И все уже кончено!

         Глухая провинция, куда секс и политические новости еще не успели завезти, грязная и раздолбанная придорожная гостиница. Напротив - не менее занюханный автосервис, занюханный железнодорожный узел,где прозябает молодежь безнадежно фанатеющая от восходящей звезды своего народа Эмилии…  Ничего себе картинка вырисовывается, это и есть Аль-Мухас — маленький городишко, затерявшийся в глухой провинции. Лишь две достопримечательности отличают его — небольшая станция, где за день останавливаются два-три пассажирских поезда, да старое обшарпанное здание почты, на фасаде которого красуется грязная выцветшая доска с полустершимися буквами, составляющими два слова: почтовая контора.
Всеми делами в конторе ведает  уважаемый всеми Антари, человек лет сорока. В почтовом ведомстве он работает с первого дня поступления на службу, время от времени меняя лишь один район на другой. В аль-Мухас он появился пять лет назад и с тех пор бессменно занимает должность начальника почты и большую часть дня  проводит в конторе. Он восседает в кресле, штемпелюя письма, которые грудой лежат перед ним, и сортирует их. Он почти всегда сердит и совсем не замечает своего маленького несчастного помошника, пока не приходит время излить на него накопившуюся досаду. Тут господин Антари осыпает его бранью, упрекая в нерадивости и небрежности, проклиная заодно и судьбу, забросившую его в этот жалкий городишко, и неотесанных жителей, назойливость которых не знает предела. Когда он устает бранить окружающих, то принимается ругать самого себя за нерешительность и пассивность.Время от времени он достает из ящика своего стола пакет и раскладывает перед собой его содержимое. Это фотографии знаменитых красавиц — танцовщиц и кинозвезд, — которые он вырезает из газет и журналов и бережно хранит в пакете, чтобы в любой момент можно было посмотреть на них. В такие минуты морщины на лбу его разглаживаются, а по лицу разливаются блаженство и удовольствие. Покончив с этим занятием, Антари запирает дверь конторы и выходит на улицу, направляясь к кофейне Маноли. Одет он в старый потертый сюртук с потускневшими медными пуговицами, на ногах грязные стоптанные сандалии. С гордым, заносчивым видом он входит в кофейню и, не останавливаясь, шествует к своему любимому месту в центре зала. Хозяин тотчас приносит кальян и кофе. Поднося к губам попеременно то стакан, то трубку,Антари задумчиво смотрит на улицу, где тарахтят телеги да медленно движется стадо коров, поднимая тучи пыли.

Из кофейни Антари направляется к каналу и останавливается на мосту, разглядывая деревенских женщин, которые черпают воду, наполняя кувшины, и потом идут в свои лачуги. Иногда ему хочется подойти к ним поближе и заговорить, но всякий раз он пугается этой мысли и, потупив глаза, тяжело вздыхает. На мосту он остается до тех пор, пока мимо, сотрясая землю и воздух, не промчится скорый поезд, принося дуновение жизни большого мира и пробуждая в душе Антари тревогу и беспокойство. Свой обход он завершает обычно в лавке Раби. Про эту лавку говорят, что в ней ничего нет, но вместе с тем здесь есть все. Раби накормит вас, приготовив что-нибудь на скорую руку, расскажет свежие новости и угостит последним анекдотом.
Из всех дней недели больше всего Антари любит пятницу и среду. Они вносят некоторое разнообразие в его жизнь. По пятницам он наблюдает за выполнением обрядов в местной мечети, разглядывает молящихся и прислушивается к обрывкам разговоров, которые они ведут, столпившись вокруг водоема и совершая омовение. А среда — базарный день. Антари ничего не покупает и не продает, но он не пропустит ни одного торговца, чтобы не прицениться к его товару и не поторговаться с ним. Нередко спор кончается ссорой, а то и потасовкой.Антари яростно размахивает руками и кричит, понося алчных торговцев, которые потеряли всякую совесть.
Никто в городе не думал, что этот странный человек -  Антари способен на дружеские чувства. Он жил одиноко и замкнуто, всегда был угрюм и неразговорчив. Даже управляющий станции, несмотря на свое высокое положение и преклонный возраст, не удостоился дружбы Антари, который считал его человеком недобросовестным, пустым и скучным. Впрочем, такого же мнения он был и о других работниках, сменявших один другого на посту начальника станции за пять лет пребывания Антари в аль-Мухасе.

Однажды на станцию был прислан новый управляющий делами Хамис, человек огромного роста, мрачный, с глазами, сверкающими, как у хищной птицы. И в нем Антари не нашел ничего симпатичного. Более того, мрачный вид вновь прибывшего подавлял и пугал Антари.

Минуло несколько дней, и по городу прошел слух, что жена нового управляющего станции, необычайно красива, изящна, стройна и обладает тонким вкусом. Разговоры об этой женщине взволновали Антари. Сначала он только прислушивался, потом стал сам заводить такие беседы. Стоило ему на минутку оставить работу и откинуться в кресле, как перед ним вставал образ жены Хамиса, наполняя его душу волнующими мечтами.

Однажды, в разгар работы, когда Антари, склонившись над письмами, осыпал их градом ударов своей печати, перед ним остановился его маленький слуга.

— Ты уже видел жену начальника станции? — спросил Антари его помощник.

— Нет, не видел, — ответил тот, улыбаясь.

— Чем же ты тогда занят, растяпа!

Теперь начальника почты частенько можно было видеть на станции. Когда у платформы останавливался пассажирский поезд и смотритель гордо и важно, как петух, расхаживал вдоль состава,Антари смотрел на него не отрывая глаз, а на губах его блуждала льстивая, заискивающая улыбка.

Случайно Антари узнал, что госпожа Хамис, жена смотрителя, навещая иногда жену начальника поселка, на обратном пути заходит в лавку Раби. И начальник почты тотчас внес поправку в свою программу. Едва старый мулла в мечети начинал сзывать на послеполуденную молитву, Антари появлялся на пороге своего дома. Чисто выбритый, в начищенных до блеска ботинках и отглаженном костюме, он горделиво выступал впереди, а за ним его посыльный нес кресло. Оба они направлялись к лавке Раби. Антари садился в кресло и, положив ногу на ногу, ждал. Наступал вечер, солнце садилось, а женщина все не приходила. В сумерках возвращался Антари домой, понурив голову, нервно покусывая кончики усов.

Но однажды вечером, когда Антари, как обычно, сидел у дверей лавки Раби, он вдруг почувствовал, как трепет охватывает все его существо. Мимо шла жена Хамиса. Опьяненный удачей и переполненный счастьем Антари проводил ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом дороги.
Отныне Антари перестал бывать в кафе Маноли, не ходил на мост смотреть на женщин и, когда по вечерам со звоном и грохотом проносился скорый поезд, не провожал его тоскующим взглядом. На базаре Антари не показывался, и пятничные молитвы уже не привлекали его. Каждый день в одно и то же время он отправлялся к лавке Раби. Иногда ему удавалось увидеть госпожу Хамис и полюбоваться ею. Однажды он даже заметил, как она украдкой взглянула на него и лукаво улыбнулась.Ну и проказница! Мелькнула у него мысль и повисла в мечтах.
Между Антари и Раби завязалась дружба. Все свободное время они сидели перед лавкой и беседовали. Особенно любил Антари поговорить о красоте арабских девушек, об их стройности и живом темпераменте. Сверкая взором, пламенно и страстно он снова и снова описывал свои чувства, не замечая признаков скуки, порой появлявшихся на лице собеседника.

Маленький помощник удивлялся переменам, происходившим с хозяином. В новом костюме и начищенной обуви, энергичным шагом входил Антари на почту, приветливо улыбаясь. Он никого не бранил, разговаривал спокойно и дружелюбно. Во всем, что бы он ни делал, сквозили тепло и мягкость, даже штемпель в его руке опускался на письма как-то особенно нежно,потому что он напевал при этом:" Где раньше было твоя любовь любимый мой. До того как я тебя узнала я просто жила со всеми живыми, страдала от одиночество столько лет и в свое растерянность не знала даже кому пожаловаться. Но теперь будущее не страшное потому что я тебя встретила" . Но больше всего мальчика радовало то, что он избавился от стирки белья: для этой работы Антари нанял деревенскую женщину. Впервые женщина переступила порог дома начальника почты.

Иногда по вечерам Антари звал к себе мальчика, чтобы тот скрасил его одиночество. Сначала они болтали, а потом хозяин начинал петь, мечтательно глядя в небо, повторяя одни и те же слова: «Месяц скрылся во мраке ночи, — взглянуть на меня не хочет», а его помошник громко и весело подпевал ему. А когда Антари оставался один, он садился возле окна и предавался мечтам. Взор его блуждал вдоль дороги, словно пытаясь увидеть в ночи призрак той, которую он полюбил. Антари стал оказывать мелкие услуги Железнодорожному смотрителю, восторженно отзывался о нем, был предупредителен и любезен. И вот однажды смотритель пригласил Антари к себе на обед. В назначенный день тот явился сияя, как жених.
Весь вечер смотритель распространялся о важности своей службы и о новшествах, введенных им на станции. Гость только поддакивал ему, время от времени повторяя: «Аллах велик… Аллах велик…» Он сидел с отсутствующим видом и, казалось, ничего не слышал. Но как только за стеной раздавались шаги и звон браслетов, Антари вздрагивал, и сердце его начинало бешено колотиться.
За первым приглашением последовали другие. Неизменной темой разговора была деятельность Хамиса в департаменте железных дорог. Если бы она была оценена по достоинству, он давно бы занимал один из самых высоких постов!
В ответ Антари повторял: «Аллах велик… Аллах велик…» Все чувства его были обострены, он напряженно вслушивался в шум и шорохи за стеной, ни минуты не сомневаясь, что все эти шаги и шорохи — тайные знаки привета, который посылает ему жена хозяина.
Как-то Хамис прислал Антари обед со своей кухни. В центре подноса красовалось национальное блюдо из вики. Антари ел это вкусное кушанье, а перед глазами его стоял образ красавицы-хозяйки. Словно воочию видел он, как она улыбается ему нежно и ласково, и спрашивает, доволен ли он обедом, который она специально для него приготовила. Он был уверен, что это она предложила послать ему обед, а смотритель был лишь «исполнителем».
Шли дни, а Антари жил как во сне, упиваясь новыми для него чувствами любви и дружбы. Но однажды мальчик помощник вошел к нему и спросил взволнованно:
— Уважаемый!Вы уже слышали новость?
— Какую новость, малыш?
— Об отъезде господина начальника станции.
От неожиданности Антари поперхнулся и не мог произнести ни слова. Потом встал и, пристально глядя на мальчика, переспросил:
— Об отъезде господина начальника станции? Где ты узнал эту новость?
— На станции.
Через несколько минут Антари был уже у смотрителя.
— Неужели это правда? Что я слышу!
— Да, это так, — улыбнулся тот. — Я получил приказ о переводе и утром уезжаю.
  Антари побледнел, губы его задрожали.
— Я очень ценю нашу дружбу, — сказал Хамис. — Может быть, мы еще увидимся.
Мальчишка встретил Антари глупой улыбкой.
— Вот видите, я же вам говорил!
— Я вижу только одно: тебе доставляет удовольствие приносить дурные вести. Скажи-ка лучше, ты вытер пыль со стола?
— Да, уважаемый.
Антари провел пальцем по столу.
— Конечно, врешь, как всегда! — закричал он.
И, бросившись на мальчика, он стал таскать его за уши, пинать ногами, а потом толкнул захлебнувшегося плачем беднягу к дверям конторы.
В полдень Антари, осунувшийся, бледный, нервно покусывая кончики усов, побрел в сопровождении мальчиеа-помощника к лавке Раби.
Кое-как пообедав, он остался сидеть у входа, надеясь в последний раз увидеть свою любовь. Он сидел долго. Мрак спустился на землю, и Антари не знал, был ли это мрак ночи или мрак его души.
«Почему она не пришла, как обычно? — спрашивал он себя. — Что могло помешать ей? Неужели испугалась сплетен?»
Усталый и обессиленный вернулся он домой. Сон не приходил. Лишь под утро удалось немного забыться.
Очнулся Антари от громкого стука в дверь.Мальчик сказал ему, что уже одиннадцатый час, в конторе собралось много народу, а на станции провожают смотрителя.
Антари вскочил. Спустя несколько минут он уже бежал на станцию. Там он увидел толпу людей. В центре ее стоял Хамис. Расталкивая окружающих,Антари протиснулся к нему.
— Я захворал и чуть было не лишился возможности попрощаться с тобой. Но я превозмог себя и все-таки пришел, — сказал он, пожимая смотрителю руку.
Тот ободряюще похлопал его по плечу, а Антари смотрел по сторонам, разыскивая в толпе свое сокровище, надеясь в последний раз поймать ее взгляд.
Послышался шум подходящего поезда, замелькали вагоны… Когда поезд остановился и Хамис протянул на прощанье руку, Антари не выдержал и взволнованно спросил:
— А госпожа Хамис, ваша жена… Где она?
— Она уехала раньше, утренним поездом, — ответил смотритель, поднимаясь в вагон.
Антари оцепенел. Провожающие бросились к окну вагона, выкрикивая слова прощания. Поезд медленно тронулся. Антари стоял молча и неподвижно, провожая поезд взглядом, полным тоски,слез и  муки…
Днем мальчик принес Антари кофе. Отхлебнув глоток, он нахмурился и проворчал:
— Что это за кофе? Где ты взял такой?
— Я всегда такой варю, мой хозяин. Клянусь Аллахом!
— Врешь, негодяй, — резко оборвал его Антари и отшвырнул стакан.
На следующее утро мальчик сообщил, что пришла прачка.
— А чем же будешь заниматься ты, бездельник?! — закричал Антари. — Незачем женщинам входить в мой дом!
И потекли дни, один за другим, унося с собой остатки былой аккуратности в костюме и внешности Антари и мягкости в его характере. Он опять надел свой старый сюртук. Целыми днями сидит он в кофейне Маноли. Потом стоит на мосту и смотрит на женщин, а глаза его полны усталости и горя. Когда мимо проносится скорый поезд, Антари покидает свое место и идет домой, волоча ноги в запыленных старых сандалиях. По пятницам он снова возле мечети — рассматривает жителей аль-Мухас, когда они толпятся у бассейна, совершая омовение, а по средам спорит и торгуется на базаре, не успокаиваясь до тех пор, пока не подерется.
Иногда вечерами у него появляется желание завернуть в лавочку Раби и излить все, что томит его душу. Он сетует на жизнь, в которой одни только муки, и проклинает судьбу, так безжалостно разделяющую людей. А когда взгляд его падает на дорогу, он умолкает, и из груди его вырывается тяжкий вздох, полный сожаления о мечте, которая была и исчезла…
И где-то вдали звучала песня,разрывающая его сердце: "Я возьму твою боль на себя. Почему ты ушла и оставила меня, любовь моя, с моей болью. Дождь. И так холодно. И все уже кончено, с тех пор как ты меня бросила. И опять дождь. И так холодно. И все кончено...."