О мнимости и мнительности

 Нет повести печальнее на свете… особенно в Старом Свете, который до сих пор погружен в романтический сумрак, местами переходящий в кромешную тьму. Известный сюжет повествует о любви, оказавшейся важнее всяких там семейных ценностей, традиций и прочей ерунды, чуждой свободному духу европейца.
  Что значит имя? Роза пахнет розой,
  Хоть розой назови ее, хоть нет.
 Влюбленные герои отказываются от интересов рода, ведь индивидуальное выше общего, но «гуманистический нигилизм» заставляет их усомниться и в нужности имен. Имя ничего не значит, так что можно и не называться Ромой или Юлей, а быть номерами: «№6 и №9» - так мог бы озаглавить печальную повесть, например, Оруэлл.
 И все бы хорошо, но смерть разлучила их. Однако и смерть какая-то эдакая, что хоть розой назови, а лучше – сном. Джульетта спит, но Ромео видит в ней мертвеца. Дальнейшая культура «романтичности» так и велит: например, после секса нельзя засыпать, надо болтать о розах опять-таки, но, уж если влюбленные спят, то непременно в обнимку, хитро сплетясь, как жертвы синдрома восковой гибкости. А нет – значит, смерть чувствам.
 Безымянные влюбленные (от собственных имен они отказывались, да и нарицательными ведь давно стали)  убили друг друга, но дело их живет и приносит доходы: любовь уступает место влюбленностям – чем чаще, тем лучше. Экранизировать можно бесконечно, а главное – спецэффекты, да и вообще – эффекты. Страсть должна лишать рассудка, но открывать кошелек, чтоб покупать розы, бессмысленно гибнущие в вазе на третий день, покупать билеты в кино, где красивые люди умирают от любви. А умирать никто не должен – ни люди, ни розы, а чтоб не умирать, надо друг друга любить. Любить радостно и просто, не в ночи Вероны, а при Свете каждого Божьего дня.