Неизвестная война

В столярной мастерской у деда Макара к стене была приделана полочка под всякую мелочь. Держалась полочка одним краем на витом арматурном клевце, а другим – на трехгранном винтовочном штыке. Штык смотрелся благородным металлом, покрытым патиной. Все железки кругом приржавлены, а штык – трехгранный, с продольными желобками для стока крови, словно только что из дела – время его не брало.
Дед Макар летом семнадцатого года вернулся с фронта со своей винтовкой. Винт потом революционная власть у него изъяла, а штык остался. И каждый год 1 августа в мастерской у него собирались старики – солдаты Первой мировой войны. В начале шестидесятых годов их ещё было много. У деда Макара в этот день был день рождения. Поэтому собрания секретарь парткома колхоза Величко не запрещал, хоть и навещал непременно. Я и сейчас помню имена тех бородачей, в моём представлении навсегда слившихся с образами русских богатырях. Афанас Михайлович Сигарев, Василий Илларионович Самострелов, Антон Григорьевич Зацепин, Гурей Аверьянович Пупынин, Макар Авдеевич Шемякин, Тимофей Игнатьевич Кузин, Кирилл Романович Малиновский…. Их тогда по нашим селам было больше, чем сейчас осталось участников Великой Отечественной. Но те ветераны никогда никем не чествовались и по семьям стариков было зазорно вспоминать о службе родственника в царской армии. Это было позорным клеймом.
Наверное, поэтому старики в столярке деда Макара никогда не вспоминали о боях. Хотя я с двоюродным братом Иваном – Макаровым внуком – мог чего-то не понимать в их разговорах. Помню только, как на шаги подъехавшего к мастерской Величко старики разом поднимали стаканы и озорно пели :

-Речка наша быстра
Текла-текла-текла,
Всё шире разливалась,
Как матушка Москва!..

А в 1964 году в этот день сорвал я листок с календаря и прочел : «Пятьдесят лет с начала Первой Мировой войны». Вечером в столярке я проказал листок деду Макару и спросил :
-Это не день рождения, это вы начало Первой мировой войны отмечаете?
На что благоорбазный старик Малиновский мне ответил :
-Не Перовая Мировая, унук, а Империалистическая. Она было давно, и мы уже все забыли.
В сентябре я пристал к учителю истории :
-Николай Федорович, а почему в учебниках нет ничего о Первой мировой войне?
-И правильно нет, - разъяснил историк. – Потому что это была война империалистическая, а царь Николашка вёл её ради интересов мирового капитала. Войну царь позорно проиграл, и, если бы не победа Октябрьской революции, немцы оккупировали бы нас ещё в семнадцатом году.
-Но ведь старики не виноваты!
-Очень даже виноваты! Они воевали за царя, и потому нет им от народа уважения и почета. Потому они и царские кресты не носят, что это позорно.
…Собственно, Николай Федорович кратенько, но доступно объяснил мне суть Первой мировой войны и её значение. И в последующие годы я находил всё больше идеологических подтверждений этой точки зрения.
Одним словом – Первой Мировой войны не было, а история России началась в Октябре 1917 года.И всякие сомнения неуместны. И когда я видел доживавшего век в землянке на забытом хуторе - уже в восьмидесятые годы – последнего царского солдата по фамилии Коняев, я думал: «Поделом. Не сумел отстоять страну , вот тебе и расплата».
А потом случилось так, что я познакомился с внучкой Михаила Владимировича Шидловского - первого генерала Русской авиации. (Кстати, замечу в скобках – в эти дни Россия отмечает 100-летие русской авиации. Так ни один умник не вспомнил имя замечательного патриота, сподвижника Игоря Ивановича Сикорского, героя Первой Мировой войны, уроженца Бирюча. Я долгие годы доказывал местным властям значимость городского аэропорта для истории русской авиации, ведь сюда в 1913 году на самолёте «Русский витязь» совершили посадку эти героические люди – Сикорский и Шидловский. Нет – пустили лётное поле под застройку. Коттеджами поросла недолгая память земляков ). Ирина Алексеевна Шидловская в конце тех же восьмидесятых годов передала мне копии многих документов той войны, и главное – возродила во мне интерес к событиям.
И вот сегодня – 98 лет с того дня, как германский посол Пурталес вручил вербальную ноту о начале войны министру иностранных дел России Сазонову.
1 августа 1914 года Россия вступила в войну. Я сейчас не стану пересказывать её общеизвестные исторические особенности. Я просто напомню, что вела её чуть не поголовно крестьянская страна, состоявшая из тех самых бородачей, что пели забытые песни в столярке у деда Макара. Их оторвали от семей, от поля, от привычных дел. Они и ушли воевать за эти поля, за свою землю, за привычные дела. И воевали они умело, как их предки за все века до того.
Я напомню, что до ХХ века нога германского солдата не ступала на русскую землю. Русские солдаты, да – и Берлин брали, и Париж, и в иных европейских столицах отметились. Немцы же всегда натыкались на каленый русский штык.
Так случилось и в тот раз. По сути – Первая Мировая война для России была глубоким приграничным сражением. Ни Украины, Ни Белоруссии, а уже тем паче – Великороссии война не коснулась. Больше того – страна жила по сути, по законам мирного времени. Не было широкой эвакуации, дымило на своих местах производство, науки и искусство переживали свой Серебряный век.
Империя в эти годы сделала, казалось, невозможное : была построена железная дорога Петроград – Романов на Мурмане ( ныне Мурманск). Это в условиях вечной мерзлоты. Без ГУЛАГа, без надрыва русские люди в военные годы сделали то, на что даже у Сталина сил не хватило. Напомнить вам, чем закончилось строительство куда более скромной ветки Салехард – Норильск в советские годы? Крахом закончилось.
Так вот Первая мировая война Россией не было проиграна. Империя проиграла внутреннему врагу. Большевизму, «превратившему войну империалистическую в войну Гражданскую». Предатели, сумевшие разложить армию, заложившие в головы миллионов мужиков с винтовками приказ «штык в землю!».
Сейчас есть защитники тех предателей, но спорить с ними не стану. Напомню лишь, что сразу за тем, как штык оказался в земле, немцы заняли Белоруссию, Украину и дошли до Белгорода и Ростова. Таким образом большевики помогли кайзеру Вильгельму добиться главной цели войны – вывести из неё Россию.
Не бородатые ветераны Афанас Михайлович, Кирилл Игнатьевич и Василий Илларионович проиграли Первую Мировую войну, а идейные отцы колхозного парторга Величко. Вот на ком лежит позор , вот кто подстелил Россию под германский сапог.
И ещё неизвестно, где сломал бы зубы Гитлер, столкнись он двадцатью годами позже с царской армией. Вернее всего, войны вообще бы не было. Но уж во всяком случае, без большевиков ни ветераны, ни их дети не позволили бы фашистам ещё два раза занимать те же Белгород и Ростов.
…Тех стариков давно нет на свете. С двоюродным братом Иваном мы иногда встречаемся в старой столярке. Нынче он не приехал, и я зашел сюда один.
Деревянной полочки давно нет, да и стена прогнулась и просела. Я трогаю пальцем чуть расплющенный кончик штыка, крепленьем своим вмурованного в стену. Это, помню, деды как-то поспорили на то, какой штык крепче – от русской трехлинейки, или от немецкого клинка, каким похвастался тот же Величко. Парторг был участников Великой Отечественной, и привез с фронта трофейный кортик. Подвыпившие мужики пошли в кузню, рядом со столяркой, и накалили штык и клинок. А потом кузнец, Василий Михайлович Широких, с размаху врезал по каждому из них.
Эсесовский клинок под первым же ударом размяк и погнулся. Величко от досады тут же сломал его и забросил в лебеду.
Трехгранный штык русской винтовки долго вообще не поддавался молоту. По нему опять били.
Ни в какую.
И только когда кузнец уморился и студил жало в воде, обнаружили лёгкую приплюснутость самого кончика.
Уже много позже, когда я читал знаменитые шолоховские строки о том, что ненависть к врагам Отечества мы носим на кончиках штыков – я вспоминаю именно этот штык.
Сейчас штыку около ста нет. Он знает, но не скажет, сколько супостатов нанизал на него рядовой 473 Бирючского полка 219 пехотной дивизии Макар Шемякин, но зато вместе со штыком я помню, как двое последних живых ветерана в столярке пели дребезжащими голосами :

-Ура, ура, ура! –
Полк песенку поёт,
Через речку быструю
Вновь конница идет

Ни одного участника той войны не осталось на планете. На западе ветеранов чтут, и по всей Европе стоят ухоженные памятники им. У нас по-прежнему господствует большевистская точка зрения на ту войну и на тех ветеранов.
Позор им, одним словом.
Пройдет время – уйду и я. Покосится стена, и штык вывалится из неё. Закончится его вековая история.
А ведь как звонко она начиналась! И как молодцевато нес его на кончике винтовки при полковом смотре рядовой Макар Шемякин:

-А рядом Анька-Анечка
Веселая была,
Всю роту рассмешила –
Наутро померла!