Драма василя быкова

   Белорусское правительство - по указанию Александра Лукашенко (без согласия президента чиновники в стране сами и чихнуть не смеют)- приняло постановление об открытии в июне 2014 года музея Василя Быкова, приурочив его  к 90-летию писателя.
   Новость оказалась довольно неожиданной для всех. Во время президентской кампании 2010 года и некоторый период перед ней активисты компании "Говори правду", возглавляемую поэтом Владимиром Некляевым, который стал и одним из кандидатов в президенты, собирали подписи граждан за то, чтобы одну из улиц Минска переименовать в улицу Василя Быкова.
   Вся эта акция напоминала лихой детектив:мало того, что власти якобы чинили препятствие для столь благородной работы, но кто-то якобы украл и значительную часть собранных подписей, без чего невозможно получить согласие властей на переименование улицы, но, ясное дело, они и так ее не переименуют.
   Теперь вся эта детективщина уходит в прошлое. Ясно, что если принято решение отметить 90-летие Быкова, то открытием только музея дело не ограничится. Будет принят и ряд других решений, и наверняка его именем будут названы и улицы в городах, где он жил и работал - Гродно и Минске.
   Не стоило бы обо всем этом рассказывать, если бы за всем этим не стояла колоссальная личная драма писателя, авторитет которого, наивность и искренние заблуждения использовали в собственных политических интересах в сущности чуждые ему люди, которых он считал, говоря по-белорусски, аднадумцами (единомышленниками).
   Я часто думаю о том, что будь жив Алесь Адамович, с которым Быков дружил и которым восхищался, как восхищается ребенок избранным кумиром, постсоветская судьба Быкова, скорее всего, сложилась бы иначе. Но Адамович умер в январе 1994 года, а Быков - в июне 2003 года, и это без малого почти десятилетие стало, вне сомнения, одним из самых драматических в жизни писателя.
   В Беларуси - так в постсоветское время стала называться республика - не было другого, столь крупного писателя, с такой всесоюзной и мировой известностью. Были, конечно, белорусские писатели, творчество которых хорошо знали в СССР, как например, Иван Шамякин. Но книги о войне, рассказывающие "всю" неприглядную правду о ней (так называемую "окопную правду"), с трудом пробивавшиеся к читателю, имели особый вес и цену. Вокруг же их авторов создавался не только ореол мученика, но и борца с властью.
   Хотя в постсоветскую эпоху недоброжелатели Быкова любили вспоминать и его "грехи":подписал письмо, осуждающее Солженицына, не отказывался от премий и высоких правительственных наград, а теперь клевещет на бывшую советскую власть, которая ему все дала.
   И действительно, если посмотреть на внешнюю канву жизни Василя Быкова, то она вполне благополучна. В 1978 году он из Гродно переезжает в Минск, и с этого года аж по 1989 избирался депутатом Верховного Совета БССР. В 1989 он уже депутат съезда народных депутатов СССР, входит в известную Межрегиональную депутатскую группу. В общем, его биография была неотделима от биографии своей республики и страны, и звание - народный писатель Беларуси- он получил "вовремя", и награждался не единожды.
   Быков по поводу "постсоветских" обвинений в его адрес переживал и поначалу даже оправдывался:"Подпись под письмом против Солженицына поставили без моего ведома", "Наградили меня за творчество, а не за подхалимаж", но потом бросил. Чем больше оправдываешься, тем больше чувствуешь себя виноватым.
   Главные друзья и защитники Быкова были у него в Москве. Его печатали в "Новом мире, "Знамени", "Дружбе народов". Свои произведения с белорусского на русский язык Быков переводил сам:так было проще не только и не столько с материальной точки зрения, сколько творческой, ведь автор лучше справится с непереводимым или плохо переводимым тем или иным абзацем, нежели переводчик.
   Пробившись однажды на всесоюзное литературное поле, Быков занял там свою нишу, и не развались Советский Союз, его похоронили бы после кончины как выдающегося советского писателя, с перечислений всех званий и наград, и воздали бы ему все полагающиеся в таких случаях государственные почести.
   Но Союз развалился. И тут Быков шокировал московскую литературную братию, заговорив вдруг голосом ярого националиста. Будто Москва снова хочет подмять под себя Беларусь, навязать ей "оккупационный режим", надо быть настороже, от этой коварной Москвы можно ждать чего угодно. Быков и впрямь заговорил незнакомым голосом. Ибо это был голос лидера Белорусского Народного Фронта Зенона Пазняка.
   Пазняк стал чуть ли не культовой фигурой, когда в белорусском литературном еженедельника появилась его статья в соавторстве с инженером Шмыгалевым о Курапатах, - месте массовом расстреле белорусских граждан в годы сталинских репрессий. Постепенно фигура соавтора ушла в тень, а вся слава первооткрывателя страшного места досталась Пазняку, в то время работавшему в Академии наук Беларуси.
   Вскоре Пазняк общество "Мемориал", а потом - на его основе- БНФ. Происходили эти события в конце восьмидесятых годов прошлого века, когда повсюду витал опьяняющий дух свободы и больших надежд.
   Как ни велик был авторитет Пазняка, он понимал, что во Фронте неплохо было бы иметь  некую мощную и знаковую фигуру, которая еще больше подняла бы вес и авторитет БНФ. Приглашали Алеся Адамовича, который хотя жил и работал в Москве, но оставался белорусским писателем. Однако Адамович отказался иметь дело с Пазняком, а Быков - нет.
   Он оказался в сложной ситуации Когда он был в "обойме" писателей-"окопников (Бондарева, Бакланова, Васильева...), он чувствовал себя уверенно и твердо стоящим на ногах, ведь рядом были плечи друзей-товарищей. Но со временем "обойма" распалась, в годы Горбачевской перестройки каждый "окопник" пошел своей дорогой, и Быков почувствовал себя одиноко и неуютно. Адамович в Минск приезжал редко. Он был по "макушку" занят. Оставалось лишь восхищаться его энергией и неуемностью, но даже если бы Адамович пригласил Быкова быть рядом, он бы не согласился. Потому что понимал и знал свой потолок. Конечно, он много читал и вбирал в себя, но в сравнении с Москвой Гродно и даже Минск были провинцией, которые не могли не наложить на него отпечаток. И, видимо, рассудив, что каждому свое (Адамович и в Москве не выглядел белорусским провинциалом), Быков принял предложение Пазняка и даже гордился этим.
   До поры, до времени. Думаю, для Пазняка и Быков не был авторитетом. Для него авторитетом был только он сам себе, и чужого мнения, а тем более чьих-либо советов он не терпел. Помню, как в перерыве одного из собраний БНФ  Быков одиноко стоял в коридоре, и никто - ни Пазняк, ни кто-либо из бэнээфовцев - не подходил к нему. Он уже был не в "новинку", он уже всюду говорил то, что они хотели слышать. Задача выполнялась безукоризненно, Мавр делал свое дело, ему еще не пора было уходить, но он уже не был столь насущен. Как к человеку и писателю Быкову особого интереса у них не было. До него ли, когда на такое дело - свержение старой власти (неважно, что она сама уже сверглась) замахнулись?
   Может, так рассуждал и сам Быков, не знаю, но когда я подошла к нему, он обрадовался:все-таки неприятно стоять одному в чужом коридоре.
   Долгое время Быков на Пазняка чуть ли не молился. Наверное, ему в нем нравились те качества, которых не хватало ему самому:уверенность в себе, хотя чаще всего, это была самоуверенность), решительность (никаких сомнений ни в чем Пазняк не ведал), настойчивость (часто граничащая с наглостью и хамством).
   Пазняк всегда ярым ненавистником России, выступал против любых связей с ней, без конца твердил и выступал в печати с антироссийскими заявлениями. И Быков, которому, можно сказать, дала, если не все, то - многое, и здесь стал его марионеткой, иначе бы его кумир не понял бы и не простил его.
   И одновременно Быков, видимо, искренне полагал, что таким образом (отрицая Россию) он станет более национальным писателем, чем был до сих пор. Национализм способен вскружить и не такие головы.
   Судьба Пазняка и БНФ оказались не такими, как предполагал сам Пазняк и его приверженцы. Если в 1990 году население дружно голосовало за членов БНФ на выборах в Верховный Совет БССР, и они смогли даже создать там свою фракцию, то в 1995 - в ВС уже не попал ни один бэнээфовец, включая Пазняка. Провалился Пазняк и на президентских выборах в следующем году, и неожиданно для всех сбежал со своим пресс-секретарем Сергеем Наумчиком на Запад. В августе 1996 года они получили политическое убежище в США.
   Быков попал в щекотливое положение. Признаться в том, что разочарован в Пазняке, было неловко. Написал, что выходит из БНФ по состоянию здоровья. Возглавил Белорусский Пен-Центр. Но и здесь больше был декоративной фигурой, потому что всеми делами заправлял ответственный секретарь Шерман. Он выбил для Быкова грант, по которому тот с женой уехали в Финляндию, чтобы поправить здоровье и заняться творчеством.
   Потом были грант в Германию, а после нее - в Чехию. Оппозиция внушала всем, что Быкова преследует Лукашенко, чего на самом деле не было, и, похоже, убедила в этом и больного Быкова, который резко выступал против "режима диктатора". В общем, из писателя продолжали лепить антагониста власти, противника России и приверженца связей Беларуси с Западом. Однажды войдя в навязанную ему роль, Быков, как школьник,  старательно исполнял ее.
   Пожалуй, самым несчастным был период его жизни в Праге. Я поняла это, посмотрев документальный фильм на "Белсате" -польском телевидении, вещающем на белорусском языке на Беларусь. Его создатели - Наумчик с женой, а гооврят о Быкове сотрудники белорусской службы радио "Свобода", все знакомые мне люди, поскольку я сама десять лет сотрудничала с ней. И такого стыда за них я еще не испытывала. Быков выглядит в фильме какой-то марионеткой, мало что понимающей куклой, и даже показано, как сидит жена Наумчика с малым ребенком (своей дочерью) и уговаривает Быкова есть.
   В "фильме" постоянно говорят о том, где лечился Быков, сколько надо было заплатить за лечение, как искали ему с женой квартиру, хотя до этого было сказано, что правительство Чехии всем его обеспечило. Но подтекст из высказываний сотрудников та и пер:смотрите, кто был с Быковым в последние месяцы его жизни, какова была наша роль!
   Отвратительная была роль. Ничего, кроме отвращения, она не вызывает.  Так унизить человека, проявить такое неуважение к нему!
   Быкову внушали, что белорусские власти отберут у него минскую квартиру, что не поменяют ему старый белорусский паспорт на новый...  И Быков не выдержал:собрав последние силы втайне от своих надоедливых покровителей уехал с женой в Минск. Наконец-то проявил бойцовский характер, тем самым "списав" мои свои грехи.
   Через месяц после он умер в онкологическом центре. Правительство хотело похоронить его на государственном уровне, но оппозиция всюду раструбило, что Быков не хотел бы принимать "милости" от Лукашенко, и оппозиции позволили проводить писателя в последний путь так, как она посчитала нужным. В частности, гроб Быкова был покрыт флагом с Погоней, а не национальным суверенной Беларуси.
   Похороны проходили под неумолкаемые обвинения оппозиции в адрес Лукашенко, будто это он изгнал Быкова из Беларуси и препятствовал его возвращению, а теперь не устроил народному писателю достойные проводы, хотя она сама же от них отказалась.
   С голосами внутренней оппозиции сливались голоса тех, кто сидит "за бугром". И теперь, когда принято решение о создании музея Быкова к его 90-летию, я первым делом поискала реакцию Наумчика на него. И не ошиблась, она была высказана вечером 27 июля, на радио "Свобода". Оказалось, власти собираются создать музей не только в Ждановичах под Минском, где у Быковых была дача, и которую вдова писателя Ирина Михайловна безвозмездно передала государству для этой цели, но и в Ушачском районе, в деревне Бычки, где Быков родился. Для этого планируется снести старый, развалившийся дом и построить новый.
   Наумчик опубликовал фото этой развалюхи, но не для того, чтобы одобрить действия властей, а чтобы выразить недоверие:не превратиться ли и новый в такой же? И та же дача в Ждановичах?
   Помнится, что оппозиция не раз заявляла, что раз власть ничего не хочет делать для увековечивания памяти Быкова, она сама откроет музей писателя в его родной деревне. И Наумчик, сам того не желая, продемонстрировал, цену ее слова.
   У Быкова есть двое сыновей от первого брака. Отношения с ними у него всегда были сложными, и практически никакого большого участия в его жизни они не принимали. И вот теперь один из них в интервью "Свободе" высказал недовольство передачей дачей в Ждановичах государству:"Мы сами строили ее тридцать лет назад". Жена же Быкова, Ирина Михайловна, от каких-либо комментариев отказалась. После такого унизительного фильма еще хватает наглости просить о комментарии?
   Хватает, когда отсутствует такое понятие, как совесть, а только жадный, хватательный рефлекс всюду, где только приоткрывается возможность поиметь еще что-то. Старый, больной Быков не в состоянии был противостоять молодым, наглым хищникам. У него хватило сил лишь на последний рывок. Но в творчестве- нет. Тут в последние годы он не смог подняться на новые вершины и даже, по моему убеждению, опустился нижн тех, что когда-то взял.
   Быков, советский писатель, писал о героизме "обыкновенных" людей, тщательно выписывая их сложное психологическое состояние, обычно предшествовавшее принятию ими трудного жизненного решения. "Новый" Быков, "оппозиционный", стал писать о событиях гражданской войны, о восстаниях против большевиков, но здесь ему даже чутье изменило:нет в этих его рассказах ни психологии, ни мастерства, все ходульно и малоинтересно, будто пишет начинающий писатель, что и неудивительно:в угоду конъюнктуре ничего значительное не создашь.
   Быков успел написать и книгу воспоминаний о литературных друзьях-товарищах. Но это не книга размышлений о прожитом вместе с ними, не "о времени и себе", а лишь констатация фактов:с таким-то мы встретились там-то, поговорили о том-то.
   Наверно, иначе он и не сумел бы написать, настолько, судя по всему, был глубок его внутренний кризис. Трудно быть не самим собой.