Графомания
Насмотревшись очередного пейнтбола, я бреду в валенках на кухню, дописывать в самом теплом месте в квартире очередную контрольную работу по философии очередному студенту. Жираф (в смысле вуз), конечно, большой, ему видней – изучать в 20 лет философию, когда в этом возрасте в голове такая хрень, ну уж не Людвиг Фейербах, это точно, а если у студента на счету в мобильном телефоне ни цента, то немецкой классической философии верная смерть…
Эх, знал бы Фейербах, насколько мое скромное бытие определяет мое философское сознание. Философствуя чужими мыслями можно и перезимовать, в смысле квартплаты, сигарет и чая. Вот так Фейербахом и кормлюсь. Нет, кажется, сегодня у нас – «Философия Древнего Китая». Здесь полегче, не дебри и не джунгли мироздания, а «не делай другому того, чего не желаешь себе». Куда уж понятней…
Конечно, нормальным для женщины считается – стирка, уборка, варка, засолка, шопинг, проход перед мужем в новом халате и прекрасное, радужное настроение в день его зарплаты. А я почему-то не возбуждаюсь от трехлитровой банки огурцов, перевернутой вверх дном и укрытой старой фуфайкой, так сказать, для большего эффекта. Каждому свое – одни женщины созданы для любви, другие для работы, а вот такие дуры, как я – для философствования. А что у нас есть «дура» в переводе с латинского? Кажется – суровая. Вот поэтому я не обижаюсь на тех, кто тайно или явно меня к этой категории относит. А уж если в голове засела мысль, не Фейербахова, а своя - вот тут и наступает возбуждение такое, что равносильно взрыву всех трехлитровых банок, вместе взятых под всеми кроватями всех, заботящихся, прежде всего о закуске, всех совместно пьющих семейных пар всей страны.
За десять лет Канта, Гегеля и иже с ними по заказу (шпаргалки тоже включаются), начинаешь уже сама диалектировать. А может самой начать писать? …Кому? Зачем? О чем? Да, просто вместо огурцов и вязаных шапочек. Вот с темами сложно. «Детство. Отрочество. Юность», «Былое и думы», «Отцы и дети», «Идиот» - все было. «Идиот» в современной обработке и того успели, у них это называется «Даун хаус». Но это требует хотя бы беглого прочтения классического оригинала, а то идиотом начинаешь себя чувствовать. Классика в современной обработке – это, конечно, интересно. Но не вся классика современна, и далеко не все современное станет классикой.
Признаюсь честно, приступы графомании у меня бывают, потом отпускает надолго. Даже на длительное время, на годы. Садишься чаще благообразно в кресло, берешь томик классика, а он еще в школе анатомированный и препарированный на абзацы, страницы и главы. А вот то, что препарированию не подлежало, то было в списке дополнительной литературы или запрещенной. Вот и приходилось коллективно решать официально разрешенные вопросы: «Почему люди не летают, как птицы?» Теперь летают , еще как летают и с шестнадцатого этажа и с десятого. «Грозы» Островского в детстве начитались. Лучше бы «Вассу Железнову» Горького наизусть учили. Сейчас Америке уж точно «кердык» бы сделали.
- Слушай, а ты в каком состоянии пишешь?
- Ты имеешь в виду допинг? Исключено. Допинг – это когда в голове пусто, туман. Вот и допингуешь с расстройства. Творческий застой у великих называется. А если мысли начинают опережать одна другую, то…нужна твердая рука. Хотя сейчас на диктофон можно наговаривать даже с допингом. Так что пятьдесят на пятьдесят.
- А диалог из «Осеннего марафона Волчек с Басилашвили помнишь:
- Рюмашечку будешь?
- Нет.
- А я люблю, когда работаю..."
- Они переводчики с иностранного. Им тяжелей. Представь, у Габриэль Гарсия Маркеса первая точка после начала произведения только через полторы страницы стоит. Переводчикам, наверное, без допинга нельзя. Сидят полгода и разгадывают: «Казнить нельзя помиловать». Вот у наших коротко, ясно и понятно. У Веллера весь рассказ в полторы страницы называется «Хочу быть дворником». Нравится мне мужик, в смысле Веллер. «Пишите, - говорит - и у вас обязательно будет свой читатель». «Я себя под Лениным (Веллером) чищу, чтобы плыть в… Своих мыслей не так уж и много, даже если очень своя, все равно опосредованная чья та. Это я про себя, не про Веллера.
- Что есть графомания? В России это всегда была форма прикрытия своей никчемности (Кто сказал?):
- Вы, простите, где служите-с?
- В канцелярии-с. Переписываю-с бумаги. А еще пишу-с. Пописываю-с, так сказать.
- Вычитала у Паскаля Блеза: «Я обнаружил, что все несчастья рода человеческого проистекают из одного единственного факта – люди не в состоянии тихо посидеть в своих домах». А что можно делать, если тихо дома сидеть. Да и когда у нас тихо сидели, во времена «Семнадцати мгновений весны», «Места встречи изменить нельзя», сейчас если только чемпионат мира по футболу.
- Ты считаешь, что если все будут сидеть дома, то всем писать захочется?
- Да ничего я не считаю, только Паскаль этот в чем-то прав.
Вот позволишь себе написать что-нибудь, и писатель Варламов обзовет это «графоманством чистейшей воды». Да и обзыванием не облагодетельствует, потому что не увидит мои перлы никогда. Я, кстати, его первую часть «Купавны» с чувством своей писательской неполноценности прочитала, а вторую… с чувством превосходства, какого-то необъяснимого.
Он же признанный, а будто дневник отряда в пионерском лагере ведет, или в лагере комсомольского актива. Мне-то пионерско-комсомольскому активисту не надо лапшу на уши вешать, о том, как все было.
О вкусах не спорят. Если честно, меня московские писатели своей тематикой дачно-парковой раздражают, а у них, как мне кажется, неприязнь к урало-сибирским. Ну, не верю я москвичу, пишущему про запахи на даче и окружающий лес, он деревню только в детстве нюхал и считает, что он ее знает.
Я Маринину понимаю, когда она говорит: «Я не понимаю людей, которые понимают Булгакова».
Я многих не понимаю: Достоевского не понимаю, а Сологуба понимаю и Грина тоже. Чехова не понимаю и не понимаю, почему его понимают. Может дань традиции. И не для средних умов. Отправила я как-то свои опусы в один тоненький журнал, два месяца донимала зам. главного редактора звонками. Ответ: «Это не рассказы, а хорошо описанные жизненные истории. Спасибо, но не для нашего журнала». А где грань между рассказом и хорошо описанным…
Знакома была с одним абитуриентом, вместе на исторический поступали, он поступил, а я нет. Печатается в толстых журналах. Только у него какие-то странные плавные переходы от Сартра к «ебашить». Так-то я тоже могу, если это литературный язык для толстого журнала.
- Слушай, как ты думаешь, графомания – это опасно?
- Не знаю, на шизофрению не похоже.
- Я когда сказала, что рассказы пишу, отец запой устроил, а мать плакать начала, будто прощалась со мной горемычной, потом в церковь побежала: «Учти, кормить мы тебя не будем».
- А чего плакать-то, думаю – не смертельно. Обыкновенная вялотекущая
ГРАФОМАНИЯ....
Свидетельство о публикации №212072901271