Я был у Дженни дважды

Мой безмятежный сон в котором в этот раз учавствовали дамы с сугубо 3-м размером грудей был безастенчиво и брутально нарушен вторжением друга. Все происходило как будто наяву, я даже успел встать и одеться в строгий черный фрак, в каком обычно отцы провожают дочерей под венец.

Мой друг Генри тряс меня за воротник, брызжа слюной во все стороны и кричал:

- где моя жена, Джо, где моя жена, признавайся скотина!!!

- о чем ты? – нет, я так и не упел проснуться и весь мой вид был невинен как у овечки, стоящей перед скалящимся волком и молящей его: “не ешь меня, ешь соседку, она набрала вес на целых 3 кг. больше меня…”. При этом моя передняя левая нога “сумняшеся” ковыряла землю в поисках истины, а передняя правая ковырялась в носу, видимо в поиске защиты от волков.

- где моя жена, признавайся где??? ведь она спит с тобой!!! – он уже не брызжал слюнями и не кричал, а вопил словно резанный поросенок, тщательно, но бесплодно старающийся стать бараниной в халяльном магазинчике где нибудь на юге Брайтона, чтобы избежать тупого христианского заклания – без молитв и излишних церемоний.

- ее машина припаркована в трех блоках отсюда, я видел, она у тебя!!!

Число 3 упомянутое в горизонте последних событий трижды, пробудило меня лучше, чем ведро ледяной воды. Я окончательно проснулся, оторвал руки Генри от ворот фрака, оттолкнул от себя и произнес:

- Джизез, Генри, за три блока до сюда не доберется даже взрывная волна от атомной бомбы, а ты говоришь про свою жену… я не знаю где она, и вообще с чего ты взял, что она у меня?

Истерика Генри кажется прекратилась. Он все еще тяжело дышал, трясся и глядел на меня словно бык на тореадора, но теперь в его глазах блескала скорее растерянность, чем ненависть и страх.

- успокойся, Генри, и давай поговорим…

- я…ты…я…, ты же знаешь про меня? – спросил Генри, когда окончательно успокоился и присел на диван

- нет, а в чем дело?

- странно, я думал об этом говорит полгорода…

- ну не преувеличивай свою значимость, если ты трахаешь всех своих клиенток это еще не значит, что о тебе говорит полгорода…

- в том то и дело Джо, что Я УЖЕ НЕ ТРАХАЮ ВСЕХ СВОИХ КЛИЕНТОК, Я СТАЛ ИМПОТЕНТОМ!!!

Новость обожгла меня словно клеймо хозяина все той же паршивой овечки. Мы с Генри были ровесниками. В юности мы щупали всех однокурсниц и девок в радиусе действия нашего члена. После женитьбы Генри мы не переставали делать это уже раздельно, лишь изредка прибегая к коллективному нашествию во время сатэрдей иннов. Но чаще всего каждый окучивал только свой огород и не мешал другому. Мы словно феодалы, каждый из которых завладел своей землей, построил замок, обосновался и жил в комфорте собирая дань со своих подданных, отдавай супружеский долг после утреннего воскресного кофе и поедая дичь из близлежащих угодий.

- как? так скоро?
- Да, Джо, очень скоро, причем ты знаешь, я ведь не курю, почти не пью

Я знал это “почти”, но обстановка требовала от меня молчания и внимания.

- и вот, уже как три года не могу… ни с кем, с женой тем более…
- ты все перепробовал? – догадался спросить я и вслед за словами мое лицо стало приобретать вид сопереживающего и сочувствующего эмоционального расстройства.
- да, я перебывал во всех клиниках страны, даже ездил за границу, но доктора в растерянности опускают руки – ничтоже сумнящеся пробормотал Генри.

“Да-а-а, наверно также растерянно висит и твой член”, – промелькнуль веселый каламбур в моей светлой голове. Я мысленно улыбнулся, но благодаря рефлекторным навыкам двуличной жизни улыбка не успела отразится на моем лице.

- а ты пробовал Железную Джозефину (смесь кокса, стимуляторов и амфетаминов) в перемешку с голубым коктейлем из виагры? – вдруг осенило меня

- не помогло…

И тут меня осенило повторно.

- а с какого перепуга ты приперся ко мне в столь ранний час? тем более в поисках жены? ты ведь не думал что…
- думал, я теперь все что угодно могу подумать – Генри снова засуетился – ты ведь знаешь, что она догадывалась о моих похождениях, а сейчас она ведет себя словно это ее прайм тайм. Задерживается на работе, ездит к любимым кузенам и кузинам на выходные, в то время как меня отчаянно и неистово дрочат в кабинете какого-нибудь врача, пытаясь взять анализ спермы или чего там еще… В то время когда мне делают пункцию яичек, ей наверное делает пункцию в совсем других местах и другими методами…

“Кесарю, кесарево” – снова веселый каламбур промелькнул в моей голове, но не додумав до конца я все с тем же сопереживающим видом постарался поддержать друга.

- а ты точно все перепробывал? – я снова постарался придать моей интонации как можно более утешительный вид.
- спрашиваешь!!! я же сказал, что перепробывал ВСЁ! И даже… приготовься… – тут его внешний облик резко изменился, проявился былой Генри – уверенный, азартный, властный, – Я ДАЖЕ СМОГ УПРОСИТЬ ДЖЕННИ НА ВТОРОЙ РАЗ!!!

Это снесло меня с ног. Даже налетевшая двенадцатиметровая волна цунами не смогла бы достичь такого эффекта, как это сообщение Генри.

Если в Англии есть Королева, в Италии – макароны, в музыке – Моцарт, в кино – Звездные войны, а на Земле – жизнь, то в нашем городе есть Дженни.

Как-то совсем юная девушка по имени Дженни лишила нас девственности. Причем так, что наш номинальный первый раз был не в счет.

Впрочем, со временем мы узнали, что не только нас. Наверное весь истеблишмент города когда-то побывал у нее. Нам с Генри посчастливилось сделать это одними из первых. Н-у-у, по крайней мере, одними из первой сотни того политического и экономического истеблишмента, который вышел из кроватки Дженни. Если в мире существует правило шести рук, то в нашем городе существует правило Дженни. Каждый мало мальски стоящий мужчина, которому суждено было стать цветом нации и города, получал свой карьерный рост у нее. Нет, нет. Она не была столь могущественной и не устраивала всем светлую жизнь. Просто у нее был какой-то нюх на успешных людей. В молодости она тусила на вечеринках в местном престижном университете, потом на светских раутах, выставках, презентациях, и пр. Вообщем была светской львицей, которую знали все, с которой все когда-то переспали, о которой ходили легенды. Одна из них гласила, что она ни с кем не спит повторно. Только раз и всё. Я еще ни от кого не слышал всерьез о том, что кто-то сумел заскочить к ней второй раз. Уже не говоря о том, что если она кому-то отказывала, то отказывала на всю жизнь. И если кто-то среди нас говорил, что “Я был у Дженни дважды” , это означало лишь то, что этот человек успешно разрулил какую-то суровую жизненную ситуацию. Лишь однажды, Томми, у которого был брат близнец чуть не обхитрил Дженни, пытавшись залесть к ней под юбку вместо брата Тони.

По словам Тони, до дела даже не дошло. Чуть увидев в назначенную ночь на крыльце своего особняка довольную рожу Томми она спустила на него своих доберманов.

- в чем дело? – только и успел прокричать Томи в тщетной, но похвальной попытке состряпать хорошую мину при явно приближающемся плохом исходе.

- Тони симпатичней – бросила она вдогонку.

Другой легендой была та, которая утверждала, что она может заставить стоять и поваленное бревно тысячелетней секвои. Причем без команды кокаиновых, амфетаминовых и прочих фармацевтических лесорубов.
В местных газетах то и дело появлялись снимки папарацци, на которых показывали очередного старца – сильного мира сего, уходившего в мир иной, через мир кроватки Дженни.

Такой вот была вся Дженни.

Новость сказанная Генри потрясла меня. К черту жену Генри. Да будь у него даже тысячу одновременно изменяющих ему жен, ситуация была бы не столь безнадежной. Два факта стойко, в отличии от члена Генри, отчетливо и в близкой перспективе смотрели Генри в глаза:

1. .”Я был у Дженни дважды” – сенсация мирового масштаба. После такого к тебе на прием запишется сам Папа Римский.

2. “Дженни не помогла” – Генри останется импотентом на всю жизнь, а люди во всем мире перестанут называть своих младенцев этим именем.

Отсюда возникла Дилема. Молчать о Втором разе нельзя. Это открывает дорогу в Совбез ООН, Гаагский трибунал и Нобелевский комитет. Но второй факт, закрывает все эти двери разом и еще в довесок засовывает осиновый кол в розовую как весь наш истеблишмент задницу Генри, выставляя его таким идиотом, которого еще да что земля, вселенная не рождала. Физика перевернулась: был Большой Взрыв, а стало Большое “Схлопывание” под именем Генри. До и после.

Я резко встал, словно хотел набраться духу, набрал его, набрал ее и дозвонился до Дженни. Вообще-то, на звонки от “повторных” мужчин без предварительной договоренности она не отвечала. Но в этом случае трубка была поднята без промедления.

- у нас проблема – без привествий и комплиментов начал я
- я в курсе… – она как будто ждала моего звонка, ах как было бы прекрасно, если бы она ждала просто меня…
- папарацци что-нибудь уже вынюхали?
- нет, слава богу, я наняла немую, неграмотную прислугу из джунглей амазонии, целое племя, представь?
- мне некогда,
- а они считают меня свой богиней…
- нам надо локализовать любую возможность утечки…
- мне что всех их расстрелять?
- твой телефон прослушивается?
- исключено, но возможно…
- м-м-м…
- а может зачем скрывать? для Генри это только на руку.
- на руку, но не на ту….

Меня лихорадило. Мозг в истерики бился об стенки черепа в поисках решения. Но я как раз этим и славился, что умел находить неординарные решения. Впрочем, мы додумались до этого с Дженни одновременно:

- подожди, к черту Генри, ведь от этого, прежде всего, страдает твоя репутация
- подожди, к черту Генри, ведь от этого, прежде всего, страдает моя репутация

Произнесли мы ЭТО почти одновременно и в сей же миг повесили трубки.

Какой же я болван. Как я сразу не догадался. ВЕДЬ ЭТО КОМПРОМАТ ПРЕЖДЕ ВСЕГО НА НЕЕ!!! “ДЖЕННИ НЕ ПОМОГЛА!” “Падение Рима: Дженни” – в глазах проносились заголовки на любой изощренный и циничный вкус.

Генри все это время стоял в недоумении, хотя догадывался о чем идет речь и каковы ставки, в которых он принимал участие лишь в виде разменной фишки.

- а что же делать мне? – спросил Генри устало и тупо смотря на меня, словно он смотрел в потолок и ждал от него ответа.

И тут настал мой черед набросится на него и кричать в иступлении:

- ты кроме меня ни к кому не ездил? никому об этом не говорил???
- нет, ты что, ведь ты мой лучший друг!!!
- и слава богу, а теперь иди проспись, я пойду искать твою жену чтобы ты успокоился, никому ни слова, понимаешь? Иначе тебе не поздоровится самому.
- хорошо, я сделаю все как ты скажешь.

Искать жену Генри мне долго не пришлось. Когда он ушел, я поднялся на второй этаж прошел по корридору в спальню, открыл дверь заглянул внутри, мимоходом сказав: “Одевайся и возвращайся к мужу”

- я все слышала, Джо, какой же ты мерзавец, ты задумал использовать Генри, он ведь такой наивный…
- не говори ему ничего, и тогда я тоже ему ничего не скажу, ты ведь не хочешь его потерять?

Она ушла, а я сразу принялся за дело. Впрочем это дело скоро пожаловало ко мне само.

- ты уже думаешь как это использовать против меня, мой милый мальчик? – произнесла она, вступая в мою квартиру легкой, но в тоже время уверенной поступью , на которую способны только кинозвездны в фильмах, либо королевы в жизни, либо кошки, играющие роль тех и других в своей кошачей жизни.

- ты же знаешь чего хочу Я!

- догадываюсь…

- не совсем то, о чём ты думаешь…

- да? Интересно. Поначалу я думала, что ты хочешь того же, что и некоторые мерзавцы. Использовать мои связи. Провернуть какую-либо сделку, наладить с кем-то контакт. Но потом подумала, что это не для тебя. У тебя итак много контактов. Затем я начала грешить на твою профессию. Ведь ты глава медиахолдинга, а значит твоим изданиям нужен рейтинг. Может хочешь компромат про кого? У меня большие знания и чем больше они становятся тем сильнее увядают мои груди.

- не интересует

- я о том же. Ведь я помню тот румянец, который был на твоем лице в момент, до того как ты стал мужчиной. Я помню, что в твоем взгляде не было ничего из того, что есть сейчас в твоих глазах. А сейчас, сейчас я вижу только одно, впрочем как и у всех мужчин – это похоть, страсть, желание. Ты ведь этого хочешь? “Второй раз у Дженни?” Наверное стал завидовать Генри еще больше? Трахаешь его жену. Да-да, не отпирайся и не делай вид что удивлен,

- отреагировала она на мою попытку стать мирной овечкой в очередной раз , – у меня тоже есть информация, но не бойся. Использовать ее я не собираюсь. Так ты хочешь второй раз? Я тебе его предоставлю, прямо сейчас.

Она медленно подошла ко мне, взяла за руку, положила голову на грудь и нежно обняв шепотом произнесла: “Я ведь помню того мальчишку, я помню всё до деталей, но больше всего помню как ты понастоящему любил меня. Этого не забыть. Сделай это еще раз. Полюби меня.”

Я резко оттолкнул ее, глаза налились кровью, в висках застучало, сердце заколотилось. Вообщем настал мой выход. (Внимание, свет, мотор, поп-корн, камера, снимаем!).

- ты это говоришь так каждому кто идет на вторую попытку, ты это говорила Генри? И ты сука, сволочь, блять, жаман-татешка, шлюха, отвратная проститутка, ты это говоришь мне? Скажи, скольким людям ты это сказала, со сколькими ты спала? Ты хочешь об этом узнать? Я тебе сейчас расскажу.

Он поднялся в свой кабинет, открыл сейф, достал оттуда несколько томов “личных дел” и вернулся к ней в гостинную, бросив кипу попавшихся под руку фотографий и досье к ее ногам.

- Это всё ты, это твоя жизнь, вот она во всей красе, посмотри на этого уродца, князя Лихтенштейнского, и этому плешивому лысому старцу ты говорила, что любишь его? Это был его второй раз. А смотри сюда, старый пердун из Президиума коммуняк Китая, сколько ему лет? За 90? И ты лизала его промежности? Что ты стоишь и молчишь как истукан. Скажи мне что-нибудь? Скажи гнида, сволочь, ты не можешь так стоять и молчать. Я тебя обвиняю. Ты… ты…

Это был ураган. Он метался по все гостинной, то и дело поднимая фотографии, комментируя их, одновременно бросая в нее с каждым разом все едкие и едкие оскорбления. А она стояла. Уже не та. Она стояла словно дерево покинутое всеми временами года. Не зеленое как летом, и не голое, покрытой лишь белой шубой, как глубокой зимой, а весенний расцвет и осенний листопад мог бы представить себе только глубокий извращенец. Она стояла и казалось, что это стоит мумия, а не живой человек. Глаза закрылись. Потекла тушь. А он всё рвал и метал.

Неожиданно наступила тишина. Он, исчерпав запас ругательства и раскидав все ее “личные дела” в беспорядке, внезапно обессилел и в бессознательном состоянии упал на диван. Он уже ничего не мог воспринимать и поэтому не почувствовал и не слышал, как она молча подошла к нему и впервые в жизни встала на колени только для того, чтобы поцеловать мужчину в щеку и произнести:

- так ненавидеть и причинять боль может лишь тот, кто сильно, долго и безответно любил, я знаю, теперь, чего ты хочешь, ты хочешь добится права любить меня, ты хочешь женится на мне и я выполню твое желание. Я буду твоей.

В тот момент когда она произнесла это, ему начал сниться дивный и чудный сон. Он и Она были вместе. Но даже в этом, самом ярком сне его жизни он не сможет ощутить того, что он почувствует когда проснется. Спать ему оставалось всего двадцать минут, а когда он проснется ему покажется, что он проспал целые двадцать лет. Она будет рядом как и в тот день ровно двадцать лет назад.