Владимир Милевский

Владимир Антонович Милевский.
С ним мы встретились в редакции нашей дивизионной газеты «Красный воин». В 24-ю кавдивизию он попал раньше меня, из дивизии, которая формировалась в городе Ирбите. Он из Западной Украины, выше среднего роста, смуглый, красивый человек, лет тридцати, очень общителен, быстро сходился с людьми, веселый собеседник, знал кучу  анекдотов.
До армии он работал секретарем Львовского горисполкома. Сын учителя и сам имел педагогическое образование. В семье у него мать, его жена и сестра. Находясь в ополчении трех женщин, он говорил, что они нянчились с ним как с маленьким, и окончательно избаловали, изнежили его. Ему не позволялось ступить босой ногой даже на ковер. Всякое нарушение вызывало бурю протестов, и к нему приводили врача. Врачи, видимо, в угоду женщинам, находили у него столько болезней, что он уже  стал подумывать о смерти, только не знал от какой болезни умрет, скорее. Отец у него тоже жив, но живет отдельно. Получилось так, его сестра младше Володи, училась и часто приводила домой свою подружку. А у отца с подругой сестры, как у Мазепы с Марией Кочубей. И он с молодой женой уехал из дому в Винницу, где и учительствует, вернее, учительствовал до оккупации города немцами Хорошо не знаю, где он остался во время оккупации, но мать, жена и сестра были эвакуированы в Ирбит, где был взят в армию Володя Милевский, и находился там, на формировании дивизии.
В конце июля 1942 года крупные силы противника-части СС, при поддержке танков, шли на село Спас на берегу Днепра, Смоленской области. Наши части отошли за Днепр, лишь небольшая группа сосредоточилась в церкви села Спас и вела оттуда огонь по наступающим, прикрывая этим отход наших частей за Днепр. Церковь была старинной кладки, неуязвимая, хорошо сохраняла людей от поражения.  Тогда к церкви вплотную подошли танки, сильным пулеметным огнем они вынудили защитников отойти от окон, а в окна стали длинными очередями бить из автоматов, буквально разрезая людей! В этой суматохе младший политрук Владимир Милевский, инструктор пропаганды полка, и еще один товарищ из командного состава, видя, что немцы прямо с танков, через окна ворвались в церковь, незаметно скрылись в конурке, откуда начинался  ход на колокольню. Они побежали по лестнице, но скоро Милевский заметил отверстие, пробитое снарядом, которое не бросалось в глаза, и он предложил своим товарищам спрятаться там. Они пролезли туда, и оказались на чердаке церкви, во многих местах пробитом осколками снарядов. Через некоторое время по лестнице прошли немцы, но они видимо не заметили это отверстие, прошли на колокольню и снова спустились вниз. Нам - рассказывал Милевский, - было слышно и видно все что делалось в церкви. В ней сделали какой-то склад, а в алтаре - караульное помещение. Здесь размещалась охрана склада. У паперти храма постоянно стоял часовой.
Пробыли мы первые сутки, хотелось только пить. Был табак, покурили. Огонь добывали трением. На вторые сутки мы стали думать о своей дальнейшей судьбе. Если вначале мы почему-то рассчитывали, что наши могут вернуться, то теперь убедились, что на это рассчитывать нельзя. Вокруг церкви немцы строили оборону, главным образом ночью. Оборона круговая. Мы наблюдали, как немцы группами работали над рытьем укреплений. Основные их силы были в селе, а здесь, в церкви, очень сильное боевое охранение. В этом гитлеровцы полагались и на крепость церковных стен.
Нам нужно было уходить. Я настаивал на этом, - говорил Милевский,- и чем скорее, -тем лучше. Иначе мы могли ослабеть и тогда и при желании не могли бы выбраться. Надо быстрее, иначе будет поздно. Надо было воспользоваться начавшимися темными  ночами. Мы заметили, что через линию обороны, которую строят немцы, ходят их патрули. Каждый патруль из трех человек. Они проходят мимо групп работающих на строительстве обороны и уходят к селу, отстоявшему почти в километре от церкви.
И вот мы решили, избрав темную ночь, ближе к утру, когда были уверены, что все спят и вообще бдительность притуплена. Спустившись в церковь мы осторожно вышли из нее. Дверь не скрипела. Выйдя в сени, но не выходя на паперть, заметили стоявшего метрах в пятнадцати, часового. Он дремал, мы осторожно спустились с боку крыльца в кусты и бурьян. Залегли в бурьян, оглядываемся. Как раз мимо нас проходят патрульные. Один  кому-то задел за ногу, выругался, но видимо не понял, а может быть подумал, что кто-то, из работавших на обороне, приземлился, чтобы отдохнуть. Все обошлось благополучно. Переждав некоторое время, двинулись и мы по тому же следу, как и патрули, проходили между двумя группами, из которых одна работала, а другая отдыхала. Но ни у кого не возбудило подозрения, тем более, что мы направлялись к селу, шли мимо солдат медленно, хотя так и хотелось дать, по – заячьи, стрекача.
На середине пути от церкви до села свернули вправо, зашли в рожь и тихонько, межой стали  удаляться от села. В одном месте едва не наскочили на их «секрет». Но немцы в этом отношении сами себя выдают. Они частенько постреливают, просто веселят себя.
И так мы вышли выше села на берег Днепра. Здесь Днепр не велик, не Гоголевский, «который держит в себе все звезды на небе, ни одна не скроется от него». Подошли к берегу и видят, на противоположном  берегу маячит фигура человека, ходит патрульный. Кто он? Залегли, присматриваются свой или немец. А начало сереть, скоро утро, медлить нельзя. И вот патрульному на левом берегу Днепра захотелось покурить. Повозился он немного, видимо скручивал цигарку, ну и принялся за добычу огня. А у нас тогда было в моде для этой цели, приспособление, которому тоже дали название «Катюша», даже может быть раньше, чем гвардейскому миномету. Приспособление не сложное, нужен кремень, винтовочный патрон (стреляная гильза) и продетый в него шнур, фитиль сделанный из ваты, и какая- нибудь  стальная штука, как-то обломок от напильника, идет и осколок от снаряда. Ну, необходим так же колпачок, чтобы затушить фитиль. Тоже делается из стреляной гильзы. Вот и все. «Катюша» не подводила. В любой ветер добудешь огня. Но вот по «Катюше» то и узнали, что на берегу свой.
Договорились, оказалось из одного полка. Переправились к нему, а он им бегите в штаб, можете застать там свою «похоронку».
«Похоронку» не застали, но телеграфом известили об ошибке.
Вот за это событие, за сведения, полученные в результате наблюдения,  Милевский потом  был награжден орденом «Красная звезда».