Сон в летнюю ночь, 2-1

АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Лес в окрестностях Афин.

(Входят Эльф с одной стороны, Пак – с другой.)

ПАК:
Как настроение? И где ты, Эльф, блуждаешь?

ЭЛЬФ:
Над горами и долами,
Сквозь колючки и кусты,
Над стихией и  ветрами,
Где не часто бродишь ты.
Как луна, блуждаю всюду,
Королевы эльфов страж,
И всегда я был и буду
Повелительницы паж.
Хоровод оттенков ночи
Я вожу, не уставая,
Чтобы любовались очи
Красотой ночного рая.
Я росинки-изумруды
Сею вправо, сею влево,
Разбросаю их повсюду
До прихода королевы.
Так что некогда мне, Пак
Время тратить на пустяк,
Пообщались и прощай,
Эльфы – рядом.
Их встречай.

ПАК:
Король сегодня ночью здесь намерен пировать,
И коль царицу эльфов встретит – ей несдобровать.
Царевну Оберон наш не приемлет потому
Что ей так повезло, а не ему:
Украсть мальчишку у индийского царька,
Такого милого, смешного паренька.
Мальчишку в свите Оберон мечтает видеть
Как можно короля отказом вдруг обидеть?
Но королева эльфов всё же непреклонна,
И к просьбе короля не благосклонна.
Она в цветы мальчишку наряжает,
И любит малыша, и обожает.
И где бы с Обероном не встречалась,
Беседа меж двоих – не получалась.
Бранятся так, что падают листочки,
А эльфы прячутся от страха в желудочки.

ЭЛЬФ:
Я ошибаюсь или это так?
Ты – хитрый Робин, парень – не простак.
Ты деревенских девушек пугаешь,
Воруешь сливки, мельницы ломаешь,
Ты молодому устояться не даешь вину,
Хмельное пьёшь,  свалив на пьяницу вину.
Сбиваешь путников с дороги,
Заводишь в глушь, ломаешь ноги.
А кто зовёт тебя любезным Паком,
Тот счастлив и  имеет булку с маком,
И хвалишь ты его, не уставая.
Гуляет слава о тебе такая.

ПАК:
Ответ ваш, подтверждаю, точен:
Я – хулиган и странник ночи.
Над шутками моими Оберон смеётся,
Когда кобылою заржу, а конь на зов несётся.
Когда же баба сплетню пивом запивает,
То кукиш мой ей горло забивает,
И, обливаясь  с головы до ног тем пивом
Та баба причитает голосом плаксивым.
Когда ж ворчливая старуха
Страшилку внукам напевает в ухо,
Скамеечку под бабкою ломаю,
Не плакать внуков, а смеяться заставляю.
Весь дом от мала до велика
Семьёю тешится своею многоликой
И утверждают, что смешнее не бывало.
Но тише, Эльф, сюда идёт наш Оберон.

ЭЛЬФ:
А вот и госпожа моя некстати. Уж лучше б удалился он.

(Входят Оберон со свитой с одной стороны и Титания со своею свитой – с другой.)

ОБЕРОН:
Высокомерная Титания в сиянии серебряном луны.


ТИТАНИЯ:
Ах, это ты, ревнивец Оберон! Нам, эльфы, здесь не место находиться. Я поклялась ни ложе с ним, ни слова не делить.

ОБЕРОН:
Не я ли муж твой, женщина-тигрица? Не спеши.

ТИТАНИЯ:
А коли – муж, то почему же тайно покидаешь мир волшебный и, образ Корина приняв, играешь на свирели и сонеты сочиняешь, у ног возлюбленной Филиды распластавшись?
Не Амазонка ли в сандалиях и латах, любимица твоя, Тезея славного невеста, тебя из Индии сюда сегодня привлекла, чтоб ты их ложе на века благословил?

ОБЕРОН:
Стыдись, Титания, корить за Ипполиту, когда ты по уши  в Тезея влюблена. Не ты ли  звёздной  ночью увела его у Перигены? Не ты ли клятвы страстные в любви Аглае, Ариадне, Антиподе из памяти его изъяла волшебством своим?    

ТИТАНИЯ:
Всё это ревности болезненной причуды.
Уж лето половину добрую прошло, а мы не встретились ни разу.
Ни на холмах,  ни на  ладонях зелени долин,
Ни  в изумрудах благостных лесов,
Ни в камышах ручья,
Ни на утесах скал приморских,
Где с ветром вольным затевали хороводы.
Мешают ссоры наши этому веселью.
Теперь же ветры не поют, а воют,
Вздымая море до небес,
Туманы чёрные над долами  витают,
Взбесившись, реки раздвигают берега.
Вол не впрягается в рабочее ярмо,
Крестьянин больше не потеет в поле
И на корню сгнивает доброе зерно.
В полях  затопленных пустеет выгон.
Скотина гибнет – вороны жиреют.
Болотной тиною зелёной следы весёлых хороводов затянулись.
Тропинки некому топтать и некому увидеть.
И вечерами длинными зимою люди гимнов боле не поют.
Лишь бледная луна, морских приливов  властная хозяйка,
Во гневе бродит, сея над землёю зимние простуды.
И, словно, всё перемешалось в свете:
То роза отдана проказнику морозу,
Который кутает в пушистый иней лепестки, 
То лето, будто возвратившись,
Зиму своим теплом разжалобить спешит,
Сбривая бороду сосулек дедушки Мороза.
И будто бы играют в прятки Зима с Весною, Осень с Летом,
Несчастным людям путая приметы.
Ведь бедным людям невдомек,
Что в этом виноваты мы с тобою. 

ОБЕРОН:
В твоих руках -  поправить дело.
Зачем, Титания, перечишь ты супругу?
Отдай мальца в мое распоряженье.
И всё наладится, как прежде

ТИТАНИЯ:
Ты сердце не тревожь.
Не хватит всех чудес на свете выкупить дитя.
Ведь матушка его была в моём ближайшем окруженьи,
Ночные ароматы Индии вдыхая,
В беседах коротали длинные часы мы,
На золотых песках Нептуна отдыхая,
И провожали взглядами суда,
Которые жевало море синими губами.
Когда же ветерок-проказник,
Беременными делал паруса,
Ему, моя подруга вторя,
Сама беременная пажом,
Плыла по берегу,
Как на волнах качаясь,
Сбирая по пути безделицы любые
И возвращалась, слово, судно,
Из далёких стран, гружёное дарами.
Увы, подруга смертною была,
Младенец мне достался.
Ребёнка я воспитывать решила,
И в память матери я мальчика оставлю при себе.

ОБЕРОН:
Как долго ты в лесу намерена пробыть?

ТИТАНИЯ:
Возможно, погуляю я на свадьбе славного Тезея.
И ты бы мог принять участие в весёлом хороводе,
На праздник славный при луне полюбоваться.
В противном случае ты можешь удалиться.

ОБЕРОН:
Отдай ребёнка – я останусь с вами.

ТИТАНИЯ:
Всего богатства твоего мне за него не надо.
За мною, Эльфы!
Остаться здесь – беду накликать.

(Титания со свитою уходит.)

ОБЕРОН:
Ну, что ж – иди своей дорогой.
Но выбраться отсюда я тебе не дам, пока не отомщу за нанесённую обиду.
Иди-ка, милый Пак, ко мне.
Давай-ка вспомним, как однажды, на берегу скалистом отдыхая, мы видели русалку в море на спине дельфина, поющую  прекрасные мотивы, а море песнями заслушавшись такими, в восторге онемело вдруг, являя зерцало собою, в котором мириады звёзд небесных отразились и застыли в изумлении своём.

ПАК:
Конечно, помню.

ОБЕРОН:
Тогда же видел я, а ты не видел, как между хладною луною и землёй во всеоружии пронёсся Купидон, нацелившись в прекрасную девицу, властительницу западных земель. С такою силою он выпустил стрелу, как будто тысячу сердец хотел единою стрелою поразить. Но вдруг увидел я в сиянии луны, как той стрелы огонь угас, коснувшись целомудренной девицы. Она же царственно проследовала мимо, и вида не подав. Заметил я, как та стрела упала на цветок, его любовью ранив, и он из белого в пурпурный превратился. Цветок тот «приворот-трава» теперь все называют. Пойди и принеси траву. Её однажды я показывал тебе. Отвар её глаза смыкает сном волшебным, а после сна - любовь с ума любого сводит. Найди траву и будь проворней чудища морского.


ПАК:
И часа не пройдёт, как облечу всю землю.

(Пак уходит.)

ОБЕРОН:
Той редкою травою обладая,
К Титании я незаметно подкрадусь.
Когда ж уснёт, то соком приворот-травы
Ей в очи брызну.
Она ж, проснувшись поутру,
Под действием волшебным приворота
Полюбит всякого, кого увидит первым.
А этим первым может быть
И лев,
И волк,
И бык,
И безобразная мартышка.
Любой их них её любовью завладеет.
Другой травою чары я сниму,
Когда она уступит мне мальчишку-пажа.
Похоже: кто-то приближается сюда.
Я им не виден и послушаю,
О чём они здесь будут говорить.

(Входят Деметрий, за ним следует Елена.)

ДЕМЕТРИЙ:
Я не люблю тебя. Меня ты не преследуй.
А где ж Лизандер и прекрасная Гермия?
Готов убить я одного,
Другая же – меня почти убила.
Ты мне сказала, что они в лесу,
Похоже, я и сам в лесу блуждаю,
А Гермию любимую не вижу.
Иди же прочь! Оставь меня в покое!

ЕЛЕНА:
Влечёшь меня своим жестоким сердцем,
А я, как сталь, всё крепче становлюсь.
Лиши себя энергии влеченья
И я волшебной тяге боле не поддамся.

ДЕМЕТРИЙ:
Тебя я увлекаю? 
Сладкими речами ублажаю?
Напротив, говорю, как есть – и не люблю и не могу любить!

ЕЛЕНА:
За это, как ни странно, я люблю сильнее.
Подобно спаниелю, облизнуть готова руку,
Которой ты, Деметрий, мне наносишь боль.
Так обходись со мною, словно, с псом,
Который на побои отвечает лаской,
Перенося пренебрежение и грубость,
Лишь позволяй мне быть с тобою рядом.
Готова собачонкой в сердце поселиться,
Коль мне иного не дано.
И даже в этом малом я нашла бы счастье.

ДЕМЕТРИЙ:
Усугублять, прошу, не надо.
Меня тошнит от этих разговоров и тебя.

ЕЛЕНА:
Меня тошнит, когда тебя не вижу.

ДЕМЕТРИЙ:
Не гоже ночью девушке скитаться
На пару с тем, кто равнодушен к ней.
Соблазнов ночи тёмной не гнушаться,
Бесценным кладом девственности
Столь пренебрегать.

ЕЛЕНА:
Гарант мне – ваша добродетель.
А ночь – не ночь, когда я лик ваш вижу.
Сияние его любую ночь изгонит.
Лес для меня – сегодня целый мир.
И кто же скажет, что  в лесу одна я,
Когда весь мир взирает на меня?

ДЕМЕТРИЙ:
Я убегу и спрячусь в чаще,
Тебя оставив на расправу диким зверям.

ЕЛЕНА:
И самый лютый зверь отходчивей, чем ты.
Уж коль решил – беги.
Пусть будет всё наоборот:
Бежит от Дафны Аполлон,
Напуган голубем грифон,
А лань, смиренная, за тигром устремилась.
Но даже если мир от удивления застонет,
Трусливый сильного и в мыслях не догонит.


ДЕМЕТРИЙ:
Ни слушать не хочу, ни отвечать.
Оставь меня в покое. Ухожу я.
За мною следом не ходи -
Иначе за себя я не ручаюсь.

ЕЛЕНА:
Меня ты всюду не приемлешь:
И в городе, и в храме, и в лесу.
Стыдись, Деметрий!
Твои придирки оскорбляют женский пол.
Не можем за любовь мы шпагой воевать,
Мы призваны – любить, а вы – нас защищать.

(Деметрий уходит.)

Иду я за тобой сквозь ад, забыв про страх,
Чтоб сгинуть от любви с улыбкой на устах.


(Елена уходит.)

ОБЕРОН:
Да будет, нимфа, твой усеян путь цветами!
Ещё из рощи не успеет выйти он,
Как будет без ума в тебя влюблён

(Снова появляется Пак.)

Привет, мой странник. Ты нашёл ли тот цветок заветный?

ПАК:
Да. Посмотрите – вот он.

ОБЕРОН:
Давай же мне его скорее.
Я знаю место – там цветы благоухают
Там пчёлы мёдом царским угощают,
Там ветерок колышет покрывало,
Чтоб ложе радугой живою полыхало.
На эту гладь под звёздным небосводом
Спешит Титания от шумных хороводов,
А змейка стелет шкурку на дорожку:
Готовит эльфам тёплую одёжку.
Я соком той травы глаза ей орошу,
Супругу одурманив, я проблему разрешу.
Тем временем  красавицу афинскую найди,
А с ней – жених. От пут его освободи.
Ты ороси ему глаза. Он девушку обидел.
Чтоб по утру он, красоту её  увидел
И пуще, чем она, в неё влюбился,
И плакал, и страдал, и искренне божился.
Иди же, говорю, и будь таков:
Исполни всё до первых петухов.

ПАК:
Исполню всё, как должно и ко сроку

(Уходят.)