Записки курсанта 5

Итак, второй курс. Чем он памятен мне? несколько событий, кроме того, что мы учились, ходили в караулы и наряды. С физической подготовкой у меня все было более или  менее хорошо.

Зуб.

На втором курсе в самом начале, в сентябре мне впревые удалили зуб. Это была еще та эпопея. Я описывал ее в одном из рассказов, по-моему. Зуб разболелся у меня ужасно. Как всегда, думая, что при помощи анальгина все это пройдет, я пошел в санчасть и попросил таблеточку. Дали. Прошло. Но часа через три зуб заболел снова. Языком нащупывалась дырка. Снова пошел в санчасть. Анальгина нет, закончился, как мне сказали, курсанты сьели весь запас анальгина в санчасти. Пришлось в понедельник  идти к зубному. Пришел. Врач, Маргарита Ивановна на месте. Это такая большая симпатичная женщина, курившая Беломор, с большими руками и взглядом анаконды. Помострела на меня и произнесла:
- Открой пасть.
открыл. Она заглянула туда, взяла ватку, промокнула в каком-то растворе жидкости, засунула в зуб и произнесла:
- Все, иди
- А как же зуб?
- Иди, его удалять надо.
- Ну так удаляйте.
- У меня день удалений - пятница.
- Он же до пятницы болеть будет.
- Не будет. У курсантов ничего никогда не болит, вы все врете.
Вообще, надо было возмутиться. Человек пришел к врачу за помощью, с острой болью. А его попросту послали. Но мы не были приучены жаловаться. Сказали ждать до пятницы, ждем. Боль к тому времени притупилась, я уже почти перестал обращать на нее внимание. Только есть не мог. Все спрашивал у ребят, не больно ли удалять зубы. Те, как могли, успокаивали.
В общем, время прошло и вот утром в пятницу, рпедупредив замкомвзвода, я пошел в санчасть. Маргарита Ивановна, выйдя в коридор, на перекур, с Беломором в руках, посмотрела на меня, снова произнесла свое "Открой пасть" и сказала, чтобы я пошел наверх, обратился к сестричке, она даст мне горячей воды с содой, прополоскать зуб. Что я и сделал. нашел сестричку, попросил показать , где горячая вода. В ответ услышал:
- Где ты тут горячую воду видел? Вон аппарат стоит, он никогда не работал, может вода чуть теплая есть. Давай, делай, что надо и иди. В общем, попробовал я холодной водой прополоскать зуб, да и пошел на свою "Голгофу".

И вот я в кресле. Уколов я не боюсь. Открыл рот. Она еле засунула туда шприц, уколола. Подождали. Я не знаю, что я должен чувствовать. А она, не спрашивая, достала какой-то инструмент, похожий на отвертку, произнесла свое :"Открой пасть", засунула туда эту "отвертку", и стала отрывать десну от зуба. Кровь я почувствовал сразу. Терплю. Тут она плоожила отвертку на зуб, да как крутанет ее. Свой крик я услышал как бы со стороны. Ноги пошли вверх, я утонул б кресле и обрубился. Слышау в коридоре топот, потом слова "Кардиамин", чувствую укол в руку. Открыл глаза. Передо мной Маргарита Ивановна. Глаза в глаза.
- Ну что, живой?
В ответ я только прикрыл глаза.
- Ну открывай рот.
Я отрицательно замотал головой. Мол, не открою.
- Ну я должна твой зуб хоть с места здвинуть.
- НЕ открою.
- Тогда иди утсюда.
- Не уйду.
- А что ты будешь сидеть здесь?
- Лечите, вы врач, лечите.
- Ну так открой рот.
- Нет.
Короче уговорила она меня, открыл я рот, получив все ту же экзекуцию с отвереткой, снова заорал, обрубился, очнулся, лицо в крови. Посетители к зубному врачу все куда-то исчезли. Вся очередь. Маргарита Ивановна снова вышла покурить. Когда вернулась, сказала, что больше не будет отверткой, а щипцами не будет  больно. Я открыл рот с мыслью, что сейчас умру и все, боли не будет. Она вытащила зуб в секунду. Уже потом разрезала десну, положила лекарство и произнесла:
- Ну все. Теперь ведь не больно?
- Нет.
- Ну тогда я тебя положу в санчасть.
Я попросил разрешения пойти покурить. Она отправила меня за полотенцем в казарму. Я пришел, сказал старшине, что ложись в санчасть.
В этот день я был самым тяжелым больным, с температурой 39. Ребята старшего курса принесли мне яйца, как самому тяжелому. Вечером мне сменили лекарство. И я уснул. Это была первая ночь, когда я после недельной боли спал спокойно. утром в коридоре я случайно столкнулся с Маргаритой Ивановной.
- А ты что не зашел ко мне?
- А зачем?
- Каждый больной должен показаться к своему лечащему врачу (вот как, не врач к больному,  а наоборот). Открой пасть.
Открыл.
- Ну хорошо, заживает.
На следующий день она ушла в отпуск.
Через неделю, меня , недолечив, выписали из санчасти с температурой. Зуб-то уже не болит.
В субботу я играл за роту в футбол. Не помню, выиграли мы или проиграли, но после матча я снова заболел. Снова температура, но это я уже перенес на ногах. А после написал домой, что больше в военном училище я учится не хочу, напишу рапорт на отчисление. В день, когда родители получили это письмо, ко мне приехали мой двоюродный брат с женой и стали уговаривать. РАзговор был долгий. В ход шли всевозможные аргументы о больно  отце, о высшем образованиии многое другое. Но в общем, видимо тогда мне нуж но было чье-то участие и оно нашлось в лице брата. Потом приехали мама с папой. Точнее прилетели. В общем, стало немного легче, и это сделало свое дело. Я остался в училище, продолжать учебу. отя очень хотел уйти. К сожалению, этот полет очень подорвал папино здоровье. Но об этом позже.

Новый год.

В этом году нам предстояло нести службу в карауле на Новый год. Итак, на встречу Нового 1975 года мы попаливо второй караул, что в батальоне обеспечиения, километров за 30 от города. Там техника, которую мы исправно ломали и склады боеприпасов. я попал тогда охранять парк. Перед караулом было решено, чтобы как-то скрасить наш ужин, закупить лимонад, булочки, конфеты. Естественно , ничего спиртного. Мне немного повезло, в новогонюю ночь я был в отдыхающей смене и готвил праздничный стол. Все шло хорошо, пока, как у Гашека "не вмешался генеральный штаб". Дежурным по батальну обеспечения, которому подчинялся караул, был капитан, фамилии которого я сейчас не помню, но сука он был порядочная. Потом он стал преподавателем в училище. И вот перед новым годом, когда мы собирались поужинать нашими заначками, он пришел проверять караул и увидев наши "залежи" заорал, что здесь готовится пьянка, все это спиртное, все изьять. Но мы стали насмерть. наш взводный ничего сделать не смог, чтобы отстоять нас. А мы стали стеной, сказав, что ничего не отдадим. НАми купленное будет нами же сьедено. А спиртного здесь нет. капитан связался с дежурным по училищу. Тот прислал своего помошника разобраться. Приехал старший лейтенант, тоже бывший выпускник училища. Посмотрел и позвонив дежурному сказал, что все в порядке, никакого спиртного нет, что это традиция, курсанты на новый год берут с собой сладости, чтобы скрасить бедный курсантский ужин. Мы были оправданы, но новый год был испорчен. Настроение резко ухудшилось. Мы несли службу ни шатко ни валко, додежурив до 6 вечера. Там нас сменил 4-ый курс, сказав, что дергать нас не будут, так как мы все-таки загремели на новый год. Взводный нам ничего не дал, так как должен был все отдать ротному "на проверку по поводу спиртного". Но ротным с мотреть не стал. Отдал нам. И тогда мы послали ребят в магазин, те принесли вина и тут мы уже выпили, просто назло всем начальникам. Вот такой был у нас новый год.

Потом был очередной отпуск. Я приехал домой, папа чувствовал себя плохо, болело сердце, он здорово постарел. В общем, мы еще успели поругаться с ним и я уехал обратно. Чуть позже я очень пожалел об этом нашем последнем инциденте. Было 3 марта, я стоял в карауле. На сердце было очень тревожно. Я никак не мог понять почему, что происходит. Вокруг темнота. Я был в гарнизонном карауле. Отстоял на посту. Дежурный по комендатуре пристал играть с ним в шахматы. Мне не хотелось. А играть пришлось, он ночь не спал. Я не спал тоже. Приехали в казаарму после сдачи караула, почистил автомат и полусонный сдал его. Вдруг дежурный по роте передал, что меня вызывает дежурный по училищу. Что случилось? Вроде ничего плохого не делал. Пришел на КПП, увидел жену двоюродного брата. Сердце сжалось. Неужели что-то с отцом? Она сказала, чтобы я прошел к дежурному. прошел, доложил, что прибыл.
- У вас умер отец. - услышал я. В голову как гвоздь ударил. Блин, как, зачем? Что делать? Идите, вам сестра обьяснит, что делать. Вышел, как в тумане. Ничего не понимал. Сказал ей, что иду искать ротного. Пришел в казарму, ротный был на месте. Отдал ему телеграмму. Сразу получил отпускной и поехал с родными в аэропорт. До сих пор плохо помню, что происходило, билетов нет. Поехал на вокзал, надо ехать поездом через Москву, взял билеты, все на автомате. В Москве билетов на гродненский поезд нет, взял до Вильнюса, доехал, потом на автобусе в Гродно. Меня встретил брат. Обнялись. Мама не давала похоронить отца без меня. Завтра похороны. Описывать их не хочу. Нет сил. Тогда в дороге встретил какого-то майора, когда зашел в ресторан поужинать. Он спросил, почему я здесь, когда все на учебе. Обьяснил. Помню его слова: Горе большое. НО моих слез никто не должен видеть. Я не плакал. Ни во время похорон, ни после. Сорвался только, когда остались одни свои, ушел в комнату к брату и заплакал.

Вот пожалуй и все события на втором курсе. Потом вернулся в училище. Учеба продолжалась. Вкалывал, как мог, надо было многое догнать, чтобы идти в ногу со всеми. Ребята помогли, горе стало забываться. Как-то ушло многое в сторону, хотя отца помнил и буду помнить, сколько буду жить. И очень жалею, что многое не успел распросить у него, о нем, о семье, о родных и друзьях, о его жизни. Когда-то он сказал мне, что если бы ему дали возможность прожить жизнь еще раз, он бы прожил ее по-другому. А как - я не знал.
На похоронах узнал, что отец был против тюремного наказания молодежи, был уверен, что тюрьма портит человека. Там же узнал, что отец помогал всем, кто обращался к нему за помощью, не боявшись даже всемогущего КГБ. Приходила женщина, стояла на коленях перед гробом с телом папы и плакала в голос, благодарила его, что он помог ей вытащить мужа из КГБ. Я так и не узнал, в чем было дело. Многого не узнал, и это очень печально. Многое узнаю сейчас из архивов, в которые обращался.
А время шло, и вот второй курс позади. Ме на третьем и снова летний отпуск, снова домой. Как хочется быстрее домой, к маме, к своим, к родным.