Тушкен

  Сборы были долгими. Еще осенью дед Ефим написал сыну: «Орех был хороший, да рано ушел под снег – весной тушкен собрать можно». Евгений, сын, загорелся идеей – пообещал приехать, но в конце письма приписал: «Если смогу вырваться с работы». Эта вот приписка теперь и беспокоила: «Время подошло, а его нет – вдруг не приедет вовсе?» – волновался дед Ефим, с грустью провожая каждый погожий день. Все заядлые орешники из их деревни были уже в тайге.
  – Сходил бы к соседям, у них Антон приехал, может, и согласит-ся с тобой пойти, – посоветовала жена, видя, как мучается муж.
  – Бездельник-то этот, что я с ним в тайге стану делать?

  – Парень как парень, чего уж напраслину-то наводишь, – возразила старуха.
Соседский парень, Антон, окончил техникум, отгуливал послед-ние каникулы. «Зачем мне чужой-то напарник, – размышлял дед Ефим. – Не так уж и орех нужен, с сыном, с Женькой, побыть хотелось, посмотреть на него, поговорить спокойно. А то приедет на день-другой, опомниться не успеешь, уже домой собирается – все им некогда, молодым-то. Да и деньги, если подфартит, заработать можно, Евгению, в городской-то дороговизне, разоставок будет».
Место в тайге дед Ефим присмотрел с осени. Задолго до выез-да закончил приготовления и сборы – теперь все рушилось. Дождавшись последнего автобуса и не встретив сына, решил все же сходить к Антону.
  Жили соседи в старом покосившемся доме, новый не строили, ждали, когда дадут казенный. Детей в их семье было много, в основном сыновья. Антон стоял где-то в середине этих, вечно босоногих и отчаянных сорванцов, которые тучей налетали на огороды, и не было на них никакой управы – сосед только извинялся да обещал выпороть сыновей. Ватага, казалось, не подрастала – уходили в армию одни, появлялись другие. Так вот, незаметно, вырос и Антон.

  Соседи смотрели телевизор.
  – Выучился, значит? – спросил Антона дед Ефим после приветствия, не торопясь заводить разговор о главном.
  – Отмучился, – не отрываясь от экрана, проговорил парень.
  – Молодец, с дипломом не пропадешь. Куда направили-то?
  – Я же от совхоза учился, здесь работать буду.
  – А ты что, сосед, не в орехах? – оторвался от телевизора отец Антона.
  – Евгений меня подвел, сулил подъехать, да до сей поры нет.
  – Чего он так?
  – Работа, известно. Не пустили, поди.
  – В городе с этим строго, – согласился сосед.

  – Я вот что зашел, – решил наконец заговорить о деле дед Ефим. – Ты, Антон, со мной в тайгу не сходишь? Одному больно уж несподручно. Место я хорошее присмотрел, пропадет.
  – Не был я ни разу в орехах, не смогу, наверно, – высказал сомнение Антон.
  В их таежной деревушке давно повелось так: одни ходили в тайгу за орехами, другие за зверем, некоторые промышляли рыбой. Впрочем, распределение это было не обязательное, никто никому не запрещал заниматься чем угодно – это уж, видно, зависело от характера. Сыновья, в большинстве своем, не бросали занятий отцов – по наследству переходили таежные угодья, речные плесы, снасти и инструмент, промысловые хитрости. Но были и такие, которых калачом из деревни не выманишь – их считали ленивыми, но не осуждали – каждый живет, как хочет.

  Отец Антона относился к тем, кого калачом из деревни не вы-манишь.
  – Научишься, сложного там ничего нет. Денег заработаешь, – настаивал дед Ефим.
  Антон согласился. А на другой день, когда приготовления были в разгаре, приехал Евгений. Посудили, порядили и в тайгу отправились втроем.
  Стояли теплые весенние дни, солнце поднималось высоко, его по-летнему ласковые лучи согнали весь снег в деревне и с окрестных гор – только горы вдали, которые были значительно выше, еще белели острыми вершинами.
  – Туда и поедем, – сказал дед Ефим, когда Евгений засомневался, что опоздал.

  Отвезти их согласился знакомый шофер, договариваться с которым дед Ефим начал еще с осени и который частенько заглядывал в дом стариков по утрам – «поправить здоровье». Груза набралось мно-го: продукты, теплые вещи, палатка, спальные мешки, машина для об-работки ореха, решето и еще масса необходимых в тайге вещей. Евге-ний с Антоном забрались в кузов, дед Ефим сел в кабину.
  Дорога медленно поднималась вверх вдоль горной реки. По сторонам, на широких речных долинах, пробилась первая зелень, густо высыпали медуницы и колокольчики, подснежники и петушки – одни поляны от обилия цветов были сплошь синими, другие желтыми, красными, белыми, и такой это был свежий цвет, что, наверное, прекраснее ничего в природе и не бывает. Дед Ефим, не отрываясь, смотрел в окно. Вскоре дорога резко свернула в сторону и, петляя серпантинами, круто потянула вверх – по обе стороны ее теперь стояли огромные кедры. Когда-то в этом месте была нетронутая тайга, деревья, выросшие в тесноте, подпирали небо длинными свечками. Широкая просека, по которой, урча перегревшимся двигателем, карабкался грузовик, вспорола тайгу, и крайние у дороги кедры стояли как-то неестественно – стыдливо и беззащитно. Внизу, между валежником, появились первые ост-ровки не успевшего растаять снега.

  С каждым метром подъема становилось холоднее. Вскоре про-движение значительно затруднилось – вечерние ручьи в колеях превратились в огромные наледи, ставшие непроходимыми преградами на пути. Солнце, еще путавшееся в верхушках деревьев, грело сла-бо. Грузовик буксовал, пятился, проскакивал наледи с разгона. Продвигались медленно. По сторонам дороги, в лесу, теперь уверенно лежал снег. Парни в кузове промерзли основательно.
  К обеду подъем закончился. Солнце наконец выбралось из-за деревьев и оживило ручьи на дорогах. Вместе с подъемом закончи-лась и тайга – весь кедрач на перевале был вырублен. Под снегом проступали контуры лесных завалов, одиноко стояли чудом уцелевшие деревья. Машина затормозила у маленькой избушки, сиротливо примостившейся на берегу ручья.
  – Узнаешь место? – спросил дед Ефим Евгения, вылезая из ка-бины.
  Евгений обвел взглядом снежное поле с редкими проталинами и в растерянности ответил:
  – Нет.
  – Не мудрено и не узнать, – согласился дед Ефим, а показав на избушку, добавил: –
Здесь мы с тобой жили, когда корень копали, ты тогда еще в школе учился, а дороги этой и в помине не было.
  – Левзею сафлоровидную, – вспомнил мудреное название Евгений.
  – Ее самую, – согласился дед Ефим.
  – Кедры-то здесь были! В два обхвата.
  – Вон там, за ручьем, глухарят ловили, – напомнил дед Ефим.
  – Маленькие они, пушистые – разбежались по траве, головенки засунули в листья и не шевелятся, – поддержал деда Евгений. – А копалуха все кругом металась, так и норовила сесть нам на головы.
  – Скидали тогда глухарят в твою фуражку, а что с ними делать, так и не придумали – выпустили, – закончил рассказ про птенцов дед Ефим.

   Они с грустью вглядывались в снежное поле, скрывающее под собой пни и валежины, оставшиеся от вековой кедровой тайги.
  – Поехали, чего стоять? – прервал давние воспоминания их напарник.
  Дорога пошла по косогору, то немного опускаясь вниз, то поднимаясь. Вокруг все те же вырубки – участки нетронутого леса встречались только на крутых, недоступных для техники местах. Остановились у одного из таких островков нетронутой тайги. Протали-ны под кедрами были густо усыпаны шишками.
  Быстро разгрузили машину, и она резво помчалась обратно, оставив орешников на обочине дороги. Конец дня ушел на устройство лагеря, место для которого выбрали на берегу небольшого ручья – перенесли вещи, поставили палатку. Северный склон ручья был покрыт глубоким снегом, на южном виднелись большие проталины, успевшие покрыться сочной и нежной зеленью.
 
  – Шишек-то сколько! – радостно удивлялся Антон, порываясь скидывать их в кучу.
  – Не торопись, все наши будут, – останавливал его дед Ефим, довольный, что попали в тайгу в самое время, что присмотренный с осени островок кедрача никто не успел занять.
  Долго не могли определиться с местом для костра – под деревьями опасно, а на удобном месте, у ручья, росла маленькая кедерка, всего-то, наверное, с полметра высотой. Она, освободившись из-под снега, радостно тянулась к солнцу каждой иголочкой.
  – Вот здесь хорошее место, – провозгласил Антон, и маленькое деревце хрустнуло под сапогом.

  Отец с сыном, удивленно переглянувшись, стояли пораженные. Антон не заметил этого, торопливо расчищал мох, а когда понял, что его осуждают, сказал без тени сомнения:
  – Тайга большая, еще вырастет.
  Дальше работали молча. Устройство стана закончили к вечеру – каждая привезенная вещь нашла свое место и пригодилась в деле. Евгений и дед Ефим сели перекурить. Антон отдыхать не стал, взял мешок и направился в лес.
  – Неймется парню сбить охотку, – усмехнулся дед Ефим.
  – А мы пойдем? – спросил Евгений.
  – Поздно уже, давай лучше дров побольше заготовим, ночи еще холодные.

  Солнце, полоснув напоследок по противоположной вершине, отправилось на покой. Из оврагов поползли густые сумерки, быстро окутавшие тайгу. Ярче засветился костер, его раскрасневшиеся язы-ки жадно лизали подвешенный на таганке котелок.
  Антон успел насобирать два мешка шишек, ссыпал их под большим кедром, рядом со станом и долго еще ходил вокруг, кидая в кучу совсем уж не различимые в темноте шишки.
Ужинали неторопливо. Долго пили чай, заваренный баданом и смородиной.
  – Вкусно, – похвалил Антон. Настроение у него было прекрас-ное.
  Спать не хотелось. Мирно потрескивали дрова, сквозь просветы ветвистых кедров проглядывали клочки неба, густо усыпанные яр-кими звездами, – здесь, в горах, они как бы становились ближе. Большие стволы деревьев, кусты, палатка – все слилось и пропало в ночной черноте. Языки пламени выхватывали из темноты загадочные контуры ближних деревьев, которые пропадали так же быстро, как и появлялись.

  – Вечер-то какой чудный, сейчас бы только с девчонками гулять, – подмигнул Евгений Антону.
  – Размечтался, вот жена-то приедет, расскажу, – пригрозил сыну дед Ефим.
  – Без денег какие девчонки? – словно не поняв шутки, серьезно как-то сказал Антон.
  – Тебе-то о деньгах что горевать? У тебя теща – мешок с день-гами, – улыбнулся дед Ефим, зная, что дружит Антон с дочкой про-давщицы.
  – Нужна мне такая теща! У меня в городе девчонка есть, к ней поеду, – грубо как-то и нервно ответил Антон.
  – Ну, это твои дела, – заметил с усмешкой Евгений.

  Им было неинтересно слушать про городскую девчонку напарника, про деньги, и они заговорили о своем – о здоровье деда Ефима, о работе Евгения, да и вообще о жизни – в такой ясный вечер не хотелось говорить о пустяках. Антон о чем-то сосредоточенно думал, день для него оказался полным новых впечатлений. Изредка он подбрасывал дров в огонь, и тогда костер ярко вспыхивал, лица освещались – лицо Антона молодое, круглое, свет на нем не задерживался, соскальзывал как-то, лицо деда Ефима наоборот, старое, обветренное, прыгающие лучи света старались ухватиться за каждую морщинку.
  Спать Антон пошел в палатку, дед Ефим и Евгений остались у костра. Они положили в огонь три сухих бревна, которые быстро занялись жарким пламенем. Ночь выдалась холодная, пришлось несколько раз подниматься и подвигать бревна в огонь. Перед рассветом пришел Антон, зубы его мелко стучали. Остатки ночи ему пришлось провести у костра, а с первыми лучами солнца он разбудил деда Ефима и Антона.

  – Вставайте, я чай вскипятил, – сказал он, кутаясь в накинутый поверх телогрейки дождевик.
  Мороз действительно был сильный – разбушевавшийся с вечера ручей стыдливо позванивал под толстым панцирем замыслова-тых ледяных фигур, которые теперь, осветившись первыми лучами солнца, щедро разбрасывали по сторонам их отражение, украшенное всеми цветами радуги. Промерзший за ночь снег не проваливался.
  Завтракали быстро – всем не терпелось начать работу. Перекуривали на ходу. По первому мешку шишек насобирали прямо у стана.
  – Вот здесь место ровнее, давай сюда ссыпать, – предложил дед Ефим Антону.
  – Вот вы и ссыпайте там, а я буду здесь, – возразил напарник и высыпал свой мешок к вчерашним.
  Дед Ефим удивился – на одном стане в тайге порознь работают редко. Но уговаривать Антона не стал, да и не уговаривают в таких случаях.
  – Такого напарника у меня еще не было, – удивленно сказал он Евгению, когда они вновь направились за шишками.

  Работали с азартом, кучи смолистых шишек росли на глазах. К обеду потеплело, ручьи быстро проглотили утренние наледи, разби-вая их в мелкие кусочки и стремительно унося вниз. Снег, насквозь пропитанный водой, удерживал ее до поры, а когда стало невмочь, вода хлынула бурным потоком, собираясь в ручейки, потом в ручьи, пенилась и шумела на камнях, билась водопадами, сметая остатки снега с берегов, унося с собой все, что попадалось по пути.
  В конце дня дед Ефим решил сделать серь – небольшой сруб для хранения шишек. С Евгением они принесли несколько пихтовых бревен, раскололи пополам, выложили срубом, получилась небольшая загородка – шишки из нее не раскатывались, не теряли зерен в траве и мху.

  – Пора ужин готовить, хватит на сегодня, – сказал дед Ефим, посмотрев на заходящее солнце.
  Евгений с непривычки устал, и предложение закончить работу пришлось кстати. Зато Антон, казалось, усталости не знал – он работал как заведенный, даже вместо обеда прихватил кусок хлеба и помчался дальше. Теперь, когда напарники принялись готовить ужин, опять убежал в лес.
  – Разохотился парень, кабы не надорвался, – заметил дед Ефим.
  – Ему девчонок ублажать надо, пусть работает, – усмехнулся Евгений.
  После ужина вновь разговорились. Дед Ефим рассказал, что раньше, когда тайга была нетронутой, орех в этих местах готовили большими бригадами. Дорог не было, заготовители принимали его на месте: рубили склады, в них оставляли орех до зимы – вывозили на лошадях, по первому снегу.

  – Много тогда готовили ореха, а цены были никчемные, – за-ключил дед Ефим.
  – А в этом году какие цены? – настроение Антона, после удачного дня, было хорошее.
  – Ты что, на базаре не бываешь?
  – Там за стакан полтинник просят!
  – И ты так же будешь просить.
  – Точно ведь! – восхитился Антон. Было видно, что он погрузился в расчеты, а через несколько минут воскликнул: – Да тут на машину заработать можно.
  – Ну вот, то невесту хотел покупать, то машину, – усмехнулся дед Ефим.
  – Будут деньги, будет и невеста, и машина, – не успокаивался Антон.
  – Не забывай, парень, орех весенний, сырой. Чуток проканителимся, прорастать начнет, – наставительно предупредил Антона дед Ефим.

  – За неделю не прорастет, а там я его на солнышке высушу, – успокоил себя и деда Ефима Антон. Он был очень доволен, что один насобирал шишек больше, чем его напарники.
  – Солнышко, оно в некоторые дни и не появляется, – пытался внести сомнение в его уверенность Евгений.
  – Появится, – заверил Антон, думая о своем: – На базаре орех продавать нужно. Давайте вместе.
  – Да успокойся ты, пока еще нечего продавать, – начал злиться на Антона Евгений.
  – Хорошо должны заработать, – не успокаивался Антон. – Я видел, на базаре за шишку по двадцать копеек просят.
  – Заработаешь! Ты бы вот не терял времени даром, а шишки в куче пересчитывал, да на гривенники множил, – теперь уже не скрывая злости, посоветовал Евгений.

  – Заело, что я больше вас шишек насобирал? – окрысился Антон.
  – А то как же – у тебя машина и невеста будут, а у нас только машина.
  – Шевелиться надо, – посоветовал довольный Антон.
  Этого Евгений уже перенести не мог и хотел было настучать по ушам новоиспеченному таежнику, но отец, не вмешивающийся до поры в их спор, осадил его:
  – Спать пора, ребятки, утро вечера мудренее, – а про себя по-думал: «Послал Бог напарничка».
  На второй день собрали тоже неплохо, правда, приходилось но-сить мешки с шишками значительно дальше. Третий день прошел хуже – основное время уходило на дорогу до стана. На четвертый их тайга закончилась – вышли на вырубки. За несколько теплых дней снег почти сошел, обнажились беспорядочные завалы древесины, безжалостно раздавленные гусеницами тяжелых тракторов. Участок вырубки был изрезан волоками, по которым стаскивали к дороге срубленные кедры и по которым теперь устремилась снеговая вода, размывая и унося вниз землю и камни, образуя глубокие овраги. Словно кто-то большой, ради баловства, взял и исцарапал склон пальцами.

  Вдалеке, на таком же крутом склоне, виднелся еще один остро-вок нетронутой тайги.
  – Может, там посмотрим? – предложил Евгений. У него, как и у Антона, появился азарт к работе.
  – Орех сырой, этот нужно сделать, – возразил дед Ефим, но по-смотреть соседнюю тайгу не отказался.
  Антона с ними не было. После неприятного разговора отношения натянулись: завтракали и ужинали вместе, разговаривали, но повода для сближения никто не давал. С утра Антон уходил отдельно, работал так же жадно и быстро – куча его шишек росла наравне с кучей напарников.
  – Потом позовем его, если там орех хороший, – решил дед Ефим.
 
  Но напрасно они переживали за напарника – он давно уже об-бегал все вокруг, нашел участок с хорошим орехом и теперь решил не таскать мешки с шишками к стану, а ссыпать там же в кучу. О последствиях он не думал, да и какие могут быть последствия – главное, собрать больше шишек.
  Ничего не нашли отец с сыном в соседнем лесу, только ноги наломали по завалам оставшегося на вырубках хлама.
  – С осени, видно, собрали, народу в тайге дивно было, – заключил дед Ефим, не расстроившись. – Нам бы свою шишку сделать. Ночью спину ломило, к дождю видать, поторапливаться надо.
  Непростое дело – обработать орех. Вначале нужно размолотить шишки на машине, которой таежники уважительно называют немудреное сооружение из нескольких досок и чурки с приделанной деревянной ручкой. Засыпают сверху шишки, а вниз, после прокручивания чурки-жернова, ссыпается однородная масса из ореха и скорлупы. Потом орех просеивают – тяжелые сырые зерна горой громоздятся на брезенте, а скорлупа, или, как называют ее орешники, тобу-га, остается на решете. Но обработка не закончена. Вместе с орехом в кучу попадает мелкий сор, отделить который можно, только пере-кидав всю массу лопатой – зерна тяжелей, летят дальше, сор отсеивается по пути.

  Остатки дня дед Ефим и Евгений потратили на подготовку к обработке ореха. Укрепили на распорках решето, расчистили под ним площадку и постелили брезент. Рядом с серью, которая была теперь почти в рост человека – каждый день они подрубали к срубу по два-три бревна, тоже расчистили площадку и прикрепили на соседнем дереве машину. Наступившие сумерки закончить работу не дали – принялись готовить ужин.
  – Завтра закончим, – успокоил отца Евгений.
  Приготовление ужина много времени не заняло.
  – Рябчики и те куда-то подевались, – ворчал дед Ефим, черпая из котелка порядком надоевший суп из тушенки. – Прежде-то бывало, пока напарник костер разводит, ты уж штук пять насшибаешь.

  Парни разговор не поддержали, ужинали молча.
  Утром Антон вновь направился собирать шишки.
  – Я место хорошее нашел, там ссыпать буду, – признался он.
  – Охолонился бы чуток, молотить шишки надо, – наставительно проговорил дед Ефим.
  – Успею, – беззаботно махнул рукой Антон.
  Хоть и заманчиво было пособирать шишки еще, но Евгений с отцом принялись за обработку ореха.
  – Всю тайгу не соберешь, – философски заметил дед Ефим.
  И два дня без перерыва они крутили ручку машины и просеива-ли орех на решете. Не останавливались и с наступлением темноты – разводили яркий костер и, засыпая не гнущимися от налипшей серы пальцами шишки в бункер, крутили и крутили. Дед Ефим прекрасно понимал, что медлить с орехом нельзя. На третий день серь была пуста – рядом стояло десятка три мешков с орехом. Теперь орех нужно было провеять.

  Пока Евгений расчищал площадку, переносил мешки, расстилал палатки, дед Ефим выколол из спиленной кедровой сушины доску и, ловко орудуя топором, вытесал из нее лопату. Ветер удачно тянул с верхов и, когда орех кидали ему навстречу, весь сор оставался по пути. Перекидали орех за полдня. Оставалось высушить его, но надеяться на ясное солнце не приходилось. Решили сделать овин: в крутом берегу ручья выкопали яму для топки, сложили над ней ка-менку, благо, большие камни были рядом, вокруг каменки соорудили сруб из толстых бревен, укрепили сверху листы железа, замазали щели глиной.
  – Вот и готово, завтра будем разжигать, – заключил дед Ефим.
  Антон не переставал собирать шишки, хоть и осталось их в лесу не так уж много. «Главное – собрать, лето большое, переработаю», – думал он про себя.
  Следующее утро выдалось по-летнему теплым, остатки чая в котелке первый раз не замерзли. Небо было по-прежнему голубым, даже ярче, чем в прошлые дни. По куче намолоченного ореха бегали бурундуки, людей не боялись, набивали за щеки готовые зерна и быстро прятались в норки – тут же появлялись другие, а может быть, и те же самые, пойди их разбери, полосатых, набивали щеки и вновь прятались. Иногда какой-нибудь из бурундуков становился на задние лапы, направлял бусинки черных глаз на людей и громко лаял.

  – У, зверюги, – ворчал тогда дед Ефим. – Без вас знаю, что погода меняется.
Первым делом разожгли овин, засыпали на листы железа орех, который враз сделался мокрым, запарил, разнося вокруг удивитель-но приятный запах спелых орехов. На горячих листах зерна быстро подсыхали и начинали потрескивать, приходилось постоянно их пе-ремешивать.
Погода портилась медленно. На следующий день небо затянуло легкими облаками, парящими высоко в небе. «Замолодило», – заметил дед Ефим. Солнце потускнело, но совсем не скрылось. Стало прохладней. На третий день облака нависли сплошной серой массой, зацепились за вершины гор, готовые в любой момент разра-зиться дождем.
  Работали без перерывов. Ночью, чтобы не гасить овин, дежури-ли возле него по очереди. Торопились. Но все же не успели – несколько последних мешков пришлось досушивать под дождем. По-шел дождь внезапно. Нависшие тучи вдруг потемнели, задвигались, где-то громыхнуло, потянул свежий ветер, зашумели в страхе деревья, упали первые капли. Евгений с дедом Ефимом быстро снесли мешки с высушенным орехом под кедр, укрыли целлофаном.
 
  Антон, между тем, даже под дождем, бегал по тайге, собирал остатки шишек. Это удивляло и злило деда Ефима. Когда они досушили последний орех, он спросил у Евгения:
  – У тебя еще время есть?
  – Дня два-три пожить в тайге можно.
  – Антону помочь надо, загубит парень орех.
  – Сам справлюсь, – заверил напарник, услышав слова деда Ефима. – Вот перестанет дождь – и сделаю.
  – Тогда мы завтра идем домой, машину искать будем, вывозить орех надо.
Антон не возражал. Но назавтра, вероятно, устав ходить по тайге, принялся все же размолачивать шишки на машине.
  Евгений с дедом Ефимом в поселок добрались только к вечеру. Промокли так, что и нижнее белье пришлось отжимать. Спасла жар-кая баня.

  Дождь не переставал несколько дней – сыпал по-осеннему, мелко и надоедливо. Ехать в тайгу в плохую погоду никто не согла-шался, да и не прошла бы там машина в ненастье.     Отгулы Евгения заканчивались, и он уже было засобирался домой, но дождь прекратился так же внезапно, как и начался. С вечера подул ветер, разо-рвал облака, а утром засверкало наскучавшееся по земле солнце.
  Дед Ефим заволновался.
  – Поедем, Евгений, сегодня дорога должна обсохнуть.
  Машину нашли быстро, да и кто из шоферов откажется получить за несколько часов работы полмешка ореха?
  Снег в тайге сошел окончательно, было тепло и радостно. Не верилось даже, что всего две недели назад на дороге были огромные наледи. Ожила, отогрелась земля, зацвела даже здесь, высоко в горах.

  Доехали быстро. На стане ничего не изменилось. Куча шишек, собранная Антоном, лежала почти не тронутой. Рядом прибитая к дереву машина, под ней кусок брезента.
Антон сидел у костра, на шум шагов не обернулся.
  – Почему не работаешь-то? – удивленно спросил дед Ефим.
  Антон повернулся и посмотрел на напарников, лицо его, подернутое жидкой щетиной, было безразличным.
  – Дождь шел, какая работа, – не поднимая головы, ответил он.
  – Сушить орех надо было.
  – Овин сгорел.
  Только теперь они обратили внимание на место, где стоял овин – там чернели головешки.
  – В первый же день разжег я его, сам пошел шишки молотить, увлекся, а когда обернулся – орех на листах пламенем взялся, сруб как порох вспыхнул.
  – Сегодня-то дождя нет.
  – Поздно. Пророс орех.

  Дед Ефим и Евгений подошли к мешкам, которые, вероятно, Антон намолотил сразу после их ухода, и ужаснулись. Прямо через грубую мешковину пробились белые росточки – каждый из них стремился попасть в землю, закрепиться в ней и прорасти могучим кедром. В куче шишек творилось то же самое – большинство орешин, отщелкнув скорлупу, пустили росточки…
Антон молчал, отрешенным взглядом смотрел на затухающий костер. Евгений укоризненно взглянул на напарника и направился к ручью. За несколько дней, которые прожили здесь, каждое дерево, каждый кустик стали привычными и дорогими. Вода в ручье спала и очистилась – весь весенний сор скатился вниз, между камней поя-вилась яркая зелень, забелели подснежники.
 
  С дороги послышался сигнал машины – шофера народ занятой, ждать не любят. Евгений с дедом Ефимом принялись таскать мешки с орехом и снаряжение.
Собрал свои мешки и Антон. Огромная куча шишек так и осталась нетронутой. Даже бурундуки куда-то подевались. Антон подошел к мешкам с проросшим орехом и взял один из них, высыпал содержимое поверх большой кучи шишек. Но орех из мешка высыпался не весь – проросшие орешины не хотели отцепляться от материи. Устав трясти мешок, Антон бросил его в ту же кучу. Остальные меш-ки вытрясать не стал – зло как-то пнул один из них, и, взвалив на плечи рюкзак со своими вещами, направился к машине. У него было одно желание – поскорей выбраться из этой тайги и никогда больше сюда не возвращаться.