Антигравитация

Николай прокашлялся и почесал левую ляжку. Несмотря на изрядную дозу, принятую на грудь вчера вместе с Людмилой и её сожителем Серёгой, он проснулся достаточно легко. Его разбудил сентябрьский холод, пробравший до костей. Скоро начнёт светать. Пора идти на промысел.

Николай последний раз зевнул и бодро встал. В свои сорок пять лет он считал себя ещё совсем моложавым парнем, хотя никто не давал ему меньше пятидесяти. Выпить он любил, а до баб особой охоты уже не было. С тех пор, как два года назад его вторая жена Тонька откинула копыта, отравившись палёной водкой, у Николая была всего одна женщина, да и то пьянчуга из пьянчуг — так что даже ему самому было противно спать с ней повторно.
А от Тоньки осталась ему однокомнатная квартира в большом современном городе, платить за которую ему было нечем. Старая мебель, куча хлама. Были бы у Тоньки дети, так, пожалуй отсудили бы квартиру у него, сделали бы окончательно бомжом. Но в своё время Тонька была лишена за пьянку родительских прав, и её единственная дочь проживала где-то далеко, в интернате. Или даже покинула уже интернат. Может удочерил её кто...

Николаю было наплевать на тонькину дочь, он и не видел её никогда, только на фотографии в семилетнем возрасте. Единственной его заботой было собрать этим утром побольше бутылок и купить что-нибудь поесть повкуснее. Ему даже по фигу был день рождения, который намечался у него на следующей неделе.
Только одно заставляло задуматься его: к кому пойти сегодня выпить — к Косте или Коляну? Колян, конечно, выпить горазд, но и подраться может всерьёз. Пару месяцев назад Николай с ним так подрался, что едва до ножей не дошло. Боязно теперь к нему шастать, хоть и звал тот вчера.
А к Косте идти не хотелось по более прозаической причине — его жена Тамарка до ужаса напоминала Николаю его первую жену Свету-конфету. Света ушла от него после десяти лет совместной жизни, не выдержав пьянок мужа. На суде так и сказала — развожусь из-за нетрезвости супруга.Хотя Николай тогда ещё работал на заводе и пил куда меньше, чем потом.
«Ну и чёрт с ней, не поздно второй раз жениться» —  подумал тогда Николай и плюнул на десять прожитых со Светкой лет. Главное, что ему запомнилось в то лето, это танки в Москве и странная аббревиатура ГКЧП, которую в те дни повторяли все, кому не лень.

«Что бы ни стряслось в стране, а мне всё нипочём» — решил тогда Николай, но жестоко ошибся. Сначала ушла из жизни мать, потом старший брат, живший на севере. И остался бы Николай совсем один на белом свете, да как раз встретил Тоньку и даже официально на ней женился. Жалел всё, что не увидела мама его вторую жену.
Потом завод, на котором работал Николай, провёл массовые сокращения, и в первую очередь уволили тех, кто дружил с алкоголем. Приходилось перебираться случайными заработками. У Тоньки в деревне была какая-то дальняя родня, и они летом ездили к ним. Подкармливались немного, рыбачили с её родственником.

Теперь костина Тамара так заводила Николая, что была единственной, кого хотелось облапать, особенно будучи нетрезв. И Николай опасался не совладать с собой, если Тамара будет дома. Но если она на работе, то к Косте пойти можно. Это ещё надо будет уточнить — на работе ли сегодня Тамара?
Николай вспомнил детство, когда он нашёл на улице редкую бутылку из синего стекла. Он тогда ещё подумал: «Боже, как прекрасна бутылка!», и эта фраза запала ему в память. Теперь всяких бутылок он пересобирал тысячи и тысячи, но такая, конечно, не попадалась. Только бутылки и спасали его от голодной смерти.

Крепкие, видавшие виды капроновые сумки наполнялись раскиданными с вечера бутылками. Николай принадлежал к той породе людей, кто никогда всерьёз не задумывался о будущем, и единственное, что его волновало, так сможет ли он набрать две полные сумы, чтобы на выручку купить хотя бы пару банок консервированной рыбы и хлеб. Сегодня утро субботы, но бутылок всё же валяется меньше, чем ожидалось.
Бутылка за бутылкой, бутылка за бутылкой... Уже достаточно светло, чтобы искать на неосвещённых улицах. «Боже, как прекрасна бутылка! Особенно такая, которую можно сдать без проблем».

Перейдя трамвайные рельсы, по которым уже проехал первый в то утро трамвай, Николай невзначай поднял голову и увидел в трёх-четырёх метрах над землёй самую что ни на есть стекляную бутылку, явно пригодную для сдачи. Она чётко вырисовывалась на фоне неба.
Но достать её не представлялось возможным.
— Что, приятель, тебе тоже бутылка мерещится? — сказал какой-то старикан, сидевший у куста, и Николай вздрогнул от неожиданности, так как поначалу его не заметил. — Вот так-то, не нужно пить больше своего, тогда и бутылки в воздухе казаться не будут.
Николай прыгнул разок, да где там — достать бутылку можно было только с кузова грузовика, не меньше. Решил кинуть в неё камешек, другой, третий, но бутылка словно уклонялась от его камней, и попасть в неё не получилось.
— И не пытайся, милок, я уже двадцать минут её караулю — как висела, так и висит, — сказал старикан.
И тут только Николай призадумался — а на чём, собственно, держится эта бутылка? Ведь такого же быть не может, чтобы предмет висел в воздухе столь долгое время, не имея опоры.
Старик думает, что бутылка мерещится, но если она мерещится более чем одному человеку, то значит, что она не мерещится, а присутствует в природе на самом деле. Не может же быть, чтобы в одно и то же время в одном и том же месте двум совершенно разным незнакомым людям померещилось одно и то же!
Николай тоже сел рядом с висящей бутылкой, и ему казалось, что бутылка эта не просто живая — она смеётся над ним и довольна своей недосягаемостью.

«Ну, ну, — думал он. — Никуда я от тебя теперь не уйду. И не надейся!»
Очень уж не хотелось Николаю отдавать такую наглую бутылку конкуренту. Но старик, кряхтя, вскоре поднялся со своего места и ушёл восвояси. За спиной проехал ещё один трамвай.
Николай осмотрел свои сумки — можно набрать ещё штук десять. Но в первую очередь — эту! Тут он подумал — а что, если эта подлая бутылка захочет подняться ещё выше? Или вовсе улетит в небо и приземлится за километр отсюда? Тогда она достанется кому-то другому... Этого допустить никак не хотелось.
Николай и не заметил тот момент, когда у него появилась боль в груди — так он задумался о бутылке. Но боль всё нарастала, и, наконец, он понял, что это серьёзно. Сознание помутнело, слабость, как от голода, овладела телом. Где-то рядом громыхали трамваи...
«Это бутылка мне мстит, — думал он. — Гадина какая, неживой предмет, а хуже всякой бабы».
Тут он вновь поднял голову, посмотрел туда, где висела бутылка, и увидел... лицо своей матери! Мама улыбалась не то ласково, не то ехидно, но это была несомненно она!
Но как могла стекляная бутылка превратиться в мать? Дыхание у Николая совсем перехватило, он никак не мог понять, что происходит, глаза переставали видеть белый свет, а боль в груди и вовсе стала нестерпимой. Он повалился набок, и ему всё казалось, что мама ходит вокруг него с каким-то другим человеком, а сам Николай снова становится Колей — малолетним ребёнком. Только вот мама всё никкак не возьмёт его на руки.


Из сообщения местного выпуска теленовостей:
«В минувшие выходные в нашем городе снова резко увеличилось количество отравлений некачественным алкоголем. Только смертельных случаев за два дня зафиксировано шестнадцать. В основном, и это понятно, жертвами суррогатных напитков становятся бездомные и другие деклассированные элементы. Однако достоверно причину смерти медикам удаётся установить не всегда. Так, например, в субботу утром в сквере на углу улиц Советская и Лермонтова рядом с трамвайной линией умер мужчина 45-ти лет, занимавшийся в этот ранний час сбором стекляной тары. И хотя в крови умершего и был обнаружен алкоголь, однозначно признаков отравления у него не установлено. По версии врачей, мужчина скончался просто от внезапной остановки сердца».


22 октября 2007 г.