1972г. Возвращение на гражданку

В армию призвали меня 19-го мая 1970 года, а демобилизовали 17-го мая 1972года. Два дня я не дослужил и этому был невероятно рад. Тогда положено было отправлять домой в парадной армейской форме. Обычно ребята из сельских районов украшали форму всевозможными кантиками, ушивали кителя по талии. Выменивали всевозможные армейские значки и нацепляли их. Покупали чемоданы и обклеивали их своими армейскими фотографиями с сослуживцами.

Городские ребята покупали себе спортивные костюмы и небольшую сумку или спортивный рюкзачок. И на вокзале переодевались в «цивильную» одежду, отдавая свою военную форму провожающим сослуживцам, тем, кому ещё не менее года нужно было «тянуть лямку».

Обычно на «дембель» отправляли командами человек по пять. Обязательно отвозили на вокзал в сопровождении старшины или офицера, чтобы посадить на поезд трезвого.
Но мне сопровождения не дали, верили, что я не упьюсь по пути. Уезжал я в военной форме, как положено. Другой одежды я не готовил.
А когда приехал домой, сохранил на память один погон, кокарду и нарукавную нашивку.

Первое время привыкал. В армии ты живёшь на всём готовом и не заботишься о насущном. А здесь надо было начинать заново обустраиваться.

Я вернулся на работу в свой НИИ. В нём был филиал Таганрогского радиотехнического института  и я подал туда документы на восстановление. И меня приняли без возражения. Но пришлось снова идти на второй курс.

Только при поступлении меня на работу меня обманули. Я позвонил Боре Сушилину, что хочу вернуться на своё место, и он собрал «визы» на моём заявлении. А когда я пришёл в первый день на работу, меня отправили в цех, в лабораторию наладки аппаратуры.

Я звоню Боре, он удивляется, бежит в отдел кадров, а там ему говорят, что у него в лаборатории нет свободной «штатной единицы», а в цехе срочно требуется специалист.
Так я и остался работать на новом месте. А потом и привык.

Начальником лаборатории здесь был Евгений Самболенко, по совместительству профессиональный альпинист, раз в два года обязательно уходивший в горы со своей альпинистской группой.  Он руководил лабораторией состоящей из двух подразделений.   В одной комнате сидели девушки и занимались работой очень тонкой и такой нудной, что мужчин к этому делу старались не привлекать. А мы, мужская половина, выполняли наладку опытных образцов электронной аппаратуры.

В этой комнате я сразу определил «ядро», маленькую группку из четырёх человек, которая диктовала в определённое время свои условия.
Обычно к концу года накапливалась работа «для народного хозяйства», которой не уделяли внимание в течение года, а не выполнить её было нельзя. Вот тогда нам предлагали оплату труда не повремённо, а сдельно. И это «ядро» забирало самый «лакомый кусок», за который получали до четырёхсот рублей в месяц, в последние три – четыре месяца года.

В тот первый раз я предложил себя в помощники, но они только посмеялись. Хорошо, что тогда в дополнение шла очень срочная, но мелочная работа и её доверили мне и Павлу.
Павел был тоже новенький работник, мужчина  лет сорока пяти.  Он всё делал размеренно, не торопясь. А мне, после армии, очень нужны были деньги. И пока Павел настроил двенадцать блоков, я настроил их сто восемь.

Но зарплату нам начислили по сто тридцать семь рублей! Я вспылил и наговорил Самболенко кучу неприятных слов. Тот побежал к начальнику цеха и мне добавили ещё двадцать рублей, пообещав остальное в следующие зарплаты. И доплатили, хотя значительно меньше, чем должны были.

Впоследствии  я сдружился с двумя ребятами из «ядра», и в следующем году уже работал с ними. Они тогда получали по 360-380 рублей, а я только 270 – 320, но это уже был успех. А на третий год я зарабатывал с ними наравне.

Дело в том, что я услышал однажды на собрании цеха, что цех не выполняет годовой план по рационализаторским предложениям. И решил посодействовать. И в последующем подавал по одному предложению в месяц, а иногда и по два. Я три года держал первенство, был лучшим рационализатором в НИИ по количеству предложений.

И часть этих предложений были в области «ширпотреба», который мы делали сдельно. Например, блок биосигнала по нормативам должен был налаживаться 8 часов, а его и за 24 не всегда удавалось наладить. Так вот я написал гарантированную методику наладки за 30 минут. Другой блок подлежал наладке за 24 рабочих часа. «Спецу» из «ядра» удавалось наладить его за 16 часов. А по моей методике любой мог наладить его за четыре часа и более качественно.
Когда я уволился, мою рабочую тетрадку ребята использовали ещё три года, пока не сменилась аппаратура.
 
 А всё это было потому, что после армии я начал учиться «изо всех сил», и знания эти применял в своей практической работе.
В институте я познакомился с однокурсниками, и с тремя из них у нас получилась «могучая кучка». Мы собирались вместе и готовились к зачётам и экзаменам, писали курсовые, вместе  прорабатывая нужный материал. Глядя на то, что мы стали гарантированно получать оценки не ниже четвёрок, другие ребята тоже стали «кучковаться».  И у них тоже получилось.

Чаще всего мы собирались у Виктора Охрименко. Я с ним дружу до сих пор. Родители Виктора были разведены, отец женился, а мать жила в однокомнатной квартире.
Виктор жил с бабушкой, у которой  было две комнаты «трамвайчиком». Самое интересное то, что бабушка жила в проходной комнате. И я удивлялся тому, что мы засиживались допоздна, а бабушка никогда не высказывала нам свои претензии.

Оказывается, бабушке всегда нравились большие компании, она любила общение,  и мы ей никогда не мешали. Только кормить нас было трудно. Поэтому у приходящих был договор приносить с собой любые продукты и бабушка из них нам готовила. Ведь на сессиях мы просиживали целый день, а иногда и ночевали, даже спали по очереди.

Так закончился этот год. Я впервые сдал сессию без хвостов.