Батюшка Дон кн. 3 гл. 3

Старшина батальона, где служил рядовой Сергей Косиков, люто невзлюбил прибившегося к ним кота «Ваську». Лобанов всегда норовил, как бы случайно, наступить на него. Забегая в блиндаж, Васька прижимался к хозяину, высматривал, что на столе, и, вдруг протянув лапу, хватал, что ему нравилось. Но только, когда не было внутри недруга, иначе заскакивал под нары и терпеливо ждал.
- Не нравится мне его морда, - однажды признавался Лобанов. - Ненадёжный он, за тушёнку Родину продаст…
- Знаете, о чём мечтают коты? - шутя, спросил его Сергей. - Быть большими и, хотя бы изредка, задевать ногами людей...
Может, от обиды, но «Васька» стал исчезать куда-то по ночам. Вначале они подумали, что тот бегает к кошкам.
- Откуда здесь кошкам взяться? - удивился Лобанов.
- Хорошему коту и в декабре март... - игриво пошутил он.
Они зашли в землянку и почувствовали аромат дорогих духов. 
- Девушка? - Косиков удивился. - Мария из санбата наведывалась?
- Вряд ли, но откуда такие ароматы… - задумался старшина.
Поспрашивали товарищей, никто не приходил. Через неделю Сергей караулил, как кошка мышь, зазевавшегося «фрица», наблюдая за простреливаемым лугом в оптику снайперской винтовки. Случайно перевёл прицел на нейтралку и не поверил глазам. Подумал сначала, что заяц пробирался по минному полю противника. Присмотрелся.
- Ан, нет - «Васька»! - ахнул изумлённый снайпер.
Да так аккуратно шельмец чешет, былинки не заденет. Кот деловито направлялся от немцев к советским позициям.
- Ну, ты «Васька» подлюка! - расстроился впечатлительный Косиков. - Значит, у нас ужинаешь, а у них завтракаешь?
Начали за перебежчиком следить, всё точно. Шляется туда-сюда и нет ему дела до человеческих войн.
- Немцы его ещё и духами обрызгивают, - энергично возмущался хозяин, - русский дух отбивают!
Хотел Сергей кота прогнать, как предателя, но передумал:
- Что от животины неразумной требовать?
- Ты меня со своим котом задолбал! - ругнулся раздосадованный лейтенант. - Развели зоопарк, понимаешь…
- Так он же домом пахнет!
- Хорошо, только отстань... - согласился лейтенант.
К лету немцы снова активизировались. Стрелять стали постоянно, но и русские не отставали. Рачительный хозяин Лобанов решил заготовить дровишек на зиму. Он взял с собой в лес расторопного Косикова и молоденького москвича Зайцева. Кот «Васька» увязался с ними.
- Фашист хулиганит вовсю, - возмущался пожилой старшина, пробираясь буреломом. - Даже по лесу из миномётов шмаляет…
- Снарядов много, вот и злобствует! - ответил Сергей и с нежностью посмотрел на мохнатого питомца. - «Васька» прощение зарабатывает…
- А, я не люблю котов, - признался бледный Зайцев. - Был у нас кот «Мурзик» - ленивый донельзя! После шатаний по дворам он только спал и ел. Я со школы приволок замечание по поведению. Настроение у матери было не очень, и, когда из кухни послышался мышиный писк, она взорвалась гневной тирадой смысл, которой сводился к тому, что «один только и умеет нервы трепать, а второй - дармоед, только и знает, что шариться, где попало, приходя домой жрать, да спать, а дома мыши уже пешком ходят!»
- Так с вами, котярами, и нужно! - засмеялся злопамятный старшина.
Косиков посмотрел на него с явным осуждение, но промолчал. 
- Коту перепало больше, в конце концов, он встал и гордо удалился, дабы не выслушивать упрёков. Мать успокоилась. Через пару минут на кухне под мойкой раздаётся грохот, а затем «Мурзик» вернулся с мышью в зубах, бросает её в тапки мамы и невозмутимо заваливается на своё место спать.
Только он закончил, как раздался свист заблудившейся мины. Они бросились на землю, но Лобанову не повезло. Мина упала почти рядом с ним. Часть осколков он принял на себя, остальные вонзились в тело Зайцева. Они умерли сразу, а Сергею единственный осколок пробил вену на левой ноге, и чёрная густая кровь хлынула на зелёную траву.
- Беги к Герасимову! - прошептал хозяин притихшему «Ваське». - Я не могу идти, кровью истекаю.
Косиков попросил четвероногого друга и потерял сознание. Когда он пришёл в себя, то понял, что плывёт в лодке через Волхов. Рядом курил эмоциональный Герасимов. Лейтенант медслужбы увидел, что солдат очнулся и сказал:
- Повезло тебе, брат! Кто бы сказал, не поверил бы…
- Как вы нас нашли? - прохрипел пересохшими губами боец. - Мы же были одни, там никто отродясь не ходил.
Лейтенант выбросил в воду окурок и начал рассказывать:
- Понимаешь, я вожусь с ранеными в землянке, вдруг плащ-палатку, закрывающую вход, отодвигает лапа и вваливается «Васька». Глаза бешенные, сразу подскакивает ко мне! - Герасимов снова закурил. - Я ему поесть тычу, а он отворачивается… Трётся об ногу, орёт благим матом. Я его даже пнул, он опять ко мне. Думаю, дело не чисто, подошёл к двери. Васька выскочил впереди меня и делает три скачка по тропинке. Остановился и смотрит на меня. Я смекнул, что он зовёт куда-то и иду за ним, любопытно ведь. «Васька» быстро перебирает лапами и направляется в лес, я за ним. Короче, привёл он к месту, где вы лежали. Я кровь у тебя остановил, позвал помощь. Вот везём раненых в медсанбат, на твоё счастье, лодка пришла.
- Счастье выше головы, - проворчал Сергей и посмотрел на рану. - На ровном месте ранение получил.
Герасимов посмотрел на него, как на сумасшедшего.
- Ну, ты даёшь! - удивился опытный врач. - Его кот с того света, считай, вытянул, а он недоволен.
***
После кровопролитного боя, если ты, конечно, жив и не ранен, больше всего на свете хочется, есть и спать. На обед привезли горячий фасолевый суп, и обессиленные утренней кровавой заварушкой немецкие солдаты набросились на него, как стая голодных волков.
- Суп необыкновенно вкусный!
- Вот, видите, это было не так уж трудно, - признался Пилле, когда солдаты улеглись перекусить прямо на земле. - Никто из наших не погиб.
- Если не считать Фогта, - напомнил о потере Иоганн Майер.
Он два раза брал добавку, но, когда деликатный Вилли протянул плоский котелок в четвёртый раз, повар сказал, что больше еды нет.
- Ладно тебе, - пророкотал добродушный Франц, - дай парню ещё ложку, ты, пузатый сукин сын!
- Но я же говорю, что ничего не осталось! - жалобно проскулил повар.
- Ты ведь, чёрт побери, готовил на всю роту, - прорычал фельдфебель. - Не будешь же ты говорить, что знал заранее, что мы потеряем треть людей!   
- Я же не виноват, что вы обжираетесь, как свиньи?
- Ладно, если больше нет фасоли, как насчёт шоколада? - с надеждой спросил «Фом». - В конце концов, нам полагаются шоколадные пайки.
- Это меня не касается, - проворчал повар. - Спросите у сержанта, ведающего снабжением.
Пришёл сержант-снабженец, вздорный тип с лицом, как у Щелкунчика, объявивший, что взвод может получить шоколад:
- Но только по одной плитке каждому и не думайте, что вы также получите порцию убитых!
- Конечно, - пугающе буркнул Шольц, - ты сожрёшь их сам…
Возник недовольный ропот, как только сержант повернулся к ним спиной, раздражение выплеснулось наружу:
- Повторяется та же пакость, - зло сказал потный Пилле. - Как только у нас убитые, эта свинья придерживает у себя их пайки.
- Так всегда с шоколадом и сигаретами.
- А, что, думаете, эти зажравшиеся типы делают с ними? Набивают своё брюхо, пока мы маемся в окопах.
- Зря вы тут ерепенитесь, - заикаясь, проговорил повар. - Если вас услышит старик, хлопот не оберёшься.
- Заткни пасть, ты, жирный боров!
- В следующий раз, если сваришь мало, сам попадешь в котёл. Ты тут долго откармливался.
Остаток дня они отдыхали, валялись на шелковистой траве и периодически купались. Иоганн с интересом следил, как неуёмная ласточка неутомимо рассекала воздух в погоне за мошками для ненасытных детишек.
- Птицам на наши войны наплевать, - тихо сказал он.
- Что такое? - откликнулся сонный Шольц.
На лету визжали от восторга чёрные стрижи. Майер вслушался в звонкие, полные счастья трели жаворонков и почувствовал восторженный трепет от величия непонятной для него степи.
- Люди, живущие здесь, - вдруг подумал он, - не могут быть рабами…
Ближе к вечеру довольный Ульмер приветствовал товарищей огромным куском великолепного копчёного сала, помахивая вкуснятиной перед их перемазанными физиономиями.
- Одному Богу известно, где он его раздобыл, - подумал Майер и принюхался, - но как раз вовремя.
- Как есть хочется! - признался вечно голодный Вилли.
Солдат отделения вызвал лейтенант Штрауб, и Франц просто запихнул добычу в вещмешок.
- Получен приказ продолжить движение к Дону.
- Сколько можно? - в поредевших рядах взвода солдаты тихо задавали надоевшие вопросы. - Нас отведут в тыл, только когда поубивают?
- Мы должны проявлять величайшую осторожность, входя в любой из домов, - инструктировал командир подчинённых. - Большинство из них заминированы.
- К чёрту, мины! - азартно сказал Франц.
- Мы беспокоимся вовсе не о тебе, - сухо сказал Иоганн, - но мы можем лишиться куска чудесной свинины.
Не встречая серьёзного сопротивления, рота вышла к ленивой реке, которая протекала перед большой станицей
- Чир, - с воодушевлением произнёс «Фом».
- Сколько нам ещё рек форсировать?
- Перейдём Дон и до самой Волги сплошная степь, - равнодушно ответил казак. - Даже напиться негде будет.
- Когда мы достигнем Волги, - сказал Вилли, - война закончится. Мы перережем их главную транспортную артерию…
Ниже по течению, где река изгибалась, был перекинут единственный мост. Там наступала одиннадцатая рота. Яростная стрельба указывала на то, что она пыталась захватить плацдарм.
- Почему русские вовремя не взорвали мост?
- Ротозеи! - поставил диагноз Пилле.
- Придётся перейти реку вброд, - велел лейтенант и показал рукой. - У моста перестрелка продлится долго.
С винтовками высоко над головой солдаты роты Майера вошли в воду. Они не могли ответить на пальбу красноармейцев, многие погибли под перекрёстным огнём. Кому не повезло, падали и тонули, но большинству удалось достигнуть другого берега. Там продвижение облегчилось.
- Кто-нибудь видел Пилле? - озабоченно спросил товарищей Иоганн.
- Он шёл по воде рядом со мной, - ответил молодой солдат из недавнего пополнения, - но на берег не вышел.
- Неужели его ранили, и он утонул?
- Похоже на то…
- Бедняга Пилле, - подумал Иоганн. - Ещё погибший из нашей команды.
К сумеркам бойцы батальона смогли очистить станицу от противника, заняли позиции по краю высоты и вырыли узкие окопы.
- Может, хотя бы сегодня отдохнём? - гадал Шольц.
- Должны же русские иногда спать… - согласился практичный Майер.
Когда зашло уставшее солнце, стрельба затихла, и воцарился долгожданный покой. Русские куда-то отползли, ни одного из них не было видно. Бойцы легли вне окопов и постарались вздремнуть. Франц и Вилли увлеклись разговором, который вели шепотом.
- Что-нибудь не так? - спросил их сонный Иоганн.
Франц подошёл к нему и поднёс свою флягу к лицу.
- Посмотри, что есть у меня, - сказал он другу. - Хочешь глоток? 
Майер сделал глоток, но выплюнул обратно, жидкость обожгла его язык.
- Это, дорогой друг, водка, высокоградусная водка. Ты удивлён, да?
- Должен признаться, удивлён... И где же её дают?
- Видишь, вон там? - показал он вдаль. - Тот тёмный холмик. Это крестьянская телега, в которую попал снаряд, но на ней была бочка, которая осталась невредимой. Она почти целиком заполнена водкой.
Солдаты стали пробираться, чтобы забрать заманчивую бочку.
- Она сильно придавлена разбитыми брёвнами, - предупредил Ульмер.
Пришлось вернуться, позвать всех попавшихся солдат и взять их с собой, чтобы наполнить ёмкости. Когда все основательно опустошили бочку и возвращались назад, появился ефрейтор Зенке. Он приехал с походной кухней и пришёл за добычей с двумя канистрами в руках.
- Его только не хватало… - тихо сказал Иоганн. - Он нас всех заложит.
- По его доносу в штрафную роту отправили многих из нашего взвода.
- Подонок, - подвёл итог «Фом», - нам нужно опустошить всю бочку.
Из широченных ноздрей ефрейтора росли густые волосы. Жёсткие волосы покрывали грудь и спину. Франц отрезал:
- Не годится быть в стельку пьяными - русские могут решиться атаковать до того, как мы протрезвеем.
- Или, может, они нарочно оставили эту водку?
- А вдруг она отравлена!
Все сразу прекратили пить. Фомин с сожалением поглядел на флягу, решительно сделал полный глоток и тщательно его продегустировал.
- Не знаю, - сказал он и пожал плечами, - по мне, вкус нормальный… Но почему бы нам не проверить её на Зенке.
Тогда у Вилли появилась идея.
- У нас ещё осталось то сало, - вспомнил он и предложил: - Не использовать ли его?
- Верно, копчёное сало… - Франц хлопнул себя по лбу. - Оно замедлит действие алкоголя.
Все вгрызлись в него зубами. Сало оказалось солёным и вскоре ужасно захотелось пить. Все взялись за фляги и дружно пили, пока не сморил сон. Прежде чем отключились, Майер увидел, как Зенке, шатаясь, вылез из окопа.
***
62-я армия Красной Армии сформировалась на основании директивы Ставки ВГК от 9 июля 1942 года на базе 7-й резервной армии. Первоначально в неё входили: 33-я гвардейская, 147, 181, 184, 192 и 196-я стрелковые дивизии, 121-я танковая бригада. Своеобразие армии придавали отдельные танковые батальоны, имеющие по сорок два танка в составе.
Ни одна другая армия РККА не имела такого вооружения. Каждая дивизия также усиливалась противотанковым полком, содержавшим на вооружении по двадцать артиллерийских орудий. Общая численность личного состава превышала восемьдесят тысяч человек.
12 июля армия была включена в Сталинградский фронт и заняла оборону на рубеже Клетская-Суровикино протяжённостью более ста километров. Командующий армией Колпакчи сосредоточил усилия обороны на левом фланге армии, закрывая направление, по которому Сталинград достигался по кратчайшему расстоянию.
- Нужно задержать немцев по линии реки Чир! - приказал он. - Не дать им форсировать Дон.
- Иначе до самого Сталинграда нам не за что будет зацепиться! - понимали красноармейцы.
В начале оборонительного сражения на подступах к городу силами передовых отрядов армия вела упорные бои с авангардами немецкой 6-й армии на рубеже реки Чир. С 23 июля главные силы армии отражали ожесточённые атаки противника, но под ударами численно превосходящих сил противника должны были отойти на левый берег Дона.
Прорыв правого фланга 62-й армии Красной Армии и выход немцев к Дону в августе 1942 года вызвал настоящую панику среди красноармейцев. В тыловых эшелонах 64-й армии, которой временно командовал Василий Чуйков, распространились слухи, что германские войска отрежут их от основных сил.
На понтонном мосту через Дон началась давка спасавшихся тыловых частей. Затем паника передалась и войскам передовой линии обороны. Чуйков послал штабных офицеров для восстановления порядка, но мера не принесла должного результата: помешал налёт вражеской авиации.
- После этого налёта я недосчитался своих лучших командиров! - на следующий день признался Чуйков начальнику штаба армии.
- Мы сами чудом проскочили…
21 августа 1942 года пехотные подразделения корпуса генерала фон Зейдлица 6-й Армии Паулюса легко форсировали Дон на надувных лодках. Солдаты сноровисто и дружно навели надёжную переправу близ станицы Лучинская.
- Одну великую русскую реку мы покорили, - переговаривались между собой возбуждённые наследники Бисмарка, - дело за Волгой.
- А там окончательная победа!

К вечеру 22 августа временный мост через Дон был готов, и по нему пошла ударная 16-я танковая дивизия генерала Хубе. Танки, самоходки, бронетранспортёры и грузовики деловито загрохотали по понтонам. Как только взошла луна, советская авиация совершила налёт на переправу. Боевая техника на обеих берегах ярко пылала, освещая округу.
- Удивительно, как ни одна из бомб не попала в мост… - удивлялись гитлеровцы. - Само провидение сопутствует нам!
Слышался пронзительный вой реактивных снарядов «Катюша». Звук был душераздирающим, но снаряды заметного ущерба не нанесли, советские батареи стреляли вслепую. Усиленные танковые корпуса гитлеровцев под прикрытием мобильной пехоты готовились к наступлению.
- Солдаты! - настраивали танкистов опытные командиры. - Настало время решающего броска.
На рассвете, в четыре тридцать утра подразделение графа фон Штрахвитца, входившее в состав 2-го танкового полка, двинулось к Волге.
- Нашими руками творится история! - танковые экипажи посчитали этот момент весьма волнующим. - Никто не заходил так далеко в России…
Бескрайняя степь между Доном и Волгой окаменела после летней засухи, и танки продвигались вперёд с максимальной скоростью. Командиры боевых машин, стоя в командирских башнях, внимательно следили за изменяющимся рельефом, опасаясь, как бы танк не попал в какую-нибудь невидимую водителю яму. Иногда покрикивая механикам-водителям:
- Левее, держать значительно левее!
Солнце ещё не достигло зенита, когда генерал Хубе после нескольких переговоров по рации внезапно приказал своему штабу остановиться. Ради экономии горючего двигатели заглушили.
- Что-то случилось? - интересовались пыльные водители.
В небе появился немецкий связной самолёт. Покружив, он совершил посадку возле стоянки стаи бронированных машин. Пилот выбрался из кабины и решительным шагом направился к головному танку генерала Хубе. 
- Генерал Паулюс беспокоится за свой левый фланг, - сказал генерал фон Рихтгофен, командующий 4-й воздушной армией.
- Здравствуйте, генерал! - произнёс Хубе. - У Паулюса имеются все основания для беспокойства, мы слишком оторвались от основных сил.
Рихтгофен, по причине жары одел только армейскую рубашку и в сдвинутой на затылок фуражке церемонно приветствовал Хубе:
- По приказу фюрера все силы 4-й воздушной армии перебрасываются на Сталинградское направление, чтобы полностью раздавить большевиков.
Доложив Хубе общую обстановку, Рихтгофен воскликнул:
- Воспользуйтесь сегодняшним днём! Нужно нанести сильный удар!
- Что Вы нам можете предложить?
- Вас поддержат тысяча самолётов, а завтра я не смогу этого обещать.
- Этот день непременно войдёт в историю! - заверил немецкий командующий.

 

Продолжение http://proza.ru/2012/08/24/33