Морские сюжеты

– Мужики, кто хочет посмотреть Нордкап? Выходи! Видимость отличная! – Володя, как всегда, был энергичен и шумлив.
Свободные от вахт экспедиционники потянулись  по трапу на главную палубу, поглазеть на самую северную точку Европы. Погода действительно была на удивление отличная. Слабый ветер, метров 5 – 8 в секунду, небольшое волнение и самое главное – отличная видимость. Вообще, на Севере порой удивляешься поразительной прозрачности атмосферы. Видимо, цивилизация ещё не всё отравила.
Мыс Нордкап, – как на ладони, хотя «Айсберг» был почти в двадцати милях от него. Судно легло в дрейф. В этих координатах экипажу предстояло выполнять гидрологические работы.
 Сам мыс представляет собой высокий утёс. Хорошо было видно  ограждение на самом краю Нордкапа и стеклянную сферу – огромный глобус. Норвеги привозят сюда туристов, чтобы те полюбовались видом на море.
«Нордкап – мыс на острове Магерё на севере Норвегии. Высота мыса 307 м, считается самой северной точкой Евросоюза, координаты 71010;21; с.ш. 25047;40; в.д. Мыс Нордкап – часть большой скалы. Гранитная скала разбита трещинами на три выступа: средний, самый большой и есть Нордкап. Сегодня мыс Нордкап – туристическое место, на нём находится смотровая площадка». (Википедия).
– Эй, вы! Товарищи учёные! Хорош прохлаждаться! Давайте работать! – капитан открыл иллюминатор на ходовом мостике и проявил свой характер – Прогноз невесёлый.
– Глубина, какая? – вахтенный гидролог начал выносить из лаборатории батометры и укладывать их на палубу возле гидрологической лебёдки.
– Двести двадцать метров.
– Ясно.
В этом месте начинался так называемый вековой гидрологический разрез № 3 – м.Нордкап – о.Медвежий. Расстояние между этими двумя точками порядка 250 морских миль. По сути дела – эта условная линия является географической границей между Баренцевым и Норвежским морями. С точки зрения океанологии место очень интересное. Ведь здесь проходит основная ветвь Гольфстрима, вода которого в основном определяет гидрологический и гидрохимический режим Баренцева моря. Также в районе проходят и более мелкие ветви других течений, в частности, выходящих из моря Баренца, так называемых, противотечений. Куда втекает, оттуда должно и вытекать – закон природы.
Научно-исследовательскому судну «Айсберг» предстояло выполнить на этом маршруте 14 гидрологических станций. Координаты этих станций, другими словами – точек, стандартны. Они общеприняты организациями океанологического и рыбохозяйственного направления и в Мурманске и в Главном Управлении Гидрометеослужбы. В каждой из 14 точек экипаж обязан был выполнить целый комплекс гидрологических, гидрохимических и метеорологических работ. Непосредственно в дрейфе на каждой станции судно находилось около часа – это по хорошей погоде и без происшествий. За это время за борт с помощью гидрологической лебёдки на специальном тросе опускалась серия батометров с прикреплёнными к ним глубоководными термометрами. В зависимости от глубины места, серия батометров могла быть от 8 до 12 – 14 штук.  В Грендланском и в Норвежском морях, где глубины достигают 4 тысяч метров, количество батометров в серии могло быть 19 – 20 штук. Батометры располагаются на тросе в определённых местах для того, чтобы отбирать пробы воды и фиксировать её температуру на заранее определённых стандартных глубинах, или другими словами – горизонтах. Сам батометр – это, грубо говоря, полый металлический цилиндр, который при опрокидывании в определённый момент забирает в себя ровно 1 литр воды той, где он  находится. А специальный опрокидывающийся глубоководный термометр с точностью до сотых долей градуса фиксирует температуру этого горизонта. Пока серия батометров выдерживается за бортом, вахтенный гидролог занимается метеорологическими наблюдениями. Затем по тросику пускается специальный груз, который заставляет батометры отцепиться верхней своей частью от троса и опрокинуться, тем самым зафиксировать температуру и набрать воду. После этого серия поднимается. Моторист стоит у контролера лебёдки, матрос снимает батометры с троса и подаёт через окошко в лабораторию. Гидролог снимает показания термометров и диктует их гидрохимику, который ведёт записи в специальных книжках. Когда вся серия поднята, судно даёт ход и направляется к следующей станции. Здесь приходит черёд работы гидрохимика. Делается целый комплекс химических анализов воды. В зависимости от рейсового задания, производятся анализы рН, солёности, содержания кислорода, биогенных веществ, щелочности и т.д. и т.п.
Итак, «Айсберг» начал выполнять работы от Нордкапа. Капитан не зря говорил, что прогноз неутешителен. Уже через несколько часов погода резко ухудшилась. Хотя и был только сентябрь месяц, но на Севере нет в атмосфере стабильности. Всё может резко меняться. Ветер с норд-оста крепчал. «Айсберг» стал получать удары волн в правую скулу. Скорость судна несколько упала. И так-то такие суда не скороходные, от силы девять узлов, а теперь и вовсе скорость упала до шести. Но, это  не беда. В порядке вещей, терпимо. Всё идёт своим чередом. Гидролог занимается обработкой полученных данных, заполнением таблиц и графиков. Гидрохимик в своей лаборатории прыгает, как кузнечик, среди пробирок, бюреток, пипеток, рискуя обжечься толи кислотой, толи щелочью. Остальные члены экспедиции, которые не спят, всячески мешают вахтенным. Норовят устроиться играть в карты в камералке (лаборатория камеральной обработки материалов), мешают своими разговорами, да ещё обкуривают так каюты, что хоть топор вешай. Короче, всё как обычно.
На следующий день, выполнив уже четыре станции, на переходе к пятой, встречается «Айсберг» со встречным судном. Это – «Андромеда», судно, принадлежащее Полярному научно-исследовательскому институту рыбного хозяйства (ПИНРО). Вообще, встреча в открытом море двух судов, да ещё одного направления деятельности – это событие! Подойти друг к другу бортами наши суда не могли. К этому моменту разыгрался не на шутку шторм. А вот по радиотелефону поговорили.
– Вы откуда и куда, коллеги? – это «Айсберг».
– Идём от Медвежки к Нордкапу по третьему разрезу – «Андромеда» - А вы?
– Мы идём от Нордкапа к Медвежке тоже по третьему разрезу.
– Нет, ребята, это мы по третьему идём, а вот вас, куда черти несут? У Медвежки штормит сильно. Туда нанесло льдин крупных от Шпица (о.Шпицберген), да и на айсберг можно напороться, будьте осторожны!
– Хорошо, спасибо за предупреждение! Мы сами – «Айсберг». Поздравляем вас с днём плановика!  А, вообще и сами будьте осторожны. Вам так под зад поддаёт, что гребной винт оголяется!
– Да, мы это чувствуем! Хорошо ещё, что наши зады не оголяются!
– Начальство на берегу найдет, за что оголить кому-то зад и вздрючить по полной программе!
– Это уж, как пить дать! Найдут и вздрючат! На то оно и начальство!
– Ну, счастливо, братцы! До встречи на берегу, где-нибудь в «Дарах моря»!  («Дары моря» – известный в Мурманске ресторан).
– Давайте, ребята! Мы скоро будем дома, за вас поднимем!
Суда расходятся. «Айсберг» берёт курс на север, «Андромеда» – на юг.
Вот, так-так! Вот это планы! Как же так можно планировать работы?! Здания Управления Гидрометеослужбы, которому принадлежит «Айсберг» и ПИНРО, которому принадлежит «Андромеда», находятся в Мурманске в ста метрах друг от друга. Во время обеденного перерыва, при необходимости, сотрудники двух предприятий встречаются, решают какие-то дела. Начальники всех отделов ПИНРО и УГМС знают друг друга, часто встречаются, решают тоже всякие проблемы. И вот тебе, пожалуйста!  Два судна этих организаций делают один и тот же разрез в одно время! Кому это надо? Ведь данные открытые. Бери и пользуйся. Бестолковщина! Обидно! За державу обидно!
«Айсберг» уже с трудом пробирался к острову Медвежий. Ветер с норд-оста перешел на чистый норд. И теперь со скоростью 20 м/с бил судно прямо в нос. Скорость хода упала до 3-х узлов (~5 км/час). Удары встречных волн были настолько мощны, корпус судна так сильно содрогался, что где-то в затылке каждый чувствовал опасения о  получении трещины в корпусе. Можно было бы прекратить работы и переждать, работая на волну «самым малым», т.е. штормоваться. Но ожидание вскоре подхода к острову, и надежда спрятаться за берегом от непогоды, подгоняли экипаж скорей закончить работы.
На предпоследнюю, 13-ю, станцию разреза подошли рано утром, часов в пять. Вахтенный гидролог Саня Якушков пошёл будить начальника экспедиции. Начальником в том рейсе был Локтев Валерий Иванович.
– Валер, извини, что разбудил. Но обстановка того требует.
– Ну, говори, что? Не тяни. – Локтев протирал глаза.
– Может, пока не будем работать? Поштормуемся. А то уж штормец не на шутку разыгрался. Сильно долбает. – Беспокойство гидролога было оправдано.
– Саня, я тебя понимаю. Но вот ведь миль через десять уже нас Медвежка будет прикрывать. Давай  рискнём. Я пойду на мостик. Будем машиной помогать, подрабатывать. – Валерий Иванович стал быстро одеваться.
– Ну, что ж, Жень, давай  пойдём, будешь батоны (батометры) в окошко по одному подавать – это уже слова  адресованы вахтенному гидрохимику.
Приступили к работе. Судно «самым малым» работало на ветер, но это слабо помогало. Трос то уходил под корпус, то уходил от борта, и  его цепляли багром и притягивали к специальному крюку, приваренному к фальшборту. Палубу захлёстывали волны, вахтенные моторист и гидролог были уже до нитки мокрые, хотя и работали в сапогах и плащах. Ветер выл в вантах, норовил завалить «Айсберг» на борт. Да ко всему ещё и темень стоит кромешная. Прожектор освещает только двух людей, копошащихся у лебёдки.
Вот уже девять батометров за бортом, осталось прикрепить ещё два. И в этот момент судно ложится лагом на волну. Не удержал рулевой.
– Мать вашу так! – орёт гидролог – Вы что там, заснули все на мосту?! Дармоеды долбанные!
Судно резко ложится на правый борт – это рабочий борт, где расположена гидрологическая лебёдка.
– Держись!!! – с мостика во всю глотку кричит старпом.
– За что держаться? За воздух, что ли? – людям на палубе не до шуток.
Крен – до 300! В следующее мгновение «Айсберг» резко заваливается на левый борт. Рывок! Какой-то неимоверный толи щелчок, толи резкий скрип и… Свободный конец гидрологического троса мирно так закачался над водой.
– Ёлки зеленые! Серия накрылась! – на Саньку было тяжело смотреть – девять батометров!
Прибежал Локтев.
– Что? Что такое?
– Ничего хорошего! Девять батометров и 18 термометров ушло на дно! Вот что! (на каждый батометр крепиться по два термометра). Куда вы там, на мосту смотрели? Почему судно легло на борт? – Саня наступал на начальника.
– А я ещё в Мурманске говорил, чтобы трос брали толще! Не 3,4, а 3,8 мм – как-бы в оправдание говорит начальник.
– Да при чём тут трос?! Надо было внимательней следить за волной.
– Ну, ладно! Что дальше-то будем делать?
– Работать будем, вот что делать! – огрызнулся Саня.
Вот вам и 13-я станция! Вот и не верь в магию цифр!
Но всё обошлось. Конечно, потеря серии батометров – это ЧП, но местного масштаба. Всегда есть запасные приборы. Объяснительная докладная в Управление, и приборы списаны. Стихия! Против не попрёшь!
Работы продолжились. Была, наконец, выполнена 13-я станция, и судно стало приближаться к острову Медвежий. Уже через 2 – 3 часа хода экипаж почувствовал приближение земли. Заметно меньше стало волнение. Ветер той же силы, а волны уже слабей. Последнюю 14-ю станцию делали, практически, в комфортных условиях. Во всей красе на севере предстал остров. Когда закончили разрез, подошли ещё ближе к берегу и легли в дрейф. Территориальные воды вокруг острова – 4 мили. Медвежий принадлежит Норвегии, но к судам, которые прячутся от штормов у берегов острова, власти претензий не имеют.
«Медвежий – остров в западной части Баренцева моря, к югу от острова Западный Шпицберген. Площадь острова – около 180 км2. Население – 9 человек. Координаты: 74031;с.ш. 19001;в.д. На севере – равнина с многочисленными озёрами, на юге – возвышенное плато (высота до 536 м). Тундра и тундровая растительность». (Википедия).
«Айсбергу» необходима  была передышка, чтобы оснастить запасные батометры. Далее судну по плану нужно было брать курс ровно на восток и по параллели 74030;с.ш. выполнять очередной гидрологический разрез.
Сколько ещё штормов встретит «Айсберг» на своём пути? Сколько впереди событий? Сколько происшествий? Пожелаем ему счастливого плавания!
В начале лета 1970 года научно-исследовательское судно «Восход» выполняло гидрологическую съёмку прибрежной зоны Кольского полуострова. Прибрежная съёмка – это всегда интересно. Во-первых, меньше качает и всегда от шторма есть куда скрыться. Во-вторых, есть возможность (при желании капитана, конечно) зайти в какой нибудь посёлок на побережье, где в те времена бурлила жизнь. Да при всём этом, плавание вблизи берегов – это всегда наблюдения за красивой природой побережья. Есть чем полюбоваться, уверяю вас.
Экспедиция в рейс подобралась просто-таки на удивление. Трое гидрологов – совершенно молодые ребята, для них тот рейс был первым. Из троих гидрохимиков – двое также пошли в свой первый рейс. Это были Гена Ширяев и Таня Сагунова. Они только-только в том году окончили техникум и приехали по распределению в Мурманск. Самыми опытными оказались начальник экспедиции  Краев Владимир и гидрохимик Евгений Храбров. Женя к тому времени уже два года отработал на таких судах и, конечно, считал себя умудрённым опытом спецом. Вот ему и предстояло обучать молодёжь практическому делу, а именно технике производства анализов морской воды.
Евгений добросовестно приступил к своим обязанностям. Во время выполнения гидрологических станций часто заходил в лабораторию, что-то подсказывал, что-то советовал молодым гидрохимикам. Тем более, когда на вахте была Таня, вовсе приятно было находиться рядом с ней.
Таня была милой девушкой. Роста небольшого, чуть ниже среднего, но не худенькая, как говорится, всё было при ней. Волосы светлые, глаза большие, как будто всегда всему удивлённые, но это нисколько не портило её лица. Быстрая такая, шустрая, как на слова, так и на поступки. Одно только обстоятельство не нравилось Евгению. Таня курила. И хотя сам молодой наставник в то время курил, но эту привычку у девушек не мог воспринимать.
С некоторых пор Женя стал замечать, что Гена Ширяев практически никогда не оставлял их в лаборатории с Таней одних. Поначалу думалось, что просто Геннадий интересуется практическими вопросами своей специальности. Но хватало и того, что Евгений и к нему на вахту приходил. Тут было что-то не то.
– Гена, да иди ты спать! Тебе ж на вахту в четыре вставать. Ты уже всё знаешь. Да и Таня уже самостоятельно анализы делает. Я прослежу – говорил Евгений.
– Нет, я посижу – веки у Геннадия сами собой закрывались, но он был настойчив.
– Ну, сиди! Черт с тобой!
Через некоторое время всем стало понятно. Гена влюбился. И влюбился, надо сказать, серьёзно. Ходил за Татьяной хвостиком, как привязанный. Очевидно было и то, что она у него была первой. Гена как огня боялся женского пола. Друзья его это прекрасно знали и всячески пытались раскрепостить парня. Однажды в общагу привели известную в районе, как бы это помягче сказать, б…бывшую девушку. И попросили: «Ты вон того мальчика поучи уму разуму». Друзья часто бывают жестоки. Оставили их одних в комнате и заперли. Через несколько минут девушка постучалась изнутри и говорит:
– Заберите этого дурня. С него толку никакого не будет.
Открыли комнату, а Гены нет.
– Где Гена?
– Вон, под кровать забился.
Пришлось Гену силой вытаскивать из-под койки. Так что, боялся Гена женщин.
А тут пробрало юношу. В рейсе, в море и пробрало. Втюрился Геннадий не на шутку. Бывает же! И что самое интересное, Таня ответила ему взаимностью! Просто голубки; начали порхать и ворковать! Ну, что ж? Ничего удивительного нет. Обоим по 18 лет, и от законов природы ещё никто не уходил.
Всё было бы хорошо, но задумали наши влюблённые пожениться. Причём срочно, здесь же в рейсе и пожениться! Не можем, говорят, и всё. Уж замуж невтерпёж! Пришли в каюту к начальнику экспедиции и объявили о своём решении. Тот вытаращил на них глаза:
– Да, вы что?! Ну, потерпите до окончания рейса. Осталось ведь двадцать суток. Вот вернёмся в Мурманск, там и женитесь!
– Нет, – говорят – не можем ждать! Нас капитан имеет право поженить. Он представитель советской власти на судне и он имеет право нас расписать!
– Имеет-то он, имеет! Но не будет этим заниматься в таком рейсе. Вон, смотрите, берег рядом, до окончания рейса двадцать дней! Да, вы с ума посходили!
И всё же молодые заставили Краева пойти к капитану. В том рейсе капитаном был Михолажин Борис Иванович.
– Да они что там, совсем рехнулись? Потерпеть не могут? Моча в голову ударила? А может быть ещё что-нибудь? Что мы здесь будем театр устраивать! Если бы это было где-то далеко в океане! А то, вон – берег рядом! Володя, а может там далеко зашло?
– Да, никуда там не зашло!  Они и не спали ещё вместе.
– Так дай им возможность переспать, чёрт возьми! – взрывается капитан – Может тогда успокоятся!
– Молодая не позволяет! Только после регистрации! Не дам – и всё!
– Да, едрит твою мать! Вот навязались на мою голову! Откуда только такие берутся!?
– Оттуда же! Все мы оттуда!
– Сам знаю! Володя, уговори их  всё же потерпеть. Этим делом так хлопотно заниматься. Да и причина веская должна быть! А  здесь я не вижу причин! Нет оснований у меня их регистрировать!
Вот на том и заканчивается эта и смешная и немного грустная история. Ребят уговорили подождать до прихода. Рейс благополучно закончился.
А в Мурманске была свадьба. Поженились наконец-таки наши голубки;. Жили вместе долго и, надеюсь, счастливо. А расстались они только через 30 лет, когда душа Тани улетела на небо. Но это уже другая грустная совсем история.                2012 г.