Расследование Бортникова

1

К дому номер 12 по улице Коминтерна подъехала полицейская машина.
"Черт возьми! Ну почему на это дурацкое самоубийство еду именно я. Зачем вообще сюда ехать, что тут криминального?" - недовольно думал молодой следователь Александр Бортников. Он был в возрасте 26ти лет, среднего роста, его лицо овальной формы, сверху обрамленное темно-русыми волосами, сохраняло хладнокровный вид, но потухшие серые глаза выражали безучастность и равнодушие. Александр нервно захлопнул дверь полицейской машины и неохотно направился к подъезду.
Из квартиры самоубийцы слышались громкие стенания. "О, ну как обычно, короче", - скептически подумал следователь. Ему навстречу вышла заплаканная женщина пожилого возраста.
- Как же так! Наша Юленька!
"Помню, променяла меня одна вот такая Юленька на какого-то водилу еще на первом курсе института, - пронеслось в голове Александра, - да впрочем, хрен бы с ней".
- Следователь Бортников. Добрый день.
"Хотя для их семьи день ну совсем не добрый".
- Как же наша девочка-то! - женщина снова зарыдала, захлебываясь своими слезами.
"Ну что поделать, у людей теперь горе, вероятно".
- Прошу вас, присядьте, успокойтесь. - говорил Александр.
"Так-с, и откуда эта барышня шагнула? А! Вот отсюда", - следователь направился к распахнутому окну. Из окна открывался вид на безлюдную дорогу, кругом золотистые сентябрьские  деревья, а внизу... "О Господи!" - Александр резко отвернулся, что-то подкатило к горлу. Внизу, прямо под окном, лежало тело молодой девушки, проткнутое какими-то ржавыми штырями, окровавленное и грязное. "Зря это она так..." - промелькнуло в мыслях Александра.
Когда женщина хоть немного успокоилась, следователь стал расспрашивать ее.
- Вы кем приходитесь убитой?
- Да мать я ее!
"Ужас какой, несчастная женщина..." - помрачнел Александр.
- Та-а-к... Оставила ли ваша дочь записку предсмертную какую?
- Нет... Ничего нет... - отрешенно говорила мать.
- Может быть, вашу дочь мучило какое-то психическое расстройство?
- Да она у меня больная, что ли, какая?! - вскрикнула женщина.
- Вот я и спрашиваю. Или потрясение какое было в жизни у нее перед совершением суицида?
- Отец от нас ушел, когда ей было только 4 года... Она о нем редко вспоминала. В школе училась хорошо, поступила в институт. Там тоже успеваемость хорошая была...
- Возможно, были все-таки какие-то проблемы?
- Но она ничего не говорила...
- Подруги есть?
- Да, она общалась с одной... Алиной Градовой.
Александр взял координаты подруги Юлии и номер телефона.
- Жаловалась ли ваша дочь на самочувствие?
- Да особо нет...
- А  все же?
- В последнее время ее беспокоили сильные головные боли, только это... Но такое бывает у каждого человека же...
Александр внимательно выслушал женщину и стал осматривать квартиру. Он зашел в комнату Юлии. На стене он увидел большой портрет девушки.
- Этот портрет был написан почти что перед смертью Юленьки, - говорила мать, - она тут как живая!
И действительно, девушка на картине будто сидела напротив находящихся в комнате и пристально на них смотрела. Это произведение поражало! Оттенки были холодными, красота девушки очаровывала.
"Это восхитительно! - подумал про себя следователь. - Таких портретов я еще никогда не видел!". В нижнем левом углу картины находилась замысловатая подпись художника.
- Юля позировала ему несколько часов в течение трех дней, - сказала следователю мать.
- А кто автор сего творения?
- Он сказал, что его зовут Вальтер. И больше ничего.
- Этот художник оставлял хотя бы свой телефон?
- Нет...
- А где тогда ваша дочь ему позировала?
- Сначала она встретила его на Старом Арбате, а затем он приглашал ее в какую-то квартиру: там ее и рисовал.
- Адрес вы, конечно же, не знаете?
- К сожалению...
"Какая заботливая мамаша", - подумал Александр.
- Может быть, она рассказывала, как он выглядит?
- Я спрашивала Юлю об этом, но она не смогла его описать. Сказала только, что у него очень странная внешность и горькие, немного устрашающие глаза. Взгляд колючий и горячий, словно внутри него теплится какая-то могучая сила...
"Ну и метафоры!" - усмехнулся следователь.
Осмотрев труп, он утвердился еще больше в том, что это чистое самоубийство. Девушка, решив покончить с собой, открыла окно и шагнула вниз с 6го этажа. Под окнами оказались какие-то ржавые балки, арматура, в общем, хлам. Она со всего маху и треснулась лицом вниз. Там тело распороло острыми железками. "Обычный сюжет, ну ничего оригинального", - с сожалением заключил следователь. "Где тут состав преступления? Никто ее толкнуть не мог или подстроить это, так как в доме она находилась одна, никого в гости не пускала в этот день. Банально. Ну, надо бы еще ее подружку допросить", - и Александр направился по адресу Алины Градовой.
Дверь открыла высокая зеленоглазая брюнетка в нижнем белье и томным голосом, почти что басом, глухо промолвила: "Проходите".
В квартире Градовой было как-то неуютно, накурено и вообще не прибрано. "И живут же здесь", - поморщился Александр,
- Следователь Бортников.
- Алина.
- Я понял.
- А вы?
- Для вас просто Александр Ильич.
- Приятно.
"Ну не сказал бы, что взаимно", - подумал Бортников и приступил к допросу.
- Я по поводу вашей подруги Юлии Висаревой.
- Это так предсказуемо, - промолвила Алина, сев нога на ногу и достав сигарету из пачки с надписью "Dunhill".
- Как вы думаете, что могло заставить ее поступить данным образом?
- Хм, - девушка сделала вид, что задумалась, - чужая душа - потемки.
- Да, это неплохой фразеологизм. Но мне нужно понять, что послужило мотивом?
- Я бы тоже была не прочь это понять, - ответила Алина, приподняв черную левую бровь.
- Ну, так давайте сделаем это вместе, раз уж на то пошло.
- Шура, милый, мы могли бы сделать вместе много других, более интересных вещей, - заманчиво произнесла Градова.
"Мда, ну уж никак не думал, что эта подружка окажется такой....", - лицо Бортникова выражало отвращение.
- Оставьте свои намеки, Градова. Я вам не Шура и уж никаким образом не милый, - голос Бортникова звучал грозно и громко, так что девушка вздрогнула.
- Говорите быстрей, что вам надо и уходите, - быстро и тихо произнесла она, бросив ненавистный взгляд на следователя.
- Жаловалась ли Юлия вам на что-либо? Были ли какие-нибудь у нее проблемы? Расстройства? Депрессии?
- Нет. Она ничего не говорила. Вроде бы все у нее хорошо. Было, - Алина легко усмехнулась, посмотрев куда-то в сторону.
- А имя Вальтер вам ни о чем не говорит?
- Вальтер? - переспросила Градова, повернув голову к Александру - это, кажется, какой-то художник, который ей нарисовал портрет. Кстати, очень неплохой.
- Портрет или художник?
- Самого Вальтера я никогда не видела.
"Ловить тут нечего", - подумал Александр и удалился из квартиры, не попрощавшись с хозяйкой.


2


Дело так и не было заведено ввиду отсутствия состава преступления. Но примерно через неделю следователю Бортникову пришлось сделать еще один очень интересный выезд.  На этот раз улица Фабрициуса второй подъезд дома номер 13.
- Мужчина споткнулся, поднимаясь по вот этой трехступенчатой лестнице к подъездной двери?! Это как так? - Александр недоумевал.
- Да, все было именно так. Он просто шел, а затем резко споткнулся и намертво упал, - говорили очевидцы.
"Вот это фокус!" - воскликнул про себя Бортников. "Хм, а может это сердечный приступ? Или его отравили? Откуда хоть он шел?" Оказалось, что пожилой мужчина жил один, и никто не мог сказать, где он был и откуда возвращался.
"Чепуха какая-то. Надо сделать вскрытие". 
Тут следователь заметил черный  большой пакет, который был прижат трупом. "Интересно, а это что такое?" Александр подошел, достал пакет, - он оказался довольно-таки тяжелым, - запустил туда руку и нащупал что-то прямоугольное.
"Да это же..., - тут Бортников замер, в руках он держал картину, на которой был изображен этот пожилой мужчина. - О Господи!" Сказать, что это поразило следователя - ничего не сказать. "Хотя… Чего  странного? Ну шел человек с картиной, вдруг раз - несчастный случай! Ёкнуло что-то в организме, он упал, да еще и так неудачно. Так и запишем - падение с высоты собственного роста". Бортников не нашел ничего подозрительного в случившемся. Однако он оценил мастерство художника, который так живописно отразил старика, сидящего на скамейке в саду. Правда, в каких-то холодных красках. Но зато человек на картине  словно живой и пристально смотрит на того, кто держит картину в руках. "Это прям как тот портрет девушки!" - подумал Бортников и вложил картину обратно в пакет. Он так и не заметил мелкой надписи на обратной стороне: "Геннадию Алексеевичу. От Вальтера".
В дальнейшем посредством вскрытия не было обнаружено никаких следов яда или отравления. Пожилой мужчина скоропостижно скончался от остановки сердца.


А дома Бортникова ждала любимая девушка Екатерина.
- Наконец-то ты дома! - радостно воскликнула она и бросилась в объятья Александра.
- Ох уж эта работа. Даже расследовать нечего. Одна самоубийца, у другого просто остановка сердца, - рассказывал Бортников. Екатерина всегда интересовалась его делами на работе и любила слушать разные истории, связанный с каким-либо расследованием.
- Ничего интересного, как видишь, - произнес Бортников.
- А тебе не кажется странным, что у них у обоих были картины с их изображением.
- Ну одна позировала художнику по имени Вальтер. Он еще и подпись оставил. А другому, может, кто-то подарил, но там уже не было никаких подписей на картине.
- Хм... А ты точно везде посмотрел?
- Ну...
- А на обороте?
На следующий день Бортников поспешил снова осмотреть картину покойника. И точно: на другой стороне была подпись... "От Вальтера", - прочитал Александр. Но внизу еще более мелким шрифтом располагалась еле заметная надпись: "Большая Черемушкинская, д. 14". 
"Чертов Вальтер! Что же ты с ними делаешь?!" - отчаянно воскликнул молодой следователь.
Наряд полиции прочесывал всю Большую Черемушкинскую. Вся улица была оцеплена. Никому не разрешалось покидать своих домов. Бортников лично вел наблюдения за караулом. Все было тихо и спокойно. Но вдруг из-за угла дома номер 14 выбежал радостный мальчик с маленькой собачкой на поводке. "Немедленно его остановить!" - скомандовал Александр. Но внезапно из сквера вылетела на бешеной скорости черная, с затонированными стеклами иномарка без номеров и сбила мальчика, так что он отлетел на несколько метров в сторону. Все произошло за долю секунды. Никто ничего не успел сделать. Шок охватил всю оперативную группу. Машина мгновенно скрылась с места происшествия.
- Вот и все, что осталось, - всхлипывая, говорила мать погибшего, указывая на картину, где был изображен ее сын с собакой на поводке, - он тут словно живой, мой родной сыночка! - и она залилась слезами.
И все те же мрачные краски, и все такое же поразительное изображение! Бортников взял картину, отвернувшись от матери мальчика, перевернул ее. На обратной стороне на ребре рамке была корявая надпись: "Попробуй, найди меня, Бортников".
- Вальтер... Чтоб тебя...
- О, вы тоже знаете этого замечательного художника? - сквозь слезы промолвила мать.
- Как он выглядит?! - крикнул Бортников, да так, что мать погибшего на несколько секунд оглушило.
- Мне... Мне... - начала она взволнованно, - будет очень сложно его описать... Понимаете, он необычный человек! Взгляд у него такой колючий, будто он вот-вот и кольнет тебя за самое нутро, холодный, застывший, но в то же время какой-то рвущийся на волю.
"Да что ж такое! Разве ж так можно определить, кто он такой!"
- Где вы нашли этого художника?
- Как-то с сыном мы гуляли по Арбату...
"Все ясно. Он обитает там". - смекнул Бортников и вышел на улицу.


3

- Боже мой! Что ж делать! - срывающимся голосом говорил Александр, сидя на кухне с Екатериной.
- Его нужно отыскать. Есть какая-то связь между жертвами и картинами. Я нашла информацию о некоторых таинственных картинах. Например, "Крик" Эдварда Мунка приносил несчастья тем, кто хоть как-нибудь обидел картину: уронил или даже просто ткнул пальцем. Или, например, все те, портреты которых рисовал Репин, умирали внезапно после завершения картины: Мусоргский, Столыпин, Пирогов...
- Да я и сам понимаю! Да как? Как?! Его найти! - голос молодого следователя переходил на крик.
- Что же он делает со всеми ними, раз они даже не могут запомнить то, как он выглядит?
- Не знаю я, Катя! Но я найду его! Эти смерти прекратятся! Я найду его! Буду сам лично дежурить по всему Арбату!
- Хорошо-хорошо, только успокойся, Сашенька, приляг. Ты уже две ночи не спал. Тебе нужно отдохнуть.
- А они будут умирать?!
- А что ты сейчас можешь сделать?
Бортников и сам понимал, что он бессилен. Но это раздражало его еще больше. Однако вскоре сон сломал его, и Александр крепко заснул.

На следующее утро, придя на работу, следователь поспешил зайти в кабинет начальника.
- Петр Сергеич, я вас прошу, нужно всех оповестить, что нельзя давать согласие этому художнику на написание портретов!
- Бортников, вы что, сдурели?
- Люди умирают! Сразу после завершения его картин!
- Бортников, вы в каком состоянии пришли на работу?
- Петр Сергеич, да я в нормальном состоянии. Все погибшие имели картины этого...
- Вы как себе это представляете: в Москве появился художник-убийца! Маг! Он рисует жертву и она умирает!
- Ну… можно и так.
- Это, черт возьми, смешно, Бортников! - начальник повысил голос.
- Да, я понимаю, что это никаким образом не может укладываться в голове...
- Хватить дурачиться. Идите и работайте. Если не можете, я поручу это дело кому-нибудь другому.
- Нет. Я справлюсь.
И Александр мрачнее тучи вышел из кабинета начальника. Спорить с Петром Сергеевичем было бесполезно.

- Кать, он даже в этом отказал. Хотя так бы могли быть спасены чьи-то жизни...
- Н-да... Слушай, а что если самим распечатать объявления и развесить их?
- Ты представляешь, сколько нам понадобится таких объявлений?
- Ничего, попробуем...

Вскоре Александр, как и планировал, поехал на Арбат.
"Да тут тысячи этих художников!" - нервно думал молодой следователь. Под подозрение подходили все мужчины-художники, не зависимо от возраста, внешности и т.п. Сначала Бортникову встречались какие-то молоденькие девушки, которые предлагали ему свои картины, затем пожилой старик, его звали Роман Харито (это имя никак не соответствовало новоявленному убийце, да и взгляд старика был какой-то тусклый и отрешенный). На Арбате было много разных женщин-художниц, но и это было далеко не то, что нужно. Взгляд следователя привлекли двое мужчин среднего возраста. Они стояли друг напротив друга и беседовали об искусстве.
- Добрый день, - попытался дружелюбно поприветствовать художников Александр.
- Здравствуйте-здравствуйте, - почти в один голос ответили они.
- Меня интересуют портреты.
- О нет! Это не ко мне, - сказал тот, что был чуть старше, - я мастер пейзажей, - произнес он, указывая на свои полотна.
- У меня есть готовые портреты.
"А это уже интересно", - оживился Бортников.
- Вот, глядите, - и художник подвел Александра к своим работам. На картинах были изображены дети, девушки, даже встретилась пара портретов собак.
- А вот вы могли бы нарисовать меня?
- Хм, нет, я в последнее время с натуры не рисую.
"Да что ж такое!"
- Очень жаль... - задумавшись, произнес следователь, - а есть ли здесь тот, кто мог бы нарисовать мой портрет с натуры?
- Даже не знаю...
- Погоди, Олег, - к разговору подключился пейзажист, - был у нас тут один... Вальтером зовут.
"Ну неужели!" - внутренне воскликнул Бортников.
- А где я могу его найти?
- Он находится в самом конце Арбата. Для него забито место. Но сейчас его нет, он, кажется, рисует свою очередную работу.
Бортников ринулся искать то самое место Вальтера. Пробежав почти до конца площади, он увидел табличку на невысокой железной подставке с надписью "Вальтер. Портретист." Но место, как и было сказано, пустовало. Бортников подбежал к табличке, осмотрел ее со всех сторон, затем сдвинул с места подставку. На сером асфальте черным мелом было написано следующее: "Ты пожалеешь", - а рядом указано время "17.00". Александр взволнованно посмотрел на часы: без двух минут пять. "О нет..." - ошарашено проговорил он, и на его лице отразился ужас. Бортников спешно стал осматривать все вокруг. Но ничего подозрительного не было: все тихо и мирно. Его внимание привлек только огромный грузовик, медленно проезжающий мимо. "Откуда он взялся?!" Бортников поспешил к нему, вдруг позади послышались людские крики. Следователь обернулся: на другом конце Арбата в толстый фонарный столб на сумасшедшей скорости врезался мотоциклист. "Вот оно!" на часах 17.00. Александр ринулся к пострадавшему пулей. Мотоцикл был вдребезги разбит, его отбросило в сторону. А на грязной дороге лежал изуродованный труп молодого человека. Неподалеку от мотоцикла валялся разбитый портрет жизнерадостного, улыбающегося юноши.

4

Тем временем Екатерина развешивала объявления, предупреждающие об опасном художнике. Вечером она долго дожидалась Александра. В начале 10го раздался звонок в дверь. На пороге стоял ее любимый, голова его была опущена вниз, руки сжимались в кулаках, волосы взъерошенные.
- Еще один, - тихо и отрешенно промолвил он.
Лицо Екатерины выразило сострадание и в то же время испуг.
- Кто на этот раз?
- Парень молодой. На мотоцикле разбился.
- Боже мой... Это ужасно.
За день Александр вымотался. В душе его разгоралась ненависть к художнику Вальтеру. Он устал и физически, и морально. Но он должен был найти его, должен. И остановить смерти...
- Это какая-то нечистая сила! - восклицал Александр, закрывая лицо руками. - Никто не может его описать! Одними своими рисуночками он убивает людей. Один за другим!
- Я буду развешивать еще больше объявлений...
- Катя! Мне кажется, никто их не воспримет всерьез.
- Это хотя бы что-то. Завтра я буду это делать на территории Арбата.
Александра резко охватило волнение.
- Что? Ведь он там может быть!
- Ну, хоть одним глазком взгляну.
- Нет. Не смей! Пойдем вместе, но послезавтра. Я завтра не смогу, там начальник опять...
- Хорошо... - как-то неуверенно сказала девушка.

5

На следующий день рано утром Александр уехал на работу. Екатерина встала ненамного позже. Приготовив завтрак, а также что-нибудь на вечер, она стала собираться. Очень легко было догадаться куда именно. Опасения Бортникова она не приняла во внимание, поэтому отправилась распространять объявления на следующий же день после того разговора. Екатерина была смелая девушка и самоотверженная. Она хотела помочь Александру распутать такое сложное дело и предотвратить убийства.
"Этот Вальтер даже не знает кто я, - размышляла она, - что он мне может сделать? Ну, увидит, например, объявления - испугается, небось! Так-то. Он же не знает моего адреса, имени и вообще, какое ему дело до какой-то Кати".
До Арбата было около полутора часа на метро. Где-то в 14.00 Екатерина была на месте. "Нужно успеть вернуться до 7 часов вечера, чтобы Саша не волновался", - подумала девушка и приступила к делу. Она как можно незаметнее старалась расклеить предупреждения об опасном художнике. Увидев, что его место на площади пустовало, Екатерина с ужасом предположила: "Неужели снова рисует очередную жертву..." - и продолжила свою работу.
В 4 часа зазвонил мобильный девушки.
- Привет, милая, - послышалось в телефонной трубке.
- Здравствуй, Сашенька, - ласково произнесла девушка.
- Ну, ты как там?
- Да все хорошо, а твои дела как?
- Да... Сойдут. Ты не дома? - что-то заподозрил Александр, слыша шум улицы на другом конце провода.
- Да вот вышла в магазин, - неестественно радостным голосом произнесла Екатерина, - а что-то не так?
- Ну ладно. До вечера.
- До вечера, Саш.
Девушка быстро убрала мобильный телефон в сумочку. Она уже собиралась ехать домой. Метро оставалось позади. Она медленно повернулась на 180 градусов: перед собой она увидела мужчину средних лет, невысокого роста, с сухими чертами лица и тонкими, черными, как смоль, волосами, небрежно спадающими на лоб. Острыми стрелами пронзил девушку колючий, пристальный взгляд незнакомца.
- Добрый день, очаровательная посетительница Арбата, - очень низким монотонным голосом проговорил мужчина. Его светло-карие глаза, с какой-то едкой желтизной внутри, будто пытались что-то внушить.
"Гипнотизер. Все ясно", - Екатерина сразу догадалась, что этот подозрительный человек пытался ее загипнотизировать. Отец девушки был психиатром, настоящим профессионалом своего дела, поэтому он объяснял ей эту технику, а также то, как противостоять гипнозу. Но это мог сделать только человек с отменной силой волей.
- Позвольте узнать ваше имя, - продолжал мужчина, все так же проникая своим взглядом в глаза Екатерине.
- Екатерина, - как-то автоматически произнесла девушка.
- Я - Вальтер. Художник. Я увидел вас и понял, что именно Вы можете вдохновить меня! Моя муза. Разрешите мне написать Ваш портрет.
"Господи, только не смотреть в его чудовищные зрачки, - думала про себя Екатерина и пыталась смотреть Вальтеру на переносицу в одну точку, - Нужно сделать вид, что я поддалась, только так его можно разоблачить".
- О! Конечно! Я буду счастлива, я согласна! - словно и впрямь от восторга воскликнула девушка.
- Завтра. В 15.00 Я буду вас ждать, - зловеще, еще больше понизив голос, ответил Вальтер, а затем добавил: я встречу тебя, Катя, на станции метро Речной вокзал.
- Хорошо, - произнесла девушка, не отрывая взгляда от художника.
Как он исчез, она уже не помнила. К 19.00 она успела вернуться домой.

6

- Ты понимаешь, что ты делаешь?! Почему ты вообще пошла сегодня куда-то! Как чувствовал…- нервничал Александр, не находя себе места.
- Саша, - тут Екатерина сделала паузу.
- ЧТО?! К чему эта жертва?! Ты соображаешь? Нет! Ты ничего не понимаешь! - он не мог успокоиться, - прям в руки к этому чертову убийце! Ты сошла с ума.
- Все равно пока картина не завершена, я не погибну.
- Пока не завершена? Ты издеваешься? Он ее за 15 минут тебе нарисует и готово.
- Нет, так быстро не может быть.
- Тебе почем знать?! Вот скажи мне. Никто о нем ничего не знает. Куда он тебя там поведет от речного вокзала?
- Это я узнаю завтра, а портреты погибших он рисовал за три дня. - спокойно отвечала девушка.
- Это он мстит мне, мне! За то, что я расследую это гребаное дело, будь оно не ладно! За то, что мы уловили эту связь с картинами и убийствами.
- Возможно. Но по-другому никак, понимаешь?
Александр прекрасно это понимал. Но он не хотел жертвовать своей девушкой. Ни в коем случае. На вопрос Екатерины он не ответил, а ушел курить на кухню.
Всю ночь он не спал. Только курил и пил чай. Поток тревожных мыслей было невозможно остановить. "Господи, да зачем такие, как этот Вальтер вообще существуют!" Александра душили злоба и беспокойство. Он открыл окно. Город не спит. Москва-то тем более. "Ну да, от одной смерти ничего не произойдет. Все будут также жить: в своих дурацких заботах, делах, глупых проблемах. И каждый считает, что его проблема самая трагичная! Что ты! Ну почему именно Катя... Вальтер, мы еще с тобой поквитаемся, сукин ты сын", - и Бортников сжал кулаки. "Если она погибнет, я сам убью его". - твердо решил Александр.

7

Утром Бортников чувствовал себя разбито. Екатерина проснулась рано и пошла на кухню делать чай. Он последовал за ней.
- Я должен буду отслеживать твое перемещение.
- А, ты все об этом... С добрым утром.
- Да уж. С добрым, - его голос звучал недовольно и раздраженно.
- Я прикреплю к тебе жучок. Надо, чтобы незаметно и невидно.
- Хорошо, я спрячу под кофту. Не будет же он меня раздевать, - иронично произнесла Екатерина. После этих слов Александр поперхнулся только что проглоченным кусочком сыра.
- А если... - начал он.
- Ну хватит уже, - отрезала девушка.
- Ты смотри. Если что, то уж это не стоит того...
- Что "это"? - спросила Екатерина, скептически скривив рот и пристально взглянув на Бортникова.
- Ладно, ничего... - уныло ответил он.

К речному вокзалу девушка прибыла вовремя. Словно ниоткуда появился тот же черноволосый мужчина с едкими острыми глазами.
- Я рад вас видеть! - без энтузиазма, практически на одной ноте произнес он низким голосом.
- Вальтер! Добрый день!
- Пойдемте, я живу неподалеку отсюда.
Вальтер повел Екатерину по Фестивальной улице в сторону Ховрина. Бортников отслеживал их перемещение, но вдруг местонахождение перестало определяться.
- Знаете ли, я человек совершенно не публичный, предпочитаю уединение. Ну, вы понимаете, - улыбка Вальтера была похожа на оскал. Екатерина в ответ только кивнула. Ей становилось не по себе. Вокруг были какие-то развалины.
- Не бойтесь, Катенька. Здесь вы в безопасности.
И Вальтер повел ее куда-то за угол небольшого здания. Там рядом была лестница вниз. Он пошел первый.
- Неужели вы живете под землей? - удивленно спросила девушка.
- Да как сказать... Я здесь работаю. Но так как работаю я очень много, то получается, что и живу здесь практически.
Художник открыл дверь, и они прошли внутрь. Вальтер включил свет.
Холодные шершавые стены, грязная плитка под ногами, унылый тусклый свет, громадные шкафы, - все это производило пренеприятнейшее впечатление.
- Проходите дальше, там свободнее, - сказал девушке Вальтер, стоя у нее за спиной и глядя исподлобья.
Он не обманул. После узкого пыльного коридора показалась огромная просторная комната, которая была освещена гораздо лучше, вот только каким-то сине-зеленым холодным светом. Однако здесь пахло сыростью. Чуть дальше середины комнаты стоял стул, сзади него от потолка до самого пола висели какие-то темные, даже театральные шторы, похожие на занавес.
- Вот здесь я и работаю.
Екатерина силилась выразить восхищение.
- Как будем рисовать?
- О...ну... Я даже не знаю, я думаю, вам виднее, - робко произнесла девушка.
- Брр... - поморщился Вальтер, - ну ведь можно по-разному! Хотите сидя, можно лежа, сейчас тогда диван притащу. Или стоя, оперевшись рукой на столик...
- Мм... Давайте просто сидя.
- Ладно, - недовольный таким банальным выбором ответил Вальтер.
Художник вынес из-за занавеса древнее кресло, посадил на него Екатерину. Затем принес большой лист бумаги, карандаш, низкий мольберт и сел на стул, принявшись за работу.
- Я всегда рисую сидя.
- Как вам удобнее.
- Вы можете говорить, но поза ваша не должна меняться.
- Хорошо, понятно.
Сначала минут 20 Екатерина молчала. Затем ей захотелось расспросить художника.
- Вы один живете?
- Ну, как-то так, - отрывисто отвечал Вальтер.
- Я видела на Арбате ваши натюрморты. Они замечательные!
- Хм… Не спорю, не спорю, - безразлично говорил художник.
- Но там нет почему-то портретов.
Послышалась злобная усмешка Вальтера. Лицо Екатерины выражало удивление.
- Я же, - начал объяснять мужчина, - рисую и продаю сразу тем, кого рисую.
- Ах, точно! И как я не догадалась! - воскликнула девушка.
- И вы поставите именную подпись?
- Конечно, все для вас.
- О, это прекрасно!
В ответ Вальтер хмуро выглянул из-за мольберта.
- Я уверена, что у вас есть еще работы. Вы не выкладываете их фотографии на сайт какой-нибудь? И вообще, можно ли с вами, с таким талантливым художником, сфотографироваться?
Услышав это, Вальтер  со злостью бросил карандаш.
- Что?! - воскликнул он, - фотографии? И слышать не хочу! Фото - жалкая пародия искусства! - кричал он.
Екатерина была в шоке от такой реакции.
- Вот он: новый век! Новые технологии! Да разве может какая-то поганая фотография заменить картину! - Вальтер был вне себя. - Фотографироваться? Да тьфу! Да ни за что. Отвратительное действие.
Вальтер прерывисто дышал, во рту его уже наворачивалась пена, он был вне себя. Екатерина хотела было что-то сказать, но Вальтер продолжал:
- Делают эти дешевые выставки! А народ глупый и ходит глазеть на бездарные "фотки"! Тоже мне! А галереи пустуют! Дурость какая! - и взбешенный художник смачно плюнул на пол.
- Идите! На сегодня хватит, -  резко сказал он.- Приходите завтра в то же время сразу сюда, три раза постучитесь в дверь. Как раз за три дня успею нарисовать ваш портрет.
Он сейчас не был настроен разговаривать или продолжать работу. Екатерина спешно попрощалась и удалилась.

8

До того, как войти в метро, Екатерина взглянула на свой мобильный телефон: пришло сообщение, что Александр за все это время звонил ей 38 раз.
Она набрала его номер.
- Куда ты пропала?! От Фестивальной улицы радар перестал показывать твое местоположение! - задыхаясь, взволнованно говорил Бортников.
- Это было подвальное помещение. Он еще не дорисовал. Сказал приходить завтра в это же время и что закончит картину в течение трех дней.
- Значит, завтра и послезавтра... Нет, ты одна не пойдешь больше.
- Саша!
- Нет, все. Я сам заявлюсь к нему. Ты помнишь, как туда идти?
- Да...
Екатерина объяснила Александру дорогу к зло-художнику, даже нарисовала схему на листке бумаги.
_________________

Рука постучала три раза. Дверь оказалась не запертой. Александр вошел в узкий, мрачный коридор. Крепко держа в руке пистолет, Бортников медленно стал продвигаться в сторону огромной комнаты. Там был выключен свет, но как только следователь подошел совсем близко к ней, зажглась одна сизая лампа, висевшая над самим центром помещения.
В комнате никого не было, но за темным тяжелым занавесом послышался ехидный, но уже не низкий, а писклявый голос:
- Я знал, что ты придешь, мерзкий Бортников.
- Очень рад, очень рад, - саркастично произнес Александр и медленно сделал два шага вперед, держа перед собой пистолет.
Неожиданно включились лампы по краям большого пространства. Александр вздрогнул.
- За подруженьку свою испугался, Сашенька? Побоялся, что по ночам никто согревать не будет? - и послышалось противное хихиканье. - Ты до ужаса предсказуем, Бортников.
- Я, глубоко уважая Ваш, Вальтер, талант, вежливо, заметьте, пока что вежливо, прошу выйти сюда.
- Да что ты, миленький! Чего события-то торопишь? Успеешь еще на меня наглядеться. Или Катенька уже описала мою внешность? Я ведь сразу понял, что придуривается она. Другие так себя не вели под гипнозом.
- Какой догадливый, ты смотри!
- Недооценил ты меня, Шура.
- Куда ж мне, - Александр еще больше приближался к занавесу.
- Ты постой, отдохни, тебе ведь недолго осталось.
- А если я начну стрелять?
- Пожалуйста.
Следователь сделал три выстрела в занавес, в ответ послышалось ехидное противное хихиканье.
- Дурак ты! Но смышленый. Не люблю таких, как ты, - злобно говорил голос, - поднял переполох со своей паршивой девкой. Какие-то объявления дебильные совершенно развешиваете. Имя мое честное черните, сволочи! - от негодования вскрикнул Вальтер.
- А ты, вероятно, хотел все также по-тихому убивать людей, да?
- Ой-ей-ей! Идиот ты, Шура.
- Попрошу без оскорблений.
- Еще какой идиот! Ты хоть можешь мне объяснить, как я так людей убиваю, а?
- Я пришел за ответом.
- Сядь! - хрипло закричал Вальтер, - иначе - останешься без ответа.
Бортников повиновался.
- Слышал ли ты что-нибудь о картине "Плачущий мальчик"?
- Нет.
- Ограниченное жалкое существо! Так вот слушай, пока ты еще живой.
Александр заметно напрягся.
- В Англии решил как-то мужичок нарисовать картину с плачущим ребенком. Ничего умнее не придумал, как рисовать с натуры своего плачущего сына. Однако тот никак не мог заплакать нарочно. Ну да это понятно, мало кто б так смог, тем более ребенок. Тут папаша вспомнил, что мальчик безумно боится огня. У каждого же есть свои страхи, не так ли? Потаенные, прочно сидящие в самой глубине души. Такие до смерти будут гнить в человеке. Хи-хи-хи. Вот у тебя, Бортников, страх, что я накалякую на бумаге твою Катеньку, а она потом возьмет и под машину попадет или с лестницы свалится и голову свернет себе, - и снова дурацкий смех.
Александр хотел что-то ответить, но:
- Молчи, гаденыш. Или тебе слушать не интересно?! Так вот, а маленький-маленький мальчик, - голос Вальтера еще больше запищал, - боялся всего-навсего... Огня! - тут художник грозно вскрикнул. – и отец придумал: жечь перед самым лицом сына спички. Чтобы тот плакал. Ты представляешь себе, дурень, эту ужасную картину? Стоит дитё, в глазах страх, наворачиваются слезы, кривится рот, плечики содрогаются, сам весь мальчик трясется, плачет, а папаша сидит напротив и рисует ему портретик! А, каков цинизм?
Александр вздрогнул, представив себе все это.
- Но не могло так длиться вечно. Вечно вообще ничего длиться не может. Не выдержал мальчик и как бросит отцу отчаянную горькую фразу "Гори ты сам!". И что ты думаешь? Тот и сгорел. Заживо. Правда, сам мальчик после завершения картины умер. Всю его жизненную энергию высосал злостный папаша. А потом стали гореть дома, в которых находились копии этой несчастной картины.
- Не выдумка ли?
- Что ты! В Англии даже законом запрещено иметь эту картину. Но ты, я смотрю, не понимаешь, как это связанно со мной? Ну да, искать мои подписи на картинах погибших-то горазд, а тут домыслить не можешь, глупец! Ну, так уж и быть. Расскажу тебе, простому смертному. Ха-ха-ха. Еще немного времени у тебя есть, чтобы дослушать меня. Предположим, был я как-то увлечен одной девицей. Зло эти бабы, я тебе скажу. Мне на тот момент было 35, ей 20. Ну... Такая свеженькая была, упругая, знаешь ли, самое оно. Долго мне приходилось строить из себя романтика: дарить какие-то вонючие букеты, конфетки и все вот это дерьмо, на которое так легко покупаются молодые девочки. Комплименты, лесть - еще один ключ к их сердцу. Ох, как падок человек особенно на лесть. Ты ему ляпнешь ахинею эту, а он тебя уже товарищем считает! Ха-ха-ха! Ой, не могу, смешно прям, - Вальтер истерически смеялся, затем резко остановился и продолжил, - или жалость... В моем случае так вообще самое-самое. Дескать, я весь такой сирота, одинокий, несчастный! И вот она! В моей темной скудной жизни! И все, засияла вся, считает себя путеводной звездой, светом в конце туннеля и проч. Правда, пессимистичная была такая девчонка, иногда депрессии забивали. Н-да… в этом вот не повезло. Однако раскрутил я ее на все интимности, рисовал много, обнаженной рисовал. Прелестная девушка! Была. Когда все мое вдохновение исчерпалось, я охладел, да и надоела она мне. А она, видать... Полюбила, что ли, такое нравственно разложенное существо - меня то есть. Да и после нашего разрыва наложила на себя руки. Вот дура - думала, что меня совесть будет мучить. Ха-ха-ха-ха, - он опять залился смехом, - я этого чувства вообще не знаю, да будет тебе, Бортников, известно.
"Это я уже понял", - подумал про себя Александр.
- Так все бы ничего, но заявился ее отец, чуть не зарезал меня и сказал: "Убийца ты, гадюка! Да будут жертвами все те, коих ты рисуешь!" Это он вообще зря все сказал, ибо был у меня листочек небольшой, я папашу этого  карандашиком-то набросал, заштриховал, подпись свою поставил, а он дворами от меня домой шел, да перелезая через забор, напоролся на что-то и скончался на месте. Так, проклиная меня, себя и уничтожил. Но, как ты, Бортников, понял, я не стал ограничиваться одним дурным отцом истерички.
Тут занавес стал постепенно раздвигаться. Александр увидел большой мольберт, за которым скрывалась фигура Вальтера.
- Сиди, не двигайся, не то пожалеешь, - сказал художник и медленно встал из-за мольберта. Теперь следователь видел этого черноволосого мужчину, по локоть у него были засучены рукава красной рубашки, на лицо падали засаленные пряди, лоб покрылся испариной, а глаза по-звериному сверкали. Вальтер пристально посмотрел на Бортникова и злобно усмехнулся. Сам не зная как, Александр выпустил из рук пистолет, отбросил его в сторону, острым взглядом Вальтера он был прикован к стулу, на котором сидел. За занавесом находились большие станки, инструменты, будто раньше здесь был какой-то тайный цех.
- Ты оказался податливее, чем твоя наглая девчонка, - ядовито произнес Вальтер.
Александр даже ничего не мог ответить, язык не слушался его.
- А сейчас полюбуйся на себя, Шурик! - воскликнул художник и повернул к Александру мольберт.
Бортников увидел небольшую картину, на которой был нарисован он, сидящий в этой огромной комнате, с пистолетом в руках.
- Всего лишь один штрих, моя подпись и....
Александр понял, что Вальтер видел его сквозь занавес и рисовал. Если он завершит эту картину, то смерть неизбежна.
- Ты поднимешь с пола этот пистолет и  поднесешь дуло к виску или выйдешь на улицу,  будешь проходить мимо какого-нибудь абсолютно невзрачного дома, с крыши которого да, Бортников, в нужный момент упадет кирпич именно тебе, именно на голову. Ха-ха. – смеялся Вальтер, - Я не знаю, каково это: умирать молодым, в расцвете сил! Ах! Как поэтично! Ты только подумай. Ну, зато узнаешь ты. Ха-ха-ха! Если мы как-нибудь встретимся в аду, расскажешь мне свои предсмертные ощущения и терзания, ладно? Должен же я знать, что чувствовали мои несчастные жертвы. А почему несчастные? Может, жизнь там гораздо лучше? - и он отвратительно улыбнулся своими тонкими губами, показав почерневшие зубы. Взяв в руки кисточку, Вальтер повернулся к еще не оконченной картине.
Вдруг яркий свет мгновенно озарил его сзади. Вспышка раз, вспышка два. Вальтер весь затрясся, выронил из рук кисть, глаза его налились кровью.
- Черт возьми!!! Кто это?! - закричал он и оглянулся. Сзади него стояла Екатерина с большим фотоаппаратом в руках.
- Ах ты мразь! Брось это! - художник свирепствовал.
- И не подумаю, Вальтер.
Озверевший мужчина бросился на Екатерину. Ему до нее оставалось 5 шагов, но девушка снова нажала кнопку затвора. Сильная вспышка ослепляла очумевшего Вальтера. Он закрыл лицо руками.
- Что ты делаешь! Провались ты пропадом, поганка такая! - надрывался он.
Но Екатерина не обращала внимания на эти крики, а продолжала щелкать.
Вальтер рухнулся на колени, стал рвать на себе рубашку. Мысль о том, что его сфотографировали, да еще и несколько раз приводила его в нечеловеческий ужас. Он сжался в комок и затрясся. В этот момент очнулся Александр. Он быстро сориентировался, поднял пистолет с пола, достал наручники и подбежал к Вальтеру. Но тот, с выпученными глазами и искривленным ртом, дернулся, вырвался и понесся на четвереньках в сторону занавеса. Екатерина и Александр погнались за ним, Вальтер уходил вглубь. Он наткнулся на какой-то запыленный старый станок, ополоумев, дернул за железный рычаг и тем самым привел в действие механизм. Видя, что следователь со своей девушкой его почти настигли, он бросился вперед сломя голову. Все происходящее длилось не более секунд. Бешеный Вальтер кинулся прям в работающий механизм. Через пол секунды в сторону отшвырнуло его правую кисть, вторую руку отрезало по локоть. Фонтаном хлынула кровь. Вальтер неистово закричал.
Бортников отбросил наручники в сторону. "Теперь они не понадобятся", - заметил он. Екатерина стояла в ужасе, наблюдала кровавую картину.
- Уроды! Чтоб вас всех! Суки! - ругался Вальтер, корчась от боли.
- Звони в скорую, Катя, - хладнокровно произнес Александр.
- Тут не ловит, Саш.
Минуту они молчали под мелодию истошного ора Вальтера.
- Тогда выйди отсюда на Фестивальную.
- Хорошо, - ответила девушка.
- Я останусь здесь. - тихо произнес Александр.
- Боишься, что сбежит?
- Вряд ли.
Когда она почти вышла из большой комнаты, Бортников добавил:
- Попробую нарисовать теперь ЕГО портрет. Тут краски хоть отбавляй. Особенно красной.
Екатерина усмехнулась и вышла звонить в скорую помощь.


"Так вот какой у тебя страх, Вальтер, - думал Александр, - такой потаенный, крепко сидящий в глубине души. А казался, таким всемогущим и самоуверенным..." - подумал Александр, глядя на истекающего кровью Вальтера.

8

Весь диалог художника с Александром, а точнее монолог Вальтера, потому что Александр в основном слушал и молчал, был записан на диктофон, спрятанный в кармане следователя. Вальтер потерял очень много крови, пролежал несколько дней в реанимации, однако выжил. Придя в сознание, он говорил только о живописи, картинах, в промежутках он непристойно ругался, кричал и просил, чтобы его перестали фотографировать. Когда Вальтер успокаивался, он начинал представлять себя путешественником, с кем-то непонятным разговаривал и описывал красоты Венеции. Это было полнейшее помешательство. Психиатры, прослушав записанный монолог, уже ставили Вальтеру тяжелые диагнозы, а увидев состояние художника, эти диагнозы подтверждали.
- Ну и ну! - восклицал Петр Сергеевич. - Художник-убийца - это что-то новенькое.
- Да... А вы не верили.
- Молодец, Бортников! Ну, художник-то да... Как его там настоящее имя?
- Валентин Терпаков.
- Валь-тер! Ишь, какое прозвище себе оригинальное придумал! И нравилось же этому ублюдку один за другим людей на тот свет отправлять!
- Отец его подружки, конечно, тоже хорош. Такую фразу бросить...
- Как-то это загадочно. Неужто каждый так может сказать и сбудется?
- Нет, тут если у человека состояние такое, что на грани... Когда от горя человек почти теряет рассудок. Когда охватывает сильнейшее отчаяние, - Александр задумался и добавил: - такое, как у плачущего мальчика...