Сказка 3. Глава 9. По следам Джокера

                Продолжение. Начало: http://www.proza.ru/2012/07/28/1059


                - А скажи-ка, Мигель, дружище, тебе ничего странным не показалось? – Роберто Карлос и его верный друг шли по тропинке первыми, если не считать Козочки Жюстин, на крупе которой, как всегда, красовался компас.

              - Да нет, я уже думал об этом. Никакого разводилова я не заметил, - Пёс Мигель отодвинул ветку и устало вздохнул: вот уже три часа они продирались через густые лесные заросли к следующему пункту своего путешествия.

                Роберто Карлос немного помолчал, потом прихлопнул очередного комара, питающего слабость к его блестящей в украдкой пробивающихся лучах солнца лысине, и промолвил:

                - Мне всё это кажется нереальным. Не могу понять, но я почему-то не верю этой русской утке. Вот, вроде бы, все факты за него, ан нет: вот веришь, вот до чесотки просто! Я думаю, что это всё-таки тот гадёныш...

                - Да ну, Роберто, ерунда! Плюнь – рассыпется: куда ему ещё ворожбой заниматься. Да и не успел бы.  А по поводу этой охоты на лиса, так это, я поклясться готов - всё взаправду было! Просто везёт этому русскому, и всё тут!

                Свой собственный скепсис и самому бразильцу-то не был понятен. Может быть, он перенервничал и теперь, как маятник, колебался: его мысли прыгали в голове, как пьяные кенгуру. Он привык, что всё объяснимо и логично. И не надо тонуть на корабле, спасаться от русалок, подыхать от голода, наблюдая, как капли воды взмывают вверх, нарушая все законы физики, не надо свыкаться с мыслью, что твоей невесте теперь не восемнадцать, а всего лишь девять лет, и что к ней оказывается сватается как минимум ещё  два конкурента, один из которых - цыплёнок; не надо вылавливать в лесу седых лисят и шантажировать их накрашенными травести-гусями, одетыми в форму шведских проституток; всё это казалось диким, дурным сном, от которого Роберто очень хотелось очнуться, но он не мог: он уже по уши погряз в этой трясине нелепых планов и обещаний, а обещания свои он выполнял всегда. Во всяком случае, шел до последнего.

                Но вот между деревьев показался просвет и повеяло свежим ветром: Роберто выкинул из головы свои сомнения и решительно двинулся к выходу из леса. Судя по карте они были уже близко от указанного Лисёнком Джулианом места и нужно было поторопиться. Дело должно было быть сделано именно сегодня: информация, которую они получили, была точной, но весьма и весьма скоропортящейся.


                Когда, наконец, изрядно измотанные друзья вышли из леса, перед их взорами предстал обшарпаный некрашеный то ли сарай, то ли лачуга, за которой на небольшом расстоянии высилось нечто напоминавшее полуразвалившийся средневековый замок: ров давно зарос травой, от крепостной стены остались лишь обломки, некогда величественные окованные железом ворота почернели от времени и покосились; однако  некогда воплощённый грандиозный замысел, если и не вызывал трепет, то во всяком случае, внушал уважение – сейчас так уже не строят. Слева от замка отшельником  высилась круглая башня, которую, если бы не близость этой ранее мощной крепости, было легко принять за водонапорную из-за её небольшого диаметра и отсутствия окон. Только на самом верху виднелись два забранных решётками отверстия, более напоминавшие бойницы.
Друзья хотели было побыстрей достигнуть замка, но только тут увидели неожиданное препятствие: перед сарайчиком стояло странное существо в белой футболке, в белых же шортах, с чем-то совсем уж невообразимым на голове - чёрные волосы или шерсть стояли дыбом и мелко подрагивали; больше всего оно напоминало то ли персонаж картины Босха, то ли гоблина, которого изваляли в хлорке; глаза существа были скрыты за большими чёрными очками в дешёвой пластиковой оправе, но по его позе и напряжённым конечностям было заметно, что настроено оно агрессивно.

                - Интересно, оно разговаривает? – Козочка Жюстин первая сбросила оцепенение, в которое её повергло это невиданное чудо.

                - Да, неплохо бы узнать, туда-ли мы всё-таки попали… - промямлил Барсук Рафаэль.

                - Тьфу, гадость какая! – произнёс Роберто Карлос, посмотрев на существо. Он на всякий случай перекрестился и сплюнул в строну, испачкав Утке Василию правое крыло.

                - Я знаю! – воскликнул Дятел Роже, услышав как в сарайчике залаяла собака. – Я догадался!

                Его природная сообразительность вкупе со свойственной швецарцам чертой давать всему точные и исчерпывающие определения подсказывали ему, что он на верном пути. Он сделал крохотный шажок в сторону существа и полувопросительно, полуутвердительно сказал:

                - Ты псарь...

                - евич, - промямлило в ответ существо.
 
                Дятел Роже торжествующе обвёл взглядом друзей: мол, ну что я вам говорил?

                - Значит, ты – псарь... – ещё раз повторил он.

                - евич, - отозвалось существо.

                - Оно разговаривает! Оно разговаривает! – Дятел Роже возбуждённо замахал крыльями.

                - Толку то... – проворчал Пёс Мигель. – Как его понять?

                - Всё понятно, «евич», это по-ихнему, наверное, «да». – вставил Барсук Рафаэль.

                - Точно! – Дятел Роже на секунду задумался. – А если его спросить что-нибудь посложней? Как тебя зовут? Как твоё имя? – обратился он к существу.

                - Янка.

                - Это самочка! Это самочка! – почему-то обрадовалась Козочка Жюстин.

                Друзья удивлённо и обрадованно переглянулись: у существа, несмотря на его внешность, наблюдались какие-никакие зачатки разума.

                - А скажи-ка, любезный, хм, любезная, - превозмогая брезгливость, произнёс Пёс Мигель, - не проводишь ли ты нас к хозяину этого замка? – и он обезоруживающе улыбнулся, как бы случайно продемонстрировав два ряда крепких, острых и белых зубов.
 
                На лице или скорей морде существа отразилось нечто похожее на внутреннюю борьбу: явный численный перевес гостей вступал в диссонанс с недавним распоряжением не беспокоить и гнать всех непрощенных гостей от замка прочь. Янка с тревогой покосилась на круглую башню, потом ещё раз оглядела разношерстую, но от этого не менее опасную компанию, и судорожно дернула головой в сторону замка, что должно было означать приглашение: всё-таки с речевым аппаратом у Янки «Ты Псаревича» (как его тут же метко окрестил Дятел Роже), были проблемы.

                Они обогнули сарай или псарню и пошли тропинке, которая когда-то была достаточно широкой дорогой. Странный привратник поминутно оглядывался то на Роберто Карлоса с друзьями, то на круглую башенку: невооруженным глазом было видно, что он очень боится надолго оставлять свой пост, но ещё больше трепещет перед непрошенными гостями. Когда они миновали границу «крепостной стены», Пёс Мигель сделал знак Барсуку Рафаэлю, и тот быстро нырнул в высокую траву. Потом по-пластунски, одной лапой придерживая хвост, пополз обратно, но не к псарне, а к круглой башне. Янка «Ты Псаревич» этого уже не видеть не мог, потому что именно в этот момент молчавший до сих пор Утка Василий огорошил его очередным вопросом, и, не дожидаясь ответа, нежно приобнял крылом за плечо  и что-то горячо зашептал в самое ухо. Роберто Карлос и Пёс Мигель переглянулись: пока всё шло по плану.

                Наконец они достигли замка, миновали парадный вход и следующую за ним анфиладу комнат, в которых помимо всякого хлама иногда встречались антикварные предметы мебели, и оказались возле дверей зала. Янка вдруг засуетился, закрутился на месте и хотел войти первым, чтобы доложить о посетителях, но Роберто могучим плечом его оттёр и мощно распахнул дверь.

                Большой зал, похожий на тронный, был ярко освещён несмотря на раннее время и обилие высоких окон, и друзьям понадобилось некоторое время для того, чтобы их глаза привыкли к яркому свету. Когда Роберто Карлос смог осмотреться, он увидел метрах в десяти от себя большое кресло с золочёными подлокотниками, действительно, некое подобие трона, на котором восседало существо не менее странное, чем встретившая их Янка. Может быть, это было только первое впечатление и ничего экстраординарного в нём не было, но бразильский мачо, идеалистически деливший людей всего лишь на два пола, сначала подумал, что ему привиделось. На престоле в пышном кружевном бело-розовом бальном платье восемнадцатого века сидел или сидела кто-то, очень напоминающий небритого Криштиану Роналду. Робето был не один, кому это показалось, потому что Пес Мигель ошарашенно моргнул, а Дятел Роже энергично завертел головой, будто отгоняя морок. Действительно, лицо восседающего хозяина (или хозяйки) без сомнения было мужским, даже в какой-то мере мужественным из-за когда-то сломанного носа; фигура же, облачённая в платье, судя по формам, казалась женской. Небольшое декольте не позволяло во всех деталях рассмотреть  пышную грудь, но, к сожалению, подчеркивало, что грудь эта, несмотря на свои волнующие очертания, была покрыта густым курчавым чёрным волосом.  Из-под подола  кружевного платья выглядывали кеды противного жёлто-розового цвета, венчал же хозяйку высокий панковский гребень волос, правда, не крашеный, а  своего естественного цвета.

                Пёс Мигель пришёл в себя и, шагнув вперёд, громко объявил:

                - Мы рады вас приветствовать! Роберто Карлос и его товарищи!
 
                «Не обманул чёртов Лисёнок Джулиан», - подумал Роберто Карлос. И правда, пока вся информация, предоставленная шведским правдолюбцем, соответствовала действительности: в указанное время, в указанном месте они встретили означенное существо, не испытав, правда, при этом особой радости.

                Будто очнувшийся от спячки Янка «Ты Псаревич» забежал вперед и надтреснутым фальцетом проблеял:

                - Её светлость, неравненная  Царевна Вердаска!

                Царевна Вердаска, видимо, быстро оценив грозящую ей опасность или, во всяком случае, неприятности (так как кроме неё и верного псаря ни слуг, ни охраны в зале не было), кивнула головой и голосом с затруднительной половой идентификацией спросила:
 
                - И что мы тут все желаем? Если вы по поводу аренды,  не сегодня, - и она небрежно махнула рукой, - у меня с минуты на минуту будут важные гости.

                - О, нет, мы не по поводу аренды, -  произнёс Дятел Роже и, заметив, что левая рука негостепреимной хозяйки потянулась к   свистку, перешёл в наступление, - но если вы, Ваша светлость, не уделите нам достаточно внимания, то ваши важные гости, а точней, ваша важная ГОСТЬЯ, - проявил Роже шокирующую для Вердаски осведомленность, - покинет вас, и в этот раз – скорее всего навсегда. – Роже сделал паузу  и заговорщически подмигнул Вердаске. - Она до сих пор неравнодушна к морепродуктам...

                В зале повисла напряженная тишина: Царевна Вердаска мучительно соображала, откуда непрошенным гостям известно о том, что не далее, чем через полчаса, сюда в замок наконец приедет такая желанная Анна Иванович, и что будет, если она застанет здесь эту нелепую наглую компанию. В принципе, ничего не будет: Анна, которой Вердаска добивалась столько времени,  во время своих визитов уже насмотрелась здесь всякого отребья. Сейчас, когда в связи с исчезновением Джокера и обещанием хозяйки замка помочь в его поисках, визиты Иванович участились, нельзя было упускать ни малейшей возможности для полноценного общения: сербская красавица – голубая мечта Вердаски – была почти готова, подобно спелому плоду, упасть наконец в её объятия. Но вот морепродукты... Эта реплика Вердаску очень насторожила, потому что напомнила один из давнишних эпизодов из жизни Анны, и она решила вызнать, а что в действительности известно непрошенным гостям.

                Роберто Карлос бросил взгляд на Утку Василия, который пока не проронил ни слова; тот застывшим взглядом, выражающим смесь ужаса и удивления, смотрел на Царевну Вердаску, точнее на правую сторону  её трона, до этого полускрытую от взгляда бразильца. Задумавшись о том, что всё-таки имел в виду наглый дятел, когда говорил о морепродуктах, «несравненная» взяла из миски, стоявшей рядом на подставочке, кусочек мяса, темного, практически чёрного, и рассеянно бросила его в аквариум, где его тут же схватил  и сожрал большой карп. На мисочке была надпись, которую Роберто попытался разглядеть. « . елитон» разглядел он. Первая буква была полуистёрта, но напоминала толи «Б», толи «Г».

                «Белитон? А может быть Фелитон?» - попробовал он на вкус незнакомую фамилию, но нет, для Роберто подобное имя было незнакомо, тогда как  Утка Василий судорожно переводил взгляд с мисочки на карпа.

                «Надо будет потом его расспросить: чего он там наглядел?» - подумал Роберто Карлос и бросил рассчётливо холодный взгляд на Вердаску, которая казалось успокоилась и обратилась к Дятлу Роже, не удостоив его, Роберто Карлоса, взглядом.

                - Предположим, что вы каким-то невероятным образом пронюхали о моей сегодняшней гостье, с этим я  разберусь, - и Царевна бросила испепеляющий взгляд на недоуменно хлопающего глазами «Ты Псаревича», - но с чего вы взяли, что она покинет меня навсегда?

                - Потому что, - видя замешательство хозяйки дома, Дятел Роже осмелел и  бросился в наступление, - вы насильно удерживаете кое-кого, кто ей очень дорог, и кого она уже давно пытается отыскать.

                - И  не только она, - пробурчал Утка Василий, но ошарашенная Царевна даже не удостоила его взглядом. Было видно, что Вердаска озадачена, если не напугана. Она сморщила лоб, отчего стала похожа на отгламуренного кроманьонца, маленькие глазки забегали и лихорадочно заблестели. Она нервно схватила кусок чёрного мяса и швырнула в аквариум, но её рука дрогнула, и она промахнулась: мясо пролетело выше и, несмотря на попытки Карпа, который выпрыгнул и попытался его достать, с мерзким чавканьем шлёпнулось на пол. Тут же распахнулась маленькая дверца с надписью «34»  в стене справа от трона, и оттуда проворно  и невероятно быстро выбежала большая откормленная крыса. Не стесняясь гостей, она одним рывком достигла того места, куда упало мясо, схватила его и прошмыгнула под трон, где и осталась сидеть, поблёскивая чёрными бусинками глазок. Карп, явно недовольный, махнул хвостом, развернулся всем телом и затих  на дне, справа он медной таблички с его кличкой: «Валерий».

                - Что за вздор? – вскипела Царевна Вердаска.

                - Не вздор. – Роберто Карлос, которому надоели эти дипломатические словопрения, взял быка за рога. – Нам известно, что у вас в плену находится не кто иной, как Джокер. Да, да, - бразилец кивнул блестящей в ярком электрическом свете головой назад, в окно, где виднелась одинокая башня, - нам известно, что Новак Джокович, или, как его все называют, Джокер, заключён именно там. Возле его тюрьмы сейчас дежурит наш компаньон.  Мне стоит только дать знак, и он его тут же освободит.

                Вердаска бросила взгляд на «Ты Псаревича» и кивнула ему головой; тот стремглав вылетел из зала, а Роберто Карлос продолжил:

                - Также нам известно, как обрадуется ваша гостья, то есть -  Анна Иванович,  если узнает, где ей искать возлюбленного.

                - Чего вы хотите? – с плохо скрываемым бешенством прохрипела Царевна Вердаска.

                - Нам нет никакого дела до вас и ваших потуг её завоевать. Делайте, что хотите. Мне  всё равно. Но в обмен на наше молчание мне 
нужна информация. Я знаю, что она  у вас есть и предлагаю сделку.

                Много  времени на размышление Вердаске не понадобилось. Сам того не зная, прямолинейный бразилец нашёл самый короткий путь к решению проблемы.

                - Какая информация? Только побыстрей, она действительно скоро приедет.

                - Елена Янкович. – Роберто Карлос был немногословен, но хозяйка замка его прекрасно поняла.

                - Ах вот оно что! Всего-то! Уж я-то думала! Ладно, чёрт с вами, шантажисты хреновы, – и Вердаска сжато, немного сбивчиво, но, ухватив самую суть, поведала историю, которая могла бы стать сюжетом для пары мексиканских сериалов.

                До самой Елены Янкович Вердаске никакого дела поначалу не было. Страстью всей жизни Царевны была Анна Иванович. Она этого не скрывала и об этом знали практически все, кто хотел. Но упрямая сербка не сдавалась, и Вердаске приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы поддерживать хотя бы иллюзию отношений. В конце концов, её старания были вознаграждены: похитив Анну из под носа Омара Мигеля, Вердаска завладела ею на целый месяц. Всего лишь на месяц... Это наверное был лучший месяц в её жизни, месяц счастья, надежд и любовного томления. Ухаживания Вердаски были столь галантны, умелы и разнообразны, что цель была уже близка. Но  неожиданно на горизонте замаячил Джокер, с которым Анна, по закону подлости, познакомилась именно на балу, данном Вердаской. Анна влюбилась без памяти, будто в омут с головой бросилась, но счастья не обрела, а только в очередной раз разбила Вердаскино сердце. Теперь уже Анна Иванович познала горечь безответной любви: Джокер любил другую и, несмотря на отчаянные попытки Анны, остался глух к её чувствам, хотя,  конечно, любовь первой красавицы Балкан ему несомненно льстила.
 
                Узнав, что у Иванович с Джокером мало шансов, Вердаска вновь воспряла духом; ей было известно, что сердечный выбор Джокера давно пал на Елену Янкович, и что тот собирается к ней свататься. Сомнений в удачном исходе дела у Царевны не было, Янкович Джоковича знала  давно, питала к нему благосклонность, и вероятность отказа с её стороны была практчески нулевой. А в случае свадьбы Джоковича и Янкович, Анна Иванович оставалась ни с чем и  путь ей был один: в горячие волосатые объятия Царевны Вердаски.

                Всё бы так и случилось, но за пару недель до сватовства (как потом с неимоверным трудом узнала рассказчица) амур тоже не обошёл Елену Янкович стороной: в 2002 году, во время чемпионата мира по футболу (это Вердаска запомнила особенно хорошо, потому что дни и ночи напролёт сама проводила перед телевизором), она влюбилась. Предмет её любви так и остался для всех тайной, но строились предположения, что молодая и впечатлительная теннисистка могла увидеть на чемпионате кого-то, кто смертельно ранил её сердце. Причем могла увидеть всего лишь по телевизору, а не воочию, о впечатлительности Елены ходили легенды. Результат оказался плачевен: неожиданно и бесповоротно Елена Джоковичу отказала. Чем она свой отказ мотивировала, Джокер так никому и не рассказал, однако, последствия этого отказа ударили и по Вердаске. Для Анны Иванович свободный и опустошенный Джокович был теперь лёгкой добычей, а значит, Вердаске приходилось навсегда прощаться со своей мечтой. Но не такой уж мямлей была Вердаска, чтобы так просто сдаться. Она сама отыскала Джокера и предложила ему помощь, от которой тот был не в силах отказаться, потому что испробовал уже всё: Елена оказалась такой же  неприступной, как он сам по отношению к Анне Иванович. Идея была по сути проста, хотя механизм её исполнения оставлял много вопросов и сомнений. Как логично рассудили Вердаска  и Джокович, Елену нужно венуть немного  назад во времени, чуть-чуть, самую малость, чтобы она находилась в момент, когда чемпионат мира по футболу ещё не начался, и не смогла влюбиться в неизвестного футболиста, спутавшего карты всем без исключения. Для этой цели у Вердаски был знакомый колдун, который время от времени помогал ей и  зарекомендовал себя как действительно сильный маг. Он практиковал какую-то ветвь магии вуду и звали его – Айзек Окоронкво.

                Обе заинтересованные стороны в случае успеха посулили   колдуну такие деньги, что тот мог бы на них безбедно жить всю свою жизнь, и он охотно согласился. Получив от Джокера прядь волос Елены Янкович и её фотографию, он приступил к делу, пообещав, что ровно через три месяца та позабудет о чемпионате, мало того, будет находиться в другом временном потоке, и тогда, и только тогда Джокер может снова к ней свататься. Трёх месяцев нетерпеливый жених, конечно же, не выдержал, а заявился к Елене через три дня, так сказать, на разведку.  По всей видимости, коловство подействовало: по отношению к Джокеру в данный момент времени (или пространства – новоявленому жениху было не до метафизики) Янкович, как и раньше, находилась в конфетно-цветочном периоде, была мила, расположена и доступна. Джокер решил судьбу не испытывать и свадьбу сыграть не раньше, чем наказал колдун, а именно -  через три месяца; видя, что всё нормально и заказ выполнен, Окоронкво дали денег и отпустили на все четыре стороны.

                Неприятности начались позже. Прошла ещё одна неделя и Джокер, не в силах вытерпеть разлуку с любимой, нанес Елене ещё один визит, чтобы заручиться её согласием.

                «Подумаешь, ничего ведь страшного не случится, если я посватаюсь к ней сейчас? – рассуждал он. – Что там бишь говорил этот вудуист? Только через три месяца? Так мы и сыграем свадьбу только через три месяца. А сейчас... а сейчас просто, на всякий случай объявим о помолвке. О помолвке же речи не шло?»

                Так Джокер, руководствуясь самыми благими намерениями, нарушил слово, данное колдуну Окоронкво: минимум девяносто дней в дом Янкович и носа своего не совать. О последствиях влюбленный и мгновенно поглупевший Джокович не подумал, а зря. Не стоило ему видеть Елену, ох, не стоило! На следующий же день он посватался и получил согласие. Наконец-то! Новак был на седьмом небе от счастья, боготворил Айзека Окоронкво и тут же раструбил на весь мир о своём счастье. Окрылённая Вердаска не преминула тут же известить об этом радостном событии Анну Иванович, которая, как ранее и  предполагалось,  стала постепенно сдавать свои позиции  и уже смотрела на Царевну Вердаску не как на назойливую муху, но как на потенциального супруга. Или супругу – здесь и у самой Вердаски полной уверенности не было.

                И вроде бы всё катилось к удачному для Джокера  и Вердаски финалу, но... Как всегда вмешалось пресловутое «но». Получив согласие, Новак подумал, что дело сделано, и начал навещать Елену всё чаще: сначала пару раз в неделю, а потом и каждый день, начисто забыв про наказ колдуна. Как-то раз, заговорив о помолвке, предстоящей свадьбе  и совместных планах, он поймал удивлённый взгляд своей невесты и выяснилось - она напрочь не помнила ни о помолвке, ни о своём согласии. Новак «шутке» посмеялся, но на следующий день, снедаемый каким-то беспокойным внутреним жжением, вновь поднял тот же самый вопрос и так же как  вчера получил недоуменно-раздраженный взгляд и вежливое молчание в ответ.  Ещё через неделю всё встало на свои места, то есть, перевернулось с ног на голову. Елена начала меняться, сразу,  как плотину прорвало: она стала молодеть, и это стало заметно окружающим.  Мало того, вокруг неё начали происходить невероятные с обыденой  точки зрения вещи: вроде разбитых чашек, собирающихся в целые и запрыгивающих на стол, или настенных часов, которые в один прекрасный день вдруг решили идти назад. Семья Елены забила тревогу, и теперь стало не до Джокера с его сватовством. Он, конечно, сопоставил слова колдуна и собственное поведение и понял, что и у него может быть рыло в пушку, но матери Елены ничего не сказал, а в слезах прибежал к Царевне Вердаске, признался в «неточном соблюдении предписаний» и потребовал вернуть колдуна, чтобы тот исправил ситуацию.

                - Владимир! – после столь длинного рассказа Царевна Вердаска решила сделать паузу и позвала своего домашнего любимца. После её возгласа дверка с надписью «34» открылась, и оттуда выбежала уже знакомая крыса, ловко забралась по руке Вердаски вверх, уселась на плече и стала ласково тыкаться морочкой в декольте, пытаясь, по всей видимости, добраться до соска. Роберто Карлосу показалось, что крыса поменяла окрас: если раньше она была белой с вкраплениями синего разной интенсивности, то сейчас голубой и синий цвета уступили место красному; теперь, если бы не сравнительно небольшие размеры, эта крыса или, как её называла хозяйка, Владимир, до боли напоминала поросят, с которыми нашим друзьям довелось повстречаться в Неаполе.

                - И что мне оставалось делать? – Царевна устало вздохнула и дала крысе сочный кусочек чёрного мяса. – Этот идиот прибежал как раз за полчаса до прихода Анны, разорался и грозил всё ей рассказать, если я не найду Окоронкво. В общем, почти как вы сейчас. Мне ничего не оставалось, как наобещать ему с три короба, подлить в чай снотворное, а потом запереть в башне. Ведь он был единственной ниточкой, связывающей Янкович и Иванович... И если бы Анна узнала, что он теперь свободен... Страшно подумать, что все мои труды могли пойти на смарку.

                - Ещё могут, - безжалостно отрезал Роберто Карлос.

                - До что вам ещё нужно? – фальцетом вскричала Царевна и бросила взгляд на позолоченные напольные часы. – Я рассказала всё, что знаю!

                - Теперь всё понятно. Остался сущий пустяк: как и где найти Айзека Окоронкво. Ведь он единственный, кто может исправить ситуацию с Янкович?

                - Предположим. Но вам-то какое дело до Янкович?

                - Я так думаю, что сегодня здесь вопросы задаём мы, - Роберто Карлос попытался за жёсткостью скрыть истинные мотивы, но Вердаска, обладающая огромным любовным и жизненным опытом, сразу всё поняла.

                - А-а-а... – удовлетворенно протянула она, - узнаю, узнаю... Хорошо замаскированный любовный трепет, томление и упорное стремление к цели, – от удовольствия Вердаска причмокнула губами, а её ручная крыса подняла морду и покивала головой – будто обладала разумом и понимала, о чём идёт речь, - я вот только одного не могу понять: чего вы все в ней нашли?

                Роберто Карлос покраснел, как помидор; стыд такого легкого, ненавязчивого разоблачения, плюс полуиздёвка хозяйки относительно его возлюбленной - вместе давали интересный коктейль и отнюдь не способствовали улучшению коммуникабельности; молодой бразилец молча сжал кулаки и сделал шаг к трону, но Вердаска миролюбиво подняла руки вверх:

                - Ладно, ладно, всё, что хочешь, - и, чуть наклонившись, назвала место, где можно найти колдуна.

                - Далековато будет... – нахмурился Дятел Роже, подсчитывая, сколько им теперь предстоит провести в дороге.

                - Ну, - Царевна Вердаска развела руки в стороны, давая понять, что её совесть чиста, и миссия наших друзей, хотят они того или нет, подошла к концу, - зато есть куда идти. Кстати, если я правильно понимаю, до истечения 90 дней, во время которого ещё можно что-то исправить, осталась неделя!

                Она посмотрела куда-то за плечо Роберто Карлоса, своей могучей фигурой перекрывавшего одно из окон,  и её взгляд остановился. Пёс Мигель сначала подумал было, что это стандартная киношная уловка, но увидев, как побелело от ужаса лицо Царевны, быстро обернулся и успел заметить, как в окне на фоне темнеющего неба промелькнуло лицо... Джокера.  Худое, осунувшееся, но это было его лицо: ещё в доме Янкович он видел несколько фотографий и ошибаться не мог. Но как? Они специально послали Барсука Рафаэля, чтобы тот в случае, если Царевна Вердаска заупрямится, по специальному сигналу выпустил узника. Но сигнала никто не подавал. Тогда что? 

                - Вы меня обманули! – заорала хозяйка замка и бросилась к окну. – Янка! Янка! Сюда!

                Вместе с ней в едином порыве бросились посмотреть, что происходит, и Роберто Карлос с Мигелем. Они прильнули к окну и заметили, как Джокер вместо того, чтобы поддаться праведному гневу и разобраться с заточившей его Вердаской,  улепётывает со всех ног в сторону полуразвалившейся крепостной стены.

                - Сволочи! – вопила Вердаска, но её вопли мало трогали Роберто Карлоса.

                - Интересно, он много слышал? – озадаченно обратился он к Мигелю.
 
                - Думаю, достаточно для того, чтобы найти Окоронкво первым...


                В следующую секунду произошло сразу несколько событий.

                Огромные двустворчатые  двери с треском распахнулись, и в тронный зал ввалилась Янка «Ты Псаревич»; ее глаза воспалились и покраснели, из носа текло, а кожа на бородатом лице покрылась красными пятнами; дрожащая и полуиздыхающая она упала на пол  и забилась в конвульсиях, указывая трясущейся рукой куда-то назад. Ее губы беззвучно шевелились, но с большим трудом можно было разобрать несвязные обрывки фраз: «Джокер... Джокер сбежал... Монстр... биологическое ору... газовая атака...»

                Сразу за ним чинно и величественно в зал прошествовала не кто иная, как Анна Иванович. На ней было лимонное декольтированное платье, которое не скрывало её стройных ног, высокие каблуки звонко процокали по ослепительно блестящему паркету, она брезгливо обогнула затихшего без сознания Янку и остановилась прямо напротив трона.  Было заметно, что она недовольна, но её брызжущие искрами гнева глаза и взметнувшиеся от удивления вверх чёрные брови,  только подчёркивали её красоту.

                - Что это? – она вопросительно уставилась на Вердаску, которая не успела среагировать на её появление и уже дула в серебряный свисток, висящий у неё на шее.

                Роберто Карлос и его друзья, завороженые эффектным неожиданным появлением Анны, не сразу поняли, что Вердаска всё-таки подложила им  подлянку и вызвала охрану.  Только Козочка Жюстин почувствовала или  расслышала надвигающуюся угрозу и, жалобно заблеяв, стала тыкаться мордой под локоть Роберто Карлоса. Того не надо было приглашать дважды: он узнал всё, что хотел, и не имел ни малейшего намерения связываться с охраной. Видя, что Дятел Роже и Утка Василий давно вылетели из зала, он рванул с места и только тут заметил, что Пёс Мигель стоит, как вкопанный, и не может отвести глаз от Анны Иванович. «Этого ещё не хватало! - подумал бразилец и вспомнил еще не прошедшую страсть Барсука Рафаэля к белокурой нимфе Исадоре, которая, впрочем, чуть того не сожрала, - ещё один!»

                Он венулся, схватил в охапку оцепеневшего Мигеля и припустил из замка, что было мочи. Краем глаза Роберто увидел явление столь странное, что подумал, что ему привиделось. Как только отзвучала последняя нота серебряного свистка, карп в аквариуме начал меняться и, вынырнув, превратился в большого светлого пуделя. Пудель завертелся на месте, стряхвая с себя оставшиеся капли воды, и злобно и в тоже самое время призывно затявкал. Бросив последний мимолетный взгляд, Роберто запечатлел в своей памяти такую картину: грозная в своей красоте Иванович требует ответа от бледной от злости и растерянности Царевны Вердаски; та наконец жестом указывет Ты Псаревичу на пуделя; последний же, немного оправившись от шока предыдущей схватки, поднимается на корточки, хватает пуделя за ошейник и буквально выбрасывает вслед нашим друзьям.

                Очень быстро Роберто Карлос и Пёс Мигель добрались до крепостной стены, завернув по дороге к одиноко стоящей башне и подобрав Барсука Рафаэля, миновали её, и только хотели перевести дух и собрать всех остальных, как пудель-карп своим лаем поднял по тревоге основную ударную силу Вердаски, о которой наши друзья не подозревали, а Лисёнок Джулиан по незнанию либо из-за того, что его просто об этом никто не спросил, ничего не сказал. Как оказалось, в сарайчике, что они приняли за псарню, жили и бодрствовали свиньи, причём свиньи, с которыми все они  были знакомы не по наслышке. Эта команда гналась в Неаполе за Козочкой Жюстин, она оказывается состоит на службе у Царевны Вердаски, и пока наша компания куролесила по Сербии, успела вернуться с юга Италии домой и даже обрасти жирком. 

                Услышав знакомый лай и мерзкое хрюканье, навсегда врезавшееся ей в память, Козочка Жюстин подала всем пример скорости и драпанула, что было сил. Уже смеркалось, и демарш бельгийки смотрелся особенно красиво: наевшись в Неаполе радиактивных отходов, Жюстин теперь светилась в темноте и превратилась в подобие фосфоресцирующего движущегося маяка; это делало её совершенно беззащитной перед преследователями, которые, почуяв старую знакомую, так нагло ускользнувшую от них в прошлый раз, остервенели и бросились вслед  за ней с удвоенной силой, но зато очень полезной для подотставших Роберто и Мигеля. Они знали, что Жюстин прекрасно ориентируется на любой местности, и следовали за ней, как за путеводной звездой, тем более, что открытая местность закончилась, и их путь теперь лежал через лес. Роберто наивно полагал, что густой частокол деревьев задержит хряков и Жюстин благополучно достигнет выхода на другой стороне леса, но не тут-то было; жирных вонючих свиней с красными, напоминающими ромбы пятнами на белых спинах и подгонять не было нужды - они пёрли напролом и чуть не наступали бедной Жюстин на пятки, видимо, позабыв обо всех остальных.

                - А ведь, похоже, труба дело, - высунув язык от быстрого бега, проговорил Пёс Мигель.
- Да. Похоже, мы её теряем, - Роберто грустно посмотрел вперёд, где светящаяся фигурка Жюстин всё уменьшалась в размерах, уводя свиностаю за собой, - что делать будем?

                - Да что-то надо: своих бросать – последнее дело, - ответил Мигель.

                - Тогда что, ускоримся? – Роберто Карлос с надеждой посмотрел на Барсука Рафаэля.

                Тот уже пришел в себя, но был ещё недостаточно крепок. Как потом выяснилось, Джокер покинул свою временную тюрьму частично по вине Рафы. Когда Царевна Вердаска приказала Янке «Ты Псаревичу» проверить пленника, та обнаружила рядом с башней Барсука Рафаэля, который мирно крутил в зубах ромашку и, мечтательно полузакрыв глаза, ожидал знака. Дверь в башню запиралась на щеколду снаружи, но сама башня, кроме, пожалуй, сегодняшнего суматошного дня, находилась под постоянным присмотром, и  при неудачном стечении обстоятельств Джокер рисковал закончить свои дни именно там. Янка, бессменный страж и личный телохранитель Царевны, никак себя не обнаружила,  незаметно подкралась и, моментально оценив обстановку, схватила Рафаэля за горло, с целью лишить того доступа драгоценного кислорода. Однако противника она недооценила: чуть только ее рука коснулась шеи мечтающего о далёкой Исадоре короля грунта, как тот применил своё стандартное, но неожиданное для оппонентки оружие, а именно – громко и удушающе пукнул. Тогда обидчица разжала пальцы и сама, как рыба, глотая ртом воздух, схватилась за горло, Рафаэль произвёл контрольный пук прямо в лицо обезумевшей от нестерпимой вони Янке, от чего та потерял сознание, и решил ретироваться поближе к крепостной стене. Когда Вердаскин телохранитель падал, она задела щеколду и сама того не ведая, открыла дверь и выпустила на волю Джокера, который поначалу действительно двинулся в сторону замка, чтобы отомстить обидчице, но, услышав столь интересную беседу, обнаживщую перед ним не только факт, что у него теперь имеется грозный соперник, но и место пребывания Окоронкво, вовремя сообразил, что стоит бросить силы на главное, а именно: первым найти колдуна и, соответственно, первым вернуться к Елене Янкович и расколдовать её.

                В данный момент Роберто Карлос хотел от Рафы только одного, чтобы тот сейчас сделал то, что умел лучше всего, то есть испустил свою знаментую реактивную газовую струю. Они с Мигелем зажали барсука с двух сторон и наклонились вперед, будто пловцы, ожидающие старта. Мигель посмотрел в грустные глаза Рафаэля и дёрнул его за хвост. Из ануса Рафы вырвалась желанная струя газа, бросившая троицу метров на пятьдесят вперёд. Этого было недостаточно: Козочка Жюстин маячила далеко впереди, вслед за ней, ломая ветки и пригибая молодые деревца, неслась свиноконница; Мигель дёрнул за хвост ещё раз, но теперь из реактивного сопла послышался лишь лёгкий хлопок - Рафаэлю требовалось время на восстановление.

                - Я надеюсь только на то, что наши пернатые друзья уже позвали на помощь и спешат обратно, - произнёс Роберто Карлос для самоуспокоения: он прекрасно знал, что скорость передвижения Дятла Роже и уж тем более Утки Василия значительно меньше, чем их с Мигелем.
Теперь, когда испанский барсук уже ничем не мог помочь, оставалось одно: закрыть глаза и дождаться когда произойдёт неизбежное.

                Но помощь пришла с той стороны, откуда её никто не ждал.

                Внезапно в лесу раздался громкий волчий вой. Он был прерывист и в нем не было тоски или неудовлетворенности: только сила и агрессия, завораживающая своей чистотой. Звук доносился со стороны Козочки Жюстин, но она, похоже, его совсем не боялась, будто бы  этот вой был ей хорошо знаком. Далее произошло невероятное: волк, или волчица, двигалась вправо, тогда как бельгийка продолжала бежать прямо, а, судя по треску валежника, свиностая бросила Жюстин и теперь следовала за волчьим воем. Это было невероятно, учитывая давнишнюю «приязнь» волков и свиней, но дело обстояло именно так.

                Видя, что у их подруги появилась передышка, Мигель и Роберто Карлос в охапку с Рафаэлем, припустили вперед и, двигаясь за хрюшками, выскочили на небольшую полянку. Они вовремя остановились, потому что полянка оказалась ни чем иным, как поросшим мелкими деревцами болотом. На другой стороне стояла волчица: стройная, высокая в холке и по-волчьи красивая; её белая шерсть переливалась в свете поднимающейся луны, она вытянула морду и призывно завыла. Все хрюшки, как одна устремились за очаровавшим  их воем и постепенно, одна за другой, исчезли в трясине. Последний, заходящийся лаем, не желающий себе такой ужасной смерти, но бессильный перед этим зовом, в вонючей болотной жиже захлебнулся Пудель-Карп Валерий.

                Когда друзья вышли из леса и наконец собрались вместе, Козочка Жюстин объяснила им, что спасла её не кто иная, как Волчица Маша, которую позвал  на помощь Утка Василий (не подвела-таки друзей их «авиация»).
Это стало возможным благодаря тому, что у Вердаскиных свиней имелись только базовые инстинкты. Первым был инстинкт насыщения, что они во всей полноте продемонстрировали в Неаполе. Вторым и последним – размножения. После посещения Неаполя у команды свиней не осталось никаких воспоминаний, кроме моря отходов, употребляемых ими в пищу и лупанария. Про античные публичные дома, лупанарии, куда посетителей было принято зазывать, воя по-волчьи, они услышали на единственной экскурсии в Помпеи, с которой, правда, не дослушав, сбежали. Однако это впечатление, напрямую связанное со вторым базовым инстинктом, засело в их подсознании так глубоко, что когда они услышали вой Волчицы Маши, не смогли устоять и последовали за ним даже в болото. Так, русская красавица-волчица, сама того не подозревая, положила конец Вердаскиным свинкам: откликнувшись на зов о помощи Утки Василия, она своим высоким воем, сравнимым по количеству децибелл со взлетающим самолетом, хотела  всего лишь отогнать обратно агрессивно настроенных хрюшек, но получлось ещё лучше. Теперь краснобелая свинокоманда перестала существовать, и в Белградском лесу, и в Европе  сразу стало легче дышать.



                После долгого и насыщенного событиями дня друзья наконец собрались вместе на опушке того леса, куда заходили несколько часов назад, имея только чистую, ничем не подкрепленную информацию от Лисёнка Джулиана. И вдруг до Роберто Карлоса дошло, что все, именно все, они смогли собраться во многом благодаря русским: Утке Василию и Волчице Маше. Бразилец, до самого конца почему-то русским не доверявший в принципе, растрогался и даже хотел произнести прочувствованную речь, но, еле начав, сбился, и за него как всегда продолжил Дятел Роже. Его словоизлияния приводить здесь автор считает нецелесообразным; однако стоит отметить, что Роже получил благодарного слушателя в лице Волчицы Маши, которая ранее о злоключениях Роберто и компании не знала ничего и пришла на помощь исключительно из дружеских побуждений, он изложил ей проблему, на что ушло добрых полтора часа. Та, обладая врожденным чувством такта, и несмотря на то что завтра ей нужно было рано вставать, чтобы успеть на очередную фотосессию в Лондон, всё-таки выслушала знаменитого швейцарского дятла, распрощалась и была такова.
 
                прождолжение http://www.proza.ru/2012/08/03/981