Известия» и местное ОБХСС. Подозреваю, что не будет никакого прока, ничего не изменится. Но молчать нельзя, иначе вконец обнаглеют. На мою запись в книгу жалоб и глазом не повели, будто так и надо. Уязвленный,  сказал:

— Вы бы хоть прочитали, что я написал.

Равнодушно прочитала и снова ничего не сказала. Книга жалоб сделана в виде ученической тетради,  при желании её можно выбросить на помойку по мере заполнения, и никого это волновать не будет.

Через неделю меня вызвали в милицию. Молодой следователь, в отлично сшитом и дорогом костюме, на руках дорогие часы, за какие заслуги всё это? встретил с усмешкой, мол, ай-яй-яй, какие нехорошие, обидели дядю.

— Вам намекали, чтобы дали взятку?
— Нет.
— Тогда здесь нет уголовного преступления. Есть злоупотребление служебным положением, волокита.

Это я и без него знаю. Про явное вымогательство он ни слова не сказал, а у меня не было настроения спорить и доказывать свою правоту. Знаешь, что ничего не добьешься, когда настроены против тебя, когда у них есть дела поважнее, позначительнее. Воруют на миллионы, а тут какое-то примитивное вымогательство, каких случаются миллионы, и никто не жалуется, нашелся поборник правды.

Подписал показания и ушел. Я и не надеялся, что всерьёз возьмутся за вымогателей. Точнее, всё же слабая надежда была, а вдруг у них что-то изменилось? Или, хотя бы придут в эту приемную контору и возьмут с них взятку, якобы за прикрытие этого дела. Я хотя бы отомстил за пренебрежительное отношение к себе.

Но нет, они верны себе, всё по-старому. К тому же, бойцовский пыл сбило то, что по письму Вики нам прислали с завода-изготовителя холодильников, термостат, мастер установил. Обычно они не присылают. Мастер так и сказал:

— Вам повезло, что прислали.

Когда приемщица узнала, что у нас есть термостат, сказала:

— Где доставали, там и ставьте.

И не захотела принять заявку. Но мастер согласился прийти и установить, потому что они работают на сдельщине, и заинтересованы в заявках. Установка простая, можно было и самому поставить, но я не рискнул, да и Вика поостереглась мне доверить, даже не разрешила раскрывать бандероль, чтобы мастер не придрался, что мы с левых рук где-то достали ворованное.

Взял четыре рубля за установку, снял кнопку полуавтоматической оттайки, которой ни одна хорошая хозяйка не станет пользоваться, так как после нажатия этой кнопки холодильник не будет работать 2-3 дня, а за это время все продукты испортятся. Когда в первый раз Вика воспользовалась этой кнопкой, она подумала, что наш «Полюс» испортился, коль снова не включается в работу. Напереживалась: вечно мы купим бракованную вещь, только гарантия кончилась.

В Старый город езжу редко. Однажды возвращался домой в переполненном автобусе. На переднем сидении молодая женщина с мальчиком лет четырех, рядом пожилая женщина, бабушка мальчика, который беспокойно вертится на коленях матери. Ему явно скучно. Дерзко смотрит на взрослых, потом на мать и начинает ей больно щипать лицо, шею. Губы презрительно морщатся.

Ему явно нравится доставлять боль матери. Она стоически терпит, даже не морщится и не пытается убрать его руки, или шлепнуть по ним. Бабушка тоже молчит, не осуждает опасно разбаловавшегося ребенка. У рядом стоящих теток круглые глаза. Одна не выдерживает, выговаривает:

— Нельзя так воспитывать мальчика. Кем он вырастет?!

— У него ранимая психика. Врачи запретили ему волноваться, — объясняет молодая женщина.

Всем понятно, что из него вырастет, коль он сейчас так себя ведет. Жаль молодую женщину, которая принесла свою жизнь в жертву маленькому садисту. По сравнению с ним, собственный ребенок кажется ангелом.

Лишь в августе установилась жаркая погода. Несколько лет не было столь жаркой погоды. Все окна настежь. Сплю на лоджии.

Саша и Олег уже подали заявление на расчет: слишком далеко приходится ездить на работу, из поселка Шлюзовое. А общежитие не дают, потому что считаются местными. Из-за этого завод теряет хороших, грамотных рабочих,  оба закончили техникум, и Саше уже предложили должность инженера  на строительном заводе в Шлюзовом.

Борису Иванову не дают малосемейку потому, что у тещи трехкомнатная, и он там живет, а человеку хочется иметь свой угол, а не тещин. Тоже думает об увольнении, или переводе на другую работу, хочет уйти пожарником, и работа легче и времени свободного больше, можно будет чем-нибудь заняться.

Алексей Соколов 17 августа женится, страшно ревнует жену, думает, что при удобном случае она обязательно изменит ему. Он из-под Ленинграда. Невеста уже была у него дома, дал ей денег на покупку блузки, а его мать возмутилась:

— Еще сами ничего не заработали, а уже тратят.

Невеста потом пеняла:

— Как ты можешь жить с такой матерью?

Думаю, и он недолго проработает у нас, и он сам так же считает, поедет домой на легкие хлеба. Тесть ездит на вахтовку, а дома в день выпивает по бутылке, прикладывается не сразу, а понемножку, растягивает удовольствие, и целый день ходит в нужной кондиции, считает, что так он отдыхает от работы.

Алексей всем задает наивные вопросы, по ответам проверяет, правильно ли он знал? одновременно тестируя спрашиваемого. Хитрый парень, но у сверстников, своими вопросами, создает впечатление глуповатого. Уверен, что невеста в него влюблена, а теща без ума. На свадьбу пригласил Иванова, Ховрина, Валю, человек 30. Сто рублей за диск-жокея на два дня, со своей музыкой, записанной на магнитофоне. И это ещё дешево,  обычно берут двести за два дня.

Через неделю после свадьбы поехал вместе со всей своей новой родней к себе домой. Мать лежит в больнице, ей не до гостей.

17 августа. Утром небо покрыто облаками, и хотя встал как всегда, на улице темно, даже зари не видно. А ещё совсем недавно так было светло. Пришлось включить  свет. Побрился, выпил чашку чая с куском хлеба и вышел на улицу, где сильно пахло пылью. Редкие капли дождя чуть прибили пыль, и усилили запах пыли, словно залез на чердак старого дома. К десяти утра облака разбежались, и снова засинело небо с белыми барашками.

В обеденный перерыв вышел на травку возле здания КВЦ. Наверху из окна раздаются дикие выкрики, играющих в домино, такие крики более подходили бы для парящихся в парной, резкие, неожиданные. Сколько надо иметь страсти, чтобы так кричать! Пока ещё можно лежать на травке, но уже скоро не рискну.

Снова ожидание весны, скоропостижное лето, и ожидание неминуемой смерти.

У многих нет ответственности перед потомством, родители не задумываются, какими они родятся? И что надо делать, чтобы оно было здоровым. Кто в этом виноват? Общество. Вдруг, словно с цепи сорвались, стали трезвонить о вреде алкоголя, а до этого спаивали всех доступной и вездесущей водкой, лишь изредка для видимости стыдливо укоряя и предупреждая о последствиях.

Внезапно, со вчерашнего дня снизили цены на соки. Год назад эти цены поднимали. Такое шараханье говорит о неумелом, неквалифицированном планировании, которое должно заблаговременно предвидеть  и предупреждать нежелательные последствия.

Сейчас многие не хотят покупать лимонад только из-за того, что невозможно сдать бутылки. Не хотят, и не покупают цветные телевизоры, потому что знают, почти все они бракованные, а деньги немалые. В редкий день лета можно купить мороженое, к этому привыкли, и никто не возмущается. Неужели продажа мороженого невыгодна государству? Просто ответственному лицу это всё не нужно, а государство обойдется без этой выручки.

В газете появилась статья о приписках хлопка. Делают круглые глаза, будто ничего не знали и не подозревали. В Алма-Ата ОБХСС берет взятки. Чтобы это раскрыть вынуждена вмешаться другая прокуратура, так как местная вся перекуплена. Кто виноват, что такое происходит? Пережитки капитализма, как любят говорить. Родимые пятна. Это болезнь общества. И, если общество не лечить, то оно погибнет.

19 августа. Прошел первый в августе дождь, и очень сильный. А к полудню небо очистилось и снова стало жарко.

      Утром встал вместе с Викой, и бегал 59 минут. Потом ополоснулся, заправил постель и сел смотреть фильм «Куда он денется?», в главной роли Михаил Боярский. Много песен. Фильм не претендует, ни на комедию, ни на что другое: пустой, почти бессодержательный, как раз для телевидения, в к/т никто ради него не пойдет.

        Мои сменщики вконец обнаглели: подав заявление на увольнение, они решили два месяца перекантоваться и делать, как можно меньше, что им прекрасно удается. А мастер с бригадиром отыгрываются на мне, их не могут заставить, а я полностью от них завишу. Их они не могут заставить подписать браковку, приносят мне, словно этот брак я сделал, а мне обидно, что они так делают, портится настроение и пропадает желание работать хорошо, сверх положенного, лишь бы смена прошла.

Но работать спустя рукава не могу, приходится делать то, что другие не делают. Но теперь на собраниях молчу; если за одиннадцать лет не поняли, что хорошо работаю, то бесполезно доказывать, а именно этого хочет начальство, чтобы рабочие заставляли друг друга работать, а они будут стоять в стороне и, недоумевающе пожимать плечами, не я же заставляю, а бригада.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/06/29/1140