откровения верных и преданных

  Муза - маленькая фея, что с бранью лежит на дне тяжелой бутылки и с приступом тошноты подкрадывается к горлу,  когда вестибулярный аппарат уже дает сбой и ручка в руках начинает танцевать дикие пляски. 
  И вот он, очередной приступ, но сегодня больше похоже на эпилептический припадок, чем прилив творческой мысли. Брызжа пеной изо рта я с силой царапаю ручкой нежную белую бумагу своим медицинским почерком, чтобы никто не разгадал этих записок душевнобольного.

   Он отложил ручку в сторону и посмотрел в окно за которым низко будто на леске болталась большая круглая луна и пару гаснущих звезд. Город еще мерцал и манил огнями, где-то танцевали, играла музыка, но это было больше похоже на спектакль, сам город уже спал убаюканный теплым морским ветром и сказками падающих звездочек. 
   По давно выработанной привычке он достал из ящика пачку "lucky" и не торопясь вышел на балкон. С детства он мечтал забраться так высоко, чтобы кружилась голова и он сделал это, хотя голова уже давно не кружилась, вид продолжал тонкой иглой царапать 4-хкамерное сердце. Парень медленно вальяжно затянулся, как это делают обычно в кино и дым с горечью опустился на дно легких томной вуалью, никотин разогнался по венам, словно бешеный гонщик и пальцы бледных рук немного задрожали. Давно остывшие губы растянулись в до безобразия неприличной улыбке, он всегда улыбался после страстных сплетений с пьянящей музой. 
   Тем временем тучи темным тяжелым атласом затягивали занавес неба, звездное кабаре закруглялось и тучи казалось можно ловить руками, так были они близки и переполнены слезами ангелочков. Бог был так добр, не пропусти кусок...этот мир был не для вегетарианцев, не для трезвенников, не для него.
   Он выбросил бычок вниз на проспект, где он затерялся в замысловатом узоре стоящих машин. Круто развернувшись, едва не обронив голову на кафель, юноша ринулся в кабинет. Там стояло несколько начатых бутылок рома и виски, валялись тут же и пустые, валялись скомканные листья, ручки и обломки карандашей. 
   Он грудой мышц упал замертво посреди комнаты и тонкими пальцами, словно пианист заиграл по паркету в поисках бутылки. Парень уже видел блеск маленьких крылышек в проходе коридора, слышал звенящий заражающий смешок - это медленно к нему на колени и в голову опускалась муза. Он жадно пил жгучий виски, он осушил бутылку до последней капли, голову уже крутило на все 360 градусов, как сумасшедшую карусель. Смех раздирал живот пушечным ядром и легкие заходились содрогаться в диком приступе нехватки воздуха. Казалось еще немного он умрет, кожа вздуется волдырями, кровь хлынет в мозг чистым спиртом, где-то в районе хребта раздастся слабый хруст, а потом только звук рвущейся кожи, это крылья будут прокладывать себе путь к свободе, ребра откроются жабрами и дикий смех в пред смертных мучениях зальет комнату тусклым светом двухсот ватной лампочки. Но писатель не останавливался, он все пил, пил, пил жадно хватая бутылку, а за ней другую, долгожданный приступ тошноты все не подходил к горлу, как и муза не выглядывала из-за угла, а только смеялась где-то в глубине его ушной раковины. Алкоголь убил в нем последние надежды на движение,так же как и взорвал просторные поля его фантазии, глаза хлопали, будто аплодировали, а рот лишь пытался словить слабые капли воздуха в немом отчаянии и переходах от одной бутылки к другой. 
   Спустя каких-то пару секунд руки спотыкнутся об шариковую ручку, в пьяном угаре поиграют в с ней в догонялки...ручка проиграет. Он словит ее и с остервенением начнет осквернять девственную чистоту тетрадей и листов. Там будут обрывки фраз, частички слов, мольбы, крики души и непонятные звуки, будто игла царапает вену как гран пластинку, слезы утренней росой умоют каждый из листов и с рассветом будто с щелчком выключателя хмельной сон уронит голову творца с характерным стуком на пол...

  "И жили они долго и счастливо..". До чего сопливо и театрально сказано, так банально и предсказуемо! Любимая реплика сказочников, но я ведь не сказочник...не хватало музыки,  я бы включил старый бабушкин граммофон, но и он уже был продан. В этой мышиной норе ничего не осталось, кроме бумаги, чернил и ручек, муза и та убежала вслед за уличной дворняжкой искать места поуютней, а я так скучаю по этой чертовке...Может сегодня забежит ко мне на огонек? Мне есть что рассказать, а ей есть что мне дать..

  Он сделал последний глоток, глаза выкатались из орбит, потом закрылись, тонкая струйка пены с кровью проползла из уголка рта до ключицы, пальцы успели судорожно содрогнуться еще несколько раз, будто пытались бежать. Бетонный холодный город встречал рассвет в его квартире, комната счастья без потолка наливалась румяными красками восхода сонного солнца, а маленькая муза сидела рядом с бездыханным телом юноши, запустив руку в его спутанные волосы, молча улыбалась и целовала соленые щеки, готова была плясать вокруг холодеющего трупа, так забавило ее это заспиртованное заживо существо. Она любила его. А кто не любит верных, преданных и честных. И испытать их можно только смертью, если пишут душой, а не сочиняют сказки с банальным финалом.