Рябина ягода горькая...

                РЯБИНА  -  ЯГОДА  ГОРЬКАЯ

  Рябина росла прямо под окном. Люська долго сидела на по-
доконнике и смотрела на нее.
     - А рябину едят? - спросила вдруг она.
     Инга усмехнулась. Все в этом мире повторяется. Вспомни-
ла, как не могла поверить, что такие красивые плоды несъедоб-
ны. Да, пожалуй, ей тогда было столько же лет, сколько Люське.
Она ждала все лето,  пока ягоды созреют,  и осенью влезла  на
дерево. До сих пор помниться их терпкий вкус.
     - Бабушка, рябина вкусная?
     Инга посадила ее на колени.
     - Жила-была рябина,  - начала она,  глядя прямо в кошачьи
Люськины глаза, - зацвела  весной вместе с черешней,  вишней и
абрикосом. Опали лепестки, появились у них ягоды-детки. Пер-
вой созрела черешня - оборвали ее мальчишки,  обломили ветки.
Потом - вишня и абрикос. А рябина все зеленая.
- Подружка, - сказали ей деревья, - наши косточки уже пустили ростки,
 а твои все не зреют!
 Молчит рябина.  Растит ягодки.
 Пришла осень, загорелись они огнем.  Красива стала рябина, гордиться своими
плодами.  Все силы отдала им.  Долго растила их. Наконец-то
они созрели!
 Пришла маленькая девочка, надкусила ягодку - а
она горькая...
     Люська застыла  с широко раскрытыми глазами.  Затем про-
шептала:
     - Бедная...
     - Нет, тигренок, не совсем. Ее птицы любят. И, говорят,
она полезная.
     Люська оживилась:
     - Да? А как же полезная, если горькая?
     - А горькое тоже нужно. Лекарства все горькие.

     Ветер качнул ветку, и гроздь ягод коснулась стекла. Как краси-
во это дерево,  умирая! Еще немного - и останутся голые чер-
ные ветки. А сейчас - эта роскошь алого с золотом!
     Инга подавила желание открыть окно и дотянуться до ягод.
Какое ребячество! В ее-то возрасте!
     Да,  возраст - это грустно.
 Она подошла к зеркалу. Из глубины стекла возник силуэт стройной
женщины.  Как там пишут романисты - со следами былой красоты?
Да нет,  чего уж там. Еще красивой женщины. Быстрая, гибкая,
 энергичная - ну кто ей даст ее годы? Она чувствовала себя
сейчас зрелой, спокойной, мудрой.  Куда девчонкам!
  Ну почему за это  непременно  надо
расплачиваться молодостью и красотой!
     И любовью.
     Ну что же, жаловаться ей не приходиться, ее любили.
     Подобрав с пола Люськины игрушки,  она прошла  в  комнату
дочери и  наступила на книгу,  лежащую на полу.  И что это ее
Лена читает?  Ого!  Техника секса. Почти техника бокса. Не
поздновато ли?  А впрочем, пусть. Может это поможет ей найти
Люське отца.               
     Книжонка раскрылась  веером в ее руках.  Восхитительно!
даже с картинками! Ну, прямо комплекс упражнений от плоскосто-
пия!  Как будто этому можно научиться!  С этим рождаются. А
потом появляется человек,  чье уже только одно присутствие де-
лает счастливой. Остальное довершает природа.
     Но вообще-то не стоит недооценивать. Секс - сильное ору-
жие. Если его правильно дозировать. Помани - и собачка побе-
жит за тобой на край света.  И даже дальше - до ЗАГСа.  Там
возьмут на  поводок.  А что сделала ее умная эмансипированная
Лена? Это только настоящие собаки, если их кормить до отвала,
привязываются к  человеку.  А теперь Люська голодными глазами
провожает своих подружек, которых в садик отводят папы...
     Секс -  это когда между партнерами.  В любви секса нет.
Есть колдовство,  когда со дна крови встает древний  осадок.
Если есть любовь, тогда близость - это дар. Это тайна.
     А в сексе тайн нет. Вон какая чудная иллюстрация!
     Инга фыркнула и швырнула книгу на диван.
     Пусть Лена не думает, в ее жизни этого хватало - у краси-
вых женщин большие возможности.  Были связи.  Но помнятся не
они - помнится тот мальчик,  с которым секса почти не  было.
Было магическое  совпадение  последней  женской любви с первой
мужской любовью...
     Инга снова остановилась перед зеркалом.
     Мужчины?  Они были необходимы.  Она купалась в лучах  их
влюбленности, дерзя,  издеваясь, помыкая ими. Она привыкла ко
взглядам снизу вверх.  И только один человек не хотел  стано-
виться на колени - ее собственный муж.
     Он!..  Инга нахмурилась. Зеркало послушно повторило гнев-
ное движение ее бровей.
     Рядом с ней жил противник,  неумолимый, непоколебимый, не
уступающий ей  ни в чем.  Ее гневные тирады разбивались о его
холодную насмешливость. Никакие уловки с ее стороны не смогли
превратить его в дамского угодника.  А ей так хотелось покло-
нения! Именно от него! Как иногда остро ненавидела она его,
как стремилась победить,  доказать свое превосходство!  А он
только усмехался в густые усы и оставался спокойным.
     Их негласное  соперничество неожиданно пошло ей на пользу
- она достигла многого.  Но ее успехи не  произвели  на  него
ожидаемого впечатления.  И как она не старалась обогнать - он
всегда шел впереди.
     Скорее в пику ему, чем по потребности она содержала дом
в образцовом порядке.
А он принимал это как должное! И однажды, застав его в чис-
то мужской компании, она вдруг поняла, что он может обойтись и
без ее изысканной сервировки и утонченных кушаний.
     Эта его неуязвимость бесила ее.  Всю жизнь она была ини-
циатором ссор. А ведь вначале они любили друг друга!
     Состояние войны с передышками и военными действиями. Это
неправильно. Вот и дочь впитала эту атмосферу и ее неустроен-
ность - их вина.
 Правда, последние годы были спокойны. Внучка сблизила их.
Да и он сдал - выглядел намного старше ее. С годами стал еще
упрямей и сдержанней. Но до ссор уже не доходило.  Люська его
 обожала, чем вызывала скрытую ревность Инги. И он любил девочку.
  На него можно было положиться.  С ним Люська возвращалась домой
счастливая,  держа деда за руку, и Инга не уставала удивляться,
 каким  трогательно  нежным он мог быть с                - 3 -
ребенком.

     Были общие знакомые.  В компании он был весел и доброже-
лателен, и тогда она смеялась его шуткам и находила его  обая-
тельным. Да он и был таким.
Только не с ней.
     А в остальном у каждого была своя  жизнь  и  свои  друзья
.Открывая вечерами  ему  дверь,  она  ловила на его лице следы
счастливой улыбки, которая предназначалась не ей. Она презри-
тельно отворачивалась, чувствуя спиной, как гаснет эта улыбка.
     Он никогда не жаловался,  ничего не просил для себя, исп-
равно выполняя свою часть работы по дому.  Молчал. Был независим.
 А ей так хотелось, чтобы зависел. Нуждался в ней.
     И ведь это случилось, когда он заболел.
Инга оглянулась на часы - уже время идти в больницу.
Смешно, что он ждет ее. Она ему  нужна. Если б он догадался заболеть
 лет двадцать назад - неизвестно, как бы сложилась их жизнь. Возможно – счастливее.
  И это хрупкое взаимопонимание исчезнет, едва он снова будет дома...

     Инга шла  по  коридору,  стараясь не стучать каблучками -
больничная тишина поневоле сдерживала.  Медсестра подняла го-
лову от бумаг и улыбнулась ей:
     - Проходите, у него как раз дочь.
     Инга удивленно подняла брови:  только что она рассталась
с Леной и та ничем не выдала желания навестить отца.
Инга  ускорила шаги  и  скрылась  за  поворотом коридора.
  Стеклянная дверь в палату  была приоткрыта. Инга остановилась
  и прислушалась.
     Взволнованный женский  голос.  Совсем незнакомый.  Инга
осторожно заглянула сквозь стекло. 
У его постели сидела  девушка, такая же темноволосая, как и
их дочь. И такая же молодая.
     Знакомый смешок за дверью.  О,  как он всегда выводил ее
из себя!
     - Зачем тебе нужен больной старик?
     Инге показалось, что накатила огненная волна и накрыла ее
с головой.  Как  ей  быть - уйти или сейчас же зайти к ним?  А
она-то считала его старым, угрюмым и больным, испытывала к не-
му жалость и сострадание!..
 Она снова заглянула сквозь стекло.
 Девушка сидела лицом к ней и держала его за руки. Инга жад-
но рассматривала ее.  Крупные глаза, темные, яркие. И тонкое
бледное лицо.  Она действительно похожа на Лену.  Но она  не
дочь ему - это Инга почувствовала ясно. И оттого, что эта де-
вушка так молода и красива,  а она, Инга, так безнадежно ста-
ра, острая боль пронзила ее. Ну,  пусть зрелая женщина помоло-
же, но не эта ослепительная юность!  Ну почему  для  нее  все
кончено, а он продолжает жить?!  И эта любит его - любит, оши-
биться невозможно,  столько тревоги в глазах,  обращенных  на
него!
     Я войду - подумалось ей.  Войду и посмотрю им в глаза.
Нужно только успокоиться.  Я войду приветливо и спокойно.  И
она уйдет.
     Какое унижение!..
 Инга взялась за ручку двери, и, глубоко вздохнув, задержала
 дыхание. За ее спиной раздались шаги, и в белой фигуре,
идущей к ней, она узнала его лечащего врача.
     - Зайдите, пожалуйста, ко мне, нам нужно поговорить.
     Она пошла за ним,  как сомнамбула, думая о тех двоих, дер-
жащихся за руки.               
     Врач сел напротив и начал издалека. Рассказал о том, что
было сделано.  Инга плохо понимала его. Слова отскакивали от
нее, как резиновые мячи.
     - ... и результаты анализов подтвердили наши подозрения.
Думаю, вы должны знать. Мы бессильны. Болезнь запущена и опе-
рация бесполезна. Мы...
     О чем это он?  Почему не спасти?  Он никогда не болел!
Он уходит!? Он всегда ускользал от нее... Почему так пусто и
темно?  И как громко тикают часы, ну просто невыносимо тикают
! И почему она лежит?  А этот противный запах,  уберите  его,
уберите!..
     Голова больше не кружиться. Молоденькая медсестра убрала
вату с  нашатырем и заботливо смачивает ей виски водой. Ага,
это у нее на руке эти страшно тикающие часы!..
 Инга лежит в бессильной позе и ощущает только пустоту.
  Он изменял ей.
 Он умирает.
Какое открытие больней? Или они нейтрализуют
друг друга?..

     Дождь, мелкий,  гнетущий.  Рябина под  окном  поникла.
 И такая же гнетущая атмосфера в доме. Даже Люська чувствует
это и старается не шуметь.
Он молчит. Инга понимает, что он догадывается
об истинном положении дел. Но не жалуется, спокойно принимает
ее заботы. Ему даже как-то лучше,  и у Инги появляется безумная
надежда.

     Телефонный звонок застал ее на  лестнице.  Она  поспешила
открыть дверь,  но он уже снял трубку. Она хотела войти в ком-
нату, но странные интонации его голоса остановили ее. Короткие
отрывистые фразы  - ничего особенного.  И только глубоко спря-
танное волнение подсказало ей,  с кем он говорит. Кому, как не
ей, знать  все оттенки и модуляции его голоса!  С ней он так не
говорил! Как бы ей хотелось заставить его так волноваться! Она
совсем забыла о девушке,  это потом показалось ей таким мелким
и незначительным на фоне последних открытий.  И вот это  снова
врывается в  ее жизнь!  Ей захотелось влететь в комнату и бро-
сить ему в лицо все то страшное и оскорбительное, что бушевало
в ней.  Сорвать с него маску насмешливости и спокойствия!  За-
пустить пальцы в его сердце и почувствовать его дрожь!  Должен
же он,  в конце концов, бояться смерти!
     Она застыла с сумкой в руках и  сквозь  гул  пульсирующей
крови в висках уловила последнюю фразу:
     - Прощай. Не нужно больше звонить.
     Внезапно она успокоилась:  та,  другая, уже ему не нужна.
Нужна она, Инга. И Люська. И Лена. Круг замкнулся.
     Вечером она зашла к нему в комнату.  Он не спал,  но глаз
не открыл.  Не хочет говорить - поняла она.  При виде его осу-
нувшегося лица ее охватила острая жалость.  Странно!  Еще пару
часов назад она готова была растерзать его.  Откуда теперь та-
кая доброта?  Она поправила подушку и провела рукой по его во-
лосам. На висках они были влажные.
 Он не шевельнулся. Она вышла.
Ладно, пусть побудет один.
     Странно, он плачет. Оказывается,  он тоже слаб,  как
 ни пытается скрыть это.
Ей стало грустно. Она подошла к окну и прижалась лбом к стеклу.
     И отпрянула.               
     На улице,  под рябиной, прямо в полосе света от его окна,
стояла девушка.

     Инга схватила плащ и выскочила на лестницу.  Уже пробежав
пролет, вдруг устало повисла на перилах.  Куда она?  Зачем?!
Что она скажет той,  за окном?
 Ничего нельзя изменить.  Он не встанет, не выйдет к ней.
 Он видел ее из окна и запретил звонить. И плачет сейчас один,
 потому что знает - он больше ее не увидит. Он все знает.
  А она постоит и уйдет  навсегда.
     И вдруг Инге захотелось,  чтобы он встал и вышел к той,
за окном. Она будет ждать,  негодовать,  ненавидеть. Он вернется
поздно и уйдет к себе, как молчаливый противник. Он вернется
поздно, но он вернется! И будет день.  И Люська на рассвете
 ворвется к  нему  в комнату. И  потеплеют его насмешливые глаза,
глядя на девочку. И поднимутся,  не меняя своего выражения,
к ее глазам.
И вечерняя  ненависть  схлынет.  Она  не будет знать,  куда он
идет, но будет уверена,  что он вернется.  Он не оставит троих
женщин ради четвертой,  какой бы молодой и красивой она ни бы-
ла. Ну, подумаешь, девушка! Что значит она в сравнении с целой
жизнью, прожитой вместе!..
      Но он не выйдет. Он уходит от них обеих.
     И, сев на ступеньку, она зарыдала отчаянно и безудержно.

     Через пару  недель  Инга  случайно встретила ее на улице.
Девушка шла, ничего не замечая, и Инга смогла беспрепятственно
разглядывать ее.  Что-то знакомое было в ее походке,  в манере
поворачивать голову.  Инга не могла вспомнить,  где она раньше
видела ее.  Красивая девушка, сдержанная, не производящая впе-
чатления легкомысленного существа.
 Инга пошла за ней. Видела, как провожают мужчины взглядом ее
грациозную фигурку.
Та ничего не замечала.  Она брела,  казалось,  без цели, подавленная,
угнетенная, но Инга поняла,  что идет она, словно против воли,
в направлении их дома.
     Уже возле  дома  Инга обогнала ее и заглянула в лицо. Девушка
вздрогнула. Без сомнения,  она знала Ингу. В темных испуганных
глазах был вопрос - тревожный, гнетущий. Но она не заговорила.
Инга пошла  к  подъезду,  чувствуя  спиной  длинный  отчаянный
взгляд.
     Он стоял у окна, непроницаемый, бездонно молчаливый. Инга
выглянула из-за его плеча.
 Девушки под рябиной не было.

     Дождь, опять  дождь.  И вместе с теплом уходили его силы.
Все чаще у подъезда останавливались "скорые".  И в эти дни ве-
черами Инга видела за окном поникшую фигуру. Она медленно про-
ходила под их окнами и исчезала во мраке.  Инга знала, что она
чувствует его состояние,  иначе как объяснить, что она появля-
ется именно тогда, когда ему особенно плохо?
     Звонков больше не было,  но он мучительно ждал их, вздра-
гивая, лишь зазвонит телефон. И часами просиживал у окна. Но в
такие дни она не приходила.
     Боль раненного самолюбия прошла. И ненависть - тоже.  Инга
понимала, что та страдает,  ничего не зная,  теряясь в догад-
ках, и что голодная тоска гонит ее вечерами  к  их  дому.  Ей
легче при  виде  его светящегося окна.  Она ничего не ждет для
себя. Она просто любит.               
     Какие все-таки мужчины эгоисты!  О чем он думал, привязы-
вая ее к себе? Мудрость зрелых притягательна для молодости. И где
у него эта самая мудрость?!
 Конечно, со временем девушка успокоится. Все проходит, да-
же самая большая любовь. Но чем сильней и чище она - тем доль-
ше длится. Это жестоко.
     Жестоко? Вдруг всплыли глаза того  мальчика,  когда  она,
наигравшись, решила отдалить его. Тогда она не поняла его нес-
частного взгляда. Да, грешна. Но, боже мой, как сладко быть
любимой!
     А теперь эта,  как живой укор из прошлого,  возникает  из
тумана. Где она видела это лицо?
  И, словно вспышка, из глубин памяти пришел ответ. Ну конечно,
 та ее фотография!
     Инга вскочила,  и,  выдвинув  ящик стола,  стала искать в
пачке старых снимков.
  Вот она!..  Они сняты в самом начале знакомства.
Стоя  на коленях посреди рассыпанных фотографий,  Инга
впилась глазами в свое юное лицо.  Изображение не было четким,
но именно эта туманность и подтолкнула ее к разгадке. И сквозь
пелену слез проступило,  словно накладываясь на  него,  другое
лицо - бледное, поднятое к лучу света в его окне.
      Вошла Лена и изумленно застыла на пороге. Никогда она не
видела свою  властную строгую мать в такой позе и в такой обс-
тановке. Но Инга даже не заметила ее.

     Потом все пошло очень быстро.  Он совсем замкнулся в себе,
и все попытки Инги пробиться к нему тратились впустую.  То фи-
лософское спокойствие и обреченность,  с которой он относился
к себе,  рвали  ее на части.  Он благодарно улыбался ей одними
губами и молчал.  И девушка появлялась все чаще. Только он уже
не мог ее видеть. И Инге чудился в углу ее призрак.
     Мы неправильно жили - думалось ей.  Мы спорили  и  ссори-
лись. Мы боролись друг с другом.  И ни у одного не хватило ума
проиграть другому.
     А он  всю жизнь любил молоденькую студентку с фотографии,
а не ту властную и красивую женщину,  в которую она  преврати-
лась. Резкую и решительную.  Умную и уважаемую.  Строгую и не-
терпимую - до отчуждения.  Он был верен тому смутному  образу.
Он нашел ее - прежнюю Ингу, в этой девушке. Интересно, зна-
ет ли та, что она лишь тень ее, Инги? И знает ли он?
     Они виноваты.  Оба.  А  расплачивается за это девочка под
рябиной.

     Она смотрела в его потухшие глаза.  Как он изменился!  На
постели лежал глубокий старик.  Как он был прав,  отсылая  ту.
Это зрелище не для молодых.
     Неужели он никогда не очнется?  Не узнает,  как много она
поняла за эти месяцы? Не узнает, как много значит для нее?
     И,  подойдя к окну, Инга резко раздвинула шторы.
 Ну, конечно! Она  уже  там.
 Бросив взгляд на безучастное лицо мужа, она решительно вышла из
комнаты.
     Инга подошла к ней незаметно и положила руку на плечо.
     - Идем.
     На нее поднялись темные глаза. Совершенно безумные.
     - Он не хочет меня видеть.
     - Он боится показаться тебе. Идем. Только не плачь. Тогда
он догадается, как все плохо.
     Она судорожно вздохнула и пошла за Ингой.
Сняв с нее мок               
рый плащ, Инга открыла дверь в его комнату.
     - К  тебе гости,  - сказала она почти весело.  И испытала
странную смесь удовлетворения,  злорадства и боли, увидев, как
он привстал  и  посмотрел  на девушку.  Инга смотрела на нее и
ждала, когда разочарование и отвращение отразятся в этих ярких
глазах.
Девушка медленно пошла к нему.  И по вспыхнувшей радости на
его лице Инга с некоторой досадой поняла,  что девочка не дрог-
нула. Она,  кажется,  и  не заметила,  как он изменился.  Было
главное - его присутствие.
     Инга тихо закрыла дверь. Вышла Лена, и, удивленно разгля-
дывая незнакомый плащ, спросила:
     - А кто это?
     - Побудь у себя,  и пусть Люська не бегает к деду, - нео-
жиданно резко бросила она дочери. Та обижено закрыла дверь.
     Инга устало прошла на кухню и положила голову на  сложен-
ные руки,  чувствуя  полное  опустошение.  Время остановилось.
Двигаться не хотелось. Она не знала, сколько времени просидела
в неудобной позе.
     Скрипнула дверь, и она  поднялась  навстречу  девушке.  Та
стояла бледная,  держась за уже закрытую дверь его ком-
наты. Она подняла глаза, и ревнивая досада Инги растворилась  в
волне благодарности  этого  взгляда.  Как  будто  та шагнула и
подставила свои плечи под ее ношу.
     Девушка медленно  надела  плащ и опять посмотрела на Ингу.
Лена высунулась из своей комнаты,  но Инга нетерпеливо махнула
на нее.
     Девушка, словно очнувшись,  повернулась к выходу.  На ве-
шалке сиротливо висел его плащ.  Она вдруг порывисто уткнулась
в него лицом и заплакала - сдавленно и горько,  душа  рыдания,
чтобы он не услышал их.  Но это продолжалось мгновение.  Взяв
себя в руки, она выскользнула за дверь.
     Он сидел,  опустив  голову.  Инга с порога почувствовала,
что призрак девушки, так долго живший здесь, наконец, исчез.
     Он поднял глаза, и Инга поняла: вот оно. Ей удалось полу-
чить такой взгляд.  Она стремительно шагнула к нему и  прижала
его лицо к себе.  И усмехнулась горько и нежно, когда его губы
впервые за их долгую жизнь-поединок жарко и  благодарно  нашли
ее руку.