Я помню чудное мгновенье

               

Нет, нет! у них не будет этих пошлых кукол на машинах, бантов, пышного застолья, где они должны целоваться прилюдно, на показ. – Фу! Терпеть этого не могу, – говорит Лена. –  Да, да, ты права, –  соглашается Игорь. Всё у них будет скромно, без шумихи. Лучше они поедут в свадебное путешествие. Маленькое такое – на неделю. Нет? Ну, тогда дня на два.
И ещё долго-долго они говорили о всяких милых мелочах. Они сегодня подали заявление в ЗАГС. Никто ещё ничего не знает. Да и времени до этого момента «бракосочетания» – они презирают это слово:  какое-то оно неуклюжее, скучное, канцелярское!– времени до этого момента целый месяц! Целых 30 дней ожидания своего счастья. Кто это выдумал?! Зачем?!
А месяц промчался, как один день! Такая суета!
- Нет, я этого не выдержу, – говорит Игорь.
- Ничего, можно потерпеть, – говорит Лена.
- Первый и последний раз! – говорит Игорь.
- Надеюсь, – говорит Лена.
Она вся погрузилась в приготовление к предстоящему дню. Видеться им некогда, всё впопыхах.
- Неужели  какая-то заколка в волосы тебе дороже живого человека?! – обижается Игорь.
И наконец:   Ух, какая ты! К тебе страшно даже подойти. Никогда не видел таких красавиц. Неужели это теперь моя жена?! Сам себе завидую.
- Горько! Горько!
Игорь и Лена поднимаются. – Раз!  Два!– дружно кричат гости.

По утрам, выпив чашку кофе и дожёвывая на ходу сделанный Вероникой Андреевной бутерброд, они мчатся в институт, разбегаются по разным аудиториям, встречаются в студенческой столовой и, наскоро перекусив – в библиотеку. Скоро сессия!
А под вечер они возвращаются домой, то есть в дом, где живут родители Игоря, и он, конечно! И она теперь! Но… Лена не может чувствовать себя в этом доме дома. Вот не может и всё! И это несмотря на заботу, которую проявляет мама Игоря, Вероника Андреевна. Как-то уж слишком нарочито, наигранно,  – думается Лене. И однажды Лена слышала, как Вероника Андреевна, гремя посудой,  говорила мужу:
 -  Что-то наша невестушка уж очень бледна. Ни ждёт ли нас ещё один сюрприз?
-  Что ты имеешь в виду?
-  Именно то и имею. Не придётся ли мне в скором времени ещё и пелёнки стирать?!
- ?
- Да, да! Иначе, зачем такая спешка с женитьбой?
- Ну, Ника, я тебя не понимаю! Почему поженились? Да потому, что они влюблены друг в друга – это же видно! И, слава Богу! Слава Богу, что наш сын женился по любви, а не потому, что надо! Хорошая девочка! Чем ты недовольна?!
  - Чем я недовольна? Я всем довольна. Что же мне ещё?! – кухня, посуда… Ты вспомни, когда мы в последний раз ходили в театр, приглашали гостей?!
  - Так это легко исправить.
  Лена заходит на кухню.
- Вероника Андреевна, я вам помогу.
- Ну что ты, что ты! У тебя и так утомлённый вид. Ты что такая бледненькая? Ты хорошо себя чувствуешь?
Лена действительно чувствует себя плохо. Очень плохо! Она здесь чужая, и так будет всегда.
-  Ника! У Лены цветущий здоровый вид, –  строго говорит Максим Сергеевич, –  а вот тебе нужно отдохнуть действительно. Ты иди, дорогая, а мы с Леной приготовим ужин сами.
- Пожалуйста, пожалуйста! – Вероника с раздражением бросает фартук.
- Ничего,  Леночка. Не обращайте внимания. Это кризис среднего возраста. И вообще, отнеситесь к этому философски. Вам, конечно, это трудно сделать в силу вашего возраста, но попробуйте: Игорь  – единственный сын Вероники Андреевны. И мой, конечно. А тут появляется другая женщина, которую он, её сын, любит больше, чем свою мать. И это нормально. Но ведь к этому надо ещё привыкнуть!
Но сегодня! Сегодня они будут одни. Как здорово! Родители уходят в театр. Об этом торжественно объявил Максим Сергеевич. И ещё он пообещал вернуться поздно. «А вы здесь без нас хозяйничайте. Не скучайте!»,– подмигнул он Лене. И это был праздник! Наконец-то можно побыть самой собой, не думать, что каждый шаг твой оценивается, да ещё с пристрастием. Как Лена устала от этого!  Жаль, что Игорь её не понимает! Но сегодня их вечер. Ровно месяц, как они женаты. Поэтому поводу у них праздничный ужин: шампанское, цветы и сюрприз от Вероники в холодильнике. Но самый приятный сюрприз от Максима Сергеевича: их, дорогих и заботливых родителей, не будет целый вечер!  Веселились, дурачились, танцевали и целовались, целовались, целовались…
А потом решили помыть посуду – на этом настояла Лена, и –  разбили чашку! «Мамину, любимую», – добавил к страданиям Лены Игорь.

Максим Сергеевич сдержал слово: они действительно пришли поздно. Лена услышала сдержанный смех Ники. Понятно было, что Максим Сергеевич снимает с неё сапоги.
- Ну, Никуша, ты сегодня оторвалась на полную катушку!
-  Жаргон у тебя! Где это ты нахватался?!
- Виноват, но ты сегодня была!... Тоже не образец светскости.  Хотя, должен признаться –  это тебе идёт!
- Ты виноват, и знаешь ли, почему? Ты редко меня выводишь в «люди». Я потеряла навык.
- Зато я вовремя тебя увёл. 
И уже из спальни Вероника кричит: «Я тебя жду, Макс, не задерживайся!  … Ой-ой-ой! Что же это я ору –  ночь, наверное».
- Мам, мы разбили чашку!
- Какую чашку?
- Твою любимую!
- Сын, ты бестактен! Неужели в два часа ночи нужно делать такие признания?!
- Уже три. Где это вы гудели?
- Эту чашку давно пора было разбить. Она со щербинкой. Я хранила её как память, но это плохая примета. Так что, хорошо, что разбили.
А Лена думает о своём. Какие они разные: Ника и её мама. Ведь они ровесницы или почти ровесницы.  Но Ника – цветущая и такая молодая, что Лена в первый момент знакомства подумала, что это сестра Игоря, а мама Лены – просто уже немолодая женщина, отягощенная заботами, даже тогда, когда, казалось бы, и нет видимых к тому причин. Отчего это так?  Только сейчас в этом сравнении, в этом сопоставлении Лена задумалась о том, счастлива ли мама? У Лены есть ещё сестра, младшая. Отец… У него частые длительные командировки. К этому уже все привыкли. Но даже, когда в выходные дни отец дома, родители никогда не обсуждают, как провести выходной день. У каждого своё. И это казалось нормальным. Но вот теперь она видит Нику и Максима Сергеевича, видит совершенно иной род отношений. Ей обидно за маму. Она ничем не хуже Ники. Ну, ничем!  Ей нестерпимо становится жаль маму, себя…  Ей хочется плакать. Она отодвигается от мужа и тихо плачет в подушку.

Лена встала позже – не хотелось показываться с опухшими глазами. Игорь уже ушёл, а у неё сегодня нет первой пары. Ника тоже не спешила сегодня подниматься. В ванной плескался, что-то напевая, Максим Сергеевич. Лена повернула в свою комнату и в дверях столкнулась с Никой.
- Доброе утро, Леночка. Извини, мы вчера, кажется, разбудили вас. Игорь ушёл? А ты…
- У меня сегодня нет первой пары.
Ника явно была в хорошем настроении. Она ещё раз внимательно посмотрела на Лену.
- Вы вчера не поссорились?  (она, очевидно, заметила следы слёз). Ну, ничего, ничего. Знаешь, Леночка, мы ведь тоже с Максимом  Сергеевичем ссорились поначалу!
- Да?! Ни за что бы ни подумала. Мне кажется, с Максимом Сергеевичем это невозможно.
- Да, да… Но зато я не подарок!
Возможно, Ника ждала разуверений, но Лена лишь слабо улыбнулась.
- Вот, и ты так считаешь, – огорчилась Ника.
А Лена решила, что сегодня же после занятий она обязательно сходит навестить маму. Ведь целый месяц она ни разу не удосужилась это сделать. Так только, дежурный звонок. И даже не поинтересовалась, как там Машка. А она ведь школу заканчивает в этом году.
Мама, увидев дочь, не столько обрадовалась, сколько огорчилась: «Почему ты одна? Что же Игорь не пришёл? Вы не поссорились?» Что это они, как сговорились! Будто нет ничего другого.
Позвонил Игорь: «Ты где? А почему ты никому ничего не сказала? За тобой зайти? Нет?! Ну, как знаешь». Сказал так холодно. «Вот и накаркали, – подумала Лена, –  и это лучшее их время – «медовый месяц»!  А что же будет дальше?
Ну, что ж, – оправдывал её Игорь, – соскучилась, побежала к маме, к сестре. Он скитается по комнатам, листает конспекты, но… стукнула дверь – она?! Нет, не она. Ещё раз… шаги…  А он сидит, морщит лоб, делает вид, что читает. Вот сейчас она подкрадётся сзади, положит руки ему на плечи. Но нет, – это папа. А сумерки падают на город так быстро! Позвонить? Или ещё подождать?
- К вам можно, молодёжь?
- Заходи, пап.
- Ты один?! А где же Лена?
- Домой пошла. К маме побежала. Соскучилась. Да сейчас придёт, наверное.
- А ты что сидишь? Нужно позвонить, встретить.
- Сама придёт. Ну что ты так смотришь? Сама ушла, сама и придёт…  Да звонил я уже. Сказала – встречать не надо.
- Понимаю – обиделся. Но всё равно – нужно встретить.
- Папа, ну не хочет человек! Что же ещё!
- А если что-нибудь случится? Тебе что – всё равно?! Ты не виноват, и ладно?
- Хорошо, пойду, пройдусь.
- Пройдись, пройдись.

А  Лена действительно соскучилась. Она вглядывается в мамино лицо и пытается ответить на тот вопрос, который ни разу не вставал перед ней, когда она жила дома, с мамой и сестрой. И с папой, конечно. Но она не знает, как об этом спросить у мамы. Она только подходит и кладёт голову  к ней на плечо. Руки у мамы в муке – она печёт их любимое  печенье.
-Что, доченька?! Вы с Игорем дружно живёте? Он тебя не обижает?
- Ну, что ты, мама, конечно, нет.
- А  глаза грустные.  А как к тебе относится Вероника Андреевна?
- Да, хорошо всё, не беспокойся. Вы-то как? Как Машка? Надумала, куда будет поступать?
- А ты пойди, пойди к ней. Поговори!
Машка, как всегда, «висит на телефоне». Она машет Лене рукой,  что может обозначать только одно: не мешай! Лена сидит, думая о своём. Потом она невольно начинает вслушиваться в Машкин «трёп». О чём это можно говорить к ряду 20 минут?!
Мама зовёт их пить чай с домашним печеньем, с вареньем, которое мама варит, конечно, сама. Жаль, что Игоря теперь нет с ними. Он ведь тоже такое любит. Лена вспоминает, как расхваливал когда-то Игорь  мамино домашнее  печенье и этим совершенно её покорил.  « А ты возьмёшь с собой, – говорит мама, будто подслушав мысли дочери, – угостишь всех. Сестра твоя теперь совсем от мучного отказалась: в модели готовится. И вот баночку варенья приготовила».
Надо идти. Игорь, наверное, беспокоится. И обиделся, кажется. Лена выходит из подъезда. Какие густые сумерки! Кто-то поднимается со скамейки и идёт ей на встречу. Игорь!
Как рада Лена! Она хочет поцеловать его, но Игорь уклоняется.
- Никогда так больше не делай!
- Как? Что я сделала такого, что не соответствует вашему этикету?! Сходила домой?! Навестила маму?!
-Лена, ты не то говоришь. Конечно, ты всегда можешь пойти и навестить свою маму, но я думал…
- Ты думал только о себе. А как я себя чувствую под пристальным оком твоей…. Под пристальным оком Вероники Андреевны, тебе неинтересно!
И ещё долго они перебрасываются колкими словами, пока Игорь не замечает в руках Лены довольно тяжёлый пакет.  - Ого! Что это? –  спрашивает он, забирая пакет.
- Мама напекла, для тебя, между прочим.
- Что же ты молчала? Я не ужинал, а из пакета так вкусно пахнет! Можно?!
- Игорь, давай больше никогда не будем ссориться!
Игорь обнимает Лену, целует глаза, нос, маленькое розовое  ушко…
- Я тебе сам хотел это предложить, но передумал. Мириться очень хорошо. И  вкусно-о!
-  Игорёшка! Какие мы глупые! Ну, из-за чего мы чуть не поссорились?!
Лена протягивает мизинчик: «мирись, мирись, мирись, и больше не дерись!»
Вот и всё. Вот они и помирились. А какие у них могут быть причины к размолвкам? Да никаких, слава Богу! И к Веронике Андреевне Лена уже как-то притёрлась. Конечно, лучше бы жить отдельно! Но что делать?! Пока это несбыточные мечты. Ведь ещё два года учёбы! Да и потом что? Разве у них хватит денег, чтобы  снимать приличное жильё, даже если им удастся успешно устроиться на работу?!
- А о чём же ты думала, когда выходила замуж?! – говорит ей мама, – значит как-то надо учиться ладить с Вероникой Андреевной. Где-то потерпеть, где-то уступить…
Лена всё это и сама понимает, она только и делает, что уступает. Только вот сегодня…  Лене совсем не хотелось есть  сделанный Никой завтрак.  Бутерброд буквально застрял у неё поперёк горла. Лена поспешно встала из-за стола.
- Лена! Что с тобой?! – в глазах Ники мелькнул ужас, – с тобой всё в порядке?
- Не беспокойтесь! Со мной всё в порядке.
- Ну да, ну да, – рассеянно произносит Ника, –  а тебе следовало бы… а тебе следовало бы побеспокоиться.
- Побеспокоюсь.
А вдруг Вероника права?! Что тогда делать? Нет, не может быть, не может быть! Они всё делали, чтобы этого не случилось! А вдруг!! Сказать Игорю? Нет, конечно, нет! Сначала она поговорит с подругой.
- Ириш, у меня проблемы. Подожди меня сегодня. Поговорить надо.
- Какие проблемы?
- Нет, потом, потом. Не по телефону.
… И вот они сидят у Ирины дома. Они одни, никто им не мешает.
- Что мне делать, Ира, что?!
- Прежде всего, к врачу сходить. Убедиться. Игорю говорила?
- Нет, нет. Сегодня Ника так на меня посмотрела за завтраком!.. как на прокажённую.
- Да, это тебе сейчас ни к чему. А срок?
- Какой срок?
- Детский сад какой-то! Ну, не уголовный же!  Ладно, не паникуй. Что-нибудь придумаем. У меня есть одно полезное знакомство. В аптеке работает. Поговорю. Если совсем небольшой срок, то всё ещё поправимо.
 Что же теперь будет? Учёба? Институт? Игорь? Он ведь совсем не готов к тому, чтобы… да и она, Лена, тоже. А уж Ника, если узнает!.. С Игорем всё-таки поговорить нужно. Без этого нельзя. Но как к этому приступить? С чего начать? Ведь его это тоже огорчит не меньше, чем Лену! А так  хочется, чтобы такое сообщение радовало, а не огорчало. Но сейчас это невозможно.

- Игорь, тебе кто  больше нравятся: девочки или мальчики? Ведь  у нас когда-нибудь будут дети – так ты кого бы хотел: девочку или мальчика?
- Я хотел бы тебя, и никого больше. А почему ты завела этот разговор?
- Не знаю.
- Знаешь, что мне хочется? Ты остановись здесь, а я отойду метров на 30. А потом ты пойдёшь мне навстречу.
- А ты?
- А я буду стоять и смотреть на тебя. Смотреть и думать: вот идёт самая прекрасная девушка на земле. Самая милая и самая хорошая. И эта девушка меня любит! И эта девушка – моя жена. И мы с ней будем жить долго и счастливо!
- И нас будет только двое?
- Конечно, а что же ещё? А-а, нет. У нас будут дети…. когда-нибудь. Но это ещё не скоро. Это будет девочка, такая же хорошенькая, как ты. А теперь стой!
Игорь действительно отбегает далеко вперёд, достаёт фотоаппарат.  - А теперь иди, – он делает несколько снимков по мере приближения Лены, – хочу остановить мгновенье! «Я помню чудное мгновенье, Передо мной явилась ты!»
- «Как мимолётное виденье?»,– продолжает Лена –  где-то я уже слышала это!
- Неужели?! Только с «мимолётным виденьем» я не согласен в данном случае. Сколько прошло времени с того момента, как я увидел тебя? Три года и два месяца. Знаешь, Лена, ты очень красивая девочка. Но разве мало красавиц?! Безупречных даже. Ну, посмотрел, ну, красивая – и всё. А ты – особенная. Смотрел и смотрел бы на тебя!
- Ты, Игорь, ничего мне раньше такого не говорил.
- Это я боялся, чтобы ты не загордилась. Пойдём в парк. Возьмём санки и – с горы! Погода сказочная!
На какой-то момент Лене кажутся все её проблемы выдуманными, несуществующими. Главное – есть он, Игорь. И он любит её, и так будет всегда! Они мчат с горы, с очень крутой горы, но с Игорем ей совсем не страшно. Никакие крутые горки! Вот сейчас она ему всё и скажет. Вот сейчас!
- Игорь, я хочу тебе сказать одну важную вещь. Это очень серьёзно! Ты можешь меня выслушать?!
И перестань целоваться!
- Нет, не могу! Не могу перестать целоваться, потому что ничего серьёзнее этого сейчас нет.
- Игорь, ты прав –  ничего серьёзнее этого нет. Я очень тебя люблю.
Зачем она будет огорчать Игоря?! Завтра –  к Ирине. Она обещала помочь. Ира – «стреляный воробей», она старше Лены на целых пять лет, всегда в окружении поклонников. И всё у неё легко и просто.
- Вот, прими это, – говорит Ира, – пять штук проглотишь с небольшим интервалом. И хорошо бы выпить стакан водки с перцем.  Затем горячая ванна – и в постель.
- Ириша! Я боюсь. Я не смогу стакан водки.
- И правильно! Рожай! Пусть твоя Никинишна  понянчится.
- Ну что ты говоришь?! Я же тебе рассказывала –  для неё это катастрофа!

А дальше было всё, как в страшном сне. Лена помнит, как она, выполнив первую часть программы, выскочила из дома, как её хлестало за углом, как шатаясь, она шла домой к маме. А дальше сознание её отключилось. Придя в себя, Лена увидела испуганное лицо мамы. Болела голова, просто разламывалась, но самое главное – было стыдно. Так стыдно, что хотелось исчезнуть.  И чтобы ничего не надо было объяснять. Никому: ни маме, ни Игорю – и вообще ни-ко-му! Лена закрыла глаза и натянула одеяло на голову.
Пройдя полосу стыда, непонимания, страха, Лена почувствовала, что к врачу ей всё же придётся обратиться.
- Вас следовало бы высечь, сударыня, – хмуря брови, изрёк доктор, – а теперь, что ж! теперь я должен буду только продолжить то, что вы уже наполовину сотворили. И чем для вас это обернётся, я не могу сказать. Нет-нет! Жить будете. Вот только сможете ли вы, голубушка, стать матерью когда-нибудь? За это не могу поручиться.

После всех этих событий жизнь её как-то разделилась на «до» и «после». Максим Сергеевич говорил ей теперь «вы, Лена». Ника ходила молчаливая, несколько раз Лена видела её с покрасневшими  глазами.  Между ней и Максимом Сергеевичем, казалось, пробежала «кошка». Было тягостно, как после похорон.
- Я хочу навестить маму, Игорь. Может быть, я останусь там до утра, ты не возражаешь?
- Конечно, конечно. Если хочешь, оставайся. Позвони тогда, я тебя встречу.
С какой готовностью он согласился! – отметила про себя Лена. А что бы она хотела? Чтобы Игорь возразил, обиделся? Да, пожалуй. Именно этого она и хотела.
Но прошло время, и всё, казалось, вошло в свою колею. Поутру Ника, всё так же готовила завтрак и, молча, уходила. Всё как прежде, но…  Будто бы все были виноваты друг перед другом. А Лене всё чаще хотелось домой к маме и сестре. Только там она могла быть сама собой. Мама всё понимала без слов. «Ах, Лена, Лена, – горестно вздыхала она. –  Ничего, всё ещё, может быть, образуется». Оставаясь в родительском доме, она, наконец, засыпала сладко и спала до утра. Если бы ни эти её набеги, Лена, наверное, истощила бы себя.
А сегодня Игорь не пришёл после института домой, позвонил, сказал, чтоб не беспокоились, объяснит всё позже.  Чего только Лена не передумала за эти несколько часов его отсутствия!
Игорь пришёл только в девятом часу. Вид у него был утомлённый, но он улыбался.
- Голодный, как волк! Кормите, меня!
- Где ты был?! Где ты был?!
- Потом, потом… Сначала умыться, а потом всё остальное.
-  Могу предположить:  устроился на работу? Похвально! Если сможешь совмещать с учёбой, конечно.
- Папа, я хотел до самого ужина хранить интригу, а ты меня разоблачил.
- От этой твоей интриги на мать и жену твою жалко было смотреть.
Игорь казался очень довольным собой. За ужином Максим Сергеевич  достал бутылку вина и провозгласил:  - Я предлагаю всем поднять бокалы: за тебя, сын! за тебя, но не мальчика, а мужа. Да, да! Ты  совершил первый в своей жизни взрослый самостоятельный поступок.
-«Если не считать женитьбу, – вставила Вероника Андреевна, бросив взгляд на Лену, –  хорошо бы, чтобы этот твой ещё один самостоятельный поступок не отразился на учёбе». Лена, вспыхнув, вскочила из-за стола и ушла в свою комнату. Она слышала, как что-то на несвойственных ему повышенных тонах говорил Максим Сергеевич, что-то кричала Вероника Андреевна, хлопнула дверь, и стало тихо. А Игорь? Почему он так долго не идёт? Именно сейчас ей так нужна его поддержка! Кажется, она опять сделала что-то такое, что привело к скандалу в «честном семействе». Не могла сдержать себя. Что  такого сказала Ника? Что заставило  Лену выскочить из-за стола, продемонстрировав свою обиду? Просто нервы не выдержали. Стыдно!
Наконец тихо скрипнула дверь, вошёл Игорь. От него пахло вином и сигаретами. Он нежно обнял жену: «Прости меня, Лена. Прости, прости…». Но только коснулся подушки, сразу заснул. А Лена ещё долго не спала: да, а вот она не смогла попросить прощения. А, может быть, она виновата больше всех.
  2
Игорь работал, стараясь не пропускать занятия в институте, но это не всегда получалось.  Лена начала заниматься репетиторством по английскому, а в выходные дни они просматривали объявления в надежде найти недорогую квартиру, которую можно было бы снять на длительный срок. Наконец, на семейном совете решено было помочь молодожёнам: частично оплачивать их  жильё.
Оказывается, кроме ощущения свободы, которое появилось в результате отдельного от родителей проживания, что было несомненным плюсом,  есть и очевидные минусы. Лена должна была теперь бегать по магазинам, готовить еду. Пусть – без затей, наскоро, но всё же! Зато они теперь не без удовольствия приходят в гости в родительский дом Игоря, в родительский дом Лены. И  как искренне рада им Вероника Андреевна! А на Лену она смотрит даже как-то заискивающе.
- Ты, кажется, поправилась, Леночка. Не волнуйся, не волнуйся!  Это тебе идёт.
- Просто повзрослела и только.
Ника, конечно, лукавит. Просто ей так хотелось бы, но зачем зря обнадёживать! Лена знает, что Ника вдруг страстно захотела внуков, чего так раньше боялась. Может быть, потому, что появилась угроза их не иметь?  Прошло уже два года, после того, может быть, рокового для неё поступка. Она слово в слово помнит, что сказал ей доктор. Ещё не приговор, но… Может быть и не стоит спешить обзаводиться ребёнком? Жизнь их, конечно, нельзя назвать обустроенной. Хозяйка сдавала квартиру «бездетной паре». И они оба с Игорем ещё так молоды. Конечно, если бы это случилось, разрешились бы все опасения, и все были бы рады. Странно, что они с Игорем никогда не говорят об этом. Почему? Наверное, Игорь просто щадит Лену. Ведь она была на грани нервного срыва! Каждое слово, которое, так или иначе, касалось этой темы, звучало для Лены  укором. Но иногда она видит, как Игорь вопросительно заглядывает  в глаза, и понимает, что на языке у него вопрос, который мучает их обоих.  Это происходит примерно так:
  - Звонила мама, (Ника – уточняет Игорь), приглашала к обеду (или к ужину) и справлялась о твоём здоровье.
  - Ты передал, что я совершенно здорова, чего и ей желаю,- раздраженно говорит Лена, и Игорь умолкает. Иногда они молчат долго, и это похоже на размолвку.

- Лена, я хочу с тобой поговорить вот о чём, – говорит мама, – скажи, Лена, ты была у врача после…
- Ну, зачем ты, мама!
- Затем, что это очень важно. И нельзя прятать голову в песок! Ты пойми, что когда-нибудь эта проблема встанет на первое место. И для Игоря, если он тебе дорог…  и прежде всего, для тебя! Нужно обследоваться и, если такая необходимость, начать лечиться.
- Да знаю, знаю! Страшно! Страшно ещё раз услышать…
- Чем раньше ты начнёшь заниматься лечением, тем больше шансов на успех.
- Ты знаешь, мама, он мне снится.
- Господь с тобой, Лена – кто?!
- Он, мой ребёнок – тот. Я подхожу, а он лежит у двери, спелёненый, а глаза такие взрослые-взрослыё! Он молчит, но по глазам его я всё понимаю, что он хочет сказать. Я хочу его взять на руки, а он глазами так: нет, нет, теперь уже нельзя! И тает, тает, как льдинка!
- Боже мой, Лена! Так нельзя жить! Вы говорите с Игорем об этом. Нужно, нужно говорить!
Да, мама права. Сегодня же она поговорит с Игорем. И разговор будет трудным.
«Лена, ты должна знать, – говорит Игорь, – ты для меня единственная, какой бы приговор ни вынесли врачи. Но, ты же знаешь… мама постоянно спрашивает, как у нас дела. И раз так положено: семья – это когда дети, то… да, я тоже думаю, что тебе нужно серьёзно полечиться».

Лена лечится, она ездит в Крым. Сначала они смогли поехать вместе. Прекрасное время! Об этом можно было только мечтать! Они счастливы, красивы, молоды! На загоревшем лице Лены ещё ярче выделяется синева глаз. Её стройную изящную фигурку провожают взглядами не только мужчины, но и женщины. Уличный художник уговорил Лену и, прежде всего, Игоря позволить нарисовать её  портрет. Они молоды и, казалось бы, беспечны! Но разве это так? Разве нет тайной печали? Конечно, есть. Есть и печаль и вина перед Игорем, и перед мамой, и Вероникой, и перед…  Но ведь есть и надежда. Робкая, но – есть!
«Что ж, – говорит ей врач, – это потерять здоровье можно за один час, за один миг даже, а вылечиться! Для этого иногда нужны годы. Я думаю, вам нужно продолжить лечение. И через год надеюсь вас снова видеть. Не теряйте надежды. Я думаю, мы справимся».
И через год Лена едет уже одна. Игорь не смог  взять отпуск в это время.  Да и дорого, нельзя себе позволить каждый год такое удовольствие. Но Лена должна ехать. Конечно, ему будет трудно, одиноко. Первый раз они расстаются на целый месяц. И, конечно же, он верит Лене, несмотря на шутливые намёки  приятелей. И каждый раз наблюдающий Лену врач говорит одно и то же: надежда есть, нельзя бросать лечение.
- Вот что я вам должен сказать, дорогая моя!  Вы здесь с мужем? Нет? Очень, очень жаль! Поздравляю вас! Всё у вас хорошо. Я думаю, мы справились. Отдыхайте, набирайтесь сил. И с хорошей вестью – к мужу.
Лена хочет сказать слова благодарности, но не может произнести ни слова. Она делает шаг навстречу доктору и плачет ему в плечо.
– Ну, ну, а то и я растаю. Давно меня, старика, не обнимали молодые женщины.
Конечно, Лена поменяет билет и полетит домой завтра же, если удастся.  Трудно с билетами, но у неё самой, будто крылья! Всё у неё получится. Пусть её приезд будет сюрпризом.  Конечно – никаких звонков! Чтобы не объяснять по телефону, почему раньше времени. Она хочет видеть его глаза. И соскучилась очень!  Да, она в последнее время была несправедлива к Игорю, раздражительна.  И отсюда и его некоторая  холодность. И внимание к ней Вероники её только раздражало. Но теперь всё, всё будет иначе!
Лена открыла дверь своим ключом – Игорь в это время на работе. Приняла душ, облачилось в любимое платье, которое особенно шло сейчас к её загару,  и закружила по комнате. Взглянула на себя в зеркало глазами Игоря. Да, хороша, хороша даже очень! Она взяла подушку и подложила под подол юбки, надула щёки и расхохоталась. А до прихода Игоря было ещё целых 5 длинных часов. Конечно, она сходит  в магазин и по дороге  зайдёт к Веронике. А та будет спрашивать, как у неё дела, что говорят доктора…
Дверь открыл Максим Сергеевич: «Лена?! А что ты так рано? Тебе ведь ещё минимум неделя… –  вид у Максима Сергеевича был растерянный.
- Можно?
- Конечно, конечно. Проходи, Леночка. Сейчас чай будем пить.
- С удовольствием. У меня слоёные яблочные пирожные.
Она расставляет чашки, выкладывает пирожные. Она оживлена, весела.
- Ты прекрасно выглядишь, Лена. Впрочем, иначе и быть не может.
- Это потому, что у меня хорошие новости. А Вероника Андреевна дома?
- Да, дома... Она дома… Дома, конечно, где ж ей быть.
Лена взглянула удивлённо: Что это с ним?! Говорит как-то механически. Или что-то его тяготит, или что-то он не договаривает? Странно как-то! И Вероника не вышла на её звонок.
- Ты тут хозяйничай. Я сейчас...
Чай давно вскипел, а Лена сидит и слушает приглушённые голоса за дверью. Слов разобрать невозможно, но по интонации всё это похоже на перебранку. Ей уже хочется встать и уйти. Наконец появляется Максим Сергеевич.
- Извини, Лена, извини. Наливай чай.
- А Вероника Андреевна?
Лена теперь уже отчётливо слышит голоса. Из комнаты доносится низкий грудной приглушённый голос Ники и звонкий детский, такой радостный голос шалящего ребёнка. Откуда? Откуда здесь ребёнок? Лена вопрошающе смотрит на Максима Сергеевича.
- Ника! – кричит он.
Дверь резко распахивается и появляется Ника. На руках она держит девочку лет двух. Девочка вырывается из рук: «я узе больсая – вот такая!»  Девочка поднимает вверх ручки, показывая, какая она «уже большая». Ника опускает девочку и как-то с вызовом смотрит на Лену.
- Здравствуйте, Вероника Андреевна.  А  это…
Лена с трудом проглатывает ком в горле, который мешает ей говорить. Почему она так волнуется? Ну, ребёнок… ну и что …
- Это?
- Это моя внучка, Лена. Да, это моя внучка.
Вероника говорит с вызовом, излишне горячо. И волнуется, и лицо пятнами. И руки дрожат. Вот уж не вообразишь, чтоб Вероника  так волновалась!
- Ваша… внучка?!
  - Да, это так! Это моя внучка, и с этим придётся считаться.
Лена стоит в оцепенении. Она не в силах  что-нибудь произнести. И мысли путаются. Она опускается на стул и как заворожённая смотрит на девочку.
«Внучка…  Значит…  ну да, конечно!  И как удивительно она похожа на Игоря! И на Веронику! И зелёные глаза, и рот…  Раньше она не замечала, как  Игорь похож на свою мать. Да, ведь это её красиво изогнутые губы.  Раньше Лена не воспринимала его так, по частям. Был Игорь, была любовь. И эти годы рядом с ним – её счастливое мгновенье. Встать… уйти, чтобы успеть… только бы успеть! – проносится в затуманенном мозгу, –  чтобы никогда не видеть, никогда не смотреть в его глаза, которые, казалось, не умели  лгать! Девочке года два… это значит, что уже два, нет –  три года он её обманывает, а она?!..» К ней подходит Максим Сергеевич, кладёт руку ей на плечо:  «Лена, я понимаю, как тебе сейчас трудно! Ты вправе поступать, как решишь нужным. Только, прошу тебя, не делай ничего сгоряча. Поговори прежде с Игорем. Не знаю, как тут может всё разрешиться, знаю только, что Игорь тебя всегда любил очень, да и сейчас любит».
Лена молчит долго. Ей кажется, если она разомкнёт рот, из него вырвется крик. Наконец  она взяла себя в руки. Лена не замечает, как из глаз бегут слёзы.
- Я не знала, Максим Сергеевич, что любимых тоже обманывают. Спасибо, что вы мне объяснили.
Лена поднимается и уходит, понимая, что она сюда больше никогда не вернётся. Никогда. Она не хочет объясняться с Игорем, она не хочет его видеть, это больно. Какой она была всего полчаса назад! И как всё изменилось! У неё один, только один друг на всём свете. Как хорошо, что ты есть, мама. Она медленно бредёт по улице.
- Что такой грустный, девушка? Обидел кто? Зачем такой красивый и такой грустный, – заглянул в глаза парень кавказской наружности.  Да, да! Что ж это она?! Ведь надо спешить! Успеть! Она почти бежит домой, то есть в эту съёмную квартиру, которая, казалось, уже почти стала их домом. Нет никакого дома. Всё обман! Лена собирает вещи, укладывает в чемодан. Угловым зрением видит себя в зеркале. Где эта счастливая девушка, что кружила здесь всего час назад? А ведь все эти три года, когда он жил двойной жизнью, она была счастлива с ним.  Стыдно вспоминать. Если бы всё открылось раньше! Хотя бы не было этого стыда! Как хорошо, что она пошла к Веронике. Как хорошо, что она всё узнала. Лена представила себе, как она бросилась бы к Игорю, как сообщила бы ему о том, что пообещал врач, думая, что Игорь будет этому рад, и ещё многое чего представила Лена. У неё от стыда зажглись уши. Звонил телефон на столике в прихожей, звонил мобильник. Лена выдернула шнур, отключила мобильник. Быстрей, быстрей! Успеть уйти до его прихода. Конечно, это он звонит, родители, наверное, успели посвятить.  Всё. Начинается другая жизнь –  без Игоря.  Этой лжи она никогда ему не простит. Что ещё? Такси? Нет, потом поймает.  Она пишет размашисто: «У тебя прекрасная дочь. Поздравляю! Ключи передам». Она так спешит, будто её кто-то преследует. Открывает дверь и сталкивается с Игорем.
- Может, поговорим?
- Нет.
- Выслушай меня.
- Ты всё сказал очень красноречиво.
Лена вешает ключи и уходит: «Не провожай меня».
3
Игорь опускается в кресло и сидит, напряжённо глядя на замысловатый узор на ковре. Почему он никогда его раньше не видел? Да, точно. Никогда не видел. Он ещё долго сидит в густеющих сумерках, глядя в одну точку. Вот уже ничего нельзя разглядеть, а он пытается это сделать, словно от этого зависит что-то очень важное. Временами ему кажется, что ничего не случилось: Лена в Крыму, вернётся через неделю. Голова раскалывается! Игорь поднимается, идёт к аптечке, натыкаясь на что-то. Он зажигает свет. Это её туфли! А вот ещё:  плащ её висит в прихожей. Может быть, вернётся? Но ярким пятном на тёмной глади стола записка: «У тебя хорошая дочь…».  Да, это правда. У него хорошая дочь. И он уже не представляет, как было бы, если бы её не было. Вот просто не было бы вовсе! У него была большая любовь, которая стала его женой. А теперь у него её нет. Наверное, и это правда. Как жить дальше? Сможет ли он вернуть Лену? Может быть, если бы он всё ей рассказал раньше, она бы его простила? А смог бы он простить, если бы?..  Не знает, ничего не знает. Он звонит, но телефон Лены отключён. Нет, по телефону нельзя ничего объяснить, надо смотреть в её глаза, надо держать её руку. Но сейчас нельзя, очень поздно, всех всполошит. А ждать до утра невозможно, зная, что она уже здесь, рядом, в горе и тоске, которая их постигла из-за его неосторожного шага, из-за его слабости! Но разве можно назвать преступной слабостью то, что в результате появилось?!

Он встретил Полину, когда забегал в булочную – столкнулись у кассы – и конечно, сразу узнал её. Сколько лет прошло? Пять?  Шесть?  Они были дружны со школьных лет, учились в одном классе, приходилось даже сидеть за одной партой. Это была милая мечтательная тёмноглазая девочка с длинной косой. Мало кто из девочек в их классе вообще имели косы, и учительница по литературе называла её  то Татьяной  Лариной, то, оставляя ей своё имя, называла Игоря Германом. Это звучало примерно так: Полина, посмотри, как там  твой Герман – записал домашнее задание? И Полина добросовестно выполняла поручение,  подсовывая ему свой дневник. Итак, с подачи изобретательной «филологини»,  по мере изучения то одного, то другого произведения тёмноглазая тихая девочка становилась то Таней Лариной, то Полиной из «Пиковой дамы», то Беллой. И странно –  весь класс действительно находил сходство.
Они вышли из булочной, но пройдя несколько метров, начинающийся дождь пошёл с такой яростной силой, что надо было спасаться. Они забежали в подъезд полининого дома (она жила рядом), и Полина предложила подняться, переждать дождь. Она заваривала чай, а Игорь, оглядывая жилище, остановил взгляд на фотографии молодого мужчины. Красивое волевое лицо, на плечах курсантские погоны – лётчик. Он взял фотографию. На ней, прямо на лицевой стороне, было написано: «Моей царевне  Несмеяне с надеждой на Счастье». Игорь улыбнулся, вспомнив все лепившиеся к Полине прозвища. И, правда, настоящая царевна Несмеяна.
Игорь слышал, что в судьбе Полины случилась какая-то трагедия. Возможно, связананная с ним, с этим лётчиком? Да, армия в наши дни – серьёзная штука. А вот его, Игоря, сия чаша миновала. Всеми правдами и, в основном, неправдами, его, что называется, «отмазали». Вероника подняла такую истерику, что отец недолго сопротивлялся.  «Что, – кричала Вероника, – я его Родину защищать не пускаю?! За что?! Ради чего калечат наших  мальчиков?! Ты что, ничего не видишь, или предпочитаешь не видеть, чтобы лучше спалось?! Да над такими, как Игорь, прежде всего издеваются! Воспитанный, умный, интилегентный. Разве такие нужны в армии?! Не говори ничего! Молчи! Я знаю. Его или убьют, или изнасилуют.  Ненавижу! Не-на-ви-жу!».  Не понятно было, кого ненавидела Вероника, но в лице  у  неё  было столько ненависти, столько страсти, что отец пообещал ей похлопотать. Это было сделано, чтобы остановить истерику Вероники.  И до вечера лежала она на диване, уткнувшись головой в подушку. Содрогались плечи, стучали о стакан с водой зубы. Игорь первый раз видел маму, которая была в семье главной,  такой беспомощной, такой хрупкой! Он впервые ощутил, что его красивая мама, тоже когда-нибудь состарится и уйдёт из жизни, как уходят все старики.
4
Полина подошла, взяла портрет из рук Игоря. В глазах её он прочёл: переступил дозволенное. На его «извини», она промолчала. Что-то непривычно суровое появилось в лице Полины. На его немой вопрос  всегда тихая Полина, эта пушкинская «Татьяна Ларина», молча поставила две рюмки, достала  графинчик водки. Молча, выпила. «Вот так и живём», – только и сказала.
В этот вечер Игорь не пошёл домой, где его никто не ждал. Как-то так случилось неожиданно для него. А утром они простились, как добрые друзья – не больше, не меньше.
Вскоре он забыл об этом эпизоде. Почти забыл. Но месяца через два ему пришлось вспомнить и крепко задуматься. Позвонила мама, попросила придти непременно. Она предупредила, что его ждёт трудный разговор. Мама начала издалека: спросила, принесло ли какие-нибудь плоды  лечение, которое принимает Лена, что говорят врачи, какие прогнозы на будущее.
-Ты знаешь, ко мне твоя школьная подружка заходила.
- К тебе?! Зачем?
- А почему ты не спрашиваешь, кто это? Да, это Полина. Она мне очень понравилась. Очень! Такая милая девочка всегда была, а сейчас просто красавица! И как жизнь бывает несправедлива! Подумать только, что ей пришлось пережить! Она мне всё-всё рассказала. Бедная девочка! Что сотворили с её мужем! Не знаешь?! Тебе не говорила?
- Не успела. Ты что, позвала меня срочно, чтобы это рассказать?
- Ничуть. Если она не нашла нужным  с тобой поделится своим горем, значит ты этого не стоишь.
- Я тебя не понимаю.
- Полина ждёт ребёнка. От тебя. Она считает, что ты вправе это знать.
- Вот как!
- К тебе она не имеет никаких претензий. Это будет только её ребёнок. Так она сказала. И даже просит её извинить, за то, что без твоего согласия. Знаешь, я её понимаю. И я даже рада этому. Да, да! Рада! Она правильно сделала, что пришла к нам. Ведь ты ей не позвонил и телефона не оставил. А мы с отцом её поддержим. Ей это сейчас очень нужно.
- Ты всегда за меня решаешь, а я ведь давно уже большой мальчик.
- И большой эгоист! Будет хорошо, если ты время от времени будешь ей, хотя бы, звонить.
- Не уверен, что ей это нужно. И ещё, мама… я не хотел бы, чтобы об этом когда-нибудь узнала Лена.
- И как ты себе это всё представляешь? Мне так кажется, если бы…
- Если бы мы с тобой, мама, были в своё время внимательнее к Лене…
- Ты хочешь сказать, что я виновата, в том,  что случилось?! В конце концов, выбор иметь или не иметь ребёнка, всегда остаётся за женщиной!
- Я ни в чём тебя не упрекаю. Сами виноваты. Но Лена мне очень дорога. Я не знаю, как она всё перенесёт, если откроется…
- А если у неё никогда, ты понимаешь, никогда не будет детей?! Я же не говорю, что ты должен с ней расстаться! И если уж так случилось, что Полина… А какая она умница! Сколько в ней благородства!  Я думаю, что это будет очень красивый ребёнок!
Губы Игоря при мысли о дочери растянулись в улыбке: её нежный забавный лепет, её мягкие ладошки…  Он, будто,  ощутил на своём лице их ласковое прикосновение. Конечно, он помогал материально Полине, а она не становилась в позу, принимала его помощь благодарно – ничем не хотела обделять свою дочь. У неё будет счастливый ребёнок, у которого есть любящие бабушка и дедушка, и конечно, её дочь должна знать своего отца и, если Игорь того захочет, общаться с ним.
Скоро утро. Предстояло тяжёлое объяснение с Леной. Но захочет ли она его выслушать?! Только бы!

Дверь открыла младшая сестра Лены.
- Привет! Проходи, если хочешь. Но Лены нет. Когда придёт, не знаю. Можешь подождать , но не более 15 минут.  Я ухожу, извини.  У меня свидание…  деловое.
Маша села к зеркалу и, изредка взглядывая на Игоря через зеркало, начала подкрашивать глаза, накладывать румяна. Весь стол был заставлен красками, кисточками, щёточками. Игорь чувствовал, что Лена здесь, в соседней комнате, а Машка наверняка всё уже знает, и теперь просто издевается над ним, выказывая полное пренебрежение.
- Тебе не кажется, что для делового свидания ты слишком усердствуешь?
- Нет, мне так не кажется! Всегда нужно быть во-всеоружие. К тому же – чем чёрт не шутит? –
идёшь на деловое, а оно окажется самое личное, самое важное в твоей жизни.
- Насколько я помню, у тебя уже было судьбоносное свидание? И не одно!
- Ой, какие мы моралисты! Чья бы корова мычала…
- Может быть, ты всё-таки позовёшь Лену?
- Да она не хочет тебя видеть! Захотела бы, сама бы вышла!
Маша встала, надела туфли – высоченный каблук… платформа –  прошлась, покачивая бёдрами по комнате, глянула через плечо на Игоря.  Красотка! Что тут скажешь?! И что-то в ней есть кошачье, несомненно. Совсем не похожа на Лену.
Тоскливо заныло сердце. Видеть её сейчас же! Он рванул дверь в комнату. Закрыто!
- Лена!  Лена! Выслушай меня!
Тишина. Кажется,  Машка не соврала. Подошла, спокойно открыла дверь (просто она открывалась в другую сторону).
- Я же тебе сказала: её нет дома. Хочешь совет? Не форсируй события! Может быть, через некоторое время ты сможешь с ней поговорить. Может быть. Но сейчас – нет! Она не хочет тебя видеть. Не может…  Пойдём, пойдём, Ромео! Меня ждут!
А может быть, она вернулась домой? Где же ей быть? Ну да! Конечно! Игорь почти бежит. Не дожидаясь лифта, влетает на седьмой этаж! Долго не может найти ключ. Звонит, звонит…  Никто не поспешил к двери, никто не открыл. Игорь садится на ступеньку и вытряхивает содержимое портфеля. Оттуда выпадают две связки ключей. Две. Одна из них была у Лены.

Тянуться дни, проходят недели. Ночи – часто без сна. Всё тоже, всё также. Часто звонит мама, беспокоится. «Не звони, мама. Всё нормально. Мне нечего тебе сказать». От Лены через Машу получил записку. Просит её не беспокоить и не беспокоится понапрасну. «Многое изменилось, – пишет Лена, – у меня всё хорошо». Они расстались –  а у неё всё хорошо! Он, конечно, виноват. Но он сходит с ума - а у неё всё хорошо! Как это может быть?! «Может, может…  – подсказывает Игорю растущий червь сомнения. Как легко она от него отказалась! Может быть, за те два года, которые Лена ездила в Крым на лечение без него, у неё там…». Эта мысль обожгла его. Что-то нужно сделать, чтобы снять напряжение. Полина? А почему нет? В конце концов, он имеет право видеть свою дочь. Ему нестерпимо захотелось ощутить мягкий шёлк волос дочери, услышать её милый лепет. Он не был у Полины с того памятного вечера, о котором уже не забудешь никогда. От своих родителей он знает, что Полина живёт вдвоём с дочкой. Милая, рассудительная Полина его поймёт и поддержит.
Полина удивлена, но не более того.
  -  Хочешь видеть дочь? Хорошо, проходи. Но что, всё-таки, случилось?
  - Да уж, случилось. Лена от меня ушла. Кажется, это конец.
  - Прости, прости меня. Но если у вас большая любовь, я думаю, Лена должна тебя простить. Хочешь, я с ней поговорю.
  - Нет. И нет этой большой любви, как оказалось.
Они долго молчат. И ничего не надо говорить, не надо подыскивать слова, чтобы прервать затянувшееся молчание. Хороший тихий друг мой, Полина.
  - Можно я пойду к дочери?
  -Конечно, но тихо, только заснула. Не разбуди!
Игорь долго стоит над кроваткой. Подошла Полина, взяла за руку, увела.
  - Как ты живёшь, Полина? Лялька…  работа…  и всё? И ты ни о чём не жалеешь?
Лицо Полины становится строгим, отчуждённым.
  - Игорь, уже поздно. Тебе надо идти. Я очень сожалею о том, что вы с Леной расстались. Я думаю, тебе нужно проявить терпение.  …И попытаться с ней помириться.
  - А ты, Полина? Как ты?
  - А я буду ждать возвращения мужа, которого очень люблю. Так что, передо мной ты ни в чём не виноват, а перед Леной мы виноваты оба.
Вот такая она, Полина, мать его дочери. Будто впитала в себя дух и трагизм всех классических героинь, которыми наделяла её когда-то их филологиня: и пушкинских Татьяны и Полины, и лермонтовской Беллы, находя в ней, видимо, не только внешнее сходство. Игорь знал, отчасти от родителей своих, которые горячо принимали участие в судьбе Полины, отчасти от одноклассников, что её муж, как теперь назвала его Полина, совершил тяжкое преступление и теперь находится в тюрьме. Чечня, гибель товарищей, ранение… всё прошёл. А здесь, в мирной жизни, сорвался! Разрядил пистолет в подонка.
  - Полина, скажи: а ОН знает?..
  - Конечно, знает.  А я знаю только одно: без Ляльки я бы не выжила. И он меня понимает.
  - А не боишься… не боишься, что он может ещё раз сорваться?
  - Понимаю. За дочь беспокоишься? Напрасно. Последний раз я ездила к нему на свидание с Лялькой. Он тогда в тюремном госпитале лежал. Ты бы видел, сколько в нём нежности! Знаешь, как он её называл – «Ангел светлый». Он считает – это он передо мной виноват, а не я перед ним. И так живёт там с этой виной. Ты это понимаешь?
  - А ты считаешь, что он не виноват? Что можно вот так запросто уложить человека?! И это говоришь ты?! Та, которая – как говорили – мухи не способна обидеть?!
  - Не тебе его судить! Он уже получил своё, никто его не оправдывает. И больше всего он сам себя казнит. Но мы все, понимаешь, все перед ними виноваты! Эта гнусная война…
Захныкала Лялька –  разбудили. Полина метнулась к ней. Вышла оттуда – глаза заплаканы.
  - Прости меня, Полина, прости. Пришёл утешения у тебя искать. Дуррак! Прости…

5
После посещения Полины собственная боль показалась Игорю уже не такой острой. Позвонил домой. Отец сказал – повестка из военкомата. Что ж, вот и его черёд. В своё время открутился, а теперь вот пойдёт служить.  Два года! Что-то за эти два года изменится?  Позвонить Лене, попробовать ещё раз объясниться, помириться. Нет, не будет. Зачем?! Она ещё, чего доброго, если узнает, что он уходит в армию, может по благородству души и пожалеть его, изобразить прощение. Не нужно ему ни жалости, ни прощения. Всё.
Игорь долго не спал. Первый раз он пожалел о своей ранней женитьбе. Ни к чему не были готовы, ничего не имели. Вот и испортили друг другу жизнь, он то, во всяком случае, Лене испортил.  Кого тут винить, это уже не важно. Главное,  что они оба сейчас несчастливы. И то, что она говорит, будто у неё всё хорошо, это всего лишь поза. Лена, Лена! Моя Прекрасная Елена! Что же мы с тобой наделали! Неужели ничего уже нельзя исправить?! Что ж! Пусть будет, как будет! Жизнь на этом не кончается.
Да, жизнь на этом не кончается. Об этом твердит и младшая сестра Лены Маша. В последнее время она постоянно даёт уроки жизни Лене.
  - Что, убедилась?! Может это и к лучшему! Не будет иллюзий. Надо жить реальной жизнью! Не велика потеря!
  - Всего-то веру, надежду и любовь потеряла.
  - Да?! Ну, если так – возвращайся! беги! Пусть торжествует.
  - Ты же знаешь, что этого не будет. Чего издеваешься?
  - О, Боже мой! Если бы я всегда устраивала такие пышные похороны каждой своей любви!..
  - У меня только одна была.
  - А Димка из параллельного?
  - Это детство. В него тогда все девчонки  были влюблены.
  - Ой! Забыла сказать. Как-то иду – совсем недавно, дней 5 назад – останавливается тачка. Такая крутая!  А я – «Цок! Цок!» – и не смотрю даже! Сигналит. Поворачиваю голову, эдак через плечо – а это Димка! Сначала, как положено, комплемент мне отвесил. Но я «стреляный воробей»! Чувствую, что ему что-то спросить хочется. Ты знаешь, мне кажется даже, что он что-то прослышал о тебе. Ну, я туману напустила! Пусть имеет ввиду!
  - Маш, я только не понимаю, когда ты успела стать «стреляным воробьём»?
  - В какой век живём, сестричка? В век больших скоростей, вот! Это вы с Игорем играли в «лебединую верность». Только Игорь, как видишь, время зря не терял.
  - Сделай одолжение, помолчи! И больше об этом ни слова!
Машка становится серьёзной и даже печальной.
  - Просто мне больно на тебя смотреть. Ты думаешь, мне не хочется чего-то настоящего, большого?! А ты будешь ещё счастлива! Не с Игорем, так с Димкой. Не с Димкой – кстати, не женат, тоже развёлся – так ещё с кем-нибудь. И ещё неизвестно,  где найдёшь, где потеряешь!
  - Мудрая ты, Машка, не по годам.
  - Пойдём сегодня со мной на тусовку. Мы решили так: в этом месяце отметить каждой  из наших девочек День рождения. По очереди. Кстати, через неделю будем мой отмечать.
  - Что-то ты торопишься.
  - Конечно. Пока предки укатили!  У нас стратегический план: приглашаем знакомого парня и говорим ему, мол, девочек много, парней не хватает, прихвати с собой одного-двух. Ну, чтобы выбор был.
  - И какой же тебе годик минет, сестричка? Это я на всякий случай, чтоб впросак не попасть.
  - Это потом. Сориентируемся на месте. В зависимости от возраста  мужской половины. Причём, заметь: чем мужики старше, тем девочки должны быть моложе.
  - Машка, тебе не стыдно?! Такую чушь несёшь!
  - А что! Сидеть и ждать милости от природы?

И через неделю Машка действительно объявила:
-   У нас завтра гости, нужно приготовиться. Никаких излишеств. Два-три салата, фрукты, чай. Ну и вино, конечно. Две бутылочки сухого. Остальное сами принесут. А от тебя требуется, чтоб ты не сидела с кислой миной. И ещё…  Я Диму пригласила. У подъезда встретились. Не хмурься, не хмурься! Так получилось: ну, привет – привет! Я ему – извини, спешу, у меня гости. Он и напросился.  Предупреждаю: он знает, что вы с Игорем разбежались. Не знаю, откуда. Я ничего конкретно не говорила.
  - А ничего конкретно я ещё не решила. Это, чтоб ты знала.
Через полчаса начали собираться Машины гости. Три её подруги, из них Лена знала только одну. Все модно и дорого одеты, ярко накрашены, высокие, да ещё на каблуках высоченных. Мужчины, все незнакомые: ни Лена, ни Маша не знали никого.  – Вот и хорошо, – шепнула Машка, –  со знакомыми я и завтра могу встретиться.
Началась весёлая суета. Открывались какие-то баночки: крабы, икра, нарезались колбасы, балыки и прочая снедь. И конечно спиртное: дорогие коньяки, вина.
Когда уже был произнесён тост: «за виновницу торжества», пришёл Дима с двумя букетами: один нарядный, изысканный – для Маши, другой – семь пунцовых роз – Лене. Было очень красиво! И сам Дима был очень интересен и как-то трогательно тих. За столом он сидел рядом с Леной. Голос его урчал около самого её уха:
- Вот это вино пригуби. Учти! Оно коварное. А это – лёгкое, благородное. Можешь выпить весь бокал, - демонстрировал Дима знания в винном деле.
Лена слушала и не слышала Диму. Но было как-то… уютно, что ли. И даже нет, не то: будто она выплыла наконец на какой-то островок, где можно отдышаться. Пусть временная, но передышка. Лена  видела, как смотрели на Диму Машкины подруги. И Дима был верен себе – ни одну не обидел, но остановиться, видимо, решил на Лене.
- А ты похорошела. Ты необыкновенная женщина. В тебе есть что-то такое…такое…
Лена улыбнулась.  Димино красноречие, должно быть, иссякло, но он употребил это в свою пользу: молчание было красноречивее его слов. Выждав достаточную паузу, приблизившись к её ушку, он продолжал «атаку».
     - Ты всегда мне нравилась. Как знать, если бы не Регина, возможно, мы могли бы быть сейчас не просто однокашниками.
Регина, студентка иняза, проходила у них практику. Красивая, яркая!  И на Димку нельзя было не обратить внимания: прекрасный английский, безупречный костюм, хороший парфюм и уверенность в том, что он не отразим.  У Димы с красивой раскованной практиканточкой  завязался роман, который был известен всей школе. Об этом и напомнил сейчас Дима. У него всегда были романы: то с какой-то актрисой, то с иностранкой. И даже, как шептались, с одной очень богатой старой дамой. Кажется, он сам старался, чтобы о его романах знали окружающие. Это, как он не без основания считал, добавляло ему интересности. Девчонки млели, когда он задерживал на них свой взгляд. А он умел это делать – держал паузу, как настоящий актёр. Глупышки! Каким очевидным казалась теперь Лене его легковесность! 
А она, Лена? Разве с годами она стала мудрее? Прозорливее? Разве могла она предположить, что у Игоря есть другая женщина?! Другая семья?! Ведь именно там у него настоящая семья. Видимо правду говорят: любовь слепа. У Лены перехватило дыхание.
- Что, Лена? Тебе плохо? Может, воды?
- Да, плохо. Но зачем же, воды?
Лена пила всё, что наливал ей Дима. Сознание её обволакивал лёгкий приятный туман. Дима что-то говорил, говорил… Наклоняясь к ней, он как бы невзначай касался то её плеча, то волос. Лена не слушала его. Поднимая голову, она – уже в который раз!–  встречала взгляд внимательных, строгих, умных глаз. Этот взгляд волновал её почему-то. Ей казалось даже, что он – Лена не запомнила его имени –  про неё всё знает. Знает, какая беда с ней случилась. Она сердито отводила взгляд: это ещё зачем? Но через минуту снова искала его взгляда.
- Может пойдём пройдёмся? Мне пора. И тебе прогулка перед сном пойдёт на пользу – предложил Дима.
Когда Лена вернулась, вечеринка была в разгаре. Девчонки отдавались  современным ритмам всей душой и телом. Туфли сброшены, на щеках –  румянец, волосы, уложенные в замысловатые причёски, растрепались. Лена постояла в прихожей. Через стеклянную дверь она невольно искала глазами Его. Почему? Так, любопытно. Она даже имени его не запомнила.
Маша услышала, нет, скорее почувствовала хлопок двери и вышла:
- Егор, а вот и наша беглянка.
- Я рад, что не ушёл. Хотелось с вами попрощаться, Лена.
Они стояли вдвоём. «Какое хорошее, мужественное у него имя», – отметила Лена.
- А вы уже уходите?
- Да, я уже должен быть на корабле.  А завтра мы уходим… в рейс. Я хотел вас попросить:  Вы позволите мне позвонить вам? Позже, когда вернусь?
Губы её едва шевельнулись. Ответ можно было только понять, заглянув в глаза. Что это с ней? Откуда это притяжение? Что ей этот едва-едва знакомый человек? Отчего такая тёплая волна обволакивает её всю под взглядом этих глаз? Всё это, должно быть, завтра выветрится вместе с парами шампанского.
Егор наклонился к её руке. Выпрямляясь, встретился  с ней глазами и неожиданно крепко поцеловал в губы.
- Я буду помнить вас. Прощайте, – сказал он сдавленным голосом и вышел, оставив растерянную, не успевшую опомниться Елену.
- Ну и сестричка! Ну и тихоня! – пропела  Маша, – всех обскакала! Как это тебе удалось?! Сразу двоих… даже я так не умею!
- Уймись, Маша. Иди к гостям. Да, постой! Зайди в ванную – тушь размазала. А я пойду,  лягу, устала очень, и голова кружится. Наверное, действительно, много выпила.

Лена не раздеваясь, легла на кровать. Постепенно шум затих, и она услышала тихий перезвон гитары. «Соглашайся хотя бы на Рай в шалаше, если терем уже кем-то занят»,– тёплый  мужской голос «выговаривал» песню Высоцкого. Не было подражания пению Высоцкого,  ничего не мешало вслушиваться в слова.
В комнату заглянула Маша: «Пойдём к нам! …Лена! дружочек! Плачешь?!
Лена не плакала, просто слёзы лились и лились сами, будто освобождая душу от непосильной тяжести. Это были первые слёзы после разрыва с Игорем.  Слёзы прощения? Прощания? Неужели?! Неужели всё в прошлом?!
Зазвонил телефон.  «Игорь! Игорь! Это ты?» – кричала Лена в молчавшую трубку. Чтобы она могла сказать ему, если бы услышала его голос? Чтобы он мог сказать ей? Она не пыталась ответить на эти вопросы, это было не важно. Просто услышать его голос!  ... Что ж, не случилось. Завтра будет новый день. Завтра всё будет по-другому.

6

- Аврал! – прокричит из кухни Маша, гремя посудой, – родители приезжают! Молодец папочка. Предупредил. А я думала, что ещё дней пять. …Вставай, вставай! – чтобы никаких следов нашей вчерашней пирушки.
- Когда приезжают?
- Да уже сегодня вечером!
В квартире запахи цветов и дорогих духов смешиваются с запахом еды, грязной посуды.
- Ах, давно так не спала, – сладко потягивается Лена, – и сны какие-то… но не помню, ничего не помню. Жаль!
- Да, вчерашний вечер пошёл тебе на пользу.
Вот, если бы всё, что случилось, можно было бы забыть, как дурной сон. Но сегодняшний сон был, кажется, не страшен, скорее – наоборот. Только вот не помнит, о чём.
Как хорошо, что приезжает мама, – думает Лена. Она не спешит подниматься – вспоминает, как они собирали маму на отдых.
- Всё у меня есть, – говорила мама, – зачем мне ходить по магазинам? Везде одно и то же.  Да и времени уже нет.
Но Маша замахала руками: «Ты что, в этом собираешься ехать на курорт?! Тоску наводить?!» Её неожиданно поддержал папа. Он протянул тугой кошелёк: «Чтобы всё истратить! На маму!» – уточнил он.
Какое это было удовольствие! Продавцы не скупились на похвалы: «Померьте  эту кофточку. Под цвет ваших  глаз», «А это платье? Подчеркнёт вашу фигуру». Мама выходила из примерочной, смущённая таким вниманием, похорошевшая.  Завершила всё парикмахерская и модная стрижка.
Решено было «запустить» маму в квартиру в одной из обновок: «Пусть папа ахнет. Ты как из «модного приговора».
Папа не ахнул, но остался очень доволен.
- Папа! Ты посмотри, какая наша мама красавица!
- А вы что, раньше этого не знали? Вы думаете,  вы-то в кого такие красотки? В родителей. (Не забыл папа и себя)
Все они сейчас походили на трёх сестёр всего лишь с небольшой разницей в возрасте.
- Всегда хотел, чтобы сын родился. Но теперь вижу:  дочь – это такая тонкая работа!
… А что, Лизонька, может, ещё одну родим? Какие наши годы! Нянек много. Что скажите, девочки?
- А вот что, – мама повела бровью – ты ужин приготовил? Я с ног валюсь от усталости.
- А как же, а как же, – засуетился дурашливо папа, – извольте, сударыни, к столу!
Ай да папа! Вот это здорово! Какой стол! И салаты, и закуски! Правда, всё из магазина, но ничего, не отравились. Зато шампанское и цветы!
И вот теперь сёстры старались, чтобы всё было празднично. Правда, нужно будет ответ держать, откуда такие деликатесы, но ничего, ситуация подскажет. Маша с сожалением смотрит на свой навороченный маникюр…

Они приехали такие посвежевшие, похудевшие, весёлые. Как обстановка, обстоятельства меняют человека! Над чертежами в очках с нахмуренным, озабоченным лицом, или в тапках и в кухонном фартуке у плиты и эта загорелая, красивая, ещё такая молодая женщина –  это всё она, их мама. Но вот Лена опять прочла в глазах мамы тревогу. Это она, Лена, это её судьба беспокоит маму. Наверное, она надеялась, что у них с Игорем как-то всё образуется. Нет, мамочка, нет! Подскажи, милая, научи! Но нет никаких рецептов счастья. У каждого своя судьба. И редко случается так, что она дарит только радости. Будут и печали: у кого— больше, у  кого – меньше.
- Прислушайся к себе, – говорит мама, – сможешь простить – так простить, будто ничего не было – возвращайся, не сможешь (а это так трудно!) – только себя изведёшь, и не будет ни покоя, ни счастья.
- А ты, мама, ты как бы на моём месте поступила?
- Ты знаешь, дружок,  думаю, я на твоём месте, или почти на твоём, не раз была, только у меня не было таких весомых доказательств. И вы уже у меня были. И всё равно: не раз посещала мысль: порвать всё, вас в охапку и уйти, куда глаза глядят. Но вот, видишь, и у меня бывают островки счастья. И всё равно не знаю, когда я была права: когда хотела уйти или когда, всё-таки, не смогла этого сделать.
- Мамочка…
7
День сегодня обещает быть ярким, тёплым. Но лёгкий ночной морозец задержался ещё  на осенних листьях.  Листья тревожно перешёптываются: «Отжили… отжили». И как красив их уход! Настоящий карнавал! В привычную  зелень кроны вплетаются жёлтые, бурые, оранжевые краски, и даже красные. Как хорошо шагать по этой аллее!  В эту пору она особенно красива! Как после тяжёлой болезни,  Лена возвращалась к жизни, к той жизни, где она умела радоваться и погожему дню с налётом грусти увядания, и этому уже морозному воздуху, и своей лёгкости – «шла и шла бы неведомо куда!». Проплывающие облака только ярче оттеняли синеву неба.
   Бабье лето рыжей лапой клёна,
   Кистями пунцовыми рябин,
   Вперемежку с жёлтым и зелёным
   Смотрит сверху ярко-голубым.
Как долго она не видела, не чувствовала этой красоты! А она была. И есть! И будет!
Лена снова подумала об Игоре, но как-то отстранённо. Не было уже той боли, от которой перехватывало дыхание. Она знала, что он уходит в армию – Маша сказала. Откуда узнала?! «Сорока на хвосте принесла», – только и ответила её всезнающая сестрица.
 Может он, Игорь, позвонил тогда, чтобы проститься? Может быть… Хорошо, что разговор не состоялся. Что бы они могли  сказать друг другу? Уж, верно, ничего такого, от  чего стало бы легче. Есть одно только средство, одно лекарство – время.
…В эту тихую погоду листья падали под ноги медленно и плавно кружась. Лена подняла несколько кленовых листьев. «Ещё ветку рябины – и букет готов!»
Этот тонкий аромат прощанья
Вспыхнувшей на время красоты,
Словно у последнего свиданья,
Словно у несбыточной мечты.
Эти строчки то ли рождались, то ли вспоминались чьи-то, давно прочитанные, с которыми она была сейчас полностью согласна.
И с каким томительным шептанием
Мне ложится под ноги листва,
Словно запоздалого признанья
Мне уже ненужные слова.
«Жизнь длинная, если, конечно, к ней бережно относиться, – говорила мама, – и будут в ней и радости и печали. Главное – ты здорова. Я теперь спокойна за тебя. Всё у тебя хорошо – я это вижу». Вчера они долго сидели вдвоём в их девичьей комнате. Машка умчалась на очередное «деловое» свидание. А они говорили, говорили… О разных пустяках говорили, а на самом деле, как оказалось, о самом главном. Спасибо тебе, мамочка! Всё у меня будет хорошо, ты не волнуйся!